Я никогда не говорила о нем. Только мысли об этом человеке или их обрывки в моей голове, тихая борьба с собой, которую я проиграла. И поэтому я хочу рассказать об этом.
Вы жили когда-нибудь в городе, население которого меньше тридцати тысяч? О, это особые города. Интимные. Встретить в таком городе незнакомца так же сложно, как быть незаметным. Я заметной уж точно не была и не раз благодарила за это судьбу. Мама бухгалтер, папа инженер. Бабушка и дедушка в деревне. Двухкомнатная квартира, бегонии на подоконнике, кошка, дача по выходным. Мое детство прошло в блаженном спокойствии. И все мы, выросшие в Nске, были такими, за редкими исключениями. Все знаем друг о друге. Еще бы! Всего три школы и один филиал института. О парне, который тебе понравился, можно узнать абсолютно все, пообщавшись всего с парой общих знакомых. Образ жизни, привычки, воспитание, родители. Знакомые, одноклассники и соседи – почти родные. И именно поэтому мне никогда никто не нравился. Хотя, в моей школе ни у одного из них не было шансов понравиться подавляющему большинству девочек. Потому что в моей школе учился Женя Лугов.
Впервые я услышала его имя, когда училась в шестом классе. Был школьный КВН. Актовый зал, смех, суета. Я сидела во втором ряду, болтала с одноклассниками и практически не следила за происходящим на сцене, пока шел номер 8го «А» класса. Но едва объявили выход команды 8го «Б», как в зале сразу стихло, и сцена превратилась в объект пристального внимания сотни пар глаз. Я замерла от неожиданной тишины. На сцене появились несколько юношей в смешных, но очень симпатично сшитых костюмах. Номер представлял собой пародию на известную сказку о Буратино. Особенно выделился среди прочих светловолосый, худощавый мальчик в костюме Пьеро. От любой его реплики зал взрывался от хохота, и я тоже невольно улыбалась. Он действительно выглядел очень смешно, и даже учителя не сдерживались и смеялись от души. Надо ли говорить о том, что именно эта команда победила в КВН? За памятным дипломом из рук завуча вышел как раз этот тоненький смешной мальчик, которого она представила в микрофон как «Женечку Лугова». Зал взорвался аплодисментами, засвистел и закричал, а я подумала, что человек, умеющий быть смешным, никогда в этой жизни не пропадет. Так я и узнала о мальчике, которому суждено было стать звездой города.
Женя Лугов был из той породы молодых людей, которые либо очаровывают девушку раз и навсегда, либо вызывают в ней самые неприятные чувства. Долгое время я причисляла себя к тем, на кого очарование Жени не действует. Поразившись тому, как этот парень завладел умами всех моих одноклассниц разом, я решила для себя, что точно никогда не буду в числе его поклонниц. Я стала замечать, что разговоры девочек непременно включают в себя его фамилию. Или может быть, я просто раньше не обращала на это внимания? С двадцать второго марта 1999 года фамилия Лугова фигурировала буквально всюду, но я не желала ничего о нем знать и слышать. Ну что они в нем увидели, что? Худющий, с жиденькими волосами, прыщавый, с длинной шеей, как журавлик. Правда, лицо его, несмотря на все, было словно выточено руками скульптора. Тонкий нос, четко очерченные, тонкие губы. Хотя, пожалуй, нижняя была полнее верхней. Глаза голубые, открытые, ясные. Они, даже по моему скромному мнению, действительно были очень красивы. Я видела мужчин с таким…кхм….вольным взглядом в журналах, которые мама приносила с работы.
Во всех последующих праздничных мероприятиях школы Лугов принимал самое живое участие, и снова очаровывал всех. Присмотревшись, я с ужасом осознала, что им восхищаются не только девочки, но и мальчики. Лугов никогда не ходил по школьным коридорам один, с ним всегда было около десятка человек «свиты» - друзья и приятели. Он здоровался за руку практически со всеми, я часто видела его в «курилке»,подвальчике под
лестницей, разговаривающим по душам с кем-нибудь, утешающим очередную неудачливую поклонницу. Мне не раз говорили, что он никогда ни с кем не ругается и разрешает все школьные конфликты. Маленький школьный божок, тоже мне. Однако, чтобы совсем отделаться от сплетен о нем, мне следовало бы уйти в другую школу, чего я делать никак не хотела. Родную школу любила очень, и ее окончание сулило гораздо больше шансов
поступить в институт где-нибудь за пределами Nского района. Я перешла в седьмой класс, смирившись с тем, что от Лугова мне никуда не деться, и стала прислушиваться к тому, что говорят о нем в школе.
Учился Лугов очень хорошо, хоть и позволял себе прогулы и опоздания. В списке лучших учеников по окончании года его фамилия неизменно была в первой тройке, противореча алфавитному порядку. Привычный уклад школы навсегда нарушился из-за того, что Лугова обожали все. Даже суровая учительница истории, старая дева, испортившая аттестаты не одному поколению школьников, не устояла перед Женей. Ему удалось вызвать в ней что-то, похожее на материнские чувства. Я видела, как она разговаривает с ним на переменке после того, как закончила урок в его классе. Весь вид учительницы выражал глубокое сожаление о том, что она несколько дней не увидит своего любимца. А Лугов, окруженный одноклассниками, с веселым смехом пролетал мимо меня, и почему-то мне становилось жаль эту женщину с неумело прокрашенными седыми волосами.
В мае городские власти устраивали турнир по футболу между командами трех школ. Это событие всегда ожидалось с трепетом, особенно в этом году, когда команда 9х классов, капитаном которой был, конечно же, Женя Лугов, собиралась бросить вызов даже одиннадцатиклассникам. Я любила спортивные мероприятия и охотно посещала их. Что творилось в день турнира на стадионе, нужно было видеть. Я, конечно, болела за свою школу, но все остальные девочки, сидевшие на скамейках вокруг меня, кричали «Женя! Женя! Женя!», и было, в общем-то, ясно, за какого из многочисленных Жень они так болеют. А Лугов действительно был на высоте, и команде 9х классов удалось победить команду 11х и выйти в финал. После матча его окружила толпа девиц из других школ – вот он, момент триумфа! – и Лугов, раскрасневшийся и мокрый, с удовольствием позировал для девочек-фотографов и даже подарил какой-то из них свою командную футболку. Я стояла чуть поодаль и наблюдала за ним, хоть и стыдно было самой себе признаться в том, что так на него смотрю. Заметила вдруг, что его лицо стало абсолютно чистым, прежняя худосочность куда-то подевалась, уступив место красивому, мускулистому торсу, увидеть который выпало счастье как минимум двадцати девочкам. Уж после такой красивой игры, проведенной на глазах у всех трех школ, Лугов не мог не стать королем. И он стал им. Королем, с которым я по-прежнему не перекинулась ни единым словом. Королем, на которого мне было плевать.
За лето я обзавелась первым в своей жизни другом. Познакомились мы в летнем лагере, где случайно оказались двумя людьми из одного города. Его звали Андрей, но я для меня он сразу стал просто Андрюшей. Учился он в третьей школе в девятом классе, и был этаким безбашенным, но очень добрым парнем. Возвращались в Nск мы вместе, и жизнь моя потекла теперь совсем иначе. Андрей приходил ко мне несколько раз на неделе, мы играли в гонки на Sony PS, обменивались музыкой и обсуждали новости. Он не раз собирался познакомить меня со своими друзьями, но я не согласилась. Нас было двое, и это меня вполне устраивало.
Начался новый учебный сентябрь. Я узнала, что из трех девятых классов сформировали один десятый, и Лугов стал президентом школьного клуба по организации праздников. Кто бы сомневался. Жизнь в школе забурлила так, как ни при одном президенте ранее не бурлила.
В октябре отмечали юбилей школы. Уроки в день праздника закончились рано, и толпа учеников хлынула в актовый зал, чтобы приготовиться к концерту. Мне никогда не нравилось быть в центре внимания, поэтому я с легкостью избежала участи быть задействованной каким-либо образом в торжествах.
Пока шел концерт, в холле первого этажа не было ни души. Свесив ноги с подоконника, я листала свежий номер «NME», чудом раздобытый Андрюшей, и то и дело поглядывала на часы. Пообещала, что прочитаю его сегодня и принесу пораньше.
Издалека до меня донесся низкий, севший от длительного курения, но все такой же яркий голос Жени Лугова:
- Да я покурю и вернусь…Не, костюмы в 22м, сейчас Крупенина придет за ними, они последними выступают все равно…Да, подготовил…Слушай, Серый, там шарики в учительской, вынеси их к залу поближе, на окно бросишь…Цветы…Возьмут они, да..Их там еще много. Я сейчас покурю, погоди.
Через секунду Лугов возник в другом конце холла. Придерживая ногой скрипучую дверь, он мягко, по-кошачьи, выгнулся и скользнул в открытый проем. Он направился прямо ко мне, пританцовывая на ходу и напевая под нос какую-то неизвестную мне песню. Я бросила на него беглый взгляд и снова уткнулась в журнал. Он был одет в странноватого вида брюки цвета хаки, и черную майку с принтом российского триколора. По черной шапочке-берету и измазанному углем лицу Лугова я догадалась, что на концерте он играет роль бойца спецназа. Его пение начало меня раздражать, но я не была бы собой, если высказалась бы об этом вслух.
«Вот клоун. Вечно радостный, как дите», - подумалось мне. А Лугов, казалось, вообще меня не заметил. Я быстро подняла ноги на подоконник, вжалась спиной в стекло и снова сосредоточенно уставилась в журнал, чтобы быть еще более незаметной в этом пустом коридоре. Со страниц журнала на меня с усмешкой глядел Вилле Вало.
- Эй, ты почему сидишь здесь одна? – я вздрогнула, когда его холодная рука легла мне на плечо. Я тут же стряхнула ее с себя и непонимающе уставилась на Лугова. Его голубые глаза глядели на меня с любопытством. Они и правда завораживали.
- Это ты меня спрашиваешь?
- А что, разве тут есть кто-то еще?
Он улыбнулся. Лицо его вмиг преобразилось, став еще более красивым, уголки рта смягчились, а в глазах появилось понимание. Я не могла оторвать взгляда от его губ.
«Многие ли девчонки уже знают, как он целуется? Если бы он был из тех, кто пользуется и бросает, его бы не любили так… И вообще... Почему он просто не мог пройти мимо?»
Я приняла как можно более отлученный вид, выпрямив спину и многозначительно зевнув. Лугов усмехнулся и, чуть подтолкнув меня руками вперед, уселся рядом со мной на подоконнике. Я была в замешательстве от такого соседства. Близость Лугова меня очень обеспокоила, но, чтобы не выдать себя, я продолжала сидеть на своем месте, не шевелясь. А он все так же улыбался.
- Что читаешь? – он заглянул мне через плечо, и я тут же отодвинулась, прикрывая рукой журнал.
- Какая разница?
- Любишь рок? Странно для такой малявки. 8 класс, кажется?
- Фуууу! Хамло, - с чувством победы над противником, я снова продолжила чтение. Картинки почему-то поплыли перед глазами. Минуты две прошли вот так, в молчании. Вдруг Лугов, задумчиво скрестив руки на груди, начал напевать мотив одной из песен Placebo. Об этой группе я узнала от Андрея и сразу полюбила, едва посмотрела, опять же с Андреем, «Жестокие игры». Едва не открыв рот от удивления, я слушала, как Лугов на чистейшем английском поет вслух «Every me, every you», и на втором куплете невольно подпела ему. Он тут же прервал песню и уставился на мой рот.
- Ты любишь Пласибо? Офигеть, какие пошли малолетки! – он снова улыбнулся.
«Вздумал разозлить меня?»
- Не называй меня малолеткой, ясно? Ты вообще кто такой? – ледяным тоном выдавила из себя я.
- Ты прекрасно знаешь, кто я такой, - еще шире улыбнулся он, вперив в меня взгляд, - Или, если хочешь, я представлюсь. Женя Лугов, из 10го «А».
Я не смогла и трех секунд выдержать его взгляд и снова уткнулась в журнал. Еще несколько минут прошли в молчании. На Лугова я глаз больше не поднимала.
- Страницы-то переворачивать не забывай, - мягко шепнул он, потянувшись к странице журнала. Я оттолкнула его от себя и сползла с подоконника, сразу перебравшись на соседний. Лугов проделал то же самое и снова оказался рядом.
«Черт…Чего он не угомонится никак?»
- Чего ты ходишь за мной?
- А что? Я люблю симпатичных девочек, - его голос звучал мягко, вкрадчиво.
- Уж это я знаю. Но мне пофиг, веришь-нет.
Лугов не ответил. Вынул из кармана пачку каких-то сигарет.
- В школе нельзя курить! – возмутилась я.
- Проблема большинства людей в том, что они не делают, что хотят, - усмехнулся в ответ он, прикуривая сигарету.
- Если бы все делали то, что хотят, мир бы сошел с ума.
- Ты права, малышка, но маленькие приятные вещи можно делать.
- Курить в школе, да?
- Ну да. И целовать девочек, которые нравятся.
Я почувствовала, как загорелись щеки, а Лугов невозмутимо пускал дым. Запах табака оказался приятным. Докурив, он аккуратно затушил сигарету о край подоконника и выбросил в стоящую рядом мусорную корзину.
- Проблема некоторых людей в том, что слишком многим они нравятся, - съязвила я, встав с подоконника. Лугов рассмеялся и протянул руку. Пальцы скользнули по кончикам моих коротких волос. Я дернулась, будто канарейка, пойманная в лапы кота, попятилась назад и, вспомнив об ожидающем меня Андрюше, почти бегом побежала к двери. Лугов рассмеялся.
- Эээй! Как тебя зовут-то? Давай дружить! – крикнул Лугов мне вслед. Я не обернулась и взлетела вверх по лестнице сразу на третий этаж.
«Подальше от этого идиота!»
На третьем этаже я, переведя дух, с ужасом вспомнила о бедном «NME», оставленном на подоконнике.
На следующий день выпал снег. Обычное дело для края, в котором я выросла. Шла в школу я в прекрасном настроении, хватая руками нежные белые хлопья. Улицы города становились очень торжественными, когда все вокруг покрывалось снежным покрывалом. В такую погоду очень приятно помечтать, но в том возрасте я была упрямой реалисткой.
На углу магазина «Искра» (спустя годы он станет культовым местом для местной молодежи, так как здесь будет самый большой в городе музыкальный магазин, а пока это было невзрачное здание советского образца, в котором находился круглосуточный гастроном) я услышала знакомый хриплый голос, напевавший, как всегда громко, какую-то песенку. Женя Лугов вскоре догнал меня и пошел рядом.
- Привет! – бросил он мне, как своей хорошей знакомой. Я повернула голову. Он шел шаг в шаг со мной, болтая в руке модный кожаный портфель. Шапка съехала ему на глаза, он машинальным движением сдвинул ее набок, но теперь уже длинная челка выбилась из-под шапки и свисала ниже бровей. Лугов улыбнулся сам себе, снял шапку и изящным движением заправского обольстителя откинул волосы назад. В лучах скупого утреннего
солнца они отливали золотом и мягко колыхались на ветру. Шапка снова оказалась на своем месте, а я поймала себя на мысли, что любуюсь его видом, и тут же отвернулась.
- Верни мне журнал, воришка, - сказала я, стараясь смотреть вперед, а не на Лугова. Он весело рассмеялся в ответ. Люди, идущие навстречу, улыбались ему. Несколько девушек из нашей школы, обгоняя нас, весело здоровались с ним и бросали на меня недоуменные взгляды. Мое прекрасное настроение тут же улетучилось.
«Все утро коту под хвост из-за этого несчастного бабника!»
- Ты забыла его, а меня обвиняешь в воровстве, дурочка-а-а! – протяжно отозвался он, борясь с очередным приступом смеха. Я криво улыбнулась и ничего не ответила. Лугов ловко раскрыл портфель рукой и выудил мой многострадальный журнал.
- Забирай. Я его прочитал.
Я выхватила журнал и спрятала в сумку. Лугов по-прежнему шел, улыбаясь, а я своим суровым видом распугивала девочек, идущих навстречу нам и собиравшихся было заговорить с моим нахальным попутчиком. Странно я выглядела рядом с таким как он…
Рука Лугова болталась рядом, и холодные пальцы то и дело касались моих.
«Может, он хочет взять меня за руку? Тьфу...что за мысли?»
- Ты слышала что-нибудь о Дорз? – вдруг спросил Лугов.
- Нет, а что?
- Странно, читаешь американщину, а о Дорз не слышала.
- Американцы они, да?
- Да. Уже классика рока. Блюзовая такая классика. Тебе понравятся.
- Но…
- Зайди ко мне в субботу, я буду дома с четырех до шести. Знаешь же, где живу. Дам тебе диски, послушаешь.
- С чего это я по… - снова возмутилась было я, но Лугов оборвал мои жалкие попытки спорить.
- Приходи. Я девушек не обижаю, - через пару секунд он уже обогнал меня. Я остановилась и минуту тупо глядела, как он удаляется. На субботу у меня были, конечно же, другие планы. Андрюша собирался придти ко мне с гитарой, чтобы учить играть на ней. Но Лугов раззадорил мое любопытство. Очень уж мне захотелось посмотреть, что представляет из себя дом такого парня. Предварительно я получила устное одобрение Андрея, который, как оказалось, знаком с Луговым и не может сказать о нем ничего плохого. В субботу ровно в пять часов я была на пороге квартиры короля. Перед дверью, обитой красной кожей, я задумалась.
«Если я тут, значит, не боюсь. Вообще не боюсь? Нет, не боюсь… Откуда он знает, понравится мне его музыка или нет? Может Андрей ему обо мне рассказывал? Хотя вряд ли, не станет же он трепать… А вдруг он за меня взялся? Хочет, чтобы я бегала за ним, как кучка идиоток, которые записочки ему приносят… Может я последняя, кто с ним еще не дружит? Но я не боюсь. Приду, возьму диски и уйду сразу же. Сразу, даже чай пить с ним нельзя»
Я тряхнула головой, отгоняя странные мысли. Может он на самом деле святая простота, добрый и отзывчивый парень по своей натуре, и не мыслит даже ни о чем этаком? Он ведь не обидел еще ни одной даже самой безнадежно влюбленной в него девушки, хотя и не ответил взаимностью ни одной.
Каким-то чудом он дружит с самыми разнообразными компаниями мальчиков и девочек. «Не могут же все эти люди ошибаться в нем? И может, ему действительно приятны все те, с кем он обнимается при встрече? Или…или под маской «своего» парня хитрый и расчетливый лицемер?
- О, привет! – дверь неожиданно распахнулась перед моим носом, хотя я даже не успела нажать кнопку звонка. Лугов стоял на пороге, опершись на дверной косяк, и не удосужился надеть майку, позволяя мне видеть его голый торс со светлой дорожкой волос на животе, спускавшейся к старым потрепанным джинсам, - Я видел, как ты в подъезд заходила, но чего-то не звонишь долго. Вдруг заблудилась, - в голубых глазах вспыхнул дерзкий огонек. Я не нашлась, что ответить, не в силах отвести глаз от его голой груди. Та затряслась от уже знакомого мне озорного смеха.
- Проходи, проходи, что ты как не родная, - он вышел на площадку, обнял меня за плечи и легонько толкнул в квартиру. Дверь за нами с шумом захлопнулась.
Бояться и правда было нечего. Лугов был дома один, хотя жил вместе с папой, мамой и дедом. Показал мне всю их большую, со вкусом обставленную квартиру, напоил чаем, от которого я просто не смогла отказаться, побоявшись обидеть гостеприимного хозяина, и отвел к себе в комнату. Я с визгом подлетела к огромному, упирающемуся в потолок, стеллажу с дисками, от ранних the Beatles до модных Gorillaz.
- Откуда такие сокровища? Боже мой… - мои руки с благоговейным трепетом прикасались то к одному диску, то к другому. Лугов же не спускал с меня своих голубых глаз.
- Из-за границы, откуда ж еще. Папа привозит. Есть кое-что и купленное у нас, в Москве. Сплин, например. Агата Кристи…
Я все еще не могла справиться с чувством восторга, охватившим меня. Лугов осторожно взял мою руку. Его пальцы были горячими и очень, очень мягкими. Я замерла в готовности дернуться, но он всего лишь переложил мои пальцы с одной полки стеллажа на другую. Пальцы коснулись прохладного пластика.
- "Эл Эй Вуман", 1971 год. Я его услышал пару лет назад, вставило сильно, знаешь. Возьми.
- Э…
- Да брось, возьми! – тепло улыбнулся он, взял диск с полки и всучил мне.
- А ты всегда водишь незнакомых девушек к себе домой? – вырвалось у меня. Лугов расхохотался и рухнул на большую софу, стоявшую рядом.
- Нет. Только симпатичных и очень симпатичных, - ответил он, поправляя рукой челку.
«Он считает меня симпатичной?!»
- Но ты вообще меня не знаешь, - хладнокровно отозвалась я.
- Знаю кое-что, и этого пока достаточно. Если захочу, буду знать и все остальное.
- Да неужели? Ты очень самоуверенный.
- Нет, просто логичный. По логике, ты уже влюбилась в меня, - сладко ответил он, потягиваясь.
«Снова чертова чеширская улыбка на его губах!»
- Фигово у тебя с логикой, - я тоже улыбнулась. Его слова показались мне чистой воды абсурдом, а Лугов засиял, будто только этого и ждал, - Мне плевать, что ты там вообразил. Я пришла только ради музыки. Даже если ты будешь постоянно снабжать меня дисками, этого мало, чтобы я влюбилась в такого, как ты.
Мне показалось, что и на это у Лугова припасен дерзкий ответ. Слишком победным был его вид.
- Такого, как я, это какого? Расскажи, - он похлопал по софе, приглашая сесть рядом, но я продолжала стоять.
- Ну…такого…нахального, самоуверенного. Такого, за кем все бегают, кого все знают. Такого, в ком никогда нельзя быть уверенной, - медленно подбирая приличные слова, ответила я.
- Но именно такого парня ты хотела бы, - промурлыкал он, но меня уже понесло.
- Да какого хрена ты это решил? Ничего не понимаешь, только строишь свои тупые догадки! Психолог, блин, нашелся. То, что к тебе всякие дуры клеятся, не значит, что ты разбираешься в девушках. Тебе потребуется много лет, чтобы такая, как я, на тебя хотя бы посмотре…
- Знаю, знаю, можешь успокоиться, - мягко прервал он, и от неожиданной доброты в его голосе весь мой пыл куда-то пропал, - Как девушка ты меня не интересуешь.
- О, пошли откровения, ага, - вставила я.
- Тссс… - он приложил палец к губам, - Мне нравятся девушки, многие, но я не тащу их в постель, хотя именно это ты обо мне думаешь.
- Я о тебе вообще не думаю!
- Врешь, - тон Лугова вдруг стал серьезен, - Думаешь, я не вижу, как ты на меня пялишься в школе? Будто хочешь сожрать меня на месте.
«Ничего не сожрать…Просто у меня вид такой, когда я не выспалась»
- Я вызываю у тебя отрицательные эмоции, тебя легко разозлить, и это приятно. Мне вообще по кайфу любое проявление внимания. Такой уж я. Мне нравится твоя злость, кстати, да. Тебя так раздражает тот факт, что меня все любят?
- Меня многое в тебе раздражает, хотя я тебя едва знаю.
- Ты ревнуешь, – просиял Лугов.
- Ничего я не ревную! Много ты о себе возомнил, Лугов! – усмехнулась я.
- Ревнуешь, малая, хотя теперь, когда ты испытываешь чувства, ты уже не малая, а почти взрослая. И знаешь… - добавил он после паузы, - Мы можем стать хорошими друзьями.
- У тебя что, нехватка друзей?
- Нет. Но мне нравятся дикие личности вроде тебя. Ну так что?
Лугов поднялся и протянул мне ладонь. Я, поколебавшись, пожала ее, и меня будто обдало жаром. Из головы никак не выходила мысль о том, что я ревную Лугова. Я никогда не испытывала подобных чувств, но Лугов, может быть, ошибается?
- Хорошо, но не думай, что я буду бегать за тобой.
- Ты недооцениваешь меня, - его рука все еще сжимала мою, и я все же освободила ее, - Возьми диск, не забудь. Вернешь, когда захочешь.
Но я этот диск так и не вернула.
Всю зиму я наблюдала за поведением Лугова. Он успел повстречаться с двумя девушками из другой школы, подраться с соперником и обзавестись еще большей армией поклонниц. В школе Лугов здоровался со мной только тогда, когда шел мимо без своей свиты. Я решила, что он стесняется при друзьях здороваться с малолеткой. Хотя это никак не укладывалось в мои понятия о дружбе, которую он сам же и предложил. Однако, заговаривай он со мной в школе, это вызвало бы шквал вопросов со стороны моих одноклассниц, ведь все они знали, что я стоически его не выношу. Поэтому я втайне благодарила Лугова за то, что все осталось, как есть.
В апреле он встретил меня возле дома после школы.
- Привет, малая! – весело сказал он.
- Привет. Не называй меня так.
- Знаю, как ты бесишься, но это забавно. У меня к тебе предложение. Пошли в субботу на дискотеку.
- Не могу, у меня ре…Ну в общем, дела.
- А, репетиция! Ну как, Металлику-то уже лабаешь на гитаре? – уважительно отозвался Лугов.
- Угу. Все-то ты знаешь.
«Ну, Андрюша, трепло, подожди, доберусь до тебя!»
- Меня и родители еще не отпускают на дискотеки, - добавила я.
- Со мной всех отпускают. Пошли.
- Извини, в другой раз давай.
«Еще не хватало ходить с ним на дискотеки!»
- Ладно, малая. Все равно ведь придешь. Найди меня там, - улыбнулся он и, насвистывая что-то, пошел прочь.
На дискотеку я действительно пришла, но спустя месяц. Это уже был конец мая 2001 года, 9е и 11е классы отмечали окончание школы. Лугов успел отметить это и с теми, и с другими, и в полночь заявился в клуб на дискотеку пьяным в хлам. Я старалась не попадаться ему на глаза и стояла у стены, потягивая через трубочку дешевый коктейль в алюминиевой банке. Музыку, что звучала из колонок слишком громко, я не любила, танцевать не умела, поэтому просто разглядывала знакомых в толпе. Появление на танцполе Лугова вызвало бурные радостные возгласы, а сам он, едва держась на ногах, неуклюже двигался в такт музыке. Белая рубашка на нем была разодрана, а модные голубые джинсы запачканы. И как только стиляга вроде него мог допустить подобный внешний вид?
Я смотрела и улыбалась во весь рот, заметив, что Лугов танцует так не потому, что пьян, а потому что просто не умеет делать это.
«Ну хоть в чем-то он не идеал!»
Через час я засобиралась домой. Выйдя на свежий воздух, почувствовала огромное облегчение и твердо решила больше не ходить на дискотеки.
До моих ушей вдруг донеслись странные звуки, похожие на всхлипывания. Я повернулась и обомлела: под деревом спиной ко мне сидел пьяный Женя, икая и всхлипывая. Вокруг не было уже ни души, вся молодежь веселилась внутри. Я осторожно приблизилась к нему и тронула за плечо.
- Женя…
Он промычал в ответ что-то нечленораздельное.
- Женя, что с тобой?
- Иди…тты…на….х… - медленно хмыкнул он. До меня дошло, что он сейчас мало что понимает, и нужно как-то доставить его домой. Иначе замерзнет он здесь, под деревом. Ночи в Nске холодные. Мое сердце екнуло и бешено застучало от волнения и обиды. Обиды за него, такого жалкого первого красавчика.
Вдруг он затараторил что-то. Я, не обращая внимания на его речи, разобрать которые мог только переводчик, подняла Лугова с земли, отряхнула и, набросив на плечи его руку, поволокла к дому. По пути меня несколько раз останавливали его дружки, предлагая помощь, но я отказалась.
Медленно и осторожно я вела домой человека, единственного, кто вызывал во мне странные противоречивые чувства.
- Ты кто? – прохрипел вдруг он прямо мне в ухо, и я вздрогнула от неожиданности. Лугов споткнулся и громко выругался. Я, придерживая его живот правой рукой, левой держала за талию и волокла по опустевшему тротуару. Сам герой вечера, не чувствуя под ногами почву, покорно позволял себя тащить, хотя вряд ли сознавал, чьи заботливые руки сейчас сжимают его тело с обеих сторон.
- К…куда…ты…меня…потащила? – голос хриплым бархатом щекотал мои уши.
- Я тебя веду домой, пьяный засранец, и если ты еще хоть что-то пикнешь, брошу тебя прямо тут.
Лугов не издал больше ни звука, и даже попытался облегчить мне путь, перестав волочить ноги по земле. Жил он на Юбилейной. Чтобы попасть на эту улицу, нужно было обогнуть школу, три дома, ряд гаражей и небольшой бетонный пустырь, который когда-то должен был стать заводом. Идти стало намного легче, и очень скоро мы оказались возле серо-зеленой кирпичной пятиэтажки.
- Пусти. Дальше сам пойду, - тихо и очень отчетливо сказал Лугов. Я удивилась тому, как он так быстро протрезвел. Сжав его крепче, я толкнула ногой дверь подъезда, и мы вошли внутрь.
- Нет. На пятый этаж ты сам не поднимешься, я помогу. Пойдем.
Он подчинился, осторожно ступив на первую ступеньку лестницы. До дверей его квартиры мы поднялись молча и, едва я отпустила его, он выпрямился и пристально посмотрел мне в глаза. Я прочла в них недоумение.
- Спасибо. Я, честно говоря, ждал помощи от кого угодно, только не от тебя.
- Не за что. Терпеть не могу пьяных, - улыбнулась я. Почему-то ругаться с ним сейчас совсем не хотелось. Я почувствовала себя победительницей, а его – поверженным несчастным.
- Извини, я…Я не помню, как тебя зовут. Хотелось бы поблагодарить как-нибудь…эээ… - Лугов тоже улыбнулся, и улыбка эта была точь-в-точь как тогда, в его квартире. На секунду промелькнула мысль, что он вовсе не был пьяным, но затуманенные глаза Лугова говорили об обратном.
- Тебе надо меньше пить, тогда и с памятью все хорошо будет.
Не дожидаясь ответа, я повернулась и побежала по лестнице вниз. Только услышав, как наверху хлопнула дверь в его квартиру, я смогла отдышаться и выйти на улицу. Значит, Лугов дома. Теперь все хорошо.
Все воскресенье я раздумывала о том, часто ли Лугов так напивается, и как он теперь поведет себя в школе. Осталось три учебных дня, и мне хотелось получить ответы на все свои вопросы до начала летних каникул. Андрюша пришел какой-то задумчивый и без гитары, посидел у меня меньше часа и куда-то ушел. Странно это было для него.
В понедельник на большой перемене я и Лугов столкнулись нос к носу в школьной столовой. Я собиралась, как обычно, пройти мимо, поймав на себе его понимающий взгляд, но тут Лугов вдруг крепко обнял меня на глазах у всех.
- Привет, солнце мое, - радостно промурлыкал он, - Как ты? Как выходные провела?
- Меня сейчас стошнит, - спокойно отозвалась я, - Мне нравилось гораздо больше, когда ты меня не замечал. С чего вдруг такая…
- Тсссс… - он накрыл ладонью мои губы прежде, чем я успела сообразить и возмутиться, - Я сейчас с малой своей поболтаю немного, возьмите обед на меня, окей? – бросил он своим друзьям, подхватил меня на руки, и, бросив на плечо, понес на улицу. Я была так шокирована его проделкой, что молчала, боясь пошевелиться в его руках.
- Пусти меня, эй! – я забилась ,как затравленный зверек, заколотила руками по его спине, едва мы оказались вдали от любопытных глаз. Лугов тут же опустил меня на землю, но руки его все еще покоились на моей талии.
- Руки свои тоже убери, - пискнула я, но Лугов как будто не расслышал.
- Злишься, да? - сладко пропел он, улыбаясь, - Ты такая прелесть, когда злишься!
- Да чтоб тебя! – ко мне, наконец, вернулось самообладание, - Потащил меня, как мешок какой-то!
Проходящие мимо школьники с любопытством разглядывали нас, а из дверей школы один за другим показались друзья Лугова. Ситуация уже взбесила меня. Еще не хватало, чтобы его дружки смотрели на наши препирательства…
- Пойдем погуляем. Подальше отсюда, - словно прочитав мои мысли, шепнул Лугов мне на ухо.
- У меня еще два урока.
- Забей. Я договорюсь, прогулов не будет.
- Ты псих!
- Знаю.
Лугов властно обнял меня за плечи и повел прочь от школы. Все заинтересованные лица скрылись в ее дверях.
До позднего вечера мы гуляли, держась за руки. Я готова была провалиться сквозь землю. Такое количество заинтересованных взглядов, вперившихся в меня, пугало. Несколько друзей Лугова, встреченных нами, шутили, хоть и без ехидства, в мой адрес. Лицо мое было пунцовым, что моего новоявленного друга очень забавляло. Он рассказывал мне о друзьях, о интересных людях и местах, которые посетил с родителями во время путешествий за рубеж. Разговоров о нем лично он тщательно избегал, заваливая меня вопросами. Когда мы вошли в полупустой парк, я успокоилась и разговорилась. С особым удовольствием я рассказала ему о своем лучшем друге, Андрюше.
- А, Сорокин? – хитро прищурился Лугов.
- Угу. Сорокин. Ты ж знаешь его. Он во второй школе учится, тоже в 11 класс перешел.
- Ты так о нем рассказываешь…Хмммм…
Лугов задумался, а я удивленно подняла бровь.
- Чего ты удивляешься?
- Я не думал, что у тебя есть парень.
- Он не мой парень, он мой друг.
- Фигня! Наверняка он по тебе давно убивается, но ты же танчик такой. Маленький и гордый.
- Ээ…
- …Поэтому дружба – это все, на что несчастный Андрюша может рассчитывать.
- Мы уже давно так дружим, причем тут… - снова попыталась вставить я.
- Поверь мне, малая. Я знаю, что говорю, - перебил он. На его лбу вдруг проявилась глубокая складка, и лицо стало очень серьезным. Я не понимала перемены его настроения, - Дружить с девушкой, которую любишь, это признать себя неудачником.
- Да не любит он меня! Вот ты прицепился блин. Мы друзья.
Лугов вдруг остановился. Я повернула голову: мой подъезд. Неужели мы так быстро пересекли парк? Значит, прогулка закончилась…
- Жень, я тебя прошу, если ты считаешь себя моим другом. Не лезь не в свое дело. Хорошо? - неожиданно для самой себя выпалила я.
- А ты спроси его как-нибудь. Стопудово, ты будешь очень удивлена.
- О чем спросить?
- Дурочка. О чувствах. Заодно о своих расскажешь, и вы будете счастливы.
- Откуда ты зна…
- Я все знаю, - тихо сказал он, - Поговори с ним, пока он не закончил школу и не уехал навсегда. Потом будет поздно.
Не дав мне ничего сказать в ответ, Лугов повернулся и ушел. Я пришла домой, рухнула на постель, но уснуть не смогла.
Началось лето. Лугов с родителями уехал на море, а мне предстояли традиционные дачные каникулы: комары, посадки, смородина, баня и скука в компании соседей. Чтобы облегчить трудность моего положения, приехал Андрюша и сразу взялся за прополку грядок и устройство моих тоскливых вечеров - привез гитару, диски, маленький музыкальный центр. Дни потекли быстро и весело.
Я очень надеялась увидеть Лугова где-нибудь в городе до начала учебного года, но встретились вновь мы только на линейке 1го сентября. Это был его последний год в школе, а я стала ученицей 9го класса. После линейки Андрюша встретил меня у школы. Мы вместе стояли на улице, пока он курил. Мимо нас пронеслась толпа десятиклассниц. Причину визгов восторга определить было нетрудно. Навстречу им шел Лугов. За лето он вырос, отрастил волосы почти до плеч и очень загорел. На этот раз я без всякого смущения разглядела его с головы до ног.
«Красивый он все-таки, блин»
Завидев нас, он подошел ближе. Обменявшись теплым рукопожатием с Андреем, он обратился ко мне:
- Поздравляю с новым учебным годом, малышка.
Андрюша насторожился и как-то подозрительно посмотрел сначала на меня, затем на Лугова.
- И я тебя поздравляю, Жень. Ты в школе последний год. Взрослая жизнь скоро, - дружелюбно улыбнулась я.
- Плевать, я бы еще пару лет в школу ходил. Школа это весело, - отозвался Женя, смеясь.
- Останься на второй год, - Андрюша хлопнул Лугова по плечу.
- Никак. Меня ждет универ.
- Угу, с распростертыми объятиями, - вставила я.
- Ну что, ребятки…Вас можно поздравить с началом отношений? – вдруг хитро улыбнулся Лугов. Андрюша обалдело уставился на меня:
- К….каких еще отношений?
Я пожала плечами.
- Так ты до сих пор с ним не говорила? – удивился Лугов, - Вот балда! Сорокин, слушай сюда. Признайся ей в любви уже, хватит тормозить.
Я не выдержала и рассмеялась, когда всегда сдержанный Андрюша покраснел до ушей.
- Ладно, Жень, извини, но мы пойдем, - я плохо умела разряжать обстановку, но на этот раз, кажется, получилось. Лугов попрощался с нами и пошел в школу, а я повела шокированного Андрюшу в «Искру» на открытие музыкального магазина. Хозяйкой его была мать Лугова.
Через несколько минут Сорокин, наконец, вышел из оцепенения и завалил меня вопросами.
- С чего Лугов решил, что мне надо признаться? – он вдруг остановился и схватил меня за плечи. Я поежилась.
- О…откуда я знаю?
- Ну вы же теперь такие друзья, офигеть просто. Ты ему много про меня рассказала?
- Нет, он сам выводы дурацкие делает. И мы с ним не друзья такие офигенные, как ты думаешь.
- Ну да, только ты вся сияешь, когда он с тобой говорит, гуляешь с ним за ручку и ходишь к нему домой! – голос Андрея задрожал от злости, а я, не мигая, смотрела на него. Он никогда со мной так не разговаривал.
Вдруг я вспомнила слова Лугова и все поняла.
- Слушай, Сорокин! – я называла друга по фамилии только когда собиралась отчитать, - Ты ревнуешь?!
Андрей ничего не ответил, но его глаза сразу потеплели. Он вдруг обнял меня и прижал мою голову к своей груди. Я ощутила тепло его рук сквозь свой тонкий пиджак и приятный, согревающий запах туалетной воды, которой он раньше не пользовался. Он часто обнимал меня, но эти объятия показались мне совсем другими.
- Ревную, - шепнул он.
Я отстранилась от него и подняла голову.
- Почему?
- Потому что…Потому что он охмуряет тебя так быстро, а я уже два года не могу.
С минуту я молчала, переваривая его слова. Андрюша смотрел мне в глаза и по-прежнему обнимал за плечи.
- А зачем ты меня к нему ревнуешь? – брякнула я, чтобы хоть как-то нарушить молчание. Андрей рассмеялся.
- Дурочка ты.
- Ты не лучше. Вон, покраснел весь, ага! С чего бы?
Сорокин тут же дернул меня к себе так, что я едва удержалась на ногах. Снова оказалась прижата к нему, такому сильному. Впервые я почувствовала, какой Андрюша сильный. Это, кажется, называют мужественностью…
- Я хочу, чтобы ты стала моей девушкой, - тихо-тихо сказал он.
Всю осень и зиму я провела, купаясь в любви Андрея. Все уже знали, что мы встречаемся. Лугов тепло здоровался со мной, но не более. Общаться у нас никак теперь не получалось, и я часто с тоской смотрела ему вслед. В марте школа будто погрузилась в траур – тишина в коридорах, нет музыки, болтовни, Лугова, наконец. Что происходит с Луговым, почему он почти везде ходит один, я не знала. Вскоре я подслушала разговор двух девочек и поняла, что произошло.
Лугов влюбился.
Меня эта новость ошарашила, так как для меня поверить в то, что Женя Лугов способен на что-то подобное, было очень сложно. Хотя я теперь знала, что и ему не чужды простые человеческие слабости, такие, как алкоголь и любовь. Но самый большой шок ждал меня далее, когда я узнала, кто стал объектом обожания номер один. Вера Ямова.
В каждой школе есть три-пять красавиц, по которым вздыхает большинство парней. Вера была одной из них. Миниатюрная рыжая кукла. Училась в той же школе, что и мой Андрюша, и я легко все разузнала про нее. Папа – футбольный тренер городской команды, в которой играл Женя, мама – депутат городского собрания. Сама Вера удостаивала вниманием парней исключительно старше себя. За ней толпами ходили студенты института, и взрослые мужики забирали ее из школы на иномарках. Вера знала себе цену, имела вспыльчивый, капризный характер, поэтому так часто меняла ухажеров. Вся школа затаила дыхание: получится ли у Лугова добиться ее?
Андрюша считал Ямову красивой, но пустой, и был уверен, что крутить Луговым она не сможет. Влюбится в него по уши сама. Я же была уверена, что он слишком добрая душа, чтобы не попасться на крючок, но в глубине души надеялась, что интерес Лугова к ней быстро угаснет и парой они не станут.
Но я ошиблась. Через пару недель я увидела в окно, как они, взявшись за руки, выходят из парка. Любопытство взяло верх, и я, спрятавшись за штору, наблюдала, как Лугов и Ямова, мило улыбаясь друг другу, идут прямо к моему дому. Ямова, как оказалось, живет в моем доме, и сей факт меня ничуть не обрадовал. Видеть каждый день Лугова рядом с такой, как она, было выше моих сил.
Пара подошла к подъезду. Вера потянулась к Жене за поцелуем, и меня передернуло. Осознавая всю мерзость такого подглядывания, я, тем не менее, не смогла отойти от окна. Затаив дыхание, я следила за руками Лугова, блуждавшими по бедрам Ямовой. Поцелуй был пошлым, как в дешевой мелодраме. Андрей никогда так не целовал меня…
Вдруг руки Лугова забрались прямо под короткую куртку Веры. Она тут же прижалась к нему, обняла обеими руками за шею и притянула голову к своей груди…
Почувствовав резкий прилив крови к голове, я задернула штору. Эта случайно увиденная сцена взбудоражила что-то внутри меня и, пересилив стыд, я снова выглянула в окно, но Лугова и Ямовой уже не было. В голове почему-то всплыла его комната, куда он наверняка ее уже водил, софа, на которой они целовались и…и…может быть, даже спали. Я разозлилась на себя за такие мысли и решила заняться уроками, чтобы отвлечься, но химия и алгебра никак не шли в голову.
Я мысленно снова и снова возвращалась к тому, что увидела. Представила себя на месте Веры, и внизу живота как-то странно заныло. Я захотела, чтобы Андрей поцеловал меня так же.
На следующий же день, когда Андрюша пришел ко мне, мы закрылись комнате и целовались на моей постели. Я позволила ему гораздо больше, чем раньше. Если Андрюша и удивился, то виду не подал. Нас обоих захлестнул восторг от прикосновений, которых я раньше стеснялась. Я попробовала так же притянуть его голову к груди, как это делала Вера, и Андрей на это тут же среагировал так, что я едва с ума не сошла от удовольствия. Я целовала его, но в голове неумолимо возникали руки Лугова… В тот вечер я впервые отдалась мужчине, представляя на его месте другого. Поняла все это я, конечно же, гораздо позже, а тогда мне казалось, что Андрей – единственный, кого я хотела в эту минуту…
Отношения с ним вышли на новую плоскость, находиться в которой нам обоим очень нравилось. В школе я смотрела на Лугова с благодарностью, уже без прежнего раздражения. Он, сам того не зная, сблизил нас с Андрюшей еще сильнее, хотя о любви к нему я даже не думала.
В мае я почувствовала странную боль, которая усиливалась каждый раз, когда Лугов со мной общался или подходил в школе. В его глазах была тоска, особенно если он видел, что Андрей уже ждет меня на первом этаже. А в июне, когда 11е классы отпраздновали последний звонок, я осознала то, чего больше всего боялась. Лугов закончил школу. Он уехал, а я даже не попрощалась с ним. И поэтому мне больно.
На улицах появилось много мрачных девичьих лиц. Начались летние каникулы, город осиротел, отправив пытать счастья своих лучших детей. Я заскучала. Андрей поступил в филиал института, чтобы не уезжать далеко от родителей и от меня. Он был действительно очень, очень хороший парень. С такими хорошими парнями может быть рядом только такая же светлая, хорошая девушка.
Что было в 10м классе, я уже и не помню. Пустой и никчемный был год. По школе ходили девушки-зомби с заплаканными лицами. Те, кто были влюблены в Лугова. О нем я ничего не слышала, и это раздражало меня. Столько было разговоров о нем, пока он учился здесь, а как уехал, все о нем ничего не знают… Его бывшая любовь, Ямова, тоже куда-то пропала, о ней тоже не было никаких новостей.
Дни шли один за другим. Я определилась с будущей профессией, решив ехать учиться в медицинскую академию. Последний школьный год прошел под эгидой чудовищной тоски и ощущения уходящего детства. Андрюшу увлекла студенческая жизнь, и мы виделись теперь только один раз в две недели. Все меньше и меньше времени на меня он находил, но я не обижалась, ему нужно было много заниматься. Чтобы хоть как-то заглушить тоску в сердце, я начала ходить на дискотеки и знакомиться с другими парнями. Скупала все новинки «Искры», заходила туда каждый день, надеясь застать там мать Лугова и хоть что-нибудь о нем узнать. Но увы, ничего. Эта пустота разъедала меня.
После нового года я начала усиленно готовиться к экзаменам. С Андрюшей мы не виделись месяц, и я поняла, что выросла из этих отношений. Мой отъезд на учебу должен был поставить точку в этой полудетской любви.
В марте по Nску разнеслась новость: Лугов возвращается домой. Мое сердце в ужасе екнуло. Я не могла поверить в то, что его отчислили или он бросил учиться.
Лугов вернулся, но никто не видел его в городе. Он больше не гулял, как раньше, в окружении толпы друзей, и девочки больше не сопровождали его до дома. И я узнала причину его возвращения. Его мама серьезно больна.
Через месяц она умерла. Я по-прежнему нигде не видела Лугова. Забросила подготовку к экзаменам, не могла спокойно учиться, спать, есть. Просто пойти к нему домой? Неизвестно, как он отреагирует на это, да и как такая как я могла поддержать его? Какие слова я бы ему сказала?
В конце мая, накануне последнего звонка, Лугов пришел в школу. Я встретилась с ним на первом этаже и едва узнала в этом бледном, тощем парне школьную легенду. Под некогда прекрасными голубыми глазами легли темные круги, губы обветрились и побелели. Он не сиял так, как раньше. Коротко подстригся, цвет волос стал каким-то серым, пепельным. Весь вид Лугова говорил о том, что он не один месяц провел в глубокой депрессии.
- Привет, - грустно улыбнулся мне он. Я, не соображая, что творю, кинулась к нему на шею. Он прижал меня к себе и шепнул, что я очень похорошела.
- Господи, Женя, как ты чудовищно выглядишь…Пойдем на улицу.
Мы вышли из здания школы и сели на скамейку чуть поодаль. Лугов по-отечески поглаживал меня по волосам.
- Я скучала, - призналась я.
- Знаю, малыш. Я тебя с трудом узнал. Красавица такая, - прохрипел он в ответ.
- А ты… может, ты болен? Такой бледный, кошмар какой-то…
- Да уж, не такой красавчик, правда? Отец запил. Дома я не живу, кантуюсь у друзей.
Я раскрыла рот от удивления, но тут же взяла себя в руки.
- А с учебой что?
- Перевелся сюда. Не могу жить где-то в другом месте, - он взял меня за руку, - Ну, а ты как? Как Сорокин?
- Мы месяца два не виделись. Я скоро уеду учиться.
- Он поедет за тобой.
- Не поедет. Он учится здесь, ему нравится. Со мной ему больше не интересно.
- Ты повзрослела.
- Это только кажется…
- Не любишь его, - мягко шепнул он, прижимая мою голову к себе. Я позволила себе очутиться в его объятиях и вдыхать знакомый запах табака.
- Я вообще никого не любила, похоже.
- Врешь. Есть кое-кто, кого ты любишь, - Лугов вдруг отстранил меня и заставил взглянуть ему в глаза. В них плясали те же озорные огоньки, что я всегда помнила. Знакомая мне самодовольная улыбка снова преобразила его, и я увидела, что характером Лугов точно ничуть не изменился.
- А ты все такой же самоуверенный, - улыбнулась я в ответ, но тут же, вспомнив кое-кого, перестала улыбаться, - А как же твоя любовь, Ямова?
- Как-как…Я жил с ней год где-то. Потом у нее появился папик и она ушла.
- Ого! - я с трудом верила в то, что Ямова могла бросить такого, как Лугов.
«Ну и дура же она!»
- Жень, я в шоке, честно. Сколько всего у тебя случилось… Как она так?
- Не знаю. Я любил ее, но это все проходит, знаешь. Так что мне плевать на нее теперь. Буду здесь жить и вести дела, которые мама закончить не успела.
- Ты сильно любил маму, да? – тихо сказала я.
- Да. Сильно.
Я сжалась. Лугов стиснул меня в объятиях.
- Тебе надо уехать, Лугов. Здесь все, кто остаются, спиваются. Филиал вот-вот закроют, молодежи нет, и ты не сможешь доучиться. Беги отсюда, пожалуйста, беги! Ты погибнешь здесь!
- Брось! Ничего со мной не случится. Займусь магазином, дачей, батю закодирую. Все будет хорошо.
Наступило лето. Наш 11й класс отгулял выпускной, и я уехала в Питер, где легко сдала вступительные в медицинскую академию. Андрея я увидела только в августе. Он пожелал мне удачи и сказал, что встречается с другой девушкой. На этом мы тихо и мирно расстались.
Через полгода я приехала на зимние каникулы. Лугова снова нигде не было видно, и я, решившись, пошла прямо к нему домой. Он открыл дверь и порывисто обнял меня.
- Рад тебя видеть, - он провел меня в опустевшую квартиру, похожую на холостяцкую берлогу.
- Я….это..ничего, что без приглашения?
- Расслабься. Я знал, что ты придешь.
- Ты все знаешь, ага, - усмехнулась я.
Мы прошли в его комнату и уселись на софу.
- Что же ты, бросила Сорокина?
- Эээ… летом еще. Мы расстались.
- Общаетесь?
- А зачем?
- Значит, ты не знаешь, что он женился?
- Да ладно?
В груди кольнуло. Никогда не подумала бы, что Андрюшу так быстро окрутят.
- Тебя это нисколько не волнует? – прищурился Лугов, придвинувшись ближе.
- Нисколько. Не судьба, что поделать. Я там, он здесь.
- Просто тебя волнует другой, - промурлыкал он. Как я была рада снова видеть его таким!
- Кто же? – хмыкнула я.
- Зачем говорить-то. Сама знаешь, - последнее слово прозвучало уже сдавленным шепотом. Лугов уткнулся мне в шею, прижав руками к себе. Я слышала, как стучит его сердце, и боялась произнести хоть слово.
- Мммм…
- Что? – хрипнула я, помедлив.
- Когда ты перестанешь бегать от самой себя?
«К чему это он?»
- Я не бегаю. И никто меня не волнует.
- В этом твоя проблема. Ты эгоистка.
- Что плохого в том, чтобы любить себя? – я легко ткнула Лугова кулаком в грудь, - И я не считаю это проблемой.
- Дурочка. Ты любишь меня.
Сказав это, Лугов схватил мой подбородок и приблизил к своему лицу. Не дав мне возразить, он впился губами в мои губы. Меня будто ударило током. Руки затряслись, но он еще крепче сжал меня в объятиях. Не помню, как долго мы целовались. Его губы были такими горячими, нежными и мягкими, что я не находила в себе сил оторваться. Сейчас мне кажется, что вкус его поцелуя всегда преследует меня, когда я целую кого-то…
Но Лугов неожиданно отстранился:
- Такой ты мне больше нравишься, - улыбнулся он, проводя пальцем по моей щеке. Затем рука его спустилась ниже, к шее и плечам. Мое тело задрожало от удовольствия. Я, будто очнувшись, поняла вдруг, к чему это может привести, и резко вскочила на ноги.
- Ненавижу тебя, Лугов. Ты меня не получишь, - прошипела я ему. Он насмешливо наклонил голову набок.
- Знаю. Пока сама не поймешь, что хочешь меня.
Я едва не задохнулась от возмущения и вышла из его комнаты. Лугов бесшумно проследовал за мной и смотрел, как я обуваюсь, накидываю пуховик и ухожу. Дверь со скрипом хлопнула, а я спускалась по лестнице, смахивая с лица слезы. Раньше я плакала только в детстве, когда упала с велосипеда.
До конца каникул я старалась не попадаться Лугову на улице, но как назло, видела его почти каждый день то в магазине, то возле парка. Он дружелюбно улыбался и приветствовал меня, а я злилась и сквозь зубы здоровалась.
«Засранец! Возомнил, что я влюбилась в него! Это ж надо так!»
Но скоро поезд умчал меня обратно в северную столицу, и о волнении, вызванном Луговым, я благополучно забыла.
Зимой следующего года я снова приехала домой и узнала, что Лугов теперь заправляет музыкальным магазином в «Искре». Я зашла туда однажды морозным вечером, надеясь увидеться с Луговым, но, как мне сказали продавцы, его даже нет в городе. Несколько минут я погуляла по магазину, рассматривая полки с дисками, и слушала треп какой-то девицы, которая утверждала по телефону кому-то, что Женечка Лугов непременно ей позвонит, ведь он не может бросить ее после всего, что было. Мне почему-то захотелось выбить из рук этой крашеной идиотки мобильник, но я сдержалась и тихо покинула магазин.
Разговоры о Лугове, что я слышала среди знакомых, вызывали у меня ужас. Будто бы он живет с истеричкой, в квартире которой постоянные пьяные оргии, будто бы он сидит на колесах, много пьет и меняет девочек каждую ночь. Я не могла поверить во все это. Лугов просто не мог так жить. До конца моих каникул он так и не появился, и я уехала на учебу со странной тяжестью в душе.
Через год, закончив третий курс, я, наконец, увиделась с ним. Выглядел он еще хуже, чем в нашу прошлую встречу. Я отчетливо увидела перед собой алкоголика. Покрасневшие глаза, почти мертвенная бледность, какие-то невнятного цвета шмотки, которые прежний Лугов не надел бы никогда. Мозг отказывался воспринимать увиденное, но… У него все тот же дерзкий взгляд. Безусловно, этот опустившийся оборванец и есть Женя, но я была так рада его видеть, что забыла обо всем и согласилась погулять с ним.
Мы шли по улице бок о бок, и он держал меня за руку, как когда-то давно. Мне почему-то захотелось, чтобы нас увидел Андрюша. Странно, но на этот раз Лугов ничего не спросил ни о нем, ни о моей личной жизни как таковой. Я не удержалась и полюбопытствовала, почему он не задает больше таких вопросов.
- Нафига мне спрашивать? Я же все знаю, ты забыла? – улыбнулся он, крепче сжимая мою руку.
- Что же ты знаешь на этот раз?
- Большей эгоистки, чем ты, я не видел. Ты одна сейчас и еще долго будешь.
Слова прозвучали, как приговор, но я, вздохнув, осознала, что он прав. Мне вдруг передался его талант знать все, и я больше не задавала глупых вопросов. Когда мы прошли через парк и оказались прямо перед моим домом, Лугов резко остановился и повернул меня лицом к себе. Меня затрясло, как тогда, в его квартире. Я очень хотела, чтобы он поцеловал меня.
- Не люби меня больше, - серьезно и как-то обреченно изрек он.
- ….а?
- Не надо меня любить, поняла? Не думай обо мне.
- Опять твои тупые выводы! Я тебя не люблю, с чего ты взял. Это называется просто дружеской симпатией… - возмутилась я.
- Любишь. Пока я есть, ты никого не полюбишь так же сильно.
Обомлев, я смотрела ему в глаза. Слова роились в моей голове, как пчелы в улье, но ни одно не слетело с губ.
- Признайся себе в этом. Я-то уже давно все понял.
Я молчала, но Лугов не унимался:
- Я тот, из-за кого ты не будешь счастлива.
- П…почему? – выдавила я наконец.
- Ты эгоистка, потому что столько лет не хочешь поделиться со мной любовью. Держишь ее в себе, живешь только ею, не даешь мне ни капельки.
- Не…
- Знаю, что ты скажешь, но послушай, что я тебе скажу. Ты будешь в любви эгоисткой всегда, и поэтому не будешь счастливой. Я всю жизнь не стеснялся дарить людям любовь, и они отдавали взамен не меньше. После смерти мамы я стал эгоистом, как ты. И это меня убило.
Он притянул меня к себе и продолжил уже шепотом:
- Я теперь держу все в себе, как ты, но другие по-прежнему любят меня. Получается, я их использую. Но так нельзя жить, ты понимаешь? Твоему Сорокину, бедняге, не перепало и сотой части из того, что ты ко мне испытываешь.
- Он был моим лучшим дру… - вставила было я, но Лугов знакомым жестом зажал мне рот рукой.
- Скажи, зачем ты смотрела на нас с Ямовой? Ты ведь хотела быть на ее месте. Представляю, как обрадовался Сорокин, когда наконец получил от тебя то, что хотел…Получил же, я прав?
Я задыхалась. Слова застряли в горле.
- Если меня не было бы в твоей жизни, ты бы научилась отдавать свою любовь тому, кого любишь.
- Причем тут ты? – наконец, выдохнула я, - У меня такой характер. Я, наверное, просто не способна на это.
- Не люби меня больше, - снова сказал Лугов, - Я никогда не буду с тобой, и ты это знаешь. Раньше я не мог с тобой встречаться, потому что слишком многие мне нравились, да и ты бы с ума сошла от ревности. А теперь уже поздно. Я такой, как ты. Мы оба эгоисты. Лучший способ для тебя стать счастливой – перестать любить меня.
- А что, если не перестану? – мой голос зазвучал уверенно. Лугов всегда все понимал лучше, чем я.
- Перестанешь. Я сраный наркоман и проживу недолго.
- Господи, значит то, что говорили – правда?
- Люди вроде меня – отбросы общества. Мы даем много любви, слишком много. Быстро приходим в негодность.
- Бред это все, Женя, бред! Ты можешь любить одну, я знаю! Ты бросишь свои таблетки, женишься, у тебя будут дети такие же красивые, как ты..Разве этого обществу мало?! – я изо всех сил боролась, но предательские слезы градом потекли по щекам.
«Не любить его больше…Как это – не любить?..»
Лугов поцеловал меня в лоб и ослабил объятия.
- Когда я умру, ты будешь счастлива. Твою жизнь некому будет отравлять.
- Заткнись, Лугов, слышишь?! Не говори, что ты умрешь! – я занесла руку, собираясь ударить Лугова, но он ловко перехватил ее и поцеловал мои пальцы, один за другим. Мы стояли, ничего не говоря друг другу больше, долго. Я перестала плакать, а Лугов вдруг тихо сказал:
- Я пойду, красавица. У меня дела. Обещай, что больше не будешь искать меня, когда приедешь к родителям. Обещай, что полюбишь достойного и нарожаешь ему кучу детей. Обещай, что вот эти слезы я вижу в первый и последний раз, - он провел ладонями по моим щекам, стирая блестящие соленые дорожки.
- Об…обещаю… - хрипло ответила я.
Лугов повернулся и зашагал в противоположную от меня сторону. Я вошла в свой подъезд и обессилено упала на бетонный пол. Наконец, я смогла признаться себе, как сильно любила этого человека.
Эпилог
Жени Лугова не стало этой весной. Та девушка, у которой он жил, в порыве ревности ударила его ножом . Неделю он пролежал в коме, а затем умер, так и не придя в сознание.
Обещание, что я дала ему два года назад, я почти сдержала. Мы больше никогда не встречались. Я не спрашивала о нем знакомых, не ходила к нему домой, не звонила и не писала смс, хотя его номер до сих пор в моем списке контактов.
Неделю назад я приехала домой. Навестила Андрюшу. Он и его жена встретили меня очень, очень тепло. Разговоров о Лугове мы не заводили.
Сегодня я встретилась с Женей. Приехала на кладбище. Могилу отыскать оказалось легче, чем я думала. Она вся утопала в цветах. Красивая, узорчатая ограда, небольшой памятник из белого мрамора. С фотографии на меня с усмешкой глядели его чистые голубые глаза. Я положила большой букет роз на землю, постояла несколько минут. Лепестки цветов слегка подрагивали на ветру, а я смотрела на них и улыбалась.