Изначально проект назывался «На Десну, в Пирново». Предлагаемый вашему вниманию материал имеет объем примерно 10-20 % от окончательного. Материал имеет четкую территориально-временную привязку, и ориентирован на рожденных в 60-е – 70-е. Не уверен, что он будет интересен всем, в первую очередь – молодежи, далекой от Десны)))
***
Весной, когда природа пробуждается, не хочется сидеть дома. Бросаешь все, и едешь к Десне – реке, которой ты во многом обязан любовью к родной природе, мироощущением… И, конечно же, увлечением под названием «рыбалка».
***
У каждого человека есть на свете места, где известен каждый кустик. Каждое дерево, которое росло вместе с ним. Камушек, о который каждое лето минимум два раза разбиваешь ноги. Для меня таким местом было Пирново – поселок на берегу Десны, примерно в 40 км от Киева, а в этом населенном пункте – база отдыха «Дубки».
Построенная в 1955 году, наверное, одной из первых – на Десне, и уж точно первой – в такой дали от Киева, база отдыха, в соответствии с возможностями построившей ее организации, занимавшейся промышленным строительством (а это в том числе и «оборонка»), была оборудована, пожалуй, лишь немногим хуже, чем правительственные дачи того времени. Посудите сами – финские домики (точно такие сооружения и по сей день эксплуатируются в пригороде Варшавы, пользуясь немалой популярностью среди польской интеллигенции, как экологичное и очень комфортное жилье), в каждом – холодильник и газовая плита, и мебель. Те газовые плиты, холодильники и мебель прослужили, кстати, не менее 30 лет – прекрасно помню, как в середине 80-х их меняли на современные «Памиры», «Снайге» и «Электы». Разумеется, к началу 80-х стандарты комфортного отдыха стали несколько иными – все больше советских женщин стремилось на моря, к централизованному питанию, кирпичным корпусам, отдельному входу и минимальному расстоянию от моря.
Но база не потеряла своего очарования, быть может, напротив - приобрела. Финские домики и беседки, разбросанные по самому берегу Десны, как бы срослись с вековым бором и берегом, укрытым гранитными валунами. Запахи листвы и реки, шелест травы и ребячий смех, лишь переступаешь ворота базы, сливались в негромкую, но неповторимую и чарующую мелодию. Она звучала в сонном шелесте листвы под дождем; звучала в шелесте мокрых вьетнамок по ночной траве. Звучала в звонком девичьем смехе и в упругих ударах волана по натянутым струнам ракетки, в случайно оголившихся Наташкиных «выше коленок» и моих вздохах) по этому поводу.
В результате, путевки на базу до Чернобыльской катастрофы можно было достать лишь на один «заезд» (21 день). Это было крошечно мало, и, в тоже время – безумно много. «Лето – это маленькая жизнь». Каждый день, как неделя – в душном городе. Каждая секунда проживалась с утра и до вечера, и, возможно, даже ночью, посапывая, маленький я что-то узнавал об окружающем мире. Что-то такое большое и светлое, о чем написано и сказано столько прекрасных слов. И о чем, кажется, не расскажешь, даже собрав все слова на Земле.
После Чернобыля, правда, наступило пару лет «лафы». В основном из-за радиофобии, Деснянское и Дымерское направления не пользовались популярностью у отдыхающих, и 87-88 годы я безвылазно кайфовал в Пирново. Год 1987 был особенно замечательным. Может, оттого, что за два года я успел порядком соскучиться по любимой реке и любимому месту? А может, дело в том, что за два года из ребенка превратился в подростка, и к всегдашней любви добавились новые краски, новые ощущения?..
Слава Богу, что впереди еще двадцать один день счастья. Невероятное и непостижимое счастье – три месяца на берегу любимой реки.
Пирново!.. Сколько лет прошло, но я помню, как сегодня – открывается дверь таксомотора, и окружающий мир тотчас же тысячами путей входит в тебя. Входит, как вдохновение, как первая любовь. Входит в кожу, легкие и разум. Как воздух. Как сама жизнь.
Такое ощущение… такое ощущение, словно ты и не уезжал никуда. Уходишь – «до свидания!». Приходишь – «Здравствуй..»
Листва шелестит в ушах. От счастья не кружится голова – у меня никогда ничего не болело, кроме горла. От пыли, поднятой колесами машины, чуть щиплет в носу. Еще пахнет разогретым металлом и бензином. И- дубовой рощей. И немного – сыростью. Дышится полной грудью…
Бесподобная база в более, чем столетнем дубовом лесу на берегу очень тихой реки давно уже продана. На фотографии, сделанной в мае 2001 года, запечатлен последний уцелевший на тот момент дом -№2. Тот, что был расположен у входа на базу. Тот, у которого стояли автомобили. Тот, с веранды которого лучше всего было видно проходящие по Десне баржи, «ракеты» и моторные лодки. Еще через неделю и его не стало. Сейчас там приватные особняки. То, что было достоянием народа, в одночасье перешло в другие руки. А сколько детского смеха раздавалось под сенью дубов, сколько будущих граждан огромной страны было создано на этих берегах!.. Я, наверное, был бы самым счастливым человеком, если б можно было сегодня, хоть на день, хоть на полдня, вернуться туда. Не в детство – прошло детство (и спасибо людям, что оно было счастливым)- просто в то время, где воздух был свеж, люди приветливы, а берега – чисты…
***
А еще в Пирново, помимо дубовой рощи, был настоящий аэропорт, куда в 60-е годы минувшего столетия даже летал «кукурузник» из Жулян, а после Чернобыльской катастрофы – частенько залетал «Ми-2». Неоднократно я, сидя на какой-нибудь привязанной к берегу старика лодке и ловя с нее рыбу, наблюдал серебристо-синюю стрекозу, садившуюся на травяное поле… Разное тогда чудилось… Лето было не похожим на лето, сезон – на сезон. То грозовые тучи – целую неделю. Бывает, выглянет на полчаса солнышко – и снова клубятся сизые и серые тучи, а порывы ветра серебрят ветлы на берегу "старика"…
Пройдешь, бывало, до устья старика по дороге – уже не ребенок, еще не юноша, кутаясь в курточку… А на дороге, белесой от ежедневных дождей – колдобины, заполненные мутноватой дождевой водой. Взгляд пробежит по кустам ежевики, спустишься, сорвешь пару сине-черных кислых ягод… Пройдешь возле газовой станции на дамбе, что когда-то была концом географии. Улыбнешься каждой кукурузине, вспоминая походы за этим «стратегическим» продуктом на чужие огороды. Свернешь в село. Облегченно вдохнешь привычный запах подгнивших «лимонок», сбитых предыдущими дождями, аромат яблок, кур и травы. Дома…
Наверное, тогда, сам того не осознавая, я искал свое беззаботное детство, тогда еще недалекое.
«Сезон дождей, почему же ветер тучи не уносит вдаль…»
Но, даже если и нахлынет непонятная тоска, словно из груди вытащили кусок – можно ведь было мечтать. О том, что завтра приедет Наташка.
А знаете, что было самое чудесное и удивительное?.. Что она ПРИЕХАЛА!..
Прошло больше двух десятков лет, но я, будто наяву, вижу раскладушку возле девятого домика, и темно-русые волосы, перехваченные лентой. Знаешь – когда наемные ландшафтные архитекторы перекроили ландшафт, а рабочие не оставили камня на камне в домике, где мы жили с нашими родителями, я нашел дерево, под которым стояла твоя раскладушка.
Алюминиевые трубки. Брезентовый верх… «В память, как в речку…»
…Тот день, по-видимому, плохо подходил для тоски. Кажется, мы с сестрой с утра ходили за кукурузой, а вечером моя дорогая и единоутробная помогла «спустить» леща. А скорее всего, кто-то из моих приехал или уехал. Как бы то ни было, но я уже стал подзабывать и зеленый «Москвич» мужа твоей тети, и тем более – голубой то ли «Запорожец», то ли «Жигули» третьей модели твоих родителей.
..Подхожу к домику. Помню, темно уже было. То ли бабушка, то ли мама говорит – «а к тебе подружка приходила». А вот и подружка – в костюме, в полосочку. «Пойдем есть арбуз»…
Надо ли говорить, что в таком возрасте слова нежности подростки обычно не употребляют? И, кстати, правильно делают, потому что если начинают, то потом не могут остановиться.
Поэтому в такие минуты, лучше всего сказать обычные слова – «я очень рад, что ты приехала», или «я тебя ждал». Интонацию подбирать не нужно. Потом можно просто посмотреть девочке в глаза – и она все поймет. Потому что если девочка зашла к вам в гости, это, как минимум значит, что она вас помнит, причем с хорошей стороны.
Ты приехала всего на пару часов. И это было очень грустно, потому что вокруг лежал мой мир, и он мог стать нашим.
Позже, если бы я очертя голову бросился в погоню за деньгами, он, возможно, стал бы нашим уже в материальном воплощении. Но я, как настоящий богач, не мог представить, что деньги для кого-то могут значить так много.
***
А дорога в Пирново!.. Про самолет я уже упоминал, но летать на нем не доводилось – слишком мал был тогда. А «кукурузник» - хоть и надежная машина, но воздушную яму мог отыскать даже среди безоблачного неба… Так что самолетом пользовался иногда лишь отец, любивший пофорсить, или, точнее – пустить пыль в глаза. Маму, сидевшую надо мной и сестрой в раннем детстве как квочка, наверное, хватил бы удар от одной только мысли, что придется лететь с ДЕТЬМИ.
Зато была «подушка», ходившая в Пирново до 1984 года. «Подушки» официально назывались «судна проекта Р-83», а еще - у каждой такого теплохода, имевшего непривычные для речного судна обводы типа «морские сани», имелось имя собственное. Имена собственные «подушек» были «Исаковский», «Твардовский», «Паустовский» и «Багрицкий».
По сей день, когда нахлынет настоящая тоска, я крепко, до слез зажмуриваю глаза, и представляю – вот «подушка», как прежде, несется по реке моего детства. Пахнет рекой, дизельным выхлопом - в общем, - скоростными, геолого-таежными и космическими 70-ми... Пропикает шесть часов, прозвучит Гимн Советского Союза, пронесется движимый символ прогресса по не очень и людной реке, разводя высокую волну. Покажутся на мгновения в окнах заспанные пассажиры. Здравствуй, новый день!..
Где вы сейчас, быстроходные пассажирские глиссера?.. Возможно, вы являетесь мне в алюминиевых малярных уголках, которые натыканы в разных углах моей квартиры?.. Или проникли в жилище в виде карнизов для штор?.. А, может, мнут вас подошвами безмозглые подростки, ибо, после нескольких реинкарнаций, в угоду человеческой прихоти вас перевоплотили в тару для пива?.. Современные и быстроходные, но увы - неэкономичные суда были порезаны на металлолом одними из первых в Киевском речном порту – ибо были сделаны сплошь из «крылатого» АМг 5, который к несчастью для судов, стоил дорого. Да что там подушки – лодки, моторные лодки, в которых весу от силы 200 кг и которые в бытность мою ребенком взад-вперед сновали по Десне – сколько их было порезано и продано на металлолом в девяностые!
…«Подушка» отправлялась от причала у моста «Метро», где сейчас ошвартован плавучий кабак. Помню плотные билеты из картона с выбитыми иглами датой и «снежинкой», заменявшей «водяные» знаки. «Плыть», как сказала бы моя мама, было примерно 1,5 часа. «Подушка» неслась вдоль крутых берегов по извилистой реке, и более людной, и более первозданной одновременно. Людной – потому что и лодок, и судов, и людей по берегам было, пожалуй, больше чем сейчас. Первозданной – потому что не было тогда ни дач, по берегам, ни замусоренных пляжей, ни вытоптанных лужаек.