А.Г.Попов
САМОЛЕТ
из серии Сны
Мне приснилось, что у моего брата есть самолет.
Он достался ему как-то странно. Мой брат его не купил, не принял в подарок и не угнал, просто об этом самолете все забыли: и начальство аэропорта, и владелmцы, и летчики. И он пылился на каких-то запасных полосах, поскольку никому не было до него дела.
А это был красивый 10-ти или даже 20-ти местный самолет какого-то иностранного производства. С синими полосами по бортам, разукрашенными крыльями и красивым хвостом. Как у истребителя. И брат мой на нем летал. Дело в том, что он работает в аэропорту (на самом деле работает) и для него, как выяснилось, не является большой проблемой заправить самолет левым горючим или найти пустую, не используемую другими, полосу для взлета. А я часто летал с ним.
Это было замечательно! Мы отрывались от тяжелых плит аэродрома, взлетали над лесом, дорогами и маленькими с высты домиками и летели, летели, летели! Куда хотим. Мы редко выбирали какую-то определенную цель и не часто садились. Обычно мы просто летали над разными красивыми местами и возвращались назад. Где-то внизу работали люди, своими маршрутами шли автобусы, по проложенным путям и согласно расписаниям катились поезда, и даже наши коллеги-летчики летели где-то рядом своими рейсами, которые когда-то запрограммировали диспетчеры. А мы были свободны!
Свобода дает возможность видеть мир со стороны. Не зависеть от этого мира, а просто смотреть на него. И лететь не туда, куда тебя послали, а туда, где кажется интереснее, осторожно вклиниввоаясь в расписание взлетов и посадок, написанному начальниками аэродромов. Тому, кто не чувствует, как это здорово, бессмысленно объяснять.
Моего брата ни кто не учил управлять самолетом, а это оказалось совсем не так просто. Но он как-то сам научился: взлетал, находил направление, держал высоту и даже садился. И все это происходило нормально. Но однажды зимой (по-видимому, в комнате, где я спал, была открыта форточка) что-то случилось и самолет ни как не мог набрать нормальную высоту. И даже начал падать. Не помню почему, но в тот момент за штурвалом был я. Когда стало очевидно, что нам грозит катастрофа, мне пришла в голову не очень вдохновляющая, но единственно верная идея - посадить самолет на лед водохранилища.
Светило солнце. Я снизился над лесом, пролетел над плотиной, сбросил газ и.. . . благополучно приземлился на сверкающий снег. Что сейчас, мягко говоря, вызывает недоумение. Ведь подмосковное водохранилище - не Арктика, да и посадочную полосу там ни кто не готовил. Но вышло.
Привлекать внимание не хотелось. Мы подрулили к какому-то поселку или пансионату, расположенному на берегу, и встали около него, словно так и было задумано. Помню мы стояли напротив здания, в котором размещалась почта и я ходил туда кому-то звонить. Потом осматривал самолет.
Все системы работали. Рули поднимались и опускались, крылья выглядели как обычно, двигатели ревели на всю округу. Для более детального осмотра моих познаний в авиации было недостаточно, и я забрался обратно в кабину.
- Ничего не понимаю. . , - признался я.
- Что-то не работает? - повернулся ко мне брат.
- В том-то и дело, что работает вроде бы все.
- Ну тогда полетели!
Я пытался отговорить. Напоминал, что длина водохранилища не бесконечна, и если мы не наберем достаточную высоту, то просто не сможем развернуться для того, что бы сесть тут снова. Но самое главное - неисправность мы так и не устранили.
- Но ведь сейчас все работает? - снова спросил он.
- С чисто внешней стороны - да, - согласился я.
- Рули поворачиваются?
- Поворачиваются.
- С крыльями ничего такого?
- Ничего.
- Ну а двигатели шумят?
- Шумят...
- Тогда летим!
И мы пошли на взлет. Развернули самолет в сторону плотины, брат надавил на то, что я, как автолюбитель, назвал бы газ, и самолет начал разгоняться. Как всегда!
Это было удивительно. Машина постепенно набрала скорость, оторвалась от снега и начала уверенно набирать высоту. Где-то внизу ушла под щит приборов плотина, о которую я опасался разбиться; живописно раскинулись покрытые искрящимся снегом леса и поля, а мы, как и раньше, с каждой секундой становились ближе голубому небу.
Потом, уже в аэропорту, я спросил брата, не страшно ли ему было так рисковать. Или может быть он догадался в чем дело?
- Да нет, - скромно ответил брат. - Я просто подумал, все работает. Мотор ревет, рули действуют. А че еще там может сломаться?
И нам обоим показалось что мы поступили тогда удивительно мудро.
Проснувшись, я лежал в постели и думал, а в чем же здесь, собственно, мудрость? Ибо чувство, что нечто, понятое мной во сне, достойно увековечения в книгах, камне и компьютерных играх не проходило. И я пришел к выводу, что этот самолет - аллегория жизни. Жизни, по каким-то там причинам, возможно даже по чьему-то недосмотру, но дающейся человеку. Как знать, может быть, не более часто чем самолет простому гражданину. Но уж если у тебя этот самолет есть - нужно не стоять, а лететь!
А мы?
10.05/95г.