Ее лицо тонуло в полумраке, и я не видел, плачет ли она. Она была умна. Она была сильна. Она была красива. Она была моей много ночей – и не наскучила. Но сейчас я стоял, смотрел на неё и злился. Злился за бесполезную эту красоту. Потому что я ее больше не любил. Я мог бы простить ей все, но только не это.
Я еще немного постоял в ее теплой темной прихожей, глядя в грустные синие глаза. Потом сказал :
- До вечера, дорогая.
И она, и я знали, что я лгу. И что я сегодня не приду к ней. Но она не поправила меня, а я этому только обрадовался.
На улице ветер сразу набросился на меня, обвился холодной веревкой вокруг тела и тугим узлом затянулся на шее. Я поглубже запахнул полы пальто, надвинул шляпу на глаза. Прикурив сигарету, постоял ещё немного на ступеньках, ощущая ее едкий вкус. От крыльца вела дорожка, усыпанная умирающими желтыми листьями. Я шел по ним, и их шелест был похож на смех.
Выйдя на главную улицу, где кипела жизнь, проносились машины, толкались и спешили по своим делам люди, я остановился в раздумье - куда пойти. Впрочем, подобная проблема вставала передо мной не впервые. В последнее время мне все чаще приходилось задумываться, чем заполнить холодные скучные вечера.
Я толкнул дверь и зашел в ближайший бар. Играла музыка, какой-то ненавязчивый саксофон. Я сел в самую дальнюю кабинку. Крепкий черный кофе горчил, обжигая, но мои мысли были еще горче. Я не мог понять, что происходит со мной. Ведь еще несколько недель назад одна улыбка моей Ромашки заставляла меня забывать обо всем на свете. Но то ли время поистерло мое терпение, то ли осенние дожди смыли пыльцу моей страсти к ней, то ли она, наконец, переусердствовала в своих капризах – но только сахар ее губ превратился в соль. Ее жестокие уколы больше меня не задевали, а слезы, пришедшие им на смену, больше не трогали меня. Любовь утекала куда-то, как вода из треснувшего кувшина, медленно и неотвратимо, а я словно сидел и смотрел на это, застывший, окаменевший, безразличный... Что-то важное уходило от нас, что-то, что моя Ромашка изо всех сил пыталась удержать. А я не мог ей помочь. Не мог и не хотел. Я словно был парализован.
Я открыл глаза, и мои тяжелые мысли скатились на дно опустошенной души. Нить моих невеселых размышлений прервалась очень банально – заиграла мелодия, бывшая когда-то нашей любимой, и разом все напомнившая. Нота за нотой повели меня пестрой дорожкой воспоминаний, но я не хотел вспоминать. Я пожал плечами и заказал коньяк.
Я просидел в баре около часа, несколько раз повторяя заказ. Но чувство пустоты внутри не проходило. В конце концов я перестал пить, расплатился и вышел.
Через несколько минут я стоял перед дверью моего школьного друга. Мы и раньше частенько встречались, а в последнее время у меня появилась еще одна причина заходить к нему. Дело в том, что мой приятель был женат. Жена его была прехорошенькой, похожей на олененка Бемби блондиночкой. Но при этом она, как ни странно, была умна. Разговаривать с ней было не менее приятно, чем смотреть на нее. Но главная прелесть заключалась в том, что у нее, как это часто бывает в сказках, имелась подруга. Я имею в виду не сказки про Беляночку и Розочку, а сказки про красивую падчерицу и роковую мачеху. Именно такой роковой фигурой из старинной сказки и была ее подруга. Цветущую бордово-алую Розу, вот кого, напоминала мне она. Ее движения были изысканны и ленивы, слова – тихи и значительны, а ее тёмная красота была остра, как нож. Я пытался заглянуть ей в сердце, но неизменно наталкивался на черную стену. Только мне всегда нравились загадки.
Дверь мне открыла именно она, Роза. Затем,поздоровавшись с другом и его женой, я прошел в гостиную и сел в кресло. И потекла медленная беседа, и час за часом терпкий яд по капле вливался в мои жилы. Одуряющий запах роз бился в висок. Я не думал ни о чем, в том числе и о времени. Да и зачем, сейчас оно принадлежало только мне, я никому не был должен. Жизнь наконец-то показалась мне простой и легкой. Я отдыхал, вот и все. А нужно ли что-то большее, кто может сказать?
Роза провожала меня до стоянки такси, было уже далеко за полночь. Ветра не было, а звезды были похожи на застывшие слезы. Я отправился домой, унося с собой стук ее каблуков, а она – горький запах моих сигарет.
***
Утром я проснулся оттого, что солнце светило мне прямо в лицо. Вернувшись вчера домой, я забыл опустить штору. Поднявшись с постели, я сварил себе кофе (кстати, я никогда не доверял делать этого ни одной из бывавших у меня женщин, они называли это моим «непонятным принципом» и все как одна пытались прорваться к плите, но я оставался непоколебим, как скала). Был выходной, по телевизору в эти часы почему-то не показывали ни одной интересной передачи, а первая попавшаяся под руку книга оказалась читанной. Очередное скучное утро. Поэтому я, сделав несколько нужных звонков, на несколько минут забежал к соседу, и, перекинувшись с ним парой слов, спустился на первый этаж , сел в машину и уехал.
Минут через 20 я уже шел по знакомой тропинке к дому моей Ромашки. У меня были ключи от ее дверей, поэтому я не стал звонить. Войдя, я увидел, что она листает журнал, лежа на диване. При ярком свете дня она показалась мне совсем некрасивой, серой, потухшей. В ее взгляде светилось напряжение, которое она изо всех сил пыталась скрыть. Что ж, мне хотелось только похвалить ее за сдержанность. Я не желал сцен. Мне пока нечего было ей сказать, меня устраивало, чтобы все оставалось так, как есть. Ведь я уже хлебнул воздуха свободы и потому давать обратный ход не видел смысла, но в то же время все-таки еще не хотел ее терять.
Небрежно обняв ее, я заглянул ей в глаза и увидел в них радость. Я понял, что грозу пронесло. Я подвел ее к креслу, усадил, потом заговорил о каких-то пустяках. Через несколько минут лед был сломан, ее лицо ожило, засветилось. Мне стало понятно, что мы проведем неплохой день. И ночь...
А наутро я едва не проспал на работу. Поминутно поглядывая на часы, я наскоро позавтракал и выбежал за дверь, даже не поцеловав ее на прощание. Хотя она не спала и наверняка обиделась на меня. Ну так что ж?
В офисе я пробыл почти до самого вечера. За целый день не выдалось ни одной свободной минутки. Так что когда я наконец освободился, то почувствовал, что смертельно устал. Я понял, что хочу побыть один. И я поехал за город.
До самой темноты я бродил по осеннему лесу. Мои ноги утопали в ворохе сырых красных и желтых листьев. Сквозь кроны деревьев вверху виднелось небо, чистое, холодное. Я курил, прислонившись плечом к стволу огромной старой ели, и думал о том, какое оно сегодня синее. Мое "завтра" пахло мокрой кожей курток, ночным такси, коньяком и горькими словами. Мое настоящее было туманным и зыбким, как фата-моргана. Мои мысли расплывались, как круги на воде - такие же зыбкие, неопределенные. А время летело...
Я замерз , но не хотел уходить. Однако, докурив до конца свою пачку сигарет, все-таки почувствовал, что пора возвращаться обратно.
Сев в машину, я почувствовал, что проголодался, и въехав в город, заскочил в маленькое кафе на главной улице. Делая заказ, подумал, что когда-то часто бывал здесь. Разумеется, со своей Ромашкой. А теперь вот впервые пришел один... Но тут неожиданно распахнулась дверь и вошла она - Роза. Черный шарф, казалось, хотел целовать ее плечи, легкое пальто изящно облегало фигуру. Любовь и смерть сменяли друг друга на ее лице. Я не ожидал встретить ее здесь, но был рад. Мы поужинали вместе, затем я проводил ее до подъезда. Оказалось, что она жила недалеко от этого кафе, на углу, и потому мы по дороге к ее дому мы успели обменяться всего лишь парой фраз.
Тем временем совсем стемнело. А у меня еще была назначена деловая встреча в городе. Но я решил заехать к своей Ромашке, ведь я не видел ее с самого утра. Мне хотелось обрадовать ее. Но все получилось не так, как я рассчитывал. Едва я открыл дверь, как лавина упреков обрушилась на меня. Я подошел поцеловать ее, но с таким же успехом я мог поцеловать и мраморную статую.
- Что у тебя случилось? – спросил я, с трудом сдерживая подступающее раздражение.
- Ничего.
- Но ты же чем-то недовольна, с порога набросилась на меня с претензиями. Может, ты заболела?
- Что? Ты что, издеваешься ? Я здорова! А заболела я раньше, тогда, когда связалась с тобой! Ты приходишь, когда захочешь, ночуешь, где хочешь, и при этом еще прекрасно выглядишь ! А я сижу одна и жду тебя, как дура!
- Но я пока еще не твоя собственность! У меня есть и своя жизнь! Как любой мужчина, я бываю занят делами, работой и тысячей других моментов. И не заставляю тебя ради меня сидеть взаперти. Это твой выбор.
Она вдруг сдалась, так же неожиданно, как взорвалась.
- Ты прав, это действительно мой выбор, мой добровольный выбор. Поэтому здесь действительно нечего обсуждать. Извини меня, это просто нервы. Хорошо?
Я внимательно посмотрел на нее, очень внимательно. Но не увидел фальши и успокоился. Мы обнялись. Я рассеянно гладил ее по волосам и думал, что с женщинами всегда так – сначала они затевают ссору на пустом месте, кричат и ругаются, затем раскаиваются и просят прощения, а в результате – ты все равно окажешься виноватым и будешь вынужден оправдываться. Но хорошо, что не сразу...
***
Встреча с друзьями, сначала действительно деловая, а потом плавно перешедшая в вечеринку, затянулась за полночь. Из одного ресторана мы переместились в другой, где был боулинг. Потом нас понесло в казино, где я, вопреки своим привычкам, дал себя уговорить поставить одну фишку – конечно, на черное. И выиграл. А после этого понял, что пора уходить. Я простился с друзьями и вышел на улицу. Было прохладно. Поглубже засунув руки в карманы своего пальто, я нащупал там связку ключей и наугад выбрал один. Вытащил, взглянул. Это оказался ключ от моей квартиры. Горько усмехнувшись, я отправился к себе домой и лег спать. В эту ночь я не видел снов.
Назавтра я был занят на работе только до обеда. Около полудня мне позвонила Роза, с которой мы договорились пообедать вместе еще вчера. Мне понравилось быть с этой женщиной, понравилось смотреть в ее красивые и умные глаза, понравилось пожимать ее узкую ладонь. Но о большем я не задумывался, потому что мое прошлое еще не отпускало меня. Тем не менее настроение у меня в предвкушении встречи с ней было прекрасным, и когда она появилась, только улучшилось. Мы как раз выходили из здания, как вдруг, нечаянно посмотрев налево, я увидел свою Ромашку. Очевидно, она решила навестить меня. Она уже была совсем рядом.
Обе женщины по инерции поздоровались. Но потом в воздухе повисло напряженное молчание. Я тоже молчал, намеренно не произнося ни одну из таких типично мужских отговорок, как «ты знаешь, дорогая, эта женщина – мой очень хороший друг, у нас сейчас будет типично деловой обед, и таких обедов у нас на этой неделе было уже три, но это совсем не то, что ты можешь подумать … Кстати, я давно мечтал вас познакомить, и как удачно, что ты так вовремя появилась, ведь еще бы пара минут - и мы бы не встретились, разминулись… А вообще-то непонятно, что ты здесь делаешь и почему не дома или где ты там обычно в это время бываешь…» Я много чего мог бы сказать, но молчал.
Разрядила обстановку все-таки сама Ромашка. Деланно улыбнувшись, сказала срывающимся голосом :
- А я вот собралась в салон красоты, и решила к тебе забежать по дороге, сюрприз сделать. Но вижу, опоздала. Ты совсем уходишь?
Я ответил ей так спокойно, как только мог :
- Что ж, сюрприз не удался. Я уже свободен, совсем и до завтра. Сейчас ухожу обедать, потом позвоню. Увидимся позже, дорогая.
А в душе у меня все кипело. Я был страшно зол. Ведь я слишком хорошо знал свою Ромашку, чтобы не понять, какие мысли появились теперь в ее голове: «Так вот почему он не появляется у меня. А когда все же приходит, то постоянно смотрит на часы, и всегда оказывается, что у него какие-то дела. Я чувствовала, я так и знала, что у него просто кто-то появился!» И теперь вместо того, чтобы изменить что-то в наших отношениях, она будет только негодовать и злится, обвиняя во всем не себя, а меня.
Наша любовь неотвратимо заканчивалась, утопая в непонимании, претензиях, глупых ссорах и мелочных обидах, а она теперь решит, что это все из-за другой женщины! Наша случайная встреча поменяла местами причину со следствием – я встречался с Розой, потому что мне нужно было как-то заполнить массу вдруг появившегося свободного времени. Но теперь я уже не знал, как объяснить это Ромашке, моей бывшей любимой. И потому злился.
Тем не менее мы распрощались очень вежливо. Зажегся зеленый свет, и она начала переходить улицу. Какое-то время я смотрел ей вслед. Шла она медленно и как-то устало. Мне захотелось догнать ее, сказать что-нибудь ласковое. Но я был голоден, меня ждал роскошный обед в обществе прекрасной дамы, и я заторопился в другую сторону, так ничего и не сказав.
Недалеко от ресторанчика, где мы обедали, была расположена выставка старинного холодного оружия. К моему удивлению, Роза захотела посмотреть ее. Я с удовольствием составил ей компанию, или это она - мне, я так и не понял. Но нам было хорошо. С самого начала знакомства мы понимали друг друга с полуслова... Тем не менее, все это время я чувствовал, что изнутри меня подтачивает какое-то неопределенное беспокойство, но не мог понять, в чем дело, и потому старался заглушить его. И хотя мне это почти удалось, но все же беспокойство нет - нет и прорывалось. К вечеру ощущение тревоги усилилось настолько, что я загонял его внутрь лишь большим усилием воли. Несмотря на это, я смеялся, шутил и гулял с Розой по аллеям парка, пока высоко среди ветвей не зажглась цепочка желтых шаров – фонарей. И только проводив ее до самых дверей ее квартиры, я дал себе передышку. Я заглянул в себя. И понял, что это была не тревога. Это была тоска. Я хотел к ней, к моей Ромашке. В ее дом, бывший прежде и моим. Туда, где она ждала меня.
Я вдруг понял, что вел себя подло и несправедливо. Чувство вины сжало мне сердце, боль и раскаяние не давали вздохнуть. Я не шел, я прямо бежал. И очень боялся опоздать. Машину я вел на почти предельной скорости.
Она встретила меня в пороге, уже даже не поднимая глаз. Я схватил ее за руки, развернул к себе, прижал к сердцу. Я ничего не говорил, просто не мог. Я не мог оторваться от нее, не мог оторвать. Потом пришли слова – бессвязные, полные запоздалого раскаяния, полные сожаления. Я снова любил ее, мою милую Ромашку, мою золотую девочку, и я сказал ей об этом.
Мы так и проснулись, обнявшись. Ее волосы обвились вокруг моей шеи, ее рука лежала в моей руке. А мне нужно было на работу. Как я медлил в то утро, как я не хотел уходить. Я проклинал все на свете. На работе я бездумно смотрел в бумаги, но видел за ними ее лицо. Я не мог сосредоточиться ни на чем. И все же к вечеру мои восторги слегка улеглись, потому что воспоминания о прежних безумных ссорах, возникающих из ничего, крепко сидели во мне – и вот подняли голову, ожили.
Я позвонил и пригласил ее в ресторан. Сидел, курил, смотрел, как она танцует и ни о чем не думал. Не думал до тех пор, пока мы не вернулись домой.
А дома она вдруг заявила:
- Ты слишком много куришь. И вообще, вокруг тебя слишком много посторонних девиц. Я не хочу, чтобы ты общался с ними, особенно с той, с которой я тебя встретила. Это все из-за твоей работы, которая оставляет тебе чересчур много свободного времени. Мне давно это не нравится. Может, тебе стоит поискать другую, поближе к моему, то есть к нашему, дому? Да и в любом случае, я давно уже достаточно хорошо зарабатываю, мы прекрасно проживем какое-то время и на мои деньги, если ты уволишься. Ты согласен?
Я сжал кулаки. Не сказав ни слова, встал, прошел на кухню. Закрыв дверь, сел на подоконник. Потом дернул створку окна на себя. Затрещали приклеенные полоски бумаги, ее разорванные ленточки повисли, как позабытые флаги. В лицо ударил осенний холод. Я зажег спичку, но не стал прикуривать, а сидел и смотрел, как она горит.
Наше примирение оказалось напрасным. Я вспоминал, что и раньше наши отношения не были идеальными. Самое главное, что ей хотелось – это подмять меня под себя, спеленать по рукам и ногам и научить жить по ее указке. Я же хотел ни много ни мало, как свободы, понимания, уважения к себе. Любой мужчина скажет, что никакой безумный секс или красота партнерши не спасут, если в ее отношении к нему нет этого. В самом начале нашей любви это еще было не так заметно, а потом, когда отношения устоялись и слегка опреснились, я почувствовал, что ужасно устал, и захотел уйти.
Но вот – не смог. Вернулся. Потому что подумал, что все изменится. И что? И что?
А ничего. Я сидел на подоконнике, уткнувшись лбом в холодное стекло окна, и действительно не чувствовал ничего, даже обиды или злости. «Неважно»- пришло откуда-то слово. Вот именно, неважно.
Открыв дверь кухни, я вышел в прихожую. Оделся и ушел, несмотря на все испуганные возражения, несмотря на то, что ключи от машины тяжелили мой карман. Все было сейчас неважно – даже осенний дождь.
Зазвонил мобильный. Не глядя, я поднес трубку к уху и услышал знакомый голос. Звонила Роза. Она спрашивала, когда я смогу увидеться с ней. Я знал, что обязательно встречусь с ней, но сейчас ничего не мог обещать. Я сказал ей это и отключил телефон.
Я шел по ночному городу, не разбирая дороги, и мои ноги проваливались в холодные лужи. Но это тоже было неважно. Да, я был на грани срыва, но не собирался признаваться себе в этом дважды. Зачем? Ведь жизнь продолжается, несмотря ни на что. Я шел, чувствуя на своих губах вкус свободы. Шел, оставляя позади все и всех. Я шел, и шаги мои были легки.
Я шел вперед.