Когда ночное небо становится прозрачным, звёзды кажутся приблизившимися, а луна огромной, то ты, созерцающий это волшебство, превращаешься в сам космос, вместивший в себя всё вещество и энергию мира. Пронзённый тысячами невидимых лучей, ты вместилище звёзд. Согретый теплом таинственных энергий, ты создатель видимого из невидимого. Ещё вчера всё было только в твоём воображении, но уже сегодня, ты носитель тайны нового открытия, обращающий облако мечты в плодородный дождь, преображающий землю. Всё было до тебя, но было незримым. Все тайны, которые ты открыл, были тайнами и до тебя, но невидимыми. Ты, придя сюда, увидел скрытое в явном. Твоё воображение не знает границ, но ты пока не знаешь об этом, ибо учишься ещё глядеть снизу вверх и сверху вниз, но не вовнутрь. И близок ты, к тому, чтобы проникнуть туда, где всё открыто сразу и одновременно, ты это чувствуешь, и через неожиданные озарения свои, на мгновение схватываешь суть всего, и тут же теряешь, выскользнувший из твоих рук кончик таинственной нити. И, тогда, остаётся единственный путь - преодолевать шаг за шагом тропу, которая ведёт в бесконечность, познавая новое и делая его узнанным, а потому старым. Ощупывая, ты уверяешься в существовании своего открытия. Но, дверь, за которой открыто всё сразу и одновременно, тебе не доступна, ибо ключи от неё хранятся в глубинах космоса, который ты видишь во внешнем мире, а постигнуть должен в самом себе. Ты растёшь из самого себя, и вытягиваясь к небу, ищешь росы его, и корни твои в глубине находят питающий источник. Ты связь между земным и небесным, и все энергии, словно, молнии, пронзают тебя сверху и снизу, уравновешиваясь в центре тела твоего. Но ты можешь быть и слепым, невидящим очевидного, что ты сгусток протоплазмы в стыке соединения всех энергий космоса. Ты энергия, которая умеет становиться сгустком материи, делая Время осязаемым в пространстве...
Часы, отбивающие полночь, знают, что такое Время, ибо каждая шестерёнка в них сцеплена со множеством других, таких же, и метал их зубчиков стачивается с отчётом каждой секунды, и наступает, однажды, момент, когда часы встанут навсегда, задержав бег своих стрелок там, где материальное не имеет входа в мир идеального. Там нет Времени, и им, преобразовавшимся в тайну Космоса, нечего более отсчитывать. Часовщики знают тайны часов, но и им недоступен тот ключ, который запустил бы вновь, остановившиеся навсегда часы. Они могут их починить, заменив все детали на новые, и стрелки побегут снова, но это уже никогда не будут прежние часы, те, что встали, когда их время истекло. Часы могут пережить разные эпохи, сменив своих владельцев не один раз, но они всегда будут отсчитывать то Время, которое приндалежит эпохе их появления на свет. И человек, слушающий бой больших старинных напольных часов, чутко следит за маятником-метрономом и слышит стрекот и пощёлкивание механизма, который пережил эпохи. И, весь, дом такого человека, содержит атрибуты Прошлого, в самом хозяине этого дома дышит эпоха Прошлого. Эти часы переносят с собой то, что составляло их окружение, когда они впервые стали отсчитывать Время. Но, и у хозяина такого дома нет ключа, который открыл бы ему путь проникновения в тайну Времени. Ибо, всё, что лежит за пределами остановившегося маятника, не есть Время. Нельзя мерить шагами то, что не измеряется. Время это дверь, к которой, пока, идёшь, она закрытая есть, и ты можешь сосчитать шаги до неё. Но, открыв её, ты видишь перед собой Бездну, где нет больше дверей, к которым нужно идти, отмеряя свой путь. В этот момент маятник останавливается, ему нечего больше измерять. Добыв ключи от потайной двери, ты мог бы проникать туда, до того, как маятник твоих часов остановится. И, тогда, ты не потерялся бы от неожиданности, когда часы, которые ты так бережно нёс, прекратят свой отсчёт... Но, дверь, за которой открыто всё сразу и одновременно, тебе не доступна, ибо ключи от неё хранятся в глубинах космоса, который ты видишь во внешнем мире, а постигнуть должен в самом себе. Не спрашивай у часовщика, что значат "мене, текел, фарес", начертанные на стене таинственной рукой во время пира вавилонского царя Валтасара, ибо время царя давно исчислено, взвешено и разделено. Но, ты, сегодняшний, пытающийся проникнуть туда, откуда приходит твоё воображение, не знаешь, что исчисляя, взвешивая и разделяя, никогда не добудешь ключа и не откроешь ту дверь по собственной воле. Ибо мерят измеримое, но с какой мерой подойдёшь ты к бесконечному? Видят видимое, а невидимое открывают, как ларец, в котором заяц, в зайце утка, в утке яйцо, а в яйце игла. И, игла та, из расколовшейся скорлупы яйца, упадёт на дно моря. Как найдёшь малое в великом, чтобы добыть из преломлённой иглы ключ?..