Забавная история с продолжением спустя почти полвека.
На фотографии вверху - фрагмент 3-й страницы «Пионерской правды», вышедшей 17.01.1961 г.
*****
ПИСЬМО В ГАЗЕТУ ПИОНЕРСКАЯ ПРАВДА
1959 и 1960 годы оказались переломными и определяющими в дальнейшей судьбе казахстанского села Ермак — правительство страны приняло решение о строительстве в этом сибирском районе Ермаковского завода ферросплавов и Ермаковской ГРЭС, а также канала Иртыш-Караганда.
С ранней весны началось интенсивное движение автотранспорта, вереницами тянулась тяжёлая техника — экскаваторы, тракторы, грейдеры. Натужно пыхтя по бездорожью, автомашины везли разные трубы, бетонные блоки и плиты, лесоматериалы.
Мы знали, что скоро наше село станет городом и немало этому радовались. Будущая ГРЭС предназначалась для выработки электроэнергии, а на будущем заводе намечалась выплавка ферросплавов — специальных сплавов стали и силиция, при добавлении которых в другие металлы получалась сверхпрочная легированная сталь.
Как-то в 1960 году, как только начался учебный год, отец подкинул нам с братом заманчивую идею — написать письмо в «Пионерскую правду» и рассказать о нашем селе и начинающихся здесь крупных стройках. Два или три дня мы с сопением корпели над текстом, наконец, переписали его на чистый листок, запечатали в конверт и отправили в Москву. Отправили и забыли, потому что и мысли не могли допустить о возможности попасть на страницы центральной детской газеты. Однако надо же такому случиться — события стали развиваться как раз по маловероятному сценарию.
В середине января 1961 года, когда только закончились зимние каникулы, мы получили «Пионерскую правду» где, к своему изумлению, увидели на третьей странице под рубрикой «Письма сельских пионеров» статейку с названием «Такие работники будут!», а под ней полностью наши имена с фамилией. И подробный домашний адрес (см. фото). Мы с братом снова и снова вчитывались в текст и не могли поверить, что это именно мы написали так складно и красиво! Приведу содержание этой статейки.
«Мы живём в селе Ермак. Когда-то, очень давно, наши деды приехали сюда на Иртыш из России. Ехали на телегах. Несмотря на то, что люди они были трудолюбивые, им пришлось побираться с сумками за плечами. Потом стали рыбачить, работать на Иртыше бакенщиками, но всё равно жили в нищете. Сейчас к нам на целинные земли тоже едут люди со всех концов земли. Но как они не похожи они на тех переселенцев с котомками за плечами, о которых нам рассказывают деды! Едут к нам весёлые комсомольцы, молодые специалисты. Не телеги скрипят на степных дорогах: идут к нам тракторы, комбайны, машины. У нас организованы крупные целинные совхозы, дающее стране дешёвое зерно. Все работы в совхозах выполняют машины. По семилетнему плану у нас в селе намечено большое строительство. Будет построена одна из крупнейших в СССР — Ермаковская ГРЭС. Через Ермак пройдёт канал Иртыш-Караганда. Раньше у нас некоторые ребята думали: вот окончим школу и — в город уедем. Сейчас таких разговоров и не слышно. В своём селе работники нужны. И такие работники будут! Мы уже в школе стараемся разными профессиями овладевать».
То, что происходило дальше, больше походило на странный сон. Когда на следующий день я пришёл в школу, то сразу заметил на доске объявлений приколотую кнопкой газету с нашей заметкой. У меня учащённо забилось сердце, я почувствовал себя довольно неуютно. В классе некоторые ребята полезли с поздравлениями. На уроке литературы статью прочитали всему классу. А на большой перемене все классы построили в коридоре на общую линейку, меня и Лёву вывели перед собравшимися школьниками, и завуч, Клавдия Васильевна, держа в руках сложенную в несколько раз «Пионерскую правду», с пафосом произнесла:
— Перед вами стоят ученики нашей школы, пионеры, которые написали письмо в газету, являющуюся органом Всесоюзной пионерской организации. Теперь о нашем селе будут знать в других, больших и маленьких городах нашей страны. После окончания школы многие из вас станут строителями и металлургами нашего города. Но начало жизненного пути вы получите здесь, в нашей школе. И мы будем стараться делать из вас достойных людей.
Раздались жидкие аплодисменты. Линейка закончилась и все стали расходиться по классам. Некоторые старшеклассники с нескрываемым любопытством посматривали в нашу сторону.
Школьная линейка мне не понравилась, я понял, что не в моём характере привлекать к своей персоне всеобщее внимание. Как говорится, бремя славы начинало давить.
Через несколько дней шум обсуждения нашей статьи стал стихать, но тут появилось продолжение этой истории совсем в другом ракурсе.
Почтальонша клала нам почту, по обыкновению, в почтовый ящик. А тут вдруг она пришла к нам в дом и выложила на стол пять писем, одно из которых оказалось доплатным (без марки). Мама из скудного семейного бюджета отдала ей за него пять копеек, и мы стали рассматривать невесть откуда прибывшие письма.
Авторами являлись такие же, как и мы, школьники из разных городов страны, желавшие познакомиться и переписываться. Я попросил у мамы двадцать пять копеек, чтобы купить пять конвертов для ответов. По маминому взгляду понял, что от этой затеи с покупкой конвертов и ответами на чужие письма она не в восторге. Но денег дала. (Для сравнения замечу, что булка белого хлеба тогда стоила 18 копеек). Лёва быстренько по морозцу сбегал на почту за конвертами и вечером я, наивный сельский мальчик, сел писать ответы.
Написал девочке Ирине в Клайпеду и мальчику Жене в Горький. Остальные ответы решил написать на следующий день и все сразу отправить. Лёва от эпистолярного жанра наотрез отказался (он был по натуре «физиком» в отличие от меня «лирика») и вся забота по переписке легла на мои плечи. Сестра Наташа в школу ещё только пошла, поэтому проку от неё не было, Татьяне исполнилось лишь три годика — от неё вообще письма приходилось прятать: так и норовила помять или порвать. Самой младшей сестрёнке Ольге не было и года, она только училась ходить.
На следующий день, вернувшись из школы, я быстро сделал уроки и сразу сел писать ответы на оставшиеся три письма. Не успев написать одно письмо, я увидел, что к нам опять притопала тётя-почтальон. Она достала из сумки тридцать писем, из которых теперь уже доплатными оказались три. Мама растерянно смотрела на горку писем и, вертя в руках три чужих неоплаченных письма, не могла решить, доплачивать за них или нет. Не доплатила, и почтальонша забрала их обратно с собой. Мы стали вскрывать письма и читать. Поступали те же предложения переписки и дружбы. В некоторых конвертах находились и фотографии, в основном от девочек. Я читал письма и отчаянно думал, даст или не даст мне мама денег на конверты для ответов?
Наступил новый день. В школе я еле дождался, пока закончатся уроки — торопился домой, чтобы начать работу с корреспонденцией, а когда зашёл домой, то увидел жутко обеспокоенную маму, которая вместе с почтальоншей дожидались меня.
— Сынок, милый! Ты посмотри, что творится! Что вы будете с ними делать? — запричитала мама и подала мне более пятидесяти писем, сложенных в стопу, которые почтальонша специально принесла нам отдельным рейсом. У меня буквально волосы встали дыбом: я не ожидал такого поворота дела. Хотел спросить у отца, что делать с письмами, но он ничего дельного предложить не мог и продолжал заниматься какими-то своими делами по хозяйству.
Письма в таком количестве приходили ещё несколько дней. Если вначале все шли из СССР, то под конец несколько штук появились из Чехословакии, Болгарии, Румынии. К февралю у нас насчитывалось более 400 писем. Писать ответы на такое количество писем оказалось делом нереальным, поэтому мы поступающую корреспонденцию складывали стопками в большую картонную коробку. Брат невольно увлёкся филателией — начал собирать марки с конвертов, а я стал сигиллатистом — вырезал и коллекционировал с конвертов картинки. Одно время я увлекался филуменией — собирал этикетки от спичечных коробков, теперь вот появилось новое увлечение.
Насчёт того, что у нас собралось много писем, постепенно узнали учителя. Однажды классная руководительница предложила мне поделиться адресами для переписки с другими одноклассниками. Я ей сказал, что у меня имеется четыреста с лишним писем. Она очень удивилась и расширила идею — через неделю лихорадка переписки и новых знакомств охватила всю школу. Зарубежные адреса я отдал девчонкам-отличницам из нашего класса.
Я и сам долго переписывался с девочкой из Чехословакии — Яной Колоровой — из какого-то селения Погор. А может, и не Погор, а Похор, написано-то было по-чешски. Отец у неё работал не то лесником, не то работником лесопитомника. Перед уходом в армию адрес я оставил дома, у родителей. Вернувшись, не смог его найти. Да и газетку тоже.
*****
Об этой забавной истории я в своё время рассказывал своим детям. И вот в 2005 году наша дочь Елена, будучи студенткой Петербургского госуниверситета, решила сделать папе подарок. Долго копалась она в архивах одной из центральных питерских библиотек и, наконец, счастливая, ликующим голосом по телефону сообщила, что нашла «Пионерскую правду» с нашей статейкой. И выслала по электронной почте фотокопию этого номера газетки. Для меня это оказалось очень приятной встречей, встречей с далёким детством спустя почти 50 лет.
________
На фотографии вверху - фрагмент 3-й страницы «Пионерской правды», вышедшей 17.01.1961 г.
(Рассказ публиковался в альманахе "Обская радуга" № 15, 2006, под названием "Юнкоры").
*****