Не сказать, что новость о возвращении Лиды оставила Павла совсем равнодушным. Все эти пятнадцать лет он убивал мысли и воспоминания о ней. И вот снова всё нахлынуло.
Они дружили со школы. Лида, смешливая синеглазая девчушка, была на два года младше Павла. Когда он ушёл в армию, Лида писала ему почти каждый день, прибегала помочь его родителям, просто пошептаться о Павле с его мамой. Она всегда была желанной гостьей в доме, для родителей Павла и для бабушки Лиды вопрос о свадьбе был уже решён. Да и сельчане не сомневались, что всё так и будет.
Пришёл Павел из армии, отдохнул, огляделся, и так скучно ему показалось вдруг в родном селе, хоть волком вой. После службы в большом городе всё тут казалось примитивным, и Лида проигрывала по сравнению с городскими девушками, которых он видел, 6ывая в увольнении.
На вопрос матери о свадьбе, отвечал неопределённо. Потом, всё же, они подали с Лидой заявление. Девушка была на седьмом небе от счастья, а Павел... Чем ближе подходил день свадьбы, тем беспокойнее он становился. В конце концов, он поддался на уговоры армейского друга и укатил за тридевять земель, оставив в обиде и недоумении невесту, и получив вместо доброго напутствия едва ли не проклятие матери.
Лида, устав от сочувствующих взглядов и разговоров, от своего стыда, тоже уехала из села. Приезжала пару раз в отпуск, и хоть Павел снова жил в родительском доме, не видела его - тот оба раза был на каких-то курсах, а потом, когда померла бабка, Лида и вовсе перестала показывать глаза в родное село. И вот вернулась. Говорят, насовсем. Говорят, с мужем не пожилось, да и город надоел.
Павел женат не был. В мимолётных встречах себе не отказывал, а жениться - упаси Бог! Привык к одинокому укладу жизни. Выстроил на родительской усадьбе пятистенник, где сам себе был командиром.
Родители уже и не заговаривали о свадьбе сына, только мать тяжело вздыхала, глядя на чужих внучат.
... Лида изменилась, чуточку округлились формы, подстрижена по моде, и только в синих глазах - всё те же смешинки. Как-то постепенно они вновь сблизились, словно и не было этих пятнадцати лет. У матери Павла опять появилась надежда. Прошло месяца три, ничего не менялось в жизни Павла. Они с Лидой ходили в кино, он провожал её до бабкиной избы. Лишь однажды он, охваченный чувством ревности, заговорил о Лидином прошлом:
- Чего ребятишек не завела?
- Детей от любимых рожают, Паша, - просто сказала она.
- А чего же за нелюбимого пошла? - скривился он.
Лида, дерзко вскинув на него глаза, отчеканила:
- А в городе хотелось остаться! От тебя подальше, ясно? Ещё вопросы?
Вопросов больше не было.
Для Павла словно вернулась юность, он бежал на свидание к Лиде, порой бросая неотложные дела по дому. И уже сам верил, что на сей раз не упустит своё счастье. Как-то вечером он наводил порядок в своём доме, расставлял и раскладывал по местам вещи, которые Лида положила не туда, где они привыкли находиться. В душе поднималось раздражение - ох, уж, эти бабы! И тут вошла Лида с чемоданом в руке, следом мать Павла. Потом и отец.
- Хватит девке в бабкиной развалюхе ютиться! - решительно сказал он. - Не маленькие уже столь время женихаться! Нечего деревню смешить.
Павел опешил, потом обозлился:
- За меня решили, значит? А если не хочу я жениться? А? - увидев, как вспыхнула, а потом побледнела Лида, он добавил, уже помягче:
- Подождать надо, Лида, приглядеться друг к другу. Куда спешить, правда?
-Правда. Паша. К пенсии, может, и решимся, да? - Лида резко повернулась и вышла вон.
- Вот дурак, бобыль соломенный! - плюнула в сердцах мать, а отец лишь махнул рукой и вышел вслед за Лидой.
Утром Павел увидел Лиду с чемоданами на автобусной остановке, что была наискосок от их дома. Что-то дрогнуло в его сердце, но не побежал, не остановил. Напротив, глядя, как синий автобус увозит его Лиду, почувствовал непонятное облегчение, словно с его плеч свалилось сто забот.
- Как хочу, так и живу! - вызывающе ответил он на укоризненный взгляд матери, схватил сумку и направился в сторону магазина. За продуктами.
- Живи, живи, - смахивая слёзы прошептала мать. - Только живёшь ли? Так, небо коптишь...