Я промахнулся – пошел по платформе направо – и вылез в итоге на Триумфальную площадь, ночную, полупустую и холодную. Время: пол-одиннадцатого, я иду без определенных целей и намерений, позволяя "шафлу" плеера вилять моими бессвязными мыслями, верней эмоциями. Восприятие отчуждено– сыровато, зябко, руки по карманам, поджимают кеды. А я вышагиваю, рисуясь перед воображаемым зрителем в своем шаге, его тяжести, грации и осмысленности.
Вот уж и подземный переход на нужную сторону Тверской. Очищен от мусора, от гитаристов тоже. На удивление слишком тоскливо от этой пустынности в самой гуще вавилонской-то блудницы Москвы. Но – примечаю – навстречу мне идут трое омоновцев, хот-доги пожевывая. С футбола ли, с жиденького ли митинга – Бог весть.
Поясню, как вышло. Нарочно попалась такая песня, что в конце ее долго, чуть не полминуты полной тишины, так что дальше я шел в наушниках своих, но при этом всё слышал.
Все трое были крутолобы и шкафобразны – при обмундировании, а у них ведь там как у тринадцатилетних девочек подложено. Лица сплющенные, с некоторой печатью недостатка ума. Ножищи мощные, топают широким шагом. Троица была поглощена разговором, меня ж они предпочли не заметить полностью, а коли и видели, то не сочли за помеху. Говорили (из того, что я по обрывкам понял) о разгоне чего-то там. С прибаутками и солдафонским гоготом – куда ж без этого.
"… и этот очкарик прыгает на меня, вопит чё-то там. Я ему: отъ**ись. А он опять прыгает. Ну, совсем ничего не боятся, бл**ь".