Атавизм

Атавизм


1

- Алло!
- Привет, это Мара!
- О, привет, ты где?
- Да я на даче.
- Да ты что! А мы тебя ищем, ищем!
- У меня телефон отрубился.
 - Мы у Игоря в общаге. Чего это тебя на дачу понесло?
- Да я со своим поссорилась.
- Делать вам нечего! Ты когда приедешь, а то мы завтра на пляж собрались.
- А с кем?
- Костик, Ольга, мы с Пашкой. Еще, может быть, Костиков одноклассник будет, ты его не знаешь. Что вы, по-серьезному поссорились-то?
- Да кто его знает, вроде нет. А вы во сколько едете?
- К двенадцати у речпорта. Давай приезжай!
- Ладно, наверное, буду. Я тебе завтра еще позвоню. Ну, пока!
- Давай, счастливо

Меня зовут Мара Линк, ну, или Марта Сергеевна Линкова. Мне двадцать три, и я учусь в Медицинской Академии. Я пишу эти строки, потому что мне больше нечего тут делать: спать совсем не хочется, телевизор сломался, а почитать нечего. Еще потому, что на выставке «Примафарм» мне достался сей славный блокнот, и потому, что нынче такая луна, что можно даже бисером шить, а не только бумагу марать!
Ну что сказать? Немного о себе: я – Марта, раньше мне это имя жутко не нравилось! Я хотела быть Вероникой или Полиной, на худой конец, но деваться некуда! Папа назвал меня Мартой, по неизвестной никому причине, хотя родилась я и вовсе – в декабре. Есть здесь какая-то тайна! Раньше мне казалось, что так звать могут только корову или козу – и то, все детство я была похожа на козленка. Худая, шустрая, с вечно ободранными коленками, я скакала по дворам с пацанами, залезая на абрикосины и тутовники, падая с гаражей и влезая во все лужи. Мальчишки были мои первейшие друзья, хотя я и не была «пацанкой», как это понимают. Правда, я и «девочкой» не была. Любимые мои игрушки, как сейчас помню: конь на колесиках, автомат и «модельки». В то время, когда другие девочки на вопрос: «Кем ты будешь?» отвечали: «Принцессой!» или «Невестой!», я уверенно говорила: «Солдат!» или «Маугли!». В промежутках между «войнушками» и «казаками» я  жутко болела, и моя мама потратила лучшие свои годы на поиски хороших врачей и сидении на «больничном». Видимо поэтому, у меня так и не появилось ни брата, ни сестры. Вообще детство свое я плохо помню – так, что-то яркое, но расплывчатое.
Настоящая моя жизнь началась только классе в седьмом. Хотя подружки у меня были всегда, всю прелесть «женского общества» я поняла только в то время. С большим удивлением, я обнаружила, что, оказывается, мне многие завидуют: я запросто болтала с теми мальчишками, что внезапно сделались «первыми красавцами». Как было странно, когда я обнаружила, что отношения мои с бывшими друзьями и соратниками резко усложнились. К чему эти недомолвки сплетни, намеки и прочая дребедень? Я становилась «девчонкой», вылупляясь, словно бабочка, из кокона амфорного «оно».
В девятом классе у меня появился первый настоящий «жених». До этого, мы с подружками ежевечерне слонялись по району, видя весь смысл прогулки в обсуждении, по большей части мифических, подвигов более «продвинутых» девчонок которые «УЖЕ». В тайне мы  мечтали о таких же «приключениях», казавшихся тогда романтически-взрослыми. Успешной и состоявшейся  считалась прогулка, если к нам «пристали», а мы бы красиво «отшили». Мы все мечтали о супергерое, с которым будет не так как у всех. Наша жизнь не должна быть такой «скучной», как жизнь наших родителей!
Мне повезло. С первым парнем у нас была красивая  и высокая любовь, со стихами, цветами и трепетом первых прикосновений. И хотя мы были, что называется, из разных кругов, я и сейчас вспоминаю его с большой теплотой. Он первый научил меня быть женщиной, показал, что я могу нравиться, и тешил мое самолюбие наивной ревностью и страстными словами первых признаний. Любовь эта казалась вечной и бесконечной.
Я легко поступила в Академию, не смотря на все слухи о взятках и неимоверном блате. Пришла настоящая взрослая жизнь, появились новые друзья, новые интересы. Первая любовь постепенно померкла и тихо истаяла в этих ярких лучах. Мы поняли, что легко обходимся друг без друга и спокойно расстались. Первые два курса пронеслись как вихрь, в угаре и мандраже первых сессий. На каком-то этапе я обнаружила, что числюсь «записной сердцеедкой», хотя и не прикладываю к этому ни малейших усилий. Оказалось, что меня постоянно окружают два, а то и три поклонника, которых, впрочем, я по-привычке считала просто друзьями. Взглянув на себя со стороны, я с удивлением увидела стройную незнакомку с изящными формами, копной вьющихся каштановых волос и яркими зелеными глазами. Я понравилась себе, и научилась пользоваться жестами, взглядами, словами. Возможно, я несколько расточительна, но «делать любовь» за материальные блага, я не хочу и не умею. «Бой-френды» мои, в основном, юные докторишки, голые, как сокол, и начинающие программеры, очарованные прочно пристывшим ко мне прозвищем: «Мара Линк». С ними интересно! Блестящие беседы, шумные компании, песни под гитару, отчаянные «мероприятия», вылазки на природу! Время застывает только в сессии, которые, несмотря ни на что, все мы успешно сдаем.
Вот и теперь, после героической летней сессии, передо мной открывается манящее лето, громадье планов! Одна досада: я некстати поссорилась с моим теперешним «рыцарем», и, вместо того, чтобы созерцать эту чудную луну из окна совершенно пустой квартиры, я торчу здесь – на семейной фазенде, и пишу всю эту дребедень!!!


2


Странный сиреневый отблеск упал на неоконченную страницу. Я подняла голову. Ух, ты! В небесах над нашими «сотками» что-то происходило: большая фиолетовая «медуза» испускала колкие лучи, касавшиеся верхушек яблонь. По бокам от нее медленно гасли зеленые пятна. Когда-то я видала что-то подобное, говорили, что это, то-ли ракетный выхлоп, то-ли метеозонды, то-ли еще какая военно-научная ерунда. Пока я раздумывала, не позвать ли родителей полюбопытствовать, с «медузой» начали происходить быстрые перемены: «тело» ее сжалось до размеров футбольного меча, цветные пятна поблекли и лучи исчезли. Вдруг она словно «прыгнула» вниз. Прямо в лицо мне ударил ослепительный луч! Я зажмурилась, закрываясь руками, и вдруг почувствовала, что отрываюсь от шершавого рубероида крыши! Я взбрыкнула ногами, силясь крикнуть, открыла глаза, но свет был так болезненно ярок, что заставил меня сжаться. Ужас затопил все мое существо. Боже! Меня, кажется, похищают те самые инопланетяне, над которыми мы столько смеялись!
Невесомость сменилась ощущением холодной и твердой поверхности подо мной. Глаза все так же не могли мне помочь – свет бил даже через сомкнутые веки. Едва я нашла опору, как инстинктивно дернулась, пытаясь вскочить на ноги. Ничего не вышло! Чем сильнее я напрягалась, тем сильнее на меня что-то давило, прижимая к гладкой основе, точно сам воздух спеленал меня. Несколько ужасных минут ничего не происходило. Стояла абсолютная тишина, и мое сердце бухало в ней подобно работающему копру. Потом что-то загудело на низкой ноте, звук сменялся ощущением вибрации. Меня сильно затошнило, сердце подпрыгнуло, больно ткнувшись в горло. Показалось, что я вот-вот умру, но ощущение было мимолетным. Внезапно все прошло, и вместе с этим исчез и невыносимо резкий свет. Я открыла глаза, но все равно, некоторое время ничего не видела, как если бы вошла из яркого летнего дня в полутемный подъезд. Когда зрение вернулось, я сразу пожалела, что открыла глаза: вокруг все было именно так, как и живописали нам «сумасшедшие» очевидцы. Скованность моя чуть ослабела, и я могла слегка повернуть голову. Белоснежные стены, непонятные приборы, лампа сверху – точь-в-точь как над хирургическим столом. Обливаясь холодным потом, я ждала появления «зеленых человечков». Ждать пришлось недолго. Они появились, вернее, один. Классический гидроцефальный череп, безгубый рот, ноздри – дырки, и огромные черные, как у жука, глаза! «Оно» внезапно склонилось над моим лицом, приведя меня в предынфарктное состояние. Я почувствовала, что глаза у меня вылезают на лоб, а из самой глубины души рвется наружу самый безумный на свете крик.
Тут, в голове моей стало «двоиться». Я видела все то же белесое существо, склонившееся над моим телом, и в то же время, оно стало красным и блестящим, точно освежеванная туша. То, второе существо, имело конусообразную голову, два маленьких беловатых глаза со щелевидными зрачками, раздвоенный как у выхухоли нос – хоботок и рот, окруженный короткими мясистыми выростами. Лоснящуюся кожу покрывали бурые шнуры сосудов. Чем больше я глядела, тем второй образ становился все яснее и четче. Когда же я «услышала» его голос в своей голове, я внутренне хихикнула, констатируя, что рехнулась со страху. Почему-то этот факт доставил мне злорадное удовольствие. Существо «бормотало» ворчливым басом прямо внутри моего черепа. Постепенно я стала разбирать, что оно говорит. Осознав это, я совершенно успокоилась, потому что: чего уже бояться, если крышу начисто снесло? Хуже-то уже некуда!
Я с интересом прислушалась к речам своей галлюцинации. Первым делом, я уяснила, что «оно» – на самом деле «он», и он был сильно взволнован. Чувства его были сродни человеческому азарту, он возился с какими-то приборами, и «золотая лихорадка» все сильнее охватывала его.
- Неужели повезло?! Нет, не буду загадывать! Ну-ка, ну-ка, так, прекрасно! Точно повезло! Какая аура, с ума сойти! Десять тысяч клонов – рыканцам, это  шестьсот-семьсот эска!!! Детей отправлю на Тусей: хоть макоты и снобы, но учат они лучше всех. Кро Талор поблекнет, когда я швырну ему эска прямо в сплетение Е! только бы литость оказалась нормальной! Ну, запускаю, да поможет мне Лысый Кто-То!!!
Он что-то сделал, на секунду пропав из поля зрения. По телу забегали «мурашки», в голове засверкало, зрение пропало на несколько секунд, а когда вернулось, я увидала плоскую коробочку, висевшую прямо надо мной. Эта штука начала курсировать взад-вперед от моих ног к голове. Инопланетянин взобрался на какой-то насест, и стал виден по-пояс. Он рассматривал меня как неодушевленный предмет и без умолку бубнил:
- Ну надо же, как я был прав! А ведь никто не верил. Как Рор смеялся надо мной! Да я и сам в себе иногда сомневался – как же, планета-то тюремная! Но дядя Эжо не был сумасшедшим, нет! Никто кроме меня не принимал его всерьез, а он оказался прав! Нет, ну какая аура! А может и не делать клоны? Сразу заложить ее хитрюге Рору?! Представляю, как у него скрючатся тутки, когда он узнает, где я достал ее! Рор даст хорошую цену, он хоть и хитрован, но партнеров никогда не подводил. Да те же шестьсот эска за эксклюзивность, да еще плюс пятьсот за право пользования. И никаких больше хлопот! Целое состояние, подумать только! Да я рискнул всем, и я теперь богат!
Тут он начал представлять какие-то уж совсем непонятные вещи, но они были ему очень приятны и «вожделенны», я поняла, что он мечтает. Плоская чертовень все летала надо мной, то, светя на меня маленькой красной лампочкой, то, обдувая прохладным воздухом. Кожей я ощущала покалывания и щекотку, «красный человечек» периодически возвращался к традиционному образу ИП, но образ этот дрожал и расплывался словно привидение. «Голос» его звучал временам тише, но стоило мне сосредоточиться, как мой онейроид возвращался, и голос становился ясным и отчетливым, как будто я слышала его своими ушами.
- Да, заложу ее Рору, получу деньги и куплю ситский завод. В ситах-то я толк знаю, дело пойдет! Через пять оборотов, я выкуплю ее обратно, помещу в стазис и, буду показывать именитым гостям.
Он опять пустился в мечтания, одновременно делая что-то, отчего снова загудело вокруг. Меня снова затошнило. Через минуту все прекратилось, откуда-то послышался шелест и свист. «Красный» насторожился, прислушиваясь, и тоже «зашумел», точно закипающий чайник. Сделав небольшое усилие, как бы прислушиваясь, я опять стала понимать, о чем идет речь, а это, несомненно, была речь. В голове зазвучало два голоса. Я догадалась, что ИП говорит одно, а думает другое. Телепатия! В тот момент, это открытие совершенно меня не удивило, я даже обрадовалась такому причудливому бреду.
Кто-то приказывал «красному» снизиться и приземлиться, а он делал вид, что у него отказали бортовые системы, и он ничего не слышит. Он тянул время, стремясь миновать опасную зону, и при этом думал:
- Проклятое отребье! Как я мог забыть о вас! Не понимаю, как это Рор терпит их в своем питомнике! Никогда бы такое не допустил! Они же перепортят все стадо! А может, Рор не так силен, как  говорит? А, Желтый Он, меня зафиксировали! Только бы успеть, с них станется, ведь и шарахнут – они же все бешенные!
Он шипел и свистел, напрягаясь все сильнее и сильнее, его «голос» то сливался в неопределенный гул, то становился четче. Я успокоено смотрела на ту плоскую штуку, что летала надо мной. Вдруг, я ощутила всплеск ужаса, захлестнувшего красного хозяина, и тут же все вокруг дрогнуло, встряхнулось, как мне показалось, до самых первооснов сущего. Показалось, что нервную систему вырвали из тела, раскрутили, держа за спинной мозг, и с силой куда-то швырнули! Это было такое страшное и мерзкое ощущение, что некоторое время я не могла прийти в себя, дыша, как загнанная лошадь и дрожа всем телом. Я чувствовала ужас, исходящий из моего похитителя, он сливался с моим ужасом в невообразимую чудовищную смесь. Пережив это потрясение, я вдруг резко осмыслила, что все, что тут происходит, вовсе не сон и никакой не бред. Сознание это вывело меня из благостной прострации. Адреналин наполнил мою кровь, мышцы напряглись, и рассудок полностью прояснился. Я приподняла голову, насколько позволяли невидимые путы, и огляделась. «Красный» сидел поодаль перед сложным прибором с множеством непонятных приспособ. У него оказалось две длинные руки, оканчивающихся множеством пальцеобразных отростков, которыми он быстро шурудил в своем приборе. Он был полностью погружен в свое занятие, мысли его были очень быстрыми и не оформлялись в слова. Он очень тревожился и спешил. Я поняла, что в нас попали, и он пытается устранить повреждения.
В этот момент парившая надо мной штуковина тонко пискнула. Я посмотрела вверх: поверхность прямоугольника покрылась «испариной», мельчайшие золотистые капли покрывали ее сплошняком. Через секунду капельки отделились, образуя облачко золотого туманца, и, с легким шелестом, опустились, окутав мое тело. Только сейчас я поняла, что на мне совершенно ничего нет, одежда пропала, испарившись непонятным образом. На обнаженную кожу оседали мелкие капли. Я почувствовала нестерпимый зуд. Чесались даже ногти! Я заерзала, насколько позволяли мои путы. Зуд распространялся, перемещаясь на заднюю поверхность тела. Я хотела закричать, но смогла издать только неопределенное мычание – рот не открывался! Красное чудище оторвалось от своих приборов, и застыло, вперив в меня свои гляделки. Извиваясь на своем ложе, я была так поглощена своими далеко не самыми приятными ощущениями, что не сразу поняла, что «красный» кричит, охваченный ужасом и разочарованием. Зуд постепенно проходил, и я снова воспринимала целую гамму крайне негативных эмоций, исходивших от инопланетянина.
- Великий Лысый Кто-То!!! Отскок ауры!!! Я погиб! – вопил красный чудик. – Все пропало!!! Это поганый исходник!!! Что же делать?!
Помещение снова содрогнулось, скорчившись от нового жуткого удара, свет мигнул, где-то надсадно загудело. «Красный» закрутился на своем насесте, излучая отчаянье высшей пробы.
- Прямое попадание! Мы падаем! Это конец!!! – его тоска вдруг сменилась крайней злобой, и ярость эта была направлена на меня! – Прибью эту гадину! – зашипел он, соскакивая со своего шестка, его конечность сжимала длинную черную трубку.
Я сжалась, ожидая неминуемой смерти. Чудовище подскочило ко мне, занося свое оружие для сокрушительного удара. Черная труба со свистом рассекла воздух. Он метил прямо мне в лоб! Я зажмурилась, мыча от ужаса. Ничего не произошло! Я открыла глаза: «красный», пронзительно свистя, баюкал свою конечность, трубы не было видно.
- Проклятая техника! Гадкий ящик! – кричал он. Успел-таки пометить! – но снова подхватил свое оружие, и, что есть силы, ударил ту прямоугольную штуку, что летала надо мной. Прибор разлетелся, точно стеклянный, туча осколков брызнула во все стороны. Странно, но я не почувствовала ни одного попадания, хотя обломки обрушились прямо на меня, отскакивая и звеня по углам. Я почувствовала, что могу шевелиться! Вскочив, я кубарем слетела со стола, и, пятясь и не спуская глаз со своего мучителя. Он не ограничился одним прибором и продолжал крушить все вокруг, разнося окружающее в мелкие дребезги. Он визжал и свистел, находясь, по-моему, на грани безумия. Потом он внезапно остановился, нехорошо на меня глядя.
- Мерзкая гадина! Ты слышишь?! Ты, наверное, даже понимаешь меня?! Да? Бледная тварь! Проклятый трикс пометил тебя, и теперь я не смогу размозжить твою гадкую волосатую черепушку, но я доберусь до тебя!
Он пошарил в куче обломков, выудив из нее небольшую конструкцию, напоминающую черную корону. Сжимая ее в одной «руке», чудище с решительным видом двинулось ко мне. Я решила не сдаваться без боя, и метнула в своего мучителя первое, что попалось мне под руку. Гад проворно увернулся и с неожиданной прытью бросился на меня. В небольшом округлом помещении, где мы находились, некуда было спрятаться, после недолгой борьбы, он все-таки скрутил меня. Ухватив одной конечностью обе моих руки, он повалил меня, придавив всей своей тушей к полу. Я отбивалась, как могла, но ему удалось водрузить мне на голову свою блестящую штуковину. Как только он это сделал, всякое мое сопротивление прекратилось: тело согнуло, что называется, «в бараний рог», колени притянулись к подбородку, руки сложились на груди, и все тело вынужденно приняло позу эмбриона. Тварь оставила меня лежать так, и отошла, любуясь полученным результатом.
- Ну вот, теперь не подрыгаешься!
Нас снова тряхнуло, свет замигал, что-то ухнуло, начались ритмичные гудки.
- Желтый Он, не успею! Ну ладно, вот спустимся, и я поквитаюсь с тобой сполна!
Он схватил меня за волосы, и поволок в открывшийся в стене проем. Проехавшись на спине по нескольким темным переходам, я оказалась в небольшом помещении, походившем на трюм рыболовецкого сейнера, по крайней мере, запах стоял тот еще. «Красный» бросил меня лицом к стене, и я потеряла счастье лицезреть достижения инопланетной науки и техники. Он возился за моей спиной, ворча и поскрипывая, а потом пол вздрогнул, и я потеряла сознание.


3

Очнулась я от резкой вони. Пахло ацетоном и еще какой-то бытовой химией. Перед глазами зияла дыра с оплавленными краями, через это отверстие, я увидела обуглившиеся стволы и развороченную землю, дальше зеленел нетронутый лес почти земного вида. Сердце радостно подпрыгнуло, но тут же упало: из дыры показалась красная рука, и, ухватив меня за многострадальную шевелюру, вытащила наружу. Чудище выглядело основательно помятым: кожа его поблекла, тут и там темнели пятна ожогов, правый глаз затягивал сероватый налет.
- Тебе повезло, гадина! Нету сил, возиться с тобой, поэтому ты умрешь быстро!
 Он повернул меня и приложил к моему лицу свою ужасную конечность, перекрывая и рот и нос. Не имея никакой возможности к сопротивлению, я начала задыхаться. Когда перед глазами уже почти померкло, все вдруг кончилось. Мучитель исчез, оставив меня кашлять в свое удовольствие. Я лежала, судорожно втягивая воздух и глядя на обгорелый ствол прямо передо мной. Вне моего поля зрения происходила какая-то борьба. Я слышала хриплое дыхание, глухие удары и скрежет металла, потом донесся душераздирающий вопль, и все стихло. Хрипловатый мужской голос произнес:
- Эй, малышка, как ты там, жива? Ребята, сюда! – топот множества ног приближался, а нежданный спаситель перегнулся через ствол, легко подняв мое неуправляемое тело.
Мелькнули помятые латы, пахнуло конским потом, и вот я уже сижу. Огромный бородатый воин набросил свой плащ мне на плечи, и присел передо мной, тревожно заглядывая в глаза. Из леса за границей пепелища появились еще несколько человек такого же средневекового вида.
- Что с тобой? Где болит?
 Толстые пальцы проворно обежали меня, проверяя, что не так.
Я бы с удовольствием объяснила ему, что к чему, но все тело было так сведено болезненной судорогой, что и моргала я с великим трудом, а уж челюсти разжать вообще не было никакой возможности. Быстрым шагом к нам подошли еще трое воинов, и остановились, негромко переговариваясь, несколько других, зашли за спину, направляясь к той штуке, из которой меня извлек проклятый красный вражина.
- Так, лодыжка вывихнута, да пара пальцев. Не беда! А ну-ка, мужики, подсобите!
Как заправские костоправы, трое воинов, живо поставили все на место. На общем фоне, это было даже не слишком больно. Проделав все что надо, они отошли выжидательно на меня уставились. Я сидела все в той же позе, меня колотила крупная дрожь, из глаз сами собой катились слезы. Старший снова заглянул мне в лицо:
- Ну, ты чего? Гляди-ко, как скрутило! – он тронул меня за плечо. – Непонятно! Что болит, скажи? Ну-ка, давай снимем эту штуковину, ты и без нее очень красивая, я посмотрю, может, голова пробита?
Он сдернул «гарнитуру» с моей головы. Едва прибор перестал касаться висков, как меня «отпустило». Я выдохнула, осторожно шевелясь. Через несколько секунд, я уже разминала затекшие конечности, и благодарно улыбалась своим спасителям. Увидев, что я оживаю, мужчины зашевелились, на темных лицах появились улыбки. Я огляделась по сторонам. Мы находились на обширном пепелище. В центре его, окруженный валом взрытой земли, лежал серый овоид, в боку его зияла дыра, из которой поднималась струйка желтого дыма. Возле «спускаемого аппарата» распростерлось тело его хозяина. Бывший «красный» лежал, несуразно разметав конечности, кожа его побурела и пошла пятнами, из здоровенной раны в спине стекала наземь темная пенистая жидкость. Обшарившие овоид люди, присоединились к остальным, и теперь переговаривались с ними, живо обсуждая происшествие, и беззастенчиво меня разглядывая. Их голоса сливались в неразборчивое бормотание, изредка, мне удавалось разобрать отдельные слова. Однако речь главного моего избавителя я понимала очень хорошо:
- Э, да ты окоченела совсем! – бородач наклонился, поплотнее укутывая меня плащом.
 С неба полетели редкие легкие снежинки. Только сейчас я заметила, что здесь очень холодно. Я поежилась, продолжая улыбаться и преданно смотреть на него.
- Дай-ка… – воин ободряюще улыбнулся, взял мои руки и энергично потер ладони. Его улыбающееся лицо вдруг застыло, он резко отдернул руки и отскочил, глядя на меня как на ядовитого аспида.
- Ведьма!!! – в воздухе «дзенькнул» металл, вылетая из ножен.
Ничего не понимая, я перевела взгляд на свои ладони: сквозь кожу проступали тонкие золотистые спирали, переплетенные в причудливый узор. Пару секунд они  поблескивали на свету, я затем рисунок растаял, будто погрузившись вглубь кожи.
- Меченая! Ну и птички нам сегодня попались! – бородач неприятно осклабился. – То-то, я думаю: и чем же она мне так понравилась?! Ясное дело, кто же еще с демоном якшаться станет! Чего же вы со своим разлюбезным не поделили?
Не дожидаясь ответа, он повернулся к ощетинившимся мечами воинам:
- Слышь, мужики, а что, может, проверим – правду толковники бают, или брешут? Потопить-то ее мы всегда успеем!
На лицах воинов появились нерешительные улыбки, они переглядывались.
- А что, братья, – сказал один из них. – Может, с одного раза ничего и не будет?! Уж больно хороша, жалко даже, такая свеженькая!
Их лица испугали меня своим изменением: они  потеряли нормальное человеческое выражение, превратившись в алчные морды. Взгляды их стали липкими, как потные руки, а улыбки сменили похабные оскалы. Я съежилась, кутаясь в плащ и затравленно озираясь: такое количество свалившихся на меня бед совершенно деморализовало. Выхода не было.
- Не, ребята, давайте не будем! Помните, что яснитель Туси про них рассказывал: света белого невзвидим! – сказал молодой безусый воин, нерешительно глядя на вожака.
- Брось, Кенор, мы воины, а не городские неженки! Да и чего тебе беспокоиться, ты же Кенор Стальной Бердыш, тебе и так ничего не светит – Золотая Сеть железа не пропустит! – мужики заржали, бородач и сам хохотнул над этой непонятной мне остротой.
- Ну давайте, быстренько, кто подержит?
Они начали рядиться, устанавливая очередь на пользование мной, как будто я была ванной комнатой. Мозги мои трещали на холостом ходу, мысль буксовала не в силах найти хоть какой-нибудь выход. Слишком много для одного человека, и безбожно много для одних суток! Наконец они договорились. Бородач деловито завозился с поясом, двое других направились ко мне. Я зажмурилась, вцепившись в плащ, в горле встал удушливый ком.
- Стойте! – раздался вдруг голос, полнозвучный и тревожный, как набат.
На поляну вылетели трое всадников, на взмыленных, плюющихся пеной, лошадях.
- Остановитесь, глупцы, опомнитесь!!!
С вороного жеребца соскочила фигура в долгополой черной одежде. Смоляной плащ развернулся, показывая белоснежную меховую подбивку. Широким стремительным шагом фигура направилась к нам. Бородач досадливо сплюнул, и начал застегивать пряжки обратно.
- Ну, сейчас пойдет нудить! – проворчал он.
- Что же вы удумали, воины?!
Высокий мужчина подошел, и остановился передо мной. Резким движением он откинул глубокий капюшон, покрывавший его голову. Из-под округлого шлема выбивались длинные пряди волос, таких же белых, как и окружающий их мех. В меня впились пронзительные черные глаза. Я умоляюще смотрела на него, слезы, помимо воли покатились из моих глаз. Удивительно, сколько в человеке жидкости! Изборожденное морщинами лицо приобрело вдруг гадливое выражение, и он отвернулся.
- Меченая? – бородач молча кивнул. – Так я и думал!
Незнакомец прошелся перед застывшими в ожидании воинами. На многих лицах появилось некоторое облегчение: появление человека в плаще избавило их от необходимости выбора.
- Воины, зло никогда не спит! Коварство Отступников велико! Сейчас они подсунули вам беззащитную слабую колдунью, убедив вас, что она полностью в вашей власти. Отступники надеются, что порочное естество толкнет вас на один только неверный шаг. Только на один, но это будет шаг в бездну!!! – голос его возвысился и зазвенел в холодном воздухе. – И вот эта сопливая, жалкая сучка, – он потряс пальцем, указывая на меня. – Вот она же вопьется в ваши души стальными когтями! Она заставит вас, бесстрашных воинов Этора, пресмыкаться в грязи и лизать ее нечистые ноги!!! Вы забудете долг и честь, дом и родных, забудете даже свое имя, станете рабами Отступников! Вот почему, – его голос стал усталым. – Вот почему я здесь. Я хочу уберечь вас, предупредить минутную слабость, спасти от страшной судьбы!
Вояки имели озадаченный вид. Предводитель их чесал в затылке, сдвинув шлем на глаза. Некоторое время они виновато вздыхали, сокрушенно качая головами. Незнакомец в черном ждал, пытливо вглядываясь в их лица.
- В воду ее!!! – вдруг взревел бородач, и орава с воплями ринулась ко мне.
Десяток рук схватил меня, едва не разорвав на клочки. Я заорала не своим голосом, исступленно вырываясь – куда там! Толпа потащила меня, гогоча и улюлюкая, черный человек торжествующе глядел нам вслед.
Они приволокли меня к оказавшейся неподалеку реке. Я уже видела ее крутые берега и подернутую тонким ледком серую воду. Я орала как бешеная, я причитала, цепляясь за их руки, я выкрикивала какие-то мольбы, суля им все что угодно, но они уже не слушали. Двое сноровисто скручивали мои ноги бечевой, а остальные катили к нам огромный замшелый валун. Они почти закончили свое дело, как вдруг один из них странно всхрюкнул и повалился навзничь. В клокочущем горле торчала толстая стрела с ярко-зеленым оперением.
- Орки! Ложись! – они попадали, кто – где был.
- Что делать-то, что делать? – горячо затараторил один из тех, что вязали мне ноги. – Место открытое, они перестреляют нас как цыплят!!! Где этот яснитель, когда он действительно нужен?!
- Не паникуй, Симч, не паникуй! – отозвался бородач, укрывшийся за тем валуном, что должен был тянуть меня на дно. – Отряд Арона должен подойти с минуты на минуту. Я вас прикрою, а вы отползайте сюда, и дальше к лесу!
Я сидела как истукан посреди открытого пространства. В тот момент в голове моей все так перемешалось, что ум зашел за разум. Мимо меня свистнула еще одна стрела, с треском вонзившись прямо в глаз паникеру Смичу. Он подскочил, хватаясь за древко, из-под ладоней ручьем полилась кровь, потом он снова рухнул и забился на земле, монотонно дрыгая ногой. Меня вырвало. Его компаньон шустро отползал назад, к притаившимся за валуном товарищам. Совершенно ничего уже не соображая, я упала на землю, и, извиваясь как червяк, поползла к лесу, прямо под летящие стрелы. Я продолжала ползти все в том же направлении, даже когда через меня перескочили обутые в меховые онучи ноги, и сзади завязалась драка. Я двигалась до тех пор, пока руки в латных рукавицах не приподняли меня и не завернули с головой все в тот же многострадальный плащ. Теперь он был местами мокрый и липкий. Я закрыла глаза и обмякла. Силы покинули меня.


4

Трясло и толкало, со мной прыгали и бежали, пару раз меня уронили, но на меня навалилась такая апатия, что я даже не шевелилась. Периодически, я проваливалась в забытье и окончательно очнулась очень нескоро. Прикосновение холодных пальцев к ногам привело меня в чувство. Я нехотя освободила лицо от складок плаща и увидела перед собой черные, на фоне ночного неба, густые ветви. Я лежала на земле, рядом горел небольшой костерчик. Темная фигура склонилась надо мной, возясь с узлами веревок.
Я вгляделась в нее, силясь что-нибудь разобрать, получалось не очень: голова была слишком тяжелой, и перед глазами все плыло. Некто покончил с веревками, и растирал мои ноги. Он заметил, что я очнулась, и темное лицо приблизилось. Сначала мне показалось, что это какой-то экзотический абориген: черты лица были грубы, словно высеченные из камня, переменчивые отблески костра придавали им совершенно дикое выражение. Крупные глаза походили на черные агаты, широкое безбородое лицо улыбалось, демонстрируя крепкие и острые зубы хищника. С безнадежным вздохом, я закрыла глаза, покорившись любой судьбе: все тело болело, двигаться не хотелось, а голову окутывал свинцовый туман. Над ухом у меня проворчало, утробно взрыкивая, и я слабо удивилась, потому что это означало всего лишь: «Привет!»
- Привет! – ответила я, таким слабым голосом, что сама едва расслышала.
- Чего – чего? Не разобрал!
Он приблизился настолько, что я почувствовала его запах: смесь древесной коры и тмина.
- Тебя как зовут?
- Марта.
- Не пойму ничего! Вроде «маар-мар», – сказал он в сторону, обращаясь к кому-то невидимому.
- Мар-мар, или Мара, что-ли, – проворчало из темноты. Это сейчас не важно, ты лучше скажи мне, как она, идти сможет?
- Сейчас посмотрю.
Он заглянул мне в глаза, а затем, осторожно приоткрыл полы плаща, ощупывая мое тело.
- Ох, боюсь, что дело плохо! – сказал он погодя. – У нее жар, прямо огненная, или у людей так бывает? – он нерешительно остановился, снова оборачиваясь в темноту.
Хрустнула ветка, и появился еще один: мне показалось, что он просто огромен! Могучий торс покрывала меховая куртка с металлическими пластинами на груди, с широчайших плечей  свешивалась пушистая черная шкура. Он опустился на колени, и аккуратно приподнял меня. Поддерживая меня одной рукой, точно младенца, он зубами стянул рукавицу и приложил к моей шее пальцы, нащупывая пульс. Костер внезапно затрещал, и разгорелся ярче. Я застонала, не в силах больше этого выносить: кожа этого человека была цвета незрелых маслин – ЗЕЛЕНАЯ, короче!!!
- О, нет, так дело не пойдет! Совсем она плохая: горячая, и сердце как у котенка рса! Простыла она, вот что! Червец знает, сколько они ее на морозе голой продержали?!
От костра приблизился еще один. Этот, видимо, был моложе всех – поскольку сложение его было не такое титаническое, и лицо поуже. Это он подбросил сейчас  новую порцию сучьев, и присоединился к честной компании, склонил голову набок, беззастенчиво разглядывая меня. Длинные волосы его свесились набок, и я увидела, что растут они вдоль всего позвоночника. Пряди были пропущены через специальный разрез на спине, и свисали, подобно конской гриве.
Самый большой, снял шкуру со своих плеч, и плотно завернул меня, спеленав как кукленка. Первый, тем временем, накидал кучу лапника поблизости от костра. Он достал флягу и приложил к моим губам. Соленая теплая жидкость полилась в горло, и я едва не подавилась, понимая, что это – кровь!
- Пей, пей, надо! – рявкнул большой, придерживая флягу.
Выбирать не приходилось, и я, давясь, пила, пока «большой зеленый» не отнял сосуд от моих губ. Они уложили меня на лапник и разместились чуть поодаль, негромко разговаривая. Уши мои слышали рокотание и рык, но в голове, все эти звуки приобретали совершенно ясное значение. Я уже не удивлялась, что понимаю их, но сомневалась, что они смогут понять меня. Эта проблема промелькнула у меня в голове, но сил думать не было, звуки сливались с ритмичным шумом в ушах. И я расслабилась, отрешенно слушая их голоса.
- Ну, и что будем с ней делать? – спрашивал рокочущий бас большого.
- Давайте ее… Съедим! – звонко ответил молодой, и я открыла глаза, приподнявшись на своем ложе.
Первый отвесил молодому плюху, и тот завалился, весело смеясь.
- Глупый ты дурак, Рис! – спокойно сказал большой. – Тут дело серьезное, а он – все хихоньки, да хаханьки! Давай, Янтарь, предлагай, ты же у нас, вроде, целитель!
Я снова улеглась, закрывая глаза. Тот, первый, что звался Янтарем, ответил:
- Я думаю, к Теплым Пещерам надо пойти. Там римика растет, и вода есть целебная. Даже, если она и закашляет, римика должна помочь! Если, конечно, у них, у колдунов, все так же как у нас, а, Лесник? – спросил он нерешительно.
Большой, что теперь оказался Лесником, помедлил, раздумывая, и ответил:
- Также, не также, а выхода другого нет! Только, это минимум неделя, при самом хорошем исходе… А через неделю – сезон масок турса…
- Ну и хорошо, – сказал молодой Рис. – безопасно, пройдем прямо под Троном!
Янтарь безнадежно вздохнул:
- Как у тебя все просто, Рис, мне бы такую уверенность во всем! Мы-то пройдем, а она?!
- Так она же колдунья, что ей сделается!
- Колдунья, да только не такая, как наши. Кто ее знает, как у них там, на другой планете? Она же ничего не говорит!
- Ха, Янтарь, может, если бы ты ее не уронил, она бы разговаривала еще! – Рис снова захохотал.
- Эх, дурни вы еще оба! – сказал Лесник. – Конечно она не такая как наши колдуны, для чего, по-вашему, Деда хочет ее видеть?! Ладно, думаем.
Они помолчали.
- Да, Древо Вечное, давайте к Теплым Пещерам, а потом пойдем лесом, под мою ответственность, – сказал Янтарь.
- Ну надо же, слышь Ян, а ты не полукровка, как Таго? – серьезно спросил Рис.
- С чего ты взял? – удивился Янтарь.
- А чего это ты на нее так запал: «Под мою ответственность…», это только люди от колдуний без ума становятся! Вот я и говорю, может ты немножко… – тут снова послышалась возня и хохот неугомонного Риса.
- Ладно, я тебе попомню! – сказал срывающийся голос Янтаря. Нашел полукровку! Посмотрим, как еще Таго твой себя поведет – он же у нас самый первый человеконенавистник! А я вот, не ксенофоб, как твой Иней, ­– голос Янтаря приобрел презрительную интонацию.
- Ты Тагоненавистник! – фыркнул Рис.
- А если и «да», то что? – задиристо спросил Янтарь, ты мне морду набьешь, за своего Инея?! С тех пор, как он мне дорогу в Целители Дола перешел, я не против, чтобы им скальник пообедал! И вообще…
- Ты мне это брось, Янтарь, – строго сказал Лесник. – Таго Иней дороги тебе не переходил, его Деда сам выбрал, ты это прекрасно знаешь! Между прочим, если бы ты поменьше тогда за девчонками бегал, а побольше учился… И вообще, Таго наш брат, он такой же орк, как ты и я!
- Ладно, ладно, сейчас заклюете совсем! Можно мне, хотя бы, с ним не обниматься?
- Можно! Обнимайся со мной! – жеманно сказал Рис, и снова прыснул.
«Ну, надо же, орки! Куда я, блин, попала?!» – вяло подумала я, кутаясь в шкуру. Я все слушала-слушала их непонятные разговоры, и, незаметно для себя уснула.
Следующие несколько дней я почти не помню. Я металась в бреду. Торчать на холодном ветру голышом никому  не полезно. Воспаление легких едва не свело меня в могилу, и если бы не Янтарь, – повествование мое уже кончилось бы. Орк не отходил от меня ни на шаг. В те краткие минуты, когда сознание мое прояснялось, я видела только его, то с чашкой лечебного отвара, то с губкой, напоенной целебной водой. Он ухаживал за мной как родная мать: поил, обтирал, укрывал и даже водил в туалет. Орки спасли мне жизнь во второй раз.
Когда я несколько опомнилась, то обнаружила, что находимся мы теперь в обширной пещере. Темные скалы покрывали причудливые наплывы, мерцающие в свете факелов. Стены и пол излучали тепло, и понизу тянуло горячим воздухом. Отчетливо пахло солью и йодом. Высоко вверху, через неровный разлом в скале, пробивался дневной свет, пол был устлан шкурами, а в центре, на обложенном камнями очаге булькало какое-то варево. Послышались шаги, и появился Янтарь, я разглядывала его, как будто в первый раз. Он уселся рядом, и положил руку мне на шею, считая пульс. Чувствовалось, что этот жест стал для него привычным. Некоторое время он сидел так, а я смотрела на его лицо с твердой линией подбородка, широкими скулами и небольшим, чуть приплюснутым носом. Он походил бы на монголоида, если бы не крупные глаза, похожие по форме на апельсиновые дольки. На рельефный лоб упала прядь волос, какие странные! Черные, как крыло ворона, волоски перемешались с ярко-ярко зелеными! Кожа его тоже отливала зеленью, напоминая по цвету фисташки. Руки его были вполне человеческими, с широкими и плоскими ногтями, да и во всем остальном, не считая слишком крупных и острых зубов, он походил на человека, только на очень крупного и мощного, как горная горилла. Он посчитал пульс и взглянул на меня в некотором замешательстве:
- Ты пришла в себя?! Ты меня слышишь, понимаешь? Если «да», то кивни мне!
Я кивнула.
- Слава Древу! Я уж и засомневался, что ты выкарабкаешься! Молодец! – он подошел к костру, зачерпнул глиняной чашей булькающее варево, и остановился, дуя на него и улыбаясь.
- Так как же, все-таки тебя зовут?
- Мара. Мара Линк.
- Мара… – он попробовал имя «на вкус». – А мы тебя звали Мар-Мар.
- Это все равно. Можно и так. Да, теперь все равно…
- Что-что? Опять ничего не понимаю! Странный у вас язык, словно песня таввы. Я научу тебя! – сказал он, поднося мне чашу. – Только не теперь, теперь тебе спать надо, пей и спи!
Оказалось, я провела в беспамятстве целых полторы недели. Все это время орки сидели со мной в так называемых Теплых Пещерах – заветном месте в глубине Предгорного Леса. Место это считалось почти священным за то, что здесь били теплые целебные источники, и росла римика – лекарственная трава с удивительными свойствами. Даже сами скалы Теплых Пещер имели способность исцелять, судя по запаху, здесь было много йода, и Бог его знает, чего еще. В другое время года место это было далеко не безлюдным – частенько, здесь можно было встретить паломников разных рас и народов, добравшихся сюда в поисках излечения. Здесь было запрещено проливать кровь, и можно было видеть беглого преступника и больного князя, делящих хлеб и воду. Но все это происходило только в теплый сезон пра, сейчас же, в сезон масок турса, Предгорный Лес становился безлюдным. Даже многие звери и птицы уходили отсюда. Причина этому – маски турса. Это были полумистические создания, о которых знали больше зловещие легенды, чем правду, ведь после встречи с ними никто не выживал! Считалось, что эти твари были созданы Бывшими Богами, чтобы охранять их святилища, не допуская смертных на праздники богов. Потом Бывшие Боги ушли, а маски турса одичали, но все так же, в свое время, выходят из тайных убежищ в Предгорном Лесу, собирая кровавую жатву.
Эту и другие истории рассказывали мне орки, пока я набиралась сил внутри пещер. Сами они масок не боялись, ибо никто из орков никогда от них не пострадал. Они считали, что Бывшие Боги благоволили к ним, пока не ушли. Янтарь учил меня говорить. Когда я уставала от бесконечных «рамариирор», «рамариирук» и «рамариирар», означавших всего лишь «тарелка, тарелкой, тарелку», Янтарь рассказывал мне об орках. Временами к нам присоединялся Лесник – он знал много из истории орочьего народа, а иногда даже и непоседливый и всегда всем довольный Рис, правда, ненадолго. Рис никогда не мог усидеть на месте более часа, и все время, пока не спал, он болтал как сорока и блестел зубами. Мне казалось, что он немного не в себе – нельзя же постоянно веселиться и ржать по любому поводу!
В данный момент орки воевали. Воевали они с княжеством Поланским – сильным и агрессивным государством, возглавляемым князем Яром Гордым. Князя поддерживала Церковь Снисходящих Богов, стремящаяся пополнить свою паству, да и казну, обращением «неверных» орков. Правда, положение тех орков становилось незавидным, потому что, по учению Снисходящих Богов, орки были созданы для услужения венцу творения – человеку. Война текла с переменным успехом, вот уже пять лет, впрочем, состояние это было всем привычное – здесь все время кто-то с кем-то воевал. Планета эта называлась Дом, и имела три континента и множество крупных островов и архипелагов. Все известные народы жили на одном континенте, называемом Рафмир, только таинственная раса красных людей Миррир – обосновались на архипелаге Чавар, что лежал в океане Буруны, за морем Тахит. Об остальных двух континентах ходили сказки и слухи, поскольку о них поведали людям сами Боги, но никто никогда там не был. Считалось, что там уснули Бывшие Боги, потерпевшие поражение в битве с Богами настоящими.
Богов вообще были много, и взаимоотношения их с людьми были весьма запутанные. Боги орков, например, имели сложную судьбу: сначала орки верили в Снисходящих Богов, как я поняла, это не кто иной, как соплеменники моего красного похитителя. Считалось, что Снисходящие Боги создали Первого Орка, и он им так понравился, что они разделили его на множество частей, создав Племя Орков, с тех пор оркам всегда чего-то не хватает в жизни – части стремятся к целому. В Конце Дней Орка, Боги должны собрать его воедино снова, доставив этим Невыразимое Высшее Наслаждение всем и каждому. Боги эти периодически посещали чад своих, но добротой особой не отличались: хватали своих последователей и пачками возносили на небеса. Было это в далеком орковском прошлом, теперь же, Боги не баловали орков своим вниманием вот уже тысячу лет, и паства роптала. Двести лет назад вера в Снисходящих потерпела сокрушительный удар: прилетели колдуны! Сначала все решили, что они и есть Боги. Во всех странах царило смятение. В то место, куда рухнула Ярчайшая Колесница, потянулись Высокие Послы всех стран. Прибыли даже первосвященники Миррир! Три месяца потребовалось колдунам, чтобы объяснить, что они вовсе не боги, как не являются богами и те, кто прилетает с неба на Стальных Колесницах всех марок. Кто-то из священников поверил их рассказам, что те, которых они чтят богами, всего лишь работорговцы и мошенники всех мастей, а кто-то решил, что главные мошенники – это сами колдуны! Так вера разделилась. Орки поверили колдунам и их священники создали новое учение, на основе того, что смогли понять из объяснений колдунов. Теперь считалось, что орки, как и колдуны, всего лишь одни из детей Великого Садовника, вырастившего их на одной из ветвей Вечного Древа. Древо это, вечное и бесконечное, простирается в необозримом космосе и на ветвях его зреют целые миры. Снисходящие же – никакие не боги, а наоборот – демоны, посланные врагом Великого Садовника – Червецом, что точит Вечное Древо, оставляя после себя лишь Хаос. Демоны сорвали с родной ветки орков и колдунов, забросив их сюда на мучение и погибель, но Садовник вернется в Конце Дней и вернет их обратно на материнскую ветвь, доставив, опять же, Невыразимое Высшее Наслаждение. Надо только остаться в веках и не исчезнуть с лица земли Дом.
Так считали орки. Люди же не обрели единого мнения. В разных государствах считали по-разному. Церковь Снисходящих предала колдунов анафеме, объявив посланцами Отступников. Яснители и Толкователи Воли – последователи Снисходящих, согласились только, что с небес спускаются и демоны. Как раз «красные инопланетяне» и считались таковыми, ведь были еще и белые, и даже, ярко-желтые! Последнюю пару тысяч лет род людской пользовался популярностью, и Снисходящие даже определили Наместников – это были маги. Могучие, наделенные невероятными силами и способностями, практически бессмертные маги подчинялись некоторым из Снисходящих, остальных же записывали в Отступники и демоны. Маги сказали, что колдуны – порочные твари и слуги Отступников, очаровывающие праведных и крадущие их души – значит так и есть! Тем более что с колдунами остались несколько «великих мира сего», отчаянно влюбившись в колдунов и колдуний. С тех пор в некоторых местах колдунов пытались гонять и лупить, правда, это плохо получалось. В других же странах, более либеральных, колдуны пользовались популярностью – ведь у них были чудесные товары, которых не сыщешь на всем белом свете!
Так, или иначе, а таинственные колдуны закрепились на огромном острове Верн, и, похоже, улетать на небо не собирались. То-ли не хотели, то-ли не могли. Пустынный Верн с его неприступными скалами, густыми лесами и непроходимыми топями стал державой колдунов. Правила там Комендант Оранта Авви-Тим – легендарная красавица, что покорила сердце самого Норта Льва – царя изобильного Сатарота. Эта Авви-Тим заключила договор с оркам, о том, что если когда-нибудь с неба опустится новый демон, и оркам удастся взять его, или что-нибудь из его вещей, то они незамедлительно передадут колдунам все, что найдут. За это была предложена такая плата, что правители орков следили за небом непрестанно. То же самое было предложено и другим «сочувствующим», поэтому астрономия на планете Дом стала королевой наук. Вот поэтому-то, едва появилась яркая вспышка, предвещающая появление Колесницы, орки уже выдвинулись в зону возможного приземления. Несколько маленьких отрядов прочесывали территорию, не стесняясь, что она находится глубоко за границей Поланского княжества. Поланцы же, тоже не спали, и им повезло больше. Те суровые ребята, что сначала спасли меня, а потом чуть не потопили, были отрядом поланцев, с приданным к ним яснителем. Видимо новые колдуньи, каковой теперь считалась я, были им не нужны.
Со статусом моим вообще было странно. Колдунов отличала Золотая Сеть, способная отражать стрелы, копья, удары мечей, и вообще, любым металлическим предметом. Были у них и другие удивительные свойства. Я понимала, что Сеть эта появилась благодаря тому прибору, под которым я лежала в «НЛО» красного урода. Догадывалась я, так же, что это приятное свойство Сети, стопудово, имеет и обратную сторону. В чем это заключается, я пока не поняла, но беспокойство уже чувствовала. Телепатия же моя, как-то не особенно удивляла, тем более что как таковые, мысли я не читала, и влияние оказывать не могла. Я понимала мысль только тогда, когда она облекалась словами, за миг до того, как они произносились. Помимо этого, я «слышала» лишь неясный гул, да улавливала эмоции. Не больно-то густо! Правда, чужой язык давался легко, а понимать я начинала практически «на лету».
Теперь, зная, что к чему, я должна быть доставлена к повелителю орков и  главному священнику Древа, по имени Деда. Дальше, мне предстоял путь на Верн, где, несомненно, все мои вопросы обретут ответы.


5

Мы вышли из пещер на рассвете. Падали крупные хлопья снега, и таяли, оседая на теплую землю Предгорного Леса. Заросли вечнозеленой травы римики склонились накрытые снеговыми шапками, от скал поднимался легкий парок. Впереди расстилалась долина, скрытая темными хвойными деревьями, напоминающими наши сосны, с той только разницей, что у этих деревьев молодая поросль шла прямо от корня, как у вишни или сливы. Из-за этого, лес становился таким густым и непролазным, что двигаться по нему приходилось по тропам, проложенным неведомым зверьем. Орков охватило радостное возбуждение. Рис не замолкал ни на минуту, то, напевая, то, насвистывая, он сновал вокруг нас, точно охотничий пес, появляясь и вновь исчезая в зарослях. Лесник шел впереди и его широченная спина, почти скрытая огромным мешком с пожитками, застилала нам весь обзор. При всей своей громоздкости, двигался он практически бесшумно, легко наклоняясь под нависающими ветвями и придерживая лапы деревьев, что бы не хлестнуть меня. Я пробиралась за ним, а замыкал наш отряд Янтарь. Все они передвигались тихо, как призраки, и путь наш сопровождался только пением Риса, да шумом, производимым мной. Я все еще была слаба, и через час меня уже качало, как от сильного ветра. После короткого совещания, Янтарь отдал свое оружие Рису и поднял меня на руки, прижимая к своей необъятной груди, как младенца. Он нес меня так, точно я ничего не весила, придерживая одной рукой, другой же отводил ветки, оберегая меня от сыпавшегося с них снега. Мне было тепло и уютно в своей меховой куртке и штанах, которые за два вечера изготовил Рис из той черной шкуры, в которую они заворачивали меня в первый день знакомства. Мех был повернут внутрь, и прилегал к телу, отменно держа тепло и лаская кожу. На ногах моих были великолепные новые унты: это подарок Лесника, который целых три дня выслеживал какого-то особенного зверя, называемого «обуткой». Зверь этот был примечателен тем, что имел шкуру такую прочную, и, вместе с тем, эластичную, что унты шили только из нее. Кроме того, он имел ноский и плотный мех, не боящийся ни воды, ни жара. И самое чудесное в моем гардеробе – это шапочка и рукавички. Конечно, здесь постарался Янтарь. Я не знаю, как он угадал, но от его подарка, я была просто в восторге. Всю жизнь отыскание головного убора, который был бы к лицу, являлось для меня животрепещущей проблемой, а тут, какой-то полудикий нечеловек, сумел создать вещь, которая не только была великолепного качества, но и делала честь любому кутюрье по своей красоте и стилю. Это походило на маленький древнерусский шлемик: темно синяя кожа, покрытая мельчайшими, сверкающими чешуйками была так искусно сшита, что казалось цельной, края, выходящие к лицу, были оторочены серебристым мехом, а на макушке вздымался султанчик и удивительных серебряных и синих перьев, блестевших и переливавшихся, как драгоценные камни. Рукавички, маленькие, и глубокие были выполнены в том же стиле, и на запястьях, отороченных тем же серебристым мехом, затягивались на шнурки с синими камушками на концах.
Когда Янтарь, преподнес мне этот подарок, беспокойно заглядывая мне в глаза и пытаясь понять насколько мне это нравиться, Лесник заворчал, что, мол, зачем весь этот блеск и красота, которую за версту видно, но потом, глядя на меня в этом уборе, только одобрительно хмыкнул и махнул рукой. Рис же, восхищался открыто, но не преминул подпустить шпильку Янтарю, заметив, что такие подарки он раньше никому не дарил, и вообще это все похоже на свадебный наряд для Зимних Свадеб.  Янтарь засмущался, но отметил, что и Рис никогда не ползал на карачках целую неделю, в поисках каких-то особых камушков и сроду ни над чем не просиживал, высунув язык от старания. Я не знала, как их и благодарить, ведь у меня ничегошеньки не было, поэтому я просто перецеловала их всех, оставив в легком обалдении. Судя по их лицам, ласка эта была для них полной неожиданностью. Может у них вообще такое не принято, как у некоторых земных народов? Но недовольными они не выглядели.  Даже Лесник улыбался, глядя, как я верчусь перед гладким черным камнем, заменявшем мне зеркало. Я заметила, как он  невольно дотрагивался до поцелованной щеки, будто вспоминая свои ощущения.
Итак, я ехала у Янтаря на руках, устроившись, словно птенчик в гнездышке. Орк поглядывал на меня сверху вниз и улыбался. Я видела, что ему вовсе не тяжело, да и то – после болезни, я так похудела, что напоминала куриный супнабор. На меня накатила вдруг такая нежность к этим существам, что слезы навернулись на глаза, такое тоже бывает после болезни, и я спросила:
- Ян, можно тебя спросить? Только сразу прости, если это неприлично. Скажи, а как у вас принято чувства свои выражать, вот, например, у нас друзья обнимаются, могут в щечку или в губы чмокнуть, а как у вас?
- У нас тоже обнимаются, но только самые близкие друзья и родные, а так, вот, когда приедем к нам, будут нас встречать, старейшины соберутся, и было бы очень вежливо и достойно, если бы ты вот так наклонила голову, – он чуть склонился, – и сказала: «Мирный дом, и я с миром!».
- Ага, это понятно, но я не про то, мне интересно, вот как у вас между друзьями? Вот если дружат парень и девушка…
Из зарослей появился Рис, и пошел чуть сзади, тихонько ворча и мыча – это он так пел на языке орков. Янтарь обернулся на него, в лице появилась досада. Скрывая смущение, он громко продолжал, отводя взгляд:
- Ну, если только дружат, то за руку здороваются: вот так, – он приложил свою лапищу к моей руке, пожимая предплечье у самого локтя, а если… не только…, – он замолк, нарочито возясь с подвернувшейся большой веткой.
- Ты его спрашивай, спрашивай! – встрял Рис. – Он у нас про дружбу с девушками все-е-е-е знает! На всех уровнях глубины… отношений! Знаешь, какой он порочный, у-у-у!
Через плечо Янтаря я взглянула на Риса: лицо его было притворно серьезным, а в глазах прыгали смешинки.
- Если ты такой праведник непорочный, – ответил Янтарь, досадливо морщась, – то чего ты на своей Белке не женишься?! Два года уже шуры-муры разводишь!
- Так, стесняюсь же! – Рис кокетливо завел глаза, подмигнул мне и, захохотав, исчез с тропы.
- Вот балбес! – сказал Янтарь, махнув рукой. – Совершенно невозможно с ним серьезно разговаривать! Но, правда, он добрый малый, и прекрасный воин! Знаешь, Лесник к себе сроду второй сорт не брал, я не о себе, не подумай, что я хвалюсь – но к Леснику в отряд все мечтают попасть, он первый боец среди орков!
- Не болтай, высший сорт! – донеслось  спереди. – Смотри давай, лучше, скоро Пояс Масок!
Тропа вывела нас в другой участок леса. Заросли поредели, уступив месть чистому и светлому лесу. Деревья теперь стояли поодаль друг от друга, и засыпанный снежным ковром лес уподобился собору с бесчисленными колоннами. Сквозь тучи проглянуло солнце, и серебряный ковер вспыхнул, переливаясь мириадами искр. Лесник остановился на краю поляны, из-под руки обозревая открытое место:
- Ну, что скажете? Рис, ничего не нашел?
- Нет, мой генерал, все чисто!
- Янтарь, ничего не чувствуешь?
- Лес, как будто ничего, только тихо очень…
- То-то, что тихо! Ни птички ками, ни олхов! Маски близко! Ну вот Ян, начинается «своя ответственность». Командуй, отныне и до выхода из Пояса – ты комган шор!
Янтарь склонил голову в знак благодарности. «Комган шор» - звание, которое не имеет аналогов в нашей армии. Это что-то типа: «командующий операцией с чрезвычайными полномочиями». Янтарь опустил меня на землю.
- Привал! Рис – разведи огонь, Лесник ведет наблюдение.
Через час мы уже поели. Солнце снова скрылось за плотными серыми тучами, повалил снег. Мы уже собрались, тщательно забросав кострище снегом, как вдруг я услышала едва слышные всхлипывания. Я остановилась, прислушиваясь. Орки тоже замерли, звук, как будто, приближался.
- Что, что? – спросил Янтарь.
- Плачет кто-то!
- Я ничего не слышу!
- Я тоже! – сказал Лесник.
Все снова замерли в напряжении. Звук становился все громче, я разбирала жалобное бормотание и вздохи.
- Маски! – сказал Рис, указывая на противоположный край поляны.
Я посмотрела туда и увидела какое-то мельтешение цветных пятен с размытыми очертаниями.
- Спрячьте ее! – крикнул Лесник, и Янтарь повалил меня в снег, накинув сверху свой плащ.
Стоны и сокрушенный шепот становились все громче, мне казалось, что я разбираю отдельные слова. Множество голосов, не-то женских, не-то детских, перешептывались и жалобно вздыхали. Меня окатило волной такой безнадежности и тоски, что защемило сердце: « Ох, ох, как холодно, как грустно и темно… Мы потеряли его, мы никогда больше не найдем его!!! Мы хотим умереть… Где же он, где наш господин! Как его имя…». Казалось, я попала в круг безнадежно скорбящих по умершим. Стоны раздавались тут и там, перемещаясь вокруг меня.
«Ох, смотрите, опять бродячие деревья…ох как холодно, даже деревья уходят… Как грустно! О, что это! Смотрите, здесь человек, человек!» Они оживились, голоса зазвучали громче:
 «Он скажет нам, он скажет нам!!! Люди знают имя господина! Человек, человек, посмотри на нас, посмотри! Мы так страдаем, пожалей нас!». Я медленно поднялась, и, откинув плащ, увидела прямо перед собой нечто, от чего потеряла дар речи.
- Да что ты делаешь!!! – в ужасе зашипел Янтарь. – Они прямо тут! Они же увидят тебя!!!
- Поздно, Ян, они ее увидели!
- Тихо! – сказала я. – Они меня сразу увидели. Потише, они говорят со мной.
- Я ничего не слышу! – недоуменно сказал Лесник. – И что же они говорят?
«Скажи нам, человек, пожалуйста, скажи нам имя нашего господина! Ты же знаешь, человек!»
- Они спрашивают имя своего господина, – сказала я оркам.
- Червец его знает, что такое! – сказал Янтарь, нервно водя натянутым луком.
Маски приближались. Это было дикое зрелище: в воздухе парили разноцветные человеческие лица. Здесь были старики и дети, женщины и мужчины. Все они были яркие и блестящие, будто отлитые из цветной пластмассы. Глаза их были закрыты, а губы плотно сжаты, по краю лиц струились длинные пряди волос, они колебались в неподвижном воздухе, точно водоросли в волнах. Головы эти внезапно исчезали и неожиданно появлялись в другом месте, будто прыгая сквозь пространство.
- Да кто же знает, кто их господин! – чуть не плача сказал Янтарь.
- Спокойно, думаем! – остановил его Лесник, аккуратно накладывая стрелу на свой огромный черный лук. – Это маски турса. Что такое «турс», может это имя собственное? Так скажи им, что его имя Турс, хуже не будет.
- Турс! Его имя Турс! – крикнула я.
Голоса взвыли, приобретая капризную истерическую окраску:
 «Ты издеваешься, человек! Зачем ты так с нами? Будто не знаешь, что турс всего лишь праздник, праздник нашего господина! Как мы были счастливы в этот день, ах как счастливы! Теперь же мы спали, и во сне потеряли имя своего бога. Гадкие люди, вы знаете, знаете и скрываете его имя! Мы помним, помним, вы все знали его имя, когда он был с нами! Скажи, скажи нам, а не то мы возьмем его у тебя из головы!!!».
Маски подобрались совсем близко. Вдруг, одна из них, возникла прямо передо мной, на расстоянии вытянутой руки. Янтарь отпустил тетиву. Толстая стрела вонзилась прямо между закрытых глаз.
«Дерево укололо меня!!! Деревья сошли с ума! Как все плохо, плохо без бога!» – запричитал тонкий голос. Остальные загомонили, совещаясь. Обстановка накалялась.
«У дерева неправильная ветка. Посмотри, в ней железо! Дерево больно, а господин велел беречь деревья. Убери железо из дерева!»
Раненая маска снова «прыгнула», и вынырнула из ниоткуда совершенно целая, как ни в чем ни бывало. Она возникла рядом с Янтарем, и вдруг открыла глаза. Яркая вспышка ослепила нас, раздался треск и шипение: наложенная на лук стрела горела, в снегу оплывал расплавленный наконечник.
«Человек, ты злой, злой, мы просим тебя последний раз! СКАЖИ НАМ ИМЯ НАШЕГО БОГА!!!».
Маски прыгнули, окружив нас плотным кольцом. Их веки начали приподниматься, открывая нестерпимый блеск глаз.
- Скажи им, – вдруг раздалось откуда-то сбоку. Его имя Бадмачавва.
- БАДМАЧАВВА!!! – выкрикнула я.
« Спасибо, спасибо, спасибо! Это его имя!!! Мы счастливы, счастливы! Что нам сделать для тебя человек?» – голоса обрели силу, они смеялись и выкрикивали вновь обретенное имя.
-Уходите, и больше никогда не приставайте! – крикнула я им, и они «запрыгали», щебеча и смеясь, прочь с поляны. Я повернулась, ища негаданного спасителя. Снег валил так плотно, что видимость была никудышная, и все же я разобрала, что поодаль, у самой кромки леса, стоит человек, плотно укутанный в темный плащ. Орки следили за моим взглядом, поводя жалами стрел.
- Спасибо!
- Да не за что. Прощай.
- Постой, кто ты? Как тебя-то зовут?
Он помолчал. Потом ответил:
- Робинзон Крузо.
В голосе сквозила горькая усмешка. Я сделала шаг по направлению к нему. Снежинка попала прямо в глаз, и я моргнула. Когда я добралась, то обнаружила только высокий пень в снежной шапке, как раз на том месте, где стоял незнакомец.


6

Дальше мы шли без приключений. Орки выпытывали у меня все подробности произошедшего, и немало дивились. Больше всего их поразило появление странного незнакомца. Опытные следопыты, они ничего не видели и не слышали. Разбирая эту историю так и эдак, они сошлись на том, что это, скорее всего, был кто-то из магов, решивший помочь по какой-то своей блажи. Обычно маги не слишком-то интересовались делами простых смертных. В сумерках мы остановились на ночевку в неглубокой ложбине, густо поросшей подобием можжевельника. Вздыхая и сокрушаясь, Лесник достал из глубин своего мешка мохнатый и увешанный косточками оберег, и принялся творить охранные заклинания. После небольшого, но сытного ужина, ко мне подошел Рис.
- Ты сильно устала?
- Да нет, не особо. Я же всю дорогу на бедном Янтаре ехала!
- Тогда давай я тебе вражью столицу покажу – Трон! Хочешь? Тут рукой подать.
- Не надо ей никуда ходить! – Янтарь приподнялся со своего ложа. – Нам завтра еще целый день идти, ей спать надо!
- А ты не командуй, Пояс Масок кончился! Лесник, можно?
- Да идите, только потише там, нам лишние глаза не нужны, и так уже…
- Тогда я с вами! – Янтарь поднялся.
- А вот ты лежи! – строго сказал Лесник. – Ты завтра опять ее понесешь.
Рис протянул мне руку, помогая пробраться через сугроб. Я заметила, как он украдкой показал язык смотрящему нам вслед Янтарю.
Город поражал своим величием. Тучи развеялись, и две яркие луны, точно два ока застыли в смородиновом небе. На холме, среди привольной равнины, вздымал свои серебристые шпили Трон. Белые стены были увенчаны зубцами, на верхушках стройных башен мерцали огни. Столб золотого света вырывался из города, соединяя усыпанный звездами купол неба и сверкающий снежный покров земли.
Рис наломал лапника, и мы устроились на опушке, как заправские партизаны. Ветер доносил чуть слышную перекличку стражи на стенах, да звон оружия гарцующих вокруг города всадников. Было совсем не холодно, и я вдоволь любовалось невиданным зрелищем.
- Красиво, правда?! – сказал Рис. – А ведь когда-нибудь его сравняют с землей! Может, даже я буду попирать его руины!
Я обернулась, в удивлении глядя на совершенно серьезного Риса. Он улегся рядом, и, опершись на руку, уставился на меня долгим взглядом. Я отвернулась, размышляя над его странным поведением.
- Слушай, – сказал он мне, – а поцелуй меня еще раз, может, я завтра погибну!
Я снова обернулась, подозрительно на него глядя:
- Приемы одинаковы во всех мирах, только антураж разный.
Он прекрасно меня понял, и покладисто кивнул:
- А, ну ладно, тогда просто поцелуй меня, что тебе, жалко что-ли? Я хочу кое-что понять.
- Что?
- Вот тогда и скажу!
- Ой, да, пожалуйста!
Он приблизился ко мне, подставляя щеку. Как только я коснулась его губами, он проворно обхватил мою голову, и приник к губам. Я замычала, отпихивая его, но это было бесполезно – бороться с орком. Через минуту он сам отпустил меня. Я отскочила, ошарашено на него глядя. Он махнул рукой, примирительно улыбаясь:
- Да все, я больше не буду, ложись, поболтаем.
Я нерешительно опустилась рядом, ожидая еще какого-нибудь подвоха.
-  Что это было?
- Да, так, выяснить одну вещь хотел.
 Он перекатился на живот, устраиваясь прямо передо мной, и доверительно продолжил:
- Болтают, что люди от колдунов просто млеют. Вроде, колдуны – как наркотик для простых людей. Один раз – и все пропал! Не знаю, как женщины, а вот мужика такого я видел: страшное дело, совсем не в себе человек! Наверное, и помер уже. Ну, вот я и хотел понять, чем же колдунья от простой женщины отличается.
- Так ты с чем сравниваешь? Со своими женщинами, или с человеческими? – спросила я, склонив голову, и насмешливо на него глядя.
- С человеческими, конечно! А что, непохоже, что я с таковыми знаком? – в его глазах снова заплясали веселые бесенята.
- Ну и что?
- Н-у-у-у… Вкус мне понравился больше. И запах. И форма вообще… такая… ладная.
- Пройдоха ты, Рис, смотри Янтарю не говори про эту выходку!
- А он тебе нравится, да?
- Вы мне все нравитесь.
- Интересная точка зрения! Очень интересная! Мы обдумаем ее с товарищами! – он снова смеялся.
Я улыбнулась, на Риса невозможно было долго сердиться.
- Да ладно, это я шучу. Шутки у меня такие, – сказал он.
- Смотри не заиграйся!
- Знаешь, – сказал он, положив руку мне на плечи. – Дома у меня есть рса. Красивый такой зверь, я его тоже обнимаю и даже целую. Так вот, ты для меня – то же самое!
- Спасибо на добром слове! – притворно обиделась я. – Значит, кого-то там он целует по-настоящему, а меня – ради эксперимента!
- Да, первым делом – наука, а вот это… – он снова сгреб меня в охапку. – … Это от души! Ладно, пошли уже, а то твой Янтарь там обревнуется!
Когда мы вернулись на стоянку, нас, действительно, встретил бессонный Янтарь. Как только мы разлеглись вокруг костра, он, преувеличенно безразличным тоном спросил:
- Ну, и что вы там видели?
Только я открыла рот, как с другой стороны ответил Рис, блестя зубами, и подмигивая мне сквозь пламя:
- А мы ничего не вдели! – он выдержал мучительную паузу. – Я ей рассказывал про моего рса. Ты же знаешь, он у меня самый красивый, и самый умный, я его страшно люблю!
Бедный Янтарь уловил непонятный намек, и угрюмо стрельнул глазами в невинно улыбавшегося Риса.
- Отставить разговоры, любители природы! – донеслось из темноты. – Завтра вам ее будет вдоволь, как бы не разлюбили! Спать!
Глубокой ночью я проснулась, потому что покрывающая меня накидка сбилась, и одна нога застыла на крепчающем к утру морозе. Я устроилась поудобнее, собираясь снова погрузиться в сон, как моего уха коснулись приглушенные звуки. Лесник и Рис стояли поодаль, вне светового круга и тихо разговаривали
. Хотя они говорили едва слышным шепотом, но их мысли гремели как колокола, гудящие под ударами сильных эмоций.
- Ты чего это удумал? – сердился Лесник. – Чего ты мне девчонку баламутишь?
- Я не понимаю, о чем ты? – холодно удивлялся Рис, хотя его эмоции, кричали об обратном.
- Все ты понимаешь! Кому-нибудь другому морочь голову, а я тебя насквозь вижу!
- Что ты говоришь, я почти женатый человек!
- Да что ты, сама невинность! – Лесник был крайне раздражен. – Знаю я, и про твою Белку, и про рыбалки твои ежегодные, что в порту Сворна почему-то проходят. И как еще ты там вместо рыбы болезнь дурную не поймал!
Рис вдруг вспыхнул бешеной яростью.
- Какое твое дело, что ты лезешь?! Ты мне командир, но отнюдь не папаша! Может, ты ее себе присмотрел, отдохнуть от боевых будней?! Тогда решим это по-другому!
Тихо зазвенела сталь, выползая из ножен. Я оглянулась на Янтаря – тот тихо посапывал, и его грива свесилась, закрывая лицо. Я затаила дыхание, глядя на орков из-под покрывала.
- Я с тобой драться не стану, – устало сказал Лесник. – Потому, что прибью тебя, а потом всю жизнь жалеть буду.
Рис вдруг остыл, и его ярость подернулась другими эмоциями, словно угли серым пеплом.
- Прости меня, я неправ. Накажи меня, учитель, пусть слова развеются! – он склонил голову.
- Завтра до заката ты несешь вещи.
- Спасибо, учитель. А правда, она славная? – спросил Рис, и я почувствовала, что они смотрят в мою сторону.
Лесник буркнул что-то типа: «Хороша Маша, да не наша!», и подошел к огню, укладываясь на трещащий лапник. Рис еще немного постоял в задумчивости, а потом исчез в окружающих зарослях. Вот такая смена караула.


7

Следующие два дня прошли без приключений. Только иногда, когда Янтарь думал, что его никто не видит, он смотрел на Риса, и его лицо застывало каменной маской. Я поняла, что и он не спал в ту ночь у Трона. Рис же вел себя, как ни в чем, ни бывало, и был еще более довольным всем и вся. Махнув рукой на их разборки, я постепенно оживала. Целебный лесной воздух делал свое дело, силы прибывали, и мне уже не хотелось плакать по любому поводу. Со второго дня я уже почти все время шла сама. То, что я увижу город орков, бередило кровь, неприятности забывались, и новая жизнь захватывала меня, это казалось сказкой, фантастическим сном. Я ловила себя на мысли, что не хочу просыпаться, и стыдилась этого чувства, ведь там, дома, все мои сходили с ума, теребили милицию, звонили в больницы и морги…
В город мы попали не сразу. Сначала нас остановили заградительные отряды. Впервые я увидела так много орков вместе. Это было похоже на сборище тираннозавров и трицератопсов. Они были разные, как на лицо, так и по фигуре, но для меня все они были одинаково огромны и поразительно зелены. Нельзя сказать, что цвет их кожи был неприятен но, но все-таки, это совершенно непривычно для человеческого глаза. Они окружили нас, внезапно появившись из зарослей. Кожаные куртки прикрывали беленые кирасы, меховые штаны были сплошь в сосульках намерзшего снега, головы скрывали капюшоны белых плащей, из-за спин торчали длинные черные луки и колчаны, полные зеленооперенных стрел. Заблестели улыбки, орки обнимались, обмениваясь приветствиями, шутили:
- Здорово Лес, можно поздравить, я вижу!
- Привет Рис, о, с вас причитается! Рис, ты теперь богат, когда свадьбу твою гуляем? Белка все глаза проглядела!
- А ты Янтарь куркуль проклятый, полгорода девок ходят чернее тучи, хоть бы исполняющих обязанности назначал перед походом!
- Лес, ты знаешь, что младший  у тебя настоящий бык Сворна растет: смотри, какой синяк дядьке поставил, а ведь ему всего два года!
Они болтали, стреляя в меня черными глазами. Янтарь пошутил с ними и вернулся ко мне.
- Не волнуйся, они тебя не обидят!
Он крепко взял меня за руку, и я с благодарностью взглянула на него. Мы подошли к остальным. Лесник обернулся, и, улыбаясь, отобрал меня у Янтаря, поставив перед собой.
- Вот смотрите, это колдунья Мара. Она хоть и маленькая, но очень храбрая, видали бы вы, как поланцы ее трепали, пока мы не подошли – я бы сдох! А еще, она сражалась с настоящим демоном! Ее тоже сорвали с родной ветки, как и наш народ!
Орки отступили на шаг, уважительно поклонившись.
- Добро пожаловать, колдунья Мара. Мы рады принять тебя.
В город мы вошли уже ночью. Сначала, из-за деревьев проступило медовое свечение, делавшее снег золотым, а тени густо-синими. Затем нам открылся город. Ничего более удивительного я не видела ни до, ни после этого. Сначала мне показалось, что между небом и землей парят хрустальные фиалы, оплетенные черным кружевом и наполненные разными сортами меда. Город переливался всеми оттенками золота, сверкая как драгоценность на черном мерцающем бархате. Потом, я поняла, что светящиеся башни вырастают прямо из глади озера, отражающего звездное небо. У зданий не было стен, в привычном для нас смысле: резные решетки, более густые снизу, постепенно редели, оставляя вверху почти прозрачные купола. Изнутри стены заменял какой-то полупрозрачный материал, пропускавший золотистый свет наружу.
Мы прошли по понтонному мосту, соединявшему остров с остальной сушей. Крепостную стену заменяли плотно сросшиеся высокие деревья, стволы их, совершенно гладкие внизу, оканчивались шапкой мелких ветвей, сплошь усаженных шипами. Миновав кованые ворота, мы попали на широкую площадь, где нас уже встречали. Здесь было несколько приветливых мужчин, и целая куча женщин, разных возрастов, под ногами путались дети. Я во все глаза уставилась на слабый пол, прячась за широкими спинам моих провожатых. Это были высокие и сильные бабы, похожие на чистопородных лошадей своими длинными ногами, налитыми, мощными телами и разноцветными, заплетенными гривами. Все они носили штаны, только не длинные, как у мужчин, а чуть ниже колена. Меховые пушистые полушубки, перехватывали пояса, разных  цветов и фасонов. Все они были, что называется «при параде», и их глаза блестели в свете факелов, примечая каждое мое движение. Сперва, я стушевалась под их взглядами, но Лесник взял меня под руку, и, взглядом осадив рыпнувшегося было Янтаря, подвел меня к стоящим наособицу мужчинам. Это были старые орки, они походили на потемневшие от времени кряжистые дубы, увенчанные седыми гривами.
- Мара Линк, колдунья с планеты Земля, – представил он меня.
- Мирный дом, и я с миром! – оправившись от смущения, сказала я.
- Рады тебе, входи! – сказал самый старый из них. – Отдохни с дороги, мы все приготовили, завтра побеседуем, коли желаешь. Лесник, через час приходи к Деду, доложишь по форме.
Они слегка наклонили головы, прощаясь, и чинно удалились. Из толпы к нам уже спешили. Первой подошла женщина средних лет, как я смогла определить, по спокойному, приветливому взгляду и чинной манере. На руках у нее сидел крепкий бутуз, сзади бежали еще двое мальчишек постарше. Лесник принял у нее ребенка, и они обнялись, прикасаясь носами к шеям друг друга. Потом он представил меня, и мы пожали руки, так, как учил меня Янтарь. Лесник опустился на корточки, обнимая детей, а я стояла, вежливо отвечая на вопросы его жены, и наблюдая за происходящим.
 К Рису спешила высокая старуха, а за ее плечом шла девушка. Она была изящна для орков, короткая светлая гривка обрамляла миловидное лицо, на котором сверкали восторгом огромные черные очи. Мне она понравилась. Рис же, подошел и обнял старуху, как я поняла, это была его мать, и улыбнулся девушке, которая немного смешалась под его взглядом. Потом он круто повернулся и подошел ко мне.
- Спи сладко! Завтра я покажу тебе моего рса! – сказал он громко, и стрельнул быстрым взглядом сначала в девушку, а потом скосил глаза, любуясь реакцией Янтаря.
Тот стоял, окруженный целой толпой девиц, и, с совершенно несчастным видом, что-то им отвечал, напряженно глядя на нашу кучку. Женский монастырь тотчас же заметил это внимание, и в нас полетели черные молнии цепких взглядов.
- Благодарю! – ответила я холодно, и неодобрительно посмотрела на игривого Риса.
Я не собиралась ссориться со всем женским населением из-за его выходок. Слава Богу, представитель местного правительства, беспрерывно что-то говоря, повел меня через площадь к внутренним воротам. Лесник с семьей шел сзади. Когда мы прошли сквозь створки, нас нагнал Янтарь, и, подняв на руки одного из сыновей Лесника, пошел рядом, будто так и надо. Когда мы пришли к тому, что можно было назвать дворцом, Лесник попрощался со мной, незаметно хватая Янтаря за рукав. Тот упрямо выдернул руку, и сказал, недоумевающему представителю:
- Колдунья Мара была серьезно больна, я хочу убедиться, что правильно лечил ее, пошлите за Целителем Дола.
- Хорошо, конечно, только, сначала давайте пройдем в комнаты.
Мы прошли внутрь, миновав коридоры, разделенные такими же матовыми перегородками, как и внешняя стена. Я дотронулась до поверхности – она была твердая и теплая.
- Это доак, его готовят из зерен особого злака. Застывая, он принимает любую форму, и прочен как камень, – пояснил мне внимательный провожатый.
Сверху и сбоку, за стенами перемещались размытые тени, слышались приглушенные звуки. Некоторые участки стен были темными, другие – ярко светились. Провожатый подвел нас к резной двери, и с легким поклоном, отворил ее.
- Пожалуйста, располагайтесь как дома, – сказал он, пропуская меня внутрь. Вот ванная, вот туалет, вот здесь шкаф с одеждой, вот ужин, вот напитки. Если еще что-нибудь понадобится, дерните это, – он указал на узорный шнур, уходящий в отверстие в потолке. – Ах, да, чуть не забыл! Вот шнур от занавесей, если мешает свет. Сейчас пошлю за целителем.
Он вышел, оставив нас одних. Я прошлась по комнате. Овальное окно открывалось на улицу, ведущую вниз к древесной стене. Я приоткрыла дверь в ванную, оглядывая оборудование, довольно узнаваемого вида. Здесь было два крана: с горячей и холодной водой, и я открыла их, и пустила воду во вместительную, под стать хозяевам, ванну. Стены здесь были почти непрозрачные, а с потолка свешивалась причудливый светильник. Я позвала Янтаря, что бы он помог разобраться, как она включается. Пока он возился, зажигая ее, я рылась в шкафу, пытаясь найти что-нибудь подходящее. Кто-то догадался, и я обнаружила нечто похожее на пижамку, явно из детского гардероба: штанишки и рубашка, расшитые золотыми пчелками. Как только орк зажег мне свет, я исчезла в ванной, посвятив полчаса тщательной помывке головы. Когда я вышла, довольно отфыркиваясь и встряхивая головой, вся в этих пчелках, то прямо-таки наткнулась, на более чем красноречивый взгляд Янтаря. Мне этот форсаж не понравился. Он снял свою куртку, и  сидел в белой рубахе, покрытой кольчужной безрукавкой. Черно-зеленая грива была пропущена  в круглые отверстия на спине, отчего топорщилась, как гребень дракона. Он сидел за столом, положив голову на руки, и улыбался.
- Что? – спросила я его.
- Ничего, просто смотрю.
- И что ты видишь?
- Пчелок! Красиво. Ты – красивая.
 Я недовольно встряхнула головой.
- Вот как?! А, по-моему, я совсем, не то, что ваши женщины. Как я поняла, у тебя вдоволь примеров для сравнения.
Он потупился.
- Не будь такой злюкой.
- Зачем ты пошел за мной? Ты меня со всем городом перессоришь!
Он поднял голову, взглянув на меня сердито.
- То, что Рис вытворяет, тебя не беспокоит!
- Беспокоит! Только Рис за мной не потащился, оставив целый взвод девок! Я тут только вылупилась, и только и делаю, что из одного дерьма в другое наступаю! Не слишком ли много, для трех недель?
Он обиженно замолчал, глядя в сторону. В дверь постучали, и  в комнату вошла женщина в длинном белом одеянии.
- Целительница Заманика! – Янтарь встал, приветствуя ее.
Он вкратце описал, что со мной было, и что он делал. Целительница присела на кровать рядом со мной, задавая вопросы по ходу изложения. Янтарь рассказал все и замолчал, стоя у двери. Целительница повернулась, и с удивлением спросила:
- Что-нибудь еще, Янтарь?
Тот смущенно охнул, и поспешно вышел за дверь. Она осмотрела меня, находя мое состояние вполне удовлетворительным, пообещала прислать восстановительный настой, попрощалась и вышла. Я улеглась на кровать. За дверью Янтарь остановил целительницу. Они говорили тихо, но мне были «слышны» их мысли, за секунду до того, как они превращались в слова.
- Целительница, как она?
- Все в порядке, Ян, вы все правильно делали. Я поручусь за Вас, если Вы будете поступать в Гильдию.
- Целительница, а почему Главный Целитель не пришел?
- Странный вопрос, Янтарь, видимо, не счел необходимым, – она была удивлена.
- Но ведь это же серьезный случай, кроме того, она с другой планеты, могут быть важные особенности…
- Вы сомневаетесь в моей компетенции, Янтарь?
- Нет, но…
- Тогда Ваш вопрос свидетельствует о личной заинтересованности.
- Нет, я просто не понимаю такого отношения со стороны Целителя Дола Инея к столь важному гостю! – Янтарь употреблял вежливую форму речи, но внутри его кипело бешенство.
- Уверяю вас, если бы возникла необходимость, Таго Иней, несомненно, сделал бы все возможное. До свидания, Янтарь, подумайте лучше о Гильдии!
Она пошла прочь, а я упала на кровать, притворившись, что уже сплю. Янтарь тихо вошел и постоял надо мной. Потом он тихонько вздохнул и завозился со своей курткой. Он положил что-то в изголовье кровати и вышел, плотно притворив дверь. Убедившись, что он удалился, я поднялась, и увидела возле своей подушки румяный плод – это в разгар зимы-то! Бог знает, как он его раздобыл! Я умилилась, и мне стало его жалко. Съев подарок, я уснула, раскинувшись на  кровати – полигоне.


8

Я проснулась внезапно, оттого, что кто-то лизнул меня в губы. Прямо передо мной были огромные звериные глаза. Я взвизгнула и со всей силы треснула кулаком прямо промеж этих страшных глаз. Раздалось удивленное: «Вау!» и черные глаза отодвинулись. Рис сидел на кровати, озадаченно потирая лоб.
- Совсем уже оборзел!!! – сказала я по-русски, заворачиваясь в покрывало и усаживаясь.
- Чего-чего?
- Я вот забыла, – сказала я, разбирая перепутавшиеся за ночь волосы. – Как, по-вашему, будет: «Неумный орк, злоупотребляющий хорошим к нему отношением»?
Рис молчал, склонив голову набок, и криво улыбаясь.
- Испугалась?
- Нет, обрадовалась! – ответила я желчно. – Кто тебя вообще пустил?!
- Никто, я сам пришел.
- Интересно, что это у вас: дворец и без охраны?
- А это и не дворец, это постоялый двор. Между прочим, мой семейный бизнес.
- Ох, ну ладно, чего тебе?
- Мне? А что ты можешь предложить? – сказал он кокетливо, укладываясь у меня в ногах.
-Убраться отсюда, и дать мне одеться!
В дверь вдруг тихо постучали.
- Кто это? – спросила я шепотом.
- А это Белка.
Я взглянула на него яростным взглядом.
- Что же ей надо?
- Я ее послал, она портниха.
- Так сядь вон туда!
- Зачем? – Рис изобразил удивление, разваливаясь кверху пузом поперек кровати.
- С-с-скотина! Ты за это поплатишься! – прошипела я. – Войдите!
Дверь распахнулась, и Белка, сделав шаг, застыла. Улыбка сползла с ее лица. Она несколько секунд смотрела на Риса, который улыбался, просто излучая удовольствие от своей проделки, потом она медленно развернулась, собираясь уйти.
- Белка, постойте, пожалуйста! Нам надо объясниться! – она снова остановилась в нерешительности, лицо ее помрачнело, глаза метали молнии.
- Рис, уйди, пожалуйста! Я ОЧЕНЬ тебя прошу! – сказала я угрожающе.
- Вы же обо мне говорить будете, я тоже хочу послушать!
- Ну, тогда выйдем мы! – сказала я, решительно откидывая одеяло.
На солнце блеснули пчелки.
- Обманщица! – воскликнул орк с театральным негодованием. – Ладно уж, счастливо оставаться!
Когда его шаги затихли, я сказала, стоявшей на пороге девушке:
- Пожалуйста, проходите! Не знаю даже, что Вам сказать, я ведь и сама ничего не понимаю! Просто поверьте мне, это все какие-то его плутни! По-моему, он все это делает специально, чтобы вас дразнить.
Она молчала, некоторое время, глядя мне в глаза. Потом ответила:
- Я Вас совсем не знаю, но я знаю своего Риса. Даже больше, чем он может предположить. Поэтому я Вам верю. –  Она вдруг улыбнулась, став просто чудной, несмотря на зеленый цвет и крупные габариты.
Она оказалась просто кудесницей! За каких-то два часа, Белка сотворила мне приличный костюм, перешив его из большого орочьего размера. Получился приталенный блузон и брючки «капри» из серебристо-серой замши. Как я понимаю, это здесь было что-то типа «неувядающей классики», и вполне подходило для официальной встречи. Придирчиво осмотрев меня, она вдруг ахнула, хлопнув себя по лбу!
- Мар, я такое придумала! Рис лопнет от злости! Подожди меня, я сейчас! – она выскочила из комнаты.
Через некоторое время она вернулась с красивой резной коробкой.
- Вот, смотри! – она плюхнулась на кровать рядом со мной.
В коробке было дивной красоты колье из мелких серых и голубых камешков, искусно насаженных на переливчатые волоски и перышки.
- Это Рис мне дарил, причем на очень интимную дату! Если ты это оденешь, – сказала она заговорщицки на меня глядя, – он просто сбесится! Это хорошая месть!
- А он меня не прикончит? – спросила я нерешительно.
- Нет, он и слова не скажет, но получит хороший урок за свои выходки, поверь мне! Ну, я дарю его тебе!
- А тебе не жалко? Оно такое красивое!
Она погладила блестящие перышки.
- Я его не надевала еще… Но, знаешь, – глаза ее сверкнули, – он подарит мне еще лучшее! Я уверена!
В комнату вновь постучали. Когда дверь отворилась, за дверью оказался Янтарь. Он нерешительно замялся на пороге, глядя на Белку. В руках он  тискал маленькие мокасинчики, явно моего размера. Белка стрельнула в него глазами,  мигом оценила всю обстановку и ободряюще мне подмигнув, упорхнула за дверь.
- Привет! Я тут, обувь принес…
- Спасибо! Подожди, мне надо переодеться.
 Когда я вышла из ванной  в новом своем наряде, он только восхищенно вздохнул.
- Вот это тоже сюда подойдет, – он протянул мне коробочку, в которой лежали серьги. Они были словно из одного набора, что и колье, подаренное Белкой.
- У вас с Рисом вкусы одинаковые!
Я надела весь гарнитур. Лицо Янтаря вдруг помрачнело.
- Это тебе Рис подарил?
- Н-н-нет, Белка.
- А-а-а! – протянул он облегченно, и заулыбался. – А ты знаешь, кто это все делал? Я! Делал просто так, никому конкретно. Бусы готовы были, а сережки еще только начал, а Рис увидел и пристал как репей: продай, да продай, какая-то у них с Белкой дата была. Ну, я ему и подарил. А теперь вот как получилось, интересно…
Он посмотрел на меня странным многозначительным взглядом. Что-то он там себе думал, эмоции его качались словно океанические волны. Конечно, я догадалась, что он уже увлекся мной, но размышлять об этом, как о свершившемся факте, было несамокритично. А, кроме того, я еще не знала – хочу ли я всего этого, или нет. Все было слишком сложно.
Мы позавтракали, принесенным слугой холодным мясом и грибами. Хлеба я не видела уже третью неделю, и удивлялась, что же здесь за традиции питания такие? Орки практически не употребляли растительной пищи. На мой вопрос Янтарь удивленно ответил, что зима только началась, и соленые овощи будут только тогда, когда день сойдет на нет, и солнце скроется за тучами. Я ничего не поняла и осталась в недоумении. После завтрака мы немного побродили по городу, коротая время до того часа, на который была назначена встреча со старейшинами. Прогулки особой не получилось, потому что все прохожие откровенно глазели на меня, и я захотела вернуться назад. Через некоторое время за нами пришел Лесник, отмытый и довольный. Я вдруг заволновалась, и ничего не могла поделать с этим неопределенным страхом. Втроем мы вышли из гостиницы, и отправились в Дом Совета – резиденцию Деды.
Дом совета походил на сервант чистоплотной хозяйки. Вернее, на его содержимое: множество помещений и башенок, оплетенных белыми решетками, казались промытыми графинами и перевернутыми хрустальными рюмками. Сегодня было ясно, и солнце нестерпимо слепило глаза, отражаясь и от снега и от блестящих зданий. На площадке перед входом в огромный прозрачный пузырь красовалось белое дерево, с ветвей которого спускались, позванивая на ветерке бесчисленные нити разноцветных бусин.
- Вечное Древо! – сказал Лесник, совершая сложный жест рукой.
Янтарь тоже проделал это движение, и мы прошли внутрь здания. Миновав пару залов, с охранниками, державшими наизготовку внушительные топоры, мы вошли в огромное гулкое помещение. Это напоминало зал для пресс-конференций: в центре, на небольшом подиуме, разместился «президиум», а прямо перед ним  был установлен овальный стол, за которым сидело двенадцать старых, убеленных сединами орков, вдоль стен на лавках были орки помоложе. Все это собрание уставилось на меня, во все глаза, я почувствовала, что краснею, точно провинившаяся школьница, сердце колотилось. Пока Лес говорил какие-то слова, представляя меня, я смотрела в центр президиума, где восседал высокий старик. Голова его была совершенно лысой, изборожденное морщинами темно-зеленое лицо покрывали старческие пятнышки, некогда мощные руки, теперь, походили на лапы большой птицы. Они были сложены на рукоятке резной клюки, и Деда походил на старого плешивого кондора. Всмотревшись в его лицо, я поняла, что о старческом маразме не может быть и речи: так ясно и умно смотрели на меня большие светло-карие глаза.
- Приветствуем тебя, колдунья Мара Линк с планеты Земля. Мы рады видеть тебя в добром здравии! – сказал Деда полнозвучным голосом и по-доброму улыбнулся. – Садись дитя, садись и ничего не бойся, мы не враги тебе!
Он указал на место за столом, прямо напротив себя. Лес и Янтарь разместились по обе стороны от меня. Деда чуть повернулся и тихо сказал что-то в сторону. Только сейчас я заметила, что позади трона стоит человек в белом одеянии. Он наклонился, слушая орка, и из-под капюшона на меня плеснул его взгляд, серый и холодный, как зимнее море. Он поклонился, и прошел за трон в глубину «сцены», что-то говоря в приоткрытую дверь. Я почувствовала, Янтарь напрягся, от него исходили волны неприязни, я догадалась, что это и есть тот самый Таго Иней. Деда повернулся и снова, улыбаясь, посмотрел на меня.
- Напитки подадут сейчас. Я знаю, что тебе нужно подкрепить силы после болезни.
Действительно, сейчас же принесли кувшины и высокие бокалы. Таго снова занял свое место чуть позади трона. Янтарь налил мне бокал, и я взяла его, прихлебывая мелкими глотками, чтобы как-то отвлечься от пристального внимания множества глаз. Лесник докладывал, точно повторяя заученный урок, и отвечал на вопросы о походе, и битве у реки, потом расспрашивали Янтаря, а затем слева встал Рис, которого я даже и не заметила. Потом пришла моя очередь. Я уже немного успокоилась, получив большое удовольствие от моего питья, ведь это был сладкий и чуть терпкий ягодный сок. После трехнедельного питания одним мясом, он казался мне божественным нектаром! Я бодро начала рассказ о моем пленении, и уже дошла до потасовки на речке, как снова потерялась, заметив, что человек за троном пристально смотрит на меня. Мыслей его я не смогла разобрать, но то, что я ему совсем не нравлюсь, было понятно. От него исходила волна презрения и недоверия. А тут еще Рис, вперив взгляд в ожерелье у меня на шее, просто пульсировал эмоциями: в голове у него толпились слова и образы, он все хотел сформулировать какой-то вопрос, но это у него никак не получалось. Окончательно потеряв нить, я умоляюще посмотрела на Деду, и почувствовала одобрение и сочувствие. Собравшись, я рассказала все до конца, до самого нашего прибытия в Дол. Когда я закончила, посыпались вопросы. Особенно всех заинтересовала история с масками турса. Я отвечала, и чувствовала, как серые глаза сверлят меня, излучая досаду.
- Можно задать вопрос и мне? – раздался вдруг голос из-за трона.
Фигура в белом вышла вперед. Человек откинул с лица глубокий капюшон. Он был красив, этот Таго, очень красив! Правильное лицо, высокие скулы, идеальный лоб, твердая линия подбородка, четкий контур плотно сжатых губ. Грива его была словно мех «чернобурки»: блестящие пряди оканчивались серебристыми кончиками, отчего голова казалась покрытой инеем. Жесткое его лицо казалось бы застывшим, если бы не его глаза. О, это было его главное украшение! Серые, живые, меняющиеся, точно волны, глаза эти притягивали, хотелось глядеть в них снова и снова! Но, к сожалению, вся эта красота, его глаза, его ловкое тело с играющими под одеждой мышцами, его голос с мужественной хрипотцой, все это было враждебно мне! Я внутренне вздохнула, и напомнила себе, что всю жизнь недолюбливала красавцев, что все они избалованные нахалы и самовлюбленные наглецы, считающие, что все должны вешаться им на шею, заглядывать в глазки и потакать любым их капризам. А этот, кроме того, хоть и был высокого, для человека ростом, но среди орков казался шибздиком, что, видимо, его всю жизнь задевало. Подумав обо всем этом, я позлорадствовала про себя, и почувствовала спортивную злость. Ты думал, что я растаю, и превращусь в лужицу у твоих ног? Ага, щас! Я посмотрела прямо на него, придав своему лицу скучающее выражение. Он продолжал, глядя на Лесника:
- Вы все разговариваете тут с ней, – он кивнул на меня, – задаете  разные вопросы, почему же вы не подумали о главном вопросе: может она совсем не та, за которую себя выдает! Почему вы так уверены, что она колдунья? Может она просто полковая девка, которая чем-то не угодила поланской солдатне? Нравы их вам известны, они вполне могли потопить любого, кто им не по нраву!
- Да, что ты говоришь, Иней, я совершенно уверен в ее словах! – оторопел Лесник.
- Это почему же? Откуда такая уверенность? А может, она хотела, чтобы вы так считали? Может, она заставила вас так думать?
Янтарь поднялся со своего места. Он с трудом сдерживал ярость.
- Я совершенно уверен, что она колдунья! Я видел Сеть, когда растирал ее во время лихорадки!
- Правда? Ну-ка посмотри! – он задрал рукав рубашки, открыв загорелую мускулистую руку. Он продемонстрировал ее Деду и всем желающим. – Ничего нет? А теперь? – он с силой потер предплечье: на коже явственно проступили блестящие спирали Сети.
Орки изумленно забормотали, поднимаясь со своих мест, чтобы лучше видеть.
- Что теперь? Я тоже колдун?
Лесник и Янтарь молчали в смятении.
- Я изготовил это за два часа! – сказал Таго, опуская рукав. Это не Сеть, это краска, которая проявляется от трения. Лесник, ты должен был проверить! Ты же знаешь, как.
Он подошел к охраннику у входа и взял у него топор.
- Может еще не поздно?
Он подошел к Леснику и вручил ему оружие. Лесник посмотрел на него тяжелым взглядом, и повернулся ко мне.
- Мар, положи руку на стол и ничего не бойся, я верю тебе.
Я все больше злилась. Я вытянула руку и картинно положила на стол. Я догадалась, что сейчас будет. Лесник занес топор, все замерли, вытянув шеи. Лезвие метнулось вниз и с треском вонзилось в миллиметре от моей руки. Все выдохнули. Лесник встряхнул головой, и исподлобья поглядел на Таго. Потом он повернулся к Деде и сказал:
- Если даже она и шпионка, я не собираюсь лишать ее руки! Проверьте как-нибудь иначе!
- Что, Лесник, даже такого воина опутали женские чары? – Иней глядел на него торжествующим взглядом.
Пружинящим шагом он обошел нас и выдернул топор из столешницы. Подкинув топор в руке, он с резким  выдохом, опустил его на мою руку. Раздался резкий кошачий визг, ярким фонтаном взметнулись искры, я зажмурилась. Все повскакали со своих мест, поднялся страшный шум. Открыв глаза, я увидела стоящего прямо передо мной Таго. Он тяжело дышал, глядя на мою руку. В его руке осталось одно топорище: лезвие исчезло, точно срезанное, в воздухе клубился черный дым, пахло окалиной. Восторжествовав, и мысленно вознеся хвалу Господу, я подняла руку, показывая ее всем. Лесник повалился на свое кресло, утирая пот. Янтарь презрительно ухмылялся, глядя на Инея, Рис сидел, откинувшись, и улыбался до ушей, довольный, как после выступления юмориста. Деда, неопределенно крякнул, и сказал:
- Думаю, на сегодня, мы достаточно развлеклись! Благодарю тебя, колдунья Мара, ты смелая девушка! Надеюсь, ты почтишь старика вниманием завтра, мне хотелось бы побольше узнать о твоем мире, – он поднялся. – Большое всем спасибо, и до свидания. Пойдем, Таго!
Иней точно очнулся, откинул топорище в сторону, и еще раз окатив меня серым взглядом, удалился за стариком. Кругом гомонили орки, поднимаясь, и покидая зал. Многие из них подходили и пожимали мне руку, выражая восхищение. Лес тряс головой и похохатывал. Янтарь сидел гордый, как будто это его хвалили, а Рис снова уставился на мое ожерелье, впадая в «смятенье чувств».


9

После собрания мы с Янтарем и Рисом отправились в гости к Леснику. Мы мило проводили время, и я объедалась вареньем, которое специально для меня достали из погреба. Через некоторое время прибежал мальчик, и позвал Янтаря: его хотела видеть мать. Янтарь попрощался, и, многозначительно посмотрев Рису в глаза, удалился. Рис сделал вид, что ничего не заметил. Посидев еще немного, он предложил мне:
- Давай, сплаваем на Зеленый Берег, я тебе ягод наберу?
- Зима же!
- Поплыли, увидишь!
Я поняла, что ему натерпится задать мне пару вопросов, о Белке, и согласилась, кроме того, витамины мне бы не помешали. Мы попрощались с Травной – женой Лесника, сам же он вышел с нами, отправляясь в Дом Совета по своим делам. Мы спустились на пристань, и погрузились в крутобокую лодку, снаряженную косым парусом. Рис выгреб на чистую воду, и, поймав ветер, пересел к рулю. Некоторое время я молча смотрела на бегущую воду, ожидая, что он станет задавать вопросы, но он молчал, и даже, как будто, ничего не думал. Он только смотрел на меня, как смотрят на детей и животных, просто наблюдая. Тогда я решила сама сказать ему, чтобы разом покончить с неприятной частью нашей прогулки.
- Ожерелье мне подарила твоя Белка.
- Это я догадался и сам, вот только зачем?
- Что, неужели это тебе не понятно, ты же вроде «тонкий знаток женской натуры»?
- Непонятно.
- А зачем ты устроил все это представление?
- То, представление, а то… она не рассказала тебе, в честь чего этот подарок?
- Нет, да я и не стремлюсь узнать.
- В общем, это очень важный подарок.
- Для тебя – это важно, а для нее, видно – другое.
- Ну, ладно, разберемся.
- Разбирайся, только больше меня в свои шашни не впутывай!
- Понял уже, – он снова заулыбался. А как ты сегодня ручку, так: опа! – он повторил мой жест. Таго разъярился, что твой скальник!
- А чего он такой напряженный?
- Я могу сказать, только ты не поверишь.
- Попробуй, вдруг поверю!
- Ты его зацепила.
- Да, ну, ты шутишь!
- Отнюдь, я его хорошо знаю.
- Нет, такого быть не может, он меня просто придушить был готов, я это почувствовала. По-моему, он меня ненавидит!
- Да, он у нас людской род не любит, мягко говоря. Поэтому и разъярился, что ты ему против воли понравилась.
- Смеешься, он меня впервые увидел только на совете!
- Это ты так думаешь, – Рис улыбался все шире. – Во-первых, он смотрел на тебя, когда мы прибыли: я видел его там, в дверях. Во-вторых, он смотрел на тебя, когда вы с Янтарем прогулки совершали. Янтарь такой ходил, – он показал идиотски счастливую физиономию Янтаря. – Мы с ним в это время по пиву взяли и сидели там, в одном местечке, хорош-о-о-о все видели. Таг смотрел на тебя, а я смотрел на него, и заметил кое-какие изменения, тебе не объясню, это надо его хорошо знать.
- А ты его хорошо знаешь?
- Да, наверное, получше всех, кроме Деды, конечно.
- Так почему же он такой злобный?
- Подожди, вон берег уже, грести надо. Пристанем, расскажу.
Он приналег на весла, и наша лодка понеслась, поднимая носом буруны. Впереди показался берег, он и вправду зеленел кудрявой травой, от воды в этом месте поднимался пар, пахло тиной. При нашем приближении, из прибрежных зарослей и с воды, поднялись тучи птиц, все загомонило и запищало. Рис с усилием ткнул лодку в берег, и выпрыгнул на сырой песок.  Я выбралась вслед за ним. Пройдя топким берегом, мы выбрались на пригорок. Это было странное зрелище. Нам открылась широкая полоса зелени, ограниченная с двух сторон заиндевевшим и засыпанным снегом лесом. Казалось, мы стоим посередине зеленой реки, с крутыми берегами, покрытыми белым кварцевым песком.
- Привет из Теплых Пещер! – сказал Рис. – Тут река подземная, что из них вытекает, открывается в наше озеро. Поэтому Вододол никогда не замерзает.
Рис привел меня в свое излюбленное местечко: песчаный пригорок, почти что кочка, весь покрытый жесткой густой травой. Здесь, на припеке, стало просто жарко. Орк скинул меховую куртку, и мы уселись, подставив лица солнечным лучам. Через несколько минут он стянул и рубаху, оставшись в одних штанах и унтах.
- Хорошо, сладко! – сказал он, растягиваясь на земле.
Мне показалось, почему-то, что его надо понимать буквально, и я спокойно устроилась рядом с ним.
-Там знаешь, как получилось, – сказал Рис, устраиваясь. – Вот слушай.
Он начал свой рассказ:
«Отец Таго был охотник, пушниной промышлял. И возил он меха в Порт-Мнек сдавать купцам. Тогда намного спокойнее было, и отец Таго имел дела с постоянными закупщиками. И вот, у одного из купцов была дочь, как-то так вышло, что полюбили они друг друга. Родители были против, но не то, чтобы насмерть, а так, разрыв отношений и дружба врозь. Поэтому молодые переехали в небольшой городок Сэх под Троном. Раньше такие браки были не так уж редки, но никогда это не приветствовалось. Ну, в общем, жили они худо-бедно. Таго родился уже, живут, отец его все так же охотой промышляет, дома его подолгу не бывает, конечно. Когда Таго исполнилось четыре года, отец взял его сюда в Дол, показать дедам. Гостили они две недели, а потом отправились домой. Шли по Тронной дороге и встретили лекаря. Лекарь этот со всеми пожитками шел в Порт-Саратол, увидел орка с ребенком, остановился и говорит: поворачивай, мол, братишка, если хочешь еще пожить. Рассказал им, что третьего дня Маг – Наместник собрал всех яснителей и Толкователей Воли, а так же лекарей и повитух, и объявил, волю Снисходящих Богов: скверну кровосмешения истребить под корень! Оркам объявили анафему, поставили гарнизонам выпивку, и пошло веселье! В Троне все прошло более-менее цивилизовано: похватали всех инородцев, надавали по шеям и в двадцать четыре часа выставили за границу Поланского княжества. А в маленьких городках, где своя рука – владыка, всякое было. Там, где семья Таго жила, нашелся один ярый поборник чистоты расы: такое творилось! – Рис сорвал травинку, и откинулся, глядя в небо. – К лекарю тому, ночью сердобольные соседи притащили мать Таго. После того, как гарнизонные солдаты и яснители у нее про мужа и сына допытывались, лекарь уже ничего не мог сделать. Как только она умерла, лекарь собрался и утек из города, куда глаза глядят. Отец Таго повернул обратно, оставил сына дедам и с друзьями помчался в город. – Рис выплюнул травинку и снова сел. – Яснителя повесили на собственных кишках, половину гарнизона –  вырезали, но и сами они оставили свои головы для украшения крепостной стены. Такая вот история! Таго остался сиротой. Воспитывали его отцовы старики, но, долго не протянули. Тогда его Деда к себе взял, вроде как на побегушки. Он с ним всегда хорошо обращался – своих внуков не было.
  Я Таго помню уже по школе. Такой был, диковатый всегда. Не сказать, что его дразнили, но случись какая ссора – всегда напомнят, что он полукровка. Тогда Иней, такое имя ему у нас дали, дрался. Дрался он насмерть. Конечно, против орка он мелковат, но силой духа он с детства превосходит всех нас. Если его сразу не прибивали до полусмерти, тогда обидчики с ревом от этого малька бегали. Я тогда самый младший в классе был, и тоже не задался ростом, а шутить всегда любил, ну и получал, конечно. Таго почему-то меня под опеку взял. Представляешь, уже в третьем классе, помню, чуть, кто мне кулаком погрозит, я сразу: «Таго скажу!» и боялись же! Такой у меня был патрон: на голову ниже, худой как тростинка, бледный! Мы с ним были «не разлей вода», он меня любил, и только со мной он смеялся. Я у него один друг, как был, так и есть, это у меня всегда много друзей-приятелей, правда настоящих только он да Янтарь».
- А почему же Янтарь его так не любит?
- Червец его знает! Да, и, правда, почему? Знаешь, никогда об этом не задумывался! Вот странно, привык что-ли? Давай подумаем вместе: вот Иней он яростный, в битве – он сама война, а Янтарь, он такой добрый, по-моему, он даже когда убивает – врагов своих жалеет. Поэтому у него и девчонок столько: он боится обидеть кого-нибудь. Хотя, не сказать, что он безвольный, нет, он упрямый даже. А вот Таго – один как перст.
- Странно, он же красивый, должен девушкам нравиться.
- А я урод, что-ли? – сказал Рис, переворачиваясь на живот и заглядывая мне в глаза.
 Его грива иссиня-черным крылом покрыла спину. Я пропустила жесткие волосы сквозь пальцы.
- Нет, ты не урод, ты нахал!
- Доброго слова не дождешься! – притворно надулся орк.
- Давай дальше!
- Поцелуй меня! – он капризно надул губы. – Я маленький!
Я взяла его за уши и, крепко держа, поцеловала в щечку.
- Ладно, сойдет. Так вот Таго девчонки любили, причем их было много. Лет с пятнадцати его колотили почти каждый день, и вместе и по-отдельности, и я за него получал частенько. Вот тогда мы и научились с ним драться по-настоящему. Потом он влюбился без памяти, в одну, такую, красотку. Все у них там было, и тянулось это года три. Когда ему стало двадцать лет, это у нас совершеннолетие, он сделал ей предложение. И что же он услышал? Она сказала: «Я тебя, дорогой Таго, любила и люблю, но дети у меня будут только от настоящего орка». После этого, ему как отшептали. Конечно, было у него еще немало, да только, больше никого он в свое сердце не пускал. Отстранился: «хочешь быть со мной – будь, не хочешь – счастливо оставаться!». Он взялся за учебу и очень скоро поступил в Гильдию Целителей, окончил обучение и стал Целителем Дола, а потом и Главным Целителем. А Янтарь, в это время, никак не мог со своими пассиями разобраться: они его тягали в разные стороны, ничего делать не давали! Таго же был как скала, и так его помадили и этак – не ведется! Теперь, девчонки подросли и поумнели, никто теперь, кроме дурочек полных к нему не лезет, а дурочки ему не нужны вовсе. Конечно, природа требует свое, он даже со мной пару раз кое-куда ездил, но если мне веселые нравятся, где бы она не была, на улице, в порту, или в доме терпимости, то он исключительно к одиночкам ходит. Они, говорит, как я – клейменые и несчастные.
Мы помолчали немного. По прозрачному зимнему небу бежали редкие облака, а вокруг нас буйствовала зелень, это было так странно, что-то переворачивалось в сердце.
- Дурацкая жизнь такая! – сказала я. – У нас правильно говорят: «Не родись красивым, а родись счастливым!».
- Ну почему же, вот ты, например, и красивая, и вроде парни вокруг тебя такие, хоть меня возьми!
- Ой, Рис, не морочь мне голову! Я же как рса, которого, кстати, ты мне так и не показал!
- Ну, я могу еще пересмотреть свое решение… Все ошибаются.
- Нечего тут пересматривать, пересматривать тебе надо с Белкой.
- А, кстати, что она обо мне сказала?
- Сказала, что все о тебе знает, и что ты подаришь ей новое украшение, лучше прежнего.
- Так-таки и все? Много она о себе думает! Я не Янтарь, как мальчик за ней бегать!
- Ладно, посмотрим! Кишка у вас тонка – равняться с нами в этих делах! Чтобы крутить девчонками, надо быть веселым, как ты, и красивым, как твой Иней! Иди, ты мне ягоды обещал!
Мы набрали целый короб ягод, и плыли домой, пробираясь вдоль берега. Зеленое буйство снова уступило место снежным равнинам. Ветер был попутный, и Рис едва шевелил рулем, оглядывая белые земли. Вдруг он подпрыгнул, точно ужаленный:
- Ух, ты, кто это там?
 На широком заснеженном лугу, что выходил прямо к брегу, кружили две фигуры. Это был поединок! Рис шустро причалил, и мы поползли по пологому склону, скрываясь среди невысоких кустов.
- Ба, да это же Таго и Лесник! Надо же, похоже, Лес решил преподать ему урок вежливости! Давай посмотрим!
Два воина кружили друг против друга, сжимая в руках боевые топоры. Периодически один из них атаковал, ветер доносил резкие выкрики и рычание.
- Не, на топорах Таго слаб против Леса, скоро он выдохнется!
- И что, Лесник его убьет?
- Зачем же убьет? Просто выяснят, кто «самее», а заодно потренируются! Во, во смотри, как Лес его забивает!
И правда, более крупная фигура организовала ураганную атаку, удары сыпались со всех сторон, оставляя сопернику только глухую защиту. Звон оружия и глухое рычание становилось все явственней, полукровку теснили к берегу, наконец, он оступился и упал, а Лесник символически занес топор над его головой. Потом он помог Таго подняться, и они, неторопясь, пошли прочь.
- Я же сказал, он слишком легкий для такого топора, тут нужна масса! Его оружие – меч!
- Так, что же он дерется топором, а не мечом?
- А на мечах он Леса давно превзошел, ему больше неинтересно!
Я вздохнула.
- Да, хотела бы я уметь хоть как-нибудь драться! У нас такого и не найдешь!
- А зачем же тебе драться, у тебя же Золотая Сеть?
- Сеть, ха! Много она мне помогла, когда меня за хемо в речку тащили! Нет, я хотела бы, чтобы никто, никогда и никуда меня не тащил!
- Надо тебя научить. Так, Лес в учителя тебе не годиться, ты вообще пушинка, чему он тебя научит? Вот Таго бы мог, да только не станет.
- Янтарь меня научит!
- Янтарь? Не смеши меня! Янтарь слишком втрюхался, чтобы тебя учить! Это будет не тренировка, а сплошное любование и поддавки! Знаешь, я сам тебя научу! Но с условием: неделя форы, а потом за каждое поражение – пять поцелуев колдуньи, идет? – он посмотрел на меня испытующе, это была проверка «на вшивость».
- Идет! Только тренироваться будем ночью!
- Ну, ты загнула, да ты белым днем по мне попади сначала!
- Нет, только ночью! Спорим, я тебе на третий день наваляю?
Это был чистый блеф, но я не хотела, чтобы он передумал. А про ночь, я подумала, потому что неплохо бы и дар свой развивать, я уже могла определить, откуда, с какой стороны «слышны» мысли, и как далеко их хозяин.
- Попробуй! Ты – моя! – он состроил уморительно-зверскую рожу, указывая на меня пальцем, и мы тут же покатились от смеха.


10

В ту же ночь, едва я смежила веки, как на кровать что-то плюхнулось, и замогильный голос произнес:
- Пришла твоя смерть, несчастная, молись своим богам!
Рис оставался верен своей манере. Затеплив едва приметный огонек, он достал из-за пазухи небольшой сверток, и аккуратно развернул его прямо на моих коленях.
- Смотри сюда, о Бешенный Рса, Рис Смертельный Удар убивает только воинов, а не безоружных! – рычал он зловещим голосом, ужасно выпучив глаза.
В тусклом свете что-то блеснуло и тоненько звякнуло. На мягкой коже мерцало странное: это было похоже на стеклянный скипетр. Короткая рукоять, защищенная округлой гардой, переходила в стержень, сужающийся в тонкую спицу на конце. По бокам отходило два чуть изогнутых лезвия. Они продолжались почти до конца стержня, оставляя свободными около шести сантиметров спицы. Самое удивительное, что вся эта штуковина, казалась сделанной из тончайшего стекла.
- Что это? – спросила я, с превеликой осторожностью поднимая почти невесомое чудо.
- Это Перья Бога! Смотри тут их два, да не бойся, они не разобьются!
Он осторожно взялся за спицу двумя пальцами, и  с видимым усилием согнул ее почти пополам. Как только он отпустил ее, как она резко распрямилась, раздался хрустальный звук.
- А вот и ножны, если их можно так назвать.
Две плоские продолговатые коробки, не имели никаких отверстий. Одна из коротких граней была немного толще других, и имела три круглых выступа. Рис повертел коробочку, подкидывая ее в руке.
- Видишь? Теперь внимание! – он приложил коробочку к моей руке и поочередно нажал на выступы. – Опа! – он отнял руки.
Коробка осталась висеть. Я потрясла рукой: коробка держалась, тогда я потянула за нее – за коробочкой потянулась моя кожа, словно сросшись с прохладной поверхностью. Рис взял стеклянную штуку и приложил к поверхности прямоугольника. Она, точно лед под горячим ножом, протаяла и исчезла. Я со страхом посмотрела на Риса.
- Что это за чертовщина?
- Не знаю, что такое чертовщина, а это, похоже, не человеческих рук дело. Ты думаешь, Рис только в Порт-Сворн, по бабам ходит? Нет, Риса никто не знает, эта Белка много о себе думает! Рис в ра-а-азных местах побывал, кое-что видывал! – он снова нажал на выпуклости, и коробка отвалилась, как ни в чем, ни бывало. – Эти штучки из пещер Сарбао, что на острове Тоно во владениях Миррир. Это священное место Миррир, и мне дорогого стоило уйти оттуда живым. Если бы не одна красная девочка… Ну, ладно. Мне эти штуки очень нравятся, но, знаешь, я их боюсь! Кроме того, это оружие не по мне: сама видишь, оно какое-то женское. Так вот, я дарю это тебе!
- О, Рис, наверное, оно стоит целое состояние!
- Да уж точно не триста тиков! Только кому же его продать? Да я и не продал бы его никогда! – он погладил матовую поверхность. – Тебе вот дарю, это похоже на тебя, тонкое такое, изящное… – он поглядел мне в глаза нежно поглаживая «ножны».
- Прекрати! Мы же договорились!
- Ах, да! Ты теперь Бешеный Рса, а я и забыл! Ну, давай, цепляй эти штуки как тебе удобно и пошли, к одежде они тоже клеятся. Что, сегодня достаточно темно для тебя? – он издевательски улыбнулся.
За окном стоял непроглядная ночь. Сыпался мелкий колючий снег, и мрак клубился, уступая свету факелов, лишь метр или два. Мы пробрались в темный дворик между неосвещенным складом и древесной стеной.
- Ну, давай, сначала я посмотрю, что ты можешь сама. – Он достал деревянную дубинку и отступил, словно растворяясь в темноте.
К утру, я рухнула в свою постель совершенно без сил. Горло болело от стальных орочьих лап, все тело было в синяках и шишках. Сеть не давала ему размозжить мне голову, но что-то мне все-таки доставалось. Надавав мне хороших звездюлей, Рис определился, что я могу: я не могла ничего. Перья Бога в моих руках были безобиднее детских погремушек. Поставив мне диагноз: «Острое косоручие, хроническое кривоножие и неизлечимое слепошарие» Рис принялся учить меня. До утра мы отрабатывали движения, и, если бы кто-то увидел нас тогда, то весьма бы удивился: в гробовой тишине, две фигуры друг напротив друга исполняют замысловатый танец, взмахивая руками, дрыгая ногами, прыгая и кружась по снегу.
Неделю он тиранил меня своими пируэтами, а затем дубасил, как хотел. Как я не старалась, ни разу я не достала его. Я не высыпалась, любая принятая мной поза отзывалась глухой болью, и характер мой испортился. Деда регулярно вызывал меня, расспрашивая о Земле. При нем я еще как-то сдерживалась, но посещения Янтаря выводили меня из себя. Поддавшись его уговорам, я выбиралась в город, и, слушая, как он заливается соловьем, развлекая меня, глухо злилась, мечтая только о теплой ванне и мягкой постельке. Я понимала, что он не виноват, и даже жалела его, когда он вдруг  испуганно замолкал, после моего «НЕТ!» на какое-нибудь невинное предложение,  но я ничего не могла с собой поделать.
Посещая Деду, я частенько теперь сталкивалась с Таго. Иногда он даже присутствовал при наших беседах. Постепенно, я привыкла к его холодному взгляду и жесткому лицу, вата в голове и постоянная боль в теле занимали почти все мое внимание. Говоря с Дедой, я заботилась только, чтобы попасть в тему и не заснуть вовремя длинных пауз, когда Деда задумывался. Поэтому, меня просто замкнуло, когда в коридоре Дома Совета, мое механическое движение прервало неожиданно возникшее препятствие. Таго, сложив руки на груди, стоял посередине, перегораживая проход. Я остановилась, тупо на него глядя и искря своими нервными синапсами.
- Неважно выглядишь, колдунья Мара! – сказал он, глядя сверху вниз.
Зажигание, наконец, сработало, и я подняла на него злобный взгляд.
- Зато ты, как всегда, Апполон Бельведерский! – ответила я ехидно, зная, что он не поймет.
Его глаза снова плеснули холодом, но было в них и еще какое-то выражение. Впрочем, сейчас мне было наплевать.
- Синяки не красят тебя, – он кивнул на мое распухшее ухо, которое я прикрывала волосами, и думала, что его никто не заметит. – А, кроме того, ты катастрофически поглупела за последние три дня. Ты отвечаешь только «да», «нет», и «наверное». Мне это не нравится, это не разговор.
- Вот как, а я думала, ты будешь страшно рад, когда Деда соскучится и перестанет приглашать меня! Я же тебе все глаза намозолила!
Он раздраженно дернул головой.
- У тебя характер скальника, и язык ядопрыска! Не понимаю, что они все в тебе нашли?!
- А и не старайся, все равно не пригодится!
Он круто развернулся и пошел прочь. Я торжествующе смотрела ему в спину. Вдруг он остановился и вернулся назад. Я несколько струхнула, видя, как решительно он ко мне приближается. Таго замер в шаге от меня. Екая селезенкой, я, все же, задрала голову, нагло глядя в сверкающие гневом глаза. Он смотрел несколько секунд, ноздри его раздувались, брови сошлись на переносице.
- Возьми это, разбавь свой яд, пока вокруг не стали мухи мереть!
Он сунул мне что-то в руку, повернулся и быстро удалился, своей пружинящей походкой. Когда его спина скрылась, и мне уже не надо было держать гордую позу, я посмотрела, что он мне дал. Это была красивая бутылочка зеленого стекла, расписанная золотыми полосками. На резной пробке крепилась табличка, заполненная четким красивым почерком. Все бы хорошо, но я не умела читать по-орочьи!
Когда вечером пришел Янтарь, я все еще вертела в руках этот пузырек. Первым моим побуждением было спрятать эту вещицу, но орк заметил ее.
- Ух, ты, какая красота, что это у тебя?
- Не знаю! – я равнодушно швырнула бутылочку на кровать. – Прочти, я же не умею!
- Так, «Капли от злобы», ха, интересно! «Всем маленьким наглым тварям принимать по капле три раза в день»! Ха-ха, кто это тебе дал?
- А что это?
Он откупорил пробку и осторожно понюхал содержимое.
- Ба, так это же арнрорра! Это страшно дорогое средство, чудодейственное! Элитная гвардия Миррир получает по капле перед боем! Откуда это у тебя?
- Рис дал, – соврала я.
- Рис? Это не его почерк! – он подозрительно уставился на меня.
- Откуда я знаю! Что ты ко мне привязался? – вспылила я.
- Я вижу, ты сегодня не в настроении, как всегда, в последнее время, – он сокрушенно покачал головой.
- Не нравится, так и ступай себе! Поищи более покладистых!
Он встал и грустно покачал головой.
- Ладно, я пойду, может, завтра ты будешь спокойнее, капли попьешь…
- Вот и иди! – я отвернулась, досадуя на себя.
Вечером, я решилась принять «чудодейственное средство». Как только вода с разведенной в ней каплей арнорры проникла внутрь, и начала впитываться, я почувствовала огромное облегчение: нудная боль уходила, голова прояснялась. Через час, я была словно заново родившейся. Тело наполняла энергия, настроение стало приподнятым, хотелось скакать и веселиться. Я едва дождалась заветного часа, когда за мной приходил Рис.
- Что это с тобой, ты как будто ожила! – изумился мой жестокий тренер. – А я уж думал, что ты скоро откажешься выходить!
- Фигушки! – ответила я ему по-русски. – Не дождесся!
- Ничего не понял, но рад, что тебе полегчало. Пошли!
Сегодня было еще темнее, чем обычно. Ветер завывал и свистел в тонких ветках древесной стены, в уголках двора крутились снежные смерчи.
- Сегодня фора окончилась! – сказал Рис, едва мы пришли. – Ты не забыла, как мы договорились? Нацелуюсь сегодня! – в голосе его слышалось предвкушение.
Я молча достала Перья Бога, принимая боевую стойку. Орк, по обыкновению, отступил во тьму. Ветер выл, с крыши, шурша, сыпался снег, я не слышала даже скрипа шагов Риса. Я вздохнула, закрывая глаза. Только я это сделала, как вдруг, словно взошла луна, заливая все вокруг своим голубоватым светом. Я открыла глаза, взглянув на небо, нет, тучи все так же ползли, осыпаясь мелкой крупкой. Я снова сосредоточилась и почувствовала, что Рис подкрадывается ко мне справа, собираясь ударить сначала по руке, а затем под колени. Тело само среагировало: справа охнули.
- Здорово, ты снесла мне полдубины! – произнесли из темноты.
Рис снова закружил  во мраке. Видение давалось все легче с каждой минутой. Я предугадывала действия соперника, отбиваясь все успешнее. Сердце мое ликовало.
- Чудеса! – изумлялись из темноты. – Неужели я, таки, вдолбил в тебя что-то путное?! А ну-ка, атакуй!
Я мобилизовалась, и сделала все так, как он учил.
- Вау! – вскрикнул орк, хватаясь за руку.
- Что такое, Рис? О Боже, у тебя кровь!
 Я зажгла факел и подбежала к стоящему посреди двора Рису. Он держался за левое плечо, изумленно глядя, как распоротый рукав быстро темнеет, набухая  кровью.
- Мамочки! Рис, прости меня, пожалуйста, пошли домой!
Он вдруг схватил факел и выдернул его из моей руки. На лице его блестела бесноватая улыбка.
- У врагов ты тоже будешь прощенья просить?
Он перехватил факел раненой рукой, а правой вытянул из-за спины боевой молот. Глаза его сверкали яростью и восторгом.
- Защищайся, или умрешь!
 Это был Огнь Миров – молот из особого камня, высекающий искры при ударе. Я поняла, что Рис вовсе не шутит! Паника охватила меня. Окружающее снова начало темнеть, будто двор заливали чернилами. «Бам-з-з-з» – фонтан огня взметнулся, а левая моя рука отказалась повиноваться. «Мама!» – только и подумала я, в ужасе отскакивая от очередного удара.
- Защищайся, мелкая стерва! – заорал Рис, крутя факелом. – Или я расквашу твою красивую мордочку!
Тут я почувствовала, что кто-то смотрит на нас с крыши склада. Кто-то знакомый, я почувствовала вибрацию его нервов, его напряжение и замирание его сердца. Факел снова описал огненный зигзаг, прошипев в сантиметре от моего лица. И тут я поймала кураж: ах, кто-то смотрит! Кому-то любопытно, как сильный орк проучит «маленькую сопливую сучку»! А вот, хрен – вам всем!!! Во дворе снова «просветлело», и факел больше не слепил меня. Я заставила руку подняться, принимая должную позу.
Я забыла себя, окружающее исчезло, остались только молот, факел, да словно ожившие Перья Бога, порхающие точно сами по-себе. Непонятно, как это мне удалось, но только сначала Рис лишился факела, затем Перо распороло ему плечо, а потом, я внезапно оказалась в снегу. Сидя с ногами на его груди я шипела, прижимая одно Перо к запястью руки, сжимающей молот, а другое впивалось своей спицей ему в шею.
- Все, Мара, все! Я сдаюсь! – широко раскрыв глаза говорил орк.
Из меня словно вынули все кости: тело обмякло, и я почему-то разревелась в три ручья.



11

Уром, я нежилась в постели, с замиранием сердца вспоминая свой первый бой. Потом я забеспокоилась о Рисе, но не решилась идти к нему, боясь разрушить нашу тайну. Кроме того, мне не терпелось узнать: кто же наблюдал за нами? Ощущение, что, это не был посторонний зритель, только усилилось, но я не могла понять, кто же он? Я решила выждать, пока все само не прояснится. Около полудня появился мрачный Янтарь. Я ждала, когда он заговорит первым.
- Привет, как спалось? Сегодня ты тоже будешь нападать на меня? – спросил он, выкладывая на столик крупные плоды татик, которые мне так нравились.
- Нет, сегодня мы пойдем гулять на озеро, если только ты захочешь, – сказала я кротко.
- Ба, капли Риса помогли, что-ли? – он задумчиво потер лоб. – Знаешь, вчера, я тебе не поверил, ну, насчет того, что это он их тебе дал, а теперь прошу прощения. С этим маленьким Червецом, точно поседеешь! Сегодня я зашел к нему, а он в постели, весь перебинтованный! Кто-то его за ночь так отделал! Это Риса-то! Спрашивал-спрашивал, а он говорит, что сцепился с бешеным рса, и смеется паршивец!
Я поняла, что Янтарь ничего не знает.
- Да ты что?! Надо бы проведать его!
- С ним все в порядке, к вечеру встанет! – хмуро сказал Янтарь. – Если ты помнишь, у него есть, кому перебинтовывать его боевые раны.
- Ах, Янтарь, опять ты ревнуешь! – засмеялась я, дергая орка за гриву.
Он заулыбался, пытаясь схватить мою руку, это у него не получилось, и мы некоторое время скакали по комнате, грозя уничтожением казенному имуществу. Потом он все-таки поймал меня, и прижал к груди, улыбаясь и тяжело дыша. Он замер, глядя сверху на мое запрокинутое лицо, зрачки его вдруг расширились, дыхание сбилось. «О-оу!» подумала я, и невинно спросила:
- Так мы идем гулять, или нет?
Он опомнился и разжал руки.
- Да-да, конечно! – он смущенно засобирался, натягивая куртку. – А ты стала ловкой, точно рса!
Он вдруг на секунду замер, с полунадетой курткой. Я поняла, что он подумал, и сделала вид, будто ничего не заметила, напевая и заплетая волосы в косу. Янтарь тряхнул головой, точно отгоняя навязчивое насекомое, и снова занялся сборами.
На реке мы встретили Лесника со старшим сыном. Они рыбачили. Лесник  вручил мне удочку и отвел Янтаря в сторону, приглушенно о чем-то говоря. Я сосредоточилась.
- Ян, что-то неладное творится. Не пойму никак. Вчера Третий Дозор слышал дикие вопли у Северной стены, пока подошли, все стихло. Копался сегодня там, кровь нашел, мало, но есть, куски пакли горелой тоже раскопал. А третьего дня, над Плесом дракон летал. Чего бы ему тут взыскалось? Странно все это! Доложить бы, а нечего!
- Ты, Лесник, выкормыша своего, Риса, сегодня видал?
- Сегодня нет еще, мы с утра рыбачим. Вот только начальник Третьего доложил и все!
- Ну, вот и повидай, посмотри, как его уделали! Может он тебе расскажет, с кем он у нас по ночам у Северной стены воюет?!
- Тетя Мара, клюет! – сказал мальчик, и я принялась вытаскивать рыбу.
Я поймала три крупных рыбины, и мы пошли на обед к Лесу. Как только мы расправились со своим уловом, великолепно приготовленным Травной, пришел мальчишка посыльный. Меня опять звал Деда.
Еще в дверях, а заметила фигуру Таго, вальяжно подпирающую одну из колонн.
- Как действует мое средство? – спросил он, когда я поравнялась с ним.
- Отменно! – буркнула я. – Особенно мне понравилась аннотация! Достойно Главного Целителя! – сказала я, проходя мимо него.
- Согласен,  – сказал он, двинувшись вместе со мной. – Надо было написать: «Всем
маленьким, но красивым и храбрым тварям»! – он вдруг опередил меня и остановился, глядя прямо в глаза. – Нет, слово «наглым» я бы оставил!
Он вдруг улыбнулся. На щеках неожиданно проявились ямочки, придавая привычно-ледяному лицу, такое очарование, что я опешила, позабыв, что хотела сказать. Он поклонился и прошел в боковой коридор. Я вдруг поняла, кто смотрел на нас с заснеженной крыши. Постояв несколько секунд в обалдении, я опомнилась, назвала себя идиоткой, и пошла дальше. Когда мы сидели у Деды, за стеной вдруг послышался шум и беготня. В дверь настойчиво постучали, и в кабинет практически вбежал один из многочисленных посыльных Деды. Он наклонился над ухом старого орка, и что-то горячо зашептал. Он был так взволнован, что его мысли словно кричали:
- За озером приземлился ДРАКОН! На нем прилетел МАГ – НАМЕСТНИК! Он хочет встретиться с Вами и ПРОСИТ о встрече!
Деда тут же отпустил меня, и я помчалась разыскивать Янтаря. Я налетела на него, когда он выходил из своего дома в полном обмундировании. Я теребила его, прося объяснить мне, что все это значит? Он был мрачен как туча и только сказал мне:
- Понятия не имею, что этому прохвосту здесь надо, но, чует мое сердце: не к добру все это!
Проворчав эту фразу, он отправился на свой боевой пост, а мне осталось роль стороннего зрителя. В городе был переполох, все бегали как куры под копытами коня! Хорошо еще, что мне удалось поймать Белку, и он повела меня на крышу высокого дома, с которой должно было быть видно все происходящее на берегу. Засев на скользком куполе, и вцепившись в завитки решетки, мы пытались рассмотреть происходящее на том берегу Вододола. Там, окруженный плотным кольцом воинов, застыл диковинный зверь. Грациозно подняв голову на длинной шее, белый дракон возлежал на берегу. Только вырывающиеся из ноздрей клубы пара говорили, что это не изваяние, а живое существо. Рядом с ним прохаживался человек в голубовато-сером костюме. Когда он поворачивался, что-то ярко вспыхивало на его шее. Он бродил туда-сюда, периодически останавливаясь напротив воинов, будто говоря им что-то. Я напряглась, стараясь уловить его мысли, но поняла только, что он в прекрасном настроении, видимо, он шутил с орками.
В морозном воздухе взревели трубы. Створки ворот растворились, и кольцо орков на том берегу перестроилось в цепь. Человек в сером поднял руку, и дракон расправил широкие кожистые крылья. Он забил ими, поднимая в воздух тучи снега, тяжело снявшись, набрал высоту и скрылся в небе. Орки выстроились в две шеренги по обеим сторонам моста. Маг – Наместник пошел по мосту, сопровождаемый эскортом отборных бойцов орков. Процессия прошла по городу, окруженная толпой зевак, и скрылась в Доме Совета. Мы с Белкой спустились с крыши и направились к постоялому двору, где собралось изрядное толковище. Местные знатоки политики делились мнениями, по поводу столь странного визита. Едва мы появились, как толпа загудела и зашептала. По общему гулу мыслей, я поняла, что множество народа считает, что все это связано не иначе, как со мной. Мне стало неуютно под их взглядами, и я поспешила спрятаться у себя  комнате. Неопределенное беспокойство овладело мной. Не находя иного занятия, я оделась в новый, изготовленный по моей мерке костюм. Со времени моего знакомства с Белкой, она пополнила мой гардероб кучей новых вещей. Ей нравилось работать с новой моделью, обыгрывая непривычные цвета и фасоны, ведь она была не просто швеей, она была Мастером. Итак, принарядившись со скуки в изящный костюм цвета топленых сливок, я торчала перед зеркалом, экспериментируя со своими волосами. Подобрав наиболее подходящий к этому стилю вариант, я села на постель, бездельно, как на смотринах и принялась тоскливо глядеть в окно, все время ожидая чего-то нехорошего. Изведя себя этим ожиданием, я буквально подпрыгнула, когда в дверь тихонько стукнули. На пороге стоял Лесник. Он был взволнован как школьник.
- Мар, Деда просит тебя прийти! Там такое заваривается, уж не знаю к добру, или к худу?
По пути он быстро описал ситуацию. Дело было в следующем: Маг – Наместник тоже заметил падение Стальной Колесницы. Как только он выяснил, что на ней прибыла новая колдунья, он заинтересовался. Со старыми колдунами контакт был затруднен, в силу причин, которые он не счел нужным объяснить, поэтому новая колдунья могла бы быть ему полезной, крайне облегчив научные изыскания. Когда Маг выяснил, где находится упомянутая колдунья, он незамедлительно и прибыл собственной персоной, чтобы просить Главу Совета позволить Магу – Наместнику пригласить колдунью в свои владения, будь на то ее желание. А в качестве компенсации, он предлагал оркам такую же плату, что колдуны Верна предлагали за целый корабль. Вот теперь, Деда призывал меня, чтобы познакомить меня с Магом – Наместником, и узнать мое мнение об этом предложении.
Встреча проходила в том же зале, что и в первый раз. Только теперь Деда сидел не на троне. Собрание разместилось по сторонам овального стола. Я отметила для себя этот факт, говоривший о многом. Едва мы вошли, как из-за стола поднялся и поклонился высокий статный человек. Скромный, но безупречно сидевший сюртук украшала цепь с огромным камнем, оправленным в золото. Камень этот бросался в глаза: ограненный подобно бриллианту, он, переливался, пылая внутренним огнем. Под определенным углом зрения он вдруг становился непроницаемо черным, точно вбирая в себя световые лучи, а затем снова вспыхивал, еще ярче. Некоторое время я была поглощена этой пульсацией, и пока шли обычные приветствия, даже не посмотрела в лицо мага. Его голос заставил меня очнуться и отвести глаза от удивительного камня.
- Приветствую Вас, прекрасная Мара, счастлив быть представленным Вам.
Мы расселись, и я оказалась прямо напротив него. Это был человек без возраста. Конечно, было видно, что он не мальчик, но такое лицо могло принадлежать и тридцати-, и шестидесятилетнему. Седой ежик, гладкая свежая кожа, практически полное отсутствие морщин и яркие «улыбчивые» глаза. Этакий холеный успешный «америкос». Я попыталась проникнуть в его мысли: бесполезно! Хорошее настроение и приветливость просто излучались из него, только где-то в глубине клубились мысли. Размытые и неопределенные, они напоминали отдаленное гудение проводов. Он что-то говорил, но я чувствовала, что все эти слова имеют для него не большее значение, чем насвистывание песенки. Он смотрел на меня зеленовато-карими глазами и улыбался. Вдруг подо мной словно разверзлась бездна, я ухнула вниз, кувыркаясь в цифрах, событиях, ощущениях, образах. Сердце мое подпрыгнуло, я судорожно вдохнула, и все кончилось. Карие глаза все так же улыбались мне. Я поняла, что он приоткрылся мне. Из угла на меня напряженно смотрел Янтарь, я взяла себя в руки и сосредоточилась на его словах:
- …следовательно, по окончании сезона масок, к вашей северной границе подойдет трехтысячное войско. Я думаю, моя помощь будет весьма кстати.
Орки загомонили, советуясь, их глаза направились на меня. Я проглотила комок в горле, чувствуя, что теперь моя очередь что-то сказать.
- Зачем я Вам?
- Вы могли бы помочь мне, я исследователь, прекрасная Мара, причем очень старый. Весь смысл моей жизни в познании.
- Не понимаю, что я могу дать Вам, я не ученый, я сама еще только учусь.
- Дитя знает Бога лучше, чем старик.
Эта фраза имела несколько слоев подтекста. Он зацепил меня, и теперь я почувствовала, что просто обязана отправиться с ним. Он знал очень много, и собирался выгодно продать свое знание.
- Могу я узнать, что Вы предлагаете Долу?
Он посмотрел на Деду, тот кивнул.
- Двух Золотых Големов.
- Могу я увидеть это?
- А я, могу надеяться на ваше согласие?
- А у меня есть выбор? – я посмотрела на старого орка.
- Мара, ты не рабыня, ты гостья у нас! – Деда глядел на меня с укором.
- Хорошо, вы покажете мне эти вещи, и я решу. Когда это случится?
- О, сегодня же вечером. Я опущу их прямо на опушку перед мостом.
Он поднялся, приложив руку к груди.
- Теперь, я вынужден откланяться, и приступить к подготовке Големов. Прошу простить меня! – он откланялся, и направился к выходу, воины сопровождали его.
- Мне уйти? – спросила я.
- Мара, ты должна знать, что если ты согласишься, ты окажешь оркам неоценимую услугу, и спасешь множество жизней! – сказал мне Деда.
- Кто сказал Вам, что этот бездельник не обманет нас? – поднялся со своего места Лесник.
- А чем мы рискуем, поверив ему? – спросил один из старейшин. – При всем уважении, колдунья Мара не сравниться с легендарным Золотым Големом, а он нам двух обещает.
- Где гарантия, что мы приобретем настоящих Големов, а не хитроумную подделку? – еще один старик вступил в разговор. – Может, кто из вас видел Голема? – он скептически хмыкнул. –  Так, пусть не стесняется, скажет! С колдунами договор скреплен многолетними отношениями, мы видели их товары, а Мага я вижу впервые! Как-бы не остаться нам с пустыми руками, да еще упаси Древо, девчонку погубим!
Старейшины снова зашумели. Мнения их разделились. Янтарь просто выпрыгивал из доспеха, мысли его метались, но он ничего не мог сказать, он был всего лишь воин, один из многих. Зато поднялся Таго Иней. Прения смолкли.  Глядя прямо на меня, он сказал:
- Сезон масок окончится через три полнолуния. Путь на Верн займет пять. Даже если Голем колдунов появится мгновенно, прямо на площади перед Советом, может статься, что его хрустальные глаза увидят только руины. Я говорил Вам, как только она тут появилась, – он повернулся к Деде. – Я просил отправить ее немедленно! Теперь же, мы не только не успеваем, но еще и имеем проблемы личного характера! – он кивнул на страдающего в своем углу Янтаря.
Тот вспыхнул, но сдержался, сжимая оружие так, что зеленый кулак побелел. Я почувствовала дикую злобу к этому жестокому получеловеку. Какая дура я была сегодня утром! Ах, он улыбнулся мне! Подумаешь, чудо! Я медленно поднялась, сверля его глазами.
- Я думаю, что вы не должны рисковать из-за меня. Я посмотрю на этих Големов, и я считаю, что смогу понять, настоящие они, или нет. Не спрашивайте меня, как, я не смогу вам объяснить. Обещаю, что если у меня возникнут сомнения, я обязательно скажу. И не надо беспокоиться: у мага мне будет гораздо спокойнее, чем здесь! – говоря все это, я смотрела в ледяные глаза Инея, думая только о нем, и вдруг во мне болью отозвались мысли Янтаря и Леса. Горькая обида проникала в самое сердце, и я пожалела о своих словах, но было уже поздно.
- Дитя! – раздался вдруг голос Деды. – Не сердись на нас, дитя. Я послал бы своих воинов на смерть, если бы он захотел взять тебя силой, но, это, увы, ничего бы не изменило! Никто не может противостоять Магам – Наместникам! – он устало прикрыл глаза. –  Я надеюсь на лучшее.


12


После совета мне было так тошно, что я забилась в свою конуру, и с головой зарылась в постель. Такой одинокой и беспомощной я никогда себя не чувствовала, я так остро осознала, что лишилась всего, что было моим, и впервые в жизни захотела умереть. Неопределенность окутывала меня липкими клубами, душила, страх рвал мне сердце, и от этого не было спасения! Скорчившись под одеялом, я тихо выла, обняв подушку.
Кто-то тихо тронул меня за плечо.
- Уйдите-е-е! Оставьте меня в покое! – простонала я, зарываясь еще глубже.
- Эй, Бешеный Рса! Такое поведение недостойно воина! – Рис гладил меня сквозь одеяло. – Давай, я налью тебе тех волшебных капель!
- Ненавижу эти капли, пусть он засунет их себе в зад!!! Ненавижу его!!! – я вскочила, откинув одеяло. – Откуда ты знаешь про капли?!
- Я его друг, Мар, он спрашивал, что тебе нужно, я сказал. Поверь, ему сейчас так же плохо, а может и еще хуже! Он не мог сказать иначе, ты же понимаешь, что он прав!
- Он мог сказать это как-то по-другому!
- Мар, просто, ты хочешь услышать от него совсем другие слова!
- К черту его!!! К Червецу, и ко всем драным демонам! Я уеду сегодня!
- Ах, Мар-Мар, ты совсем не вспоминаешь ни Янтаря, ни Леса, ни меня! Мы полюбили тебя, каждый по-своему, но полюбили!
 Рис был так непривычно тих, и грустен, что я заревела, уткнувшись ему в шею. Он покачивался, похлопывая меня по плечу
- Ну, ничего, ничего! Все будет хорошо, мы еще увидимся, мой Бешеный Рса!
- О, Рис, у меня ведь нет никого! Как бы я хотела, чтобы вы были моими братьями! Я люблю тебя Рис… и Лесника, и Янтаря… всех! Никогда, даже дома, у меня не было таких друзей!!!
 Я заливалась слезами, а он все укачивал меня, гладя по голове и плечам.
«Големы! Големы!» – заорали на улице, и я проснулась. В комнате уже никого не было, в окно светило закатное солнце. Я встала и пошла в ванную. Из зеркала на меня взглянула помятая физиономия с опухшими красными глазами. Умывшись ледяной водой, я разыскала зеленую бутылочку. Я отсчитала три капли в бокал, опрокинула жидкость себе в рот и начала собираться. Разложив свое имущество на кровати, я задумалась. Одевшись в самый удачный наряд, я  приклеила ножны своих Перьев  к штанам, запихнула в карман куртки заветный пузырек, и сложила в резную коробку мелкие безделушки, что натащили мне орки за это время, затем, я надела рукавички и шапочку, и натянула унты. Еще раз оглядев себя в зеркале, я осталась довольна: лицо посвежело, в глазах появился блеск, кожа словно светилась. Настроение мое быстро улучшалось, я почувствовала оживление. Проблемы стали не такими уж глобальными, проснулся азарт исследователя. Если уж судьба так распорядилась, то я просто обязана узнать об этом мире как можно больше! Ничего, мы еще повоюем, ведь, в сущности, мне и так уже неслабо повезло!
Выходя из дверей, я столкнулась с угрюмым Лесником и  возбужденным Рисом.
- Пошли, прибыл щеголь! Ты уверена, что справишься? – спросил Лес. 
- На  вид они совершенно настоящие! Страшные такие! – глаза Риса азартно блестели.
Я молча мотнула головой и решительно направилась к воротам. На поляне перед мостом блестели «Золотые Големы». Кругом толпился народ, казалось, здесь был весь город! Воды озера чернели лодками, ворота и окрестные крыши облепили мальчишки. Блестящие в закатных лучах громады окружила тройная цепь воинов. Танарет стоял, опершись о титаническую опору одного из «Големов». Собственно, это были никакие не големы. Это походило на двуногих «мехов», знакомых нам по множеству мультсериалов, игр и комиксов. Золотистый обтекаемый корпус опирался на опоры «коленками назад», по бокам корпуса торчали, сложенные сейчас, телескопические манипуляторы, вооруженные непонятными приспособлениями. На гладком корпусе не было видно ничего, что напоминало бы дверцу, или кабину. На полированных поверхностях блестели не-то датчики, не-то объективы многочисленных камер. Сейчас мехи «сидели», на сложенных ногах, напоминая великанских золотых цыплят. Даже в этом положении, они достигали высоты двухэтажного дома. Что ни говори, такое зрелище внушает уважение!
Солдаты расступились, пропуская нас внутрь оцепления. Маг оторвался от опоры, и, улыбаясь, двинулся нам на встречу, он глядел только на меня. Мы подошли к покрытому шкурами переносному трону, где кутался в шубу Деда. Танарет подошел и поклонился нам.
- Я выполнил обещание, о Священник Вечного Древа!
- Пусть девушка посмотрит.
- С удовольствием! – он сделал приглашающий жест.
Я подошла к одному из мехов и дотронулась до огромной «ступни». Металл был ощутимо теплее, чем окружающий воздух, снег протаял, и под «брюхом» механизма натекла большая лужа.
- Как это работает?
- Хорошо работает! – шутливо ответил маг. – Прокатимся?
- Я не умею управлять этим.
- Ничего сложного, иначе машина была бы оркам бесполезна! – сказал он, доверительно наклонившись ко мне. Он достал из кармана две кругленькие монетки. Одну приложил к своему лбу, трижды нажав на нее. Маленький диск засветился зеленым.
- Сделайте так же.
Я сделала. Сначала под диском возникло легкое покалывание, а потом на глаза словно накинули кисею. Легкий муар покрывал все поле зрения.
- Посмотрите на это изображение, и представьте его в своей голове! – он показал мне сложный геометрический узор, гравированный на металлической пластинке.
Я сделала так, как он сказал. На муаре появилась прозрачная копия рисунка, а внутри «голема» что-то загудело.
- Думайте: «Откройся!»!
Я постаралась, но ничего не произошло.
- На каком языке вы думаете? Думайте по-орочьи! Они уже настроены!
Я подумала: «аррор», и в корпусе меха мгновенно образовалась дыра. Это произошло так быстро, казалось, что поверхность побил невидимый снаряд. Народ ахнул и загомонил. Взорам нашим предстала мягкая лунка, точно покрытая бархатом.
- Прошу! Прислонитесь к поверхности, и подумайте: «Закройся!».
 Танарет говорил громко, так, чтобы было слышно и старейшинам и всем заинтересованным лицам. Он проделал то же самое со второй машиной, и мы практически одновременно закрыли кабины. Сначала меня окружила полная темнота, и я испугалась, что вот сейчас, я не справлюсь с этой штукой, и не смогу выбраться отсюда. Но перед глазами прояснилось, и я снова увидела поляну полную народа, так, как будто перед глазами было стекло. На муаре замигала красная точка. Я мысленно нажала на нее. Сейчас же в ушах зазвучал голос Танарета, как будто он стоял рядом со мной.
- Нетрудно, прекрасная Мара? Ваша цивилизация достигла такого уровня?
- Нет, – сказала я. – Но, я справлюсь, а вот оркам будет трудно.
- Чтобы летать, надо махать крыльями! Итак, это простейший погрузчик. Вставайте на ноги, он уже протестировался. Просто пожелайте встать.
Покачиваясь, я поднялась на ноги. Опоры меха ощущались как свои. Я потопталась, привыкая. Ощущение было такое, точно стоишь на цыпочках.
- Включите внешние датчики, слева.
На муаре проступили прозрачные «кнопки». Я посмотрела на них, мысленно включая. Теперь, я могла как-бы поворачивать голову, осматриваясь. Я услышала страшный шум толпы и голос Танарета, многократно усиленный динамиками: «Мы прогуляемся! Ждите нас через часок-другой!». Его мех развернулся и двинулся через лес, оставляя широкую просеку. Народ и солдаты брызнули во все стороны. Я подождала, пока они разбегутся, и медленно пошла за магом.
- Нравится? Побежим?
Мы понеслись сквозь лес. Вскоре, правда мне надоело наблюдать золотую «спину» Танарета  я остановилась, и посадила меха на «лапы». Танарет тоже «присел» передо мной.
- Где вы взяли эти машины?
- Там же где были Ваши нарповые ножи.
- Я понятия не имею, где орки их взяли. Они называют их Перья Бога.
- Это универсальные ножи, чаще всего их используют для ремонта внешнего покрытия кораблей. Запомните: чем дольше они находятся в «ножнах», тем острее становятся.
- У вас глубокие познания в этой области!
- Вовсе не такие, как хотелось бы! Поэтому, я и прошу Вас помочь кое с чем разобраться.
- Еще один вопрос: как долго будут действовать машины без Вашего участия?
- От года до трех лет, в зависимости от режима использования.
- За это время орки сравняют с землей не только Поланское княжество, но и еще пару-тройку соседей! Хотя добра я от поланцев не видала, но все же, не хочу, чтобы из-за меня исчез целый народ!
- Вы великодушны и щедры, прекрасная Мара! Не беспокойтесь, Поланское княжество устоит: неделю назад я передал им двух точно таких же «големов»!
- Зачем вы это сделали?!
- Надо же было заплатить за Стальную Колесницу, с которой мы с вами  собираемся работать!
- Вы интересный человек Танарет.
- Я старый Маг, но для Вас я постараюсь стать интересным человеком.
Мы повернули мехов обратно. Едва кабины открылись, как народ обступил нас. Орки сгорали от любопытства. Танарет передал им круглые медальоны и пароль-рисунок, он снова объяснил им порядок действий. Около меня подпрыгивал Рис. Теперь его не волновало наше расставание – он мечтал оседлать Золотого Голема! Я попросила Деду уступить ему право первым из орков сделать это. Деда, скосив глаза на каменное изваяние Таго Инея, разрешил, и Рис, не помня себя, вскочил в кабину. Прежде, чем кабина закрылась, мне показалось, что Рис подмигнул мне. Мех поднялся на «лапы», и сделал несколько неуверенных шагов. Публика опять бросилась врассыпную, только Танарет, остался стоять на краю поляны, он наблюдал, как Рис осваивает меха. Рис, конечно же, дурачился. Он попрыгал на месте, заставляя землю гудеть и стонать под многотонной тушей, а затем, принялся танцевать, выделывая замысловатые коленца, и поводя манипуляторами. Во время очередного кульбита, он не справился с управлением, ноги меха зацепились друг за друга, и «голем» рухнул прямо на мага. Народ ахнул, поднялся страшный переполох.
- Не все сразу! – раздалось над моим ухом.  – Мальчишка слишком самонадеян!
Танарет снисходительно улыбался за моим плечом.
- Я думаю нам пора, Мара?
Я молча кивнула. Маг посмотрел в небо, и серая точка начала стремительно увеличиваться, превращаясь в белого дракона, запряженного в легкую лодочку. Я все искала, и никак не могла найти в толпе Янтаря. Дракон снизился и приземлился, хлопая кожистыми крыльями, лодочка опустилась, повиснув в нескольких сантиметрах от земли. Уже забираясь в нее, я уловила безмолвный вопль. По мосту несся, распихивая зевак, огромный воин. Дракон забил крыльями и поднялся, я перегнулась через борт и помахала, застывшему посреди моста Янтарю. Как только он увидел меня, стрела отчаянья вонзилась мне в мозг, причиняя почти физическую боль.


13
Мы неслись в небе, дракон звучно выдыхал при каждом взмахе кожистых крыльев.
- Они совершенные дети, эти орки! – Танарет сочувственно смотрел на меня, доставая из резного короба бутылку и два бокала. – Стоит им увидеть что-нибудь новое и необычное, как это захватывает их целиком и полностью! Не беспокойтесь Мара, они так же легко  и забывают о своих страстях, едва вожделенный предмет исчезает из поля зрения. Эта раса слишком молода!
Я угрюмо молчала, мне не хотелось верить ему
- Ну что же, путь неблизкий, беседуем? – Танарет улыбнулся, устраиваясь на подушках поудобнее. Можно я начну сам, предваряя Ваши вопросы, и не затрудняя такую прелестную головку их формулированием?
Я кивнула, откидываясь на мягкое ложе. Ветерок приятно холодил кожу, воздушная гондола слегка покачивалась, в такт со взмахами драконьих крыльев. Нас сопровождали груды сверкающих облаков, и дракон поворачивал, выбирая путь между их белоснежными боками. Танарет продолжал:
«Итак, кто я? Я имею честь представлять Ассоциацию Магов – Наместников. В масштабе галактики, мы – прыщ на ровном месте, но на планете Дом, мы единственная реальная сила. Откуда все взялось, что было вначале? И просто, как сковорода, и неимоверно сложно, если смотреть изнутри. Во-первых, примем как аксиому: галактику населяют множество разумных жизненных форм, и к огорчению нашему, многие из них куда более развиты, чем мы. К еще большему огорчению, далеко не все считают всякий разум – благословением Божьим. И к вящему ужасу: человечество для многих является всего лишь источником материальных и духовных благ, причем только в натуральном виде. Поясню: некоторые людей с удовольствием едят, иные коллекционируют отдельных особей, получая наслаждение от созерцания редких аур, ну а некоторые предпочитают использовать нас в качестве дешевой рабочей силы. Чтобы нам совсем уж не удавиться с тоски, есть маленький лучик света в этом темном царстве: Галактическая Конвенция Разума, принятая в устрашающе далекие времена, гласит: «единица носителя разума природного происхождения, в процессе пользования, не должна претерпевать изменения, приводящие к моральным и физическим ее страданиям, а равно и к прекращению существования на данном уровне Бытия. Вышесказанное не относится к искусственным носителям разума». Простым языком, это означает, что если ты родился от мамы и папы, никто не может тебя безнаказанно скушать, или унизить словом каким обидным. – Он широко улыбнулся, и хохотнул, откинув голову. – А вот клонов, и прочий «суррогат», это не касается. С ними, как это не прискорбно, сильные могут делать все что угодно. Правда, если клонов оставить без надзора, они очень могут сделать себе деток, и вот тогда, Конвенция снова вступает в силу. Это присказка такая. А теперь сказка: Мы все – и я, и Вы, и все население Дома, и Земля  потомки клонов некогда могучей проторасы людей. По каким-то давно забытым причинам, они покинули нашу галактику, оставив горстку наблюдателей. Этим не преминули воспользоваться наши соседи. Они вынудили протолюдей клонировать себя, и, воспользовавшись Конвенцией, растащили клонов по всей галактике. Всего существует пятнадцать планет, заселенных людьми. Раньше их было куда больше, но то-ли клоны были дефектные, то-ли условия слишком суровые, но осталось именно столько. Это молекула воды в океане, но тем товар ценнее. Клоны, со временем, адаптировались, заселили новые миры. Так что, мы считаемся теперь природного происхождения. Те, кто оказались ближе к Галактическому Совету, устроились неплохо: они свой генетический материал для производства новых клонов, весьма выгодно продают. Товар ходовой, не залеживается. Три планеты здорово живут, обзавидуешься! Те, кто оказался скраешку, живут неважно – это пожива галактических пиратов и работорговцев. Понятно, что если есть рынок обычный, то есть и черный. Тут торгуют самыми, что ни на есть, природными носителями разума. Конечно, есть службы, которые это должны пресекать, да только галактика  не город Большой-Кукиш – за всем не уследишь. Одно спасение, используют далеко не всех. Редко-редко можно найти действительно ценный образец. Так вот, Дом – это подпольная плантация одной криминальной группировки. Сюда свезены клоны с заранее заданными качествами, и оставлены «перепревать» на вольных хлебах. И действительно, при минимальных затратах, пираты получают большой выход ценного продукта. Эта планета стоит уже нескольких звездных систем!» 
Он хлебнул из бокала и продолжал:
«Теперь критерии качества: самый лучший товар это: редкая аура и никаких паранормальных способностей. Паранорм, для ценителей нашей красоты – это как линяющий мех. Аура паранорма «лезет», и имеет безобразный вид. Что самое смешное, зачастую наши хозяева обманываются, вот, как в Вашем случае, Мара. Аура сначала редкой красоты, а от «легкого потрясения», вызванного хозяйским вниманием, происходит, так называемый «отскок ауры», и она начинает дико «линять» превращаясь в непотребную. Что с такими делать? Тут помогает Золотая Сеть. Эта штука способна не только ограничить передвижения паранорма и постоянно «кричит» о его местонахождении, но и постепенно сводит на нет его способности, возвращая ауру к первоначальному виду. Одно странно, Золотая Сеть резко снижает вероятность насильственной смерти. От нее отскакивают быстро летящие предметы, она моментально разрушает металл, нейтрализует яды и многие виды губительного излучения. Единственная возможность укокошить счастливого обладателя Сети – прекратить доступ кислорода. Классная вещь, да только, по-моему, не пираты ее создали. Очень уж похоже на смирительную рубашку!» – он снова замолк, прихлебывая из бокала и следя за моей реакцией. Я слушала его, затаив дыхание.
«Я летал до пятнадцати лет,… а потом… Потом пришли «хозяева» и сказали мне: «Что выбираешь: «сетку» и гордость, или силу, бессмертие и службу?». Я решил, что лучше жизнь и надежда, чем тоскливые воспоминания и смерть. Так я стал Магом – Наместником. Мои обязанности: принять заказ, и отыскать на Доме нужный образец. Если есть возможность, я сам беру образцы материала, и тогда человек живет себе дальше, но иногда…– он помолчал, глядя в сторону. Но я работаю! Хотя мы принудительно сохраняем доогнестельный этап, я изучил техническую литературу по многим отраслям знаний. Дорогого мне это стоило, но теперь я знаю, как создать орбитальный торс-излучатель, я знаю, как действует гипердвигатель, я даже соберу его, будь у меня детали, но я пока один! Не считая тех, простите, – он прижал бокал к груди, – идиотов, кретинов бесноватых, что упали на Верн! Знаете, кто это? О, это борцы за свободу человечества! Кучка мятежников - паранормов с одной из планет! Наивные идеалисты! Их скрутили и пометили свои же, с «удачных» планет. «Роза Надежды» – транспортник, приспособленный для перевозки заключенных, следовал на отдаленную планету, везя их на поселения. Так они, эти бойкие ребята, захватили корабль, перебили охрану, и, конечно же, в пылу сражения, своими «сетками» вывели его из строя. Да так, что он вывалился из гипера. Надо же было такому случиться, но произошло это как раз возле Дома!  Вот они  и ухнули сюда, застряв на вечные времена. Что характерно, орудия у них в полном порядке, они все еще занимаются любимым делом: воюют за свободу человечества! Уверен, он прыгали от счастья, когда выяснили, куда попали! Теперь вот, они палят по всем пиратским кораблям, а я сижу и жду, когда же «хозяевам» это надоест, и они раздолбят планету в мелкую пыль?! Хорошо еще, что у нас популяция очень ценная, и заказов последние две тысячи лет много!».
 Он замолчал, подливая в бокалы.
- А орки?
- Орки… орки – это яркий пример неудачного вложения капитала! Это тоже человеческие клоны, но только сильно модифицированные. Они симбионты с одноклеточными водорослями. Не знаю, как и почему, но только была потрачена на это прорва денег, а результат вышел нулевой: Галактический Совет признал орков сначала искусственно созданными, а потом, когда они дали несколько поколений – природными. Заказчик сначала медлил, а потом побоялся скомпрометировать себя. Вот так они и остались, и выбить их жалко, и чистую культуру портят. А проект был масштабный: на нескольких планетах разводили их, правда, кое-где все же от них избавились.
Я кивнула, делая глоток:
- У нас тоже есть упоминания об орках. Они не существуют, но популярны как новенькие!
- Странно, я думал, у вас тюремная планета! Хотя от этих орков всего можно ожидать. «Дефектная ведомость»!
Маг заразительно засмеялся, закинув голову и показывая жемчужно-белые зубы. Потом, он взглянул на меня с любопытством, непринужденно переходя на «ты»:
- Они тебя не утомили? По-моему, они слишком своеобразны, чтобы их долго выдерживать, эта их детская непосредственность!
- Да нет, они ничего ребята, только очень любвеобильные, эмоции у них – через края.
-  Вам придется привыкать к «всенародной любви». «Сетка», что-то делает с обменом веществ. Что-то такое, отчего в организме образуется  настоящий коктейль из гормонов, просто взрывная смесь! Стоит нормальному человеку вкусить эту «ягодку», как он становится вроде наркомана. Он влюбляется, он просто бредит «меченым», ему надо еще и еще! Особенно, это касается нашего человеческого пула. Когда «колдуны» появились, я специально изучал эту проблему –  «хозяев» она беспокоила.
Дракон чуть повернул голову и замычал.
- О, вот мы и прибыли, как там у нас? – он свесился через край гондолы. – Вижу, все в порядке!


14

Пока мы летели, солнце село. Ночь поднималась из-за края земли точно синяя волна, и земля уже тонула в темноте. Дракон плавно разворачивался. Вдруг небо и земля поменялись местами: снега озарились мириадами разноцветных огней, взметнулись струи фейерверков. Переливающиеся шары рассыпались вокруг нас, искры носились в воздухе, и таяли подобно снежинкам. Я замерла в восхищении.
- Это салют в твою честь! Добро пожаловать в Снорлорн, великолепная Мара Линк!
Описывая круги, дракон снизился и приземлился на поляну перед великолепным замком, расцвеченным синими и золотыми огнями. Едва мы коснулись земли, как мощно взревели трубы, окна и двери отворились, выпуская целый сонм разнообразных существ. Из окон вылетали разноцветные птицы, из дверей, кувыркаясь, выпрыгивали звери самых разных форм и расцветок. Главные ворота распахнулись, выпуская сноп света. Загрохотали барабаны, заводной ритм щекотал что-то внутри, ноги так и норовили пуститься в пляс. Из ворот, пританцовывая, вышла дюжина барабанщиков. Обнаженные торсы блестели в свете бесчисленных огней, руки мелькали в безумном ритме. За барабанщиками выпорхнула стайка девушек. Причудливо одетые и разрисованные, они напоминали райских птиц, каким-то чудом спустившихся на заснеженную землю. Танцуя, процессия двинулась к нам, кругом крутились и прыгали невиданные звери, в воздухе носились птицы, похожие на цветы, под ноги ложились цветы, подобные птицам, все крутилось, свистело, трещало и плясало, подчиняясь диковатому рокоту. За танцорами выплеснулась шумная разряженная толпа, люди окружили нас, множество рук подхватила и, подняв в воздух, под приветственные крики с триумфом внесли нас в замок.
Здесь были накрыты длинные столы, полные яствами и цветами. Совершенно потерявшуюся от столь горячего приема, меня усадили в центре, рядом опустили довольно похохатывающего Танарета. Праздник начался! Произносились приветственные речи и здравицы, вино лилось рекой, гремела музыка, народ плясал и дурачился. Все это было приятно, но такая бурная радость казалась странноватой, ведь все они видели меня впервые! Я старалась проникнуть в мысли этих молодых и красивых созданий, но не ощущала ничего, кроме беззаботного веселья и щенячьего восторга. Выбрав момент, я обратилась к Танарету, который чувствовал себя в этом фейерверке, как рыба в воде.
- Ничего странного, Мара! Мы здесь ведем весьма уединенную жизнь, и все новое воспринимается моими воспитанниками как великий праздник. К тому же, они научились чувствовать мое настроение, поэтому сейчас они счастливы,…так же, как и я! – он посмотрел на меня таким взглядом, что я невольно смутилась.
Глубоко за полночь, я почувствовала, что устала уже ото всего этого шума. Голова кружилась от вина и танцев, цветные пятна плыли перед глазами. Заметив это, Танарет хлопнул в ладоши, и сейчас же несколько молодых людей подхватила нас, и прямо на креслах пронесла по замку, доставив в тихие и просторные апартаменты. Они сейчас же удалились, прикрыв за собой богато украшенные двери. Встав с кресла, маг подал мне руку и провел по залам, показывая мне апартаменты, с этого дня становящиеся моим домом. Видя, что я уже не в силах оценить их прелесть, он улыбнулся и провел меня в спальню, где и оставил, пожелав приятных сновидений. Когда он удалился, я, с трудом одолев непослушную одежду, рухнула на нежно пахнущие простыни, и тут же отключилась.
Завтракали мы в просторном зале, сплошь увитом зеленью и цветами. Свет, проникая через высокие стрельчатые окна, отражался от зеркальных колонн и яркими зайчиками дрожал на листьях и цветах. В уголке журчал маленький водопадик, на склонившихся к воде глянцевитых листьях притаились разноцветные, расписные лягушки. Посреди этого тропического великолепия стоял плетеный стол, накрытый тонкой кружевной скатертью. На нем соблазнительно благоухали всевозможные блюда, составляющие легкий, но чрезвычайно вкусный  завтрак. В замке было тихо, казалось, он обезлюдел, от вчерашней феерии не осталось и следа.
Когда я проснулась в своей отделанной розовым перламутром, просторной спальне, я, первым делом оценила комфорт и роскошь, царившие в ванной. Одних духов и ароматной пены здесь насчитывалось десятки разновидностей! За зеркальными стенами прятались щетки и мочалки, массажные валики, щипчики, расчески, и множество других предметов, о назначении которых я даже не догадывалась. Стоило мне выбраться из ванной, закутавшись в широкое мягчайшее полотенце, как, толкая перед собой массажную кушетку, появилась приветливая девушка, обеспечившая мне услуги SPA-салона с «выездом на дом». Она же, излучая неподдельное радушие и искреннее желание помочь, помогла мне выбрать наряд из той вереницы роскошных «тряпок», что занимала стенной шкаф, сравнимый по величине с самолетным ангаром. При этом она безумолку трещала, описывая здешние нравы и порядки, иронично, однако без лишней злобы, посвящая меня в тайны местного «двора». Так что к завтраку я приступила уже несколько подкованной в «правилах хорошего тона», и с твердым намереньем ничему больше не удивляться и воспринимать все как должное. Нравы здесь были более чем свободные, поскольку населяли это место только молодые бездельники обоих полов, основную проблему которых, составляло придумывание себе новых развлечений, да угождение Магу – Наместнику, который был единственным гарантом их беззаботного существования. Маг появился, лучась благополучием и довольством. За завтраком он много шутил, и рассказывал такие занимательные истории, что я едва не проносила ложку мимо рта. При этом он с удовольствием смеялся вместе со мной, жестикулировал и так изображал действующие лица, что совершенно обворожил меня.
Когда завтрак уже подходил к концу, и мы наслаждались десертом и легким вином, в двери легонько стукнули. Танарет, улыбаясь, указал на них пальцем, после чего створки разошлись, и в зале появился стройный юноша, поистине незабываемой внешности. На вид ему было не более восемнадцати лет, смуглая кожа удивительного золотистого оттенка, блестящие как вороново крыло волосы, лицо идеальных очертаний, стройное и ловкое тело. Уголки четко очерченных губ чуть поднимались вверх, что в совокупности со смеющимися, ярко-бирюзовыми глазами и бровями «вразлет» придавало ему неуловимо лукавое выражение. Это была помесь бесенка и котенка! Если бы его повадка и манера двигаться были чуть более плавной и вычурной, то он казался бы женственным, а так он походил скорее на юного тореро, любимца публики. Он сделал несколько шагов и учтиво мне поклонился. Синяя молния сверкнула из-под непослушных смоляных прядей.
- А, Фатти! Мара, это Фатти, мой любимый ученик! Фатти, это бесподобная колдунья Мара с планеты Земля!
- Рад встрече, право, здесь собираются драгоценности со всей Вселенной! – голос Фатти идеально подходил к его внешности вкрадчивый, с чуть ироничной интонацией. Таким голосом хорошо пудрить мозги девчонкам!
- Пожалуйста, малыш, присаживайся, я прикажу подать прибор.
- Не стоит беспокоиться, патрон, я пришел лишь поздороваться, вчера мне так и не удалось это сделать.
Я уловила скрытый подтекст в его словах, но не разобралась в его смысле, это была скорее эмоция, чем оформленная мысль.
- После завтрака, если наша гостья пожелает, я хотел бы слетать на острова Сот, ты можешь пригласить всех, кто захочет.
- Патрон, я собирался позаниматься, – в голосе юноши мелькнула чуть капризная нотка.
- Ты слишком много занимаешься, друг мой! Я жду вас через час, – твердо сказал Танарет.
Фатти снова поклонился и вышел. Проводив его взглядом, Танарет обернулся ко мне.
- Бедный мальчик! Он так молод  и так влюблен! Мне так жаль, что он выбрал столь причудливый путь! Видишь ли, – он вздохнул, снова разливая по бокалам. – Этот Фатти обладает мощными паранормальными способностями, не  укрой я его здесь, у себя – он бы уже давно щеголял в «сетке». Я учу его помаленьку, и он делает внушительные успехи. Одна беда: он нетрадиционной ориентации! Я отношусь к нему как к сыну, но Фатти воспринимает это иначе. Уж сколько раз, я пытался свести его с девушкой! Все без толку! Он говорит, что они глупы и капризны, что с ними не о чем поговорить. В этом я с ним согласен, в этом примитивном мире невозможно отыскать действительно умного собеседника! – Танарет поднял бокал. –  Кажется, я нашел исключение. За Вас Мара! Я счастлив, что Вы здесь!
Следующие две недели были сплошными незабываемыми каникулами. Мы могли с утра кататься на лыжах в заснеженных горах, а вечером наслаждаться теплыми волнами океана, омывающими острова Сот. То устраивались гонки на драконах, то проходили театрализованные представления и бои гладиаторов. Во всех этих мероприятиях Танарет был рядом со мной. Он вообще проводил со мной много времени, мы гуляли и беседовали, катались на лодках, он показывал мне интересные места и достопримечательности самых блестящих столиц планеты Дом. Чаще всего нас сопровождало все то же неизменно благожелательное общество молодых людей, и всегда, стоило Танарету отлучиться, как рядом оказывался Фатти. Он проявлял ко мне столь живой интерес, что если бы я не знала о его предпочтениях, то подумала бы, что он пытается ухаживать за мной. Та девушка, Сонна, что совмещала обязанности моей личной служанки и компаньонки, просветила меня на сей счет: Танарет, мягко говоря, слегка лукавил, рассказывая о своих отцовских чувствах к Фатти. До моего появления Фатти был неизменным фаворитом мага. Остальным отводилась роль «перемены блюд», но никто не был в обиде, поскольку в остальном, Танарет нисколько не регламентировал их взаимоотношений. Итак, до моего появления все были довольны и вполне счастливы, впрочем, и сейчас никто не ощущал себя задетым. Никто, кроме Фатти. Он исподволь изучал меня, как изучают потенциального противника, оставаясь, к своей чести, предельно корректным и даже доброжелательным.
На третьей неделе, я стала ощущать смутное беспокойство. Речь о делах уже не заходила вовсе, а Танарет становился все более откровенным в выражении своих чувств ко мне. Я прекрасно видела, что практически ничем не отличаюсь от остальных его содержанцев, а в некоторых случаях и проигрываю внешне этим  фотомоделям. Однако, Танарет словно не замечал этого. Дошло до того, что на одном балу он представил меня другим Магам – Наместникам, ясно дав понять, что отводит мне совершенно особую роль среди своей свиты. Фатти воспринял это весьма болезненно. О, нет, конечно, вида он не показал, но эмоции его были ясны как день. Фатти дико ревновал. В тот же вечер, танцуя с Магом – Наместником Истатуком, я уловила обрывок разговора между Фатти и другим парнем из нашей компании – Кераном. Они стояли возле фуршетного стола, и, казалось, непринужденно болтали. Конечно, за грохотом музыки и потоком комплиментов Истатука, ничего не было слышно, зато мысли их звучали прямо у меня в голове.
- Это уже слишком, – яростно шептал Фатти. – Если так пойдет и дальше, она станет нашей хозяйкой! Я не собираюсь больше терпеть этого, надо придумать, как избавиться от нее!
- Тут я тебе не помощник, – раздраженно говорил Керан. – Ты слишком зарвался Фатти! Между прочим, пока ты не появился, твое место занимал я. Разве я ставил тебе подножки? Нет, я просто отошел в сторону, и совершенно не жалею об этом.
- Значит, ты не относился к нему так, как я! – фыркнул Фатти. – Мне больно видеть, как он стелется перед этой драной кошкой, а вы все веселитесь!
- Положим, не такая уж и драная! Она умная и приятная девчонка, мне она нравится. К тому же, сердцу не прикажешь, может, это настоящая любовь?!
- Не говори глупостей, Кер, кому как не мне знать его настоящие привязанности! Керан, мы просто должны что-то предпринять, даже если Танарету это не понравится!
- Ну, Фатти! – Керан был поражен. – Ты сам-то понял, что ты сейчас сказал? К чему это ты меня призываешь?!
- Я прекрасно отдаю себе отчет. Мы должны бороться за свое место!
- Знаешь, Фат, ты просто слишком хорошо устроился! – мысли Керана заполнило презрение. Ты попал сюда от богатеньких папочки с мамочкой, а я из деревни Ямы, где мой хозяин делал со мной все то же самое, что и Танарет, только, вместо подарков, я получал по морде! И таких, как я – большинство!  Знаешь, мы скорее удавим тебя, Фат, чем пойдем против воли хозяина! Советую тебе успокоиться, или мы сами уймем тебя! – я почувствовала неприкрытую угрозу, исходившую от Керана.
На этом разговор оборвался.


15

  С этого дня, я стала внимательнее, и начала замечать некоторые странности. Во-первых, Танарет обожал доедать за мной. Он отнимал у меня надкушенные плоды, облизывал мои ложечки и прихлебывал вино из моих бокалов. Во-вторых, ношенные мной вещи пропадали бесследно. Когда я попросила Сонну вернуть мне после стирки некоторые особо полюбившиеся шмотки, она удивленно ответила, что Танарет регулярно забирает их и вообще сам занимается моим гардеробом. Все это можно было бы объяснить фетишистскими вывертами мага, если бы не один случай. Это произошло на приеме у Истатука, который вообще частенько проводил время с нами. Мы тренировались с Фатти. Эти поединки полюбились нам, подспудное наше соперничество придавало боям особую прелесть. И вот во время одного из них, когда остальная братия рассосалась по берегу лазурного моря Тох, мы дрались с Фатти, а Танарет и Истатук снисходительно наблюдали за нами, расположившись в тени деревьев. Фатти сделал коварный выпад, и его меч случайно, или скорее преднамеренно, полоснул мне по лицу. Такой удар неминуемо раскроил бы мне физиономию, если бы не Золотая Сеть. Раздался знакомый уже кошачий вопль и Фатти застыл, изумленно глядя на огрызок своего меча. Танарет вскочил, и страшно ругаясь, бросился к нам. Но самое интересное было не в том, как он колотил самонадеянного фаворита, самое интересное происходило с Истатуком. Маг застыл в своем кресле, словно молнией пораженный. Руки его сжимали подлокотники, ноздри раздувались. Он медленно поднялся и сделал несколько шагов по направлению ко мне, на лице его сменялась целая гамма эмоций. Потом он остановился, повернулся и опрометью бросился прочь. Когда мы улетали, он даже не вышел из своих покоев, передав через слугу, что внезапно почувствовал себя плохо.
Это происшествие весьма озадачило меня. Я раздумывала до глубокой ночи и пришла к выводу, что настало время поговорить с Танаретом начистоту. Утвердившись в этом решении, я встала с постели и отправилась через спящий замок прямо в комнату мага. Не доходя еще до его апартаментов, я почувствовала, что он не один. Я остановилась, увидев полоску света, вырывающуюся из приоткрытой двери. Поколебавшись, я решила рискнуть, зная, что у себя дома Танарет никогда не беспокоился о своей безопасности. Расположившись рядом со статуей, стоявшей прямо напротив двери, я принялась наблюдать. Посреди комнаты зала стоял Истатук. Голова его поникла, плечи сгорбились.
- Я прошу тебя снова, я умоляю тебя, отдай ее мне! Ты же знаешь, как я страдаю!
- Чего это ради, я должен отдавать ее? Она моя! Я охотился за ней три луны, с тех пор как яснитель Вав рассказал мне о битве на Серебрянке.
- Тогда продай! Я отдам тебе Колесницу, она почти не повреждена! Ты же хотел разобраться!
- Мне это уже не нужно. Во-первых, у меня есть Колесница, во-вторых – что я буду делать, вылетев отсюда?! Нет, дружок, звезды – не для нас! Сознаюсь, мне опостылела эта планета, опостылели все эти любовницы, эта трава и это солнце, мне противны все вы, друзья Маги – Наместники, с вашими замшелыми рожами! Мне до боли надоел я сам! Мне скучно уже три тысячи лет, и осталось только одно, что я еще не попробовал!
Истатук вдруг вздрогнул всем телом и рухнул на колени. Он поднял голову, глаза его горячечно блестели, лицо потемнело.
- Отдай! Видишь, я на коленях!!!
Танарет заложил руки за спину и прошелся по залу. Плечи его расправились, лицо освещало едва сдерживаемое торжество.
- Ты на коленях! Вот это уже интересно! До чего дошел великий Маг – Наместник Истатук! Впрочем, я всегда знал, что ты слаб. Я знал это, даже когда ты попирал Черного Салра, я знал это, когда толпа несла тебя на плечах до самого Саронтека! И вот теперь, я убедился окончательно! – он покачался на носках, смакуя свою победу. – Да, ты просто слаб! Когда ты заполучил свою колдунью, ты не смог добиться ее расположения, ты просто насиловал ее! Насиловал до тех пор, пока она не повесилась! И это ты, ты – Великий, Великодушный, Справедливый Истатук! Истатук Победитель, Истатук Защитник! Тот Истатук, что так много говорит о грехе Магов – Наместников перед человечеством Дома! Ты не смог побороть себя до тех пор, пока ее тело не развалилось под тобой!!!
Истатук затрясся как в лихорадке. Я слышала, как скрипят его зубы.
- Я не такой как ты! – продолжал Танарет. – Эта женщина полюбит меня! Полюбит, и я познаю такие бездны наслаждения, какие тебе и не снились! Да, я познаю Пределы, а потом избавлюсь от наваждения! Я, я первый сделаю это!!! – он потряс кулаком, лицо его сияло.
- Как, как ты сделаешь это?! Посмотри на меня, посмотри на мое унижение! Это только муки!!! Зачем ты лезешь в петлю?! – закричал Истатук, вскакивая на ноги.
- Тише, ты разбудишь мою девочку, – издевательски промолвил Танарет. – Я, Танарет Гордец, нашел средство.
- Какое, какое, скажи мне, друг!
-Тебе это уже не поможет, но я скажу! Для этого нужна свежая кровь колдуньи. Вся кровь, Истатук, вся. В течение трех часов из нее приготавливается эликсир, что спасет околдованного.
Истатук вдруг схватился за голову, замычал, и тяжело рухнул в стоявшее поблизости кресло. Он закачался в нем как от сильной боли: взад-вперед, взад-вперед. Потом из-под сомкнутых рук глухо донеслось:
-  Давай сделаем это сейчас. Давай сделаем, и я буду твоим рабом до конца дней!
- Заманчиво, но несвоевременно! Ты мне уже не нужен.
Танарет будто бы случайно достал из кармана кусок ткани, в котором я узнала часть моей любимой туники. Танарет передал его Истатуку словно платок. Тот машинально поднес тряпку к лицу и вдруг замер, вытянувшись. Лицо его перекосило, глаза вылезли из орбит, он оскалился в безумной улыбке.
- А-а-а! Так ты уже горишь!!! Горишь на моем костре, подлый пес! Ну подожди, мерзавец, ты еще вспомнишь, вспомнишь как я просил тебя. Погоди, отольется тебе мое унижение! – он вскочил, охваченный буйством. – А доколе ты живой, пес, доколе живой – я сам поквитаюсь с тобой! Я сам возьму что захочу: возьму ее, возьму твой замок, твои владения, и тебя, гада, в придачу! Ты закончишь свои дни в собачьей конуре на моем подворье! А она, – он потряс тряпкой. – Она будет приносить тебе объедки с моего стола! Я, Истатук Великий, объявляю тебе войну!!! – он швырнул ткань на пол, и вихрем вылетел в дверь, пронесшись мимо меня как ураган.
Танарет постоял немного, глядя ему вслед. Потом он тихо рассмеялся, поднял ткань с пола, и, приложив ее к лицу, шумно втянул воздух. Не помня себя, я добралась до своей комнаты. Меня трясло. Мысли путались. И я металась по своим залам, как безумная. Меня охватила паника, и я никак не могла найти опору в этом безумном мире. Так прошла вся ночь. Утром я сидела посередине «полигона» опустошенная. Одни и те же тоскливые мысли все крутились в моей голове, как заезженная пластинка. На рассвете в дверь стукнули. И я вздрогнула, едва найдя в себе силы ответить.
Фатти вошел, и, блеснув зубами, запер дверь на ключ.  Потом он подкинул его в воздух, испепелив на лету зеленой молнией. Я угрюмо взирала на все это представление, сидя на середине своего «плацдарма». Он плюхнулся рядом, и уставился на меня, сверкая своей очаровательной улыбкой. Он явно торжествовал, и я ждала изложения, мечтая только об одном: чтобы оно оказалось кратким, и  чтобы Фатти поскорее убрался, оставив меня с моими мыслями.
- Ну, вот, тетя Мара, – сказал он издевательским тоном. – Теперь нам никто не помешает поговорить по-душам. Скоро ты уберешься отсюда!
 В голубых глазах его сверкнула сталь. Я заинтересованно ждала продолжения. Он снова улыбнулся – это была улыбка превосходства.
- Три дня назад я потерял терпение! Не смог больше смотреть, как вы воркуете и крутите шашни у меня под носом! Ночью я нащупал один разум, что тянулся сюда издалека. Тебя искали, Мара, и я ответил. Я ответил, что тебе здесь очень плохо, и просил забрать тебя как можно скорее. Конечно, я немного сгустил краски, но зато дело пошло! Сюда идут орки, Мара. Завтра они достигнут границ Снорлорна. Наконец-то, Мара, ты оставишь нас в покое, и Танарет будет только моим!  – он гордо вскинул голову, наблюдая за моей реакцией из-под ресниц. – До сих пор не понимаю, что он нашел в тебе такого, чего нет во мне? – добавил он.
 Я переваривала неожиданную информацию, и его наглый тон сбил меня с мысли. Глухая злоба, что накопилась во мне, прорвалась вдруг, затопив мое сознание, точно мутные воды наводнения.
- Что он во мне нашел? – спросила я угрожающе, и придвинулась к нему. Он соскочил с кровати.
- Что он во мне нашел? – повторила я, спрыгивая вслед за ним.
Он зашептал, пытаясь сотворить ключ. Я швырнула в него вазу. Он едва отскочил, заклинание сбилось, и он метнулся, прячась от меня за тяжелым креслом.
- Что он во мне нашел? – спросила я в третий раз, отшвыривая кресло и хватаясь за рукояти Перьев.
- Не подходи ко мне, – взвизгнул он.  – Отстань, или я изжарю тебя!
Он выскочил из угла и вспрыгнул на кровать. Перья зазвенели у меня в руках. Фатти вскрикнул, и зеленая молния сорвалась с его пальца, ударив мне в грудь. Мы оба замерли, следя, как светящиеся змейки разрядов стекают по моему телу. Я нехорошо ухмыльнулась и подскочила к нему, приставляя острия Перьев к шее. Он закрыл глаза, видимо, готовясь умереть. Я сделала ему подсечку, как учил меня Рис, и повалилась прямо на него. Он распахнул глаза.
- Подчиняйся, или умрешь! – прошипела прямо в его лицо, и начала целовать его.
Он попытался, было дернуться, но спицы Перьев вонзились в шею, и он затих. Я продолжала целовать его безвольные губы, и вот они дрогнули раскрываясь. Он уже отвечал мне. Через несколько минут я отпустила его. Он лежал широко раскрыв глаза и часто-часто дышал. Вложив Перья в «ножны», я уселась, рассматривая его. Он не шевелился, глядя прямо в потолок. Когда я уже подумала, что он отключился, послышался едва слышный голос:
- Что это? Что это такое, Мара? Хрустальные колокольчики в моей голове, я лечу. Я счастлив, счастлив как никогда!
 Он медленно сел. Лицо его озарилось блаженной улыбкой.
- Я люблю тебя Мара! Сделай так еще раз!
Я с жалостью посмотрела на него.
- Хватит с тебя, несчастный извращенец! Теперь ты понимаешь, что нужно Танарету?
Он не слушал меня, продолжая улыбаться и тянуться ко мне. Тогда я, что есть силы, врезала ему по лицу. Он отскочил, ошарашено мотая головой. Глаза его прояснились, и он уставился на меня.
- Я спрашиваю, ты понял, что нужно этому старому козлу?
- Это похоже на тот напиток, что давал мне Танарет, когда хотел чего-то особенного. Только это намного сильнее… – он в задумчивости взъерошил свои волосы и посмотрел на меня. Выходит, он опаивал меня приворотными зельями?
- Да, выходит, что так.
Голубые глаза сузились.
- Когда он встретил меня первый раз, он угощал меня вином из своих запасов… – неужели, все это время… – он вскочил и забегал из угла в угол. Потом  он резко остановился и поглядел на меня в крайнем изумлении. –  Я больше не люблю его! – сказал он, точно прислушиваясь к своим словам.
 Он снова заметался. Тонкое красивое лицо исказила ярость, он походил теперь на маленького злобного демона. Я смотрела на него, удивляясь таким метаморфозам. Он снова остановился, застыв напротив меня.
- Я прикончу его! ­– холодным голосом сообщил он мне.
- Возможно, но только не теперь. Сейчас этот ворон не по тебе, Фатти! – сказала я, и он дернулся, как от удара.
- Ястребок. Меня называли Ястребок! Что же делать, Мара? Как только орки пересекут границу, об этом узнает Танарет. Надо переправить тебя к ним, пока этого не случилось.
- А сам ты, что уходить не собираешься?
- Я останусь, пожалуй, мне надо поквитаться! Кое-чему полезному он, все же, научил меня!
- Нет, Ястребок, мы пойдем вместе! На кого падет ярость Мага – Наместника, когда он обнаружит, что меня нет в его клетке? Неужели, ты наивно полагаешь, что тебе удастся скрыть факт твоего участия в этом деле? Не обманывайся, он маг с тысячелетним стажем, мы мотыльки-однодневки перед ним!
- Ну, что же, может, ты и права. Только я думаю, что он слишком долго почивал на своих лаврах. Придет время, и я напомню ему мою любовь!


16

Рука об руку мы вышли из комнаты, и мило улыбаясь встречным, отправились в заснеженный сад. Побродив между деревьями, мы потихоньку удалились в отдаленный его уголок, где возвышалась высокая золотая стелла, испещренная затейливыми письменами и загадочными рисунками. Отвернувшись спиной, от еще видневшегося замка, Фатти едва слышно сказал:
- Урони платок! – я так и сделала.
Мы присели и начали разбрасывать снег, будто бы отыскивая пропажу. В это время Фатти тихонько говорил:
- Копай глубже, надо  добраться до земли! Видишь, видишь? – под тонким слоем почвы проступили толстые белесые корни. – Почва влажная, они активны! Недолго, правда, наверное, вчера ночью включил, или сегодня утром?
Я смотрела на него, ожидая разъяснений.
-Ну чего ты смотришь на меня как мышь на вошь? Ищи активнее, нас же видно! Это грибница Бао. Ты думаешь, почему здесь нет никакой охраны, вообще никаких посторонних? От того, что Танарет так нам доверяет? Как бы не так! Никто не выйдет и не войдет в Снорлорн так, чтобы Маг – Наместник не узнал об этом. Вот эти штуки повсюду! – он кивнул на стелу. А между ними – грибница. Когда она не активна, то «столбы» просто следят, чтобы никто чужой не сунулся. А вот когда нити теплеют – это плохо! Это значит, грибница получила задание, – он «отыскал» платок и мы встали и продолжили нашу прогулку.
- За парковой зоной – сельскохозяйственные угодья, деревни, городки, села, много их. Народу полным-полно! Маг наш всегда за хозяйством следит, мы крепкая маленькая держава! А управляют всеми этими поселениями его бывшие любимцы – такие же наложники, как и мы. Поэтому, ты должна быть начеку: любой из них горло тебе перегрызет, если что не так. Мало того. Что они преданны Танарету, как ездовые драконы, так еще каждый из них помечен «родинками Бао». Когда Танарет отправляет своих любимцев «в отставку» – он все равно не освобождает их от службы. В любой момент он может заставить своих рабов делать все, что ему угодно. Вот, например, если мы побежим – он моментально сообщит всем им наши приметы, и они как послушные скоты забросят все дела и примутся искать нас день и ночь.
- Мы можем изменить свою внешность.
- Не будь наивной, Мара. Этот вариант прост, как детский лепет! Тут все хитрее: все мы опознаны, пронумерованы и занесены в списки! Только внешность наша никого не интересует – Танарет снял отпечатки не с наших пальцев! Наши характеры, пристрастия, желания – все, что составляет наше «Я» – вот настоящие приметы. Наши души срисованы! Единственный способ скрыться – это перестать быть собой!
- Это просто невозможно! Когда же он успел это сделать?
- Помнишь свое прибытие? Как тебе тогда спалось?
- Я просто отключилась!
- Танарет никогда ничего не откладывает «на потом». В ту же ночь он сделал это, а я ему помогал.
- Спасибо! Что же теперь делать? Я не могу стать птичкой или бабочкой!
- А вот и нет! Я знаю кое-что, чего не знает сам Маг – Наместник!
- Что-то ты слишком умен для «согревателя постели»!
- Если бы я не был умен, то и не был бы этим «согревателем» так долго! – ответил Ястребок оскорблено. – Может ты, чистая и непорочная, сама скажешь мне что делать, я с удовольствием послушаю!
- Ладно, Фат, не обижайся! Просто я боюсь, до скрежета зубовного!
- Меня зовут Ястребок!
- Хорошо, Ястребок! Рассказывай.
- Когда я жил в Порт-Укку, мои родители ни в чем мне не отказывали – я их единственный сын! Мы с другими такими же «золотыми» детишками, развлекались, как могли. Я перепробовал все, что могло доставить человеку хоть какое-то наслаждение. Так вот, все это продолжалось до тех пор, пока один старый пират не продал нам зелье. Он говорил, что оно с другого края мира, из того места, где спят Бывшие Боги. Когда я попробовал его, я стал другим. Два часа я был издыхающей кобылой. Я чувствовал и переживал все так, что реальность не оставляла сомнений. После этого, я зарекся употреблять наркотики. Я хранил немного этого зелья, на случай, если моя воля ослабнет, и мне снова захочется. Я думаю, что это поможет.
- Здорово, нечего сказать! И как же я доберусь до границы, будучи дохлой кобылой?
- Это совсем не обязательно, видения у всех свои. Конечно, определенный риск есть, но «Кто не поплывет – того настигнет рса!». На всякий случай, я дам тебе одну вещь, что приведет тебя куда надо, в каком бы состоянии ты не была. Вот смотри: Этот браслет называется Трезвый Друг. Это тоже память о моей веселой жизни дома. Одевай!
Браслет из массивных широких пластин плотно обхватил мое запястье.
- Я настроил его, когда собирался вытурить тебя! Нажми красную и синюю пластинки.
Как только я это сделала, как почувствовала, ровно кто-то потянул меня за руку. Ощущение было таким четким и настойчивым, что и пьяный понял бы.
- Вот, теперь, как только я отдам тебе Сон Богов, ты должна идти.
- А ты?
- Я все продумал: я отвлеку Танарета, насколько это возможно, тогда ты уйдешь, а потом, когда все забегают, разыскивая тебя – я сам подамся отсюда.
- Куда же ты пойдешь?
- Судя по всему, мне придется отправиться с тобой на Верн. Это единственное место, куда не дотянутся руки Танарета.
- Нет, теперь не единственное!
Я рассказала ему о ночном рандеву двух магов. Это привело Фатти в радостное возбуждение.
- Чарующе! Тогда я двинусь к нему, и постараюсь подпортить кровь моему ненаглядному Танарету! Потом, правда, мне все равно придется отправиться к колдунам. Неизвестно, кто еще победит, так?! Встретимся через пол луны в Порт-Мнеке, таверна «Ракушка», договорились?
- Надеюсь, ты уверен в своих силах?
- А как же: уверенность это основа моей жизни! – глаза Ястребка сверкнули и метнулись в сторону. – Скорее, двинь мне по морде!
- Чего-чего?
- Да что ж, ты такая балда! Ударь меня, сюда идет Танарет!!!
Услышав это имя, я, с перепугу, так припечатала беднягу Фатти, что у того слезы выступили на глазах.
- Грубая бабища, ты мне чуть челюсть не свернула! – прошипел он. – Теперь синяк, на пол-лица будет!
Он резко развернулся и бросился прочь, очень натурально налетев на идущего по дорожке Танарета. Танарет исчез и тут же появился в метре от меня, пахнуло жаром и изысканными духами. Он перемещался  в пространстве скачками, как маски турса.
 «Телепортация!» – подумала я, – «Что же ты еще можешь?»
- Что здесь происходит? – спросил Танарет, беспокойно заглядывая мне в лицо.
- Ничего особенного – ответила я. – Просто мы с Фатти немного повздорили.
- Что позволяет себе этот щенок?! Он оскорбил Вас? Он понесет наказание!
- Не беспокойтесь, Танарет, я справилась сама, это дает уверенность в себе.
- Мара, вы удивительная девушка! Сильная и независимая! – Маг галантно предложил мне руку, и мы пошли по дорожке. – О, Мара, с Вами я всегда открываю что-то новое, неожиданное в человеческой природе. Впервые за долгие века мне не скучно. Вы прекрасны, как внешне, так и внутренне!
Маг вдруг остановился и взял меня за руки. Проникновенно, заглядывая мне в глаза, он сказал:
- Мара, все то время, что Вы со мной, я чувствую себя счастливым! – он вдруг опустился на одно колено. – Я люблю вас Мара! – он глядел на меня снизу вверх, и мне показалось, что в его глазах заблестели слезы. – И я прошу Вас стать моей женой!
Я вполне натурально смутилась.
- О, Танарет, это так неожиданно! Мне надо подумать, это очень серьезно!
- Мара, моя прекрасная колдунья! Скажите только, что я Вам небезразличен! Скажите это, и я стану самым счастливым человеком на свете!
- Танарет, – мне даже удалось покраснеть. – Танарет, Вы мне далеко небезразличны, но замужество – это важный шаг в жизни женщины. Мне требуется время.
- О, моя любовь, Вы уже сделали меня незаслуженно счастливым! Теперь, я готов ждать вечно!
Он поднялся, и глаза его действительно сияли слезами счастья. Конечно, тысячелетние тренировки, кого угодно сделают великим актером. Мы молча прошлись еще немного.
- Так что же малыш Фатти? Что этот избалованный ребенок придумал на этот раз? – спросил маг, словно, между прочим.
- Он ревнует Вас ко мне. И он говорил, что не может делить со мной Ваш кров. По-моему, он собирается покинуть Снорлорн.
- Вот как? Ну, конечно, он всегда был импульсивным. Думаю, мне удастся убедить его не покидать нас! – в глазах мага появилось неопределенное выражение. В мыслях его промелькнуло насмешливое превосходство. – Я поговорю с ним сегодня же вечером!
В глубине его сознания шевельнулось такое «плотское» ощущение, что мне стало неприятно.
- Что, Ваш друг, уважаемый Истатук, как его здоровье? – невинно спросила я.
Смесь презрения и ярости плеснулась в глазах волшебника. Ответил же он совершенно спокойно, как ни в чем не бывало:
- Он оправился, но вряд-ли почтит нас вниманием в ближайшем будущем.  Мы немного разошлись во мнениях по одному философскому вопросу, и теперь он дуется на своего старого друга, – он скромно улыбнулся. – Видите, Мара, мы, Маги – ранимы как дети!
Мы болтали о разных пустяках, и я старалась ничем не выдать того напряжения, что натягивало мои нервы, заставляя их вибрировать от любого прикосновения. Надо было держаться и быть готовой ко всему.
Фатти не явился к обеду. Когда вся компания собралась за столом, один из слуг принес записку.
- Это от Фатти? – осведомился Танарет. – Вы позволите мне прочитать? Быть может, этот вздорный юнец наложил какие-нибудь неприятные чары на письмо, мне не хотелось бы, чтобы он испортил Вам аппетит! – он слегка поклонился мне.
Я безразлично кивнула, но внутри все сжималось, когда Маг – Наместник распечатывал розовый конверт. Несколько секунд, Танарет, нахмурившись, изучал послание. Потом, сокрушенно качая головой, передал его мне.
- Мерзавец безвкусен, как портовая девка! По счастью, он не дошел еще до открытых боевых действий. Возможно, моя Мара, он просто боится Вас! – Танарет улыбнулся.
Стараясь унять дрожь в пальцах, я приняла письмо, и, состряпав равнодушную мину, пробежала его глазами.
«Моей будущей мамочке.
Приношу свои извинения за допущенную мной резкость, в нашей беседе нынче утром. Вы славно проучили меня, вправив на место мои мозги. Жаль только, что от этого сместилась, и очень болит моя челюсть. Поскольку я не решаюсь теперь беседовать с Вами лично, прошу принять мои извинения в письменном виде. Можете делать с ними все, что вам заблагорассудиться, как то: порвать их в клочки, прибить на стену, или же по Вашему варварскому обычаю, СОЖРАТЬ.
Искренне желаю Вам убраться из Снорлорна в течение суток, пока я не в форме, и ставлю многозначительное троеточие.
Ваш преданный Фатти».
В конце письма действительно стояло три жирные точки. Даже слишком жирные. Я сложила письмо и небрежно сунула его в карман.
- Я напишу ему ответ. Такой, что отучит его дерзить! – сказала я Танарету.
- Конечно, Мара, а я поговорю с ним по-своему! Он хороший парень, и мне не хотелось бы с ним расставаться, но приличия есть приличия и я никому не позволю грубить своей будущей невесте!
Все глаза повернулись на меня, в мозгах заскрипели шестеренки. Народ прикидывал,  какую занять позицию, и какую можно получить выгоду?


17

После обеда, я улизнула из-под опеки мага, сославшись, что хочу немедленно ответить наглецу Фатти. Закрывшись в своей комнате, я еще раз внимательно изучила послание. Три точки в конце письма привлекли мое внимание. Чернила немного отличались по цвету, и это слово: «сожрать»… Я посмотрела бумагу на просвет. Вокруг точек обнаружился едва заметный ореол, похожий на след от высохшей жидкости. Я аккуратно вырвала из письма это место. Не решившись уничтожить остатки писанины, я рассовала обрывки по своим карманам. Подумав, я, совершив несколько сложных обходных маневров, пробралась в драконью «конюшню». Притаившись в рядах воздушных лодок, я стала ждать. Обычно после обеда многие из Танаретовых «деток» совершали воздушные прогулки. Ждать пришлось недолго. Весело гомонящая стайка впорхнула в огромный полукруглый зал, разделенный на сектора драконьих стойл. Несколько человек собралось на охоту за троком, обнаруженным на севере Снорлорна. Они выводили драконов, и по очереди стартовали через  открытую арену посередине здания. Как только все они взмыли вверх, я вытащила своего зверя и взвилась за ними. Со стороны невозможно было отличить меня от остальных наездников, и поэтому мой взлет не привлек внимания. Я заставила дракона взвиться на максимальную высоту, поднимаясь в облака. Браслет на руке тянул меня на запад. Чрезвычайно осторожно, страшась уронить мой «счастливый билетик», я вытащила обрывок письма с точками. Вознеся молитву, я положила листочек в рот. Сначала ничего не происходило, я уж испугалась, что поняла что-то неправильно, как вдруг: «удивился своей несуразности, находя, что тело жмет мне как севшая одежда. Я снова был в теле, и мысли мои бились прибоем, грозя сокрушить этот маленький череп. Я засмеялся, пришпорил дракона, и полетел, подчиняясь багровому свету».
Я огромный темный странник.
Я подобен черной тени,
Что бежит, волны касаясь,
Под крылом могучей птицы

Крик мой, колоколом ночи,
Все звенит, гудит над бездной
Безымянного предела,
И, срываясь, пропадает.

Я лечу по-над равниной,
Я ищу того, кто тайно,
И неправедно похитил
Драгоценность Господина.

Он укрылся в сумрак ночи,
Он окутался туманом,
Но не знает, что напрасно
Он старается скрываться
От того, кто мраком дышит!

Подо мною – тень дракона,
Надо мною – хаос Бездны,
Впереди – биенье жизни,
А за мной лишь вой и крики,
Погибающих напрасно,
И стенающих от боли.

Кто вы, глупые созданья,
Что пытаетесь замедлить
Мое вечное стремленье
К достиженью главной Цели?

Почему вы говорите,
Что мой путь небезопасен?
Нет, никто не остановит
Возвращенье Господина!

Никогда никто из смертных,
Что подобны жалким слизням,
Не прервет моих стараний,
И не встанет на дороге.
Нет соперников достойных
Для меня, адепта Смерти!

Ни король, монах, иль рыцарь,
Не сумеют помешать мне!
Я – назгул, Король назгулов!
Высший я из Девяти!!!
Я очнулась. Вокруг расстилалась глубокая ночь. «Руммм-румм-румм!» – раздавалось в моей голове. Кто-то неимоверно тяжелый и холодный уходил из меня, кованые башмаки гудели в такт с ударами моего сердца. Я конвульсивно вздохнула, втягивая холодный сырой воздух, дракон хрипел и дергался подо мной, норовя сбросить на землю. Я растерянно огляделась: мы приземлились на лысую макушку невысокой сопки. Прямо передо мной, на равнине поросшей редким леском, мерцали огоньки небольшого лагеря. Я оглянулась назад: там, в темноте лесных чащ, перемещались вереницы огней, доносились едва слышные неясные звуки, и далеко-далеко взмывали в небо звездочки ракет. Снорлорн пребывал в смятении. Я попыталась вспомнить, как я сюда попала, но эту попытку сопровождала гнетущая боль и ощущение чужеродного, холодного сознания, что распоряжалось моим телом. Я оставила это на-потом, удовлетворившись лишь смутным чувством, что никто не пытался помешать мне, никто не узнал в ужасном мертвящем разуме мое «Я». Итак, теперь я находилась у самого предела Снорлорна. От лагеря внизу меня отделяло каких-нибудь пятьсот-шестьсот метров и едва видимое свечение «Преграды» – некоего сигнального устройства, опоясывающего владения мага. Я попыталась послать дракона прямо к лагерю, но строптивый зверь так заупрямился, так забил крыльями и хвостом, что я почла за лучшее оставить его в покое, и, не теряя времени начала спускаться с горы. Путь, сверху казавшийся легким и прямым, на деле стал чрезвычайно трудным. Дороги никакой не было, мне приходилось почти ощупью пробираться через валежник и густые кусты. Огоньки лагеря то прятались, то снова появлялись, мелькая среди древесных стволов. Преодолев первые сотни метров, я поняла, что в лагере заметили мое прибытие: слышались крики, звенело оружие, доносился треск срубаемых веток. Кто-то вышел мне навстречу. Плутая в гуще кустов, я все же, приблизилась к чуть светящейся «Преграде». Она напоминала  слегка подсвеченный желтым парок, волнами восходивший от земли. С обеих сторон от «Преграды», лежала  заросшая высокой травой прогалина. Вдохнув поглубже, я ступила на чистое место.
- Ты куда, малыш? – спросили за моим плечом.
Я подпрыгнула, хватаясь за ножны моих Перьев. Танарет, неторопясь, шел ко мне. Он казался внешне совершенно спокойным, но я чувствовала, что внутри него кипит адская смесь гнева, злорадства и ярости. Я оставила Перья, понимая, что они вряд-ли мне помогут. Я отвернулась и упрямо пошла прочь. В лесу впереди меня трещали ветки и слышались голоса орков.
- Ты мне так и не ответила на мое предложение, – настаивал маг.
- Ответ отрицательный! – буркнула я,  даже не поворачиваясь.
- Почему же, прекрасная Мара? – в голосе мага звучал укор. – Разве я плохо относился к тебе, обижал?
- У нас разница в возрасте!
С другой стороны «Преграды» из леса выскочил орк, и побежал навстречу, и я с трепетом узнала в нем Янтаря.
- Ах, вот оно что, у меня соперник! Как банально! – сокрушенно констатировал Танарет. Мысли его дублировали яркой злостью холодные слова.
- Можешь убить меня, но это ничего не изменит! – сказала я, от границы меня отделяло несколько шагов.
Янтарь перехватил топор половчее, и пристально следя за Танаретом, приближался к нам.
- Да, конечно, – сказал Маг – Наместник. – Твоя смерть вовсе не выход, тем более что я слишком люблю тебя, моя прекрасная колдунья! А вот его убить – и польза и удовольствие!
Он вдруг возник прямо перед Янтарем. В руке мага блеснул невесть откуда взявшийся клинок. Орк остановился, принимая боевую стойку. Танарет плавно кружил возле него, а Янтарь только поворачивался, на месте, следя за противником. Я встретилась с ним взглядом, и почувствовала такой восторг, что сердце мое захолонуло от счастья и нежности.
- Я вижу, моя Мара, что это создание любит тебя, – говорил Танарет, сделав  ударение на слове «моя». – Но разве он достоин такого счастья? Разве он ждал тысячелетия, разве страдал от одиночества целыми веками? Разве эта тварь знает что-нибудь кроме своего топора? Посмотри внимательно, Мара, это животное навсегда остановилось на уровне физиологических отправлений. Этот примитив думает, что умеет любить! – он сделал молниеносный выпад, но клинок его зазвенел, отбитый широким лезвием топора.
Танарет возобновил свое движение. Я приблизилась вплотную к свечению и попыталась пройти сквозь нее: воздух стал вязким, и я продавливала его как студень, продвигаясь медленно, точно во сне. Маг продолжал:
- Видишь, Мара, какие у него хорошие реакции – реакции дикого зверя! Но я считаю, что человек должен быть умнее любого свирепого зверя! Смотри!!!
Он исчез вдруг, и, появившись прямо за спиной Янтаря, резко вогнал клинок прямо в спину орку, так, что лезвие вышло из груди, пронзая клепаный доспех. Я хотела крикнуть, и не могла. С перехваченным спазмом горлом и стиснутыми челюстями, я смотрела. Янтарь потрясенно наблюдал, как по лезвию, торчащему из его груди, толчками бежит кровь. Он поднял на меня изумленные глаза и вдруг виновато улыбнулся, медленно оседая в траву. Танарет выдернул меч. Я внезапно вырвалась из липкого плена «Преграды», и, не удержавшись, кубарем покатилась прямо под ноги магу.
- Вот и все, моя Мара! Это будет отныне и впредь. Так, или иначе, но все вы будете у моих ног! Хотя, честно сказать, я желал, чтобы все было по-другому. – От него веяло таким превосходством и мощью, что я непроизвольно сжалась, боясь пошевелиться.
- Ну, вот, маленькая колдунья, - продолжал Танарет, протянув руку и поднимая меня за волосы. – Пойдем, мне пора заняться твоим воспитанием, – он зло рассмеялся. – Уверяю тебя, я хороший педагог, и очень скоро ты будешь стонать, извиваться и просить повторения урока!
Внезапно он взвизгнул и, отпустив меня, завертелся на месте, схватившись за лицо. Из-под его пальцев потекла черная дымящаяся жижа. Я оглянулась, и увидело стоящего посреди прогалины Таго Инея. В его руке дымился длинный зеленый побег.
- Поторопись, Маг – Наместник! – проговорил Таго, глаза его зло сощурились. – Поторопись, или яд стреломета сожжет твой мозг!
Танарет вдруг остановился и отнял руку от лица. Он был страшен! Одна сторона головы его превратилась в кроваво-черное месиво, вместо глаза зияла дыра.
- Проклятый полукровка! – прохрипел он. – Клянусь, вы оба будете молить меня о смерти!
Он исчез, оставив после себя только залитый черным, протаявший снег. Я бросилась к  распростертому на земле Янтарю. Он был еще жив. Таго склонился над ним, пытаясь расстегнуть куртку на его груди. Из леса выскочили другие орки.
- Оставь, братишка! – еле слышно проговорил Янтарь. – Все кончено. Мара, любимая моя Мара, с планеты Земля! Прости, что я так опоздал! Поцелуй меня, я ухожу.
Я приникла к его губам. Слезы сами покатились из моих глаз, капая на бледное лицо воина орков. Я отодвинулась, всхлипывая и гладя его волосы. Он улыбнулся и медленно перевел глаза на Инея.
- Таго, брат, я все-таки опередил тебя в самом главном… – его глаза остановились, он легко вздохнул и умер.


18
Два дня я непрерывно плакала. Мысли мои блуждали по одному и тому же мучительному кругу. Я вспоминала все, что было связано с Янтарем: его глаза, улыбку, слова и жесты. До мельчайших подробностей я восстанавливала каждую минуту, проведенную рядом с ним. Сейчас я как никогда остро поняла, что могла бы провести с этим существом счастливую жизнь. Что с того, что он не был человеком, в том виде, как мы привыкли?! Он относился ко мне так, как я могла бы только мечтать! Он спас мне жизнь, он защищал меня, заботился обо мне, любил, и я должна была быть вечно ему благодарной! Я горько сожалела о своем поведении, я считала себя отвратительной, грубой и бесчувственной гордячкой. Теперь он был мертв, и все кончилось, не успев начаться. Тот, кого я могла бы полюбить больше жизни, лежал теперь на смертном ложе. Орки сначала окутали его тело белесой паутиной, которая постепенно растаяла, покрыв тело непроницаемой прозрачной пленкой. Я не могла видеть, как он лежит, спокойно улыбаясь, будто во сне, и я упросила накрыть его тело пологом шатра. Но и теперь, бросая взгляд на пряди его гривы, выбивающиеся из-под покрывала, я ощущала удушливые спазмы в горле. Я не спала и ничего не ела все эти дни, меня снова шатало как от ветра, но я брела за орками, даже не интересуясь: куда мы идем и зачем? Воины пытались утешить меня, но, видя, что любое слово сочувствия вызывает только новый приступ рыданий, отстали от меня. Таго был непроницаем. Он вел себя, как будто все что случилось, было закономерным. Он распоряжался и приказывал, назначал часовых и сам ходил в дозоры. Я чувствовала, что наливаюсь ненавистью к этому нерушимому спокойствию, к этой пронзительной красоте, к этой силе и властности. Ненависть придавала мне силы, и я почувствовала, что горе мое бледнеет в свете этого пламени.
К концу недели я пришла в себя настолько, что впервые спросила, куда мы двигаемся? Орки ответили, что, естественно, путь наш лежит в Дол, домой. Я заволновалась: мне же нужно в Порт-Мнек, где вскоре меня должен встречать Ястребок Фатти. Скрепя сердце, я решилась поговорить с Таго. Я нашла его у палатки. Он возился с ножнами, что-то поправляя в перевязи. Я подошла и остановилась прямо перед ним, Таго быстро взглянул на меня и отложил  ножны. Он остался сидеть, глядя на меня снизу вверх.
- Мне нужно в Порт-Мнек.
- Зачем? – в его голосе послышалось удивление.
- Оттуда я отправлюсь на Верн.
- Интересно как? Может, поделишься?
- Меня там будет ждать один человек, он все устроит.
- Не теряешь времени даром, колдунья! – он говорил с издевкой. – Кто же этот новый герой? Богач, судовладелец, или еще один Маг – Наместник?
Я почувствовала, как ярость поднимается во мне красной волной, заливая глаза. Меня приводило в бешенство все: этот неуместный тон, этот взгляд эта расслабленная поза. Сдерживаясь из последних сил, я ответила:
- Это не должно тебя беспокоить. Мне надо в Порт-Мнек. Скажи мне куда идти, и я пойду!
- Нет, дорогая моя, меня это беспокоит. Мы должны доставить тебя в Дол. Деда приказал снарядить судно. Оно спустится по реке, вытекающей из Вододола, и отвезет тебя на Верн с нашей командой.
- Я не могу вернуться в Дол.
- Глупости! Что еще взбрело тебе в голову?
- Я не могу вернуться! Я не могу смотреть в глаза матери Янтаря, Рису, Леснику! – я уже кричала.
- Ах, вот оно что! Ты не имеешь мужества показаться им на глаза потому, что Янтарь погиб из-за тебя!
Таго вдруг вспыхнул неожиданной злобой. Он вскочил на ноги и стоял передо мной, сжимая кулаки. Глаза его превратились в две узкие щелки, челюсти сжались, ноздри трепетали. Я ответила ему не сразу. Слов было слишком много, и они никак не хотели складываться в предложение.
- Да, я виновата! Но не в том, что он умер, а в том, что я недостаточно любила его, когда он был жив! Он как никто в этом мире заслуживал любви, а вот ты, только ты виноват в его смерти!
Таго стоял, сверля меня взглядом и ожидая продолжения. Я продолжала в запальчивости:
- Ты знал, что он ненавидит тебя, и делал все, чтобы мучить его! Ты издевался над ним как хотел, ты отдал меня Магу, и ты же еще явился сюда вместе с ним! Как у тебя только совести хватило?! Может, ты специально подождал, когда Танарет прикончит его!!! Ты ведь знал, что воин не справится с магом!!!
- За это ты ответишь!!! Защищайся!!! – прошипел Иней, хватаясь за ножны.
Я смотрела на него, держа руки возле ножен Перьев. Он вырвал меч из ножен. Я ждала продолжения, губы мои непроизвольно кривились. Не успев ничего еще предпринять, я, ожидавшая яростной атаки, вдруг получила ощутимый удар по лбу. Искры водопадом хлынули мне на лицо, и я ослепла и оглохла от неистового визга. Этих нескольких секунд было достаточно, чтобы руки мои, уже сжимавшие рукоятки Перьев, были зажаты стальной хваткой Таго. Я завертелась, пытаясь вырваться, но Иней неумолимо заставлял мои кисти разжиматься. Как только одно Перо с хрустальным звоном упало наземь, его лапа вцепилась мне в горло, приподнимая меня над землей. Почувствовав, что кислород кончается, и в глазах уже темнеет, я выпустила второе Перо, рефлекторно хватаясь за его руку. И вдруг все кончилось. Я полетела в кусты, где и осталась лежать, потому что капитально приложилась затылком об толстый корень, и хоть и не потеряла сознание, но была довольно близка к этому: в глазах здорово двоилось, я никак не могла собрать их «в кучу». Через некоторое время, листва надо мной раздвинулась, и появилось лицо Таго. Он все еще был злющим как демон, но глаза уже приобрели осмысленное выражение. Некоторое он рассматривал меня, потом, поняв, что я далеко не боевой конфигурации, наклонился и поднял меня за плечи, вглядываясь мне в глаза. Видимо, зрачки мои блуждали как призраки, потому что в мыслях его появилось бледная тень сожаления. Он бесцеремонно ощупал мою голову, и, убедившись, что мозги нигде не вытекают, привалил меня к дереву, и убрался. Пока я боролась со сместившимся мозгом, он снова появился, и уселся напротив, вертя в руках мои Перья. Лицо его вновь стало просто жестким, но не жестоким, каким было несколько минут назад. Я не расплакалась только потому, что никак не могла прийти в себя, и нетвердо ориентировалась в окружающем. Он положил перья рядом со мной, и некоторое время посидел молча. Потом он вдруг вздохнул, и спросил устало:
- За что ты меня так ненавидишь?
- А за что мне любить тебя? – хрипло спросила я, ощупывая саднящее горло.
- Ну, хорошо, признаю, я хотел избавиться от тебя с самого начала. Я не думал, что у Янтаря все так серьезно. Мне казалось, что если ты исчезнешь с глаз долой, он успокоится, – он привалился к стволу, сгорбился и устало свесил руки с согнутых колен. – Когда ты улетела, он места себе не находил. Все это время он был сам не свой, будто потушили в нем что-то. Тогда я понял, что ошибся. Я знал, что он во всем винит меня, я и сам почувствовал себя виноватым, – тут он взглянул на меня, и я поняла, что он не все мне говорит, или не совсем все. – Поэтому, когда он влетел к Деде с горящими глазами,  и стал проситься  в Снорлорн, я понял, что просто обязан пойти с ним. Пока мы шли, мы много разговаривали, он перестал сердиться на меня. Знаешь, на самом деле Янтарь не умел никого ненавидеть. Мы много говорили о тебе… Теперь, я в чем-то его понимаю,… но не до конца, не до конца…
 Он снова посмотрел на меня своими изменчивыми глазами, эти глаза задевали что-то внутри, отчего мои чувства перемешивались, и становились непонятными мне самой.
- Я просто не успел, он прорубался как дикий бык, а я зацепился ножнами… Тут еще стреломет этот…С ним очень осторожно надо… Я не успел… – он покачал головой, и запустил руки себе в волосы, сжимая виски.
Я молча смотрела на него, и чувствовала, что сейчас внутри него происходит некий перелом, какое-то тайное перемещение всех ориентиров.
- Прости… - глухо сказал он, закрыв глаза. – Я действительно виноват. Я слишком много на себя взял…
 Голос его сорвался, он с трудом глотнул и закашлялся. Мне стало жаль его. Эта мужественная красота, в минуту слабости, становилась пронзительно беспомощной, это обезоружило меня совершенно.
- Ладно, – сказала я. – Прошлого не воротишь. Теперь мне надо в Порт-Мнек, скажи, как туда дойти?
Он провел руками по лицу, как-бы стирая свою хандру.
-Я пойду с тобой. Я буду охранять тебя. Думаю, это мой долг перед Янтарем.
- Если, ты это сделаешь только из чувства долга, то лучше…
- Нет! – перебил он меня. – Не говори ничего, не то мы опять подеремся! Я не хочу этого больше! Я решил, и я отведу тебя.
В тот же день мы расстались с орками. Последний раз я прикоснулась к гриве Янтаря, и последний раз плакала над его телом. Мы отправились на юго-восток, надо было пересечь Морскую Степь и выйти на побережье моря Тахит, где раскинулись изобильные и многолюдные города – порты: Порт-Мнек, Порт-Укку и Таварн-Порт. Море Тахит широким проливом соединялось с океаном Буруны, омывающим и архипелаг Чавар и, лежащий наособицу, Верн. Дальше, за океаном простирались неизведанные земли континента Фаввен – на севере и континента Лоот – на юге. Где именно они находились, никто не ведал, быть может, только Миррир могли что-то знать, ведь они были признанные мореходы. Но Миррир отличались непостижимой для остальных психологией и были окутаны тайной и оплетены легендами почище таинственных материков.


19

Первые два дня мы молчали, обмениваясь лишь односложными репликами. Каждый думал о своем. На Рафмир пришла весна. Лес просыпался, щебетали птицы, радуясь пригревающему солнышку. Наблюдая за изменениями в природе, вдыхая весенний воздух – все еще холодный, но уже трепетно-ароматный, я наполнялась впечатлениями, с которыми хотелось поделиться, вопросы, ежечасно возникающие в моей голове, требовали ответа. Хотя бы: как зовут ту звезду, что дает жизнь этому миру? Как называется это чудное время года? Что за синие цветы так пахнут, едва пробившись сквозь оседающий снег? Все это не давало мне покоя, но Иней молчал как истукан, и все время казался погруженным в такие глубокие размышления, что у меня язык не поворачивался потревожить этого автохтонного Декарта. Так мы и брели,  в молчании: он – чуть спереди, неся огромный баул со снаряжением, я – сзади, налегке. На привалах он доставал провиант, молча отделяя мою долю, и усаживался, глядя на огонь или вообще куда-то внутрь себя, жевал и запивал водой из фляги, с самым отрешенным видом. Ночью он расстилал толстую шкуру и швырял на нее теплый плащ. Это означало, что мне пора спать. Сам он, по-моему, ни разу не сомкнул глаз: когда бы я не проснулась, я видела его неподвижно сидящим в свете костра. Иногда я ловила его взгляды, обращенные на меня, но от этого мне становилось еще обиднее – он смотрел на меня, как смотрят на проползающее перед глазами насекомое, не переставая думать о своем. Короче, он все время бесил меня своей невозмутимостью и олимпийским спокойствием. Много раз я украдкой пыталась проникнуть в его мысли, но образы были так быстры и мимолетны, эмоции так скрытны и подавляемы им самим, что не поддавались никакой расшифровке.
К концу второго дня он впервые осмысленно посмотрел на меня и сказал:
- Еда кончилась. Я пойду, поохочусь. Вернусь к рассвету, сиди тут и не спи!
Он с сомнением оглядел меня и добавил:
- Спать нельзя, зверей полно – сожрут.
Я презрительно фыркнула, но почувствовала не то, чтобы страх, а скорее беспокойство. Мне ужасно не хотелось оставаться одной.
- Хорошо, иди, – сказала я, как будто он спрашивал моего согласия, и сделала вид, будто мне безразлично.
Краем глаза я заметила, как он улыбнулся, когда уходил. Утешало, что это была улыбка лишь легкой иронии, а не его привычная гримаса превосходства.
Ночь прошла в высшей степени неприятно. Я действительно не спала до рассвета, поддерживая огонь и дергаясь от каждого шороха. Самое обидное, что ни одна тварь так и не появилась! Конечно, кто-то исправно хрустел ветками, шуршал в кустах, сопел и вздыхал неподалеку от нашего лагеря, но ни одно хищное рыло так и не сунулось. Бледный свет застал меня совершенно осоловевшую и больную как с попойки. Поэтому, как только Таго заявился, волоча приличную тушу дикой свиньи, я демонстративно завернулась в плащ и улеглась. Свинцово-тяжелая голова тянула меня к земле, веки сами собой закрывались, да еще и знобило в придачу, но сон так и не шел. Я злилась на Инея, сама не понимая почему, и за что. Приоткрыв глаза, я уставилась на причину своих мучений, мечтая прожечь в нем дыру своей яростью, но тут заметила, что голова его поникла, а пальцы свесившихся с колен рук мелко-мелко дрожат. Это доставило мне смесь злорадного удовлетворения и стыдливой жалости к этому «Железному Феликсу». Я тихо встала, подняла плащ и накинула ему на плечи. Он встрепенулся, моргая покрасневшими глазами.
- Ты чего?
- Ничего, ложись поспи! – сказала я, указывая на подстилку.
- Нет, – сказал он, протирая глаза. – Надо тушу освежевать…
- Ничего с ней не случится за пару часов! Спи давай, а то ты скоро падать начнешь.
Я была готова к возражениям, но он вдруг виновато улыбнулся, снова становясь похожим на мальчишку, и покорно улегся на покрывало. Закрыв глаза, он полусонно пробормотал что-то о костре и воде, и, не закончив фразы, отключился. Я смотрела на него. Во сне лицо его смягчилось, словно внутри распустились тугие жгуты. Он стал просто очень усталым человеком. Я рассматривала его некоторое время, а потом мне захотелось что-то сделать для него, и я пошла ставить воду.
Чай у меня получился. Конечно, одобрения я не дождалась, но поняла, что проснувшийся Иней приятно удивлен. На следующий день я опять взялась за приготовление ароматного настоя, заменявшего здесь чай. Мы остановились у небольшого лесного озера. Проснувшись, я, по мере сил, привела себя в порядок и отправилась на берег за водой. Подойдя к озеру, я увидала странное зрелище: голый по-пояс Таго, закатав кожаные штаны, стоял в озере и с наслаждением плескал на себя ледяную воду. Заметив меня, он насторожился, но продолжил свое занятие, словно меня и не было. Я присела на корточки, нагло его разглядывая. Его мысли были теперь почти все понятны. Он знал, что он красивый, знал, что его мышцы играют, как у сильного зверя, знал, что меня шокирует это привольное плескание среди плавающих льдинок. Но он так же знал, что я все это никогда не признаю, и ожидал какой-нибудь едкой шуточки. Я ковыряла прутиком чуть подтаявший песок. Когда он вышел, и начал энергично растираться, я зачерпнула воды и молча удалилась. Он пошел следом, все больше напрягаясь. Я повесила котелок и остановилась, давая ему помучаться. Выждав, я сказала:
- Когда мы подойдем к городу, тебе нужно будет сбрить гриву, и состричь светлые пряди.
- Это еще зачем?! – обескуражено спросил он.
- Ты же не потрудился узнать, что там было, у Мага! Ты понятия не имеешь, какие сложились обстоятельства.
- Какие бы они не были, я не стану этого делать.
- Почему? Ты что хочешь, чтобы нас сразу повязали? Так и будет, уверяю тебя!
- Не буду и все! – упрямо сказал он, начиная злиться.
- Ну почему ты такой бодливый?! – я тоже рассердилась. – Все-таки скажи мне, недалекой, может, пойму?!
Он только фыркнул, отвернувшись. Я вздохнула, и принялась копаться в мешке в поисках чая.
- Как я должен брить себе спину, проницательная? – раздалось вдруг сзади. – Может, ты заметила, что у меня глаза только спереди?! Хотя, конечно, это трудно заметить, когда человека в упор не видишь!
От его слов повеяло такой искренней детской обидой, что я едва не рассмеялась.
- Так бы и сказал: «Мара помоги мне!» Но нет, разве можно просить «классового врага» о такой интимной вещи!
Он гордо промолчал.
Мы вышли в степь. Отшагав пару километров в привычном молчании, Таго вдруг повернулся и сказал:
- Ты все-таки расскажи, что там у вас было и как?
Я, обрадованная таким вниманием, и возможностью поделиться, наконец, с другим человеком, застрекотала, передавая все подробности своего пребывания у Танарета. Но уже через десять минут мне показалось, что я разговариваю с каменной стеной. Иней шел все так же чуть впереди, изредка приостанавливаясь и прислушиваясь отнюдь не ко мне, а к чему-то постороннему. Я обиженно замолчала.
- Ну, что же дальше? – спросил Таго.
- Я не могу разговаривать сама с собой!
Он помолчал.
- Прости, я, правда, слушаю! Просто я еще слушаю шипение того дикого рса, что идет чуть левее. Я пытаюсь понять: охотится он за нами или просто ему любопытно. Вас двоих я прекрасно слышу, но если я буду отвечать… короче, не обижайся. Продолжай!
После такого объяснения продолжать мне расхотелось.
- А что, они опасны? Рис так и не показал мне ваших хваленых рса!
- Это тебе не помогло бы! Дикие рса – это совсем другое. Кажется, ты его скоро увидишь, он приближается! Главное – без резких движений, возможно, он уйдет.
Таго снял с плеча свой короткий охотничий лук и наложил стрелу. Мы остановились, напряженно вглядываясь в степь. И вот, среди пожухшей травы мелькнуло быстрое тело. Огромный зверь, стелясь по-над травой, приближался, корпус его был продолговатым, змеистым, бурую шкуру рассекали светлые полоски, сзади извивался гибкий хвост. Он остановился в нескольких шагах и поднял голову. Он напоминал огромную ласку. На короткой морде топорщились длинные усы, янтарные глаза пересекал вертикальный кошачий зрачок. Зверь замер подняв округлые уши. Вдруг он фыркнул и над каждым ухом раскрылся веер тонких волосков, окружая голову светлым ореолом.
- Опусти лук, он не сердится, – сказала я.
- Откуда ты знаешь? – удивленно прошептал Иней.
- Я слышу его мысли.
- Они очень умны, эти рса!
- Не сказала бы я, просто они тоже слышат наши мысли, а так – где-то на уровне годовалого ребенка.
Рса фыркнул.
- О, вот теперь, он обиделся, что я не отозвалась о нем в превосходной степени! Ты очень красивый! – обратилась я к животному.
Рса расширил  и снова сузил зрачки.
- Он хочет побороться со мной! Мне это не нравится, он слишком игрив! – встревожилась я.
- Скажи ему, пусть борется со мной, – сказал Таго. – А потом пусть убирается!
- Он не хочет убивать сейчас, и не хочет, чтобы ему стало больно, – сказала я.
 Потом, думая только о буквах и словах, я добавила, стараясь не придавать речи эмоциональную окраску:
- Слышишь, Таго, он понимает только образы. Не думай, что станешь делать. Поддайся ему, он не станет проигрывать.
- Хорошенькое дельце! – фыркнул Таго. – Ладно, попробуем!
Он скинул мешок и приготовился. Зверь прыгнул, преодолев одним махом расстояние до нас. Таго, молниеносным выпадом поймал его за шею у самой морды. Зверь извернулся, и обвился вокруг его тела, вывертываясь из рук. Они боролись уже несколько минут, и это походило на какой-то экзотический танец с удавом. Зверь и человек то замирали, напрягшись всем телом и пересиливая друг друга, то разражались серией молниеносных выпадов и контратак. Я почувствовала, что зверь начинает свирепеть.
- Таго, хорош, уступи ему! – крикнула я.
Таго допустил несколько ошибок, и свалился в траву, позволяя рса прикоснуться к своему горлу. Зверь отскочил и принялся вылизываться. Покончив с этим, он снова развернул волоски вокруг ушей.
- Он доволен, – сказала я. – Он считает тебя слабоватым, но отважным. Он хочет нашу свинью, и говорит, что не нападет.
- Свинью ему! – буркнул Таго, но послушно развязал мешок, и бросил окорок в сторону.
Рса с достоинством подошел и брезгливо обнюхал свой трофей. Потом вдруг резко поднял голову и посмотрел вдаль.
- Он говорит, что уйдет сейчас, но потом вернется за мясом.
- Что еще ему надо, пусть берет и проваливает!
Рса плавными скачками удалился.
- Я не очень поняла, он сказал, что здесь есть кто-то, кого он опасается.
- Час от часу не легче, кого же боится рса?
Я замерла, почувствовав некое изменение в окружающем пространстве.  Неподалеку, проявляясь, точно негатив, возникла размытая фигура, закутанная в плащ. Я уловила в ней что-то знакомое.
- Робинзон?
- Я.
- Что Вам нужно?
- Смотрел. Теперь ничего, – фигура начала таять.
-  Погодите! Давайте поговорим!
- Я все уже знаю, это неинтересно, – образ развеялся как дым.
Таго смотрел на меня круглыми глазами. Я, как могла, объяснила ему. Он помрачнел, подобрал мешок, и пошел дальше, твердо приказав повторить все о моем пребывании у Мага – Наместника. Теперь он слушал крайне внимательно.



20

Кончилась вода. Мы не заблудились, нет, просто мы не нашли воду там, где она должна быть. Проклятая степная река решила уйти в творческий отпуск в этом году. Таго переживал это как свое личное поражение. До обжитых земель оставалось четыре дня пути, несколько утешало, что было еще не жарко. Правда я плохо представляла, как мы пойдем по степи с одним копченым окороком в активе. Снег только что сошел, и земля была влажная, но что нам с того?! Трава еще не пробилась, и степь лежала бурая и пожухшая. Таго сидел, задрав голову и вперившись в ярко-голубые праздничные небеса, будто бы желая мысленно призвать дождь. Я предпочитала с ним не заговаривать, что тут скажешь? Дела наши неважнецкие, вода нужна позарез!
- Была бы дичь… – задумчиво проговорил Таго, все так же изучая пустые небеса. – Но дичи нет…
- Корешки, луковицы, клубни? – я мобилизовала свои познания из научно-популярных программ.
Он перевел на меня серо-стальной взгляд.
- Как найдешь, поделишься! Ладно, нет здесь ничего подобного, поразительное однообразие растений, как нарочно посеяли! – он выдрал клок пожухшей травы, с длинными нитевидными корнями.
- Газон какой-то! – мрачно сказала я.
- Выгон, – согласился он.
- Тогда пойдем, что еще делать?! Может, найдем кого-нибудь, пристрелишь?
- Я думаю, нам пока лучше не есть, – сказал он, кивая на мешок с копченой свининой. Все беды от этого, я недодумал!
- Ладно, ты всего лишь человек.
Он сверкнул глазами.
- Я Главный Целитель Дола! Такие вещи нетрудно предусмотреть!
- У нас обоих мозги набекрень, – я попыталась утешить его.
Таго отрицательно мотнул головой, не желая отказываться от самобичевания. Мы подобрали свои пожитки и пошли. Как всегда, когда чего-нибудь не становится, этого начинает дико хотеться. Жажда превращалась в навязчивую идею. Я понимала, что обезвоживание нам еще не грозит, но во рту пересохло, как после марша по Сахаре. К полудню настроение катастрофически упало. Мы присели отдохнуть. В степи мелькнуло длинное тело. Рса приближался своими грациозными скачками. Таго натянул лук.
- А вот и кровушка!
- Стоп, – сказала я. – Это тот самый рса.
- Сейчас не до приятельства.
- Да погоди ты! Он говорит, что знает нечто важное.
- Спроси его, может тут вода или дичь есть?
- Нет, дичи нет на много дней, только мелкие животные, змеи, пауки. Вода тоже ушла. Он голодный, поэтому пришел.
- Осчастливил! Это, конечно важно, но только для него!
Рса чихнул и мотнул головой в сторону Таго.
- Он сердится и предлагает мне съесть тебя вместе с ним.
- Подавится! – буркнул Таго, снова поднимая лук.
- Он говорит, чтобы мы дали ему мяса, он скажет важную вещь.
Таго, с сомнением поглядел на рса, поверх оперения стрелы.
- А он не соврет?
- Не, он не умеет! Я же говорю, он – как ребенок.
- Тогда отдай ему половину, все равно нам оно не слишком полезно.
Я отделила половину нашего запаса, и отбросила в сторону. Рса подскочил, и начал пожирать добычу, урча и чмокая. Я заметила, как опали его бока. Он действительно был очень голоден. Рса расправился с нашим подношением в мгновение ока, потом уселся и вылизался. Мы стояли и ждали. Рса развернул свои веера, ноздри его трепетали.
- Он говорит, что к вечеру будет ураган.
- Древо Вечное! – страдальчески воскликнул Таго.
- Тихо! Он говорит, что если мы отдадим ему остальное, он скажет, как нам спастись.
- Ничего себе, святая простота! Торгуется как ушлый купчина, Червец его забери! Отдай остальное!
Мы отдали, и мясо так же быстро исчезло в зубастой пасти. Рса облизнулся, поглядев на нас, словно не решил, может, добавить к скудному рациону и нас?
- Но-но, полегче! – Таго понял его без перевода.
Рса вскочил на ноги и свистнул, приглашая нас следовать за ним. Некоторое время мы почти бежали за проворным зверем, наконец, он остановился.
- Он говорит, что мы должны копать здесь.
Со вздохом, Таго принялся срезать дерн своим мечом, я присоединилась к нему. Рса сидел в отдалении, наблюдая за нашими действиями. Через несколько минут под слоем дерна и земли блеснул металл. Мы утроили свои усилия, и через час освободили огромную металлическую плиту, размером с гаражные ворота. Края ее казались вплавленными в монолитный серый камень.
- Ну, и что? – сказал Таго, утирая пот. – Может, он знает, что это?
- По-моему, это какая-то дверь.
- Неужели? – издевательски удивился Иней. – Тогда попроси своего полосатого дружка достать ключик и отворить ее!
- Он говорит, что она открывалась сама, он видел, как тот, кого он опасается, приказывал  ей открыться. Знаешь, Таго, если он об этом «Робинзоне», то нам тут делать нечего – он не человек!
Я села на кучу отрытой земли и в отчаянии посмотрела на взмыленного Инея. Рса подошел ближе и чихнул. Я повернулась к нему и посмотрела в изменчивые зрачки. Животное что-то пыталось сказать. Это было какое-то слово. Зверь попытался воспроизвести в своей голове звуки, так, как запомнил.
- Кронато? Крона-то-каль? КРОНАТОКАЛЬ!!! – раздался едва слышный утвердительный свист.
Тяжелая плита провалилась внутрь и отошла в сторону. Земля посыпалась в темный проем. Таго ошеломленно смотрел на меня.
- Что-то я не хочу туда лезть, – сказал он. – Вдруг она закроется? И к тому же, если хозяину не понравится наше посещение…
Порыв ветра скинул горсть земли вниз. Рса фыркнул и посмотрел на север. Там, над горизонтом небо приобрело сиреневый оттенок.
- Он говорит, что буря приближается. Он пойдет с нами вниз. Он считает, что это безопасно.
- Ну, если такой знаток говорит, что можно, не нам, убогим, возражать! – Таго со вздохом уселся на край, свесив ноги вниз, и заглядывая во тьму.
- Тут ступени! – сказал он, нащупывая ногами опору. Он встал и протянул руку мне. – Мешок-то возьми!
Я подхватила наш отощавший мешок и с опаской ступила на черные ступени. Рса чихнул, и змеистое тело скользнуло мимо нас, исчезая во тьме. Мы сделали несколько шагов, сверху засвистело, и на головы нам посыпались приличные куски грунта. Тугой порыв ветра толкнул нас в спину. Мы прошли крутой лестницей и оказались на ровном полу. Таго порылся в мешке и извлек факел. Помещение напоминало пустой подвал или бункер. Здесь пахло пылью, но пол был чистым, словно только что вымытый, мы обошли зал по периметру. В дальнем конце мы обнаружили еще одни ворота. Золотые створки покрывала не-то резьба, не-то это были всего лишь контуры каких-то приспособлений. В целом рисунок производил впечатление технократического авангарда. Рса сидел перед воротами, растопырив свои веера.
- Он говорит, за ними много места и есть вода.
Мы переглянулись. Ощущение близости к великой загадке охватило мое существо. Такое бывало только в детстве, когда мы, с замиранием сердца, проникали в запрещенные и ужасные своей тайной чердаки и подвалы. Моя рука сама собой нашла руку Таго. Его ладонь твердо сжалась, охватывая мою.
- КРОНАТОКАЛЬ! – четко сказал он.
Сзади померк прямоугольник света, звук усиливающегося ветра пропал. Я тревожно оглянулась, и в это время золотые створки беззвучно приоткрылись, раздвигаясь все шире.
За воротами открылось колоссальное помещение. Мы стояли на самом верху искусственного ущелья. Вниз уходило несколько этажей, разделенных парапетами, пролегающими по обеим сторонам сооружения. В стенах слабо светились ячеистые структуры, напоминающие оправленные в золото синие опалы. Меж их рядами, вниз, уходили вереницы огней, они убегали во тьму, подчиняясь неведомому ритму. С потолка над нашими головами свешивались до самого, едва различимого в  зеленоватом сумраке пола, толстые пупырчатые трубы, с насаженными на них форсунками, распыляющими мельчайшие капли жидкости. В воздухе висел легкий туман, было прохладно и пахло морем. Мы с Таго застыли, пораженные невиданным зрелищем, а прыткий рса привстал на задние лапы, и крутил головой настороженно прислушиваясь и принюхиваясь.
- Что это? – шепотом промолвил Таго.
- Похоже на инопланетную базу, или склад, – с сомнением ответила я, тоже шепотом.
- Потрясающе! Лучше нам тут не задерживаться, человек не пройдет, там, где боги! Надо раздобыть воду и убираться отсюда! – Таго перешел на деловой тон. – Так, от этой мороси никакого толку. Где же обещанная вода? – он повернулся к рса.
Зверь подошел к ограждению и встал передними лапами на него, заглядывая вниз.
- Он говорит, что надо спуститься вниз. Он не боится.
- А летать он умеет? Я – нет! – Таго начал раздражаться.
Я осмотрела стены. Так и есть! Справа, на уровне моего плеча, была нанесена округлая отметина, с такими понятными стрелками. Я нажала «вниз». Платформа, под нашими ногами почти неощутимо дрогнула и плавно пошла вниз. Таго в ужасе вцепился в ограждение, в глазах его плеснулся суеверный ужас.
- Что происходит?!
- Прости, ничего страшного, просто мы едем вниз.
Платформа остановилась на следующем «этаже». Так, попробуем иначе. Я посчитала количество «балконов», их оказалось шесть, и нажала «вниз» пять раз. Платформа тронулась и поехала без остановок. Таго смотрел на меня как на снизошедшее божество, Рса застыл как изваяние, трепеща усами. Лифт опустился вниз и по бокам от переднего ограждения открылись два прохода. Мы сошли на пол, и остановились, вертя головами и осматриваясь. Теперь стало видно, что «опалы» – это какие-то ячейки, закрытые синим полупрозрачным материалом. Они слегка светились изнутри, но различить, что там хранилось, не представлялось возможным. Вокруг каждой из таких ячеек были нанесены абстрактные барельефы, подобные тем, что мы видели на дверях. Ничего похожего на запирающие механизмы, ручки или системы управления я не обнаружила. Рса устремился дальше, углубляясь в сумрак «каньона», мы медленно пошли за ним, чувствуя себя воришками в слишком богатом особняке. Даже сам факт нашего присутствия здесь, наверняка, влек за собой суровое наказание! Я это понимала, и от сознания этого становилось и жутко и  восхитительно одновременно. Вдруг раздался резкий свист, показавшийся просто оглушительным в этой тишине. Я вцепилась в руку Таго, и стояла с бешено колотящимся сердцем, пока не догадалась, что это свистел всего лишь рса, который что-то обнаружил. Мы пошли на его зов. Он стоял у одной из ячеек и довольно облизывался. Он фыркнул и посмотрел на золотые витки вокруг «крышки». Я проследила за его взглядом: одна из выпуклых спиралей треснула, и из нее сочилась прозрачная жидкость, скапливаясь во впадине завитушки, лежащей чуть ниже. Я посмотрела в глаза зверю и перевела его мысли Таго:
- Он напился. Он говорит, что это хорошее, сытное питье. Потом он будет пить еще, а теперь он предлагает пить нам. Он, кстати, страшно горд своим великодушием, его следует хвалить.
Таго склонился над набегающей лужицей. Он понюхал жидкость, потом обмакнул в нее палец, снова понюхал и лизнул.
- Это не вода, – сказал он. – Соленая и сладкая, как кровь. Но это и не кровь. Это вообще, как бы сказать, не натуральное, что-ли? Нет запаха живого…
- Оно не вредное? Я готова уже пить любую дрянь!!! – мне показалось, что во рту у меня пересыхающая зловонная грязь.
Таго посмотрел на рса. Тот довольно урчал, как огромный кот, и щурил глаза.
- Этот проныра не станет отраву пить. Попробуем сначала, – он приник губами к лужице, сделал два глотка и присел на пол. – Потерпи немножко, – сказал он. – Пока вроде ничего, по вкусу, как подслащенный бульон. Посиди, как раз еще натечет.
Мы сидели, глядя на довольного рса, который привольно раскинулся на полу, задрав лапы кверху. Пол был теплый, и едва заметно пружинил, как литая резина. Минуты тянулись мучительно долго, наконец, Таго нерешительно сказал:
- Вроде нормально, даже хорошо. По-моему, это какая-то еда, и в нее что-то добавлено, отчего чувствуешь себя лучше, только спать очень захотелось.
Я подошла к завитушке и втянула в себя тепловатую жидкость. Походило на регидрон, пить было противно, но возможно. Проглотив примерно полстакана этого пойла, я уселась напротив Таго и закрыла глаза. Действительно, через несколько минут, я почувствовала, как по телу распространяется теплая нега, как после сытного обеда. В животе по-прежнему было пусто, но ощущение комфорта все усиливалось. Таго поднялся и достал из мешка наши подстилки. Мы лениво постелили себе, укладываясь у противоположных стен неширокого прохода. Уже засыпая, я почувствовала легкий укол тревоги и, посмотрев, на лежащего с закрытыми глазами Инея, спросила:
- Слушай, целитель, а мы не заснем навечно?
- Ты знаешь, Мара, – я отметила, что он впервые назвал меня по имени, – мне сейчас как-то все равно.
- Мне тоже, – сказала я, умащиваясь поудобнее.
Сначала мой сон был сладостным. Мне снились магазины, в которых я покупала себе безумные наряды и украшения. Всего было много, и я тратила и тратила, а деньги все были и были. Потом все вдруг переменилось, и я увидела кого-то безглазого, неправильного и больного. Он смотрел на меня из темноты, и беспомощно тянулся ко мне с непонятной мольбой. Я проснулась с трепещущим сердцем, и мне показалось, что это страшное существо смотрит на меня из глубины коридора. Еще не совсем проснувшись, я перескочила проход и в паническом ужасе втиснулась между стеной и встрепенувшимся Инеем, зарываясь ему под руку.
- Ты чего?! – недовольно заворчал он, приподымаясь.
- Там кто-то, в темноте! Смотрит! – прошептала я, не смея выглянуть наружу.
- Нет там никого! – Таго был ужасно недоволен. – Иди, ложись.
- Есть, там в глубине!
- Я говорю «нет», значит, нет! – он отодвинулся, отнимая свою руку. – Вон и рса твой спит спокойно! Иди! – он пихнул меня кончиками пальцев.
- Ни за что! – ответила я, все еще дрожа от страха, и вцепляясь в его куртку мертвой хваткой. – Пожалуйста, можно я тут?!
- Червец тебя жуй! – проворчал Таго. – Ладно, только отцепись! – он расцепил мои руки и повернулся спиной.
 Через несколько минут он снова спал. Я потряслась еще немного, он потом его ровное дыхание, и сонная возня рса успокоили меня, и я тоже заснула. Теперь сновидения не беспокоили меня.
Я просыпалась легко. Еще не открывая глаза, я уже ясно оценила обстановку. Рука Таго невесомо, и при этом судорожно обнимала мою талию. Бесшумное его дыхание прерывалось, чуть шевеля волосы на моем виске. Я чувствовала, что он смотрит на меня. Мысли его были бесформенны, но более чем понятны. В данный момент он боролся со своей рукой, которая, чуть подрагивая от напряжения, норовила притянуть, прижать меня к своему хозяину. Я не обольщалась на свой счет, и решила, что будь на моем месте любая другая, даже в десять раз страшнее, его реакция была бы точно такой же. Я открыла глаза и улыбнулась ему. Он стушевался, молниеносно отняв руку, и попытался придать лицу строгое выражение. Я все так же улыбалась, глядя на его эволюции. Он отвернулся было, но потом его лицо вдруг расплылось в улыбке, на щеках появились эти безумные ямочки, показались белейшие ровные зубы.
- Бешеный Рса! – сказал он шепотом, продолжая улыбаться. – Это точно! Ты на него похожа, такая же хитрая моська! – он кивнул в сторону рса и ткнул меня пальцем в лоб, тихо засмеявшись.
Я потянулась, перевернувшись и выгнувшись, точно, как это делал рса. В его душе что-то «екнуло» и потянулось ко мне, но он тут же осекся, словно испугавшись. Показалось, что на солнечное окно упали рольставни. «Ну и прекрасно!» – подумала я, хотя в глубине души, уже понимала, что вру себе самой.



21

Посовещавшись, мы решили, что наберем этой прозрачной жижи про запас, но пить будем только на привалах, потому, что жидкость эта имела ярко выраженный сонный эффект. Приладив фляги к расколотой трубе, Таго отметил, что капает бодрее. За то время, что мы проспали, натекла уже приличная лужа на полу. Еще раз, обследовав коридор, мы обнаружили небольшое круглое возвышение в самом конце «каньона». Просто голый подиум, ничего больше. Пока мы бродили, я почувствовала все усиливающееся беспокойство, мне все казалось, что кто-то смотрит на меня и силится позвать, но не может. Я крутила головой, перебирая возможные варианты. Тогда, я подумала, что неплохо было бы найти некий командный центр этого хозяйства. То, что все это когда-то принадлежало человекоподобным существам, не вызывало сомнений: уж слишком интуитивно понятно устройство загадочного подземелья. Исходя из этого допущения, я рыскала тут и там, стремясь разыскать что-нибудь подходящее, но ничего не было. Подумывая, что это может находиться на верхних этажах, я невольно взобралась на подиум, силясь рассмотреть тающие в тумане верхние этажи. Едва я ступила в центр окружности, как что-то загудело, и прямо на уровне глаз, возник полупрозрачный бесплотный экран. Я издала возглас радости. Таго в мистическом ужасе воззрился на невиданную картину.
- Слезай оттуда сейчас же!!! – придушенно возопил он.
- Не боись, целитель, это невредно! – я рассматривала появляющиеся последовательные символы. – Это всего лишь центр управления, ну, как тебе объяснить? Алтарь! А я теперь первосвященник!
- Девка! – Таго воздел руки, как греческий трагик. –  Что ты несешь? Боги покарают тебя за гордыню!!! Ты нас погубишь!!!
- Если бы я это все строила, – спокойно ответила я, – то, обеспечила защиту «от дурака», не думаю, что местные хозяева глупее меня!
 Я пыталась понять, как это все работает. Экран следил за моими зрачками: если я задерживала взгляд на том, или ином символе, тут же возникали последующие, появлялись схемы и планы. На одном из них я узнала внутреннее строение этого места, и отметила, что ниже нас находятся еще несколько этажей, наполненный непонятными приборами и механизмами. Я попыталась заставить систему указать мне вход туда, но на экране возникал перечеркнутый силуэт птицы. Это повторилось несколько раз, и я решила, что необходимы особые полномочия. Следующим шагом я «открыла» символ, обозначающий те синие «ячейки» в стенах. Когда появилось конечное «окно», я онемела: во всех ячейках помещалась такая понятная человеческая фигурка! Я сконцентрировалась на одном из «человечков». Тут же возникло изображение, просто ошеломившее меня: это был объемный портрет молодой женщины. Прекрасное гармоничное лицо казалось изможденным, глаза закрыты, губы плотно сжаты. Длинные волосы, разметались поверх обнаженной груди, казалось, она забылась тяжелым, болезненным сном. Рядом с изображением бежали строки символов, мелькали какие-то графики. Пораженная своим открытием, я отыскала ту ячейку, от которой мы так беззастенчиво питались: так и есть, изображение человечка имело ярко-красный цвет, да еще и мигало в придачу! Ахнув, я вызвала изображение того, кто находился внутри. Это был юноша, он лежал в неестественной позе, и производил впечатление если не трупа, то человека, близкого к этому статусу. Глаза его были приоткрыты так, что виднелась полоска склеры, грудная клетка неравномерно вздымалась и опадала. Издав панический вопль, я соскочила с подиума, схватив «за грудки», застывшего в смятении Таго.
- Срочно прекратить истечение жидкости! – воскликнула я. – Надо заделать дыру, не то один из твоих богов помрет!
Таго смотрел на меня как на кликушу. Постояв несколько секунд, он ринулся вслед за мной. Я домчалась до той ячейки и беспомощно уставилась на трубу: жидкость текла все сильнее. Не руками же ее останавливать! Я понимала, что существуют какие-то ремонтные системы, но как они выглядят и как ими воспользоваться, я не представляла. Подбежавший Таго, встревожено спросил:
- Что все это значит? Что тут происходит?
- Таго, надо заделать эту дыру, вопросы потом! Есть предложения? – я с надеждой посмотрела на него.
- Да могу я это заткнуть, хоть сейчас! – он покопался в мешке. Я глядела на него с восторгом и благоговеньем, как на Дедушку Мороза. – Ненормальная какая-то! – ворчал он, вытягивая на свет плоскую коробку.
Он достал материал наподобие глины, и густо замазал трещину, затем, куском красной коры очертил зону вокруг повреждения. Открыв коробку, он осторожно извлек из нее большого скрюченного паука и согрел его в ладонях, дуя на него, и аккуратно распрямляя ему конечности. Когда паук зашевелился, Таго посадил его в обведенное пространство, и паук засновал, покрывая весь участок плотной паутиной. Понаблюдав за этим процессом, я догадалась, что последует дальше. Воспоминания об Янтаре опять царапнули душу. Паук закончил свою работу, и Таго сунул ему какую-то крошку, снова уталкивая в коробочку. Паутина быстро стекленела и застывала непроницаемой пленкой.
- Сколько продержится? – спросила я.
- Да сколько угодно, если не обработать специальным составом, конечно, – ответил Иней, сердито на меня глядя. – С тобой не соскучишься!
Я снова вернулась на возвышение, наблюдая за юношей в поврежденной ячейке. Символы рядом с изображением быстро менялись. Несколько раз картинка словно дрогнула, что сопровождалось отдаленным гудением. После этого юноша закрыл глаза и задышал ровнее. Его значок в общей схеме перестал мигать, и побледнел, постепенно становясь желтым. Решив, что лимит геройства исчерпан, я предложила выбраться отсюда, подобру-поздорову, с чем Таго горячо согласился. Рса сказал мне, что буря давно прошла, и раз теперь нет питательной воды, то он предпочтет уйти отсюда. Мы поднялись, и тем же порядком, удалились из этого странного места. Двери открывались исправно, и мы постарались, по мере сил, придать развороченной степи первоначальный вид. То, что мы сковырнули, когда отрывали дверь, исчезло, развеянное ураганом, и нам пришлось в экстренном порядке натаскать дерна из округи, закрыв вход в подземелье. Конечно, было бы наивным полагать, что хозяевам будет невдомек, что кто-то непрошено гостил у них, но мы надеялись на снисхождение, учитывая наши заслуги перед неведомым человечеством.
Буря, пронесшаяся накануне, не оставила после себя ничего, кроме странного ощущения, что мы вышли в мир, вслед за генеральной уборкой. Трава казалась расчесанной, небо промытым, а солнце начищенным до нестерпимого блеска. Внезапно я обнаружила, что весна уже здесь: пахло сырой землей, кто-то чирикал и «цвиркал» в желтой траве. Сквозь длинные высохшие пряди пробивались молодые зелененькие иголочки свежих стеблей. Мы продвигались к морю, и местность заметно понижалась. Хитрый рса исчез, растворившись в бескрайней степи, подобно сновидению.  Правда, мы и не ожидали чего-нибудь другого, так даже спокойнее: никто не смотрел на нас, как неприкосновенный продовольственный запас. Через два дня мы наткнулись на неширокую речку, скромно укрытую в прибрежные заросли. Засев среди шуршащей и свистящей осоки, мы впервые за несколько дней, вдоволь напились и наелись – река оказалась очень рыбной. Таго все-таки позволил превратить себя в человека. Его роскошная грива была сбрита, волосы острижены, а точнее обрезаны так, чтобы не оставалось светлых полосок. После этой процедуры, он приобрел поразительное сходство с плакатным красноармейцем, глядящим на недобитую «контру»: даже лицо его стало таким же сурово-брезгливым. И все равно, он оставался великолепен, походя на современного бога войны.
Еще через день, минуя сады и виноградники, деревеньки и сельца, лепившиеся здесь друг к другу, как ласточкины гнезда, мы подступили к Порт-Мнеку. Сначала я услышала море и почувствовала его запах, потом, по мере нашего приближения, постепенно появился город. Чудилось, что он поднимается из морских пучин, так его облик сливался с шумом прибоя, выложенные изразцами стройные башни казались мокрыми мачтами, а высокие скаты крыш – разноцветными парусами. Стен тут не было, и почти каждая улица выводила к сверкающей бирюзовой воде. Никто не спросил нас кто мы и откуда, никто даже не глядел на нас, мы погрузились в город, сливаясь с болтливой толпой. Здесь никто никуда не спешил, как в наших столицах, нет, все куда-то шли, но никто не несся, как ошпаренный, не толкался, не стекленел взглядом. Над двигающейся толпой повис многоголосый гул, среди идущих сновали уличные торговцы, кто-то останавливался привлеченный товарами, и толпа обтекала их, лениво, как густая патока.
Поплутав немного по городу, мы отыскали «Ракушку». Я представляла себе заведение под названием «таверна» в виде небольшого домика с непременной вывеской, болтающейся на цепях. Этакого либерального места, где можно встретить самый разный народ: от разбойника, до благородного рыцаря и где над всем этим сборищем надзирает хитрый и ушлый хозяин. Поэтому, когда перед нами возник трехэтажный особняк, облицованный розовым камнем, с широким крыльцом и башенками по углам здания, с двумя лакеями у входа, я подумала, что мы не туда попали. Однако, крыши башен, выполненные в виде спирально закрученных раковин, и пышная вывеска над входом, однозначно сообщали: перед нами таверна «Ракушка». В прохладном холле было немноголюдно. За конторкой, словно профессор на кафедре, восседал важный старик в золоченом пенсне.
- Мы хотели бы видеть господина Ястребка, – сказал Иней, когда мы предстали перед стариком.
- Если вы говорите о Сиятельном Князе Ястребке Уккском, то он, оказывает нам честь, расположившись в наших апартаментах. Как прикажете доложить?
Таго на секунду замешкался.
- Я госпожа Мерлин Монро, а это господин Бонд. Джеймс Бонд, – не удержавшись от улыбки, добавила я.
Старик просветил нас взглядом, точно рентгеновский аппарат, и позвонил в колокольчик. Сейчас же появился шустрый мальчик, и замер перед стариком, согнувшись в полупоклоне.
- Доложи Князю, что прибыли госпожа Монро и господин Бонд, – повелел старик, и мальчик умчался. – Прошу вас. Господа, не сочтите за оскорбление, князь распорядился сообщать обо всех, кто желает видеть его.
Старик вышел из-за стойки и с поклоном проводил нас к круглому столику, напротив камина. Он щелкнул пальцами. Возникшая из ниоткуда девушка, ловко поставила на столик два фужера и графин, потом появилась ваза с фруктами.
- За счет заведения, господа, может, еще чего прикажете? Мы всегда очень рады гостям, особенно гостям Князя, – сказал старик, профессионально улыбаясь.
В его мыслях промелькнула довольная интонация, пронеслись картины разудалой гулянки, и почудилось какое-то смутное удовлетворение. Я чувствовала себя огорошенной. Вся эта чопорность никак не вязалась с образом Ястребка Фатти, неужели он так круто переменился, со дня нашего последнего свидания?! Иней тоже глядел вопросительно. Я пожала плечами и подняла бокал, раздумывая надо всем этим. Не прошло и десяти минут, как мальчик вернулся. Склонившись перед нами, он сообщил, что князь готов принять нас. Старик проследил, как мы прошли к широкой лестнице и поднялись вслед за мальчиком. Пройдя по богато украшенным коридорам, крытым пышными узорными коврами, мы остановились перед резными дверьми. Мальчик скромно стукнул. Дверь отворилась, и мы оказались в светлой комнате, все убранство которой составлял только массивный стол и узкие кожаные диваны вдоль стен. Это походило на общественную приемную крупного дельца. Мальчик поклонился и покинул нас. За дверью послышались тяжелые шаги, и в комнату вошел огромный звероподобный воин в богатых изукрашенных золотом доспехах. Он остановился в дверях, и, окинув нас пламенным взором, принял из рук спешившего за ним старикашки, шлем с пышным плюмажем.
- И не забудь, Троккус, ты никогда не сможешь приказывать мне! – донесся из-за двери звонкий голос Фатти. – Проща-а-а-й! – протянул он с капризно-издевательской интонацией.
Воин обернулся, нахлобучил шлем и удалился, крепко приложив золоченой дверью. Старикан согнулся в поклоне, придерживая дверь, пока мы проходили. Я не знала чего ожидать от маленького пройдохи, и нерешительно остановилась на пороге. Это был настоящий будуар. Правда, совершенно безумный. Огромный трельяж с изящным тонконогим столиком занимали вперемешку реторты с неаппетитными реактивами, открытая шкатулка с драгоценностями, пудреница, флаконы духов и другие женские атрибуты. С рамы зеркала свешивался богатый плащ. Половину комнаты занимала титаническая кровать со спущенным балдахином, поддерживаемым сверху  деревянными статуэтками. С руки одной из деревянных нимф свешивались ножны, а на противоположной стене висел совершенно невозможный прозрачный пеньюар: весь в перьях и бусинках, правда, висел он на рукоятке длиннющего кинжала с черной истертой рукоятью. На одном кресле покоилась бархатная шляпа с драгоценной брошью и перьями, другое валялось на боку, с прожженной в спинке сквозной дырой. В воздухе стоял запах изысканных духов и гари.
Старичок еще раз поклонился и, отдернув тяжелые шторы, растворил окно. Он собрал ворох одежды и пригласил нас присесть на белоснежное канапе, расписанное розовыми цветами. Мы молча уселись, переглянувшись, как заговорщики. Иней был просто поражен, впрочем, я тоже. Послышался шум воды, после чего дверь, скрытая за портьерами, отворилась, и нашим взорам предстал князь Ястребок Уккский. Распахнутый сюртук, выпускал на волю белоснежное кружево рубашки, как нельзя лучше оттеняющей смуглую кожу, покрывающую точеный торс, черные бархатные штаны были заправлены в короткие сапожки на каблуках, но с тяжелыми помятыми шорами. В руках малыш Фатти держал только что отнятое от лица полотенце, в смоляных прядях, непринужденно падавших на чело, блестели капельки. Он весь походил на черную розу, свежую, едва раскрывшуюся, всю в алмазных каплях росы!
- Ах, простите! – Фатти смутился, наметанным взглядом охватывая широкие плечи, могучие бицепсы и торс Таго. На меня он едва кинул взор!
Глаза его поднялись, словно ощупывая лицо полукровки. Он улыбнулся одной из самых своих очаровательных улыбок: это была смесь открытой приязни, дружелюбия и благородства. Он отбросил полотенце и, застегивая рубашку, пошел к нам. Он поцеловал мне руку, лишь на секунду оторвав взгляд от каменного лица Таго.
- Еще раз простите! – сказал он, все улыбаясь, и переводя взгляд на Инея. – Я ожидал увидеть прелестную Мару, которая мне как сестра, и зеленого брата! – сказал он с непередаваемым салонным снобизмом. – Но имею счастье видеть благородного воина!
Я внутренне хихикнула: Фатти допустил первую ошибку: Таго не простит ему «зеленого брата». Я чувствовала, как под языком Целителя Дола скапливается желчь, но он сдержался и холодно пожал руку Фатти.
- Что же это я, – он хлопнул в ладоши и сейчас же появился старичок. – Дорп, уважаемый, господам нужны комнаты! – он снова повернулся ко мне. – Мара, солнце мое, как вы предпочтете вместе, или отдельно?
- Отдельно, – сказала я, глаза Фатти сверкнули.
- Слышишь, Дроп, отдельные апартаменты, на этом же этаже! Еще одежду, и все необходимое! Да, пусть подадут легкие закуски и вина, в каждый номер, да что бы самые лучшие! Спариту скажешь, чтобы достал из своих запасов, я заплачу золотом! – он перевел глаза на Таго. – После небольшого отдыха, я приглашаю вас на обед в честь вашего прибытия!
Пока комнаты готовились, Ястребок расспрашивал о нашем путешествии, но все вскользь, не касаясь серьезных вопросов. Его больше интересовал ураган, дикие звери и другая дребедень. Между тем, он просто пожирал глазами Инея, он уже разворачивал свои сети, строил войска и точил оружие! Я наблюдала все эти процессы, читая в его мыслях, как в книге. Таго сдержано отвечал ему, и я понимала, что он внутренне улыбается, наблюдая Фатти. Мне все это скоро надоело, и я была очень рада, когда старик сообщил, что апартаменты готовы.


22

Первым делом, я сожрала все что принесли. Запив драгоценным вином легкий завтрак, я почувствовала себя лучше. С наслаждением выкупавшись и уложив волосы, я присела за высокое трюмо, разбирая большущий короб со всякими женскими штучками. Я пришла в затруднение, так и не определив, для чего нужна большая часть всех этих коробочек, пузырьков и флакончиков. В дверь стукнули, и появился Ястребок. Он был доведен до совершенства! Не хватало только большого шуршащего банта на этом подарке. Он присел на пуфик позади меня, фамильярно положив подбородок на мое плечо.
- Итак? – спросила я его.
Он разобрал все штучки и, выстроив в ряд необходимое, встал и молча принялся за мой макияж. Получалось у него ловко!
- Как, устала? – спросил он, отстранившись, и оглядывая свое произведение.
- Фат, ты не это хочешь спросить! Давай быстренько покончим с животрепещущим, а уж потом поговорим серьезно!
- Он свободен? – спросил Фатти, накладывая мне тени.
- Насколько я знаю, он не женат.
- Где ты берешь таких красавцев?! – вздохнул Ястребок. – Кто он?
- Орк – полукровка.
Фатти застонал, делая безутешный жест.
- Ай-яй-яй! А я про «зеленых братьев»! Ну ладно, – он продолжил свое занятие. –  Что у вас за отношения?
- Самые натянутые. Его друг…, – я с трудом произнесла это слово, – любил меня, а недавно он погиб…
- Сочувствую,… Так что он такое?
- Главный Целитель Дола. Очень своеобразный человек, мягко говоря. Холодный как льдина, стоик…
- Холодный…, это неважно. Вот, тот, что хряснул дверью, когда вы пришли, он тоже был весьма холоден сначала. Зато потом, стал таким страстным, что мне пришлось проучить его…
- Ястребок, я думала, ты встал на путь исправления…
- Исправления от чего? – спросил Фатти, сверкнув глазами.
- Попробовал бы с девушкой познакомиться, что ли?! Я вижу, что у тебя в личных отношениях не больно-то здорово!
Ястребок обмахнул мое лицо пуховкой, и отошел за спину, давая мне полюбоваться. У него и правда здорово получилось, мое отражение мне очень понравилось: это была изысканная салонная дива с загадочными глазами и матовой кожей, нежная и томная как орхидея.
- С девушкой… Ты думаешь, я не пробовал?! – мысли Фатти исказила боль, как от давней, но все еще мучительной утраты. – После одного случая, я не хочу иметь дело с женщинами! Кроме того, – он отошел, и принялся копаться в ворохе платьев, – кроме того, нет больше таких девушек, что тронули бы мою душу! Мне нужна сильная женщина, такая, что может подчинить меня. Я должен сознательно признать превосходство, идеал. Вот тогда, я буду любить ее вечно! Впрочем, мне все равно, кто: мужчина, или женщина, просто я должен любить и преклоняться. А пока никто, никто не смог затронуть меня больше, чем на две недели. Танарет, как ты понимаешь, не в счет.
Он выбрал из груды нежное сливочное платье, отделанное зеленоватыми камнями.
- Теперь о делах. У Истатука я был. Все мое возвышение связано с этим визитом. Когда он выслушал меня, он просто позвал одного из слуг, приказал открыть сокровищницу, и дать мне все, что я захочу. Я постарался, и теперь обеспечен на всю оставшуюся жизнь. Истатук всегда меня недооценивал. Когда я набрал мешочек чаварских алмазов, он просто позеленел, но от слова не отступился. Теперь он осаждает Снорлорн. Танарета потрепали, насколько мне известно?! Неужели это ты?!
- Нет, это он.
- Вау! – поразился Фатти. – Он отделал Мага – Наместника? Без Сети и без божественных вещей?! С ума сойти! – в глазах его мелькнул восторг и благоговенье. Это действительно, герой!
- Не обольщайся, дружок, ты еще разобьешься об этот айсберг!
- Что я слышу, подружка Мара?! – в тон ответил Ястребок. – В твоих словах, как будто, горечь сожаленья? Или я ошибаюсь? – он лукаво посмотрел на меня, выглядывая из-под рукавчика платья.
- Отстань! – рявкнула я, выхватывая одежду у него из рук, и направляясь в ванну.
Фатти устремился следом.
- Нет, ты признайся, признайся! Неужели гордая Мара все-таки побеждена?!
- Я переодеваться иду! Ты что – со мной?
- Ну да, я же почти такой же!
- Дурак! – сказала я, закрывая дверь перед его носом.
Ответом мне был заразительный хохот.
Обед плавно перетекал в ужин. Вокруг нашего столика уже сформировалась приличная ватага из дружков Фатти: таких же молодых бездельников, как и он сам. Многие из них были знакомы с Ястребком еще по Порт-Укку. Здесь были парни и девушки, пара мрачных воинов и даже один веселый старикашка. Все были уже изрядно пьяны. Играла музыка, на сцене танцевали полуобнаженные пары, все было почти как в наших ночных клубах. Двое парней наперебой шептали мне безобидные непристойности, слушая которые, я улыбалась, глядя на сидящих напротив Таго и Фатти. Несмотря на плывущий перед глазами туман, я постоянно ощущала взгляд Инея, это не давало мне полностью раствориться в винных парах. Время от времени, меня приглашали на танец. Здешние медленные танцы не больно-то отличались от наших, и я с успехом справлялась, передвигая ноги практически «на автомате». Вернувшись после очередного тура, я заметила, что Фатти уже шепчет что-то на ухо Инею, от чего тот улыбается и кивает с довольным видом. Ободренный Ястребок, попытался полностью завладеть плацдармом, и вот его рука «совершено случайно» ложится на колено полукровки, Таго прикрывает руку Фатти  своей ладонью и легонько пожимает ее. Мои глаза начинают медленно расширяться. Таго поворачивается к Ястребку и тоже шепчет ему на ушко, Фатти кивает, и вдруг начинает бледнеть. Губы его кривятся, нос морщится. Я смотрю на все это сквозь радужную кисею опьянения, и ничего не понимаю. Наконец, Фатти совершенно скривившись, начинает дергаться. Он с трудом вырывает свою ладонь, из ставшей стальной, лапы. Фатти встает и раскланивается, подойдя ко мне, он склоняется, чтобы поцеловать меня и раздраженно шепчет:
- Он просто грубое животное, тебе не повезло! – после чего Ястребок исчезает, оставляя меня в недоумении.
Таго поднимается, и предлагает мне руку, все так же ничего не понимая, я выхожу с ним на улицу.
- Пройдемся? – спрашивает Иней, и увлекает меня к морю, не дожидаясь ответа.
Там, подставив лицо свежему бризу, я начинаю понемногу приходить в себя. Подобрав подол своего прекрасного платья, я захожу в ледяную воду, и умываюсь. Таго молча наблюдает за мной.
- Все в порядке! – говорю я ему через минуту.
Он повернул меня к себе и внимательно рассмотрел мое лицо.
- Не пей много, это некрасиво, – сказал он. – Пойдем, прогуляемся.
Подбежавший мальчик принес новую шубку, оставленную мной в ресторане. Удивительно, что ее никто не спер! Таго галантно помог мне одеться, и мы пошли вдоль освещенной набережной, полной такими же гуляющими. Еще не слишком поздно и на западе небо еще светлое, с бледными крапинами звезд.
- Что ты сказал Фатти, что он так отпал? – спросила я, стараясь показать, что не так уж и пьяна.
- Он все приставал ко мне со своими глупостями, и надоел ужасно. Пришлось сказать, что я давно и безответно влюблен в тебя! – Таго даже не смотрел на меня, будто не придавая словам никакого значения. – Правда он и потом не успокоился, все предлагал утешить меня, стать моим близким другом, и тому подобное, пришлось немного акцентировать его внимание на моих словах.
- У него рука не отсохнет? Зря ты так, он все равно не поверит.
- Почему? – Таго перевел взгляд на меня.
- Я тебе не пара, – сказала я, пожав плечами. Алкоголь все бродил во мне, делая меня предельно честной.
- Наша Мара мне не пара! Интересно почему? – пропел Иней, заглядывая в глаза. – Скажи, почему?
- Все очень просто: ты слишком красив для меня! – честно выдала я.
Он застыл, и даже приостановился, словно пораженный этими простыми словами. Несколько секунд он молчал, а потом всплеснул руками и расхохотался. Мне это стало обидно, ведь я честно сказала, то, что думаю! Я тоже остановилась, разглядывая его, и поняла, что впервые слышу, как он смеется. Это был хохот, похожий на лай огромного охрипшего барбоса, он мотал головой и хлопал по коленям.
- Ничего смешного! – сказала я. – Я красавчикам не доверяю!
Он замолк, все еще покачивая головой и улыбаясь. Потом, подхватил меня под руку и прижал мой локоть к себе. Губы его склонились к моему уху:
- Значит я красавчик! Ладно! А ты кто? Посмотри направо, видишь ту кучку матросов? На кого они пялятся, а? А сюда посмотри: там у ворот! О, эти господа с удовольствием напали бы на меня! Они знают толк в женщинах и драках! А сюда глянь! В-о-о-он те молодые пижоны. Они идут за нами уже минут десять, и как я слышу, все решают: знатная ты дама, или из дорогого «дома»? На нас могли напасть уже раз десять, если бы  не тот молодой офицер и пять стражников, которым «совершенно случайно» по дороге с нами!
Я нашла глазами отряд, что действительно сопровождал нас. Мой взгляд встретился с глазами  офицера, что гарцевал впереди на белом жеребце. Его взгляд вспыхнул, он вскинул голову и лихо козырнул. 
- Это все ерунда, – сказала я, затравленно озираясь. – Это все Золотая Сеть! Пойдем домой, пока не поздно!
Полукровка остановился, развернув меня лицом к себе. Я почувствовала, что десяток взглядов впился в нас, почувствовала, что все эти люди ждут малейшего сигнала, чтобы наброситься на Таго, в праведном гневе защищая слабую женщину. Иней строго посмотрел на меня.
- Сеть? О нет, дорогая моя, ты забываешь! На орков Сеть не действует! Янтарь, Рис… – он на секунду запнулся – … Лесник!
Я поняла, что последнее имя было другим.
- Пойдем домой, Таго, мне что-то нехорошо! – сказала я, поворачивая его обратно. Отряд стражников дошагал до перекрестка, и развернулся, как ни в чем не бывало, маршируя за нами. Так он и дошагал, сопровождая нас до самой «Ракушки». Юный офицер еще раз откозырял мне, в глазах его стояла мольба. Я улыбнулась ему и послала воздушный поцелуй всей команде. Стража разразилась троекратным: «Гип-гип, ура!», под этот шум, мы проскользнули в двери, за которыми я почувствовала себя в относительной безопасности.


23

Утром, Фатти выглядел донельзя деловым. Он принимал каких-то господ, отдавал распоряжения прислуге, писал бумаги. Комната его напоминала приемную министра. Хлопали двери, кто-то бегал, вносили коробки и корзины. Ястребок готовился к отплытию. Таго, проходя со мной мимо резиденции маленького мага, только фыркнул, и спросил, просунув голову в приоткрытую дверь:
- Танарету уже сообщили, что мы отплываем? Нет, почему же, с такой конспирацией, надо думать, он придет нас проводить! – в ответ ему понеслись изысканные ругательства.
Мрачно ухмыльнувшись, он прикрыл дверь, и прошествовал вниз, жестом приглашая меня. Мы завтракали в самой таверне, и Таго молча жевал, видимо что-то обдумывая. Мне тоже не хотелось разговаривать. Во-первых, потому, что болела голова после вчерашнего, а во-вторых, потому, что я стала невольно следить за всеми окружающими. Мне стало казаться, что все на меня смотрят. Впрочем, так оно и было. Я разнилась с ними всем: повадкой, взглядом, интонациями. Наверное, я выглядела как «америкос» в русской забегаловке – как бы он не оделся, все равно ощущение «ненашенского» остается. Спасало только то, что в Порт-Мнеке всякой твари было по паре, и чужестранцы здесь были не редкость. Иней прервал мои наблюдения:
- Так, ладно! Сейчас на торжище пойдем. Надо одеть тебя как положено! Кроме того, мне надо прикупить кое-что для похода. Потом в порт, посмотрю посудину.
- Стоп, Целитель Дола, ты куда собрался, уж не с нами-ли? – спросила я.
Таго окинул меня снисходительно-презрительным взглядом.
- А ты что, против? Хочешь остаться со своим морским петушком?
- Брось, зря ты так о нем. Он парень не промах!
- Ага, особенно по части конспирации! – фыркнул Таго, в глазах его вспыхнули смешинки. – Он только оркестр еще не пригласил! Ты считаешь, что с ним тебе безопаснее?
Я промолчала. Что тут скажешь? Я была страшно рада, что Таго с нами, поэтому я уставилась в свою тарелку, скрывая радостный блеск в глазах.
Бродили мы по рынку довольно долго. Таго был придирчивым покупателем, и яростно торговался за каждую мелочь. Уже в третий раз мой гардероб полностью менялся, и я вздыхала: только я успевала сжиться с вещами, как приходилось с ними расставаться! Это было неприятно, как будто этот мир никак не хотел принимать меня и полностью отказывал мне в праве собственности. В полутемной палатке торговца готовым платьем,  я переоделась в неприметный, по моему мнению, комплект из темно-серых куртки и штанишек, надвинула на глаза шляпу с широкими полями и скромным черным пером. Разглядев в мерклом зеркале, что вышло, я почувствовала себя невидимой, точно ниндзя. Так одевались здесь многие женщины, отправляясь по делам. Однако едва мы  вышли за пределы рынка, Таго начал оглядываться и ворчать:
- Червец знает, что такое! Ощущение, что я иду по улице с раскрашенным слоном! Все смотрят! Что же с тобой делать?
- Ой, заткнулся бы! – вскипела я. – Вон та красотка в красном, что,
на меня что-ли смотрит?! – я кивнула на окно, где за темной портьерой укрылась женская фигурка.
- Где? – закрутил головой Таго.– Надо же… Стра-а-анно… – протянул он.
- Что же тут странного! – сердилась я. – Хватит меня попрекать, я не виновата, что мы тут смотримся как два манекена в витрине…
- Помолчи! – перебил меня Иней. – Не чисто здесь дело! Придется войти!
Я перевела взгляд на вывеску того заведения, к дверям которого решительно направился Таго. Она гласила:
«Дом терпимости мадам Лорр. Матросам дальнего плавания скидка!»
- Я…я лучше здесь постою! – проговорила я.
Таго на мгновение приостановился и вдруг разулыбался от уха до уха.
- Только от дверей отойди подальше! Вон туда! Самое для тебя место!
Он указал пальцем на противоположную сторону улицы, где в пыльной витрине красовалось:
«Кислоты и едкая щелочь. Алхимик Пезз»
- Поторопись! – прошипела я. – На свидания лучше одному ходить!
Таго хмыкнул и исчез за дверью. Я постояла, рассеянно обозревая улицу. Потом отвернулась, уставившись на пыльную витрину: судя по всему, дела у алхимика Пезза шли неважно. За стеклом в густой пыли валялись высохшие мухи, паутина раскачивалась, колышимая сквозняком из трещины в давно не мытом стекле. За спиной шаркали шаги, кто-то покашливал, переговаривались прохожие. Я снова повернулась. Напротив, у дверей заведения мадам Лорр, привалившись к дверному косяку, торчали два подозрительных типа с бледными лицами ночных жителей. Вроде бы они ни на кого не смотрели, но их быстрые глаза, похожие на глаза грызунов, скользящие и неуловимо цепкие, простреливали всю улицу. Время от времени они переговаривались, почти не разжимая губ, так тихо, что я не смогла уловить ни одного звука, но я почувствовала, что их мысли скользкими ужами устремились в мою сторону. Таго все не было. Я пересмотрела свое решение, и теперь возможность войти в публичный дом уже меня не шокировала. Я горько пожалела, что не пошла с полукровкой, когда один из этих типов медленно отделился от притолоки, и сделал шаг в мою сторону. Я отвернулась к витрине, делая вид, что поглощена ее содержимым. Фигура продолжала приближаться медленно и как бы неохотно. Я сделала несколько шагов в сторону и подергала стеклянную дверь с покосившейся табличкой «открыто». Дверь не поддавалась, я тряхнула ее сильнее, и с облегчением почувствовала, что она пошла. Рванув ее изо всех сил, я шмыгнула в полутемное помещение. Оказавшись в «предбаннике», я остановилась в нерешительности: по сторонам колебались тяжелые занавеси неопределенного цвета, впереди, в полумраке, угадывались стеллажи с тускло поблескивающими склянками. Здесь стоял кислый запах старости с примесью чего-то неуловимо знакомого: не-то дихлофоса, не-то масляной краски. Я сделала пару шагов внутрь и обернулась, каменея от ужаса: бледное лицо улыбалось мне через стекло гадкой усмешечкой. Ручка двери повернулась, и тут же одна из боковых портьер резко откинулась, приведя меня в прединфарктное состояние. Темная фигура заслонила от меня дверь, скрипучий голос прокаркал:
- Что, милок, ртутная мазь, сулема? Какая парша на тебя теперь наскочила? А? – интонация была угрожающей.
Негодяй что-то ответил, по-моему, это было просто ругательство, и за стеклом просветлело. Человек обернулся ко мне. Это был постаревший Фредди Крюгер. Я открыла рот, но не смогла произнести ни звука. Чудовище улыбнулось, обнажив остатки зубов, и поклонилось, нагнув плешивый череп.
- Проходите, добро пожаловать в лавку старика Пезза! – он двинулся на меня, и я малодушно попятилась внутрь лавки.
Страшный старик обошел меня и водрузился за похилившуюся конторку, указывая на огромное разлапистое кресло напротив. Я с опаской присела на краешек, не сводя взгляд с кошмара. Свет падал сбоку из небольшого окошка под самым потолком, да слабо сочился сквозь мутное стекло витрины, но этого было достаточно, чтобы разглядеть, что все лицо старика было обожжено и исковеркано рубцами. На блестящей поверхности келоида время проложило борозды морщин, отчего эта маска становилась такой жуткой, что притягивала взгляд снова и снова. Лысая голова, украшенная огрызками ушей мелко тряслась, но глаза были еще ясными и живыми.
- Так, так! – проскрипело чудище. – Я понимаю, милая, что резвость твоя не от нужды, а со страху. Давненько в эту берлогу не впархивали молодые красавицы! Ха-ха-ха! Но тщу себя надеждой, что оказалась ты здесь не случайно, кто же будет так долго у моей витрины пауков разглядывать?!
 Он наклонился чуть вперед, всматриваясь в мое лицо.
- Угадаю. Так твой кавалер забыл что-то у мадам напротив, такс, уж не здоровьечко свое он там потерял? Нет? У старика Пезза все есть, что в таких случаях потребно!
Я отрицательно мотнула головой, так и не находя сил говорить с этим монстром.
- Нет? Вот незадача, теряю сноровку, эх годы, годы! – старик заскрипел креслом. – Так. Ну, не за кислотами и щелочами же ты пожаловала?! Конечно нет, зачем такой девочке кислоты! Зелье приворотное? – он снова подался вперед, затрепетав остатками ноздрей. – Э-хе-хе, ни к чему тебе оно, нет, зачем колдунам зелье?!
- Как вы догадались? – выдавила я.
Старик довольно захихикал, и уставился на меня, сцепив на животе сухие лапки.
- По запаху, девонька, по запаху! – он хищно хлюпнул носом. – Кто перед тобой? Алхимик Пезз! А кто такой Пезз? Пезз во времена оны, был Главный Ароматник Большого князя Маркура, так? – я послушно кивнула. – А что такое ароматник? Ароматник, прежде всего, суть нос, и природный талант!!! Да,… но ароматнику Пеззу все не сиделось! – старик погрозил своему отражению в старом зеркале с облезлой позолотой на раме. – Химия - вот что погубило ароматника Пезза! Нет носа - нет ароматника, духи, составы, пряные букеты - все в прошлом! – из глаз старика вдруг покатилась слеза. – Но талант, это выше обстоятельств! – старик погрозил кулаком в пространство.
Я испуганно смотрела на него, раздумывая, как бы унести ноги.
- Так вот, милая, запах! Запах у вас другой, не такой, как у всех, да! – старик снова уставился на меня. – Я-то знаю, знаю, как такой аромат составить. Знаю, что положить и сколько, но нюансы, нюансы… ах, все в прошлом!
Он откинулся в кресле, прикрыв глаза. Мы посидели некоторое время. Старик молчал, и мне показалось, что он углубился в воспоминания о минувших временах. Я сидела, боясь прервать его размышления. Вдруг он всхрапнул и открыл глаза:
- А, ты еще здесь?! Так о чем это я? Ну, что ты хочешь?
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы сориентироваться.
- Извините уважаемый Пезз, а нет ли какого-нибудь средства, чтобы наоборот.
- Что наоборот? Ах, это наоборот! – старик, видимо страдал склерозом. – Нет, такого средства нет! – он хихикнул, наблюдая, как я скисаю. – Нет, но можно его…получить! За определенную плату.
- Назовите цену! – страстно сказала я.
Старик снова хихикнул.
- Перышко! Маленькое перышко. Перышко Бога! – каркнул старик, обнажая свои редкие зубы.
Через четыре часа я толкнула стеклянную дверь, и едва не налетела на сидящего на пороге Таго.
- Что ты тут расселся! – возмущенно вскрикнула я.
- А что, надо было домой пойти? – сказал Иней, непринужденно.
- Я-то думала, меня ищут, с ног сбиваются, из мерзавцев душу вынимают…
- Зачем же душу? – спросил Таго, поднимаясь, и глядя на меня с непроницаемым лицом. – Так, пару раз по морде получили! – сказал он, и заулыбался.
Я тоже невольно улыбнулась. Уж больно шло ему, когда он так вот, просто, улыбается! И вообще настроение мое было самое лучезарное. Под курткой бултыхалось драгоценное зелье от ужасного старика. Несмотря на баснословную цену, все же, мне пришлось отдать одно из моих Перьев, я не раскаивалась. Старик сказал, что если я выпью его снадобье, то все эти приставания кончатся. Он предупредил меня, что действие Золотой Сети не исчезнет, но никто больше не станет преследовать меня, до тех пор, пока «не войдет в прямой контакт с жидкостной субстанцией» – именно так он выразился. Как я поняла, мне теперь надо соблюдать простые правила, общие для всех заразных: не есть из одной посуды, не целоваться, и уж упаси Боже, ни-ни чего-то еще!


24

Я отказалась идти в порт. Таго пожал плечами и отвел меня в «Ракушку». Я заперлась в спальне и поставила перед собой стакан. Аккуратно перелив содержимое склянки, я задумалась, глядя на прозрачную желтоватую микстуру. Вот сейчас я выпью эту дрянь, и назавтра все изменится. Не будет вожделеющих взглядов, преследований, сальных мыслей, но…молодой офицер стражи уже не улыбнется мне умоляющей улыбкой, швейцар не согнется в нижайшем поклоне, седой воин не проводит меня восхищенным взглядом. Все они просто перестанут замечать меня, я снова стану одной из многих симпатичных девчонок, кому-то я буду нравиться, кому-то нет, а кто-то просто не обратит на меня никакого внимания. В принципе, мне все равно, за одним исключением. Я зажмурилась и произнесла вслух: «Таго Иней». Таго, Таго, Таго!!! Я призналась себе, назвала это имя, и теперь сидела на диване, обхватив колени, и с тоской глядела на стакан с зельем. Вдруг все кончится?! Я уже привыкла к этому мучительному и сладкому наваждению, привыкла замечать те маленькие потаенные знаки, которые говорили, что он увлечен. Что он тоже мучается, и борется с собой, но замирает с екающим сердцем, когда как бы случайно дотрагивается до меня. Холодный и гордый, красивый, как бог, умный и ироничный, он прикован ко мне, маленькой простой девчонке, каких тысячи! Я представила на минуту, что вот завтра, мы сталкиваемся на лестнице, и его глаза вместо того, чтобы плеснуть счастьем, выражают лишь удивление. Как эти глаза становятся серо-стальными, холодными и твердыми, а улыбка приобретает официальную учтивость. Он будет разговаривать со мной, шутить, но его шутки больше не будут такими едкими и подковыристыми, а речь станет гладкой и спокойной, как замерзшее озеро. Вообразив все это, я замотала головой и вскочила, меряя шагами комнату. Сердце коченело от страха. Да, я боюсь потерять его!!! Какая странная, эта любовь! Вместо того чтобы любить славного, доброго и надежного Янтаря, я полюбила желчного и надменного гордеца, который никогда в жизни не признается, что он покорён! А с другой стороны, если окажется, что Сеть действует на полукровку, зачем мне эта мука? Я буду знать, что он очарован каким-то запахом, гормонами, а вовсе не мной самой?! Я остановилась перед столиком с зельем, подняла стакан, и одним духом опрокинула его в себя. Потом я села в кресло и замерла, глядя в окно.
Не знаю, сколько я просидела, думая обо всем сразу и ни о чем конкретно, но когда стук в дверь прервал мои размышления, за окном уже вечерело. Ястребок вступил в комнату своей кошачьей походкой, прошелся по ней, подхватил со стола склянку, понюхал, и завалился на диван, задрав ноги на подлокотник.
- Пьянствуешь в одиночестве? – он покачал бутылочкой. – Плохой признак!
Я подтащила кресло и забралась в него с ногами, устроившись напротив дивана. Фатти хлопнул в ладоши, сейчас же двери приоткрылись, и появился старик Дроп.
- Бутылку «Слезы мамы», – старик с поклоном исчез.
- Он что, под дверями стоит? – спросила я. – Нехорошо как-то, старого человека все время гонять!
Фатти хмыкнул.
- Хочешь, секрет открою? – он сощурился как лис. – Он не человек!
Я обалдела. Фатти наслаждался моим изумлением.
- Гомункулус! Мой личный гомункулус. Я же сказал тебе, что не все время проводил в постели с Танаретом. Хотя…самые интересные вещи я узнал именно там! Что-то ты неважно выглядишь! – добавил он безо всякого перехода.
- Устала.
- Верю, от неизвестности любой устанет. Почему бы вам не объясниться?
Я мотнула головой.
- Нет, конечно, если вам нравится друг другу нервы мотать, то – пожалуйста! Я просто спросил.
- Да с чего ты взял, что ему это надо?
 Ястребок только фыркнул.
- Не придуряйся, прекрасная Мара, ты это знаешь не хуже меня!
Появился гомункулус с подносом. Я не ответила Фатти, разглядывая эту диковину. Действительно, только сейчас я заметила, что это всего лишь искусная подделка, имитация старости. Кожа создания хоть и была изборождена морщинами, но выглядела слишком свежей, нигде не было ни пятнышка, ни бородавки. Ходил он, сгорбившись и слегка прихрамывая, но движения его, когда он нес поднос и расставлял рюмки, были слишком отточенными и ловкими. Проводив глазами, чудо магического искусства, я снова воззрилась на Ястребка. Он поднял рюмку и, кивнув мне, залпом осушил ее.
- Давай. Оп, и все! Надеремся до состояния риз, это сейчас просто необходимо! Для нас обоих.
Я выпила, едва не поперхнувшись: это была чистая водка. Жар разошелся по жилам.
- Значит, ты считаешь, что он влюблен в меня?
Ястребок кивнул, разливая по второй.
- Так, что же он не скажет? Все-таки он мужчина, и не из робких!
- Святая простота! А кто его постоянно язвит, грызет, и унижает? Ты же его запугала совсем!
- Он  в долгу не остается! Однако, я же понимаю, что он не равнодушен!
- Она понимает! – Фатти сделал рюмкой неопределенный жест в воздухе. – Ты женщина, тебе доступны эти догадки, намеки, полутона. Для тебя все это так же ясно, как гербовая печать! Тебе, но не ему! Мужчинам нужна ясность, прямота. Он может весь издогадываться, но никогда не будет убежден, пока ты это ему не скажешь, а потом он еще и доказательств потребует!
- Но ты же все это понимаешь?!
- Я! Я – редкость, я – самородок, драгоценность, раритет! Меня ценить надо и лелеять!
- Маленький хвастун! – чокнулась с ним рюмочкой.
- Не такой уж и маленький, особенно в некоторых местах. Хочешь, покажу?
- Что так скромно? А полевые испытания? – я почувствовала, что уже  бесшабашно пьяна.
- О, нет, моя девочка, хоть я и не большой сторонник трезвого образа жизни, – он опрокинул рюмку, – но после того, как я погостил у Истатука, уволь!
- А что с ним?
- Мара, он просто одержимый, я видал наркоманов, но это…это хуже! У наркомана ломает тело, а здесь…ломает еще и душу! – Фатти передернул плечами от омерзения.
Видя, что я испугалась, он улыбнулся:
- Не горюй, тетя Мара, придем на Верн, там что-нибудь придумают! На крайний случай, там найдутся красивые молодые колдуны!
Мы надрались как свиньи. Кончилось тем, что мы переползли на кровать, где и заснули, уткнувшись друг в друга, как щенки. Сон алкоголика чуток и краток. Ночью я почувствовала, что мне необходимо посетить ванную. Я села на кровати, собирая глаза в кучу и приноравливаясь, как бы встать. Вдруг я услышала тихий стук в дверь. Я замерла, прислушиваясь. Стук повторился.
- Я не принимаю! – рявкнул вдруг Фатти недовольным голосом. – Дроп запишет Вас на четверг!
Я обернулась на него. Фатти спал, и, похоже, ему что-то снилось. За дверью стихло, а потом раздались удаляющиеся торопливые шаги. Пошатываясь, я посетила ванную, а затем снова рухнула на кровать и уснула.
Утро встретило меня неприветливо. Сон мой прервался от постоянного шума, настойчиво просачивающегося в сновидения. Я полежала с закрытыми глазами, чувствуя, что спать уже не могу, а вставать еще не хочу. За дверями постоянно ходили и негромко переговаривались. Наконец, в дверь застучали,  в щель просунулась голова Фатти.
- Вставай, пропойца! Не то уплывем без тебя!
Он был снова свеж как роза. В лучистых глазах не было и следа похмелья, он чмокнул в воздух и исчез. Я вскочила как ужаленная и принялась бестолково метаться по комнате, пытаясь сообразить, что мне нужно взять с собой. Побегав так несколько минут, я окончательно пробудилась, и поняла, что брать-то, по сути, и нечего, успокоилась, неспеша привела себя в порядок и уложила вещи. Упаковавшись, я уселась на кровати, чинно, как баба на чайнике, и принялась ждать особого приглашения. Вскоре снова появился Ястребок в сопровождении своего Дропа. Он довольно кивнул, и велел гомункулусу взять вещи. Мы спустились вниз, и Фатти остановился, чтобы окончательно расплатиться с «Ракушкой». Я же, прошла мимо учтиво кланяющейся челяди, выслушала пожелания принять нас снова, и счастливого пути, поулыбалась и вышла на улицу. Перед лестницей стояла повозка, запряженная четверкой лошадей. На месте возницы сидел Таго. Увидев его, я обмерла. Я вспомнила, что сегодня тест-драйв «отворотного» зелья алхимика Пезза. На ватных ногах я подошла к Таго. Я улыбалась самой приветливой улыбкой, на которую только была способна.
- Привет! – сказала я беззаботно, забираясь к нему на козлы.
Ответом мне был такой отрешенный взгляд, что я едва не свалилась наземь, как от выстрела в упор.
- Привет! – ответил он учтиво и даже весело, но от него тянуло стынью, как с ледника.
«Оно работает!» – подумала я в ужасе, чувствуя, как мое сердце упало и разбилось на тысячу осколков, и все они, разлетаясь, рвут мою душу, превращая ее в кровоточащее месиво. Последним порывом, я попыталась проникнуть в его мысли, но, растерявшись, безуспешно тыкалась в них, подобно слепому котенку. Я ничего не поняла, его разум казался мне каким-то туманным клубящимся облаком, холодным, как октябрьское утро. Так я и сидела, застыв точно мраморная, пока мы ехали в порт. Я не видела ни корабля, ни команды, не обратила внимания, как проходила погрузка. Все это проходило передо мной, как сноподобные видения. Когда все было улажено, мы втроем встали у борта, глядя, как корабль готовится к отплытию. Фатти встал между мной, и стоявшим в некотором отдалении Инеем. Это непонятным образом укрыло меня от ледяного сквозняка, что сковывал меня, выдувая все чувства и мысли. Я разглядывала порт, все еще не успокоившись, но уже влившись в окружающую среду. Фатти толкнул меня, издав неясный звук. На пирсе разворачивалось непонятное действо. Сначала из-за тюков выскочила небольшая фигурка вся в красном как арлекин, за ней, вопя, вылетела ватага мужиков. Я никак не могла разобрать: то-ли беглец был в красном трико, то-ли весь он был залит кровью. Догоняющие настигли его неподалеку от нашего корабля. Фигурка остановилась, и нападающие налетели на нее, размахивая мечами и рыча. Человечек в красном вдруг прыгнул на одного из них, и тот, визжа, отлетел в сторону, и задергался на земле. Остальные бросились в атаку, но красная фигурка заплясала между ними, успешно отбиваясь и уклоняясь от ударов. На шум схватки собралась вся команда. Матросы расположились вдоль борта, живо обсуждая происходящее. Никто и не собирался вмешиваться.
- Это красный человек Миррир! – воскликнул Фатти.
- Девчонка, – отстраненно констатировал вдруг Таго. – Я видел ее в окне публичного дома.
- Боги Снисходящие!!! – Фатти указывал вниз.
На горе из тюков пристроился лучник. Он выбрал момент, и пустил стрелу в красную фигурку. Стрела вонзилась в плечо Миррир, но она устояла, и продолжала сражаться. Преследователи наседали, и вскоре стало ясно, что судьба красного человечка решена.
Множество рук ухватилось за красную фигурку, и она повалилась им под ноги, ватага взревела, и принялась методично избивать свою жертву.
- Й-я-у-у-у! – взвизгнул вдруг Фатти, вскочил на борт, и, выдернув кинжал, бросился вниз. Матросы загудели, но никто не двинулся с места, продолжая наблюдать. Схватка разгорелась снова. Теперь бандиты нападали на Ястребка, а красная фигурка неподвижно лежала на земле. Разгоряченная, я подскочила к Таго.
- Ты видишь?! Мальчик Фатти стал мужчиной, помоги же ему!
Таго повернулся ко мне, и отчетливо произнес:
- Ночью, становясь этим мужчиной, он не нуждался в помощи!
В глазах его плеснулась такая ярость, что я отпрянула. Через секунду в голове моей щелкнуло, и я, завопив, как ковбой, тоже соскочила на причал.
Рубя, куда попало, я была в восторге: он ревнует, ревнует, ревнует!!! Когда вокруг не стало, кого резать, я опомнилась. Ватага разбежалась, оставив нескольких мертвецов и стонущих раненых. Мы с сияющим Ястребком, подхватили легкое красное тело, и взбежали по сходням. Команда приветствовала нас диким ревом. Сейчас же раздалась властная команда, сходни убрали, и корабль отвалил. Раненную перенесли в каюту, и я осталась при ней, а Фатти отправился улаживать дела нового пассажира.


25

Я разглядывала лежавшую на койке девушку. Это было невиданное зрелище: кожа ее была ярко-алой, как у демона. Бордовые волосы были коротко острижены, и только с самого затылка спускалась тонкая косица, унизанная черными бусинами. Грязь покрывала лицо, но все же было видно, что она красива, удивительной даже болезненной красотой. Лоб ее был ровным и гладким, высокие скулы переходили в узкие челюсти и небольшой подбородок с едва заметной впадинкой. Носик был небольшой, чуть вздернутый, но изящный. Рот крупный и властный, с идеальной формы губами, сейчас был плотно сжат. Длинные глаза были закрыты, и на щеки падала тень от густых, как у куклы, ресниц. Лицо ее не пострадало, но тело превратилось в месиво из грязи и крови. Вдобавок, из правого плеча, прямо над ключицей, торчал отломок стрелы. Я заметила, что при дыхании, в уголке рта накипает маленький кровавый пузырек, почти незаметный на фоне красной кожи. Поняв, что медлить нельзя, я уже собралась пойти за Таго, как дверь отворилась, и он явился сам. Молча осмотрев Миррир, он повернулся ко мне.
- Вы храбро бились, но напрасно. Вы спасли наемного убийцу. Возможно, она шла за нами.
- С чего ты это взял? У вас что, все проститутки – убийцы?
Мне казалось очевидным, что у девушки из заведения мадам Лорр, просто большие проблемы. Иней с жалостью глянул на меня.
- Детка, Миррир НИКОГДА не бывают проститутками. Она пряталась там, высматривая свою жертву. Я надеюсь, что это не ты. Ну что, будем лечить, или пусть идет к своим Богам?
Я задумалась. Конечно, перспектива плыть на корабле со своим убийцей меня мало привлекала. Да еще, если учесть, как она отделала тех громил…
- Давай спасать! – неожиданно для самой себя ответила я. – Расспросим, кто ее нанял?
Таго еще раз поглядел на меня как на юродивую, но промолчал и взялся за дело.
Это была настоящая операция, причем в экстремальных условиях. Таго орудовал моим Пером, словно скальпелем, я исполняла роль операционной сестры, правда очень плохой. До этого момента, я понятия не имела что такое «сарритор», «бранг» и «маентик». И Таго приходилось отвлекаться и указывать мне. Он применял мох, листья и истертые в порошок цветы и травы, которые приобрел на местном рынке. Работал он так красиво, что я убедилась, что недаром он носит звание Главного Целителя Дола. Через два часа лекарь закончил. Он сидел в кресле, устало опустив руки, а я перебинтовывала рану.
- Таго, – обратилась я к нему, – насчет этой ночи…
Он мотнул головой.
- Не надо ничего объяснять. Я должен извиниться. Не мое это дело…
- Нет, ты не понимаешь…
Дверь растворилась, и в комнату вошел Фатти. Я замолкла, оборвавшись на полуслове. Иней откинулся в кресле, лицо его приобрело непроницаемое выражение.
- Что замолчали, господа? Обо мне сплетничали?
Фатти пребывал в самом лучезарном настроении.
- Конечно, – сказала я раздраженно, – о чем же еще нам говорить!
- Все решилось прекрасно! Я уплатил, за еще одного пассажира. Предполагается зайти в Миррир-Вархол для пополнения запасов, там мы и распрощаемся! – он кивнул на лежащую девушку. – Какая красивая! Никогда не видал Миррир вблизи.
Он подошел поближе и склонился над лежащей, разглядывая ее лицо. Внезапно, красная рука взметнулась и вцепилась в горло Фатти. Ястребок взбрыкнул ногами и странно всхрюкнул. Таго вскочил, перехватывая  руки Миррир. Красная девушка уже сидела. На ее лице желтым огнем горели бешенные кошачьи глаза. Шипя, она пыталась вырваться из стальных лап Таго, но и отпускать Ястребка вовсе не собиралась.
- Веревку!!! – рявкнул Иней, сверкнув на меня глазами.
Я заполошно заметалась по комнате, разыскивая что-нибудь подходящее. Наконец, я нашла широкую кожаную ленту, стягивающую один из мешков. Фатти все выдирался и уже хрипел. Втроем, мы кое-как отодрали красную руку от его горла, и он свалился на пол, кашляя и стеная. Таго сноровисто спеленал шипящую и плюющуюся раненую, и, не взирая на ее яростное сопротивление, принялся перебинтовывать плечо: прежняя повязка вмиг пропиталась кровью.
- Проклятая стерва! – сиплым голосом причитал Ястребок, растирая пострадавшее горло. – Демоны нас дернули спасать тебя! Брось ее, у меня что-то там хрустнуло, меня лечи! – жалобным голосом обратился он к Таго, демонстрируя багровые пятна на шее.
Таго молча продолжал заниматься своим делом. Красная девушка вдруг успокоилась, и широко открыв блестящие глаза, уставилась на Таго. Некоторое время она сосредоточено разглядывала его лицо, а потом произнесла:
- Вы спашали меня? – голос был звонкий, детский, но в интонациях чувствовалась непреклонная воля.
- Спасали и, между прочим, здорово дрались! Даже она, – Фатти кивнул в мою сторону. – Чудная благодарность – за горло хватать!
Девушка перевела взгляд на меня. Ее эмоции были скомканы, я почувствовала, что мысли ее пока не пришли в порядок.
- Как тебя зовут? – спросил Таго, заканчивая перевязку.
Девушка помолчала, словно раздумывая, стоит ли нам верить.
- Ли Лантали Ли.
- Яркая Огненная Змейка, – перевел Иней.
- Красная Жгучая Гадюка, – уточнил Фатти, копаясь в сумке с медикаментами.
- Что ты делаешь в городе, убийца? – холодно спросил Иней, устраиваясь в кресле.
Я подошла и присела на стол, решив поработать портативным детектором лжи. Сейчас, мысли девушки приобрели оттенок раздражения.
- Мне заказали долзника. Толговца пухом, – она говорила правду, но не всю.
- Почему за тобой гнались?
- Это доплос? – спросила девушка.
- Считай, что да, – ответил Таго, глядя ей прямо в глаза. – Мы имеем право знать, с кем плывем на одном корабле. Имей в виду, от того, как ты будешь отвечать, зависит, проведешь ли ты всю дорогу в трюме, или в приличной каюте. И не ври мне, убийца!
Девушка посмотрела ему в глаза долгим взглядом, зрачки ее сузились. Я чувствовала, что она пытается понять, кто такой этот строгий красавец, и стоит ли вообще ему отвечать. Повременив, она все же ответила:
- Потому что, белые – солвелшенно глупые. Они думают, сто если их двадсать, то они сплавятся с самим демоном!
- На этот раз они были абсолютно правы! – Фатти обнаружил необходимое ему средство, и быстро приходил в норму.
Глаза девушки вспыхнули адским огнем, она вскинула голову:
- Все допускают ошибки! Я спешила, и плопустила лучника! Поэтому, тепель, я в долгу, – она потушила свои глаза и склонила голову. – Ласталла литамал маока!
«Интересно, куда это ты так торопилась? Уж не за нами-ли?» – подумала я, но промолчала.
- Она передала себя в подчинение, – комментировал Таго. – Необходимо назначить цену. Мы хотим посовещаться! – сказал он Миррир.
Кивком пригласив нас выйти, он проследовал на палубу. Мы двинулись за ним, и нашли себе местечко без лишних ушей.
- Так, какие будут предложения?
- Закажем ей Танарета! – беспечно фыркнул Ястребок.
Иней глянул на него с раздражением.
- Не лучшее время для шуток! Думайте, Миррир в подчинении на дороге не валяются!
- А что она исполнит все три желания, или только одно? – спросила я.
- Одна жизнь Миррир – одно желание. Но уж будьте уверены, пока она дышит, она будет стремиться к этой цели всеми средствами. Покуда долг не оплачен, у нее не будет никакой личной жизни, только исполнение.
- Откуда ты так осведомлен о Миррир? – вопрошал Ястребок, прищурив один глаз, и словно невзначай кладя руку не плечо Таго.
Таго повернул голову и посмотрел в глаза маленькому тореро, ноздри его чуть дрогнули. Зрачки Фатти метнулись в сторону, и он убрал руку, бык победил!
Я задумчиво смотрела на воду.
- Так ты говоришь, что у нее не будет ничего, более важного, чем долг, пока она его не исполнит?
- Да, или пока не умрет.
- Тогда, давайте заморозим это дело! – спутники недоуменно посмотрели на меня. – Ну как вы не поймете?! Вот ты, Таго, говоришь, что она, возможно, по нашу душу. Кроме того, она явно не договаривает. Давайте скажем, что ее долг служить нам, пока мы ее не отпустим! Тогда, она не сможет выполнить других своих обязательств.
- Идея неплоха, – после некоторого размышления промолвил Иней, – только формулировка, как-то «не того»! Миррир не допускают скользких толкований! И потом, нам придется когда-нибудь отпустить ее, ведь мы же не сможем, все время быть вместе! – он вдруг с болью посмотрел на меня.
- Думаю, что все мы в равной опасности, господа, – сказал Фатти, свесившись за борт. Как я понимаю, все мы отличились перед Магами – Наместниками. Я склоняюсь, что этот подарочек от Танарета, Истатук ведь стремится заимать нас живьем! Вернее тебя, прекрасная Мара, кстати, ты что, сменила духи? Прежние были лучше!
 Таго поморщился.
- Думайте, думайте! Ответить нужно до полуночи. Правила Миррир строги.
- Рис просветил тебя? – спросила я.
- Рис. Жаль, что его нет с нами. Он бы придумал какую-нибудь «остроумную глупость».
- Кто такой Рис? – справился Фатти. – Я тоже мастак на глупости!
- Это точно, – буркнул Таго. – С тех пор, как мы встретились, ты только этим и занимаешься!
- Не всем же быть недостижимым совершенством, как Вы, безупречный…полукровка! – огрызнулся маленький маг.
Они развернулись, испепеляя друг друга взглядами.
- Стоп, вы совсем не тем заняты! – сказала я. – Давайте оставим выяснения отношений на потом! Надо что-то придумать, у меня в голове сумбур какой-то!
- Что думать, ­– запальчиво сказал Фатти. ­– Пускай охраняет наши жизни до тех пор, пока мы живы!
Все помолчали, переваривая эту фразу.
- Глупо, но может сработать! – заторможено промолвил Иней.  – Готов поспорить, Миррир не встречались еще с такой ахинеей! Пошли, ты и объявишь цену, дитя парадокса!
Фатти отвернулся, и гордо задрав подбородок, проследовал в каюту. Миррир полулежала на кровати, опершись на подушки, связанные руки покоились на покрывале. Вид она имела самый невозмутимый.
- Решили: охраняй наши жизни, до тех пор, пока мы живы! Это долг, – отчеканил Ястребок.
В голове Миррир мелькнула вереница эмоций. Это было недоумение, страх, досада, а потом пришли решительность и торжество.
- Атам! – отрывисто произнесла она и улыбнулась.
Бордовые губы растянулись и обнажили ровные зубы с острыми, как у тигра, клыками. Желтые глаза сощурились, и лицо приобрело пугающе-хищное выражение. Мне стало не по себе: похоже, нам не удалось перехитрить ее. Опасность не миновала, лишь отодвинулась.
- Назовите меня, – потребовала девушка. – Дайте мне новое имя!
- Старое недурно подходит! – проворчал Таго.
- Длинновато, – ответил Фатти, – пусть будет Ядовка!
- Нет, Фат, она теперь, вроде как с нами, нельзя же так! Пусть будет Змейка Ли! – девушка пробуждала во мне смутные азиатские ассоциации.
- Змейка Ли, атам. – согласилась она. – Я в подчинении долгу. Мозно уже снять велевки?
Таго сделал шаг к ней, но она встряхнула руками,  и путы свалились. Иней остановился, озадаченно на нее глядя.
- Пламя не связешь! – ехидно промолвила Змейка Ли.


26

Настал вечер и наш крутобокий торгаш внезапно преобразился. Едва скрылось солнце, как наш корабль, словно Летучий Голландец, наполнился фигурами людей. Только вместо скелетов и призраков на палубе появились чинные купцы, их расфуфыренные супруги, прыщавые отпрыски и холеные приказчики. Все это сборище гудело, точно улей, медленно  перемещаясь вдоль бортов судна. Публика коротала время в ожидании ужина. На мостике стоял раззолоченный капитан со своими приближенными. Матросы лихо носились по кораблю, фасонисто управляясь со снастями. Паруса наполнял легкий бриз, и «Божий Дар» ходко бежал, рассекая зеленые волны. На носу покачивалась, кланяясь, деревянная фигура Снисходящего Бога – типичного инопланетянина с несуразно добрым лицом и улыбкой Санты.  Наша четверка появилась наверху. Все головы тут же повернулись, множество глаз впились в наши лица, публика забормотала, обсуждая все что можно и нельзя. Таго вежливо раскланялся и проследовал к борту, где и замер, в картинной задумчивости: не дать, не взять Антон Павлович в Крыму. Фатти принял нас под руки, и мы прошествовали к шеренге кресел, что выстроились под тентом. Если бы не скрип снастей и плеск парусов, можно было бы представить себя в дорогом морском круизе на огромном белоснежном лайнере. Едва мы разместились, как  курносый обветренный «стюард», подал нам вина и закуски. Изо всех сил я пыталась сохранить непринужденное выражение лица, но это плохо получалось: наш уголок стал центром таких красноречивых взглядов, что я стала опасаться, что после этого вечера сделаюсь дырявой, как траченная молью шапка. Еще бы, ведь рядом со мной сидела Миррир! Ее непроницаемое лицо напоминало демоническую маску, тело обтягивало странное одеяние из ромбовидных кусочков плотной кожи, скрепленных металлическими колечками. На поясе кожаные полоски образовывали короткую юбочку, к которой крепились ножны длинного и тонкого клинка. На забинтованном плече покоилась косичка, унизанная черными бусинами, желтые глаза смотрели спокойно отстраненно, как у сытого хищника.
Купеческие дочки, численностью в пять экземпляров, шустро сбились в кучку, образовав «Общество Глубокого Презрения Этих Двух Ужасных Монстров». Слегка коснувшись их разумов, я узнала, что одета безвкусно, причесана ужасно, держусь отвратительно, а Змейка Ли, вообще, неописуемый урод. Я ухмыльнулась, потому что подо всеми этими словами таился трепет и тайное восхищение. Какой-то смелый управляющий решился подойти и заговорить с нами. Фатти живо поддержал его и вскоре покинул нас. Расточая чистопробные придворные любезности, и сияя наработанными улыбками, наш тореро очень скоро оказался в кругу восторженных поклонников и принимал комплименты своей смелости и благородству. Обласканный купеческой братией он уже позабыл о нас,  и подыскивал себе новую пассию. Таго все так же смотрел в темнеющий океан. Пара солидных господ пыталась заговорить с ним, но наткнулась на такую холодную корректность, что быстро увяли, и предпочли наслаждаться обществом куртуазного Ястребка. Посидев в молчании некоторое время, я кивнула Миррир и подозвала стюарда, заказав еду в каюту. Мы снялись, и важно, как пеликаны проплыли мимо купеческих «нимф». Проходя рядом с ними, Змейка Ли вдруг повернулась и одарила дамочек своей зоологической улыбкой, повергая их в глубокий транс, и обеспечивая тему для разговоров на весь вечер.
Миррир держалась молодцом, словно забыв о своей ране, но ела без аппетита,  после ужина стало видно, что девушка просто падает с ног. Поэтому, когда появился Таго, я сказала ему, что пора и честь знать. За нами числились две каюты, и я предложила разместиться по-старинке: девочки в одной, а мальчики в другой, но Таго неожиданно встал в позу. Видите-ли, ему было невместно ночевать в одном помещении с «лицом неопределенного пола». Лицо это явилось уже к полуночи, сияя глазами и лучась успехом. Выслушав такое определение, Фатти вспыхнул как порох, наговорил кучу резкостей, и едва не затеял дуэль с мрачным Целителем Дола. Однако внезапно остыл, и в изысканных выражениях попросился на ночлег в «женскую палату». Он и не ведал, что тем самым еще сильнее раздраконил полукровку. Таго гордо удалился, и мы устроились на ночлег втроем. Миррир, едва положив голову на подушку, отключилась, а Фатти, подвесив свой гамак, потушил свет и пристроился рядом со мной, шепотом повествуя о своих похождениях. Он рассказывал о себе с таким юмором, что через полчаса я дошла до спастических колик. От нашего сдавленного хохота проснулась Миррир, и теперь Ястребок выступал уже перед двумя слушателями. Уже под утро у нас так болели животы и скулы, что пришлось угомонить Фатти насильно, лупцуя подушками, и щипая, куда попало. Учитывая кромешную тьму, это действо порождало самые разнообразные звуки, весьма неоднозначного толкования.
 К полудню наша троица выползла наверх, сонно протирая глаза, и периодически прыская, при воспоминаниях о ночной феерии. Таго был угрюм, и разговаривал, едва разжимая зубы, зато купеческие отростки просто боготворили маленького мага, видя в нем великого дамского угодника. Фатти эта игра чрезвычайно понравилась, и он старался вовсю: посылая пламенные взоры купчихам, он услаждал молодых хлыщей рассказами из сладкой жизни Танаретовых «деток», не забывая, правда, невзначай поглаживать особенно приглянувшихся особей.
К вечеру ветер закрепчал, и началась качка. Корабль нырял и прыгал, взметывая фонтаны брызг. Общество рассосалось. Более стойкие торчали в кают компании, где шла игра на деньги, и бренчало некое подобие пианино, прочно привинченное к полу. Нежная часть населения почувствовала себя дурно, и корабельный лекарь сновал из одной каюты в другую, подобно ласточке. К этой нежной части, как оказалось, относился и наш грозный Таго. Целитель Дола слег. На второй день качки он уже не поднимался, и лежал в своей каюте с бледно-зеленым напряженным лицом. У кровати дежурил неизбежный тазик. Мне пришлось взять на себя заботы о строптивом красавце, и он страдал молчаливо и кротко как монашенка. Воспользовавшись случаем, я пыталась, было прояснить наши отношения, но дело это не имело никакого успеха. По слабому мычанию полукровки невозможно было понять, доходят ли до него мои объяснения, или же его просто тошнит.
Поклонники Фатти разлеглись по каютам, над кораблем стояли тихие стоны страдающих пассажиров. Я чувствовала себя относительно неплохо, но старалась не смотреть на качающуюся за бортом воду. Фатти заскучал, и большую часть времени проводил, валяясь на моей койке, и вяло перекоряясь с Миррир. На четвертый день кое-кто адаптировался, а я с удивлением обнаружила, что Фатти и Змейка Ли нашли себе обоюдное развлечение. Началось с того, что Фатти допек-таки красную девушку своими шутками, и они подрались. Конечно, это было не серьезно, так, выяснить: кто «самее». Обоим это так понравилось, что в тот же вечер на баке образовался своеобразный «бойцовский клуб». Они начали тренироваться, и вскоре, ночная палуба стала местом встречи всех задир корабля. Даже сам капитан пару раз участвовал в этом мероприятии. Миррир снискала славу настоящего гуру. Не знаю, хотела она того, или нет, но ей все же пришлось поделиться некоторыми из своих профессиональных секретов: коварный Ястребок оказался сильным соперником. Между этими двумя сложились странные отношения. То они ожесточенно дрались, ругаясь, на чем свет стоит, то мирно сидели рядышком, обсуждая свои успехи. Не смотря на свою экзотичную внешность и неординарную профессию, во всем остальном Миррир оказалась простой и наивной как Чебурашка. Оно и понятно: девочка не видала ничего кроме школы убийц, в которую попала шести лет от роду. Фатти до нутряной щекотки умиляла эта непорочность, и он с жаром принялся за воспитание своей «Ли Скромняшки», как он окрестил Миррир. Их идиллия продолжалась пять дней, а потом качка кончилась, и на палубе появился исхудавший и бледный Таго Иней. Едва придя в себя, он узурпировал власть над умами не только задир – матросов, но даже и краснокожей гуру. Он победил во всех ночных схватках, и полностью завладел вниманием Змейки Ли. Звезда Ястребка стремительно скатилась с небосклона славы.
Погода сделала резкий разворот, и паруса наши беспомощно повисли. Океан затих, превращаясь в стоячий пруд, началась ужасная жара. С бортов спустили паруса, и устроили купальни. Тут Иней и Миррир вообще были вне конкуренции! Сопровождаемые завистливыми и осуждающими взглядами, они резвились вокруг корабля, невзирая на предупреждения капитана о присутствии в этих водах опасных хищников – трокосов зубастых. Когда мы с Фатти наблюдали, как они веселятся, у нас совершенно пропадал вкус к жизни, мы оба чувствовали себя обманутыми и несчастными. Я подозревала, что такое поведение, всего лишь незамысловатая месть Таго, но настроение от этого не улучшалось. Теперь роль угрюмых грозовых туч принадлежала нам. Оказалось, что дуэт «Фатти и Мара. Тоска» был весьма красноречив, и теперь никто не осмеливался без дела докучать нам. Даже матросы шмыгали мимо с крайне деловым и озабоченным видом. Однако два кровопивца наших мук не замечали, или просто не хотели замечать.
 Три дня мы с Фатти терпели, молчали и тихо злились, наблюдая, как два «универсальных солдата» прогуливаются по палубе, живо беседуя и смеясь. На четвертый день, вернее, вечер, я не обнаружила в каюте ни Миррир, ни ее вещей. Зато, на моей постели сидел злой, как опоссум, Фатти.
- Что, друг Ястребок, она нас покинула?
- Нет, я сам отнес ее вещи.
- Ха, Фат, по-моему, это детство: «Забери свои игрушки и не писай в мой горшок!», глупо так ревновать друзей!
Ястребок сверкнул аквамаринами глаз, на его лице отразилась какая-то внутренняя борьба. Я заглянула внутрь, и впервые поняла что выражение «кипят мозги» нужно понимать буквально. Его мысли бурлили: то поднимаясь из темных глубин сознания, то погружаясь в забытье, перемещались образы, по поверхности разума скользили обрывки мыслей, и рассыпались, так и не превратившись в слова, эмоции вскипали, пузырьками поднимаясь на поверхность, чтобы тут же исчезнуть.
- Знаешь, – наконец промолвил он, – я, кажется, влюбился… Нет, не кажется! – его мысли вдруг успокоились, став тихими и прозрачными, точно вода за бортом корабля. – Я люблю ее!
Фатти смотрел на меня, взгляд его наполнялся восторгом и ужасом одновременно. Я молчала.
- Что же теперь делать? – Ястребок схватил меня за руку, со страхом заглядывая  в глаза.
- Ты у меня спрашиваешь? Ты же знаток человеческих душ! Кто совсем недавно учил меня жить?!
- Это совсем другое! Что ты сравниваешь! – искренне возмутился Ястребок. – То он, а то ОНА!
- Тем не менее, ОН и ОНА бродят сейчас по укромным уголкам, и мы им совершенно не нужны! – сказала я с горечью.
Фатти сник, но потом его глаза снова вспыхнули злобой.
- Вот поэтому, я и убрал ее вещи! Пусть уж и ночует с ним, а то никак не налюбуются друг дружкой. Мне никогда не везло с бабами!
- Ладно, друг мой, поживем – увидим! Подозреваю я – не все спокойно в Датском королевстве!
Фатти ничего не понял, но взглянул на меня с надеждой. За стеной вдруг затопотали, несколько человек пронеслось по коридору. Послышались возбужденные голоса пассажиров.
- Что-то происходит, пойдем, разузнаем!
Фатти с готовностью поднялся, ему нужно было отвлечься. Мы выбрались на палубу и присоединились к кучке у правого борта. Уже совсем смерклось, и над горизонтом показалась луна Аррика. Океан походил на остывающую сталь.  Багрово-золотые змеистые лунные блики ложились на иссиня-черный муар воды. В воздухе не было никакого движения, стояла тишина, и звуки, создаваемые живыми людьми казались чем-то чужеродным, противоестественным, среди застывшей природы. Люди гомонили, обсуждая новость: на горизонте появились огни двух терпящих бедствие судов. Марсовые заметили их, как только опустилась темнота: мигающие огни передавали сигнал «SOS!», и сейчас на мостике решали, что предпринять. Едва Фатти все это услышал, он отыскал глазами наших мучителей. Иней и Змейка стояли среди матросов, живо обсуждая происходящее. Испепелив их красноречивым взглядом, и не обнаружив никакой ответной реакции, Ястребок сплюнул, и, решительно подхватив под локоть, повлек меня внутрь судна. Войдя в каюту, он тщательно осмотрелся, выглянул в иллюминатор и за дверь, как будто опасаясь обнаружить там лазутчика. После этого, он тщательно заперся и в полной тишине сотворил охранные заклятья. В воздухе запахло озоном. Фат сел на койку и жестом приказал мне опуститься рядом. Его странное поведение не на шутку меня напугало, внутри затряслась какая-то жилка, и я почти рухнула рядом, всем нутром ощущая, как на нас надвигается что-то злое и неизбежное. Фатти заговорил со мной почти шепотом, чем окончательно меня всполошил, я с трудом сосредоточилась на смысле.
- Фатти, значит, сопляк, баловень, Фатти ничего не понимает! – горько говорил маленький маг, словно обращаясь к кому-то третьему. – Да, может быть, у Фатти не слишком серьезный вид, и всего девятнадцать лет от роду, но Ястребок все-таки Князь Уккский, а это чего-нибудь, да значит! – он повернулся ко мне, и его глаза с расширившимися зрачками походили на черные отверстия пистолетных стволов. – Мара, это Истатук! Не перебивай! Я предвидел это с самого начала. Глупо надеяться, что от Мага – Наместника так легко убежать! Мы пока выигрываем по очкам,  но, только потому, что никому из агентов и в голову не пришло, что шумные приятели Фатти и есть те беглецы, которых так ищет Истатук. Теперь они опомнились и идут!
- С чего ты это взял? Может это случайность, мало ли что: пираты, мор, еще что-нибудь? – я сама не очень-то верила в свои слова.
Не отрывая взгляда от моих глаз, Ястребок покачал головой:
- Не говори ерунды, Мара! Неделю мы никого не видали, четыре дня штиль, и вдруг на тебе: возникли пострадавшие! От чего это они пострадали? Душно им слишком?! Нет, Мар, они свеженькие, как молодые осминожки, только сейчас из порта! Сначала я подумал, что это Танарет, но теперь вижу: нет, не его почерк! Танарет – он любит эффектные появления, если бы он мог, то он возник бы сам, прямо посреди палубы, или, еще того вернее, на капитанском мостике! Он собственноручно покончил бы с нами, да еще раскланялся бы перед зрителями! Но он не может! Танарет – это телепортация, телекинез, немного алхимии и сила богов напрокат! Так вот, он не может возникнуть в таком месте, которое он никогда не видел, а кроме того, мы все время двигаемся: очень трудно рассчитать точку выхода. Вот поэтому, он и послал эту стерву Миррир! Я и подумал, что штиль и неподвижность ему на руку, но, нет – не та повадка! Это Истатук: этот не любит красоваться, ему надо, чтобы все было «шито-крыто». Это же Истатук Великий, Истатук Освободитель, ему не пристало творить темные делишки и иметь сомнительные увлечения – он же абсолютно непогрешим! Смотри, как все продумано: корабли возникли за пределами видимости, и подошли они совсем недавно. Понятно тебе? Они не могли подойти под парусом! Вот посмотришь, Мара, сейчас наши снарядят бот и потрехают туда! А потом, я даже не берусь представлять, но наша песенка уже спета! Знаешь, Истатук умен как десять демонов, а сейчас он еще и одержим своей охотой…
Зрачки Ястребка пульсировали, то расширяясь, то снова сужаясь, от этого мне становилось еще страшнее.
- Что же нам делать, Фат, я боюсь!
- Мара! – голос Ястребка стал торжественным. – Никогда не думал, что так сложится, но теперь, Мара, я считаю тебя единственным близким человеком! Скажи мне, Мара Линк, можем ли мы быть друзьями?
Это походило на какой-то ритуал. Я вздохнула и на секунду зажмурилась, проникая в мысли Ястребка: он был совершенно искренен, и он тянулся ко мне, желая тепла и одновременно боясь быть отвергнутым.
- Да, Сиятельный Князь Ястребок Уккский, я считаю тебя своим другом!
По радости, сверкнувшей в его глазах, я поняла, что говорю все правильно, и самое главное, это была чистая правда! Мне было абсолютно наплевать: кого Ястребок любит и с кем спит, я чуяла, что при всей своей вздорности и избалованности, он добрый, надежный, и даже храбрый. Это был котенок с душой льва. Настал момент истины!
- Я твой друг, и я обещаю защищать твою жизнь и твою честь как самого себя!
Ястребок раскрыл медальон, висевший у него на шее, и на его ладони оказалось два маленьких прозрачных шарика. Я присмотрелась и увидела, что внутри каждого из них что-то шевелится – это напоминало икринку с едва заметным зародышем рыбки.
- Смотри, это Неразлучники! Один будет у меня, а другой у тебя. Если с тобой что-нибудь случится, что-то, с чем ты не справишься, серьезное, важное – раздави пузырек, и я сразу узнаю, что нужен тебе!
Я осторожно взяла шарик с его ладони и поднесла к глазам.
- О, Ястребок, они такие маленькие, что если я случайно его сломаю?
Фатти улыбнулся.
- Нет, Мар, это невозможно, для этого тебе придется случайно разрезать свою кожу!
Он взял свой шарик и потер его меж  пальцев. «Икринка» стала ярко-алой. Фатти аккуратно зажал ее ногтями и приложил к ложбинке между ключицами. Когда он отнял руку, на месте шарика осталась только едва заметная выпуклость с небольшой ранкой наверху. Меня это шокировало.
- Ну что, Мара, согласна ли ты дружить со мной? – Ястребок смотрел испытующе.
- Я твой друг, и я обещаю защищать твою жизнь и твою честь, как саму себя! – я задержала дыхание и проделала со своим шариком то же, что и он.
Боли не было, возникло только мимолетное ощущение жжения. Я выдохнула. То, чего я боялась, не случилось: Сеть пропустила таинственный шарик.
Некоторое время мы, улыбаясь, смотрели друг на друга, потом, повинуясь внезапному порыву, обнялись и прижались головами.
Через некоторое время мы уже пробирались по темному коридору куда-то в трюм корабля. Ястребок шептал:
- Так вот, Мар, Ястребок позаботится о тебе! Помнишь моего Дропа? Он тут, только он теперь не такой, как был! Старик Дроп сослужит еще одну службу!
Он отворил крышку люка и, засветив фонарь, полез внутрь. Я последовала за ним. Маг направился в дальний угол трюма и раскидал там тюки и коробки, освободив длинный ящик, очень похожий на гроб Дракулы. Мне стало не по себе. Фатти сковырнул крышку и махнул мне, приглашая посмотреть. С замиранием сердца, я заглянула ему через плечо. То, что я увидела, заставило меня онеметь: в ящике, вытянувшись во весь рост лежала я сама! Я смотрела на свою копию.
- Не теряйся, тетя Мара, это для слуг Истатука. Конечно, Мага – Наместника так не проведешь, но для его свиты – вполне достаточно! А теперь кое-что для нас!
Он покопался среди коробок и вытянул длинную и плоскую штуковину, тщательно закутанную в темную ткань. Вынув кинжал, он разрезал веревки, стягивающие покрывало, и осторожно его развернул. В полумраке приглушенно блеснул не-то металл, не-то пластик. Фатти распаковал свою штуковину. Эта вещь походила на гигантского ската. Это имело более толстое «тело», плавно переходящее в два сужающихся «крыла». Грубо говоря, это был неправильный ромб, из неизвестного мне материала. Верхняя поверхность его имела несколько поперечных борозд, по периметру «крыльев» блестели круглые выпуклости, напоминающие фары автомобиля.
- Что это, Ястребок, опять какая-то Богова Штучка?
- Угадала! Это наш пропуск на свободу! Эта штучка немножко летает!
- Фат, как это немножко? – я со страхом представила перспективу полета на Чёртечём Чёртекуда. – Да и куда мы полетим, кругом же океан! Вдруг она упадет?!
- Мара, Мара! – Фатти сморщился. – Слишком много вопросов сразу! По-моему, мы договорились, Ястребок – не полный кретин! Так, только полудурок. Куда лететь я знаю, не забывай: я Князь Порта-Укку, у нас даже дети умеют находить дорогу в море! Летает она низко, сам видел, как ей управлять – примерно представляю. А вот, насчет: упадет она, или нет, тут придется рискнуть! Сам я не знаю таких случаев, чтобы Черноптица падала, но, конечно, не исключено!



27

С величайшими предосторожностями мы вытащили Черноптицу из трюма. Матросы проносились мимо нас даже не глядя: у борта уже качалась большая шлюпка, и капитан спустился с мостика, отдавая последние приказания команде спасения. Голем, укутанный до времени покрывалом, послушно таскал из каюты необходимые нам вещи. Мы скрылись от посторонних глаз за огромными ящиками, что загромождали почти всю кормовую палубу. Ястребок, оглянувшись, нажал что-то на полированном теле Черноптицы. Послышалось едва слышное гудение и брюхо «ската» озарилось бледным сиянием, по периметру побежали огни. Поверхность пошла рябью, и в передней части аппарата выдвинулась «рулевая колонка», похожая на оленьи рога с насаженными на них ярко-красными помидорами. Фатти задорно тряхнул головой, глубоко вздохнул, и вспрыгнул на повисшее в полуметре от пола сооружение. Он решительно ухватился за «рога», пожимая то один «помидор», то другой. Агрегат загудел чуть громче и приподнялся еще примерно на метр, я ахнула, с трудом удержавшись от рукоплесканий. Машина перелетела борт и опустилась, зависнув на уровне палубы. Голем принес еще две фляги с водой и застыл, держа их на вытянутых руках.
- Ну, хватай воду, и помчались! Небо и океан!
Я остановилась в нерешительности:
- Фат, наверное, надо хотя бы попрощаться…
- Не говори ерунды! Мы им совершенно не нужны, выбрось эту блажь из головы и давай сваливать, пока не поздно!
Я приняла фляги из рук голема, и села на борт. Перекинув одну ногу наружу, я опять остановилась.
- Нет, Фат, я все-таки схожу…
Ястребок чуть приподнял свою машину, и его лицо оказалось вровень с моим. Он помахал рукой перед моими глазами.
- Эй-эй! Очнись! Все кончено, кончено!
Я опустила голову.
- Вот что я тебе скажу, тетя Мара: может я и помоложе тебя, но уже знаю, что вся эта любовь забывается как сон! Будет день и будет пища! Не горюй, мало ли таких мальчиков?! Смотри на меня, я же не реву!
Я посмотрела на него: глаза его казались черными и мерцали в полумраке как два антрацита. Он действительно не ревел, но внутри него все словно застыло.
- Фат, в том то и дело, что ты помоложе! Я тоже раньше так думала, но теперь все по-другому! Его я никогда не забуду,…я это знаю. Я пойду… Скажу ему… Нет, просто, последний раз посмотрю на него! – я спрыгнула на палубу.
Ястребок махнул рукой, и шепнул что-то голему, тот развернулся и принялся расхаживать взад-вперед вдоль борта.
- Давай скорей… – донеслось из-за борта.
Таго выходил из своей каюты, и я остановилась перед ним, загородив дорогу. Он прикрыл дверь и остановился, вопросительно глядя на меня.
- Зайдем на минутку? – предложила я, кивая на дверь.
- Нет, лучше к вам.
Я подозрительно на него посмотрела, он показался мне немного смущенным.
- Что, там Змейка? А, теперь уже все равно! Пойдем, всего пара слов, ей не придется тебя долго ждать! – я горько усмехнулась, пропуская его внутрь нашей комнаты, где все еще стоял грозовой запах охранных заклинаний.
Он прошел внутрь и остановился у стола. В иллюминатор проникал свет Аррики, ложась желтовато-серебряными пятнами на деревянный пол. Я не стала зажигать свет: в темноте говорить было проще.
- Я хочу попрощаться, Таго Иней. Спасибо тебе за все, и будь счастлив!
Он вскинул голову, силясь рассмотреть мое лицо.
- Что? Что ты сказала? Повтори! – едва слышно произнес он, после секундной паузы.
- Я говорю, что мы уходим.
Таго вдруг подался вперед и схватил меня за плечи, разворачивая к свету. Некоторое время он разглядывал меня, точно сомневался, что правильно понял.
- Как? Куда уходите? Я ничего не понимаю! – лунный свет сделал его лицо мертвенно-бледным, зрачки метались.
- Что ты волнуешься? Мы с Фатти сейчас уйдем. Так будет лучше для всех.
- Я не волнуюсь! – его руки завибрировали от напряжения. – Нет, я волнуюсь! Я вне себя, я просто поражен!!! Что ты делаешь! Как это – уйдете?! А я?
- А что ты, Таго? – мне удавалось говорить ровным и даже холодным голосом, хотя внутри все тряслось. – Разве тебе плохо? С тобой останется Змейка Ли, ты разве не рад? Хотя, конечно, не мое это дело! – жестоко напомнила я его же слова.
Он вдруг обхватил мою голову и приблизил свое лицо, словно пытаясь рассмотреть что-то в глубине моих глаз.
- Что ты говоришь? – его дыхание обжигало меня. – Какая Змейка, чему рад? Глупая! Нет, ты никуда не пойдешь!
Он отстранился и схватил меня за руку:
- Я знаю, чьи это проделки! Все, терпение мое кончилось, прибью щенка!!!
Я вырвалась.
- Этот щенок спасает мне жизнь! Ты совсем, что-ли, нюх потерял! Там корабли Истатука! – я ткнула пальцем в иллюминатор, – И этот щенок – мой друг!
 Я невольно прикоснулась к горлу, и Таго заворожено проследил за моим движением. Потом он тяжело опустился на койку. Мы молчали, глядя друг на друга и не двигаясь. Потом Иней медленно опустил голову, и, глядя в пол, спросил:
- Я так понимаю, что у вас есть на чем плыть?
Я кивнула.
- Тогда я прошу, – он снова поднял голову, голос его звучал глухо, – я прошу… Мара, возьми меня с собой!
Постояв немного, я подошла, молча взяла его за руку, и мы вышли из комнаты. В коридоре я остановилась и взглянула на него. Иней отвел взгляд.
- Стой здесь! – приказала я ему, и Главный Целитель, яростный боец и гордый недотрога, покорно замер, провожая меня глазами, полными смятения.
Я решительно распахнула дверь его каюты. На столе, перед раскрытым трактатом, горела лампа. Койки были безупречно заправлены, а в стороне висел гамак. Едва я вошла, как из него показалась сонно моргающая мордаха  Миррир. Узнав меня, она заулыбалась:
- Куда вы плопали? Пьете всякую длянь: зову тебя, зову: ключа-то нету, а ты дазе и не повелнулась, пошла-а-а себе дальше! Я спать хочу! Пойдем домой! – ­она выбралась из гамака, полусонно сопя и зевая.
Я посмотрела не нее почти с любовью.
- Змейка, пора выполнять долг! Наши жизни в опасности!
Желтые глаза широко раскрылись, по телу Миррир словно прошел ток. Лицо напряглось и окаменело.
- Где Фат? – ясно произнесла она.
Когда наши головы показались над бортом  послышалось изумленное: «Опа!». Фатти оглядел собрание, в сгущающейся темноте блеснули его зубы.
- О-о-о-ч-ч-чень мило! Мара, родная, можно тебя на пару слов? ­– ласково пропел его голос.
Таго и Змейка чуть отошли, скрываясь между ящиками.
- Ну, и что это? Чего ты их притащила? Я, конечно, все понимаю, и тебе вольно продолжать мучиться, но я терпеть не намерен! – Ястребок походил на рассерженного кота. – Может, я и подвержен некоторым девиациям, но я отнюдь не мазохист!
- Когда я сказала ей, что нам грозит опасность, знаешь, какой был первый вопрос? Она сказала: «Где Фат?», – ответила я, опасливо оглядываясь.
- Прелестно! Сейчас пущу лужу от радости! – Фатти продолжал ворчать, но я почувствовала, как внутри него трескается лед. – Это может означать все что угодно. Может, я первый в списке на выпуск кишков?! Ну, куда мне их паковать? Черноптица не резиновая! Пс! – шикнул он во тьму. – Эй, совершенства, придется украсть лодку! Вам это не претит?
Таго безмолвно скользнул вдоль борта и занялся канатами, удерживающими запасную шлюпку. Змейка Ли присоединилась к нему, и они вдвоем быстро разделались с креплениями. Что-то затрещало, и лодка с грохотом ухнула за борт. Иней и Змейка попрыгали следом.  За ящиками послышались голоса и топот бегущих ног. Фатти махнул голему. Создание кивнуло и, сбросив покрывало, исчезло в темноте. Ястребок быстро поднял свой аппарат, и, схватив за руку, втащил меня на его ребристую «палубу». Он быстро развернулся и опустился почти к самой воде. Пристроившись впереди качающейся на воде лодки, Фат проделал какие-то манипуляции, отчего в хвостовой части Черноптицы появился тонкий отросток. Он быстро удлинился, превращаясь в трос.
- Цепляйтесь скорее! – прикрикнул Фат на мокрых компаньонов. – Да не возитесь, Демоны вам в бок, быстро, быстро!
- Готово! – донеслось из лодки.
- Погнали! – рявкнул маленький тореро, и Черноптица тронулась по-над водой, натягивая трос.
Над бортом замелькали фонари, послышались удивленные возгласы, но нас уже окутала спасительная темнота. Я стояла позади Ястребка, судорожно вцепившись ему в пояс. Под ногами у меня появились удобные упоры, а «рога» удлинились, словно предлагая схватиться за них. По-видимому, устройство было рассчитано на двоих. Я перехватилась, и Черноптица набирала скорость. Воздух перед Фатти начал слегка светиться, и ветер перестал трепать наши волосы. Шлюпка сзади нас начала подпрыгивать, хлопая днищем, словно моторка. Фатти выругался.
- Я теперь уже ни за что не ручаюсь! Эта штука не рассчитана на такой вес! Ладно, дери вас Демоны, включаюсь!
Черноптица тонко засвистела, и огни бегущие по борту разгорелись ярче.
- Держитесь, вражьи морды! – крикнул Ястребок.
Нос Черноптицы ярко засветился, посылая вперед синевато-зеленый луч,  плоскости «крыльев» чуть повернулись, и мы понеслись как ракета. Лодка позади нас гулко бухала по воде, дергаясь из стороны в сторону, Черноптицу водило, и Фатти сдавленно рычал, возясь с приборами. И все же – мы летели!


28

Черноптица заглохла на второй день. За рулем тогда стояла Миррир. Она оказалась пилотом не худшим чем Ястребок, впрочем, управлять Черноптицей мог бы и ребенок. Я подозревала, что эта штука – всего лишь прогулочный скутер, наподобие наших гидроциклов. Дело усложняла только шлюпка, болтающаяся сзади, как овечий курдюк.
 Фатти спал, укрывшись от летящих брызг: он так вымотался, что не замечал ни тряски, ни толчков прыгающей по волнам лодки. Летящий над водой аппарат издал вдруг тревожную трель и начал замедляться. Бортовые огни померкли и запульсировали. Черноптица пролетела еще несколько сот метров и окончательно встала, опустившись на воду. Рулевая колонка убралась внутрь, опадая точно улиткины рожки, рифленая поверхность разгладилась и стала глянцевито-черной, напоследок втянулся и трос, соединяющий аппарат с лодкой. Черноптица инактивировалась и безвольно заколыхалась на волнах, став еще более похожей на ската, только уже на дохлого. Миррир, стояла, балансируя на скользкой поверхности, и сокрушенно качала головой. Таго взялся за весла и подогнал шлюпку поближе. Втроем мы втащили аппарат в лодку, гадая: что с ним произошло? Проснувшийся Фатти мрачно осмотрел мертвую Черноптицу, ощупал ее бока, и уселся сверху, потирая помятую со сна щеку.
- Кирдык! – констатировал он, зевая. – Я же говорил, что она не потянет!
Все смотрели на него в ожидании.
- Ну, что уставились? Хватайте весла и вперед! – он огляделся, словно ища указатели в безбрежной синеве. – Мы где-то неподалеку от северной оконечности острова Фаф.
Миррир беспокойно заерзала.
- Я не хочу на Фаф! Это нехолошее место! Говолят, там живет демон, котолый убивает всех молеходов!
Ястребок фыркнул.
- Если он всех убивает, то кто же о нем рассказал?! Брось, красотка, тебе ли бояться детских сказочек!
- Ты зе умеешь колдовать! Давай, сколдуй, и оказемся на площади Миллил-Валхолл.
- Стал бы я сутки столбом стоять, когда бы так умел?! Мое дело – молния! Ну, так, что попроще сотворить могу: например болванку железную и цепь на шею – чтоб сподручней утопиться со страха!
Таго криво ухмыльнулся, размеренно погружая весла в воду, Змейка обиженно отвернулась, бормоча на своем наречии.
Запасов нам хватало еще на три дня, кроме того, Ястребок мог творить пресную воду. Ночью он рыбачил с помощью фонаря и своего пальца, стреляя в очарованных светом рыб, зеленым разрядами. Гребли по-очереди, и я возблагодарила Золотую Сеть, что спасала мои ладони от неизбежных мозолей.  К вечеру мышцы жутко крутило, они надсадно ныли, но Таго отпаивал нас своими средствами, так что, после сна мы чувствовали себя свежими и отдохнувшими, как новенькие. Мы работали в паре с Миррир, и пока мужчины отсыпались, появилось время для задушевных бесед. Миррир рассказывала о своем народе:
«Сначала была Ассавалла. Она лежала Нигде на Великом Ничто и спала. Ей снились беспокойные сны, и в них она увидела Огонь. Асавалле понравилась его изменчивость, его жар и она захотела, чтобы огонь Был. И стал Огонь. Огонь затопил все Нигде и начал пожирать Великое Ничто. Ассавалла подумала, что его уже лишком много, но ничего не могла поделать. Тогда ей пришлось сотворить Воду. Огонь и Вода начали бороться между собой, и все Ничто наполнилось паром. В этом пару потерялись и Огонь и Вода и сама Ассавалла. Заблудившийся Огонь превратился в звезды, капли воды блуждающие в пару потянулись на свет, и стали планетами. Когда пар рассеялся, Огонь и Вода увидели, что Ассавалла исчезла. Долгое время они искали ее, но так и не нашли. Тогда они договорились о перемирии между собой до тех пор, пока не найдется Ассавалла. Как только она вернется, произойдет Последнее Сражение, и Ассавалла рассудит, кто победитель. Так и осталось с тех пор. Огонь и Вода ненавидят друг друга, но всегда рядом и всегда ищут Ассаваллу в бескрайнем Нигде. Только долго им искать, потому, что Ассавалла потерялась в пару и рассыпалась на неисчислимое множество частей. Из этих частей произошли Духи и поселились и в Огне и в Воде и даже в Великом Ничто. От Огненных Духов родились боги Миррир – Павпы. Они хотели бы истребить детей Духов Воды – Свукку, но сами не могли этого сделать, ибо связаны Первородным Договором Огня и Воды. Павпы сотворили Миррир. Тела Миррир созданы из воды, а души Миррир – настоящее пламя, поэтому они выше Договора. Иногда Павпы снисходят, чтобы пополнить свои армии новыми воинами. Павпы берут только самых лучших, самых достойных, поэтому каждый Миррир должен неустанно тренироваться. Наивысшее блаженство Миррир – победить Свукку, тогда душа Миррир очистится от грешного водяного тела и вольется в Звездное Пламя. Если же Миррир проживет достойно и погибнет в схватке с любым врагом – тогда Миррир становится Павпом. Если же Миррир грешен – его удел возрождаться и возрождаться, пока он не станет достойным. Миррир не боятся смерти, потому, что смерти просто нет!» Интересно, для чего на самом деле создавались Миррир?
Змейка, также, рассказывала, что набожные и благочестивые родители отдают детей в школы убийц как можно раньше. В культуре Миррир только настоящий воин может рассчитывать на солидное положение в обществе. Наемники Миррир сражаются на всех фронтах Дома, они же самые лучшие киллеры в мире. Тела Миррир почти нечувствительны к боли, они гибки и прочны, их раны заживают с поразительной быстротой. Миррир выносливы как верблюды и живучи как тараканы. Религиозные обряды красных людей неимоверно сложны, зато государственный закон только один: Миррир – да не убьет Миррир! Только и всего: во всех других случаях даже ребенок способен справиться сам. Убийство – помеха непрерывному совершенствованию обоих участников этого акта, нарушение божественного замысла, и тяжкий грех. Особенно не приветствуется убийство по неосторожности. Погибнуть в схватке – естественный и желаемый итог жизни, но если кто-то спасет жизнь Миррир – это считается Высшей Волей Богов и расценивается как величайшее божественное благоволение. Поэтому, спасенный Миррир добровольно вступает в подчинение Великому Долгу. Жизнь его останавливается, до тех пор, пока обязательства не исполнены. Случается такое редко: обычно красные люди имеют дело только со своими жертвами, поэтому Змейка Ли чувствовала себя богоизбранной и была безгранично нам благодарна. Правда, когда она говорила об этом, я улавливала некую тень, холодок, пробегающий в глубине ее сознания. Сколько я не пыталась, больше ничего конкретного мне не удалось выяснить. Оставалось только строить догадки и предположения. Я все больше склонялась к мнению Ястребка, и старалась держать «ухо востро», общаясь с красной девушкой.
Теперь мы как раз сидели рядом и ритмично погружали весла в зеленую воду. Солнце склонилось к горизонту, небо приобретало розовато-золотистые вечерние тона. Высоко в небе пролетели две птицы, потянувшись на закат. Миррир вскинула голову и, улыбаясь, проводила их глазами.
- Птицы. Земля близко!
Мы оживились, и лодка пошла скорее, от носа побежали журчащие бурунчики. Я глядела на темнеющий восток, где постепенно сгущалась синева и проявлялись бледные первые звездочки. Мне было весело. Вдруг, в колеблющейся равнине океана появилась некая странность: клубящиеся бледно-голубые облачка появились справа и слева далеко за нашей кормой. Миррир издала удивленный возглас, с приподнятого весла стекала вода. В туманной дымке появлялись едва различимые темные силуэты. Миррир бросила весло в воду, и пнула в подошву Ястребка, спящего на дне шлюпки. Фатти недовольно забурчал, и подтянул ноги, укутывая голову плащом. Миррир схватила его за ногу и подергала. Фатти вскочил, очумело крутя головой. За ним поднялся и Таго, спавший на носу.
- Что, уже пора? – зевая, простонал Ястребок, и зашарил вокруг себя в поисках фляжки.
 Обнаружив ее, он сонно отвинтил колпачок, и автоматически оборачиваясь на безмолвный жест Миррир, застыл, не донеся флягу до рта. Из сгустившихся клубов выдвигались острые носы странных черных кораблей.  Они постепенно приближались, освободившись от туманной дымки, становились различимыми и тонкие штрихи множества двигающихся весел и четкий абрис веерных парусов, едва колеблемых слабым ветерком.
- И погулять же мою маму!!! – обалдело произнес Ястребок.
Таго промычал что-то согласное, и замотал головой, как лошадь, измученная слепнями.
- Догнали все-таки, демоны – скобли им пузо! Что будем делать? – произнес Фатти, злобно сощурившись на приближающиеся корабли.
Они шли так быстро, что уже различались мелкие детали изящных, и хищных как акулы, черных галер. Ветер доносил ритмичные звуки бьющих на них барабанов.
- Ваши? – спросил Таго, посмотрев  на Миррир.
Змейка сокрушенно кивнула:
- Атам! Наши. Молской десант…
Таго хмыкнул, снова отвернувшись и глядя на корабли.
- Ла-а-адно… – многообещающе протянул Ястребок. – Пускай хоть сам демон, во плоти и с длинным…гхэ! Есть возможность притопить их обоих. Что скажете?
- Это здорово, – сказал Таго, с сомнением на него глядя,  – только, может, хотя бы спросим, кто они и откуда?
Миррир горячо закивала:
- Наши никогда больше тлех на частые задания не подлязались! Мозет, на войну идут? Не надо слазу топить! – она умоляюще заглянула в глаза Фатти.
Маленький маг смягчился, и кивнул:
- Всякое может быть… Хорошо, если так. Может, подбросят нас до Фафа?
- Так, легенда: мы бежали из княжества Поланского на частной яхте «Резвый Рса». Поссорились с капитаном,… ну, например, из-за тебя, – Таго кивнул на меня. –  Направляемся на Миронвор. Ясно?
Все кивнули, не в силах оторвать взгляд от стремительных кораблей. На мачтах уже различались длинные узкие языки оранжево-черных флагов, барабанный бой становился все явственней. Мы сидели и ждали, пока галеры не приблизятся к нам. Первая прошла так близко, что наша лодка закрутилась на бурунах, пускаемых длинными веслами, что высовывались из узких оконец в борту. На высоком мостике стоял капитан и еще несколько человек из команды. Откуда-то из утробы черного чудовища гремел барабан, и слышались гортанные выкрики. Команда проводила нас глазами, но даже не замедлила ход. Я с надеждой взглянула на Фатти: может все обойдется, и на нас не обратят внимания? Ястребок только скосил глаза: «Не загадывай!», и застыл с напряженным лицом. Первая галера благополучно нас миновала, оставив после себя только легкий шлейф удивления. Вторая подходила с другой стороны: узкий нос взрезал темные воды, скрипели снасти, и весла мерно ударяли о воду. Она приблизилась так, что между нами оставалось всего несколько десятков метров. Тут на галере раздался резкий визгливый крик, похожий на вой бензопилы. Весла разом плеснули и поднялись, втягиваясь внутрь корабля. Фатти шумно выдохнул. На галере произошло некое движение, послышались крики, и паруса сложились, подобно гигантским веерам. На корме и на носу загрохотали якорные цепи, и тяжелые трехлапые якоря обрушились в воду.  Из-за борта показалось несколько человек, красных, как последние закатные лучи. Один из них развернул цветные полотнища, напоминающие остроконечные штандарты, и замахал ими в воздухе, словно выплясывая причудливый танец.
- Приветствуют, и предлагают взойти на борт, – мрачно перевел Фатти. – Ну и что?
Мы переглянулись. Я изо всех сил пыталась проникнуть в мысли людей с загадочной галеры, но мне чудился только невнятный гул, точно над публикой, бубнящей в ожидании спектакля.
- Ладно, давайте сходим, – сказал Таго, глядя на Ястребка. – Держитесь вместе, если кто-нибудь, хоть что-нибудь подозрительное заметит: сразу дайте знать! Ты, Ястребок, на корабле можешь что-нибудь серьезное сочинить? Выйдем мы оттуда?
Фат качнул головой:
- Я думаю, что да! Только, если я говорю: «ложись!» – значит, сразу падайте, безо всякого псевдогероизма! – добавил он, посмотрев на Змейку и Таго по-очереди.
С черного борта спустился веревочный трап, сигнальщик загнул еще несколько замысловатых коленец. Мужчины взялись за весла, и наша шлюпка тихонько подошла к блестящему иссиня-черному боку.


29

На судне нас встретил радушно-плотоядный красный капитан. Он был похож на настоящего демона: ярко-багровую кожу почти сплошь покрывали татуировки, даже бритый череп был покрыт черными завитками и спиралями. На самом затылке оставался островок волос, с которого спускалось пять тонких косиц, густо усаженных черными бусинами. Я с уважением глянула в его темно-янтарные глаза: от Змейки я знала, что число бусин соответствует числу выполненных заданий, поединки не в счет. Имя капитана, для нас совершенно непроизносимое, переводилось: Палящий Зной Над Океаном. Мысли его были просты и я не ощутила никакого подвоха в приглашении отужинать вместе: он был действительно рад нас видеть, особенно потому, что немного знал дядю Змейки Ли.
В кают-компании собрались «офицеры» Миррир. Это действительно оказался десантный корабль, и он шел домой, возвращаясь с войны. Как только мы узнали, что сражались красные воины на стороне княжества Поланского, помышлявшего сравнять с землей Дол и запрудить Вододол трупами орков, беседа стала такой занятной, что все позабыли о еде. Таго побледнел как полотно, и я подумала уже, что Целителю Дола станет плохо, но он собрался, и с трудом выговаривая слова, спросил:
- Дол пал?
Палящий Зной широко улыбнулся, на все свои акульи зубы:
- Ничуть непывало! – он тоже картавил, но уже по-другому. – Напротив, пал Трон, а Дол сияет пуще прежнего!
Таго прикрыл глаза и просидел так несколько секунд. Змейка Ли удивленно уставилась на капитана:
- Как зе так, я не понимаю?! Поланцы зе вас наняли! Два плекласных колабля, безуплечный молской десант! Что плоизошло?
- Вы еще полее изумитесь, когда я скажу, что у поланцев пыли еще и Золотые Големы! Правда они и у орков тоже пыли. Так вот, что я вам скажу: если после этой компании мне скажут, что орки научились летать, пудто птицы – я нисколько не удивлюсь! Я понял, что от этого народа можно ожидать люпых чудес! Начать с того, что при големах пыл хитроумный Пройдоха Рис. Тот самый, что оплапошил наших храмовников, растащив все святые реликвии! – говоря это, капитан обращался к Змейке, а она кивала, словно констатируя широко известный факт.
У меня часто забилось сердце при звуке такого близкого имени. Таго тоже открыл глаза и впился взглядом в лицо капитана. Тот говорил:
- Так вот, этот мошенник пробрался к Големам поланцев и что-то такое сделал с ними, отчего они вместо того, чтопы атаковать, только подпрыгивали, задрав лапы вверх! Видали пы вы это зрелище! Говорят, Пройдоха Рис весь сезон провел со своими Големами, даже ночевал в них! Да, не зря за ним гонялся весь Храм! Это пыло первое чудо. Пришел наш черед, и я поразился во второй раз: орки предложили поединок вместо питвы, да еще и вызвали не кого-нипудь, а сразу меня!
 Офицеры оживленно загомонили, вспоминая битву, с полузакрытыми от наслаждения глазами они перебирали подробности, как сладкоежка смакует последний кусочек торта. Капитан продолжал: 
- Вышел такой немолодой, массивный, почти квадратный орк. Я подумал: «Это же надо догадаться против Миррир такую гору выставить! Я же могу пешком его опходить!». Не тут то мне пыло! Этот квадрат загонял меня до полусмерти, это удивительно! Я уже сомневаться стал, что достану его, но командир поланцев, дурак, тухлая жижа, истерик, выпалил в орка из арбалета! Метил-то он в него, но мы так вертелись, что стрела точно вошла пы мне прямо в затылок, если-пы этот орк не оттолкнул меня! Так-что, на меня снизошло благословение Павпов! – команда благоговейно зашумела, глядя на своего капитана, как гордая мать на своего сына – отличника. – Он попросил только одного: отвести моих репят домой. Его звали Мастер Лесник, – я тихо ахнула.
Капитан приосанился:
– А третье чудо пыло, когда взяли Трон. Я думал, случится опычная резня, и сопирался отпустить своих репят на поживу, да только, когда пали ворота, ничего такого не произошло! Старый Деда сказал, что если орки станут и дальше так себя вести, то скоро Дом превратится в ужасную и жестокую Землю. Я ничего не понял, но орки вели сепя как плагородный орден: взяли дворец, подавили очаги сопротивления и начали издавать указы! Представляете, тотчас после штурма! Первый указ пыл о  разрешении торговли с Верном, второй об упразднении Церкви Снисходящих. За голову тех яснителей и толкователей Воли, что участвовали в изпиении орков двадцать лет назад, давали хорошую цену и разные льготы. Так, что вы думаете: за сутки торгаши переловили всех до одного! – Палящий Зной засмеялся, довольный нашим ошарашенным видом. – Вот теперь мы идем домой. Нам есть что порассказать, никогда у меня не пыло такой удивительной сделки! Самое приятное, это то, что сундуки наши полны золотом, расходы окупились сполна, и за это я должен плагодарить вас, дорогие гости!
Ястребок среагировал мгновенно. Он вскочил, опрокинув стул, и развел руки над головой. Между пальцами затрещали тоненькие нити разрядов зловещего бледно-сиреневого цвета.
- Мара, назад, за спину! Кто попытается дотронуться до нее – умрет на месте!
Таго тоже был уже на ногах. Его меч медленно рыскал из стороны в сторону. Миррир окружили нас, выставив свое оружие, но скупясь на движения. Змейка Ли умоляюще глядела то на Ястребка, то на Палящего Зноя. Капитан, казалось, нисколько не смутился. Он остался сидеть на своем месте, все так же улыбаясь.
- Если вы нападете, будьте уверены, я потоплю корабль! – Фатти пятился к выходу. – Дайте нам свободно пройти!
- Пожалуйста, пожалуйста! Как угодно! Только никто и не сопирался нападать на вас! Такой договоренности – с магами питься – не пыло! Великий Истатук мудрый Маг – Наместник, он не просит невозможного! Наше дело только найти девушку. Найти и соопщить, что мы и сделали! Кстати, ничего личного, прошу простить, рапота такая!
Он спокойно принялся за еду, остальные тоже расселись по своим местам. Фатти понял, что дальше стоять с воздетыми руками просто глупо, он схватил меня за рукав и потащил наружу, ругаясь и приговаривая:
- Доигрались, демонячьи хвосты, допрыгались! Сколько времени потеряли!
Таго угрюмо шел за нами, не убирая своего меча. Он озирался, словно опасаясь встретить Истатука прямо сейчас. Сзади послышались скорые шаги, и нас догнала Змейка Ли.
- Чего пришла? – напустился на нее Фатти. – Шуруй к своим, я освобождаю тебя от своей части долга!
- Да Змейка, оставайся, я тоже освобождаю тебя! – подал голос Таго.
Они были уверены, что она останется, и больше они никогда не увидятся. Но я чувствовала иное, заглядывая вглубь ее мозга. Сейчас она против воли молилась, чтобы я не освободила ее. Освобождение от долга означало для нее что-то неизбежное, неприятное, и даже мучительное. Причем все эти эмоции, так или иначе, связывались с маленьким тореро.
- А я нет! – сказала я.
Фатти издал удивленный возглас. Глаза Змейки просияли только мне понятным огнем.
- Ладно, – сказал Фатти, на долю секунды высовываясь на палубу и тут же прячась обратно. – Надеюсь, Мар, у тебя есть на то причины. Потом объяснишь. А сейчас подтяните свои сопли, Истатук не забава! Слышишь, полукровка, а у тебя не завалялся еще один стреломет? Жалко! Без него нам почти хана!
- Фат, перестань, наконец, кусать меня! Я к твоему яду уже нечувствителен, – спокойно сказал Иней, оглядывая палубу. – Я думаю, что и без стреломета мы сможем справиться с одним магом. У нас же есть ты!
- Ха, полукровка, бесподобно! Силен как дикий рса! Если ты справился с Танаретом, то это говорит только о том, что Танарет больше любит удары эффектные, чем удары эффективные! Истатук – это совсем другое! Это настоящий боец, он никогда не рисовался. Я вообще боюсь, как бы не словить молнию прямо из ниоткуда! Поэтому, заткнитесь все, и пошли к шлюпке!
Мы выскочили на палубу.
- О, вот и он! – Таго замер, уставившись на небо.
В усыпанном звездами небе слабо светилась воздушная гондола, запряженная четверкой серебряных драконов. Она висела высоко над нашими головами, и, похоже, не собиралась спускаться.
- Сволочь, пусть только снизится, я влеплю ему заряд бодрости! – прошипел Фатти.
Гондола висела в воздухе, драконы мелко трепетали крыльями, как огромные колибри – переростки.
- Чего же он медлит, неужто испугался? – проговорил Иней, покручивая меч.
Вдруг гондола ярко вспыхнула, и ослепительный луч упал на палубу, образуя яркий круг за несколько шагов до нас. Тут я неожиданно почувствовала, что должна войти в него. Я поняла, что в этом цель моей жизни. В ослепительном круге было все, что мне дорого, все, что я любила и люблю. Я сделала шаг вперед. Миррир, истошно завизжав, вцепилась в мою руку. Я пришла в несказанную ярость. Как она смеет мешать мне! Выхватив Перо, я взмахнула им, метясь в ее руку. Таго перехватил удар, сжав мое запястье. Я зарычала, и что есть силы, начала вырываться. Фат забормотал заклинания, но я, изловчившись, пнула его в живот, и он отлетел к мачте, крепко приложившись спиной. Моя рука разжалась, и Перо выпало из нее, тоненько звякнув о доски палубы. Я снова неистово дернулась и, освободившись от хватки Инея, вскочила в световой круг. Белое пламя захлестнуло мой мозг, я отключилась.
Я словно плыла в белесом тумане, то выныривая, то снова погружаясь в забытье. В редкие моменты просветления, я видела, что лежу навзничь в покачивающейся воздушной гондоле, видела склонившееся надо мной лица Истатука и молодой женщины с ослепительно белыми, унизанными бриллиантами волосами. Я слышала обрывки их разговора. Они говорили обо мне.
- Я совершенно не понимаю тебя, Заступник, – говорила женщина капризным тоном. – Какой дурной вкус! И что же ты в ней нашел? Тебя оправдывает только твоя патологическая скромность! Если бы я не была тебе должна, то никогда не стала помогать тебе в таком деле. Ты даже не проучил этих выскочек! Между прочим, гипноз не безразличен для моего организма, она же как бездонная бочка! Я потеряла пропасть энергии, посмотри, я даже постарела!
- Это мое дело, Лиззиль, – отвечал ей Истатук, вглядываясь в мое лицо. – Кроме того, ты еще и лгунья – ты сделала это играя, и ты прекрасна как небо!
Женщина улыбалась, довольная комплиментом:
- Я прекраснее неба, дорогой Истатук, потому что я не меняюсь! Но ты должен помнить, во-первых, что я всего этого не одобряю, а во-вторых, что мы с тобой сегодня вовсе не встречались! Я не хочу быть в это замешанной.
- Лиззиль, если это дело и всплывет, то виноват будет только твой  прелестный розовый язычок! Ты же сама не удержишься, и проболтаешься!
На этом меня опять окутал туман беспамятства. Через какое-то время, я вновь открыла глаза и огляделась. Сейчас же на меня удушливой волной накатил ужас. Я оказалась в огромном помещении без окон и дверей, границы которого терялись в колеблющемся полумраке. Я лежала у стены на небольшом возвышении, все кругом: стена, к которой я прислонилась, подиум подо мной, пол – все было покрыто мехами. Серебристые, желтые, полосатые и пятнистые шкуры устилали все кругом. Я подняла глаза: с недостижимой высоты спускались цепи, с подвешенными на них гроздьями желтоватых шаров, внутри которых лениво колебались языки пламени. Прижавшись к стене, я зажмурилась, корчась от безмолвного крика. Откуда-то пахнуло ветерком, я открыла глаза. Неслышно ступая, из мглы появился Истатук. Мощный торс его прикрывала тончайшая серебристая кольчуга, нежно позванивающая при движении, мягкие черные штаны были заправлены в низкие узконосые сапоги, с одного плеча спускалась небрежно наброшенная пушистая мантия, черноволосую голову венчал тонкий серебряный обруч. Он подошел и присел передо мной на корточки, расслабленно свесив руки с колен. Он даже не взглянул на меня, изучая пятна на шкуре под ногами.
- Скотина, – вдруг произнес он, все так же, не поднимая головы.
Я смотрела на него широко распахнутыми глазами, силясь хоть что-то понять.
- Скотина, – повторил он. – Вы выпили мою жизнь. Но ты возместишь мне все! Сейчас же!
Он поднял глаза, и я ужаснулась: в них не было и тени разума, это были глаза одержимого! Некоторое время его расширенные зрачки блуждали по мне, потом он вдруг схватил меня за горло, прижимая к стене. Я замерла, не находя сил сопротивляться. Истатук указательным пальцем разомкнул мои губы и провел по стиснутым зубам. Потом он отпустил меня, и засунул палец себе в рот. Я сходила с ума от иррациональности происходящего. На лице мага появилось болезненное наслаждение, ноздри его раздувались, и я видела, как сотрясается кольчуга над его сердцем. Просидев так несколько секунд, он вдруг потянулся ко мне, пытаясь расстегнуть пуговицы на моей груди, руки запрыгали, застежки ускользали из его пальцев. Тогда он схватился за ворот и рванул его с такой силой, что пуговки брызнули во все стороны. Я почувствовала его дыхание на своей коже, глянула через его плечо и вскрикнула, покрываясь холодным потом: за его спиной, улыбаясь, стоял Танарет.
Он был страшен: половину лица его покрывала совершенно гладкая и блестящая кожа, вместо вытекшего глаза сверкал синий драгоценный камень. Он спокойно улыбался, глядя на меня своим единственным глазом.
Истатук отпрянул и вскочил, глядя на Танарета, плечи его вздымались от тяжелого дыхания, ноги чуть согнуты в коленях, руки слегка разведены и сжаты в кулаки – он был готов ко всему. Танарет тихонько засмеялся, взглянув на него, неторопясь обошел грозную фигуру, и непринужденно плюхнулся рядом со мной. Одной рукой он обнял меня за талию, а другой нежно провел по щеке и шее вниз, едва касаясь груди кончиками пальцев.
- Видишь, малыш, как все нелепо получается! Ну ладно, я уже не сержусь…
Я обмирала, от его прикосновений, и думала, что вот-вот мое сердце не выдержит такого кошмара. Он встал, обращаясь к Истатуку.
- Не смотри на меня так, мой бывший друг! Мы еще успеем вцепиться друг другу в глотки! Я сейчас здесь не по своей воле, хотя, не скрою, мне было любопытно! Если ты еще помнишь, я числюсь Связным Совета, так вот: Совет требует твоего присутствия. Они прознали про наши небольшие разногласия, и вот, пожалуйста – вызов!
Танарет сделал движение, как будто встряхнул невидимую бумагу, и сейчас же из его руки развернулся полупрозрачный светящийся свиток, по нему побежали вереницы символов, Истатук, не отрываясь, смотрел на них. Глаза его как будто приобрели осмысленное выражение. Танарет подождал, пока он прочитает, и продолжал, ласково поглядывая на меня:
-Видишь, дорогой мой Истатук, до чего доводят эти девчонки! Нас обоих будут драить, так что мы теперь снова по одну сторону, хотя бы на некоторое время. Совету не нравится, что из-за какого-то исходника, мы воюем и портим первоклассный материал. Как выразилась уважаемая Л-Дагга: «Пора пресечь эту похотливую блажь и дикарскую распрю!».
 Истатук поднял глаза и нехорошо улыбнулся. Голос его был хриплым от не прошедшего еще волнения:
- А кто это им сказал, что мы воюем из-за исходника? Ничего подобного! Мы с тобой разошлись во взглядах на жизнь и ведем законную дуэль, пользуясь только внутренними средствами! Ведь так? – Танарет согласно кивнул. – А местный материал сам по себе дерется, по какой-то неисповедимой причине, так? – Танарет снова кивнул. – А девчонка сама ко мне прибилась, я ей больше понравился, так?
Танарет улыбнулся, оглянувшись на меня, и как-бы ища во мне сочувствия их проблемам.
- Так-то оно так, Могучий Истатук, да только Совет требует ее присутствия. Ее допросят. И она все скажет.
- Она не скажет, – рявкнул Истатук, оборачиваясь ко мне. – Она жить хочет!
- Ну-ну, дорогой мой, зачем же так грубо! Откуда столько ненависти к этим несчастным существам, которых ты так недавно защищал, не жалея сил! Сейчас мы все решим полюбовно, она очень неглупая девочка! – Танарет снова подсел ко мне, поглаживая по голове и приводя меня в полуобморочное состояние. – Посмотри, ты же ее совсем запугал! Мара, детка, ты же хочешь, чтобы сопляк Фатти остался жив, да? И чтобы полукровку оставили в покое, позволив убраться в свой Дол, так? – я судорожно кивнула. – Вот видишь, она все понимает! – сказал Танарет. – А теперь, пойдем, Совет не привык ждать!
Танарет поднялся, и сделал несколько шагов в сторону, потом остановился, критически оглядывая меня.
- Да, вот еще что, Истатук Милосердный, – сказал он с иронией.– Ты бы в приличный вид ее привел, разве ты хочешь перед нашими женщинами предстать алчным чудовищем? – он провел пальцами вверх-вниз, показывая на мою растерзанную одежду.
Истатук нагнул голову, как бык, и произнес какое-то слово. Сейчас же на мою шею со звоном упало тяжелое колье, прикрыв всю грудь до самой талии толстыми золотыми пластинами с искусно гравированным изображением многолучевой звезды. Танарет вдруг захохотал, откидывая голову назад. Отсмеявшись, он снова повернулся к Истатуку.
- О, Маг – Наместник, я рад, что ты не совсем еще деградировал: чувство юмора не покинуло тебя! Я даже немножко жалею, что мы поссорились! Это здорово: прикрыть свою слабость Знаком Хозяев, отличный ход, Совет оценит!


30

Пройдя через портал, открытый Танаретом, мы оказались вдруг на крыше мира. Место это располагалось на высочайшей горной вершине. Вокруг нас, насколько хватало глаз, простиралась горная страна. Остроконечные пики серебрились под бархатно-черным небом, сестры – луны заливали снега своим светом, и вершины  казались вырезанными из тончайшей платиновой фольги. Небесные лампады звезд горели прямо над головой, и казались такими близкими, что их хотелось потрогать. Мы стояли на арене, вылитой из блестящего черного камня. Черный круг ограничивали прозрачные колонны, в которых танцевали, переливаясь всеми оттенками синего, мельчайшие искорки живого пламени. Искры эти, источаясь из наверший колонн, высоко над головой сплетали контуры многолучевой звезды, точно такой же, как на золотых пластинах колье. Стен у  этого места не было, и ничего не отделяло нас от хрустально звеневшего простора.
В другое время и при других обстоятельствах это место вознесло бы меня на вершину священного трепета, но теперь меня охватил леденящий ужас. Окружающее казалось мне воплощением абсолютной смерти. Вокруг не было ничего живого, только вечный снег и вечные звезды, глядящие словно из потустороннего мира. Мерцающие пылинки только подчеркивали отсутствие всякой жизни в этом застывшем царстве. Даже мои мучители казались подавленными величием этого места. Танарет сделал несколько шагов и застыл, словно испугавшись гулкого эха своих движений. Он заложил руки за спину и пробормотал, покачиваясь на носках:
- Терпеть не могу приходить первым…
Меж двух колонн появилось зеленоватое свечение, и Танарет оживился. Искаженное лицо осветила приветливая улыбка. Блеснула вспышка, и в проеме появилась еще одна фигура. Прекрасная женщина полулежала на белоснежном облаке, парящем над черным камнем. Я узнала ее: это была та самая Лиззиль, что так недавно составляла компанию Истатуку. Она рассеянно огляделась, и на ее лице отразилось смущение. Истатук хмыкнул за моей спиной:
- О, прекрасная, я думал, что ты продержишься немного дольше…
Новая вспышка избавила Лиззиль от необходимости отвечать. Вспышки теперь следовали одна за другой и «Олимп» наполнялся небожителями. Их было девять: четыре женщины и пятеро мужчин. Все они были моложавы, и по-разному, но красивы, однако в этой красоте угадывалась некая искусственность, все они походили на лежалые продукты косметической индустрии. Маги – Наместники разместились вокруг арены, паря на белых мягких ложах, они тихо переговаривались, приветствуя друг друга, их глаза касались меня словно невзначай, но я чувствовала, что они с интересом разглядывают меня. Один из проемов оставался пустым, все ждали еще кого-то. Я чувствовала себя затравленным маленьким зверьком, окруженным сытыми, но ужасными хищниками, что могут замучить ради своего развлечения, кроме того, мне ужасно хотелось в туалет. Наконец, последний проем озарил яркий свет и появился последний персонаж. Это была женщина с удивительно нежным, почти детским личиком. Она непринужденно полулежала, откинувшись в своем кресле, парящем немного выше всех остальных. На лице ее играла улыбка, на свежих щеках появлялись милые ямочки, прелестная маленькая рука теребила белокурый локон, и только ее глаза, были холодными глазами древней рептилии. Она оглядела собрание:
- Я вижу, все в сборе?! Тогда начнем, пожалуй! Во-первых, хочу всех поприветствовать: давненько мы уже не собирались вот так, всей семьей! – она широко улыбнулась, обнажая ровные зубы. – Я уже соскучилась по вашим лицам. Ах, Танарет! Снисходящие, что с тобой, мой друг, ты ужасно выглядишь! – она всплеснула руками в театральном изумлении.
Стоящий справа Танарет, поклонился ей:
- Неудачный эксперимент, бесподобная Л-Дагга! Но ничего страшного, через три недели я буду прежним!
- Ты чересчур увлекся науками, дорогой мой! Ты просто губишь себя! – в нежном голоске сквозила ядовитая ирония. – Итак, приступим! Я хотела бы поговорить с вами о нас, о нашей семье, об родственных отношениях, и о наших обязательствах друг пред другом. Нас так мало, и мы просто обязаны помнить и заботиться друг о друге! Вы все мои братья и сестры…
«Дрисливый демон тебе брат!» – четко подумал стоящий слева Истатук, но вслух ничего не сказал. Его наполняло глухое раздражение, Танарет откровенно скучал, исподтишка разглядывая собравшихся. Впрочем, они тоже не слушали свою предводительницу. Дамы были заняты разглядыванием меня, и постепенно их охватывало самодовольство и самолюбование. Конечно, более жалкого зрелища, чем я в тот момент, невозможно было себе представить! Мужчины были удивлены, но и заинтересованы одновременно, и их тешило, что Истатук и Танарет стоят сейчас перед ними как провинившиеся школяры. Я довольствовалась лишь общим настроем: не то, что коснуться их разума – я даже посмотреть на них прямо боялась! Л-Дагга все же закончила вводную часть, и принялась задавать магам какие-то вопросы, на которые они отвечали заученно, точно нудный урок. Я мучилась своими неприятными ощущениями и вздрогнула как от удара, неожиданно услыхав свое имя.
- Мара, отвечай! – требовал голос предводительницы. – Ты меня понимаешь?
Я замялась, испуганно на нее глядя – я прослушала вопрос. Казалось, ей только того и надо было. Л-Дагга с раздражением обратилась к магам, стоящим подле меня:
- Уважаемые, мне что, нужно учить вас с материалом обращаться?! Посмотрите, бедняжка в шоке! Разве так можно?
«Где б ты его видала, материал? Жаба потная!» – со злостью подумал Танарет, но вслух сказал:
- Восприятие такой красоты и величия слишком тяжело для неподготовленного мозга смертных, прекрасная Л-Дагга. Вызов поступил так скоро, что у нас не было времени для ее подготовки! Прошу простить!
Он сделал какой-то жест, и в его руке появилась тонкая трубочка с острым носиком. Он взял мою руку и нашел вену на запястье. Ловко передавив сосуд, он прикоснулся трубочкой к вздувшейся вене. Я ничего не почувствовала, но через несколько секунд мне страстно захотелось говорить. Я все видела и слышала, понимала, что со мной что-то не так, но не могла остановиться. Я рассказала им все, как было: начиная с «тарелки» над дачей и кончая данным моментом. При этом я четко помнила все, что сказал мне Танарет перед Советом, и легко обошла опасные места, нанизывая слова на тонкую ложь, как бусины на нитку. Когда я подошла к концу повествования, и говорить больше было не о чем, я замолчала и начала мучиться оттого, что слов больше нет, а болтать хочется. Этот зуд даже вытеснил мой страх, и  я, попыталась отвлечься, читая мысли собравшихся. Лиззиль злилась на Истатука и на женщину рядом, за то, что она проболталась, Та, другая – злилась на Лиззиль, и выдумывала, как бы ей насолить. Рослый мужчина в сверкающей серебром одежде думал о тех трех красотках, что ждали его дома, и представлял довольно грязные картинки, еще один, задумчиво глядящий на Л-Даггу, размышлял, как бы вступить в сговор с Истатуком и Танаретом и порешить предводительницу, причем так, чтобы в случае провала оказаться белым и пушистым. Танарет внимательно слушал все, что говорилось, стараясь вычленить и обезопасить скользкие моменты, Истатук просто тихо ярился, и мечтал, чтобы скорее все закончилось. От мыслей еще одного белокурого и тонкого юноши я в ужасе отшатнулась: он представлял себе кровавые сцены и раздумывал, опасно ли мясо колдунов? Это был людоед. И только Л-Дагга чувствовала себя просто прекрасно: она упивалась своей властью. Она снова обратилась ко мне:
- Скажи нам, Мара: ты совершенно уверена, что Божество не собиралось приземляться на нашей планете? Можешь ли ты точно утверждать, что летающий аппарат был сбит?
- Да, – сказала я. – Это совершенно точно. Он ругал каких-то «исходников» и говорил, что в него попали.
- Итак, – сказала предводительница, – мы рады, что слухи о недостойном поведении наших братьев так и остались слухами. Спешу напомнить всем присутствующим, что собирание сплетен, не является занятием, приличествующим столь высокому положению, которое занимаем мы с вами! То же касается и дуэлей. Ребята, – сказала она проникновенно, – нас так мало, давайте же не ссориться по пустякам! Тем более, что на планете сложилась такая нестабильная обстановка! Эти исходники становятся просто несносными! Нам надо подумать, как обезопасить себя и всю планету от гнева Хозяев. Какие будут предложения?
Некоторое время все молчали. Потом, тот, что задумывал заговор, сказал:
- Как я понял, тот Снисходящий, что вез этого человека, был не из нашей группы Хозяев. К нашему пантеону он не относится, и вряд ли нам стоит опасаться гнева наших Богов.
- Да, но случай может повториться уже с нашими Хозяевами! – возразила ему Л-Дагга. Тогда планета может быть уничтожена!
- Вряд ли, – вступил в разговор людоед. – Сомневаюсь, что они уничтожат столько первоклассного материала ради горстки исходников. Это все равно, лечить лишай сожжением на костре!
- А вдруг исходники размножатся и попортят наш скот? – подала голос дама в черном, что всю дорогу страдала, что ее платье невыгодно смотрится при таком освещении.
- Дорогуша, – язвительно ответила Л-Дагга, тебе надо поменьше заниматься собой, и побольше вникать в дела семьи! Танарет еще в прошлый раз докладывал, что пока исходники носят Золотую Сеть, у них не бывает детей. А мы имеем дело с заключенными – они все связаны Сетью.
Дама пристыжено умолкла.
- Ну, раз они связаны, то нам нечего опасаться! Рано или поздно они вымрут сами по-себе! – Сказал мужчина, что стремился домой к скучающим девушкам. – Надо только подождать. Сколько они живут?
- Сеть продлевает жизнь лет на пятьсот-шестьсот, – вступил в разговор Танарет. – Если считать грубо, они здесь двести лет, так что еще лет триста-четыреста. Кроме того, мы не знаем, какая продолжительность жизни на их родине, и не увеличится ли она на такой благоприятной планете, как Дом.
- Конечно, для нас этот срок ничтожный, – согласилась Л-Дагга, – но Хозяева могут прибыть в ближайшие двести лет. Я не могу допустить, что они застанут тут такой беспорядок, это задевает мою профессиональную гордость. Поэтому, я предлагаю разрабатывать планы зачистки острова, называемого Верн. К следующему Совету каждый из вас должен внести свои предложения, а теперь: до встречи! – ответом Л-Дагге прослужил молчаливый всплеск недовольства и досады.
Одно за другим, парящие кресла исчезали в ярких вспышках света. Танарет улыбался, глядя на меня.
- Я в туалет хочу! – омрачила я его лучезарное настроение своими низменными интересами.
Он повел руками, открывая портал. Мы вышли непосредственно перед шикарным санузлом.


31

Дождавшись меня у дверей, Танарет снова отворил портал, и мы оказались в меховой комнате: видимо жилище Истатука было так обширно, что мои мучители не пожелали бить ноги. Маги пребывали в приятном возбуждении. Истатук хлопнул в ладоши и сейчас же шкуры на полу зашевелись, и из-под них выбрался стол и два глубоких кресла. Шевеля суставчатыми ножками, мебель, как живая, пробежала по полу и замерла перед магами. Откуда-то из глубины зала, мурча, появились три красно-коричневых рса. Они шествовали на задних лапах, а передними поддерживали подносы, уставленные едой и напитками. Рса расставили приборы на столе и, поклонившись, пали на четыре лапы. Истатук кивнул им, и они коротко рыкнув, скачками унеслись прочь. Истатук улыбнулся и гостеприимным жестом пригласил Танарета к столу. Тот поклонился и, опустившись в кресло, взял графин. Он принялся разливать вино, приветливо поглядывая на хозяина. Истатук посмотрел на меня и склонился в шутливом поклоне, указывая на кресло подле стола. Кресел было только два, и я, пролепетав: «Спасибо, я не хочу», опасливо отошла на несколько шагов, замерев в нерешительности и не зная, что мне сделать. Истатук поморщился, и так же молча пошевелил пальцами, указывая на пушистую голубоватую шкуру у стены. Я повиновалась, и села прижавшись к стене и судорожно обнимая колени. Маги тут же перестали обращать на меня внимание. Я перешла в разряд их собственности, и теперь была чем-то наподобие экзотического домашнего животного, послушного и безответного, как те дрессированные рса.
- За наш успех! – поднял свой бокал Танарет.
Истатук улыбнулся почти приветливо, и тоже поднял бокал. Они молча выпили и смотрели друг на друга.
- Великолепно! – Танарет склонил голову, отдавая должное напитку.
Истатук отщипнул кусочек какого-то фрукта и меланхолично жевал, рассматривая своего визави.
- Удалось разработать противоядие? – он ткнул кусочком фрукта  в направлении страшного лица Танарета.
- Как видишь, но глаз я потерял. Думаю вырастить новый в течение трех недель.
- Этот камень идет тебе. Ты стал похож на мужчину.
Танарет скривился, изображая улыбку.
- Не стоит иронизировать, Маг – Наместник! С некоторых пор ты тоже перестал быть непогрешимым образцом, – сказал Танарет, наливая вновь. – Ты понял, куда теперь подул ветер?
Истатук кивнул, пригубив свой бокал.
- Наконец-то поняли, что пора выжечь это змеиное гнездо.
- Теперь, Великий Истатук, неплохо бы подумать, какую из этого можно извлечь выгоду. Знаешь, я действительно сожалею, что поссорился с тобой! Если бы мы были вместе, то Верн раскололся бы как яичная скорлупка! Совет еще долго будет рядиться и вести бесконечные прения по каждому вопросу. До дела дойдет не раньше, чем лет через десять. За это время, от Верна с его исходниками, могло бы остаться только воспоминание! Если бы только мы по-прежнему были вместе!
Истатук сощурился:
- Куда ты клонишь, Танарет Гордец? Уж не хочешь ли ты попросить у меня прощения, за свое хамство? Если так, то я не приму его, такие вещи слишком дорого обходятся!
Танарет согласно кивнул.
- Ты хорошо знаешь меня, Истатук, естественно, при других обстоятельствах, я даже не стал бы вот так разговаривать с тобой. Но сейчас… только представь: Колесница, полная божественными штучками, исходники… Сколько хочешь, какие хочешь… и как хочешь! – он мечтательно завел глаза. – Можно наиграться вдосталь, а потом, когда они прискучат… Мы могли бы даже продавать исцеляющие зелья из их крови! Мои разработки все совершенствуются.
Истатук внимательно следил за Танаретом. Говоря, тот, оживленно жестикулировал бокалом, драгоценный камень сверкал в его глазнице.
- Перспектива, перспектива… – пробормотал, наконец, Истатук. – Не морочь мне голову, что ты хочешь сейчас? А впрочем, можешь ничего не говорить, я догадлив! – он посмотрел на меня. – Не выйдет, я не отдам ее!
Танарет поставил бокал и наклонился над столом, приблизившись к Истатуку.
- А я и не прошу отдать ее! – на лице хозяина отразилось удивление. Танарет широко улыбнулся. – Мы могли бы вместе…
Мое сердце гулко бухнуло, ладони стали ледяными. Танарет откинулся, с удовольствием глядя на изумленного Истатука.
- Бьюсь об заклад, все те тысячелетия, что ты прожил, ты вел образцовую жизнь, Истатук Благочестивый! Наверное: «одна женщина – одна любовь», ведь так?
 Истатук промолчал, глядя на него исподлобья.
 - Ты совсем не отдыхаешь, друг мой! – Танарет протянул руку и дружески похлопал хозяина по стиснутому кулаку. – Надо расслабляться, наша жизнь слишком длинна для такой праведности! Хотя, я даже в чем-то тебе завидую:  ты остался невинным, как юноша, у тебя впереди столько интересного! Посмотри на нее, друг Истатук! Она так же неопытна, как и ты!
Они повернулись, глядя на меня, от этих взглядов я непроизвольно съежилась, вновь замирая от страха.
- Прими мое предложение – и тебя ждет новый мир, вам обоим понравится!
Истатук оторвался от созерцания моего ужаса, и перевел глаза на Танарета. Лицо его исказила злобная улыбка.
- Славно, мой Танарет! А потом, в один из самых сладких моментов, ты воткнешь нож мне в спину?!
Танарет захохотал, прихлопывая руками по коленям.
- Браво, дружище! Я рад, что ты все такой же проницательный! – он впился своим единственным глазом в лицо Истатука и, стерев улыбку со своего лица, произнес:
- Да, так и будет. Но ведь никто не запрещает и тебе, сделать это! Это будет самое острое ощущение за последние три тысячи лет, Истатук! – горячо заговорил он. – Представь: взять женщину прямо в горячей крови соперника, почувствовать на ее губах этот соленый вкус, стон твоего наслаждения сольется с его последним стоном…
Они снова обернулись на меня. Их лица были просто ужасны, в блестящих глазах появилась какая-то кошмарная, инфернальная страсть.
- Я согласен, – хрипло произнес Истатук. – Начнем  прямо сейчас!
Они отодвинули свои кресла, и поднялись. Все так же глядя на меня, они расстегнули перевязи мечей и, переглянувшись, одновременно отбросили их в стороны. Истатук сделал шаг ко мне. Я вскочила, и, пятясь вдоль стены, в ужасе повторяла как заведенный автомат: «Нет, нет, нет, нет…». Истатук сделал еще один шаг,… и вдруг все остановилось.
Истатук замер с поднятой ногой, Танарет застыл с прилипшей к лицу кривой улыбкой, даже пламя светильников не колебалось больше. Воздух передо мной задрожал, будто уплотняясь, и в этом мареве проявилась фигура высокого человека, укутанного в длинный плащ. У меня подкосились ноги, и я упала, истерически всхлипывая.
«Робинзон Крузо» стоял прямо передо мной, и спокойно смотрел на меня сверху вниз. Сквозь слезы я видела, как его лицо приобретает удивленное выражение.
- Что с тобой? – спросил он, склоняясь.
Я не могла произнести ни слова, слезы душили меня, перехватывая горло. Тогда он дотронулся до моего лица, и я вдруг совершенно успокоилась. Мое «Я» словно обросло непробиваемой танковой броней. Я закрыла лицо руками, и протяжно выдохнула. Вытерев слезы, я снова посмотрела на таинственного человека. Он осматривался, слабо улыбаясь.
- Все прошло? – он повернулся ко мне.
Лицо его было продолговатым, правильным и удивительно светлым. В огромных голубовато-серых глазах светилась доброта и какая-то невыразимая печаль. Я впервые видела его так близко и заворожено всматривалась в его черты. Внутри него, казалось, колыхался бездонный океан. Он был так огромен, что у меня захватило дух.
- Я пришел сказать «спасибо» за то, что вы сделали в стазис-центре. Я не предвидел такой поломки,  наши системы работают без самого важного компонента, чудо, что все они до сих пор живы.
 В его глазах появилась особая пронзительная нежность, когда он вспомнил о тех людях, что лежали в ячейках подземного хранилища. Так думают о безнадежно больных близких.
- Не за что, – проговорила я. – Вы же тоже помогли мне, там, в Предгорном лесу. Вас зовут Кронатокаль?
Он улыбнулся.
- Да, когда-то меня так звали. Очень, очень давно. Ну, мне пора!
- Постойте, постойте! – я вцепилась в его плащ, снова приходя в неописуемое волнение. – Пожалуйста, умоляю, помогите мне! Эти люди – они чудовища, они погубят, растерзают меня, не оставляйте меня с ними, прошу Вас!!!
Он снова печально посмотрел на меня.
- Я больше не помогу тебе! Я вообще, давно никому тут не помогаю, таково мое правило. В тот раз, в лесу, не знаю, что на меня нашло.
- Почему, почему? Я прошу Вас, больше никто не сможет помочь мне, спасите меня, пожалуйста, помогите мне! Я сделаю все, что Вы скажете! – слезы опять подступали к горлу.
Он смотрел, как я цепляюсь за его ноги, и мне показалось, что в его лице промелькнула легкая тень сочувствия.
- Я не помогаю не потому, что я такой злодей, а потому, что больше не могу этого выносить, – он присел передо мной, проведя прохладной рукой по моему горящему лбу. – Когда помогаешь – невольно привязываешься. А потом мои друзья умирают. Представь, что у тебя каждый день умирают друзья – это выше всяких сил.
Я недоуменно уставилась на него.
- Это какая-то болезнь?
Он горько усмехнулся:
- Да, она называется «бессмертие». Я больше не помогаю своим потомкам, не лезу в их дела, вы все мои дети, все одинаковые.
На меня снизошло озарение
- Вы тот, древний предок, Божество, от которого произошли все люди?
- Да, можно так сказать, только я не божество и я не один. Другие, такие же, как я спят сейчас в стазис-центре. Я остался бодрствовать, и нет надежды, что что-то изменится. Это очень мучительно, маленький человечек! Вы старитесь и умираете, как только я успеваю полюбить вас. Я больше никому не помогаю.
- Я понимаю, – тихо сказала я, теряя надежду. – Только ради чего же вы тогда живете?
Он замолчал, на лице его отразилось колебание внутреннего океана.
- Хороший вопрос, маленький человечек. Я и сам, иногда, задаю его себе.
- Вы потеряли надежду. Вы неизмеримо больше меня, но ведь и маленький человечек уже помог вам однажды, кто знает, вдруг это случится вновь?
Я не очень-то надеялась на сочувствие, но он неожиданно кивнул.
- А знаешь, ты права! Я действительно, что-то раскис в последнее время! Надо встряхнуться! Видимо, это все от недостатка общения: здешние люди падают ниц, и лежат в трансе, едва я приближаюсь. Я давно столько не разговаривал, спасибо. Ну, так что ты хочешь от Кронатокаля?
Он распрямился, и мне показалось, что само пространство искривляется от его движений.
- Говори! – властно прогремел его голос.


32

Мы шли по пустынному берегу острова Фаф. Могучий океан катил серо-голубые, увенчанные пенными шапками валы, и с грохотом обрушивал их, разбивая о прибрежные камни. Свежий соленый ветер гнал по небу обрывки облаков, и солнце то проглядывало на считанные секунды, то снова пряталось за перламутрово-золотыми хлопьями. Небо казалось отражением бушующей воды. Кронатокаль неторопливо шел бок о бок со мной, с удовольствием подставляя лицо бодрящему ветру, доносившему до нас мелкие соленые брызги с берега. Его плащ развевался подобно огромным крыльям, по временам эти крылья обнимали меня, и тогда я чувствовала странный, волнующий сердце запах: должно быть, так пахнет звездная пыль. Бывший Бог рассказывал.
«Мы прибыли сюда около трех миллионов лет назад. Наши разведчики, путешествуя вне своих тел по всей Вселенной, обнаружили эту галактику – такую же прекрасную, как и наша родина. Мы, первые поселенцы, должны были сделать этот мир новым домом человечества. Это была третья экспедиция такого рода. Две первые прошли успешно, и человечество, наконец, вырвалась за пределы своей галактики. Мы были так молоды, так очарованы своей мечтой!
После того, как один из наших ученых открыл способ позиционирования при внетелесных путешествиях, стало возможным точно направить транслирующий луч. Такие лучи давно уже использовались внутри нашей галактики, мгновенно доставляя грузы и живых существ от одной звездной системы к другой. Тогда они были довольно энергоемкими, но там, дома, мы могли себе это позволить. Кроме того, если установить терминалы связи в обеих точках – связь проходила почти без потерь. Самый важный момент – первый прокол пространства, на него уходило огромное количество эфирной энергии. Это подходящий термин?», – осведомился мой спутник, улыбаясь своей светлой улыбкой.
- Вы читаете мои мысли?
- Что ты, читать мысли так же неприлично, как читать чужие дневники! Я просто беру из твоего разума открытую информацию. Это то, что ты сказала бы любому, кто бы не спросил.
- Робинзон Крузо – это тоже из моей головы?
- Конечно, я хотел бы прочитать эту вещь! Она про меня.
Он продолжил свой рассказ:
«Так вот, для переноса физических тел, энергия скапливалась тысячелетиями, потом следовал прокол пространства, и в точку выхода переправлялось приемное устройство – конечный терминал. После этого, связь и перенос масс проходили без потерь. Нас было полторы тысячи человек, и мы пришли на Дом. Это удивительное место! Ты не поймешь всего, но знай – таких планет как Дом единицы во всей обозримой вселенной. Если бы могла почувствовать то же, что и я, ты бы поняла, в каком восторге мы ступили на благородную землю Дома. Мы имели все необходимое для устройства своей новой жизни. Все оснащение, аппаратура, материалы – все было самое современное, самое лучшее!
Мы с жаром принялись за работу. Я занимался выращиванием нашего центра управления. Это был суперсовременный искусственный мозг. Поговаривали, что он даже имеет свою душу! Я не очень-то в это верил, но Морфирующий Псиокварковый Управляющий Центр, Мудрец – так мы его прозвали, поражал даже меня. Он быстро рос и осваивался в новых условиях, легко управляясь со всем нашим хозяйством. Он постоянно информировал меня, что здесь самые оптимальные для него условия, если бы я верил в существование его личности, я посчитал бы, что он просто в восторге, так же как и все мы. Руководил экспедицией Бадмачавва  – опытный космический волк, старейший из нас. Возраст его сравнялся с возрастом некоторых звезд, а опыт вообще не поддавался определению. Он так поставил всю нашу работу, что мы сделали вдвое больше, чем требовалось по плану. Были обследованы огромные области галактики, выявлены наиболее пригодные для заселения планеты, обнаружены реликтовые цивилизации, налажен контакт с наиболее развитыми из них. Предотвратив наивные попытки агрессии, мы приобрели новых друзей и помощников, так мы тогда думали. Мы перенесли запасной Терминал на удаленную планету, надежно укрыв его, на непредвиденный случай. Мы не ничего не боялись: его охраняли универсальные пространственные деформаторы-защитники, те самые «маски», что мечутся, обезумев в Предгорном лесу. Тогда они были верхом надежности и реагировали только на рисунок нашей ауры. Тогда мы считали его самой неизменной вещью на свете!», – Кронатокаль горько усмехнулся, и продолжал:
«Все кончилось в одночасье. Меня спасло пьянство. Накануне, мы отмечали годовщину свадьбы моих друзей, и я так набрался, что сутра никак не мог очухаться.  Конечно, я мог бы за минуты прийти в норму, но состояние мое было столь блаженным, что я предпочел досыпать, забравшись в бункер для особо ценных образцов, подальше от строгого ока Бадмачаввы. Это было место, идеально защищенное ото всех мыслимых и немыслимых воздействий. Ничего достойного такой защиты, мы тогда не находили, и в хранилище лежала объемная пеновата, на которой спать было одно удовольствие.
Когда я выбрался из хранилища, зевая и с удовольствием почесываясь, все было кончено. Волосы встали у меня дыбом, когда я увидел хаос, в который погрузилась наша база. Толпы испуганных людей под руководством бледных охранников грузились на транспорты и отправлялись в стазис-центры. Половина приборов бездействовала, обслуга бестолково металась, пытаясь устранить повреждения, охрана искала несуществующего агрессора. Не помня себя, я влетел к Бадмачавве. Я считал себя страшным преступником, я ничего не понимал. Бадмачавва ужасно выглядел, казалось, что он постарел, хотя это было совершенно невозможно. Когда он узнал, что я все это время провел в хранилище, он неожиданно просиял лицом. Он показал мне последние записи и рассказал, что произошло за эти утренние часы.
 В девять ноль-ноль Мудрец сообщил, что фиксирует неизвестное воздействие. Приборы базы ничего не регистрировали. Бадмачавва послал разыскать меня, полагая, что проблема в Мудреце. Меня не нашли, а тем временем начали происходить страшные вещи. Люди лишились практически всех своих возможностей. Все, что считалось для нас нормой: телепортация, управление стихиями, телекинез, пси-зрение, телепатия – все это, и многое другое, чего я не смогу тебе объяснить – все исчезло! Люди пришли в неописуемый ужас, началась паника. Это было так же, как если бы целый земной город внезапно ослеп и оглох. Произошло несколько аварий, погибло пять человек – это была страшная цифра – ведь у нас никто не умирает! Потом стало еще хуже: люди почувствовали, что заболевают. Это было просто непостижимо для нас, вечно молодых и вечно здоровых! Несколько человек сошло с ума, другие буйствовали, медики ничего не могли поделать. Людей срочно отправляли в стазис-центры, до выяснения причин, беснующихся связали  защитным пси-депрессором». – Он ласково глянул на меня и взял за руку. Потерев мою ладонь, он посмотрел на тающие узоры Золотой Сети.
- Смирительная рубашка. Так это у вас называется?
Я тоже посмотрела на свою руку и, вздохнув, кивнула:
- Хорошая вещь, абсолютная защита для больного и для окружающих.
- Да, только долго ее носить нельзя – подавляет пси-активность. Можно стать инвалидом. Таким, как все теперешние люди.
«Я помчался к Мудрецу. То, что я увидел, привело меня в отчаянье. Он не отвечал на запросы и непрерывно морфировал. Я бился над ним два часа, пытаясь привести его в какой-нибудь порядок. Если бы он был человеком, то я  бы сказал, что он мечется в бреду: периодически он вел передачу данных, секретная информация уходила во всех направлениях, казалось, он кричит. Самое страшное было то, что прервалась связь с нашей Родной Землей. Я попытался активировать аварийные контуры связи, но ничего не вышло, мне казалось, что мой знакомый Мудрец превратился в какую-то совершенно незнакомую сущность. Тогда, я попытался отправиться за запасным Терминалом, укрытым в секретном хранилище. Вот тогда я познал ужас бессилия. Я понял, что не могу дотянуться до этого места. Это так же, как будто тебя внезапно разбил паралич. Меня тоже задело, и хотя ужасное воздействие коснулось меня меньше всех, способности мои были ограничены. Я снова попытался реанимировать Мудреца, страх давал мне силы, и мне кое-что удалось. Управляющий Центр как будто стал принимать команды. Я пытался заставить его активировать контуры связи, но он отвечал, что они фатально повреждены. Тогда я стал добиваться, чтобы он достал запасной Терминал из хранилища – он тоже мог это сделать, отправив свою пси-матрицу через пространство. Он как будто понял меня, но внезапно выдал несусветную белиберду и инвертировался. Как бы тебе объяснить? Он просто исчез из физической реальности, превратившись в чистую эфирную энергию. Некоторое время я наблюдал, как он бесцельно клубится в пси-полях, а потом он просто исчез, скользнув по полям в неизвестном направлении. Я был в отчаянии, и вернулся к Бадмачавве. Большинство людей уже приняли стазис-центры. На базе остались только охранники да несколько самых ответственных специалистов. Из всех десятерых я был сохраннее всех. Способности наших людей таяли с каждым часом, они начали стремительно стареть. Это были самые страшные часы в моей жизни. Поэтому, когда появилась делегация наших автохтонных цивилизаций и предложила лекарство, в обмен на наши генетические коды, я сразу согласился. Я предвидел, что они обманут меня, но пока оставался хоть малейший шанс спасти моих друзей, я не мог поступить иначе. На моих руках было девять жутких, невиданных чудовищ – это были древние старцы. До этого никто из людей, со дня сотворения, не видел человеческой старости».
Кронатокаль остановился, глядя на бурное море. Он снова переживал свое отчаянье. Когда он повернулся, глаза его казались подернутыми туманной дымкой.
- Конечно, они обманули нас. Как только информация была у них, они распрощались со мной. Они глумились над нами и говорили, что в этой вселенной достаточно своих богов! Ребята умерли на моих руках. Один за другим. Я сохранил их тела в том же хранилище для особо ценных образцов, которое спасло мне жизнь.
Некоторое время мы молча стояли на берегу. Я понимала, что никогда не постигну всей глубины переживаний такого существа.
- Наши бывшие союзники вырастили клонов. Закономерно, что преданный забвению Дом опять полон. Они бы хотели полностью уничтожить память о нас, но Дом сам зовет человека, пусть даже такого измученного, изуродованного, как теперь. Все-таки природа берет свое: люди возвращаются к своему прототипу. Твои способности своего рода атавизм, возвращение к предкам! – он усмехнулся. – Боюсь одного: когда таких как ты станет больше, Золотой Сети на всех не хватит. Тогда воздействие повторится. Если бы я мог восстановить связь с Родной Землей!
- Может колдуны с острова Верн могли бы помочь? Ведь у них есть космический корабль!
- Мара, ты думаешь, я не прыгал от счастья, когда корабль приземлился?! Я был первым их посетителем. Моя радость была напрасной. Для того чтобы им управлять необходимо несколько десятков человек с определенными пси-возможностями. Колдуны не могут этого сделать. Все  управляющие системы нарочно недружественны Золотой Сети, а я не могу избавить их от нее. Они прозвали меня Бессильным Богом! Они правы: я ничего не могу! Я заперт здесь, и обречен бродить как призрак между своих могил!
- А если захватить корабль чужих? Они же прилетают сюда!
- Да, я знаю, – сказал Кронатокаль печально. – Я не только знаю это, я даже состою в соглашении с этими тварями. Когда Дом превратился в базу торговцев живым товаром, они сами нашли меня. Я же, как прожектор в темной ночи, для тех, кто видит ауру. Они ультимативно обязались взорвать планету, если я только  попытаюсь напасть на их корабли. Я уверен, что так и будет, они не пожалеют ничего, лишь бы человек не стал прежним.
Мы снова пошли вдоль берега.
- Остается одна почти призрачная надежда, – сказал Кронатокаль, – на то, что вернется мой Мудрец. Если он только существует, он рано или поздно вернется на Дом. Он никогда не забудет места своего рождения. Я буду ждать. У меня впереди вечность!
- Вечность! – повторила я как эхо. – Хотела бы я знать как это: чувствовать впереди себя вечность?
Он остановился и заглянул мне в глаза.
- Маленький глупый человечек! Да ведь ты знаешь, как это! Ты же так молода, ты же еще не веришь в смерть, а веришь только в любовь. Это и есть ощущение Вечности!
Он отступил в сторону и его плащ колыхнулся перед моими глазами, открывая берег, усеянный огромными мокрыми валунами. На одном из них лицом к морю стоял человек. Бушующие волны, разбиваясь о камни, окатывали его с головы до ног, но он продолжал неподвижно стоять под сокрушительными ударами океана. Я узнала Таго.
- Когда я понадоблюсь, позови меня…, – прошелестело сзади.
Я обернулась, но увидела только тающую дымку на месте Бывшего Бога.
33

- Таго!
Он обернулся и вдруг закрыл лицо руками. Очередная волна накрыла его. Я смотрела на него в нерешительности. Вода ручьями стекала по волосам и одежде, сбегая обратно в море. Балансируя по скользкому камню, я подошла ближе и дотронулась до его плеча. Таго отнял руки и порывисто прижал меня к себе.
- Мара, Мара, Мара! – заговорил он словно в горячке. Вечное Древо! Жива! – он отстранил меня, оглядывая беспокойно мечущимися, сверкающими глазами.
Словно слепой, он стал гладить мое лицо, плечи, волосы. И беспрерывно шептал:
- Древо славься, живая, живая! Что с тобой сделали? – на лице вдруг отразился ужас. – Что с тобой произошло? Где у тебя болит?
- Таго ничего не случилось, успокойся!
- Я, наверное, уже свихнулся! – он вдруг засмеялся истерическим смехом, а потом со стоном снова прижал меня к себе. – Мара, моя Мара, это не сон, не видение! Какое счастье! – он вдруг начал покрывать поцелуями мое лицо, голову, руки.
Волны окатывали нас, мы промокли до нитки, но все стояли, не в силах оторваться друг от друга даже на мгновение. Мы смеялись и плакали одновременно, лихорадочно шептали друг другу какие-то бессвязные глупости и целовались как сумасшедшие.
Когда мы вывернулись из-за скалы, мокрые и смеющиеся, сидящие у костра Ястребок медленно поднялись, застыв с изумленными лицами.
- Мамочка родная! – ошарашено проговорил Ястребок. – Это же Мара Линк!  Он подпрыгнул и подлетел к нам. Вырвав мою руку у Таго, он начал обнимать меня и тормошить, приговаривая через плечо:
- Видишь, зверюга, я же говорил, что с ней все будет в порядке! Это же моя Мара! Как здорово! С тобой все хорошо, Марик – фонарик?! Лапа моя, живая, здоровая!
Миррир стояла и широко улыбалась, сверкая своими монструозными клыками. Потом она опомнилась и засуетилась.
- Фат, они зе все моклые! Сколее, дай плащи, длов подблосить надо, заболеют зе!
- Верно! – сказал Фатти, отстраняясь и оглядывая меня с головы до ног. – Зверюга, ты за ней плавал, что-ли? – спросил он Таго.
Таго стоял чуть поодаль в каком-то трансе, и смотрел на меня, блаженно улыбаясь. Он ужасно выглядел: под глазами темные круги, лицо осунулось, губы стали бескровными и растрескавшимися. Он стал похож на свой же скелет. Но сейчас его лицо словно светилось изнутри, казалось, этот человек только что избежал неминучей смерти и теперь никак не поверит своему счастью.
 Жарко запылал костер, мы обсушились и похлебали горячего супа. Хотя нам и опостылела неизменная рыба, но мы так соскучились по горячему, что уха казалась верхом кулинарного искусства. После еды я почувствовала, что глаза закрываются сами-собой. Друзья заметили, что я падаю, и быстро устроили теплое ложе. Под их негромкие голоса я уснула, с головой укутавшись в плащ. Проспала я весь день и половину ночи. Открыв глаза я увидела силуэты Фатти и Змейки Ли. Они сидели неподалеку от прогорающего костра и самозабвенно целовались. «Надо же!» – подумала я, и мне стало радостно и спокойно. Стараясь не производить никаких звуков, я приподняла голову и огляделась. Рядом со мной, голова к голове спал Иней. Он лежал на боку, положив голову на раскрытую ладонь. Лицо его расслабилось, губы приоткрылись.  Колеблющиеся  оранжевые отблески мягко освещали его черты, и Таго походил на спящего ребенка. Мое сердце наполнилось нежностью, и я с удовольствием вспомнила нашу встречу у моря. Он любит меня! Хотя главные слова еще не были сказаны, меня наполнило восторженное предощущение счастья. Полежав еще немного, я окончательно убедилась, что больше уже не засну. Я негромко покашляла и зевнула, предупреждая, таким образом, наших голубков, что они больше не одни. Я встала и усмехнулась, видя как Змейка Ли и Фатти в одно мгновение оказались на пионерском расстоянии друг от друга. Судя по тому, как Фатти деловито ковырялся в дровах, дело было серьезное: чтобы наш блудливый Ястребок так стеснялся – это что-нибудь да значило!
- О, Мар-Мар проснулась! – живо приветствовал он меня. – А мы тут как раз гадали, как же тебе удалось вернуться? Расскажи, а?
Я подсела к ним. Змейка тут же сунула мне в руки чашку горячего чая и уселась подле, внимательно прислушиваясь. Я рассказала им, как дело было. Пока я говорила, Миррир все больше и больше напрягалась. Когда я рассказала о нашей сделке с Танаретом, в ее голове вообще произошло что-то странное: она одновременно слушала и страдала от чего-то невысказанного. Эта борьба происходила в ней на протяжении всего моего повествования. Я рассказала все до конца и начала отвечать на бесчисленные вопросы Ястребка, сыпавшиеся из него как из рога изобилия. Особенно потряс его, конечно, Бывший Бог. Он хотел знать о нем все! Пока я отвечала ему, Миррир молча сидела, ковыряясь прутиком в костре, видя, что беседа затягивается, она встала и принялась бесцельно бродить около огня. Она была в смятении. Наконец Фат выдавил из меня все что можно и застыл, уставившись в одну точку, переваривая сенсационную новость. Змейка улучила момент и подошла ко мне, будто, между прочим:
- Там в лодке твои вещи остались. Пойдем, мозет тебе что-то нузно? Фат, слышишь, мы до белега дойдем!
- А? Да, конечно, только поосторожнее там, шею себе не сверните! Кстати посмотрите, не смыло ее?
Мы взяли фонарь и начали пробираться по каменистому берегу, петляя между обломками скал. Когда стоянка скрылась из вида, Миррир потушила фонарь и пошла впереди, шепотом корректируя наш путь. Мы вышли к берегу, залюбовавшись предрассветным океаном. Он почти успокоился, и волны превратились в гладкие ленивые валы, блестевшие словно масло, под светом двух лун. С лодкой ничего не произошло. Она лежала далеко от берега, надежно укрытая парусиной на случай непогоды. Пока мы добирались, небо на востоке начало сереть, и все окружающее приобретало странные расплывчато-трепетные очертания. Я раскопала свои вещи: сундучок с одеждой, да всякую мелочевку. Миррир молчала, но я чувствовала, что она хочет, и никак не осмелится заговорить. Я уже собиралась сама спросить ее: в чем же дело, когда она все-таки решилась:
- Мала, ты знаешь, мы с мастелом Таго много говолили, когда еще на колабле плыли, и потом тозе. Так вот, Мала, я люблю его!
«Опаньки! Вот это номер!» – подумала, обалдевая. – «А что же с Ястребком тогда?».
- Да, и он ко мне не лавнодушен!
- Это что, – спросила я, пытаясь собрать разбегающиеся, от такого внезапного откровения, мысли, – это он тебе сам так сказал?
- Да, сказал. Он сказал, что хотя Князь Уккский и пытается стлоить что-то невозмозное, он холоший палень, только запутался немнозко!
Я опустилась на борт лодки, вытирая внезапно выступившую испарину.
- Фу-у-у! Так Иней сказал тебе, что тебя любит Ястребок?
Она смутилась еще сильнее.
- Ну да, мастел так сказал. Я, конечно, не увелена, но все зе…
- Черти бы драли твой всеобщий язык! Учите орковский, ну или русский, что-ли! Рехнешься с вами! – сказала я с облегчением. – Так, ну я рада за вас, а я-то тут причем?
- Дело в том… – проговорила она, запинаясь, – что Маг – Наместник Таналет нанял меня убить Князя Уккского, Целителя Дола и доставить к нему колдунью Малу с Земли Дола.
Она подняла глаза, ожидая страшной реакции.
- Ну, мы догадывались. Или ты думаешь, что вы, киллеры, затейливей всех на свете? Эх, куда вам, наивным, до бразильских сериалов! – я развеселилась, глядя, как Миррир удивленно таращит желтые глазищи.
- Но это еще не все! Тепель Фат и Таго отпустили меня, и я долзна исполнять контлакт. Но Таналет, получается, пелезаключил контлакт на этих людей, так что-ли? Я что-то запуталась узе!
- Ну да, он обещал оставить в покое Таго и Фатти, если я совру на Совете Магов – Наместников. Я свои обязательства честно выполнила. Ах, он, сволота поганая! – до меня вдруг дошло. – Он же не рассчитывал, что ты это узнаешь! Я бы, значит, их отмазала, а ты бы, тем временем, делала свое дело! Вот тварюга, гад! – меня затрясло.
- Стой, Мала! Получается, он допускает Двустолоннее Налушение Договола! Налушение с Исполнителем и с Объектом! Вот здолово! – она захлопала в ладоши.
Видя, что я ничего не понимаю, она нетерпеливо объяснила:
- Конец контлакту! Закон Договолов гласит: «Налушение договола в отношении Заказчик ­– Исполнитель по вине Заказчика, ведет к лазлыву контлакта с сохланением платы». А налушение Заказчик – Исполнитель – Объект позволяет тлебовать неустойку. Если Заказчик отказывается платить неустойку Исполнитель вплаве убить Заказчика!
- Аминь! – сказала я.
Миррир подошла ко мне и взяла за руку, пристально глядя на меня своими демоническими чуть светящимися очами.
- Мала, я так счастлива! Если бы мне плишлось исполнить этот узасный контлакт, я бы тозе…  я бы покончила с собой. У меня никогда ничего подобного не было! А тепель у меня есть все: любовь…длузья… Мала, ты будешь моим длугом?
- Змейка Ли, мы уже друзья! И я горжусь тобой, я понимаю, что стоило тебе это признание!
Мы пошли обратно, и путь наш озаряло румяное, свежее после сна солнышко. На душе у нас тоже было свежо и радостно.
Таго уже проснулся и встретил меня таким сиянием глаз, как будто увидел продолжение своих грез. Мы позавтракали остатками вчерашней трапезы и стали держать совет, как нам быть дальше. Пришлось повторить свой рассказ снова. Таго слушал, сузив глаза и плотно сжимая губы. Когда он слышал имена Танарета и Истатука, на скулах его перекатывались желваки, и ноздри раздувались как у рассвирепевшего буйвола.
- Надо предупредить колдунов Верна. Теперь наши дружки просто рвут и мечут! Уверен, над башнями уже небо разъело от их камлания! Если они нас найдут – то нам неминучая крышка: два Мага – Наместника, да еще в ярости  – это вам не мышиный хвостик! – говорил Фатти. – Одна надежда: это твой Кронатокаль.
Едва Фатти произнес последнее слово, как на нас накатила тугая волна воздуха, по острову пронесся едва слышный шепот.
- Не трепи это имя без дела, глупень неумолчный! – зашипел Таго,  пригибаясь к земле
Фатти испуганно завертел головой, а Змейка Ли вообще, побледнела так, что кожа ее стала нежно-розового цвета. Все притихли, съежившись в ожидании, но ничего не произошло: шелест затих, вибрация воздуха прекратилась. Мы посидели в тишине еще немного, дергаясь от каждого шороха.  Змейка пришла в себя, и в полной тишине отвесила Ястребку такую плюху, что тот с жалобным возгласом свалился наземь.
- Ты, Фат, маг, или глупая лакушка? – яростно зарычала она на держащегося за голову Ястребка. – Это Фаф! Мы тут вообще из милости! Стланно, что еще ничего не случилось!
- Да что такого-то? Что я сказал? – плачущим голосом запричитал Фатти.
- Ты, дружок, уж если Богов не почитаешь, так, хотя бы, демонов уважай! – приглушенно заворчал Таго. – Тут не знаешь, как паршивых подколенников избыть, а он Богам тыкает, и над ухом у демонов воздух сотрясает!
Таго схватил Ястребка за хемо и, шепча на ухо, просветил его насчет подземного хранилища. По мере его рассказа у Ястребка округлялись глаза, и приоткрывался рот. Выслушав все, он некоторое время просидел, встряхивая черноволосой головой в крайнем изумлении. Я прибавила ему кое-что, из того, что поведал мне сам Кронатокаль.
- Ну почему такие пряники всегда другим достаются? Все кругом с Богами в обнимку фланируют, а я один, как дурачок, зелененькими молниечками балуюсь!
Таго протяжно застонал и махнул рукой типа: «Дурак ты и есть, и разговаривать бесполезно!». Решили, что поставим на нашей шлюпке мачту и отправимся на ближайший населенный остров, со всей возможной скоростью. Таго и Змейка тут же отправились искать какое-нибудь подходящее дерево. Это было не так-то просто на пустынном и каменистом острове. Нам с Ястребком строго-настрого наказали сидеть в лагере и никуда не рыпаться. Уходя, Таго несколько раз оборачивался и строго грозил мне пальцем, при этом, глаза его были полны тревогой, как у матери впервые оставляющей своего младенца. Мы сидели, прижухнув за выветренным обломком скалы.
- Как вы тут оказались? – впервые спросила я. До этого мне казалось это каким-то само-собой разумеющимся.
- Чудом! – ответил Ястребок. – Твой бешеный бык едва не выдал нам билет прямо на дно. Во-первых, когда ты вознеслась подобно Стальной Колеснице, он подхватил твое Перо, и чудо, если фок-мачта до сих пор не свалилась. Потом он развернулся и устремился прямиком в кают-компанию. Мы со Змейкой бросились догонять и поймали его уже у самой двери. Мы вцепились в него, как две злые шавки. Так, с нами вместе, он и ввалился в двери! Видала бы ты это зрелище: морда перекошенная, глаза красные, рычит что-то нечленораздельное, и мы еще по бокам болтаемся и причитаем как полоумные няньки! Капитан Зной медленно так поднимается, Миррир в трансе! тут пришлось Змейке зверя нашего вырубить, во избежание кровопролития. Положили его к стеночке и два часа к ряду дипломатничали. Капитан расфуфырился: «Дуэль, дуэль!» – кричит. Мы его и так и этак, мол, человек разнервничался – любимую у него украли, и вообще: устал наш друг, отдохнет, и извиниться, долго уламывали! Успокоился он только, когда я сказал, будто Таго ученик самого Лесника, и даже круче! После этого Зной как-то унялся и говорит, что, мол: «Ну, что-же, человек влюбленный, это, мол, тот же сумасшедший, а по Закону Поединков дуэли с сумасшедшими запрещены». Мало-мало утих и даже согласился, за энную сумму, доставить нас в Миррир-Вархол. Мы со Змейкой –  мозолистые языки на плечи вывалили, сидим, вытираем трудовой пот, так этот гад очнулся, и не слова не говоря, прямо к шлюпке! Мы ему «Эй, куда?!» – нет реакции! В последний момент попрыгали туда. Я ругаюсь, как торговка вонючей селедкой, самому слушать стыдно, а этот бык – молчит и гребет! Высадились на берег с рассветом уже. Он: рыс-рыск по берегу, потом вот на камне застыл и точка! Вот так и торчал до твоего появления – я уж думал, совсем он ополоумел!
Фатти улыбался, показывая свои ровные зубы, настроение мое снова улучшилось. 
- Слушай, а что там дальше на острове? Вы смотрели?
- Да когда же нам смотреть, мы все больше за Инеем шпионили – боялись, как бы не утопился! Так, на первый взгляд весьма скучное местечко: камни да песок. Если бы я был демоном, я бы выбрал себе обиталище попристойнее.
- Давай посмотрим?
- Как же мы посмотрим, если нам уходить нельзя? За этими скалами дальше носа не увидишь.
Я показала на высоченный обломок скалы, похожий на траченный кариесом зуб.
- Ну, лезь, если хочешь, а я думаю, ничего нового ты не увидишь! Да и чего смотреть – мы скоро снимаемся, пускай демон не беспокоится, не стащим мы его унылые скалы!
Фатти все хорохорился. Видимо он здорово струхнул. Я ободрала все ладони, но все-таки взобралась на изъеденный солеными ветрами камень. Высота была вполне приличная для начинающего фристайлера – примерно с пятиэтажный дом. Я угнездилась на самой верхушке, и огляделась, переводя дух. Отсюда был виден берег с его валунами и скалами, перемежающимися тонкими полосками песка, возле лодки возились крошечные фигурки Таго и Змейки Ли. По-видимому, их поиски увенчались успехом: они воевали с длинным бревнышком, ветер доносил глухое постукивание. По сторонам, насколько хватало глаз, раскинулся неприветливый берег, тут и там волны пенились над рифами, в воздухе, со странным криком – скрежетом, носились белые и черные птицы. Берег дальше отлого поднимался, песка становилось все больше, а каменного крошева все меньше. Кое-где виднелись островки серо-зеленой травы. Я отдыхала, рассеянно озирая окрестности, несмотря на всю суровость, остров был не лишен мрачного романтизма. Ветер свистел в расщелинах скал, вздыхал прибой и кричали птицы, в остальном ничто не нарушало первозданной тишины. Я глянула вниз: Ястребок лежал, раскинувшись на плаще, и смотрел на меня снизу вверх.
- Ну что? – крикнул он мне. – Сколько демонов подкрадывается к нам, горя неутолимой жаждой крови?
Я показала ему язык и снова отвернулась к морю. То, что я увидела, заставило меня  заорать и вскочить, едва не свернувшись с крошащегося камня. Над  океаном летал дракон. Он был едва различим, но уверенно приближался к острову, рыская влево-вправо, он осматривал большую площадь, явно что-то выискивая. Нет сомнений, что это был один из магов, кто еще будет летать на драконе у острова Фаф?! Рискуя сломать себе шею, я, как могла скоро, спустилась, и рванула по направлению к лодке. Фатти помчался за мной, прыгая по камням, как юный джейран. Задыхаясь, мы домчались до лодки, возле которой увлеченно копались наши компаньоны. Процесс шел вовсю, и бревнышко, уже очищенное и подготовленное, воздвигалось в центре шлюпки. Укрывшись за камнем, мы зашипели на разные лады, пытаясь привлечь их внимание. Таго настороженно обернулся, и, видя наши отчаянные жесты, бросил свое занятие и, махнув Змейке, побежал к нам.
- Что случилось?
- Тихо, тихо, прячьтесь скорее, сюда летит дракон!
Они притулились рядом с нами, осторожно выглядывая из-за камней. Вот уже и появилась серебристая черточка, быстро увеличиваясь в размерах, она приближалась прямо к нам.
- Скоренько обернулись! – мрачно заметил полукровка. – Ну, и что же теперь делать?
- Да, лодку нельзя не заметить! – со вздохом сказала я.
Действительно, дракон приближался, перестав рыскать, он целенаправленно двигался к одиноко стоящей шлюпке. Неоконченная мачта, и хлопающая на ветру парусина, выдавали наше присутствие.
- Интелесно, кто это? – спросила Змейка Ли, глядя на очертания драконьего всадника.
- Да, действительно, если это Танарет – у нас еще есть шанс, а вот если Истатук то выживание наше сомнительно, – сказал Фатти, напряженно вглядываясь в силуэт над морем. – Ну, да ничего, пускай только спустится – я ему устрою теплую встречу, без боя мы не сдадимся!
- Не случилось бы как в тот раз! – с тоской в голосе проговорил Таго.
- Нет, в тот раз им помогала одна дамочка, – сказала я, – а теперь, они сто процентов будут действовать скрытно, Совет такие дела не одобрит.
Дракон, тем временем приблизился достаточно, чтобы видеть берег во всех подробностях. Дракон затрепетал крыльями, повисая над прибрежной полосой, но снижаться, как будто, не собирался.
- Ла-а-адно! – протянул Ястребок, и потихоньку отодвинулся от нашего укрытия. Он присел на корточки и проговорил какое-то тягучее слово. От этих звуков побежали мурашки, как от внезапного порыва ветра. Фатти сложил вместе вытянутые руки, как-бы целясь из пистолета в зависшего в воздухе змея. Он резко выдохнул, и с вытянутых рук ударила ослепительная стрела молнии. Раздался громкий взрыв и на месте дракона закувыркались кровавые лохмотья. Мы успели заметить, как человеческая фигурка, взмахнув раскинутыми руками, нырнула вниз, но у самой земли, человек пропал, через секунду мы услышали резкий хлопок.
- Танарет. – констатировал Фатти, тяжело поднимаясь с земли.
Лицо его было чрезвычайно бледным, правое веко чуть дергалось, он пошатнулся. Змейка подскочила к нему, заботливо помогая устроиться меж камней.
- Ничего, ничего – говорил маленький маг, смущенно улыбаясь. – Сейчас все пройдет, просто я перебрал немного с мощностью, сейчас, сейчас, все нормально!
- Эх, ребята, – устало вздохнул Иней, – покой нам будет или нет? Ладно, вопрос чисто риторический. Ну что, последний бой?
Он протянул руки и сграбастал всех нас в охапку. Мы молча обнялись.
- Я рад, что мы все вместе! Я буду доволен, если последним, что я увижу перед смертью, будут ваши смелые морды! Ты Фат, прости меня, если что, – обратился он к Ястребку, я был неправ по отношению к тебе, ты настоящий воин!
Фатти фыркнул, сердито махнув головой:
- Рано прощаешься, зверюга, я тоже рад, что не переспал с тобой, боюсь, тогда бы мне и конец!
Все невольно прыснули, но потом затихли, вглядываясь в небо над пляжем.


34

Маги не заставили себя долго ждать. Вскоре в небе появились две маленькие черточки. Танарет сменил дракона и снова был готов к бою. Летучие твари описывали круги на недосягаемой для Фата высоте. Мы ждали, напряженно следя за их маневрами. Вот один из них спикировал, будто ныряя, и за нашими спинами заревело пламя. Дракон снова взвился вверх, унося мага от наших молний. Пламя встало высоченной стеной, охватывая берег огромной, пышущей нестерпимым жаром подковой. Сейчас же на прибрежную полосу, из ниоткуда, начали вываливаться блестящие шары. Бухаясь в мокрый песок, они тут же выпускали многосуставчатые конечности, и приподнимались над землей, подобно вставшим на дыбы паукам. Механизмы строились в шеренгу, перекрывая последний путь к бегству. Крайних роботов лизало яростное бело-желтое пламя. Магический огонь не нуждался в пище, и ровно горел, окутанный паром, от бурлящей вокруг воды.
- Вы окружены! – раздался вдруг доверительный женский голос. – Положите руки за голову и выходите по одному! Вашим жизням ничего не угрожает.
Мои друзья завертели головами, пытаясь определить источник этого голоса. В небе по-прежнему кружили только два дракона.
- Повторяю: вашим жизням ничего не угрожает! Пожалуйста, положите руки за голову! – настойчиво и мягко продолжал голос.
Я, наконец, догадалась: голос исходил от шеренги роботов. Похоже, эти роботы были чем-то вроде полицейских машин. Мы не сдвинулись с места, от беспощадного жара нас удачно прикрывал плоский камень, похожий на укрепленный редут, от роботов нашу засаду отделяла россыпь валунов, доходящих высотой до пояса, так что мы пока были неплохо укрыты. Голос все твердил свои фразы, а роботы претерпевали небольшие изменения. Корпуса их раскрылись, и выпустили наружу короткие стволы неизвестного оружия.
- Так, народ, собрались! Для справки: это Серебряные Големы. Они не такие мощные, как Золотые, но зато отражают магические атаки. Не знаю, что это у них за штуковина на пузе, но мне она жутко не нравится! – Фатти крутил головой, рассматривая то стену огня, то неподвижных роботов. – Нам не пройти через них, поэтому, придется туда! – он кивнул на ярящийся огонь. – Не делайте такие испуганные глаза: стена жара очень тонкая, это только на вид страшно!
Роботы, тем временем, пришли в движение: вся шеренга, перебирая ножками, плавно и медленно двинулась вперед, растягиваясь как огромный невод. Голос все вещал:
- Проявите благоразумие, выходите! Вашим жизням ничего не угрожает! Не производите агрессивных действий, мы будем вынуждены применить оружие! Пожалуйста, положите руки за голову!
Фатти зашептал, сопровождая свои слова сложными жестами, и камни вокруг нас пришли в движение: небольшие валуны поползли навстречу машинам, а более крупные обломки начали раскачиваться, вырывая свои основания из земли. Воздух наполнили ужасающий скрежетом и громыхание. Роботы остановились, словно потеряв цель, каждый второй открыл огонь. Эта стрельба была почти беззвучной: из широкого дула вырывалась невидимая струя, становясь заметной только, когда окружающий воздух начинал едва заметно дрожать и переливаться на ее пути. Выстрел достигал ползущего камня и тот застывал в полной неподвижности.
- Пошли!!! Я прикрою! – Фат взмахнул рукой, и снова забормотал заклинание, поднимая все новые и новые скалы. Мы повскакали и ринулись через стонущий и гремящий хаос, прямо к гудящему пламени. Обогнув скалу-редут, я буквально задохнулась от нестерпимого жара, казалось, что горит сам воздух! Змейка Ли, накрыв лицо рукавом, очертя голову ринулась прямо в огонь. Через секунду, она была уже на другой стороне, волосы ее тлели, и она хлопала себя по голове, крича:
- Сколее, ничего стлашного! – она вновь переметнулась обратно, толкнула меня вперед. Я зажмурилась, и перелетела через ослепительный жар. На той стороне все выглядело совсем не так: стена огня была похожа на полупрозрачную голограмму, жара не чувствовалось. Впечатление было такое, как будто я оказалась по ту сторону экрана, на котором демонстрируется страшный пожар. Единственное, что доказывало реальность происходящего – так это скрюченные от жара волосы и удушающий запах паленой шерсти, исходивший ото всего тела. Я остановилась, глядя на ту сторону: там происходили быстрые перемены. Роботы шустро семенили вперед, проворно огибая шатающиеся скалы и уворачиваясь от бешеных валунов. Ястребок пулей выскочил из-за скал и, виляя, как заяц, понесся к нам. Роботы остановились и открыли стрельбу. Камни, бродящие там, где пробегал Ястребок, один за другим замирали в самых неожиданных положениях. Таго и Змейка истошно орали: «Давай-давай-давай!!!», приготовившись сигануть вслед за магом. До огня оставались считанные метры, Фатти прыгнул, и вдруг упал, покатившись прямо к ногам Таго. Друзья молниеносно подхватили его под руки и вместе с ним, проскочили сквозь огонь. Обремененные ношей, они сделали это недостаточно быстро – на Фатти загорелись штаны, сапоги  покрылись спекшейся коркой. Мы быстро сбили пламя и поставили Ястребка на ноги, но он вдруг пошатнулся и упал, обвисая  на наших руках.  Таго снова подхватил его, и мы помчались прочь от берега, петляя между каменных глыб. Я оглянулась назад: в бледной стене что-то изменилось. Некоторые участки ее  стали совершенно неподвижны, словно застывшие кадры киносъемки, за стеной огня мелькали силуэты роботов.
В небе происходили свои эволюции: маги следили за бегством, и теперь, их драконы опустились ниже, кружа над нашими головами. В воздухе взвизгнуло –  впереди нас рухнул и рассыпался искрами яркий огненный шар. Еще один с ревом врезался в скалу справа, мы едва избежали фонтана каменных осколков, брызнувших во все стороны. Маг намеренно не посылал шары прямо в группу, очевидно, его задача была только остановить нас. Мы неслись, шарахаясь из стороны в сторону, Фатти беспомощно болтался в воздухе, как растерзанная тряпичная кукла. Мы преодолели каменистый склон, впереди замаячила стена не-то голого безлиственного леса, не-то каких-то непонятных растений. Мы помчались к ней, скача во всю прыть. Подбегая, я разобрала, что эти странные деревья – огромные кактусы, ветвистые и величавые словно семисвечье. Я приостановилась в нескольких метрах от темно-зеленых стволов, поджидая запыхавшихся друзей.
- Привет! – раздалось за спиной.
Я шарахнулась в сторону: перед стеной леса возник Танарет. Он не изменил своей манере. Над головой зашумело, и с дракона ловко спрыгнул Истатук, он широко улыбался, расставив руки, словно собираясь заключить меня в объятья. Сзади, рыча, подбегал Таго. В руке его сверкал клинок. Змейка Ли несла на плече бесчувственного Фатти, так легко, как будто он был годовалым ребенком.
- Тише, тише, друзья мои! – сладко пропел Танарет. – Игра окончена! Отойдите от нее, она наша! – сказал он Таго.
- Убери свою зубочистку, – ухмыляясь, проговорил Истатук, извлекая из ножен сияющий клинок, по лезвию которого пробегали волны ярко-белого пламени.
Таго остановился, тяжело дыша и утирая бегущий на глаза пот.
- Ладно, Великие Маги, – прохрипел он, – берите ее, ваша взяла!
Я в изумлении следила, как он отступает от меня. Я снова повернулась и увидела презрительную улыбку Танарета, он поднимал руку и делал шаг вперед, намереваясь схватить меня. И вдруг все кругом затопил нестерпимо яркий свет. Как будто взорвалась ядерная бомба! Я ослепла, бессмысленно водя глазами в этом непроглядном молоке.
- Вперед!!! – истошно заорал Таго, хватая меня за шкирку.
 Мы рванулись в этом безумном свете, налетели на одного из магов, невидимый Таго, влепил кому-то хороший хук, потом мы наткнулись на кактус, и в невидимое тело воткнулись десятки невидимых же игл, в мою невидимую спину уперлась голова невидимого же Фатти, заставив меня поцеловаться с кактусом еще разок. Выставив руки вперед и подчиняясь крепкой деснице Инея, я пробиралась вперед, то и дело разрывая одежду и кожу о шипы исполинских растений. Золотая Сеть будто утратила всю свою силу: я чувствовала, как многочисленные горячие струйки текут по моему телу. Сзади, вцепившись в полу моей куртки, болталась Змейка Ли, голова висевшего через ее плечо Фатти, больно ударялась мне в поясницу.
В итоге я споткнулась, и почувствовала, что уже не в силах подняться. Рука Таго разжалась, и я почувствовала его дыхание на своем лице, рядом мягко шлепнулось безжизненное тело маленького мага, и Змейка так же надсадно дыша, приткнулась рядом. Молоко перед глазами начало немного проясняться: теперь это походило на белесый плотный туман. Я нашарила голову Фатти и приложила руку к его шее. Вены едва пульсировали, но он был еще жив. Таго со стоном, перевернул его тело и приложил ухо к груди.
- Что с ним? – прохрипела Змейка, закашлявшись.
- Живой, но плох, – ответил Иней. – Непонятно, чем его задело?
- Что с нами всеми Таго?
- Да, ничего страшного, это пройдет. Временная слепота.
- Так это ты сделал?
- Ну да, я, – нехотя ответил Целитель Дола.
- Так ты что, тоже маг? – изумленно спросила я.
- Да нет, какой там маг… – пробурчал Таго, – так, любитель.
Он повозился с застежками на куртке Ястребка, и обнажил его грудь.
- Не мешайте, попробую ему помочь.
Он застыл, положив руки на область сердца. Лицо его стало сосредоточенным. Змейка, раскрыв желтые глаза, внимательно следила за его действиями. Время шло, а Иней все так же оставался в неподвижности. Руки его покраснели, и казалось, даже чуть светились изнутри, как будто он прятал под ладонями маленький фонарик. Я сидела, тупо глядя в одну точку, и механически утирала кровь, набегающую из распоротого шипом лба. Зрение все прояснялось: уже стали видны дальние стволы огромных кактусов, меж которыми просвечивало открытое пространство, лежащее впереди, за кактусовой «рощей». Змейка с трудом оторвала взгляд от Ястребка, и поднялась.
- Пойду, поглязу. Если сейчас нагонят маги – нам конец!
Она удалилась, неслышно ступая. Я осмотрела себя: одежда представляла жалкое зрелище, практически это уже нельзя было назвать одеждой. Пропитанные кровью лохмотья уже начали дубеть, пристывая к телу. Таго выглядел не лучше: он был весь в размазанной крови, и походил скорее на Миррир, чем на белого человека. От соленой воды и крови его одежда покрылась разноцветными разводами, тут и там зияли дыры со свисающими лохмутами. Казалось, он нарядился в маскировочную сетку. Я вздохнула: дела наши были крайне плачевные! Фатти заворочался и застонал. Таго отнял руки: ладони действительно светились приглушенным рубиновым светом. Фат застонал снова и открыл мутные глаза. Он хотел что-то сказать, но только беззвучно шевелил губами. Я потянулась к его разуму, и почувствовала крайнюю тоску и переворачивающее нутро страдание. Он спрашивал: все ли живы?
- Да Фат, все живы! Как ты, Фат, что у тебя болит?
«Дело мое дрянь, бок отрывается и никак не оторвется!» – подумал Фатти, глядя на меня слезящимися глазами.
- Ты держись, Фат, старайся! Я делаю, что могу! –  сказал Таго, когда я перевела мысли Фатти.
«Неважно выглядишь, зверь!» – подумал Ястребок, и попытался улыбнуться. Улыбки не получилось, он застонал, и замотал головой. «Плохо мне, ребята! Что это за мужик стоит?» – пронеслось в его голове, мысли начали путаться, разбиваясь на отдельные фразы. Я испуганно оглянулась: никого, кроме нас тут не было.
- Похоже, он бредит! – шепнула я Таго.
- Воды надо, травы надо! Все осталось! – Иней горько вздохнул. – Смотри, как странно! – он осторожно раскрыл куртку Фатти. – Потрогай, камень, да и только!
Я ощупала туловище Ястребка: весь правый бок был холодный и твердый, точно замороженный. Участки твердой плоти ограничивала ярко-красная полоса живой ткани, и, судя по всему, здесь начиналось нешуточное воспаление. Если этот процесс затронул и внутренние органы, надеяться оставалось только на чудо.
- Что ты можешь Таго? Что ты сейчас делал?
- Я сам не знаю, как это называется, но этот свет,– он показал свои ладони, – он помогает даже умирающим, правда ненадолго. Как будто моя сила переходит в другого человека.
- Сколько ты сможешь держать его живым?
- Не знаю, Мара, может до вечера, может до ночи. Я постараюсь, но в конце концов я тоже свалюсь. Я не понимаю причину, не понимаю, что ему нужно! Это какая-то проклятая чужая магия!
- Мужик, дай меду!!! – вдруг закричал Ястребок не своим голосом, так, что мы вздрогнули.
 Он забился в судорогах, на губах показалась кровавая пена. Нам оставалось только держать его, пока он не успокоился и не отключился. Вернулась Змейка Ли.
- Стланно, но они не идут в заросли. Големы стоят у самой кромки, вдоль белега, на сколько хватает глаз, плотянулась классная голящая лента. Воздух над ней дложит, Големы ее не пелесекают. Похозе, нас белут измолом: к белегу нигде не плоблаться. Гадов этих нигде не видно, ни в небе, ни на земле, но я увелена, он следят за нами!
Таго оттер лоб, и, глядя в землю, устало сказал:
- Ладно, если нельзя назад – то надо идти вперед. Здесь мы ничего не высидим. Миррир пойдет вперед, а мы с тобой потащим Ястребка. Самое главное сейчас – это найти воду. Без нее нам лучше сразу сдаться.
- Никогда! – воскликнула я, содрогнувшись при мысли о меховой комнате. – Лучше сам убей меня!
- Миррир не сдаются! – мрачно сказала Змейка Ли.
- Русские тоже не сдаются! – добавила я.
- Самое странное, – ответил Таго, слабо улыбнувшись, – что и орки не сдаются! За дело! – скомандовал он, и мы принялись сооружать носилки.
За кактусовой рощей простиралась необозримая пустошь. На голой каменистой земле росли все те же великанские кактусы, и равнина казалась гигантской грязной столешницей, с расставленными  на ней подсвечниками из позеленевшей бронзы. Миррир быстро удалилась, фигурка ее мелькала меж толстых стволов. Мы тащили Фатти на импровизированных носилках из плаща и ножен. Было ужасно неудобно, но это было лучшее, что мы смогли придумать. Фатти снова бредил, постоянно требуя меда и бормоча о каком-то мужике. Черепашьим шагом мы протащились около трех часов. Надежды на воду таяли с каждым километром: здесь даже кактусы сохли, некоторые из колючих великанов валялись на земле, сморщенные и сухие, словно мумии фараонов. Маленький маг таял на глазах. Лицо его посерело и осунулось, губы высохли и покрылись трещинами, точно земля под нашими ногами. Мы остановились, и Таго в очередной раз приложил руки к груди Фатти. После этих процедур, маленький маг немного оживал, бред его успокаивался, а лицо слегка розовело. Зато Иней с каждым разом все больше сутулился. Нам приходилось все чаще останавливаться, чтобы перевести дух. Теперь он сидел, привалившись к голому у основания стволу, и держал руки на Фатти. Полузакрытые глаза его ввалились, губы подергивались, а на лбу выступили крупные капли пота. Я с болью смотрела как его красивое и некогда холеное лицо, превращается в вылинявшую бумажную маску. Отчаянье с новой силой охватило меня: из этой смертельной ловушки не было выхода, даже если бы он и был, у нас просто не оставалось времени на его поиски. Судя по всему, Фатти оставалось от силы несколько часов. Вернулась Миррир, возникнув из-за ствола подобно бесплотной тени. Мы с надеждой подняли глаза. Она безмолвно качнула головой, и опустилась на колени перед Ястребком. Она гладила его слипшиеся волосы, и на лице ее отражалось беспредельное страдание.
- Так, приплыли, – тихо проговорил Таго. – Без воды нам хана.
Я окинула взглядом громаду кактуса.
- Таго, он не ядовитый? Если бы мы смогли выдавить его сок…
- Я только сейчас об этом думал. Не знаю, такие мне никогда не встречались… Впрочем, давайте попробуем, боюсь, ему уже ничем не повредишь.
Все с горечью посмотрели на лежащего в забытьи Ястребка и принялись рубить кактус. Толстый ствол снизу был волокнистым и грубым как резиновый жгут, но верхние молодые побеги содержали достаточно влаги, чтобы наполнить наши фляги  тягучей слизистой жидкостью, невероятно горькой и кислой на вкус. Едва мы влили несколько капель в приоткрытый рот Фата, как он открыл глаза и затрепыхался как пойманный воробей. Он хлопал глазами и, по-моему, даже на минуту пришел в себя. Мы залили в него еще немного, и он послушно глотал, он не говорил, но взгляд его был вполне осознанным. Сделав несколько глотков сопливой субстанции, он слабо мотнул головой, и закрыл глаза, лицо его расслабилось. Мы посидели над ним, следя за каждым малейшим движением его лица. Через некоторое время дыхание его стало ровнее, кровь больше не проступала на губах, похоже, он уснул. Я взяла его руку, нащупывая пульс: толчки были слабые, но ритмичные, неизбежный конец отодвигался. Хотя все до одурения хотели пить, повторить эксперимент не решался никто, но не потому, что боялись за себя, а потому, что тогда не останется никого, кто мог бы бороться за жизнь Фатти. Я слышала эти мысли в обоих головах.
- Подождем – вслух сказал Иней. – Через полчаса можно будет судить, как эта дрянь действует.
Все расположились вокруг неподвижного Ястребка. Таго сидел, привалившись к пню от кактуса, я легла ничком, положив голову на согнутые руки, и только Миррир, сидела над Ястребком прямо, как изваяние из красного мрамора. Она держала его руку, и неподвижно смотрела в небо, возможно, она молилась.


35

Наверное, я отключилась, потому что, когда я открыла глаза, уже смеркалось. Таго спал, голова его безвольно свесилась на грудь, и только Миррир, все так же, сидела, застыв в прежней позе.
- Ну, как он? – спросила я, растирая затекшие конечности.
- Спокойно, – она ответила после секундного промедления, словно возвращаясь из запредельной дали. – Он спит.
Зашевелился и сел Таго. Очухавшись, он осторожно осмотрел нашего пациента, и не обнаружил никаких перемен. В нашем положении, главное – не было бы хуже, так что, все приободрились, услыхав его определение. Солнце  стремительно скатывалось с небосклона, и воздух быстро остывал. Мы разожгли костер, сухие кактусы горели ярко, но тепла почти не давали и прогорали так скоро, что пришлось, всем по очереди, отправляться на поиски нового топлива. Натащив приличную гору, мы расселись у костра.
- Таго, я больше не могу, – сказала я, доставая свою флягу, – я пробую!
Иней хотел, было возразить, но потом только махнул рукой, и тоже отвинтил колпачок своей фляжки. Он застыл на секунду, а потом глаза его осветились мрачной иронией.
- За наше здоровье! – проговорил он, чокаясь со мной флягами.
Я опрокинула флягу и сделала несколько быстрых глотков. Рот обожгла «кислая горечь», как будто я хватанула полновесного спирта. Слизь ощутимо провалилась в желудок, рот наполнился слюной, я сморщилась и затрясла головой. Таго яростно отплевывался. Змейка Ли, с интересом, наблюдала за нашими корчами. Пока мы приходили в себя, скользкая субстанция начала впитываться. Внезапно я поняла, что мне хорошо и спокойно, тело охватывала приятная расслабленность, как после хорошей бани.
-  Пока, все просто прекрасно! – сказала я, расслабленно улыбаясь.
Таго согласно кивнул, зачарованно глядя в огонь. Я протянула флягу Миррир, но она отрицательно мотнула головой, предпочтя следить за нами. Я почувствовала себя настолько хорошо, что решила сходить за топливом вне очереди.
Я отошла довольно далеко, ведь сухие кактусы встречались не так уж часто. Наконец я нашла огромный ссохшийся ствол и уселась на него, отдыхая. Я невольно залюбовалась наступающей звездной ночью, удивляясь, что при таких делах, я еще могу чем-то любоваться. Сзади послышались шаги. Таго подошел и присел рядом. Мы помолчали, глядя на россыпи небесных сокровищ.
- Знаешь, Мара, – сказал Таго, – может, это некстати, но я хочу, чтобы ты знала…
Он взял меня за руку.
- Мара, я ведь люблю тебя…
Я обернулась: в его глазах, как в тихих водах, отражались звезды.
- Я…тоже люблю тебя! – сказала я, поднимая голову вверх. Из глаз моих неожиданно покатились слезы.
- Прости меня за все, что я сделал!  – он повернул мое лицо к себе. – Я люблю с того самого момента, как увидел тебя! О, моя Мара, как я хочу поцеловать тебя! Вот только…
Он указал на мое лицо, и улыбнулся растрескавшимися губами. Я тоже улыбнулась. На нас не было живого места. Я прислонилась к его плечу, он обнял меня, и мы сидели посреди бесплодной степи, больные, голодные и растерзанные, но счастливые, как никогда!
Вдруг по пустыне разнесся нечеловеческий крик, и сейчас же мое горло охватил пожар. В выемке над грудиной пульсировал нестерпимый огонь. Я вскочила, хватаясь за горло.
- Ястребок! – прохрипела я.
Мы вскочили и помчались обратно. Миррир метнулась к нам, ломая руки, красное лицо все было залито слезами.
- Он…он, умирает! – давясь рыданиями, проговорила она.
Таго упал на колени перед вытянувшимся Ястребком. Он прерывисто дышал, зерно неразлучника было раздавлено, кровь тонкой струйкой текла из прокушенной губы. Пульса почти не было. Таго опять приложил руки. Пульс то появлялся, то пропадал опять. Это был конец. Я встала, сжав кулаки. Оставалось только одно средство.
- КРОНАТОКАЛЬ!!! – закричала я что есть силы.
Над пустошью загудело, высоко в небесах зашумел ветер, земля под ногами словно вздохнула. Широкими шагами к нам направлялся невесть откуда взявшийся мужик. Одежда его, до боли напоминала нижнее белье: белая рубаха с косым воротом, и кальсоны с волочившимися по земле завязками. Всклокоченная борода и бесноватые глаза под кустистыми бровями, лохматые, спутанные волосы, и багровая полоса, отпечатавшаяся на щеке. Сбрендивший с перепоя Илья Муромец, да и только! Воплощенная белая горячка, прошествовала мимо, не удостоив нас даже взглядом.
- Это твой Кронатокаль? – ошалелым шепотом спросил Таго.
- Нет, это Мескалито! – ответила я, истерически хихикнув.
Детина прошелся по нашему лагерю, и, отодвинув вскочившую Миррир, склонился над Фатти. Он потыкал его кулаком в бок, и принялся шарить руками за пазухой, приговаривая сочным утробным басом:
- Ну что за народ пошел?! Дрянь – не народ! Орут, кричат, аки звери лютые, честным людям спать не дают! А все почему? – вопрошал он в пространство, – а потому, как темнота и природное хамство! – назидательно ответил он сам себе.
- Да кто это такой?! – возмутился Таго, сделав шаг по направлению к сидевшему на корточках мужику.
- А хозяин я местный! – ответил тот, повернувшись к Инею. – А ты не хорохорься, не хорохорься! Прыткие все пошли, нервические! Сами-то вы, чьих будете?
Все молчали, переглядываясь. Фатти вновь застонал и начал однообразно мотать головой.
- Эк его! – удивился мужик.
- Наш друг пострадал в битве, – осторожно начал Таго. – Не могли бы Вы чем-нибудь помочь?
- Помочь? Да почему ж не помочь? Могу, знамо дело, да только помочь нынче дорогая штука!
- У нас есть деньги, камни драгоценные, золото, помогите ему, пожалуйста! – заспешила Змейка Ли, хватаясь за эту спасительную надежду.
Мужик презрительно сплюнул в огонь.
- Хе, золото, каменья! Этого добра и у нас полны закрома! Знания, технологии! – последнее слово так  диссонировало с его образом, что все растерялись.
- А…, а что Вас интересует? – спросила я, лихорадочно перебирая свои знания.
- Да кто его знает! – ответил детина. – По нашей жизни все сгодится.
- Я могу рассказать Вам о планете Земля, – нерешительно предложила я.
- Тю, Земля! Поганое стало местечко, гадюшник, да и только! Хотя, покушать там славно! Вот, особенно хороши блины со сметаною, да эти, как их? А, омары!
- Тогда у меня есть технология приготовления пирога с яблоками! – обрадовалась я. – Пойдет?
Блестящие голубые глаза скользнули по моему лицу, кривая усмешка обнажила крупные зубы.
- А и то дело! Такое я еще не собирал. Валяй!
Он обстоятельно уселся, не обращая никакого внимания на хрипение Фатти. Я, сбиваясь и нервничая, рассказала ему все, что знала о сдобном пироге с яблоками. Он кивал, чесал бороду, и задавал вопросы по ходу моего рассказа. Под конец, я страшно разозлилась на это каменное спокойствие, как будто рядом валялся куль с мукой, а не умирающий человек. Когда я закончила, мужик задумчиво на меня посмотрел и сказал:
- Хорошая вещь, однако. Теперь бы узнать технологию производства яблок: здесь о таком фрукте отродясь не слыхивали! Ну да ладно! Даш на даш, все по-честному! Парнище ваш под тонкий луч портативного стабилизатора попал. Время у него в одних местах обычное, а в других – стабильное. Ясно дело, ощущение хреновое! Небось, Серебряные Големы поработали?
- Откуда Вы знаете? – подозрительно спросил Таго.
- Оттуда, что сам, третьего дня одному хлыщу пятнадцать стабилизаторов на големов ставил! Славно подзаработал:  молекулярно-полевой структуратор получил. Ценная в хозяйстве вещь!
Змейка вспыхнула:
– Да как вам не стыдно! Человек умилает, а Вы о своем стлуктулатоле лассуздаете!  Магу – Наместнику такое олузие  стлашное в луки дали, сколько бед он еще натволит?!
Мужик и ухом не повел:
- Вот я и говорю: структуратор вещь в хозяйстве премного полезная. Он все, что хошь по образцу восстановит. И время тоже. Но он у меня в сарае, а потому, придется к дому передвинуться.
Он поднялся с земли, с хрустом распрямил спину, и почесал бороду.
- Ну что, айда ко мне в гости?!
Кашлянув, он хлопнул в ладоши, и местность вокруг нас задрожала и переродилась, будто перед глазами заменили декорации. Первое, что я заметила, в этом умопомрачительном вихре – это появление совершенно безумного в этих диких местах, вычурного фонтана. Это была чаша белоснежного мрамора с модернистским каменным диском посредине. Из центра диска била мощная струя, на которой крутился яркий каменный шар. Потом, когда я отвела глаза от этого гипнотического вращения, я поняла, что все, что теперь окружало мня, являло собой бред страдающего путника в иссохшейся пустыне: все было волшебной сказкой о садах Семирамиды. Приглушенная ночным светом зелень травы под ногами, нежные ароматы, свежесть налетающего ветерка – все было полной противоположностью негостеприимным равнинам Фафа. Мужик в исподнем, без лишней суеты, спокойно подхватил нашего Фатти под руки, и потащил его к неприметному зданию, располагавшемуся поодаль, и практически скрытому пышной зеленью. Пытавшуюся последовать за ним Миррир, он резко осадил, сказав, что полудохлые от жажды помощники ему невместны. Мы прилипли к каменной чаше, глотая прохладную влагу прямо из горстей. Мы молча изумлялись окружающему нас изобилию, и переглядывались, безумными взглядами людей, обнаруживших Атлантиду на дне своей ванны. Таго, напившись, прошелся вокруг фонтана, с видом человека попавшего из преисподней прямиком к Царским Вратам. Я опустилась возле каменной чаши, и сорвала травинку, изумленно ее разглядывая. Кругом, насколько позволяла видеть сгустившаяся темнота, расстилался сказочный оазис. Гладкоствольные деревья с широкими, словно у банана, листьями, росли тут и там, мощные канаты лиан карабкались ввысь, чтобы рассыпаться на тысячи цветов, источавших медвяный аромат, перистые папоротники достигали человеческого роста, а в траве и кронах затеяли концерт мириады ночных насекомых. Миррир, казалось, одна не испытывает гипнотического воздействия этого чудесного уголка: она сидела, напряженно глядя на то белое здание, в котором скрылся наш удивительный избавитель. Я подошла к увитой зеленью стене, пытаясь обнаружить дверь. Не найдя ничего среди пышной листвы, я потрясла головой, и прошлась взад-вперед вдоль глухой белой стены. Я даже пощупала ее поверхность, предполагая, что в таком месте могут происходить любые чудеса. Но нет, поверхность была холодной и гладкой и не предполагала никаких чувственных обманов. Здание походило на укрепленный бункер, проникнуть в него с другой стороны не представлялось возможным: настолько плотно оплетали его лианы и дикие лозы. Оставалось только пристально следить за единственно видимой стеной, в надежде, что мы пропустили какой-то потайной ход. Змейка Ли явно нервничала, тогда как мы с Таго, все еще пребывали в наркотической эйфории, вызванной нашим отважным  экспериментом с соком гигантских кактусов. Мы успокоено уселись рядом, непринужденно обнявшись, и вдыхая ароматы волшебной ночи. В зарослях кто-то шуршал и вздыхал, трещали насекомые, ветерок приятно холодил наши разгоряченные лбы. Привалившись к плечу Таго, я прислушалась своим внутренним слухом ко всему, что происходило вокруг: в зарослях неподалеку, копалось крупное животное, все мысли которого, сводились к необходимости вырыть достаточно глубокую яму, для того, чтобы отложенным в нее яйцам, было максимально комфортно и тепло. Таго впал в блаженное отупение, и вообще ни о чем не думал, и только Миррир беспокоилась о Фатти, внося диссонанс в размеренно-приглушенный ритм этой ночи. Я попыталась дотянуться до больного сознания маленького мага, но не услышала ничего кроме отдаленного потрескивания и шороха, подобного шороху радиоприемника после отключения всех передач.
Мы просидели так довольно долго. Я прикрыла глаза, и, кажется немного вздремнула, во всяком случае, радостно-изумленный возглас Змейки Ли вырвал меня из блаженного забытья совершенно неожиданно. От белой стены к нам направлялись две фигуры. В одной из них мы с радостью узнали нашего Фатти, чудесным образом восставшего со своего смертного одра. Он шел к нам совершенно ошеломленный, на лице его бродила неуверенная улыбка, он крутил головой, то и дело оглядываясь на своего спасителя, шедшего чуть сзади, с довольно мрачным видом. Миррир бросилась к нему, лопоча что-то совершенно неразборчивое, и спрятала лицо на его груди, плечи ее затряслись, Ястребок неловко обнял ее, совершенно потерявшись от такого бурного проявления чувств профессионального киллера. Таго подошел к нему, бесцеремонно оторвал от него ревущую Миррир, и принялся крутить его так и этак, осматривая и ощупывая со всех сторон. Хозяин остановился чуть в стороне, угрюмо глядя на эту процедуру:
- Ага, ты ешшо понюхай! – пробурчал он. – Сроду не бывало, чтобы Пчельник кого облапошил! Не приучены!
- Простите наше недоверие, – не прерывая свое занятие,  ответил Таго, – просто это настолько необычно! Просто не верится, он совершенно здоров! А ведь совсем недавно…
- Совсем недавно я спокойно почивал! А теперь уж ночь-полночь! Так, куды ж вас пристроить, чтобы вы хоть до утра не мельтешили бы? – почесывая кудлатую голову, пробормотал хозяин. – Ага, знаю! Ну-ка пошли со мной!
Мы покорно последовали за ним в самую гущу зарослей, где нам открылась невидимая прежде бревенчатая хибара об одном окошке. Тяжелая дощатая дверь отворилась и впустила нас внутрь. Хозяин, вздыхая и бормоча что-то сквозь зубы, повозился в чернильном мраке, лежавшем за дверным проемом, и сейчас же в глубине загорелся тусклый закопченный светильник.
- От! Располагайтеся, и чтобы до утра я вас не видел и не слышал! Ежели пить – то вот жбан, а ежели еще какая нужда, то, вона – за дверью места много! Однако праздно не шатайтесь, тут у меня звери ходят – еще напугаете кого!
Мы опасливо вошли внутрь. Тут было, чего поостеречься: огромный амбар был полон причудливых приборов и механизмов, непонятных емкостей и бочек, с бревенчатых стен и потолочных балок свисали целые связки проводов и трубок, тянущихся к таинственным агрегатам. Все это хозяйство большей частью бездействовало, однако некоторые приборы казались живыми: что-то в них потрескивало и посверкивало, крутились какие-то штучки, булькали, перетекая по трубкам, неизвестные жидкости, что-то тихонько гудело.
- Ручонками не шебуршиться! – строго предупредил нас Пчельник. – Полы теплые тут, прямо и ложитесь, а толковать завтра станем. Да, – вспомнил он уже в дверях, – насчет безопасности своей, даже и не трудитесь: у Пчельника вас ни одна мушица не тронет, коли я того не позволю!
Он зевнул, и исчез в сверчащем сумраке. Мы расположились неподалеку от входа,  прямо на голом полу, который, действительно, напоминал податливую пробку. Змейка попыталась было, растормошить своего Ястребка, но ничего путного из этого не вышло: Фатти ничего не помнил, и вообще, выглядел несколько пристукнутым. Стараясь не глядеть на гудящие по углам штуки, мы разместились рядышком, голова к голове. Едва наши тела приняли горизонтальное положение, как сон навалился, точно необоримый девятый вал, топя в своих зыбких водах одного за другим.



36

Я проснулась от жажды. Видимо сок кактуса давал о себе знать. Сквозь щель в неплотно прикрытой двери пробивался солнечный свет, за стенами гомонили птицы, звенели насекомые, легкий ветерок доносил ароматы зелени и цветов. Мои спали, сбившись как кутята, и посапывая на разные лады. Осторожно выпростав свою руку из-под головы Змейки Ли, я встала, и тихонько приоткрыла дверь. При свете дня местность приобрела совсем другой вид. Граница зарослей словно бы отодвинулась, да и сами они уже не казались такими глухими и непролазными. Это была скорее роща, чем густой лес: здесь были высокие кактусы и странные растения, похожие на доисторические хвощи и плауны. Перистые листья отбрасывали филигранные тени на огромное количество пестрых цветов, раскрывших свои чашечки повсюду, куда не бросишь взгляд. В воздухе, скорее свежем, чем влажном, носилось множество насекомых, в раскидистых кронах возились и перепархивали птицы. Все это царство весело жужжало, свистело и чирикало, лицо мое освежал ветерок, странные растения приветственно покачивали своими резными ветвями, настроение мое поднялось. Издалека доносилось приглушенное басовитое гудение, словно работало множество  компьютерных кулеров, звук то нарастал, то словно бы отдалялся, становясь едва различимым. Я оглянулась на дверь, и, поколебавшись, пошла по едва приметной тропке между деревьями. Миновав полосу зарослей, я увидела поляну, покрытую цветами, точно богатым ковром. Я никогда не узнала бы это место, если бы не чаша фонтана, с беспрерывно крутящимся разноцветным шаром. Над цветочным великолепием, над чашей и струями воды клубилась уймища крупных золотистых насекомых. Они напоминали крупных, почти с кулак, желто-полосатых шмелей. Твари эти сновали над поляной, возились в чашечках крупных синих и оранжевых цветов, вились над водой, и издавали то самое низкое гудение. Разглядывая это сверкающее разноцветьем место, я не сразу заметила нашего хозяина, что неподвижно сидел на другой стороне фонтана, опершись локтями о камень, и задумчиво глядя в воду. Я увидела его только когда от фонтана донеслось негромкое:
- Проснулись, что-ли?
Я пошла к нему, опасливо косясь на пролетающих насекомых.
- Не боись, не кусаются.
Он оторвался от созерцания бегущей воды, и откинулся на своем кресле, напоминающем раскладной трон: все в золотых завитках, с гнутыми ножками, но с матерчатым, как у шезлонга, сидением. Я остановилась перед хозяином, разглядывая его при свете дня. Он переоделся: теперь он был в белой рубахе, расшитой у горловины золотым рунами, свивающими причудливый орнамент, я уже видела нечто подобное на одежде, которую носил старый правитель Деда в орочьем Доле. Рубаха свободно спадала на коричневые штаны из плотной ткани, заправленные в странные сапоги, сплетенные из кожаных полос. Лицо его тоже изменилось, как будто он надел новое: короткая окладистая борода и волосы теперь были расчесаны и оказались золотисто-русыми, а не черными, как прошлой ночью, лицо, загорелое и свежее, лучилось здоровьем, блестящие серо-зеленые глаза смотрели строго, но не угрюмо. Увидев мое изумление, он даже улыбнулся, отчего в уголках глаз появились веселые лучики.
- Что, не признала? Пчельник я, как был, так и остался. А то, что ворчал я вчера, так, это я осерчал: шибко не люблю, когда мне спать мешают! Становлюсь, лютой, как шатун зимний! С вами-то я ешшо по-отечески обошелся, а иного и прибить могу. Так что на будущность советую: не будите дядьку Пчельника!
Пока он говорил все это я все больше и больше погружалась в его сознание. То, что я там ощутила, заставило мои внутренности мелко затрястись. Вместо привычной картины перемешивающихся образов и эмоций, вместо обрывков фраз и звуков, в этой голове клубилось облако золотисто-белых искр, которые то сливались в большие сверкающие пятна, то рассыпались в мельчайшую пыль. Из глубины этого облака, к поверхности тянулись мерцающие нити, из которых сплетались те слова, что он говорил. Я не могла проникнуть в суть этих процессов, и только смотрела на это гипнотическое сверкание и слушала порыкивающий бас, не понимая ни слова.
- Эй, да ты слышишь ли? – окликнул он меня, подавшись вперед, и поводя рукой перед моими глазами.
Эта чистая и красивая рука с гладкими и ровными ногтями, словно только что от маникюрши, так не вязалась с простонародным его образом, что я неожиданно для себя сказала:
- Пчельник, кто Вы?
Он сощурился на меня, снова откидываясь в кресле. Немного помолчав, он спросил:
- А кто я по-твоему?
- Миррир говорит, что Вы демон, Таго думает, что Вы  еще один Маг – Наместник, а я вижу только то, что Вы не человек.
Пчельник хмыкнул и задумчиво почесал лоб.
- Ушлый народец пошел! Никак не прикроешься! Лады, поговорим с тобой, только давай в другое место подвинемся.
- Это еще зачем? – подозрительно спросила я.
Он хохотнул.
- Да не боись, ишь пужливые все какие! Не трону, просто там думать сподручнее.
Местность вокруг сменилась. Мы оказались на плоской как стол равнине. Я в изумлении закрутила головой: от края до края, пустынь была заполнена стройными резными столбами, разных размеров и форм. Поверхности их были испещрены множеством отверстий, из которых вылетали золотые «шмели». Они роились над вершинами столбов, соединяясь в небе в плотное желтое покрывало, сквозь которое едва пробивались солнечные лучи. Пчельник прошелся между ближайшими столбами, по-хозяйски заглядывая в отверстия, нисколько не смущаясь клубящимися вокруг насекомыми.
- Демон, маг…, – бормотал он в задумчивости. – А если я сам не знаю кто я?! – он повернулся и посмотрел на меня. – Вот веришь, не знаю! Кто я, или что я? Сам я себя, вроде, за человека держу, не демон, может маг? Тогда почему меня Снисходящие не трогают? – рассуждал он, поглаживая резное дерево.
Я смотрела на него во все глаза. Хозяин протянул руку и на нее тотчас опустилось желтое насекомое.
- Смотри! – он зажал пушистое тельце в кулаке.
Когда он раскрыл ладонь, она оказалась пуста, не осталось даже следов от крупного золотого шмеля.
- Исчез? – спросил он. – Исчез, – удовлетворенно кивнул он сам себе. – Думаешь фокусы?! Нет не фокусы.
Он подошел поближе, и протянул руку ладонью вверх. На его коже появился бугорок, который быстро увеличивался, вздуваясь подобно волдырю от ожога. Пузырь рос и рос, кожа над ним натягивалась и становилась все тоньше. Под ней что-то темнело, и, как мне показалось, пошевеливалось. Внезапно пузырь лопнул, брызнув во все стороны прозрачной лимфой. Я  невольно отпрянула: на ладони расправлял крылья мокрый «шмель».
- Кто так может, демон, маг?! Молчишь! И то, никто так не может, даже Снисходящие! Пчельник я! – сказал он, подкидывая вверх неуклюжего нового шмеля.
- Может Вы один из Бывших Богов? – спросила я.
- Не, вряд ли, – он покачал головой. – Мне мнится, когда-то я был человеком. Давно, в детстве, я забыл что-то важное…, – он вдруг сильно стукнул себя в лоб. – Котелок у меня барахлит порой! – увидев испуг в моих глазах, он снова улыбнулся. - Да не, я не буйный, если меня не будить, конешно. Вот скажи мне, то слово, что вы кричали, тогда в пустыне, – он вдруг впился в меня цепким взглядом, – то слово что значит?
- Это имя. Одного из Бывших Богов, а что, Вам оно неприятно?
- Да, неприятно, – он помолчал. – Нет, не то, чтобы противное или страховитое какое, нет – царапает оно здесь! – он скомкал рубаху на своей груди. – Никак не вспомню!
 Досадливо махнув рукой, он снова пошел к столбам, задирая голову вверх, и разглядывая живое покрывало.
- Ладно, не до того сейчас. Пчелы мои смотрят за всем, что на острову деется, так вот, вороги ваши шибко суетятся: вокруг острова поднялась волна стоячая. Высотою с колокольню будет, на берегу полоса огня неугасимого, и дроны бродят сонмищем. Что делать намеритесь, други?
Я проглотила комок в горле.
- Мне надо посоветоваться с ребятами. Боюсь, что мы беспомощны перед Магами – Наместниками.
- А что им взыскалось-то? Не потрафили вы им чем-то?
- Долгая история, – сказала я облизнув пересохшие губы.
- Ну да, – улыбнулся Пчельник, – сначала молодца в баньке попарь, накорми, а потом и спрашивай! И то, помыться и покушать – дело нужное. Идем, будет вам банька!
Тем же странным способом мы вернулись на поляну с фонтаном. Практически сразу из зарослей показались мои друзья. Вид у них был крайне озабоченный. Таго приблизился быстрым шагом,  беспокойно меня оглядывая.
- Что ж ты делаешь, Мара! – зашипел он, косясь на Пчельника. – Разве так можно! Мы же не на курорте!
- Отчего же, – хмыкнул Пчельник, – у меня тут почитай курорт и есть! Цветочки, травка, воздух, опять же! Не кипятись, паря, ничего с ней не случилось!
Он упер руки в бока и оглядев наше помятое сборище, гаркнул, как заправский воевода:
- Ну что, орлы?! Пожрать и помыться?!
- Неплохо бы… - протянул Фатти, нерешительно улыбаясь.
Таго осадил его холодным взглядом, и повернулся к Пчельнику, глядя на него прямо и даже вызывающе.
- Уважаемый господин, мы очень Вам благодарны, за спасение нашего друга, но Вы должны знать, что нам нечем платить за ваше гостеприимство.
- Экий ты ершистый, все же! – оборвал его Пчельник. – Ладушки, гостюйте так. Да не тушуйтесь, коли захочу, могу кормить вашу ораву хоть сто лет. Имею средства, покуда имею хотение! – он хохотнул.
Таго глянул на него исподлобья, но промолчал.
- Двигай, за мной! – приказал хозяин, и развернувшись, направился через поляну к белеющей неподалеку стене здания.
В ответ на красноречиво-вопросительные взгляды, я только пожала плечами, и направилась за Пчельником. Компания молча потянулась за мной. Достигнув белой и гладкой, словно пластик, стены, Пчельник пнул ее ногой и гаркнул:
- Открывай, старуха!
На стене вдруг появилась тонкая щелка, обрисовавшая широкий дверной проем. Щель быстро расширилась, и кусок стены с тихим свистом отошел в сторону, являя нам внутренности престранного помещения. Это походило на какую-то безумную помесь охотничьего бунгало и музея современного искусства: огромный зал без окон и дверей, был перегорожен узкими стенками и стеллажами, доходившими до мягко светившегося потолка. Вдоль стен стояло и лежало множество всевозможных штуковин, напоминающих то-ли, пьяный бред электронщика, то-ли, мечту киберпанка. Вперемешку с чудесами техники, было развешено старинное холодное оружие, тут и там стояли чучела диких зверей, с рогатых черепов, прибитых на стены, свисали колчаны и кинжалы, огромный черный медведь держал в лапах штуковину, весьма похожую на тяжелый бластер из фантастического боевика. Мы нерешительно топтались на пороге, а хозяин прошел чуть вперед, и снова позвал:
- Старуха! Шустрее, милая, гости у нас!
Что-то застрекотало, и издали донеслось металлическое цоканье. Звук приближался, и вот, из-за поворота показалось диковинное создание: это был огромный блестящий муравей, бежал он на четырех лапах, приподняв головогрудь, подобно кентавру. Трехпалые передние лапы сжимали поднос с графином и стопками. Создание высоко несло безглазую гладкую голову, на которой быстро вертелись коротенькие антенны.
- А, вот молодец! Это правильно!
 Пчельник подошел к застывшему в полной неподвижности существу, принял графин, и откупорив его, разлил по стопкам янтарную жидкость.
- Ну, за знакомство! – он поднял стопку и первым опрокинул ее в рот.
Мы последовали его примеру, с осторожностью глотая обжигающий напиток. Это была медовая водка. Пчельник крякнул, обтирая усы и бороду.
- В этом году – знатная! – сказал он, поворачиваясь к муравью-переростку. Сквозь блестящее покрытие на голове гигантского насекомого проступили цветные пятна.
- Да-да, – сказал хозяин, – уж будь ласкова!
Муравей развернулся, и проворно понесся вглубь помещения, ловко лавируя между нагромождением трофеев и агрегатов. Фатти издал звук безмерного удивления.
- Это живое существо, или робот? – спросила я.
Попытка блеснуть эрудицией не удалась. Пчельник расхохотался.
- Все то вы знаете, все-то у вас по полочкам! Этот – живой, а этот вовсе – робот! А вот поди ты, не все так просто! – он со значением посмотрел на меня. – Я сам не ведаю, кто это! Почитай три тыщщи лет эта тварь со мной проживает, а я до се и не прознал, кто, или что она. Я ее Старухой величаю. Пьет спирт, и выделяет воду. Каждый месяц два часа сидит в камере с метаном, это газ такой, – пояснил он, глядя на Миррир. – Все понимает. Любит работать, все, что не накажешь – исполняет в точности. Никогда не спит. Пошли!
 Пчельник жестом пригласил нас за собой, внутрь таинственного здания. Пробираясь вдоль бесконечных стеллажей, он продолжал говорить:
- Так вот, один раз Старушка моя повредила заднюю лапу – картонтог упал на нее, а это, почитай двести пудов! Лапу придавил, пока я измыслил, как его поднять, Старуха возьми, да и оторви ногу напрочь! Вот так, сама взяла, да и оторвала! Пошла в свой уголок, там, за обогрейкой, – он махнул рукой, куда-то влево, – просидела часа полтора, а потом снова появилась, и нога на месте! Новая! – Пчельник обернулся и торжествующе глянул на нас, как будто это он отрастил себе конечность. – Картонтог я поднял. Вместо той ноги – пыль одна. Я ее собрал да постиг досконально, оказалось: хитин, титановый сплав и древесный уголь! – он снова хохотнул, глянув на мое удивленное лицо. – Непонятно? – поинтересовался он у угрюмого Таго. – Вот и мне ништо не понятно! Пришли!
- А у нее самой не спрашивали? – не выдержал любопытный Ястребок.
- А на кой мне? Работает, вот и славно.
- А вдруг оно Вам голову откусит, как-нибудь вечерком? – спросил Таго, мрачно глядя на мощный затылок хозяина.
Пчельник повернулся, их взгляды скрестились, словно шпаги.
- Не так-то это просто, мил человек! – медленно проговорил Пчельник.
Они постояли несколько секунд, глядя друг другу в глаза, Фатти незаметно пнул Таго ногой, и тот отвел глаза.
- Дело хозяйское, – проворчал он смущенно.
Пчельник улыбнулся в усы, и как ни в чем ни бывало, продолжил, указывая на высокую деревянную дверь:
- Вот баня. Простецкая, без затей. Хотите вместе парьтесь, хотите врозь. А, вот и пожитки ваши! – он кивнул на вывернувшую из-за стеллажа Старуху.
«Насекомое» передвигалось теперь на двух конечностях, а в остальных четырех тащило наши мешки, пропылившиеся и изляпанные грязью. Компания оживленно загомонила, принявшись копаться в своих родных пожитках. Сунувшись то к одному, то к другому, я обнаружила, что большая часть моего гардероба отсутствует. Я сказала об этом Пчельнику.
- Ну уж не обессудь, все что было, достали! Нам чужого добра не надобно!
- Мара, твои шмотки наверняка маги поперли! – весело заметил Фатти. – Обдышатся теперь, до потери памяти! – он хихикнул, любовно поглаживая перо на своей измятой шляпе.
- Черт бы с ними, – буркнула я, – только мне переодеться теперь не во что!
Я с тоской оглядела пропитанные кровью и потом вонючие лохмотья, в которые превратился мой дорожный костюм. Пчельник, с интересом следивший за нами, посмотрел на застывшую как изваяние Старуху. Голова твари снова пошла цветными полосами. Хозяин кивнул.
- Сыщем чего-нето. Отмокайте покуда.
Он развернулся и пошел прочь, псевдомуравей последовал за ним, звонко цокая по каменному полу.
Высокие двери впустили нас в обширный предбанник с деревянным столом и лавками, покрытыми ворсистой тканью. По углам стояли стеклянные чаши, увешанные по краям золотистыми ковшами. В чашах были налиты разноцветные жидкости, источающие пряные ароматы. Фатти быстро определил что – где. Изумленно причмокивая, он растолковал нам, что это были драгоценные напитки, принятые в разных королевских домах. На столе, под крахмальными салфетками прятались блюда, полные разнообразными яствами. Сразу до боли засосало под ложечкой, рот наполнился слюной, но Таго, сурово отогнал нас от стола, выдав только по ковшику одного из напитков, напоминающий по вкусу чайный гриб. Миррир отворила внутреннюю дверь, выпуская наружу облако пара. Она восторженно пискнула и умоляюще воззрилась на Инея.
- Ладно, давайте первыми, – сказал Таго, махнув рукой.
- Может, они вместе хотят, что ты распоряжаешься! – сказал Фатти, игриво поглядывая на Змейку.
- Замолкни, мышиный жеребчик! – устало сказал Целитель Дола. – Ты-то у нас как новенький, а мы тебя на горбу сутки таскали! Какие сейчас нам игры!
Ястребок глянул на нас еще раз, и стыдливо примолк. Таго покопался в своем мешке, выудив две склянки.
- Вот, римика и стронкацук.
Миррир понимающе кивнула и приняла у него флаконы. Я вошла за ней в парную. Изнутри помещение парной напоминало деревянный короб, приставленный к скале. Три стены и пол были деревянными, а третья сторона была сложена из глыб дикого камня. Посередине каменной стены была тяжелая дверца топки, через круглые отверстия в ней пробивалось оранжевое пламя, от камня исходили волны жара. Горячая стена была отграничена решеткой из гладких, точно бамбук шестов, с развешенными на них емкостями, напоминающими по виду церковные кадила. Напротив стены-печи были устроены деревянные полки, в головах их стояли огромные бочки с водой. Полки покрывали пестрые длинноворсные накидки, на входной двери были развешены цветные утиральники. В уголке возле двери притаился высокий и узкий шкаф, в который Миррир залезла, даже не успев раздеться.
Я с удовольствием скинула с себя задубевшие лохмотья. От тела исходил совершенно невозможный в этой жаре смрад и я стала искать глазами, где бы сначала помыться. Напротив входа обнаружилась еще одна, не замеченная сразу дверь. Я с опаской заглянула туда, и к своей радости обнаружила, что  это всего лишь душевая, несколько необычная, но се же вполне узнаваемая. Эта комната была полностью каменной, здесь было намного прохладней. На потолке пролегали трубы из тех же толстых стеблей, что и ограждение печи. На них были укреплены форсунки, изготовленные, как мне показалось из одеревеневших коробочек лотоса. Изнутри стеблей доносилось журчание воды, очевидно, они были полыми внутри, и заменяли собой трубы. Обнаружив, что-то наподобие ручки сливного бачка, покачивающейся на длинной веревке, я встала под центральную форсунку и дернула за рукоятку. Сейчас же из всех трех форсунок ударили тугие струи воды, я заверещала и замотала головой, точно обалдевшая кобыла: сверху обрушилась ледяная вода, а с обеих сторон хлестнул почти кипяток, комнату наполнил сильный хвойный аромат. Ну и баня! Мечта ивановца! В приоткрытую дверь беспокойно заглянула Змейка Ли, увидев, что меня никто не потрошит, и ору я только от восторга, она протянула мне щетку на длинной рукоятке и продолговатый кусочек местного мыла. Я накупалась до скрипа, изведя почти все мыло на свалявшиеся в собачьи колтуны волосы, и довольная вернулась в парную. Миррир лежала ничком на полке, я пристроилась рядом, украдкой рассматривая ее, глаза волей-неволей поворачивались к столь необычному зрелищу. Мало того, что все тело Миррир было ярко-красное, гладкое, блестевшее от пота, точно рубиновый пластик, вдобавок к этому, всю ее спину покрывала замысловатая черная татуировка изображавшая змеиную кожу. Миррир медленно перевернулась, зевая и протирая глаза, видимо она придремала, разморенная влажным жаром, я невольно ойкнула: на самом интересном месте была выколота очень натуральная змеиная голова с длинными желтыми глазами. Я улыбнулась – Фатти будет в восторге! Миррир, не стесняясь рассматривала меня, видимо наши нормы приличия весьма разнились. Наконец, она потянулась, встала и подошла к шкафчику.
- По-моему, твоя Сеть отказала, – проговорила она, копаясь за дверцами.
- Мне тоже так кажется, – ответила я рассматривая многочисленные царапины и синяки.
- Ох, не нлавится мне все это!  – сказала Змейка, возвращаясь с набором деревянных палочек, валиков и шариков. – Кто этот Пчельник? Только демоны имеют такую власть.
Она разложила все штучки на полке и посмотрела мне в глаза, на лице ее отражалось большое беспокойство.
- Мал, мне все влемя казется, что мы шатаемся на клаю челной бездны! Я никогда и никого не боялась, а здесь… У меня словно холодная лыба внутли: все влемя пелеволачивается и бьется!
Она положила меня на полку, и принялась массировать какие-то точки на моем лице, используя свои приспособления. Я почувствовала, как мои мышцы полностью расслабляются, ставшее привычным напряжение уходит.
- А вот Таго, по-моему, такого не чувствует! Слышала, какие он намеки делает?
Змейка поняла, что я говорю о том моменте у дверей. Она улыбнулась, обнажая острые клыки:
- Мастел Иней вообще ничего не боится, ни бога, ни демона! Хотя, есть одно существо, пелед котолым он тлепещет, да и то не от стлаха – это ты Мал-Мал!
- Я согласна, этот Пчельник – не человек, но пока нам нечего опасаться, – я умолчала об утреннем приключении, дабы не нервировать и так уже достаточно взвинченную Миррир.
- Мой князь тозе так говолит. Но его слушать нечего, он  плосто очалован своим спасителем! Он ходит тут, как лебенок в кондителской, я узе несколько лаз его по лукам била: все влемя что-то спелеть ноловит! Узас!
Она продолжала свою процедуру, и я чувствовала, как все мое тело оживает.
- Ты не переживай пока, – я постаралась ободрить Миррир. – Мне кажется, этот Пчельник как-то связан с Бывшими Богами, и он очень заинтересован в моей информации, ну о том, с кем я познакомилась, поняла? Только, пожалуйста последи за Фатом, не дай Бог, действительно, стянет что-нибудь! С Пчельником надо быть очень осторожными, кроме того, что он почти всемогущий, он еще и немного того! – я покрутила пальцем у виска.
Глаза Миррир расширились, губы сжались – вот так ободрила! В дверь нетерпеливо застучали:
- Вы что одни что-ли?! – послышался недовольный голос Фатти.
Ополоснувшись под душем, мы завернулись в полотенца и вернулись в предбанник, присаживаясь к столу. Мужчины восхищенно вздохнули.
- Ах, я останусь! – воскликнул Фатти, втискиваясь на лавку между мной и Змейкой Ли, и нежно обнимая наши талии.
- Убери свое немытое туловко! – вскричала я, отбрыкиваясь.
- Ступай! – Миррир отпихнула его и указала на дверь в парилку.
- Что ж, придется подчиниться грубой силе! – вздохнул маленький маг, выбираясь из-за стола. – Но я скоро вернусь! – прошептал он в дверях, кокетливо наклонив голову.
Таго, улыбаясь, протолкнул его внутрь, и исчез в клубах пара. Мы навалились на еду.


37

Не успели мы как следует набить прилипшие к позвоночнику желудки, как в наружную дверь стукнули. Миррир застыла в напряженной позе, желтые глаза снова расширились.
- Да-да! – ответила я.
В дверь просунулась кудлатая голова Пчельника.
- Одетые, нешто?
Он открыл дверь шире, и впустил Старуху. Лапы странного существа снова были заняты свертками, в серебристой пленке. Псевдомуравей аккуратно сложил все на лавке и вышел за дверь.
- Одежа новая. Тута для всех, коли пожелаете, Мара покажет, как облачиться. Да, Мара, как наешься, выйди, милая, разговор к тебе имею, потаенный, – он сощурился. –  Остальных Старушка сведет, куды надобно.
Он закрыл дверь, а Миррир в смятении воззрилась на меня.
- Никуда не ходи! Я боюсь за тебя!
- Не говори глупостей, Змейка, если он рассердится, будет куда страшнее! Пока что со мной ведь ничего не случилось?! Ты же понимаешь, без него – хана нам! И не забывай: он спас твоего Фатти!
После всего случившегося со мной, я чувствовала некоторую бесшабашность. Сильные мира сего больше не внушали мистического ужаса, я опасалась их, как опасаются ядовитых змей, но в экзальтацию уже не впадала. Пока они вели себя понятно для простых смертных, бояться было нечего, тем более, если такой Пчельник действительно рассердится, нас уже ничто не спасет.
Я распаковала блестящие свертки. Вынимая черные комбинезоны, похожие на скафандры космических рейнджеров, я даже не удивилась. Едва я натянула на себя черную ткань, как скафандр перестал быть безвольной тряпкой: материал как-бы стянулся, плотно облегая фигуру, послышалось шипение и треск – это включались загадочные системы жизнеобеспечения. Левое предплечье слегка покалывало, я дотронулась до этого места, и сейчас же, на руке сдвинулась тонкая полоска, обнажая светящуюся панель. Обозначения на схемках, были непереводимы, но, в целом, было все ясно: столбики доходили до максимальных значений, на диаграммах господствовал зеленый цвет, похоже, костюмчик был новехонький. Миррир смотрела на меня, как будто я на ее глазах превратилась в лягушку. Радостно обхлопав себя по всем частям тела, я принялась экспериментировать. Костюм был податлив, и сидел будто вторая кожа, похоже работала система терморегуляции: мне стало прохладнее. Одно огорчало: мое любимое «перышко» никак не хотело приклеиваться к бархатистой поверхности костюма. Промучившись с Пером минут десять, и испробовав все возможные варианты его расположения, я сдалась, и прикрепила его к обычной кожаной перевязи. Так получилось даже круче: укрепленная костяными бляхами, широкая черно-коричневая перевязь, шикарно смотрелась на абсолютно черной, словно поглощающей свет ткани. Остальные прелести мне не удалось разведать, поскольку в дверь снова стукнули, и я поняла, что мне пора. Я ободряюще подмигнула Миррир, и вышла наружу.
Пчельник ждал, привалившись к дверному косяку. Оглядев меня с ног до головы, он удовлетворенно хмыкнул, и, шутливо поклонившись, пригласил следовать за ним. Мы миновали череду заставленных барахлом закоулков и остановились перед внушительного вида дверью, напоминающую дверь банковского хранилища. Пчельник провел рукой по массивной стальной плите, сейчас же дверь дрогнула, и с шипением отошла в сторону. Мы вошли в полутемное гулкое помещение, медленно разгораясь, засветился потолок, открывая моему взгляду пустые белые стены и глянцевито поблескивающий пол. В огромном помещении не было никакой мебели, вообще ничего. Казалось, мы вошли в гигантскую коробку из-под обуви. Дверь вернулась на свое место, и в комнате повисла ватная тишина. Пчельник остановился в центре комнаты, и поманил меня. Я, было двинулась к нему, но застыла, точно громом пораженная: напротив Пчельника беззвучно появился Танарет! Панические мысли лавиной понеслись в моей голове, однако  бородатый хозяин, заметил мое состояние:
- Эй, что ты? Чу, нешто страшно так? – он ухмыльнулся. – Вижу, молодец тебе знаемый?! Образ это, дух бесплотный!
Он протянул руку, погрузив ее в тело Танарета, и что-то там проделал. Все еще борясь со слабостью, неожиданно охватившей мое тело, я подошла и встала за плечом хозяина. Голограмма, если только это была она, выглядела абсолютно реальной: я видела каждый отдельный волосок, каждую морщинку на изуродованном лице.
- Экий страховитый! – словно угадав мои мысли проговорил Пчельник. – И кто ж тебя так изукрасил? – спросил он у безмолвного Танарета.
- Таго, – ответила я, чем заслужила изумленно-недоверчивый взгляд Пчельника.
- Ишь ты! – хмыкнул хозяин и кивнул голограмме.
Изображение ожило, и это было так неприятно, что я невольно отступила. Казалось, пробудилась восковая фигура.
- …таким образом, – говорил Танарет, вежливо улыбаясь, – вы получаете вышеозначенную плату за ваше невмешательство, тем более, что объект не имеет для Вас никакой реальной ценности…
- Эт он зря… – нахмурившись сказал Пчельник. – Ума маловато – ценность определять.
- …как только объект пересечет границу Вашей ответственности, плата будет доставлена к стандартному порту. Очень надеемся на Ваше понимание и сотрудничество! – Танарет слегка поклонился.
- Это он о тебе! – оглянувшись сказал Пчельник.
- Догадываюсь! – мрачно буркнула я.
- Цену хорошую дает… – хозяин испытующе смотрел на меня.
- И что же Вы решили? – я смело глянула в его лукавые глаза.
- Я не решил ешшо. Однако, подумаю. Это все от тебя зависит. Что ты можешь предложить?
- В каком смысле? – я чуть попятилась, под ложечкой засосало.
- В информационном, голубушка, в информационном! Окромя этого у тебя и нет ничего!
От сердца немного отлегло, и я начала лихорадочно соображать, что такого я знаю. Трудно было угадать, что же нужно этому странному существу. Кулинарную книгу он отверг, покачав головой, медицина его не интересовала в принципе, равно как и биология и скудные мои знания по физике и химии. Перебрав все, что знала, я замолкла, тоскливо уставившись на Пчельника. В этой голой комнате, с торчавшим посредине привидением Танарета, я чувствовала себя крайне неуютно, мысли путались, блукая в тумане отчаянья. Помолчали. Пчельник смотрел на меня в ожидании, потом он вздохнул и помахал руками в воздухе. Голограмма дрогнула и пропала. Вместо нее открылось туманное окно, на нем, как на экране телевизора появилось расплывчатое изображение кактусовой рощи. Марево исчезало и картинка становилась все явственней. Я увидела четыре темные фигуры, стоящие на пригорке у самых стволов. Это были мои друзья, одетые в черные комбинезоны и Старуха, поднявшаяся на две лапы.
- Готовы к отправке. Нешто выпить с тобой на прощанье? Наверное, не свидимся более.
Я безмолвно глядела на неумолимого Пчельника, понимая, что наша песенка спета. Едва мы пересечем кактусовые заросли, как попадем в распоряжение Магов-Наместников, которые, наверняка приготовили нам пышные похороны. Вздыхая и бормоча себе под нос, Пчельник прошел вглубь комнаты, белая стена на противоположном конце зала отъехала в сторону.
- Сюда проходи, – сказал он, обернувшись.
Я покорно подошла к нему. На меня навалилась какая-то апатия и равнодушие ко всему этому цирку. Мне казалось, что все это происходит с кем-то другим. Следуя за мрачным хозяином, я вошла в небольшую комнату, стены и пол которой покрывала сложная мозаика из золотистых плиток. Посредине комнаты стоял круглый стол, в глубине виднелись тяжелые золотые занавеси. Пчельник скрылся за ними. Послышалась возня, скрип открывающихся дверок, звон стекла и бульканье жидкости. Я стояла, оперевшись о стол, присесть было решительно некуда. Наконец Пчельник вернулся, катя перед собой два кресла, до боли напоминавшие офисные. Потом он снова исчез за портьерами и появился с уже знакомым подносом и рюмками. Я села в глубокое кресло, печально глядя на все эти приготовления. Пчельник разливал по стопкам. Красивым таким, они напоминали хрусталь очень приятного янтарного цвета. «Эх! – подумала я, – если уж суждено помирать, так с музыкой! Может, я последний раз могу выпить по собственной воле!» Я подняла стопку:
- Ну, прощай, друг Пчельник! – я опрокинула в рот обжигающую жидкость.
Хозяин пристально глядел на меня, зажав стопку в руке.
- Друг… Знаемо слово… А что это «друг», как это почуять?
Я непонимающе уставилась на него.
- У меня не было и нет ни одного друга! Я не разумею, кто друг, а кто – нет, – глаза Пчельника расширились. – ЦЕНА! – громко возвестил он. – Что такое дружба? Растолкуй мне, сирому, и я подсоблю вам! – он залпом осушил стопку.
Я проглотила тугой комок.
Мы проговорили очень долго. Я рассказала ему всю свою жизнь, он внимательно слушал и подливал. Иногда он задавал вопросы, и выслушивал ответы, кивая кудлатой головой. Наконец все было выпито и сказано.  Я начала беспокойно крутить головой в поисках если не часов, то хотя бы окна, чтобы понять сколько же сейчас времени, мои друзья ждали возле границы, мучаясь в неизвестности. Проследив мой взгляд, Пчельник улыбнулся себе в усы:
- Томишься о своих? Ладно, подвину их.
  Оставаясь внешне неподвижным, он сделал что-то, отчего слегка закружилась голова.
- Все, здеся они сызнова. У воды таперя посидят, пока Старуха им на стол соберет.
Он оперся локтями на стол, положив на руки бородатую голову.
- Дружба – сие теплая ответственность есть! – сказал он, задумчиво глядя на опустевший штоф.
- Кронатокаль, – он с трудом произнес это имя, – вот о ком душа моя скорбит. Я чую тепло страдающее, и ответственность преступленную, но не помню, не помню – он обхватил голову обоими руками и закачался из стороны в сторону. – Не помню, что сотворил я, когда сотворил!?
Пчельник уронил голову на стол, сцепив пальцы в русых волосах. Вдруг он заговорил, голос глухо доносился из-под рук, укрывающих голову.
«Темна и пеленой покрыта память моя! – говорил Пчельник. – Тысячи и тысячи лет, как жив я, и как один я в дремучих годах. Тысячи и тысячи светил источали на меня свет свой, тысячи и тысячи земель ютили меня на телах своих. Люды идут чередой перед взором моим: красные и белые, черные и бесцветные, о двух ногах и о четырех, с головой или вовсе без оной. Великое множество бредет предо мной из тумана выходя и в туман возвращаясь. Всяких я знал: и веселых и грустных, знал героев и знал я злодеев, знал мудрецов и знал дурачков деревенских. Всякое с ними бывало: иным помогал, а иным позволял помирать не смущаясь нисколько. Никто никогда не задел той струны и той боли щемящей, что чувствую я завсегда. Она тянется от начала моего, аки струна добела раскаленная. Я не вижу начала, но знаю, что есть оно. За долгое время обволок я струну эту мыслями, огородил беспечностью, спрятал под суетой и пьяным весельем. Но она есть, и теперь освобождается и прожигает сердце мое! В детстве ее начало, в детстве, которое я не помню!»
Он поднял голову. Лицо его искажала стародавняя боль, которая словно лава из пробудившегося вулкана, хлынула наружу, затопляя его черты. Он щелкнул пальцами, и в опустевшем штофе заплескалась желтоватая жидкость, по комнате распространился сильный запах камфары. Пчельник ухватил штоф за горлышко и, задрав голову опрокинул его в глотку. Я смотрела на это действо боясь даже жестом спугнуть то настроение, что овладело сейчас этим полубожественным-полудемоническим существом. Жидкость, что бурлящей струей исчезала в горле Пчельника возымела-таки свое действие: лицо его покраснело, белки глаз покрылись красной сеточкой сосудов, но, все же он немного расслабился. И тут его точно прорвало. Он говорил и говорил, путаясь и сбиваясь, он бередил свою боль, словно находя в ней новое наслаждение:
«Так смутно, так смутно, неясно в памяти! Помню светлый дом, улыбающиеся лица, много белого, много солнечного света. Кто они, эти люди, где это место? Мнится, была деревня, большие дома, большие деревья, трава такая зеленая, что отблески ее изумрудными пятнами ложатся на потолок…Лицо отца… Да, я помню лицо отца! Он улыбается и что-то говорит мне. Мать… Нет, матери совсем не вспомнить! Чудно, ведь должна же быть мать, может и была, я помню женский голос, нежный как птичий щебет поутру, а может это дремы мои? Да, вспоминается мне, но все клочки, кусочки, словно стекло цветное, разбитое шаловливым мальцом! Дымом, синим дымом заволакивает очи памяти! Горит, горит селение, плачут, мечутся женские фигурки! На нас напали! Ворог стоит у дверей! О, как исказились лица! Какая боль в глазах отца моего! Чудится, что трясет он меня за плечи, и силится что-то мне втолковать, голова моя горит как в огне, может, я болен был в ту пору? Отец говорит, что надо бежать, да, я один могу проскочить, проползти мимо вражьей заставы! Вот иду я, мне страшно, кругом дым и пожары, слышатся женские крики, бегают люди, лица их темны и безумны! Где же враги, я не вижу, но знаю, они недалече, они смотрят на меня, я чувствую, что мне не укрыться, они зрят меня! Перехожу мост. Да я вижу черную воду подо мной, мосток шатается, я бегу, и стараюсь не глянуть вниз, вот бережок впереди, я близко, осталось пару шагов…. Я падаю! Я лечу в черную жижу! Все!» – глаза Пчельника остановились, уголки рта дергались. Я сидела, вжавшись в кресло, мне стало страшно, казалось, сделай я хоть одно лишнее движение, все разобьется как хрупкое богемское стекло. Пчельник обтер лицо, как будто снимая липкую паутинку. Глаза его приобрели осмысленное выражение. Вздохнув, он продолжал:
«Потом я помню себя уже возмужалым. Я был один, один как перст, на пустой и безлюдной земле под нещадно палящим синим солнцем. Я уразумел, что могу пересечь великие пустыни черноты и приблизиться к людям. Они звали меня, тянулись издалека, и я пошел. Я бродил по бессчетным мирам в поисках чего-то такого, что не имеет имени. Я собирал все эти вещи, в уповании найти то, что так тянет меня, призывает к себе. Я жил во многих мирах. Последнее время мое шло на Земле. Веселая пора была! Много браней, много ученых, много потешных штучек! Правда, как только вы измыслили паровоз, я от вас подался, будущность я зрил наперед. Я собрал свои сокровища и вернулся на Дом. И вот я здесь, я успокоился, а теперь пришли вы и мне больно и сладко как никогда не бывало!».
Пчельник уставился на меня. Я молчала. Наконец он улыбнулся, в бороде заблестели зубы, глаза оттаивали и приобретали шальное выражение. Он тряхнул головой и, внезапно протянув через стол длинную руку, крепко хлопнул меня по плечу:
- Эх, девонька! А ить тряхну стариной! Как-никак колдуны Верна мои первейшие поставщики, пошли, дружки твои извелись небось!
Он очень оживился, глаза заблестели, движения стали быстрыми и ловкими. Поднявшись, он бодрым шагом прошел через белую комнату, я едва поспевала за ним.
- И то, хорош бежать мне от себя, как зайцу полоумному! Что это я, право?! Потолкуем с твоим Кронатокалем! – он рубанул воздух рукой. – Кто бы это не оказался, я его поспрошаю!
Он лавировал среди своих бесконечных завалов, таща меня за собой, сзади что-то валилось с полок, но он не обращал на это никакого внимания. Мы пронеслись по коридорам на манер торнадо и буквально вывалились на поляну. Возле фонтана был накрыт стол, из-за которого сейчас же вскочил Таго, стул с треском сложился позади него. Змейка тоже поднималась, впившись в нас тревожным взглядов, только Фатти продолжал расправляться со своей порцией, беззаботно приветствовав нас взмахом вилки.
- Вот видите, все ж нормально! – пробубнил он с набитым ртом. – Я ж вам сказал, ничего не случилось, он нормальный мужик! – Ястребок кивнул нам.
- Так, други, однако закругляйтеся! – Пчельник деловым шагом приблизился к столу. – На брань собираемся!
Я ободряюще улыбнулась в ответ на тревожный взгляд Таго.
- Дядька Пчельник решил за вас подвизаться! – уведомил Пчельник. – В арсенал пойдем, за мной, рать худосочная!
Фатти легко соскочил со своего места и с готовностью устремился за Пчельником, на ходу дожевывая свои куски. Иней крепко взял меня за руку, и, кивнув Миррир, направился за ними.
Пчельник привел нас к поросшему густой травой бугру, выступающему посреди папоротниковых зарослей. Пока Таго, торопясь, шептал мне на ухо о том, что он переживал, когда Старуха привела их к границе, Пчельник  совершал над травянистой кочкой странные камлания. Миррир, закрыв глаза, привалилась к стволу дерева,  замерев с отрешенным видом, Фатти же, напротив с интересом наблюдал, ловя все жесты бородатого хозяина. Наконец, из-под земли что-то глухо забухтело, и холмик отъехал в сторону, являя нашим взорам тускло освещенный ход вниз. Пчельник, ворча что-то об «проклятых муравьях и осах», стал спускаться вниз. Фатти, возбужденный, словно пудель на прогулке, поспешил за ним. Обшитый металлическими листами коридор вел вниз, опускаясь метров на десять, и оканчивался раздвижными дверьми, похожими на двери лифта. Перед ними Пчельник остановился, и со значением посмотрел на нас:
- Так, это арсенал. Потому упреждаю: хваталки свои попридержите! Не прикасаться, не прислоняться и даже не дышать ни на чо! Тебя, мажок неугомонный, это особо касается! – он строго посмотрел на сияющего, как рождественская звезда, Ястребка.
Двери раздвинулись и мы вошли в длинное помещение, напоминающее самолетный ангар. Здесь, в отличие от верхнего обиталища Пчельника, царил полный порядок. Ровные ряды стеллажей и ящиков, укрытые серебристой тканью загадочные машины, стойки с оружием странного и угрожающего вида. Пчельник остановился, задумчиво скребя в бороде.
- Ить, не знаешь, чо вам и дать, чтоб ненароком друг дружку не прихлопнули! Ладно, первым делом с костюмчиками разберемся. Так, детишки, нажмем здеся и здеся! – он указал на выпуклости на правом плече моего костюма.
Все послушно нажали на указанные места. По телу пробежала волна вибрации, ткань плотнее прилипла к коже, всех окутало сероватое марево, словно бы костюмы внезапно начали тлеть. Пчельник показал еще две точки, теперь у основания шеи. Перед глазами зарябило, в ушах зазвенело, как от хорошей затрещины. Я схватилась руками за голову, и с удивлением поняла, что ладони наткнулись на холодную гладкую поверхность в нескольких сантиметрах от кожи. Звон прошел и зрение вернулось. Я с удивлением рассматривала трех черно-серых безглазых монстров, что так же недоуменно крутили головами возле меня. Теперь мы напоминали четырех дьяволов с морщинистыми слепыми мордами, и торчащими вверх короткими рожками. Совершенно незаметно костюмы затянули кисти рук и стопы, абсолютно отгородив нас от окружающей среды. Что-то едва слышно шипело, воздух запах тмином. Пчельник беззвучно пошевелил губами, и указал на точку под челюстью. Я прикоснулась к ней и звуки вернулись. Казалось, что они стали более громкими: я четко слышала дыхание моих друзей, явственно стучали четыре сердца.
- Ну вот! Это боевой режим. Полная изоляция на шестьдесят часов. Таперя ваши Маги – Наместники зубейки-то пообломают! – голос Пчельника был подобен грохоту камнепада. – Громкость то поубавьте, ни к чему она такая! – Пчельник привел пальцем по подбородку. – Таперя пошли пукалки выбирать! Разблокируйтесь пока.
Мы произвели обратные действия и снова пришли в нормальный облик. Таго выглядел озадаченным, Миррир была сама лояльность, только глаза ее ошеломленно и вопрошающе метались по нашим лицам, Фатти тихонько попискивал и всхлипывал. Я видела, что его просто распирает от вопросов, но он сдерживался под строгим взглядом Таго. Пчельник, все еще в задумчивости, прошелся вдоль стеллажей, потом хлопнул себя по лбу и призывно махнул рукой. Он завернул за стойку и исчез из вида, мы проследовали за ним. Когда мы заглянули за ряд блестящих золотистых трубок, аккуратно прикрепленных к стене, я первым делом увидела странную сине-зеленую скульптуру: большая птица с распростертыми крыльями сидела на каменном постаменте. Перья ее переливались в неярком свете, бликуя, точно у зимородка. Глаза заменяли крупные голубые камни, а раскрытый клюв блестел золотом. Черные пятипалые лапы охватывали матово-черный шар в навершии постамента.
- Ух ты, красотища! – выдохнул Фатти, подходя поближе.
Пчельник глянул через плечо, и ухмыльнулся:
- Это единственная штука, которую ты могешь пощупать! Валяй, я зрю, давно у тебя ладошки свербит!
Хозяин отвалил крышку тяжелого длинного ящика, стоявшего в углу, и принялся  чем-то яростно там шуршать. Мы подошли к скульптуре поближе, рассматривая тонкую работу. Перья были выполнены до малейшей зазубринки, казалось, эта птица жива и только что скована колдовскими чарами. Фатти провел по зеленой голове, и дотронулся до матового шара в мощных когтях птицы. Внезапно в граненых глазах птицы что-то сверкнуло.
- Ой! – Фатти проворно отскочил. – Я ничего не сделал!
Пчельник поднял голову из ящика и хмыкнул. Внутри птицы что-то щелкнуло и в раскрытом клюве блеснуло. Я с опаской выглянула из-за плеча Таго.
- Да ладно, не тушуйся колдунец, тебе подарочек на долгую память!
Фатти осторожно вынул из клюва маленькую копию той же птицы. Мы сгрудились, разглядывая диковинку. Это была такая же птичка, только в полете. На спинке была петелька как у кулончика, я задумалась: эта статуэтка что-то мне определенно напоминала. Вот только я не могла вспомнить, что?
- Что это? – подала голос Миррир, указывая на скульптуру. – Это не опасно?
 Она подозрительно покосилась на маленькую птичку в руках Фатти.
- Это Большая Птица! – буркнул Пчельник не прерывая своей возни. – Не видишь что-ли?
- Понятно, что птица! – недовольно пробормотала Миррир. – А для чего она?
- Птичек делать! – донеслось из ящика. – Откеля мне знать?! Нешто мне все знать надо? В одном месте нашел, тама ничего кроме нее не было. Гляжу: вещь древняя, не иначе цены немалой, ну и взял. Хотел определить ее там, на верху, ну ради красивости, да Старуха жаловаться почла: как станет пыль протирать – так птичка малая выпадает, накопилось уймища их, хоть лавочку открывай! Вона, цельный мешок стоит! – он кивнул на объемистый баул в уголке за скульптурой.
Ястребок сейчас же протиснулся к мешку и развязал бечеву. Запустив руку внутрь, он зачерпнул полную горсть блестящих безделушек. Некоторое время он пересыпал их из руки в руку, при этом лицо его становилось все более озадаченным. Пчельник, ворча и вздыхая, вытягивал из ящика длинные свертки. Фатти подошел к нам и тихо сказал:
- Чего-то я не понимаю… Слышишь, зверюга, а сделай-ка ты себе птичку.
Иней непонимающе на него глянул, но подошел к скульптуре и положил руку на черный шар. Сверкание повторилось и в клюве вновь появилась маленькая копия. Таго принял безделицу, и, повертев ее в руках, подошел к Ястребку.
- Клади ее сюда, – сказал Фатти, протянув ему горсти полные таких же фигурок.
Таго положил свою птичку в руки маленького мага, и тот сомкнул ладони. Он яростно потряс руками, перемешивая фигурки.
- А теперь держи! – он высыпал птичек в ладони Таго. – Ну, узнаешь свою?
Лицо Инея вдруг вытянулось, льдисто-серые глаза расширились.
- О, стра-а-анно, – протянул он, выбирая из кучи копий одну фигурку. – Вот эта, я уверен!
Мы со Змейкой заинтересованно вытянули шеи, пытаясь понять, что происходит? Таго кивнул нам:
- Девчонки, давайте вы!
Мы с Миррир, по-очереди подошли к птице и получили каждая по своему сувениру. Фатти отобрал их у нас, тщательно перемешивая в ладонях с остальными. Потом он молча протянул нам раскрытые горсти. Я провела рукой по кучке фигурок, ощущение было странным: я узнала свою птичку! Ничем не отличаясь от своих сестер она, однако, притягивала мой взор, как бриллиант среди стекляшек. То же произошло и с Миррир. Фатти сказал Пчельнику о нашем открытии.
- Ну и что ж с того? – ответствовал хозяин, полностью поглощенный распаковыванием продолговатых свертков. – Я и так ведаю, что эта вещь непростая, вот и убрал ее от сторонних глаз! Может когда и узнаю, что это за штука, а пока пущай тут постоит! Ну вот, глядите!
Он распаковал последний сверток. Фатти подошел к баулу и собирался высыпать все фигурки обратно, но потом, поколебавшись, вынул «свою» птичку, и сунул ее в один из многочисленных карманов на черном комбинезоне. Все молча последовали его примеру.  Мне так нравился мой маленький подарок, что я совсем не хотела с ним расставаться. Думаю, то же самое испытывали и другие.


38

Три дня мы тренировались. Пчельник наделил нас странным оружием, которое зубоскал Фатти, по аналогии с Перьями Бога, сразу же окрестил: «Божьи Бадики». Штуки эти и правда напоминали костыли с захватами для предплечий. Длинные тонкие дула серо-стального цвета оканчивались звездообразной нашлепкой из желтоватого металла, руку, чуть ниже локтя, охватывали два зажима, намертво фиксирующих «бадик» к руке. В ладонь ложилась рифленая рукоятка, под указательным пальцем помещался удобный спусковой крючок, а под большим пальцем имелось углубление, затянутое эластичной мембраной. При нажатии на это место оружие «включалось» и вокруг звездообразной нашлепки появлялось «марево» дрожащего воздуха, а в предплечье зарождалось своеобразное ощущение, похожее на дуновение теплого ветерка, сейчас же после этого, перед  глазами появлялась полупрозрачная крестовина. Стрельба же, происходила весьма просто: вы фиксировали взгляд на цели и нажимали на спуск. После этого ваша цель вздрагивала, издавала негромкое: «п-ф-ф-ф» рассыпалась в облачко сероватой пыли, которая медленно оседала на землю. Душа моя возликовала! Это было так близко моей урбанизированной натуре, что тешило мое развращенное цивилизацией существо до глубины нутряных фибр. Однако друзья мои отнюдь не радовались. Непривычная мощь пугала и притягивала их одновременно, Миррир и Таго обращались со своими ружьями как с ядовитыми змеями, и только неунывающий Ястребок в какой-то мере разделял мой кровожадный восторг. Пчельник снисходительно наблюдал за нашими тренировками, изредка подавая ехидные реплики, касаемо кучности стрельбы и точности попадания. Гордец Таго тихо страдал, неожиданно оказавшись беспомощным перед «божественным промыслом». К концу третьего дня, Пчельник провел краткий инструктаж насчет уязвимых мест боевых дроидов, и посоветовал вообще поменьше перед ними гарцевать, поскольку роботы премного отличались от безответных стожков и крестовинок, которые мы лихо разносили в пух и прах.
Выступали наутро. Меня разбудил горячий поцелуй Таго, я улыбнулась, открывая глаза. На склонившемся надо мной лице читалась тревога, серые глаза возбужденно блестели.
- Пора, Мар-Мар!
 Иней помог мне подняться, и следил, как я разбираю перепутанные во сне волосы, скручивая их в тугой узел на затылке.
- Знаешь, Мар, ты бы там потише, поосторожнее… А то я знаю, ты от этих штук просто в восторге, – начал он, жестом предотвратив мои возражения. – Я знаю что говорю, Мара, Маги – Наместники далеко не дети! Все эти боги, демоны, маги, – продолжил он отводя взгляд в сторону, – не обольщайся Мара, мы им совсем не нужны! Они решают только свои проблемы, а я…, – он снова прямо посмотрел на меня, – ты же знаешь, что я люблю тебя!
Он привлек меня к себе, и прижал мою голову к  груди.
- Мар, если с тобой опять что-нибудь случится, – проговорил он глухо, – я больше не вынесу!
Я гладила его по отросшей гриве, бормоча какие-то банальные глупости, а он все прижимал меня к себе, словно боясь оторваться даже на мгновение. Мы сидели так, пока не услышали негромкое покашливание у входа в наш сарай. Пчельник вошел внутрь, заложив руки за спину как заправский пиндосский ротный. За ним семенила Старуха, тащившая на себе раскладной стол и коробки с едой и посудой. Пчельник покачивался на носках, ожидая когда она все это расставит. За одним из загадочных агрегатов, послышалась возня, и оттуда показался слегка заспанный, но довольный Фатти  и, как всегда, непроницаемая Змейка Ли. Фатти непринужденно кивнул нам с Таго, поклонился Пчельнику, и, решительно взяв за руку Миррир, проследовал наружу, исчезая в зарослях. Бородатый хозяин проводил их взглядом, задумчиво поскреб макушку, и буркнул: «Все поспевает, однако!». Потом он повернулся к нам:
- Так, полчаса на все – про все! Через сорок минут я сворачиваю все системы защиты, Золотая Сеть почнет сызнова работать. За энто время малое, надоть вам приготовиться. Штоб все, как один, были в полной броне и с оружьем. Старуха проведет вас куды надо, – он повернулся, направляясь к выходу. – Да, и кликните эту парочку, оне тама в кустах опять лобызаются, не след так увлекаться!
Он удалился, оставив нас с безмолвной Старухой, неподвижно застывшей у входа. Мы с Таго переглянулись и тоже начали целоваться, как полоумные.
Через сорок минут четыре монстра с окутанными дымком черными телами и поднятыми на плечо серебристыми «костылями» стояли перед Пчельником, который удовлетворенно разглядывал свое войско, прохаживаясь взад и вперед. Безобразные морщинистые морды преданно поворачивались, вслед за своим предводителем. Под безглазыми рогатыми личинами, бравые воины улыбались, одинаково глупо и расслабленно, и все их мысли застилал нежно-розовый сладкий туман. Все четыре чудовища были беспрецедентно и безоговорочно счастливы. Удовлетворившись, наконец осмотром, бородач кивнул псевдомуравью, и «декорации» сменились. Мы оказались на той бесплодной равнине, где красовались резные ульи «пчел» нашего хозяина. Сейчас здесь было удивительно тихо. Золотистые шмели больше не клубились в воздухе, а облепляли свои жилища, сонно переползая с места на место.
- Ну вот, пора! – сказал Пчельник.
Остановив нас жестом, он пошел вперед, раскинув руки в стороны. Шмели оживились, и начали подниматься в воздух. Окружающее пространство наполнилось гудением и шелестом, из отверстий потянулись вереницы этих созданий. Взвивались в воздух, и, скручиваясь в золотистые смерчи, они тянулись вослед своему хозяину. Через несколько минут, уже нельзя было разобрать где он:  воздух был наполнен золотыми телами, которые клубились словно грозовая туча, сошедшая с небес на равнину.
- Феноменально, феноменально… – шептала черная фигура Фатти, подавшись вперед.
Сотрясающая все нутро вибрация прокатилась над равниной. Мы присели, в панике вертя головами, сверху пошел золотой град. Шмели падали с неба, покрывая землю шевелящимся желтым ковром. Мы снова увидели Пчельника: он стоял широко раскинув руки, живое покрывало доходило ему до пояса. Вторая волна дрожи дохнула на нас, и шмели стали стягиваться к одинокой фигуре, перекатываясь словно золотая ртуть. Третья волна сбила нас с ног, это походило на подземный толчок огромной силы, неподалеку от нас земля разошлась, зияя широкой трещиной. В воздух поднялась туча пыли, Миррир, взвизгнула и вцепилась в руку Фатти, балансировавшего на самом краю. Вокруг Пчельника поднимались желтые столбы, похожие на остов дракона. Изогнутые «ребра» тянулись вверх, по бокам образовались длинные «крылья», сзади вереницы шмелей сливались в змеящийся «хвост». Пчельник неподвижно замер, подняв лицо к небу. Конструкция росла и принимала более четкие очертания. Она обретала форму какого-то совершенно безумного летательного аппарата, тела шмелей словно расплавлялись, образуя однородную массу, из которой вырастал корпус воздушного судна. Через некоторое время процесс остановился, Пчельник резко опустил руки, и над равниной прокатились треск и щелчки, как будто трещали дрова в гигантском костре. Фигура Пчельника оперлась руками о корпус, и вынырнула из массы слившихся тел.
Блестящая фантасмагория возвышалась над равниной, плавные обводы жарко горели в солнечных лучах. Удлиненное «тело» конструкции походило на тело хищной рыбы: изящное, обтекаемое, чуть приплюснутое сверху, оно оканчивалось тонким заостренным «хвостом». «Плавники», длинные и острые, как у акулы-лисицы, были широко раскинуты в стороны. Сходство аппарата с беспощадными морскими хищниками усиливали узкие вертикальные отверстия в корпусе, напоминающие  жаберные щели.  Пчельник проворно выскочил из гигантской «пасти», и, задрав голову, осматривал конструкцию. Треск и щелчки слились в ужасающую какофонию, корпус «акулы» потряхивало. Хозяин прошелся вдоль золотого бока, проводя рукой по гладкой поверхности, мы неподвижно стояли, совершенно ошеломленные неожиданным зрелищем. Наконец шум стал постепенно ослабевать. Пчельник обошел аппарат, и скрылся за его гигантским телом – высотой эта штука достигала двухэтажного дома, а длинна его была порядка пятидесяти метров. Ничего напоминающего рубку или кабину не наблюдалось, равно как и не было никаких намеков на дюзы или турбины. Это была просто огромная золотая рыба, рыба и точка! Из-за блестящего носа снова появился наш предводитель, и призывно взмахнул рукой. Фатти первым сорвался с места, и почти бегом понесся к новому чуду. Вблизи эта конструкция была еще более впечатляюща. Треск и скрежет исходил от гладких боков, на которых время от времени появлялась чуть заметные радиальные узоры, походящие на центры кристаллизации в остывающем металле.  Прежде чем Миррир успела одернуть любопытного мага, Фатти дотронулся до блестящего бока. Рука его с тихим чмоканьем повалилась внутрь «тела» фантастической рыбы.
- От, амеба-мама! – замысловато выругался Пчельник, хватая Ястребка за хемо, и легко отшвыривая его от борта. – Колдунец! Что ж за ручонки такие проворные! Обожди хоть минутку, не затвердело ешшо!
Дыра, возникшая от неуемной Ястребковой любознательности, медленно оплывала, края затягивались. Пчельник усердно дул в отверстие, отчего вокруг него появлялись острые лучики, как на заиндевевшем окне.
- Системы защиты сняты, – проговорил Пчельник, переводя дух. – Осталось немного времени. Скоро ваши вороги  это прознают, и тогда надобно ждать дорогих гостеньков! – он снова принялся дуть.
- Что это за штука? – осведомился Таго.
- А ить, летало это наше! Мабуть думаешь пешочком до Верна добираться? – Пчельник обтер вспотевший лоб. – Щас, застынет, и погрузимся. Так, ваше дело маленькое: вот здеся засядете, да пуляйте во все, что шевелится! – он указал на щели в теле «летала».
- Ура! – заорал вдруг Ястребок, подпрыгнув на месте.
Пчельник дернул головой и полез в отверстую пасть «рыбы». Таго неторопливо последовал за ним. Проходя мимо Фатти, он экономно размахнулся, и опустил кулак на рогатый череп мага. Черные демоны, фыркая,  втянулись внутрь «летала».
Внутри было полутемно. Миновав довольно узкую глотку, мы проникли в утробу летучей рыбы. Пространство внутри делилось на множество отсеков, ограниченных где полупрозрачными мембранами, где натеками, напоминающими сталактиты и сталагмиты, а где, и вовсе, тонкими струнами, тянущимися во всех направлениях. Это действительно напоминало пищеварительный тракт! Я почувствовала себя не слишком уютно: казалось, что по ребристому полу вот-вот начнет струиться желудочный сок. Рассовав нас попарно в ячеистые карманы, примыкающие к щелям в борту, Пчельник исчез из нашей видимости. Мы слышали лишь натужное пыхтение, да приглушенную возню, где-то в глубине «кишечного» хаоса. Наконец все стихло и «рыба» будто вздохнула. Стенки карманов задрожали, выгнулись, будто паруса под ветром, и накрепко приклеились к нашим костюмам, обволакивая тела точно податливая, но прочная паучья сеть. Сначала я рефлекторно задергалась, явственно напоминая  бестолковую осеннюю муху, потом правда, сообразила, что все идет по-плану, и расслабленно повисла, уподобляясь пальто в гардеробе. Таго был отделен от меня такой же полупрозрачной пленкой, и я видела, как он возится там, приспосабливаясь к новой напасти. Я чувствовала, что он весьма недоволен всем происходящим, недоволен этим Пчельником, этой «рыбой», этой чертовой пленкой, и этим гнусным ружьем! В его голове проносились теплые и родные образы мечей, топоров, и боевых молотов, лилась дымящаяся кровяка, и отлетали вражьи бошки. Внутри шлема раздавались его невольные тоскливые вздохи, накладываясь на восторженный стрекот Ястребка, который, напротив, находился в состоянии  бесшабашной мании. Миррир же испытывала романтическое волнение, сродни легкому эротизму: ее кровь кипела от сознания, что возлюбленный тут, рядом и, самое главное, он будет рядом в предстоящей битве. У загадочного народа Миррир, это вызывало сложные чувственные переживания. Мой экскурс в сознание прервал внезапно подпрыгнувший к горлу желудок. Покрывшись под скафандром холодной испариной, я поняла, что мы, видимо, взлетели. Даже не взлетели, а вознеслись, подобно ракете-носителю, сиганув сразу на добрую сотню метров. В шлеме раздался голос Пчельника:
- Полный обзор даю. Тем, кто уже очухался!
Внезапно перед глазами распахнулась сияющая лазурь неба. Я судорожно вжалась в облепившую меня пленку. Непостижимым образом я видела весь сектор пространства так, как будто стояла на вершине огромной горы. Стенки нашего воздушного судна словно растворились, небо и море сливались в одну стеклянно-сверкающую сферу. Я ошиблась, мы подпрыгнули не на сотню, а на полную тысячу метров: остров под нами виделся желтоватой лепешкой в окружении кипящего синего масла. Таго мутило.
- Эй, публика! – верещал Ястребок. – Й-и-е-е-х-а-а-у! Обалдеть!
- Мажок, притихни! – рявкнул Пчельник. – Гости у нас по правому борту!
И действительно, внизу появились едва различимые черные точки, они быстро увеличивались приобретая более четкие очертания.
- Дроиды-солдаты, едрит их! Корелянская поделка, оружие к бою! Цельтесь в подбрюшье и стреляйте как только они приблизятся!
Остров промелькнул и растаял вдали, теперь мы неслись над океаном со все возрастающей скоростью. Однако черные точки не только не отставали, но и начали приближаться, выстраиваясь двумя цепочками вдоль нашего курса. Сейчас они были значительно ниже нас, и только благодаря таинственной технологии Пчельника, мы могли видеть, как они тянутся за нами, точно пузырьки воздуха за аквалангистом. Они бесшумно подскакивали в воздушных потоках, словно бы пританцовывая от возбуждения.
- Держись, народ, даю спецфункцию!
Тело воздушной рыбы стало прозрачным, я видела фигуры друзей, напряженно замерших у  едва заметных прорезей в корпусе. Пол тоже словно растворился, казалось мы стояли на самом воздухе. Таго страдальчески застонал, судорожно цепляясь за невидимые переборки. Дроиды все приближались, уже можно было различить острые рожки излучателей на их глянцевых каплевидных телах. Я поискала глазами нашего командира – странно, но его нигде не было видно. Словно отвечая на мое недоумение, он заговорил. Теперь казалось, что его голос идет отовсюду.
- Я тута. Таперя летало – это я, не тушуйтесь, щас поднажмем!
Меня вжало в невидимые мембраны так, что казалось, мясо отстанет от костей. Дроиды начали медленно удаляться.
- Мозет, отолвемся? – с надеждой прошептала Миррир, за все это время не проронившая ни слова.
«Рыба» хмыкнула голосом Пчельника, и преегрузка снова увеличилась, стало трудно дышать.
- Смотрите! – прохрипел Таго. – Впереди!
Я с  великим трудом повернула голову. Прямо по курсу появилось темное пятнышко.
- Амеба-мать! Вот эпическая сила!!! – с большим чувством прорычал Пчельник.
 Мы внезапно «нырнули» вниз, входя в такой безумный штопор, что пространство сейчас же наполнилось разноголосым ором и визгом. Блестящая вода словно подпрыгнула, плеснув в глаза ярким солнечным расплавом, и тут же отскочила: вильнув у самой поверхности, Пчельник изменил курс и понесся вправо, уходя от таинственной черной точки.
- Да что ж ты творишь, Демонов папаша!? – не выдержал Таго. – Ты нас угробишь!!!
Пчельник ничего не ответил, он летел над самой водой, и волны отражали наше золотое брюхо. Это было весьма странно, призрак наоборот – нас нет, а отражение есть! Миррир вдруг странно всхлипнула, и тут же мы взмыли вверх, переворачиваясь вверх ногами, крутнулись, выровнялись, и вдруг словно врезались в бетонную стену! Пол ушел из-под ног, что-то звонко лопнуло, и я на несколько секунд потеряла способность видеть.
Первое, что я услышала, когда очухалась, был поток отборного древнерусского мата, гремевшего на фоне  змеиного шипения и мокрого хлюпанья, доносившегося отовсюду. Я снова видела «рыбьи потроха», только теперь казалось, будто наша  «акула» проглотила гранату: струны полопались, по полу текло, стены вспухли огромными волдырями, перегородки были разорваны и беспомощно трепетали, точно от ветра. Сзади закряхтели и завозились. Ястребок неуклюже поднимался, скользя на мокром полу.
- Эй, все живые? – беспокойно спросил Пчельник, прекратив изливать душу.
Рядом зашевелилась мембрана, окутывающая Таго, Ястребок на карачках поспешил к кокону Миррир.
-Таго, ты как? – спросила я, дотрагиваясь до осклизлой пленки.
- Да вроде живой, – хрипло ответил Иней. – Язык себе прикусил. А ты?
- Я в норме. Что случилось?
В ответ снова раздалась замысловатая брань.
- Ястребок, что там у вас? – спросил Иней, возвысив голос.
- Мастел, ничего стлашного, только руку потянула, сейчас плойдет!
- Я в порядке, зверюга! Безупречная штука! – сказал Фатти, любовно поглаживая свой скафандр.
- Эй, Пчельник! Мы в порядке, что с нами случилось?
Пчельник продолжал свой монолог. Таго снова обратился к нему, теперь настойчивее. Командор замолчал, а потом ответил с плохо скрываемой яростью:
- Паря, ты когда-нибудь ежами срал!? Нет!? Ну, так заткнись, и дай оклематься!!!
Все притихли, возясь со своими коконами. В нутре «рыбы» что-то жалобно всхлипывало и попискивало.
- Торн-заряд и временная «липучка», – проговорил наконец Пчельник. – Нас остановили путем выдирания кишок! Теперь мы приклеились ко времени, что твоя муха на мед! Чертов генератор! И как он тут оказался, два их что-ли?
- Танарет! – сказал Фатти. Генератор – это та темная точка, от которой мы ушли первый раз? Ну, так Танарет передвинул его! Телепортанул.
- А-а-а. Ну теперь понятно… – протянул командор, покряхтывая. – Ну так щас прибудут дроиды. Лады… – он задумался. – Тады отворим корпус, и помогай нелегкая! Таперя тока на вас надёжа! Не дайте им зайти под брюхо!
Стенки и потолок стали оплывать, облепляющие нас мембраны растворялись, стекая по комбинезонам мутной слизью. Через пару минут мы оказались на гигантской стиральной доске, реющей между небом и морем. Прямо перед нами переливался огромный радужный пузырь, внутри  что-то неясно темнело.
- Вот он генератор, – сказал Пчельник. – Стрелять в него тщетно, поле Титука вельми дюжее, долбанные корелянские вояки расстарались!
Фатти неопределенно фыркнул, и, припав на одно колено, выбросил вперед левую руку. Ослепительный шар сорвался с его ладони и, сверкнув в воздухе, ударил в радужную сферу. Пузырь подернулся патиной и, с легким хлопком, проглотил шаровую молнию. Через секунду яркий фиолетовый разряд прошил пространство между шаром и поверхностью океана. В воздух взметнулся столб кипятка, сферу окутали клубы вздымающегося пара. Платформа на которой мы стояли, охнула и голосом Пчельника свирепо поинтересовалась:
- Ты, мажок, глухой или тупой? Я же сказал, тщетно стрелять! Вообще! Поле могло и в нас разрядиться, балбес ты этакий! Оно же стабильность держит, лишок сбрасывает!
Таго повернулся к посрамленному Фатти и выразительно покрутил пальцем у виска. Миррир ойкнула, указывая назад: на горизонте показались дроиды.
- Вона! Коли свербит в одном месте, так и пожалуйста, пали на здоровье! Робята, тока в подбрюшье не допустите, не то – хана нам! У меня и так четверть массы отъело!
Дроиды приближались широким фронтом, края которого постепенно растягивались, с явным намереньем взять нас в кольцо. Полупрозрачное перекрестье прицела запрыгало по каплевидным телам. Было еще слишком далеко. За цепью дроидов показались еще два темных тела. Приближаясь они вытягивались, и очень скоро я узнала в них стремительно летящих драконов. В шлеме послышалось учащенное дыхание Инея, от Ястребка словно ледяным сквозняком, потянуло пронзительной ненавистью.
– Э-хе-хе! – покряхтел Пчельник. – Наместники! Мабуть уже мнят себя победителями! Рановато, однако! Так, лады, прикрою вас полем. Дроидов снимайте, три секунды до соприкосновения!
Иней припал на одно колено, поводя своим ружьем как заправский коммандос, Миррир тут же последовала его примеру. Я дернула за руку Фатти, который стоял столбом, не в силах отвести глаз от драконов. Опомнившись, маленький маг плюхнулся на живот и заерзал, устраиваясь поудобнее. Я тоже сочла эту позу наиболее симпатичной, тем более, что дроиды шли как раз вровень с нашей «стиральной доской». Воздух над нами заколебался, дрожа, как марево над раскаленным асфальтом. В воздухе громко зачпокало, будто лопались огромные стеклянные шары. Платформа чуть вздрогнула, и рявкнула:
–  Огонь, мать вашу! Примерзли што-ли?
Я сосредоточилась на одном из дроидов, и нажала на спуск. Капля подскочила, на секунду задрав кверху заостренный нос, но затем снова выровнялась, выплюнув сноп лиловых лучей. Заряды вошли в защитное поле, сотрясая платформу и порождая противный тонкий и отрывистый свист. Я выстрелила снова, и на этот раз дроид лишился своей передней части. Внутренности его окутал желтоватый дым, и, промчавшись по инерции еще несколько десятков метров, обломки упали в воду. Дроиды быстро перестраивались, заходя для очередного залпа, драконы магов зависли в небе, следя за сражением с безопасной дистанции. Воздух наполнился чпоканьем и свистками, «стиральная доска» то и дело подпрыгивала, мешая целиться. Пчельник ворчал и рычал, Фатти нечленораздельно вопил при каждом удачном выстреле и скверно ругался когда мазал. Я оглянулась: Миррир и Таго замерли на другом краю платформы. Двигались только плечи и головы, ловя в прицел очередного робота. Они и сами походили на заведенные автоматы: так точно и быстро они снимали свои цели. Роботы носились вокруг, поливая нас сиреневым огнем. Пока все шло неплохо: их осталось всего с десяток. Но тут, словно повинуясь неслышному приказу они изменили тактику. Теперь они норовили зайти снизу. Фатти сшиб еще одного, но их оставалось еще достаточно, и один из них все-таки поднырнул под нас, скрываясь из видимости. Пчельник заорал не своим голосом, и сейчас же прямо посередине «стиральной доски» разворотило огромную дырень. Платформа накренилась, мимо меня покатилась Миррир, и повисла, цепляясь за край и болтая ногами в воздухе. Я почувствовала, что тоже еду вниз головой вперед и отчаянно задергалась, пытаясь зацепиться за рифленую поверхность. Меня неуклонно тащило к краю, где болталась Змейка Ли. Уже подъезжая к самой кромке, я почувствовала, что меня схватили за щиколотку. Не долго думая, я вцепилась в запястье Змейки. Сзади глухо взрыкнули и рывком втянули нас обоих обратно. Платформа, покачнулась и приняла горизонтальное положение. Таго лежал, зацепившись ногами за край дыры и сжимая мою щиколотку железной хваткой. Фатти поднялся на колени продолжая отстреливаться от проворных роботов, Миррир, едва обретя опору, сняла еще одного, но остальные так и норовили повторить успех своего собрата: двое прошли под нами, срезав угол золотого прямоугольника. Я поняла, что поля больше нет.
- Зверюга! Держи меня! – воскликнул вдруг маленький маг, бросаясь к краю дыры. Он живо свесился вниз головой, Таго схватил его за ноги, уперевшись в развороченные края. Я сосредоточилась на виляющих в небе дроидах, и опомнилась только когда последний из них рухнул в океан. Некоторое время я крутила головой в каком-то ватном отупении. Воцарилась тишина, нарушаемая только плеском волн, качающих исковерканные корпуса, да шипением пара в горячих обломках. Потом Таго, кряхтя вытянул Фатти из дыры, и уселся, задрав голову и глядя на застывших в вышине драконах.
- Командор, ты живой? – беспокойно спросил Ястребок, похлопывая ладонью по платформе.
- Покамест, –  кряхтя отозвался Пчельник. – Поля нетути! Силов мало, а надо дырку затянуть.
Таго повернул  рогатую голову к Фатти. Маг понял его немой вопрос и ответил:
- Можно попробовать, ведь он живой, вроде. Девчонки! – обратился он к нам. – Присмотрите-ка за нашими драгоценнейшими, мы дядьку пока полечим!
Мы с Миррир послушно задрали головы, и нацелили стволы «Божьих Бадиков» на драконов, что мерно плескали крыльями в небесной синеве. Мы смотрели на них долго и я уже начала ощущать как немеет шея, костюм зажужжал, массируя затекшие мышцы. Я на секунду прикрыла слезящиеся от напряжения глаза, сзади переговаривались, довольно покряхтывал Пчельник.
- Смотли!
Я встрепенулась. В небесах начали происходить изменения: драконы разворачивались трепеща крыльями. Описав полукруг,  серебристая пара пошла на снижение. Я закусила губу: еще немного и они окажутся в пределах досягаемости наших ружей! За секунду до этого сладостного момента произошло неожиданное: белое знамя развернулось вдруг и заплескалось на ветру, подобно языку бледного пламени.
- Вот это новость! – сказала Змейка Ли. – Неузели они сдаются!?
- Как бы не так! Эти гады наверняка что-то задумали! – проворчал Таго за нашими спинами.
- Благодарствуйте. Хорош, други, остальное я уж сам затяну! – сказал Пчельник.
Я обернулась. Фатти поднимался с колен. Таго снова включал полную защиту своего скафандра, руки затягивала черная пленка, тело начало «куриться», ружья лежали в стороне, а дыра в центре стала намного меньше, края ее оплывали, как горячее олово. Фатти поднялся, движения его стали медленнее, плечи поникли, усталым жестом он подобрал свое ружье и ожесточенно заколотил по панели управления скафандром, свирепо шипя:
- Демоново охвостье! И когда ж все это кончится! Зверюга, ты лучше Мару держи обеими лапами, не ровен час…
Таго кивнул, восприняв это как руководство к действию. Он подобрал «Божий Бадик» и  быстро приладил его к левой руке. Внимательно следя за воздушными эволюциями, Иней подошел, и встал, крепко взявшись за мое запястье. Драконы, тем временем, продолжали снижаться, очерчивая плавные круги над нашей платформой. Уже можно было различить широкие пластины, покрывающие их крокодильи животы, да прижатые по-птичьи, когтистые конечности, кожистые крылья гудели в воздухе.

39

Враги восседали на драконах, парящих в метре от нашей платформы. Танарет обзавелся настоящим глазом и только неестественно бледная кожа с одной стороны лица напоминала о страшной ране. Он улыбался своей снисходительной улыбкой, зеленоватые глаза презрительно щурились. Истатук держался очень прямо, и глядел куда-то мимо нас. Маги всем своим видом показывали, как мы жалки и недостойны их внимания, и только легкий сквознячок раздражения говорил об их сомнениях. Драконы мелко трепетали крыльями, длинные шеи качались вторя движениям сильных грудных мышц. Солнце играло на блестящих спинных гребнях, бросая яркие отблески на богатые доспехи магов. Истатук был в полной броне. Украшенные золотом черные латы и бархатный плащ, резко контрастировали с ослепительно-белым полотнищем на длинном древке, торчавшем за его спиной. Танарет облекся в серебряную кирасу и легкие поножи, голову покрывал шлем в виде головы рса, с одного плеча  ниспадал меховой плащ.
- А что, друг Истатук, погляди как они выросли! Какие они большие и опасные звери! – иронично начал Танарет, повернувшись к своему мрачному спутнику.
- Опасные! – Истатук криво ухмыльнулся. – Опасные, как загнанные в угол крысы!
- О, потише, дорогой друг! Не серди их, не то они разнесут тебя в атомарную пыль, невзирая на твое белое знамя! – Танарет театрально округлил глаза.
Таго так сжал мою руку, что скафандр загудел, пытаясь выровнять давление. Я чуть шевельнула рукой, пытаясь ослабить хватку Целителя Дола. От Танарета не укрылось это едва заметное движение:
- Смотри, Истатук! Это животное готово сожрать свою самку, лишь бы она не досталась нам!
Они переглянулись, понимающе улыбаясь друг другу. Я услышала как задохнулся Ястребок. Змейка положила руку ему на плечо. Сделав над собой неимоверное усилие, маленький тореро сдержался. Я чувствовала, как его разум дрожит под натиском бешеной ярости, он почти ничего не соображал.
- Мы хотим говорить со все еще уважаемым Пчельником, – четко произнес Танарет, глядя в пространство за нашими спинами. – Где он? Я чувствую его присутствие.
За нашими спинами чмокнуло и  смачно зашлепало, словно кто-то переливал густую простоквашу. Никто из наших даже не обернулся: ненависть словно приковала наши взоры к статным фигурам. Пчельник раздвинул нас плечами, выступая вперед. Маги – Наместники с достоинством поклонились.
- Рады видеть Вас в добром здравии! – елейно пропел Танарет, издевка почти не была заметна.
- Не могу взаимностью отозваться, Наместники! –  ответил Пчельник, положив руки на перевязь невесть откуда взявшихся длинных палашей. – С чем пожаловали?
- Жаль, что Вы потеряли веру в наши добрые намерения! – посетовал Танарет, склоняя голову, точно и вправду опечалился. – Мы никогда не изменяли нашим добрососедским отношениям, и в память прежней дружбы мы снова предлагаем Вам очень выгодную сделку! Право, не следует такому существу как Вы водить компанию со столь низкими созданиями! Суть сделки такова: Вы отступаетесь от этих тварей, а мы сообщим вам, кто Вы есть.
 Маги так и впились взглядами в лицо Пчельника,  жадно ловя самые ничтожные изменения.
– Поверьте, уважаемый Пчельник, как только вы узнаете о своем происхождении, Вы поймете, что вмешательство в судьбу этого стада недостойно Вас! – доверительно закончил Маг – Наместник.
Повисло глубокое молчание, нарушаемое лишь прерывистым дыханием Ястребка. Пчельник замер, мускулы на руках вздулись, я видела как на его виске часто-часто забилась голубоватая жилка. Секунды тянулись бесконечно, наконец он пошевелился.
- Стадо, – глухо проговорил он и с оттяжкой сплюнул вниз. – Стадо баранов! Скажу я тебе, Наместник, эти ребята воистину упрямы, как бараны! Да только кого ж мне послушаться? Вы-то хто будете, Наместники? – спросил Пчельник, склонив голову набок. – Уж не пастухи ли?
Танарет победительно глянул на Истатука, и чуть заметно приосанился. Пчельник тем временем продолжал, все так же искоса глядя на магов:
- А ить нет! Не пастухи, не… Помнится, в бытность мою на Земле, гонял я отару… Так в ней тожа были такие разумные и премудрые, кои считали себя хозяевами стада… Да только, по разумению пастуха, козел – он и есть козел!
Истатук дернулся, как от удара, латная рукавица, сжимающая рукоять меча, жалобно скрипнула. Глаза Танарета сузились, улыбка точно примерзла к его губам.
- Так уж свезло мне, что вожу я дружбу с дурными бяшками. И я не желаю ведать, по какой такой причине пришла нужда мне с ними расплеваться! – весело закончил Пчельник.
- Ну что же, – медленно промолвил Истатук, вскидывая голову. – При всей Вашей мощи, Пчельник, Вам не устоять против соединенной силы Совета!
- Вот как! – ответил Пчельник шутливо поклонившись. – Я так разумею, Совет не безучастен к боданию козлов и баранов?
Истатук снова дернул головой, но предостерегающий жест Танарета остановил его.
- Спокойнее, мой друг! Не будем тревожить Совет такой мелочью! Генератор будет работать пока ты не выключишь его, у нашего заносчивого партнера  достойные перспективы! В его распоряжении Вечность! Он может понаблюдать, как его новые друзья медленно умрут от голода и жажды, а может благородно делиться своей биомассой и вместе с ними подохнуть!!!
Танарет вдруг яростно пришпорил своего дракона. Животное встрепенулось, и, забив крыльями, понеслось прочь. Истатук захлопнул забрало шлема и поднял руку. Белый флаг вспыхнул и загорелся, разбрасывая вокруг оранжевые искры. Дракон его развернулся и помчался вдогонку за Танаретом, оставляя густой дымный шлейф в сияющем аквамарине небес.
Некоторое время все опустошенно молчали, глядя вслед удаляющимся небесным всадникам. Я машинально двинула рукой, освобождаясь от мертвой хватки Инея. Таго, точно проснувшись, тряхнул головой, отключил свою защиту, и опустил  ружье на пол. Металлический звук приклада точно рассеял тайную ворожбу: все вдруг задвигались, загомонили. Тихонько засвистели, складываясь и исчезая, уродливые шлемы.
- Гады, гады, гады!!! – возясь со своим «бадиком», твердил Фатти.
Миррир переводила свои тигриные  глаза с одного лица на другое, Таго ворошил свою гриву и нерешительно улыбался, словно не верил, что все закончилось. И только Пчельник оставался в неподвижности. Он все так же отрешенно смотрел вдаль, свежий ветер играл кистями на рукоятях палашей и пузырем надувал его белоснежную рубаху. Таго кашлянул, и шагнул вперед.
- Командор Пчельник, разрешите мне пожать Вашу руку. Руку друга!
Пчельник повернулся и посмотрел на полукровку долгим испытующим взглядом. Потом его лицо словно осветилось изнутри, в косматой бороде сверкнула улыбка.
- Изволь, друг Таго!
Иней и Пчельник сомкнули руки.
- Браво! – воскликнул Ястребок, и заколотил в ладоши.
Мы со Змейкой поддались общему настроению, и над морем разнеслись бурные рукоплескания и приветственные вопли. Когда же радостный порыв немного схлынул, Пчельник, все еще улыбаясь, оглядел нас, и, подняв указательный палец вверх, многозначительно замолчал. Все глаза обратились на него, гомон разом стих.
- Но! – сказал наш предводитель. – Есть одно «но». Это вон та штукенция. – Он перевел указующий перст на переливчатый «мыльный пузырь», что все так же безмятежно висел между морем и небесами.
- Эти козлища не во всем ошибаются! – продолжал Пчельник, и лицо его постепенно мрачнело. – Эта хреновина и впрямь, станет висеть тута до Морковкиного Заговения, а покуда она висит, так и мы висим, будто приштопанные!
Он подошел к краю нашей платформы и грузно опустился на пол. Ястребок и Таго быстро переглянулись. Отвечая на молчаливый вопрос Инея, Фатти едва заметно кивнул. Право, между нашими мужчинами установилось некое негласное понимание! Я вопросительно взглянула на Целителя Дола – серые глаза улыбнулись, плеснув теплым серебром, он шепнул: «Погоди!» и потрепал меня по голове. Ястребок уселся с одной стороны от командора, Таго опустился с другой. Некоторое время троица молча разглядывала радужную сферу. Миррир, пожав плечами, растянулась на золотой «рифленке», заложив руки за голову, и невозмутимо уставилась в темнеющие к вечеру небеса. Я, терзаясь от любопытства, и чувствуя себя несколько ущемленной в правах, собрала ружья, уложила их аккуратным рядком, а затем подобралась ближе к мужикам. Фатти беззаботно болтал ногами и тихонько насвистывал: ­ ни дать, ни взять – школьник на морской прогулке! Вздохнув, я уселась чуть поодаль, и накрепко обняла колени – живот начало сводить от голода, и в кишках жалобно заурчало. Пчельник повернулся:
- Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда! Аукнулося?!–  лукаво спросил он, прищурив один глаз.
 Ястребок с удовольствием захохотал, откидывая голову назад и обнажая свои отличные зубы. Таго чуть наклонился, грива свесилась на лицо, пряча его смущение. Я не видела его глаз, но с удивлением отметила, что гордый полукровка застеснялся, как девушка.
- Командор, расскажите нам об этой штуке… Может вместе что-нибудь и придумаем?
Начальник озадаченно крякнул.
- Рассказать? Эт можно, конешно… Да тока как бы вам это, ­– он покрутил пятерней в воздухе. – Попонятнее?
- Расскажите в общих чертах, – поддержал Ястребок. – Например, про это поле. Как оно работает: оно отражает, или сначала насыщается?
Обретя почву под ногами, Пчельник битый час рассуждал о Генераторе. Иногда мне казалось что он говорит сам с собой – настолько сложным и непонятным казались его выкладки. Поначалу я внимательно слушала, но потом настолько запуталась в терминах и технических подробностях, что совершенно потеряла нить. Моего незаконченного медицинского явно недоставало даже на такое «упрощенное» объяснение. Сомневаюсь, что наши мальчишки все поняли, но в их головах, все же, что-то отложилось. По крайней мере, они не только кивали, но даже задавали вопросы по ходу изложения. Мне удалось понять главное: чертова штуковина сначала напитывается внешней энергией точно большая губка, а потом сбрасывает излишки, разряжаясь, куда придется. Я поежилась: оказывается, нам еще повезло, потому что проклятый шар мог разрядиться куда угодно и чем угодно, подчиняясь своей внутренней логике. Мы вполне могли поучить хороший заряд жесткого излучения прямо в морду! Внутренняя сфера, насытившись приложенной энергией, питала сам прибор, который, купаясь в энергетических полях, «переваривал» их, превращая  в поле «вязкого времени». Что это за хрень я так и не поняла, одно было ясно:  именно в этом поле мы и залипли, как муха в сиропе. Не было никакой возможности сдвинуться с места, пока не почахнем либо мы, либо этот взбрык корелянского ума. Наконец, мужчины замолчали, обдумывая услышанное.
- Чугунная, говоришь, болванка? – осведомился вдруг Таго, глядя на Ястребка.
- Не… Проще будет золото… – загадочно ответил Ястребок.
- Энергия? – Таго наклонился вперед, заглядывая Фатти в лицо.
- До демонической мамы! – вздохнул Ястребок.
Пчельник поворачивался, слушая то одного, то другого.
- Погодите! – вдруг воскликнул он, хлопая себя по коленям. – Ишь ты, что удумали! Хитро-о-о! Токма не кругло у вас в месте оном! Не синхронизируетесь, и потом, где ж стока силищи набраться?!
Змейка приподняла голову, следя за этими таинственными дебатами. Фатти завел глаза, и, шевеля губами, начал что-то прикидывать. Таго задумчиво погрузил пятерню в гриву.
- Да не тужьтесь! – хмыкнул Пчельник. – Я вам и так скажу: сто шестьдесят два стандартных пучка надобно! – он фыркнул, мотая головой, потом замер. – Хотя… Ежели свернуть две трети моего объема…
Миррир перебралась ближе, и уселась, положив подбородок мне на плечо.
- Ты что-нибудь понимаешь? – шепнула я.
- Нет, но я думаю, что Фат и мастел Таго очень умные, и очень сильные! Кломе того, Командол – он Великий Дух!
 Она убежденно кивнула и принялась следить за полемикой.
- Скока ж вы дадите? – склонив голову набок, вопрошал Пчельник.
- Я – сорок, и три на воплощение, – ответствовал Ястребок.
- Недурно! – кивал Пчельник.
- Пятьдесят шесть, – коротко сказал Иней.
Пчельник изумленно присвистнул.
- Ух ты! А не брешешь, зверюга?! – поразился Фатти.
- Когда я врал? – угрюмо буркнул Иней.
- Вот это силища! Ты же мог бы Танарета – в атомарный порошок!!!
- Если бы… – вздохнул Таго. – Я же только биофазу и видимый спектр…
- Биофаза! – соглашался Пчельник. – Биофаза мощная, емкая штукенция! Согласен! Остальное добудем из моего объема. Мнится, у меня тожа биофаза справная!


40

Они сделали это! Сделали, и теперь мы несемся по-над морем, приближаясь к конечной цели нашего путешествия. Позади дрожащие от напряжения пальцы Ястребка, покрытый крупными каплями лоб Пчельника, и ослепительно сияющие ладони Таго. Позади екающая от ужаса селезенка, позади малиновая дуга разряда, прошедшая в миллиметре от моей головы, когда Генератор разрядился снова, испарив соленые волны прямо за нашими спинами. Во второй раз магам удалось «синхронизироваться», и голос Фатти, дрожащей на последнем пределе струной. Прозвенел над океаном. Переливчатая сфера, что секунду назад невозмутимо глотала и яростно-белый луч Таго, и зеленые молнии Фатти, и странное дрожащее марево, испускаемое Пчельником, засияла вдруг золотом, дрогнула, и рухнула в океан, взметнув многометровый водяной столб. Потоки воды обрушились на остатки платформы, сокращенной Пчельником от «стиральной доски» до «мыльницы», пол под нами дрогнул. «Ур-а-а-а!!!» – заорал Фатти, голос его вдруг сорвался, ноги подогнулись, и он упал на колени. Змейка Ли метнулась к своему любимому магу, она обхватила его голову, покрывая поцелуями бледное лицо с бескровными от усталости губами. Таго опустился рядом, я обняла его и уложила его голову себе на колени, и украдкой смахивая набегающие слезы, дула на покрытые волдырями ладони. Пчельник постоял некоторое время, рассеянно улыбаясь и отирая лоб и взмокшие усы, а потом начал погружаться в рифленый пол. Казалось, его засасывает застывающая лава, и, как только пол сомкнулся над его макушкой, платформа плавно стронулась с места, постепенно набирая ход. Мы замерли на полу, подставив лица крепчающему ветру. На темнеющем зелено-фиолетовом небе едва приметными крапинками проступали первые звезды.
- Пить охота…, –  едва слышно прошептал Фатти.
- И жра-а-а-ть…, –  протянул Иней, пытаясь согнуть пальцы, и кривясь от боли.
- Скафандлы! – хлопнула себя по лбу Миррир.
Через минуту мы уже тянули сладковато-соленую жидкость из своих НЗ. «Жизнь прекрасна, несмотря на весь свой ужас!» – подумала я, перебирая серебристо-черную гриву Таго.
Верн встречал нас эскортом «пограничников», чьи серебристые тела родились из сгущающегося мрака, подобно бледным пещерным рыбам. Коротко рявкали сирены, острые лучи прожекторов ощупывали нас точно вибрисы. Гибкие туловища огромных стальных выдр оторвались от поверхности воды, и, понеслись бок обок с нашим «корытом». Я почувствовала, что Пчельник оживился, его таинственный разум наполнился мельтешением цветовых пятен. Видимо, он как-то переговаривался с этими необычными аппаратами. Стальные «пограничники», глядя на нас ослепительными зрачками прожекторов, вели нас к вожделенному острову. Между глянцевитыми вздыхающими волнами и черной громадой горы Сорер, словно ожерелье, брошенное в воду капризной принцессой, мерцал и переливался огнями Порт-Верн.
Казавшаяся такой романтичной, бухта Порта-Верн, вблизи порождала совсем другие чувства. Естественные скалы, окружавшие ее, были укреплены мощными фортами, сложенными из титанических каменных плит. Повсюду горели яркие белые прожектора, тут  и там, из узких бойниц выглядывали дула пушек и острия излучателей, прикрытые переливчатым муаром силовых полей. Полосы каменных волнорезов рассекли бухту на узкие сектора. Пленный океан униженно лизал гранитные глыбы, тихо шепча какие-то жалобы равнодушным камням. Стальные выдры проводили нас к одному из причалов, и, беззвучно исчезли в темных волнах. Пчельник опустился на пропитанные солью камни. Едва мы сошли с его плоского «тела», как он съежился, стянулся, обретая привычную человеческую форму. Издалека донеслись шаги множества ног – хозяева острова выслали своих представителей. Фатти зевал и передергивал плечами на свежем ночном ветру, Таго обнимал меня, точно стараясь спрятать от всего мира. Выйдя вперед, Пчельник принял достойную позу, и застыл, скрестив руки на груди, как известный памятник Пушкину. Встречающие приближались. Уже можно было разобрать четыре фигуры, затянутые в строгую униформу, в руках блестело оружие. Это были трое рослых мужчин и женщина лет тридцати. Слегка полноватая, она, тем не менее производила впечатление редкой собранности и подтянутости. Правильное энергичное лицо украшали живые блестящие глаза, красивые губы были плотно сжаты, и весь ее облик говорил о редкостной силе воли, похоже, она точно знала что ей делать.
- Уважаемый Пчельник, а это Главный Целитель Дола, Князь Уккский, и Мара Линк, я полагаю?
- Завсегда права, Оранта Авви-Тим! Вот еще у нас Миррир Ли Лантали Ли, – улыбаясь ответил Пчельник.
Я во все глаза смотрела на ту самую легендарную комендантшу, предводительницу колдунов Верна, что пленяла сердца царей и воителей. Конечно, она была незаурядная личность, это было заметно, но ничего сверхъестественного в ней не было. Видимо, все дело было в Золотой Сети, что делало любого ее носителя Богом Любви в глазах рядовых жителей Дома. Комендантша окинула Змейку Ли быстрым взглядом и кивнула.
- Прошу вас, дамы и господа, на причале стоит транспорт. Считаю своим долгом предупредить вас, что Верн находится на военном положении. В любой момент можно ожидать атаки Совета. Поэтому прошу вас четко соблюдать мои инструкции. На все ваши вопросы я отвечу, как только мы пребудем на место. А сейчас, пройдемте!
Она сделала приглашающий жест и устремилась обратно. Трое охранников пропустили нас вперед и затопали сзади.
- Похоже на конвой! – шепнул Таго, нехорошо ухмыльнувшись.
- Да ладно тебе бурчать, – ответил Фатти, ежась, и копаясь в настройках скафандра. - Я лично так умотался, что готов даже в камеру, только бы поспать дали в тепле!
- Военное положение-е-е… – протянул Пчельник со вздохом. – Проворно работают… – загадочно улыбнулся он.
Дотопав до гранитной набережной, мы погрузились в тарантас, висящий в нескольких сантиметрах над поверхностью земли. Несмотря на такой фантастический способ перемещения, как антигравитация, в остальном, это был натуральный сарай. Казалось, что эта машина была собрана из  подвернувшегося под руку мусора. Фатти хихикнул:
- Каменный век! Они же все под «сеткой» – не могут с металлом работать! – пояснил он Миррир.
- А оружие? – удивилась я, с опаской усаживаясь в скрипящее кресло. – У них же было оружие?!
- Пластики! – ответил мне Пчельник. – Все это пластики. Только гравилет не могет быть из пластиков, потому как…
- Ой, не надо, не надо подробностей! – взмолились мы хором, переглянулись и заржали.
Колымага плавно тронулась.
 Город прятался от лун за плечами горы Сорер. Голубоватый свет, исходя от высоких стеклянных колонн, выхватывал из бархатного сумрака причудливые строения. Казалось, будто хлопья разноцветной пены опали наземь, да и застыли высокими сверкающими айсбергами. В стенах зданий, не имеющих отчетливой формы, были проделаны округлые окна, располагающиеся так же, произвольно и безо всякого намека на симметрию. Большие и маленькие окошки, радужные, выпуклые, словно стрекозиные глаза, затягивала цветная пленка, местами темная и непрозрачная, местами ­– бесцветная, пропускавшая внутрь наши любопытные взгляды. Город сперва показался хаосом, мешаниной сверкающих хлопьев и светящихся пятен, безумством бликов и отражений. Однако, стоило нам немного пройтись по его извилистым улицам, наполненным светом и движением, как в этом безумном мире начала проглядывать некая неуловимая, ускользающая от сознания система. Это было подобно тому, как разлетаются огни фейерверка: на первый взгляд – совершенно хаотично, но в то же время, всегда повинуясь четким внутренним правилам. Хотя мы устали до предела и спотыкались о свои собственные тени, короткая прогулка по городу колдунов, таинственным образом улучшила настроение и даже приободрила нас. Авви-Тим ввела нас в одно из пенных зданий. Мы вошли в сферический холл. В центре сферы красовалась подковообразная стойка, отгороженная большими прозрачными экранами за которыми работало множество людей в строгой военной форме, что так не вязалась с окружающей их мягкостью форм и очертаний. Стены холла были пронизаны множеством отверстий – язык не поворачивался назвать их дверьми. Практически возле каждого из них, навытяжку, стояли дюжие часовые, чьи лица просто стекленели от служебного рвения, стоило Коменданту только скользнуть по ним взглядом. Едва мы показались на пороге, как с рапортом подлетел дежурный. Он так браво гаркнул свое приветствие, что Авви-Тим невольно поморщилась. Она остановила офицера нетерпеливым движением руки и распорядилась насчет нас. Те быстрые, словно молнии, взгляды, что пронзали  нас со всех сторон, говорили о том, что все это говорится и делается, подчиняясь, скорее, строгому порядку, чем необходимости. Как только все ритуалы были соблюдены, Авви-Тим улыбнулась и представила нам двух молодых людей: юношу и девушку. Юные офицеры, улыбаясь, проводили нас в подготовленные апартаменты. Они были немногословны, но я чувствовала, что все происходящее, для них не более чем фарс, похоже, они с увлечением играли в войну. Нас ожидал хороший сытный ужин и небольшие отдельные комнаты с удивительно мягкими и удобными кроватями. Едва я положила голову на ароматную подушку, как усталость, накопившаяся за время нашего бегства, навалилась на меня тяжкой свинцовой плитой. Я чувствовала, что не поднимусь с постели, даже если за выпуклым окном вырастет ядерный гриб. Тело дрожало от изнеможения, вибрировала каждая жилка, каждый нерв, каждая клетка. В голове гулко забухало, мысли разбились на тысячи осколков, сверкнули и пропали. Я заснула.
Следующий день был наполнен какой-то суетой, беготней, бесконечными совещаниями, несколько напоминающими допросы, и допросами, похожими на военные советы. К вечеру я охрипла и разозлилась до предела. Что-то не слишком радушно встречали нас хозяева Верна. Не беспокоили только Пчельника. Ему не задали ни одного вопроса, и хотя он присутствовал на всех толковищах, его просто не замечали. Он сидел в уголке посмеивался в бороду, иногда вставлял словечко, он колдуны даже не смотрели в его сторону. Это казалось странным еще и потому, что я чувствовала холодок страха и благоговенья, тянувшийся из умов. Только к ужину нас оставили в покое. За накрытым столом мы снова собрались вместе. Ели молча, сил хватало только на то, чтобы слабо улыбаться друг другу.
- Я спать! – объявил Фатти, поднимаясь из-за стола и сладко потягиваясь.
Миррир взглянула на него, желтые очи сузились.
- Ну да, да! – отвел глаза маг. – Я именно это и имею в виду! – Маг кокетливо склонил голову и протянул руку своей избраннице.
Они удалились, провожаемые завистливыми взглядами.
- А я устала и по-правде спать хочу, – сказала я в ответ на вопросительный взгляд Таго.
Пчельник хмыкнул из своего глубокого кресла, и налил себе еще рюмочку. Я решила улечься, но не сразу, а сначала осмотрев свои апартаменты. За весь предыдущий день, мне так и не удалось это сделать. При тщательном изучении, оказалось, что пять стеновых панелей скрывают за собой еще пять подсобных помещений. Кроме спальни здесь была ванная со всем необходимым, туалет, гардеробная, комната, которую я для себя обозначила как «столовая» и еще одна комната, предназначение которой мне так и не удалось выяснить. Это было небольшое помещение без окон. Стены его, совершенно гладкие и ровные не имели углов, и очертаниями комната напоминала овал. В центре ее, находилось черное высокое ложе: нечто среднее между стоматологическим креслом и кушеткой психотерапевта. Я с опаской обошла его со всех сторон, пытаясь понять, что это за штука и для чего она нужна. Ничего лишнего не было: только черная кожа и хромированные поверхности. Любопытство боролось во мне со страхом, и над всем этим довлела свинцовая усталость. Она, видимо и подтолкнула меня. Я забралась на кресло. Оно оказалось очень удобным и я мгновенно расслабилась. Ничего не происходило. Очевидно, таинственное приспособление было отключено. Ложе было таким покойным, что я решила заснуть прямо здесь. Спальня, в которой я спала прошлой ночью сегодня казалась мне какой-то неуютной. Свет начал тускнеть, и перед глазами поплыли неясные образы и картины истекшего дня. Я заснула.
Сон был совершенно четким. Я стояла на невысоком холме и глядела на залитую солнцем долину. За привольной зеленью поля, у самого горизонта что-то блестело. Я прикрыла глаза козырьком ладони, пытаясь рассмотреть что это. Мне почудились тонкие башни, снежно белые строения, блестящие на солнце сферы. Я узнала город колдунов.
- Дом! – сказали за моей спиной.
Я обернулась. Оранта Авви-Тим стояла чуть поодаль и, улыбаясь глядела на меня. Сейчас она была в легком платье с глубоким вырезом, обрамляющим полную грудь. Кожа ее была свежей и покрыта приятным золотистым загаром, вьющиеся темные волосы стягивала синяя лента. Она улыбнулась еще шире, блеснув ровными белыми зубами.
- Я знала, что ты придешь сюда! Пойдем!
Легкой походкой она миновала меня и начала спускаться с холма. Отчего-то, мне стало радостно и легко на сердце. Я поспешила за ней.
- Мы все живем здесь! – сказала Авви-Тим, указывая на город. – Правда, только тогда, когда погружаемся в сон. Это наш дом! – повторила она с нежностью.
Мы шли по полю, заросшему невысокой упругой травой. Из-под ног, временами, вспархивали мелкие, не-то птички, не-то бабочки. Мелькнув в воздухе разноцветным веером крыльев, они снова исчезали в зарослях. Отовсюду неслось «теньканье», едва слышное стрекотание, и тоненький вопросительный свист. Платье Авви-Тим с легким шорохом касалось верхушек стеблей, трава шуршала под ее ногами, я шла за ней и чувствовала наполняющую меня тихую отраду, будто со мной произошло что-то чудесное и неправдоподобно хорошее.
Стрекот и шелест все усиливался, по мере того, как мы продвигались вперед. Постепенно все изменилось. Насекомые трещали и трещали, трава, со свистом хлестала меня по ногам, я поняла что бегу по полю как сумасшедшая. Я остановилась, задыхаясь. Струйки пота текли по вискам, одежда вмиг промокла. Зной все усиливался, поле заливало жаркое сияние, город нестерпимо сверкал вдали.
- Жарко? – спросил голос Авви-Тим. – Хочешь искупаться?
Я кивнула, и сон внезапно изменился. Картинки смешались. Образы начали дробиться и умножаться, складываться вновь, в самых неожиданных сочетаниях. Они появлялись и исчезали вновь, подобно ярким узорам, крутящимся внутри гигантского калейдоскопа. Прохлада обняла меня, после блистающего луга я почти ничего не вижу. Где-то гулко падают капли, тихий плеск сзади. Впереди, на ослепительном солнечном пятне, три ярко-алых шезлонга, низенький столик уставлен напитками, хрусталь отбрасывает чуть дрожащие блики на титанические колонны из выветренного темного камня. Там, за колоннадой, нет стены, и буйная, свистящая птицами зелень, врывается в полутемный чертог. Листва такая плотная, что кажется, будто это колеблется стена зеленой морской воды. Мой взгляд возвращается. Перед шезлонгами соломенные коврики в красно-желтую полоску. Под высоким потолком разносится серебристый смех и нежная, точно светящаяся изнутри рука, протягивается из сумрака и берет высокий бокал, вино вспыхивает на солнце и бросает алый отблеск во тьму. Сзади снова послышался плеск воды. Я оборачиваюсь и вижу мерцающую воду в темной раме бассейна, безупречный мужской торс на фоне зеленоватого свечения, по бронзе кожи бегут ртутные капли, красные шезлонги отражаются в них бесчисленными алыми звездочками. Звучный голос произносит, с ленцой:
- Чудесно…
Эхо летит под сводами, и, отражаясь от колонн, возвращается ко мне.
- Чудесно… Просто великолепно Комендант! Кого это ты привела к нам? Нашу Смерть?!
Кровь бросилась мне в лицо и яростно застучала в висках. Я обернулась. Авви-Тим сидела в одном из шезлонгов, нога в легкой сандалии покачивалась в такт словам:
- Тише, Шатту-Ту, спокойнее! Она все же наша сестра!
- Сестра? А что же она может, эта наша сестра?
Человек поднялся из бассейна. По обнаженному телу струилась вода, хищное лицо повернулось, узкие глаза блеснули антрацитом.
- Шаровые молнии, телекинез, пси-дефорамоция? Нет! Чтение мыслей – слабое оружие против сил Совета!
- Она привела двух колдунов, – раздалось из сумрака.
Изящная женщина в легком кисейном покрывале выступила на свет. Из фиала в бокал заструилась янтарная жидкость.
- Между прочим, они красивы, эти колдуны. И они без Сети…
- Мей-Атти, ты все о своем! Твоя идефикс нам известна, но ты в Сети, голубка, ты – в Сети!
- Мы могли бы найти суррогатных матерей! Наши знания позволяют проделать это!
- О чем ты говоришь!!! О чем ты сейчас говоришь!!!
Темный силуэт опустился в один из шезлонгов. Голову незнакомца окутывал синевато-сизый дымок. Желтые глаза смотрели сквозь него, как глаза горного льва в предрассветном тумане.
- Какие матери, какие младенцы! Совет собрался сегодня утром, на материке царит нехорошее оживление. Я больше чем уверен, что завтра у наших границ появятся первые роботы! Кто будет защищать Верн? Что эти двое, да и что все мы, против сил Совета?
- Ничего страшного, Милл-Така они не посмеют напасть. Изоновы пушки все еще хорошее пугало. – Авви-Тим сцепила руки на груди.
- Хорошее пугало… – эхом откликнулся человек в дыму, – если только они не знают, что пушки давно бездействуют…
- А откуда им знать, Милл-Така? – Авви-Тим подалась вперед. – Может ты просветил их?!
- Не говори ерунды, Комендант! – Милл-Така почти полностью скрылся в дыму. – Это неудачная шутка.
- Тогда и ты не говори ерунды. Вам всем придется смириться. Или вы предлагаете выдать ее Совету, тем самым признав, что мы боимся их?! В этом случае битва случиться еще раньше, и наш конец будет предрешен. Большая пушка еще действует и наше дело еще живо! – Авви-Тим откинулась, обозревая собравшихся.
- Что-то надломилось в ваших душах, благородные тейцы. Я не помню, чтобы раньше вы боялись смерти! Разве не вас рвали лучи стримолны, разве не вы бились с акенайцами? Сети душат ваши сердца, вы зажились, благородные тейцы!
Обнаженный человек тряхнул головой. Брызги разлетелись с его волос.
- Ты права, Авви-Тим, что-то происходит в нас! Но Авви-Тим, мы должны искать все выходы, должны рассматривать все возможности. Кто будет биться, когда придет час? Кто поможет нам против мощи Магов-Наместников? Разве мы должны потерять все из-за трех местных и одной девчонки?!
Мое сердце прыгает в какой-то дикой пляске, руки дрожат, потому что я чувствую что сейчас решиться моя судьба. Мои губы разлепляются помимо моей воли, я слышу свой голос, доносящийся как-бы издалека:
- Нам поможет Пчельник!
Все поворачиваются ко мне, их глаза полны иронии и недоверия, в мыслях перемешаны насмешка и презрение.
- Не имеющее Души не помогает! Что ты дашь ему за такую услугу? Это имеет запредельную цену! – желтые глаза щурятся в дыму.
- Он поможет, потому что он мой друг!!!
Все завертелось, смешиваясь: хохот, вой, красные блики и плеск воды. Меня охватил липкий ужас, который бывает только во сне. Потом все вдруг остановилось. Среди белого Ничто передо мной встали все колдуны, их были десятки, а может и сотни. Бесчисленные глаза смотрели прямо мне в душу. Авви-Тим шагнула вперед:
- Это чудо, Мара Линк, но мы верим тебе!
Она запрокинула лицо вверх.
- С Верна выдачи нет!!! – грохнуло со всех сторон.
Я проснулась, и резко села на своем кожаном кресле. Сердце сильно колотилось. Я посидела некоторое время, глубоко дыша и обтирая покрытый холодной испариной лоб. «Прямо казачья вольница какая-то!» – подумала я ошарашено крутя головой. « С Дона выдачи нет! Фух!».


41

Я посидела немного, наблюдая как тихо гаснут светящиеся панели стен. Спать расхотелось, несмотря на то, что я чувствовала себя отдохнувшей, на душе было тревожно. Я поднялась и вышла в общий холл. Угли за прозрачным экраном едва тлели. Я остановилась, бездумно глядя в своеобразный камин. Легкое движение в темном углу комнаты заставило меня вздрогнуть. В темном углу я с трудом разглядела фигуру Пчельника. Вернее даже не разглядела, а узнала – ведь только он не создавал своеобразного мысленного «шума». Я присела рядом с ним. Выпивка местного производства полилась в стопку.
- Занятный сон.
Я помолчала немного.
- Простите, мне пришлось сказать за Вас, Командор, может быть я зарвалась...
- Да нет, отчего же… Нешто это не так?
Я почувствовала как он улыбается в бороду.
- Мнится им, будто у меня нет Души. И што же? А ить отчасти правы они… Да токма ведают оне вчерашний день. Таперя все переиначилось…я это чую.  Растет во мне что-то, шевелится… Сна вот с вами лишился, – он заскрипел креслом. – Думаю вот, ум за разум заходит.
Он опрокинул стопку в рот и гулко проглотил.
- Тяжеленько нам будет Совет опрокинуть. Пушка-то одна, да и то, только по кораблям космическим пулять могет исправно. Э-хе-хе, дела, делишки! Совет-то на пороге, девонька! – я вздрогнула. – Осмелились, однако. Ну что ж тут попишешь, чему быть – тому не миновать, рано или поздно, это случилось бы.
Едва он это сказал, как за стенами завыло надсадно и тоскливо, послышался топот, лязг оружия, где-то захлопали двери. В холл выскочил Таго, на ходу застегивая комбинезон. Ружье уже приросло к его руке. Фатти и Змейка Ли появились из своей комнаты. Не успели мы и слова сказать, как отворились наружные двери, и, в сопровождении пятерых воинов – колдунов вошла Авви-Тим.
- Дамы и господа, началась война! Нам некогда приводить вас к присяге по всем правилам Верна, поэтому я, в присутствии Комендатуры, спрашиваю вас: клянетесь ли вы защищать Верн и всех его жителей, как самих себя?
Я вгляделась в лица колдунов, затянутых в одинаковую форму, и узнала тех троих, из моего сна: двух мужчин и девушку. От этих людей исходило ощущение силы, отлично заметной даже на фоне других людей острова. Повисло молчание. Тут Пчельник шагнул вперед. Один из свиты сделал нервное движение, словно желая от него отпрянуть.
- От имени моих людей, я ответствую: клянемся!
Кто-то выдохнул. Я ощутила, как вся дюжая троица точно провалилась в глубокий колодец изумления. Я даже позлорадствовала над их растерянностью. Мои друзья не излучали ничего кроме мрачной решимости и некоторой усталости: всем уже хотелось, чтобы это противостояние уже хоть как-нибудь, да закончилось. И еще я почувствовала, что никто не намерен попадать в плен. Эта идея была не на поверхности, но все мысли покоились на этом решении как драгоценности на черном бархате. Итак, русские – не сдаются!
Субординация установилась как-то сама собой. Мы так и остались отдельным отрядом под началом Командора Пчельника. Таго был второй по старшинству, остальные – рядовой состав. Я конечно была не особенно почетным бойцом по сравнению с Фатти и Миррир, но переполнявшая меня ненависть ко всем Магам-Наместникам вместе взятым, и двум моим «приятелям» в частности, утраивали мои силы и возможности. После короткого совещания с Комендатурой, нам нашлось местечко в стройной картине обороны Верна. Как опытным уже бойцам, нам отвели занятие привычное – поставили «на роботов». Мы опять болтались между морем и небом с той только разницей, что теперь нас прикрывало несколько колдунов, да и летели мы теперь не на Пчельнике а на парящих платформах, называемых «гиперкатер», почему-то.
Первые три атаки отбили на «ура». Теперь поверхность зеленых вод океана была покрыта ковром бесформенных обломков.
- Не понимаю, – проговорил Таго, оборачиваясь к развалившемуся в катере Пчельнику. – Не понимаю, зачем они гробят роботов? Ясно же, что атаки совершенно бесполезны, пока с нами колдуны.
- То-то и оно, – проворчал, Командор, сплюнув на дымящийся осколок внизу. – То-то и оно, что колдуны. На них и рассчитано. Знамо дело – выматывают. Погодь, скоро и кавалерия подоспеет!
Словно в ответ на его слова, над горизонтом показались две, едва различимые точки. Они начали увеличиваться, приближаясь. Наши головы повернулись навстречу новой опасности. Еще ничего невозможно было разобрать, но в наших сердцах появилась знакомая тянущая боль. Я знала что, а вернее, кто это. Наша ненависть была так сильна, что отдавалась в самых потаенных уголках сознания. Танарет и Истатук. В этом не могло быть сомнений. Лицо Пчельника застыло, он поднялся на ноги и вперил сузившиеся зрачки в приближающихся драконов.
- Мниться мне, – процедил он сквозь зубы. – У всех должки накопились неоплатные? Может, жребий кинем, кому все угощение достанется?
- Думаю, это бессмысленно, – сказал Таго, с таким же потемневшим лицом. – Все ненавидят их одинаково сильно. Мы все хотим отправить наших «друзей» к Червецу в глотку!
Фатти тихонько зарычал, оскалив зубы, подобно дикому рса.
- Главное, чтобы злость вам глаза не застила! – проговорил Пчельник, кивнув на небо за драконами.
Там, почти на пределе видимости, появилась темная дымка.
- Кумгарский «рой», вернее три «роя» в единой туче!
Пчельник нахмурился и повернулся к нашим колдунам.
- Эй, робята! Дуйте на остров, скажите, что идут три «роя» и шесть гиперботов с ратниками!
- В этом нет необходимости, – ответствовал один из колдунов. – Мы передадим это по «длинной» связи, и останемся, чтобы прикрывать вас.
- На Верн, живо!!! – рявкнул вдруг Пчельник. – Тут я главный!!!
Колдун хотел было возразить, но, взглянув в глаза Пчельнику, махнул рукой и развернул свой катер. Остальные последовали его примеру и понеслись к острову.
- Зачем Вы их отпустили?! – заволновалась Змейка Ли. – Мы зе, совсем голые тепель!!!
- Цыц, девка! – прикрикнул Пчельник. – Они нам больше не помощники. «Рой» будто «стирает» поля.
Я посмотрела на Командора, и нерешительно спросила:
- Так, может и нам… тоже, до лучших времен? Что-то мне не улыбается доставлять им удовольствие своей безвременной кончиной.
- Обождем, покудова – сказал Пчельник. Вишь, как гарцуют…
- Точно! – поддержал его Фатти. – Просто убить нас, Танарету – слишком  мало, а Истатуку – слишком просто. Вот посмотришь, будет что-нибудь этакое, – он щелкнул пальцами, – элегантное!
- Я боюсь, что этот кривой Червец – Танарет приготовил еще какой-нибудь сюрприз для всех нас, он ничего не делает просто, в один слой! – сказал Таго, поправляя ружье.
- Вот затем-то я и отослал колдунов, на острове они потребнее! – согласился Командор. – Отряд! Полная защита!!!
Драконы были уже достаточно близко, чтобы мы различали всадников в блестящих доспехах, за спинами которых клубилась темная туча «роя». Мы включили скафандры, и некоторое время, рассматривали нападающих во всех доступных режимах. Картина складывалась безрадостная. Наконец, драконы зависли в воздухе на безопасном расстоянии. На минуту все замерло, и пространство наполнило звенящее напряжение. Оно все усиливалось и наконец лопнуло: прямо перед нами возникла фигура Танарета. Я рефлекторно нажала на спусковой крючок и заряд прошил его насквозь, не причиняя, однако, ни малейшего вреда.
- Спокойно, Мар, не дергайся! – зашипел Фатти. – Это всего лишь отражение, призрак!
Я перевела взгляд: и действительно оба дракона были на прежнем месте. Призрак некоторое время разглядывал нас с нескрываемым отвращением, затем губы его разлепились и он произнес:
- Понятно, живыми вы не сдадитесь… Я лично, с удовольствием бы вас прихлопнул: уж больно вы меня утомили! Да только мой благородный друг считает иначе. Учитывая тот факт, что после победы произойдет перераспределение должностей в Совете – я вынужден считаться с его желаниями. Пока…, – он выдержал многозначительную паузу. – Великий Истатук желает биться на мечах! Он будет убивать тебя, полукровка! Думаю, награду не стоит объявлять? – он перевел холодные глаза на меня, губы его чуть покривились. – Что до остальных, то ими займутся мои подчиненные, – он ткнул большим пальцем себе за плечо. – Ну как, согласен?
Все повернулись к Таго, ну а он смотрел на меня.
- Мы все равно не отдадим ее! – горячо воскликнул Фатти.
Между мной и Инеем словно протянулась раскаленная струна. Те мысли, что неслись из зрачка в зрачок, невозможно сформулировать. Вдруг, через бесконечно длинную секунду, я услышала голос, идущий как-бы со стороны:
- Убей его! – удивившись, я узнала свой собственный голос.
Внезапно, голова моя прояснилась, и в ней стало пусто и светло, точно в ясном зимнем небе.
- Убей его! – повторила я твердо. – Одним гадом меньше будет! Если ты это не сделаешь – его убью я сама! Таго, мы всегда будем вместе, я это знаю! И я люблю тебя, Таго Иней!
- Ах как мило, я даже прослезился! – издевательски проговорил призрак.
Таго вздрогнул, и уродливый шлем повернулся к Танарету.
- Я согласен!
- Мужик! – утвердил Пчельник, хлопнув ладонью по плечу Инея.
- Ну что же, другого ответа я и не ожидал, – сказало отражение. – «Рой» организует твердь. Пчельник может проверить ее, мой друг хочет, чтобы все было без обмана. Как только один из вас падет, – он осклабился, – я дам остальным пять минут форы, чтобы одуматься и выполнить условия договора, после того, как вы их не выполните – мы разнесем вас на атомарную пыль!
Отражение захохотало и исчезло.
- Комедиант! – злобно прошептал Фатти. – Ну подожди, любовь моя…
Всадник вдали взмахнул рукой, и темное облако начало приближаться. За сотню метров от нас, туча опустилась на воду, и океан словно закипел. Бурлящая вода устремилась к нам и заполнила все пространство под нашими катерами. Наконец, волны успокоились и застыли словно стекло.
- Твердая вода, – констатировал Пчельник. – «Рой» связал ее. Смотри, – обратился он к Таго, – поверхность шибко скользкая. Славное развлечение! – он невесело рассмеялся. – А вы, орлики – не дрейфить, дядька Пчельник завсегда с вами!
-У меня нет меча!!! – с ужасом проговорил вдруг Таго.
- Да ну?! – хохотнул Командор. – Дак, я ж тебе одолжу!
Его правая рука стала золотой и вытянулась узкой полоской, через секунду он сжимал рукоять золотого меча.
- Пойдет? Атомарная заточка – не хухры-мухры!
Таго с благоговеньем принял чудесный клинок, и сделал несколько пробных взмахов.
- Бесподобно… – прошептал он, привыкая к новому оружию.
Они ступили на воду словно огромные хищники. Разум их очистился, и звенящее внимание наполнило пространство. Лев и Ягуар двигались по кругу. Движения противников были плавны и совершенны, мышцы играли под одеждами как расплавленная сталь. Наконец Лев нанес удар. Ягуар увернулся и  меч рассек лишь воздух. Лев снова прянул, и Ягуар покатился по поверхности воды, из распоротого плеча Таго веером разлетелись красные брызги. Все ахнули. Немыслимо вывернувшись, Ягуар полоснул по ногам Льва – Истатук упал на одно колено, доставая клинком  бедро Таго. Я прокусила губу и поняла это, только когда рот наполнила соленая влага. Они поднимались, пошатываясь. По твердой воде расползались алые кляксы. Они снова двигались в смертельном танце. Лев снова прыгнул и мечи визгливо вскрикнули, сталкиваясь в воздухе. Истатук отбросил Таго как вшивого котенка, его меч был  моментально занесен для нового  удара, и тут Таго неуловимо быстро перекинул свое оружие в левую руку. Молниеносный выпад поразил Льва. Золотой меч вошел под правую руку Мага-Наместника. Таго коротко взрыкнув, рванул меч, и длинное лезвие распороло плоть и взломало кирасу, показавшись над левой ключицей Истатука. Колени Мага-Наместника подогнулись и тело осело вниз. Лезвие прошло сквозь него как через мягкое масло, выходя у основания шеи. Кровь широкой струей выплеснулась из раны. Все крупные сосуды были рассечены в одно мгновение, умирающее сердце выплескивало алую влагу тугими хлюпающими толчками. На мгновенье Таго склонился к стоящему на коленях Истатуку, их глаза встретились. И тут из горла Льва вырвался хрипящий вопль, и тяжелая латная рукавица взметнулась вверх. Удар был так силен, что Таго отлетел метров на пять, грянувшись навзничь, голова его отскочила от поверхности  будто мяч, он дернулся и застыл, распластавшись на поверхности «связанной воды». Окровавленный Лев улыбнулся, обвел нас всех торжествующим взором, и, ткнувшись головой вперед, умер.
- Скорее, вытаскивайте его!!! – крикнула я, очнувшись от оцепенения.
Я приготовилась спрыгнуть вниз. Вокруг загудело, воздух наполнили золотые искры – это Пчельник метнулся вниз, посыпавшись в воду крупными градинами. Миррир, изогнувшись, спрыгнула в воду.
- Стоять!!! – раздался вдруг истерический вопль Фатти.
Я остолбенела. Маг стоял на своем катере, вперив в меня совершенно безумный взгляд.
- Стой на месте, Мара! – взвизгнул Ястребок.
Губы его побледнели и сжались в тонкую линию, в вытянутых вперед руках ослепительно сияла шаровая молния. Я застыла как истукан, не в силах оторвать взгляда от побелевших  глаз Фатти. Через ужасную секунду катер вздрогнул и прямо передо мной возник Танарет. В отведенной для удара руке сверкала сталь. Я истошно взвизгнула и сейчас же ослепла и оглохла от ярчайшей вспышки и грохота. Танарета швырнуло на меня, и он мертвой хваткой вцепился в комбинезон. Меня обдало резкой вонью. Я отпихнула его, продолжая визжать и подпрыгивать в охватившей меня панике. Он все никак не отцеплялся, я орала и пыталась отодрать от себя его руки, сведенные жестокой судорогой. Фатти прыгнул на мой катер и пинком отшвырнул труп от меня. Тело упало к борту лицом вниз. Вся спина и внутренности были выжжены, из огромной обугленной дыры валил жирный дым. Не долго думая, Фат схватил тело со все еще дергающимися ногами за плечи и скинул его вниз. Сделав это, он остановился, глядя, как останки погружаются в бурлящую внизу воду. Внезапно он подпрыгнул в воздух, издав нечеловеческое: «ЙИ-ЙЯ-ЙЯ-ЙЯ-ХУ-У-У!!!», мотнул руками, и  ласточкой нырнул с борта вниз. Змейка Ли, тем временем, достигла Таго, который уже начал погружаться. Вода вокруг них бурлила, время от времени из нее выскакивали темные шарики, взметывались султанчики пара, там происходило невидимое сражение Пчельника с «роем». Фатти и Змейка быстро доставили бесчувственного Таго на борт. Фатти втаскивал его, помогал Змейке, осматривал раны, бинтовал и накладывал руки. При этом он не переставал блаженно улыбаться. Исходящие от него чувства смело можно было назвать: «нирвана». Слов и объяснений не требовалось, но все же я ощущала себя «не в своей тарелке». Когда наш катер уже несся к земле, а Змейка, стоя у штурвала затянула какую-то свою боевую песню, мы склонились над бессознательным Инеем, и я, все-таки, спросила:
- А если бы он появился сзади?
Фатти улыбнулся еще шире, и, посмотрев мне в глаза долгим взглядом ответил:
- Марик, я любил его долгих пять лет. Я знаю все его повадки и пристрастия. Так вот, Мар, он всегда смотрит в глаза тому, кого убивает! Смотрел, – добавил маг, и вздохнул так радостно, что я рассмеялась.
Катер несся к Верну, за нашими спинами что-то грохотало и взрывалось, в небо поднимались клубы дыма. Когда все стихло мы еще долго смотрели в застилаемый водяными брызгами горизонт. На месте нашего сражения уже ничего нельзя было разобрать, Пчельника тоже не было. Таго пришел в себя, но все еще пребывал в оглушении. Пока мы наперебой рассказывали ему о Танарете, он только хлопал глазами и нерешительно улыбался.


42

Еще издали мы увидали одинокую фигуру на пирсе. Командор Пчельник, собственной персоной, встречал нас. Он был невозмутим, как окружающий его океан, замерший в полном штиле. Воды были спокойны, но в  небе над Верном бушевали грозные силы. Тяжелые тучи покрывали гору и спускались к самому побережью. В свинцовом их нутре ворчал гром и бесновались зеленые сполохи молний. Что-то происходило над островом, и у происходящего было явно не природное начало.
- Что так долго-то?! – угрюмо приветствовал нас Командор, мигом охватив взглядом всю честную компанию. – Вишь, сверкает-то как?! Танарет, чтоб его черти по всем кругам тащили, пока мы там с Истатуком барахтались, успел на северную оконечность еще одного молодца перебросить. Такого, как его там, не помню, смазливенького. Да не одного, а с тучей тварей премерзких! К магии устойчивые оказались. Пока мы их угомонили, они успели тридцать шесть колдунов навеки успокоить. Шевелите опорками! Бабочка эта, Авви-Тим сейчас от остатков отбивается, да оборону держит, пошли! Подмогнуть надо!
Он развернулся и широко зашагал к берегу. Мы побросали катера и поспешили за ним. Таго уже немного оправился и шел сам, хотя и кривился от боли при каждом шаге. Уже на подходе к городу стали попадаться знаки недавней битвы: тут и там чернели огромные пятна спеченной в корку земли, копоть покрывала стены зданий, кругом валялись какие-то неприятные ошметки. Над всем этим хаосом стоял отвратительный запах горелой плоти. Город казался покинутым. За каких-то несколько часов, все его сияние поблекло. Здания казались присыпанными сероватым пеплом, улицы покрывал невесть откуда взявшийся мусор. Только возле «штаба» царило некоторое оживление. На пороге то и дело возникали люди в форме, гудели голоса, кто-то выкрикивал заклинания. Время от времени из окон вылетали разноцветные светящиеся шары, и, с деловым видом, устремлялись к нависшим над городом тучам. Со шпилей на башнях срывались разряды молний, кругом стояло гудение и треск. Авви-Тим выглядела усталой, но все еще излучала решимость.
- Живы? Вот и хорошо! Мы ведем бой на западной границе, пока справляемся, но боюсь это далеко не конец. Нам удалось прикончить троих, но это все разменная мелочь для Совета. Скоро в дело пойдет крупная карта. Мы должны подготовиться, – она на секунду закрыла глаза и устало потерла лоб, собираясь с мыслями.
- Нам нужны все, но я не хотела бы терять людей. Я слышу, что сейчас надвигается гравитационная атака. Поэтому, я хочу чтобы вы и вы, – она показала на меня и Таго, – укрылись в Храме.
- Почему мы должны прятаться?! – возмутился Иней. – Я хоть и не такой сильный колдун, как вы, но тоже кое-что умею!
Авви-Тим улыбнулась.
- Вы смелый человек, Целитель Дола, но вы ранены, и я не хочу, чтобы Вы раньше времени вышли из строя. Боюсь, нам очень скоро потребуется ваша профессиональная помощь. И, к тому же, надо кому-то присмотреть за Марой – я вижу как ее глаза горят праведным гневом, но она не выдержит гравитационной атаки, ее умения недостаточно. Поэтому я приказываю, – она сделала ударение на последнее слово, – я приказываю вам обоим отправиться в Храм и ждать там дальнейших распоряжений. Надеюсь, вы доберетесь самостоятельно?
Она тут же отвернулась и заговорила с другими колдунами. Делать было нечего. Молодой офицер проводил нас к подземному ходу, ведущему на склон горы. Протопав полутемными коридорами, мы выбрались наружу уже вдали от города. Под ветвями огромных раскидистых деревьев, что сплетались над головой как шатер, мы добрались до странного места. В сгущающихся сумерках оно казалось просто иррациональным. Склон прерывался огромной воронкой, образующей круглую нишу в теле горы. Исполинские деревья словно часовые выстроились на границе кратера, заросшего густой синевато-зеленой травой. Едва приметная тропка вела от выхода подземелья к центру впадины. На плоском дне ее возвышалось здание, издали напоминающее огромный термитник. Если бы не полная симметрия, можно было бы и впрямь, подумать, что нашему взору открылся природный объект. Пока мы стояли на краю впадины, Храм казался мне небольшим, но, едва мы начали спускаться по искусно вырезанным в склонах ступеням, опускаясь все ниже и ниже, как Храм начал расти, шаг от шага становясь все более внушительным. Когда мы опустились на плоское дно чаши, Храм явился нам во всем своем суровом величии. Оранжево-охристые колонны составляли стены здания, выдаваясь вперед, словно сторожевые башни древнего замка, ни окон, ни других отверстий не было заметно. На поверхности стен, образованным странным материалом, похожим на остывшую лаву, видны были таинственные символы и очертания, трудно было понять: не-то это контуры каких-то коммуникаций, не-то это всего лишь орнамент на титанических стенах. Едва мы замерли у подножия таинственного здания, как из глубины Храма послышался низкий утробный звук, и стена перед нами дрогнула, поднялась вверх, открывая широкий темный проем. Я  потихоньку взяла Таго за руку, и вошла за ним внутрь. Сердце мое учащенно билось.
Мы вошли в гулкий полутемный храм. Ряды разноцветных мозаичных колонн уходили к недостижимо высокому своду, с которого спускались языки багрово-красных полотнищ. Испещренные черными столбцами рун, стяги тихо колебались от неуловимого движения воздуха, сквознячок тянул по полу, заставляя вздрагивать язычки пламени в бесчисленных лампадах, что горели в нишах  колонн. Узорный плиточный пол покрывали ковровые дорожки, сходившиеся у алтаря в глубине зала. Колонны обвивали черные волокнистые канаты, из которых торчали длинные волоски с привязанными к ним перышками. Перья эти шевелились от самого легкого дуновения, казалось что это не колонны, а вытянувшиеся вверх пернатые змеи из индейских легенд. Стяги, перья, огоньки светильников – все это словно дышало, танцевало в гипнотическом тайном движении, медленно и плавно, будто в фантастическом сне. Сделав несколько шагов, мы остановились. Издав все тот же утробный рык, дверь за нашими спинами затворилась, отрезав нас от внешнего мира. Мы стояли, задрав головы вверх, рассматривали странный храм и невольно поддавались той магии, что рождалась из тишайшего шелеста перышек, колебания огоньков, поскрипывания качающихся стягов, танца теней между колоннами. Все тревоги вдруг покинули нас, растворяясь в этом движении, игре света и тени, колебаниях воздуха и тонкого запаха древесной коры. Держа руку Таго, я сделала шаг по направлению к алтарю. Вдруг я почувствовала, что Таго не следует за мной. Я обернулась. Целитель Дола смотрел на меня необычным пристальным взглядом, зеркала его глаз были полны отражений. Я увидела в них искорки огней, темные тени колонн и себя, в окружении покачивающихся перьев. Мы замерли друг напротив друга. Медленно-медленно Таго привлек меня к себе. Я все так же смотрела в его глаза, и в душу мою изливалось странное чувство, смесь суеверного ужаса и религиозного экстаза. Он взял меня за плечи и прислонил к стене, его расширенные зрачки все так же смотрели вглубь меня. Руки его медленно расстегивали застежки комбинезона.
- Нет, Таго… – только и смогла прошептать я, прежде чем жаркая волна захлестнула меня, перехватывая дыхание.
- Сейчас! – сказал он, и его дыхание обожгло меня.
- Таго, завтра… – прошептала я в сладком ужасе.
- Завтра может не быть…Сейчас! – тихо и твердо проговорил он, и я почувствовала, как плавится мое «я» в потоках силы, исходящей из его глаз.
Я приходила в себя, словно планета, пережившая вселенский катаклизм. Сознание возвращалось ко мне, части моего «я» всплывали точно острова, поднимающиеся из океана после великого цунами. Я чувствовала себя раздробленной на тысячи осколков, и вместе с тем обновленной, омытой хаосом ощущений и переживаний. Я открывала себя с иной стороны, словно мореплаватель, обошедший землю вокруг, и приближающийся к родным берегам с другого конца света. Таго держал мою голову на коленях, и его лицо склонялось над моим. Грива свешивалась широким крылом, загораживая меня от всего окружающего. Я лежала под этим шатром, и глядела в озера его глаз. Сейчас они казались мне зеленовато-голубыми как предрассветное небо, и как в светающем небе, в них разгорался огонь нового дня. Это был наш день.
Я собирала разбросанные вещи, Таго следил за мной, рассеянно улыбаясь чему-то внутри себя. Взгляд мой рассеянно скользил, ни на чем не останавливаясь, и вдруг что-то внутри алтаря привлекло мое внимание. За колонной мелькнул какой-то выступ. Я подняла свой мешок и двинулась вперед. Из-за колонны показался сначала самый краешек крыла, а потом явилась и вся птица на каменном постаменте.
- Как странно…, – сказала я. – Иди, посмотри! – Таго поднялся и подошел поближе.
- Да, странно…Слушай, по-моему, это копия птицы, что мы видели у Пчельника.
Я быстро нашарила кулончик в своем кармашке.
-Да, смотри, почти такая же! Только эта каменная и побольше, чем та была! Мне кажется, что я уже видела что-то подобное еще где-то…
- Может быть, может быть, колдунья Мара! –  раздался вдруг бархатный голос из глубины алтаря.
 Из-за статуи появилась фигура в серебристой облегающей одежде. Я узнала колдуна из своего сна и покраснела до корней волос: он наверняка слышал, как мы с Таго…
- Хранитель Священных Гонцов, Первосвященник Шатту-Ту – представился он, ни одним взглядом не выдав своего настроения.
На шее была надета цепочка, на которой висел медальон, точь-в-точь как зажатый у меня в руке.
- Эти изображения встречаются повсюду, особенно на таких старых планетах, как Дом. Птица-Гонец – это символ, священный образ неразрывной связи человека и Бога. Мы верим, что птица относит наши мольбы к Богу в Иные Миры. Сейчас это происходит на астральном уровне, а вот раньше, когда люди были проще и добрее, Птицы-Гонцы существовали в реальности, есть неопровер… – он недоговорил, я раскрыла ладонь.
Колдун замер с широко распахнутыми глазами. Я испуганно проследила за его взглядом – он смотрел на птичку на моей ладошке.
- Откуда? – он задохнулся. – Откуда это?!!
Таго недоуменно поднял брови и полез за пазуху, доставая свою птичку.
- Да ничего особенного, у Пчельника их много…
Лицо Шатту-Ту исказилось, глаза полезли из орбит.
- Да, там у него много, он и Вам подарить может, там всем хватит… – я попыталась исправить положение, но эффект получился совершенно противоположный: колдун вскрикнул, отшатнувшись.
- Посланцы, Посланцы!!! Конец Света!!! – он рухнул на четвереньки и проворно пополз за статую, непрерывно бормоча что-то про Посланцев.
- Садовник Великий! – ошарашено произнес Таго, все еще держа свою птичку в руке. – Что это с ним? У нас опять неприятности?
 Он поднял что-то с пола, какую-то пластинку, оброненную священником. Я взглянула на нее, и сердце мое вдруг забилось словно отбойный молоток. Я вырвала пластину из рук Целителя Дола. На гладкой поверхности блестела голограмма белой птицы. Не может быть сомнений – это та же птица, какую я видела тогда, на экране, в стазис-центре! В моей голове словно молнией осветились все факты, что хранились в закоулках памяти, мозаика сложилась в один миг: Гонцы бога, Птица в Храме, удивительная статуя у Пчельника – связь с Богом, перечеркнутая птица на экране – несомненно – «конец связи». Личные кулоны – наверняка что-то типа идентификационного номера, связь, связь, связь!!! В висках застучало и вдруг я снова услышала слова Кронатокаля: «Остается одна почти призрачная надежда –  на то, что вернется мой Мудрец. Если он только существует, он рано или поздно вернется на Дом. Он никогда не забудет места своего рождения. Я буду ждать. У меня впереди вечность!» Пчельник?!! Нет, не может быть! Он странный, конечно, очень даже, но ведь водку пьет, ругается, но, как он реагирует на имя…
- Марик, ты что? – Таго испуганно тряс меня за плечо, серые глаза наполнял неподдельный испуг.
- Мы должны срочно вернуться к своим! Немедленно!!!


43

Мы стояли у подножия Храма. Колдуны не занятые на защите острова, сгрудились в отдалении. Наша пятерка выстроилась возле той самой Птицы, что без вопросов была доставлена Пчельником из его  «поместья». Пространство вокруг Храма наполняла напряженная тишина, нарушаемая лишь отдаленным громом. Нависшие свинцовым одеялом тучи, озаряли вспышки бивших по городу молний. Я глубоко вздохнула и глянула на Таго, тот попытался ободряюще улыбнуться, улыбка вышла весьма бледной. Я сделала шаг вперед и набрала побольше воздуха.
- Кронатокаль! – и небо очистилось, остров озарил неожиданно-яркий звездный свет.
- Кронатокаль!!! – и гора словно вздрогнула под нашими ногами.
Пчельник вдруг осел, опускаясь наземь бесформенной кучей.
- КРОНАТОКАЛЬ!!! – и он предстал.
Пространство упруго выгнулось, дрожа от его присутствия. Он стоял перед нами, безбрежное Нечто его глаз улыбалось.
- Что, моя девочка? – спросил он и взгляд его упал на Птицу.
- Вы…вы нашли его!!! – он перевел глаза на то место где находилось то, что недавно было Пчельником.
- Мудрец? Мудряшка?!!
Куча рассыпалась вдруг на тысячи золотых шариков, что бесшумно поднялись в воздух, замерли на мгновение, и метнулись к Бывшему Богу. Они осыпали его тело, разливаясь золотым покрывалом. Он засмеялся и весь мир наполнился его счастьем.
- Мудряшка, Мудряшка! Мой Мудрец! – золотые шарики скатились к его ногам и из расплава поднялась фигура мальчика.
- Отец! – произнес ребенок, – Отец, прости меня!
- Мудряшка, это чудо! Как ты вырос! Я счастлив! – Кронатокаль шагнул к мальчишке и они обнялись.
Кто-то из колдунов пронзительно вскрикнул, толпа повалилась ниц. Я почувствовала, что по щекам текут слезы. Мальчик взял Бывшего Бога за руку и повернулся к нам. Глаза его светились.
- Робята, это батянька мой!
Знакомые выражения так не вязались с новым обликом, что все немного опомнились. Кронатокаль, не выпуская руки ребенка, подошел к Птице.
- Он работает! – радостно сказал он. – Он все еще работает! Мы вернемся домой, Мудряшка, ты слышишь?
Счастливые глаза метнулись по нашим лицам и замерли вдруг на шее Таго, где висела маленькая копия Птицы.
- Выходы Терминала? Вы получили их. Он развернул плечи, во всей его фигуре было великое Торжество.
- Дети! – сказал Кронатокаль. – Дети, поднимитесь! Все кончилось, теперь все будет хорошо! Мудрец, давай связь!
Фигурка мальчика дрогнула и рассыпалась. Медовое свечение наполнило воздух, проникло в мои легкие и заполнило все мое существо. Я поняла что растворяюсь, сливаюсь с сознанием Таго, Змейкой, Фатти, и Кронатокалем. Во мне было беспредельное небо, наполненное мириадами светил, целые миры летели сквозь меня.
- Земля-Основа, я – Тройка! Я – Тройка, прием! – грохотало Пространство.
- Я – Тройка, я – Тройка, прием!
Словно титаническая молния рассекла космос:
- Тройка, я – Земля-Основа, я – Земля, слышу вас! – рявкнула Вселенная.
Голоса понеслись пронзая беспредельные парсеки.
- Тройка, Тройка, Троечка, нашлись! Ребята, Тройка – нашлась!!! – ревело вокруг.
- Тройка, это Земля-Основа! Тройка, Бадмачавва, докладывайте! Что стряслось, ребята?!!
- Это Кронатокаль, Бадмачавва мертв.
- Тройка, Кронатокаль! Что происходит?  Подтверждение: Бадмачавва – мертв? Кронатокаль докладывайте, какой статус? – голос Космоса трепетал.
- Земля-Основа, статус – Чрезвычайный. Требую передачу генетической матрицы. Имею повреждения и потери личного состава!
- Тройка объемы передачи матрицы? Какой сектор накроем? Имею луч с покрытием  в объеме галактики.
- Земля, не надо на всю спираль, – голос Кронатокаля повеселел, – накройте Ш-25 точечно! У меня тут полна спираль шаловливых детей! У нас потомки, Земля-Основа! Да, еще: требую ключи от пси-депрессоров.
- Тройка, у вас там что повальное пьянство? – Вселенная удивилась. – Кронатокаль, вся спираль свихнулась? Даю импульс через три части. Через четыре пойдет спецназ!
- Земля спецназ пока не надо. Дайте медиков, остальное доложу по прибытии. Земля-Основа, мы тут все слегка не в себе!
- Хорошо, Тройка! Даю матрицы, ключи и медиков на Ш-25! Ждем доклада!  – голос потеплел, я плавилась в этих лучах. – Троечка, мы так рады вас слышать, с возвращением! Отсчет!
- Один, два, три, импульс!
Словно лава полилась внутрь меня. Ее жар выжег меня дотла и я погасла.


Эпилог

- Мара, Мара, Мара! – звал меня далекий голос.
Тьма, окутавшая меня, отступала. Я открыла глаза. Прямо передо мной горели мириады звезд. Их жизнь билась во мне. Чьи-то руки гладили мою голову. Я пошевелилась и сейчас же серые глаза заглянули в меня. Все вернулось.
- Таго, что с нами? – удивленно спросила я. – Мне так хорошо! Мы умерли?
Он обнял меня за печи, помогая подняться.
- Нет, Марик, мы родились заново! – сказал он твердо, и мир качнулся от его слов. Он испуганно завертел головой, а потом рассмеялся. Я посмотрела на него, и ощутила как Вселенная распахнулась и задышала вместе со мной. Я почувствовала себя совершенно свободной. Свободной от Времени и от Пространства.
- Таго, а я знаю где мои родители, – сказала я, прислушиваясь к звездам в себе. – Я знаю где ВСЕ!
Он засмеялся.
- Я тоже знаю, где они! – он улыбался, его глаза наполняло счастье Бога. – Ты познакомишь меня с ними?
- Да, – ответила я и взяла его за руку. – Пошли!
И мы шагнули сквозь Бесконечность.


Волгоград  2004-2005.