Глава 5
Я сидела в кресле в маленьком уютном садике. Ноги мои устроились на небольшом пуфике. Рядом стоял столик с фруктами. Сок. Вино. Ноутбук. Но без подключения к глобальной сети. Развлекайся – не хочу. Только никакого общения, кроме тюремщика и обслуживающего персонала.
Я запрокинула голову и проводила взглядом очередное облако. Райское местечко. Прям золотая клетка для плененной принцессы. Достаточно теней и света. Цветы. И плющ. Ну как же без него? Надо же чем-то прикрыть высокий забор, ограждающий территорию Хранилища Арки от взоров простых смертных. Ну и заодно не дать пленникам – если таковые по нелепой случайности будут еще жить, дышать и даже иметь некоторую свободу передвижения – лишний раз любоваться жизнью за забором.
Я пошевелилась, меняя положение. Ягодицы болели. Чертовы уколы. Остался еще один – и все. Через недельку я смогу сидеть, не морщась. Хорошо, что синяков не оставалось. А то та еще красота. С другой стороны, кому на меня смотреть, кроме тюремщика? А этому тюремщику, чем больше синяков, тем лучше. М-да.
Но уколы помогали. Я поправлялась буквально на глазах. И ради этого я готова была сколько угодно спать на животе и сидеть на мягких подушках. Почему меня не лечили раньше этим чудо-препаратом? Да потому что это очень больно. А мой дорогой Палач решил, что я уже достаточно от него натерпелась. Ну не душка ли?
Люциана я почти не видела. Не считая тех моментов, когда он заходил сделать мне укол. Десять минут – и он исчезал. Дай бог, если мы обменялись с ним тройкой фраз за каждую встречу. Все четко и по-деловому. Ничего лишнего.
Иногда я ловила на себе его задумчивый взгляд. Задумчивый и серьезный. Но он молчал. А я ни о чем не спрашивала. На самом деле, я не знала, что ему говорить и о чем спрашивать. Обмениваться вежливыми банальностями не хотелось. А признания в вечной любви выглядели бы в данный момент дикими и нелепыми. И вообще. Я просто не представляла, что делать. Но надеялась, что со временем разберусь.
Я разжевала кусок сыра, закусила виноградиной и тут услышала голоса. Разговаривали где-то за деревьями. Как жаль, что я не могу ходить! Точнее, могу, но очень медленно, опираясь на костыль или на кого-нибудь сильного и большого. Самой передвигаться мне пока не позволяли. Эх, обидно. Давненько я не подслушивала. А ведь мне необходимо узнать хоть что-то. Вдруг пригодится? Мне уже давно пора начинать вникать в то, что тут происходит.
Как долго я здесь торчу? Пятый день уколы. Сутки с момента, как я очнулась. А сколько я провалялась в отключке? Надо кого-нибудь спросить. Надеюсь, на этот вопрос мне ответит любая медсестра. Та же Талия. Им же не запретили? Потому что на большинство вопросов они не отвечали. Просто улыбались и смотрели с сочувствием. Ну да. Я – бедняжка, к тому же больная на всю голову. Не понимаю, как мне повезло. Меня лечит – многозначительная пауза – Сам. И не просто лечит, а интересуется моим состоянием, как брокер биржевой сводкой. Видимо, я – офигительно ценная заключенная. На правах диппредставителя недружественного государства. Заложница. Ну и хрен с ним. Первый раз, что ли?
Минуточку. Первый. Именно первый. Как я умудряюсь все время забывать, кто именно меня тут держит?
Легок на помине. К голосам разговаривающих присоединился еще один. Низкий и хрипловатый. Первые два смолкли на полуслове. И воцарилась тишина.
Я хмыкнула. Грозный он. Всех заткнул и разогнал. Ибо нечего прохлаждаться. Надо заниматься делом.
Я опустила на язык очередную виноградину и раздавила ее зубами.
– Загораешь? – как обычно, его шагов я не услышала.
– В тени. Ага. Скоро стану шоколадной.
Загорелая рука высунулась из-за спинки кресла и выхватила из моих пальцев кусок сыра.
– Не успел позавтракать? Чуть заря, а ты бегом – пытать подозреваемых?
– Ммм, вкусно, – он закусил сыр виноградом, а на мой выпад обратил ровно столько же внимания, как и на новую прическу уборщицы.
Сегодня волосы он заплел в косу. Таким я его увидела, когда он измывался над Джеком. Футболку сменила черная майка-безрукавка с каким-то непонятным ярко-красным рисунком. Правое запястье охватывал широкий черненый браслет. Я пригляделась. Рисунок повторял узор его татуировки. Стильно. Ну и вечные джинсы с солдатскими ботинками довершали его наряд.
Люциан несколько секунд стоял спиной ко мне, не шевелясь, над чем-то задумавшись. Я невольно им залюбовалась. Хорош. Сильный, гибкий, опасный. Вязь татуировки, клином покрывавшей его спину, захватывая плечи, перетекала на грудь. Вырезы майки позволяли разглядеть часть рисунка. Я никогда не спрашивала, что означает этот узор. Но наверняка что-то означает. Что-то, имеющее отношение к его второй ипостаси. Недаром он носит такой же браслет. В общем-то, меня никогда особо не интересовало, что это значит, но сейчас мне вдруг захотелось узнать.
Люциан обернулся. Я не успела изменить выражение лица, и он заметил восторг в моих глазах. Я уже отворачивалась, но его рука легла на мой подбородок и легонько сжала.
Несколько долгих секунд мы смотрели друг другу в глаза. Мои руки взметнулись вверх. Он склонился ко мне. Я провела кончиками пальцев по его плечам, вдоль шеи, погладила его толстую косу, потянулась к нему всем телом. Он взял мои руки, отвел от себя, опустил вниз. Удерживая так, притянул к себе и крепко прижал, не давая пошевелиться.
– Люциан, – выдохнула я.
Но он не дал мне договорить. Его губы коснулись моих сначала легко и нежно, а потом нас закружил вихрь. Мы вцепились друг в друга губами, языками, и весь остальной мир исчез.
Я хотела вжаться в его тело, утонуть в нем. Но он не позволял. Держал меня за руки, не давая приподняться, и продолжал поедать губами. А потом вдруг резко отстранился.
– Ты мне сейчас понадобишься, – произнес он до странности сухо.
– Зачем? – я облизнула губы.
Он не ответил и сделал кому-то знак. Подошли двое и подкатили мое кресло. Люциан поднял меня на руки и пересадил, хорошенько укутав пледом. Потом вытащил из-за моей спины ремешки и застегнул у меня на животе поверх пледа. Та же участь постигла мои ноги.
– Что ты собираешься делать? – я старалась, чтобы мой голос звучал не слишком испуганно, но у меня, кажется, не очень получалось.
– С тобой ничего не случится. Обещаю. Не волнуйся.
Терпеть не могу этих «не волнуйся». Обычно они ничем хорошим не заканчиваются.
– В туалет, пить хочешь?
– Нет… – я ничего не понимала.
Тогда Люциан положил одну мою руку на подлокотник и, два раза обмотав ремешком, застегнул. Потом проделал то же самое со второй рукой. Еще два ремня перехватили крест накрест мою грудь, накрепко прижав меня к спинке кресла. Двигаться я больше не могла.
Люциан проверил, хорошо ли меня держат ремни.
– Нигде не давят? – спросил он, глядя мне в глаза.
– Нет, но…
– Отлично.
Еще один ремень, широкий и отделанный с внутренней стороны чем-то очень мягким, лег мне на горло.
– Нет, – прошептала я, впадая в панику. – Пожалуйста, только не горло! Нет!
Память услужливо вытаскивала из головы красочные картинки моей недавней агонии, перемешивая их словно в калейдоскопе. Вот я лежу на бежевом полу, горло сдавило невидимой рукой. На груди пресс. Я хватаю ртом воздух и задыхаюсь. Глаза мои покраснели из-за лопнувших сосудов. Струйки крови вытекают из уголков глаз, изо рта, из носа… Я стою у столба, пытаясь вырваться из держащих меня скоб. На горле окровавленная полоса.
Наверное, я начала задыхаться, потому что, когда я немного пришла в себя, на моей шее не было никаких ремней. Люциан сидел на подлокотнике. Его вдруг ставшая ледяной рука лежала у меня на лбу. Пальцы второй были прижаты к пульсу на моей шее.
Заметив, что я очнулась, он ласково провел ладонью по моей щеке, потом прижался губами к моим губам и выдохнул прямо в них.
– Успокойся, девочка моя. Больше никаких ремней на горле. Клянусь. Прости меня.
Мои губы ответили на его поцелуй.
Я не обижалась. Не винила его. Просто паника была сильнее меня. Страх задохнуться от любого нажима на горло теперь будет преследовать меня до конца дней. Но я все понимала. Ничего личного. Просто от одной мысли, что горло снова что-то сдавит, я была готова умереть.
– Что ты задумал?
Люциан вздохнул.
– Мне нужно показать тебя кое-кому, дорогая. Ты по уши увязла в этом дерьме, поэтому мне никак без тебя не обойтись. Понимаешь?
Я кивнула. Конечно, я понимала. Он – Закон в этом мире. А я была с теми, кто этот закон нарушил, какими бы благими ни были наши намерения. А они благими не были. Теперь я это знала точно. И то, что Люциан меня пощадил, хотя по большому счету, он давно должен был меня казнить – не убить, а именно казнить, прилюдно! – тоже факт. Но я жила, дышала. Пусть и не была полностью здорова. Но и это вопрос времени. И я должна хоть как-то искупить вину перед этим миром.
– Ты будешь сидеть в этом кресле. Молча. Ясно? – я снова кивнула. – Если вдруг я тебя о чем-то спрошу… я, девочка, и никто другой, понятно? Тогда ответишь. Но я вряд ли тебя о чем-то спрошу. Это так, на всякий случай. И еще… Мне не хотелось бы снова причинять тебе боль. И поэтому обойдемся без ментального кляпа. Это слишком сильное воздействие на психику. Особенно в твоем состоянии. Будешь сидеть молча?
– Да, я буду молчать.
– Замечательно, Мирослава. Значит, мы договорились.
О, мое полное имя. Все очень серьезно. На чей же допрос меня повезут? Гадать оставалось недолго.
Люциан еще раз проверил мои ремни, расправил плед и ушел. Со мной остались двое мужчин в форме спецподразделения Арки. Они тихонько переговаривались, стоя рядом со столиком.
– Угощайтесь, ребята. Виноград и сыр. Вина не предлагаю, естественно. Вы же на службе.
Я переводила взгляд с одного на другого. Как только до них дошло, что я обратилась к ним, они вперили в меня свои холодные равнодушные глаза. Ощущение было таким, будто меня с головой окунули в прорубь. Брр. Где Люциан таких понабрал? Явно не из этого мира. Но они люди, это точно. Нелюдей я определяла интуитивно.
– Не хотите – как хотите, – я изобразила милую улыбочку и отвернулась.
Прошло не очень много времени, прежде чем у одного из охранников квакнуло переговорное устройство. И все тут же зашевелилось. Один быстро пошел по дорожке из сада. Второй взял за ручки мое кресло и покатил следом. У самого входа к нам присоединились еще двое.
Я запоминала дорогу. Глаза же мне не завязали, значит, смотреть я могла. До этого дня я вообще не бывала нигде, кроме моей комнаты, располагавшейся где-то в апартаментах Люциана. И в сад погулять меня вывезли впервые. Что ж, будем наблюдать: эти знания всегда пригодятся. Ведь рано или поздно мне придется отсюда выбираться. А я была еще слишком слаба, чтобы воспользоваться своими способностями.
Вниз мы ехали на лифте. Номер подземного этажа мне подсмотреть не удалось – обзор перекрывал дюжий спецназовец. Но зато коридор я узнала. По нему меня вели на мой последний допрос. До того, как Люциан забрал меня к себе.
Мы оставили позади множество дверей, переходов, пару раз мое кресло спускали и поднимали на специальном подъемнике. Но я запомнила направление – северо-восток. Какой же, оказывается, громадный этот комплекс! А под землей буквально целый город. Впрочем, ничего удивительного. Так и должно быть. Не сомневаюсь, что куча проходов вообще ведет в иные миры. Наверняка ценных заключенных содержат именно там. И оттуда не сбежать, если не иметь врожденных способностей к передвижению по межмировым туннелям или в сопровождении тех, у кого есть специальные пропуски-амулеты.
У моих сопровождающих такие пропуски имелись – нагрудные знаки в виде стилизованной арки. Они мягко светились, когда мы приближались к таким проходам, но ни в один из них не зашли. Местонахождение туннелей я тоже запомнила. На всякий случай.
Наконец, мы пришли. Моя охрана выстроилась: один впереди, следом везут мое кресло и двое сзади. Я польщена. Четверо на одну меня, привязанную к креслу. Или это у них так положено. Ведь на допрос среди ночи меня тоже тащили четверо.
Местечко впечатляло. Темное, холодное, сырое и мрачное. Жуткое подземелье. Почти такое же, как средневековая пыточная, где мучили моего мужа.
Мне стало понятно, зачем Люциан так тщательно меня укутывал. Сырость тут была страшная. Она мгновенно запустила свои коготки мне за шиворот, и я невольно поежилась, радуясь, что мой плед достаточно теплый и толстый. Но все равно долго я здесь не выдержу.
Я осторожно огляделась. Пыточных приспособлений не видно. Уже хорошая новость. Но покрытые испариной каменные стены и низкая температура воздуха вполне могли их заменить. У левой стены стояло несколько стульев. Напротив нас – неизменный стол с компьютером. Справа две длинные балки, на разных уровнях вкрученные в стену. Чтоб кого-нибудь привязывать, я полагаю.
Правее стола обозначился освещенный дверной проем, и в комнату ввели двоих. Я невольно охнула, узнав пленников. Минни и Селия, жены Джоша и Троя. Вот черт! Значит, их взяли. Джош был мертв, это точно. Но как-то Арка вышла на Троя. Скорей всего через Минни. С Селией мы дружили, и очень было больно видеть ее здесь, избитую – ее лицо было сплошной синяк, – окровавленную, в лохмотьях. Минни выглядела не лучше. К тому же, похоже у нее что-то было с ногой. Она сильно хромала.
Обеих женщин толкнули к балкам и приказали стоять ровно и не двигаться. Селия скользнула по комнате мутным взглядом. Заметила меня. Ее глаза округлились, но она встала у стены, как ей и было сказано.
Из прохода вышел какой-то мужчина в черной форме Арки. В руках он держал толстую папку с бумагами. Он швырнул ее на стол и обернулся ко мне. Знак рукой – и мое кресло вывезли в центр.
– Итак, дамы, – он полуобернулся к Минни и Селии, – как вы заметили, миссис Меллон у нас, и она согласилась сотрудничать.
Девушки подозрительно скосили на меня глаза, обежали взглядами мое кресло, приметили довольно приличный вид – причесанные волосы, никаких видимых повреждений – и, разумеется, от их взоров не укрылось наличие теплого пледа.
Минни презрительно поджала губы. Но Селия вопросительно смотрела на меня. Я едва заметно качнула головой. Ага, она не поверила. Молодец.
Сотрудничать. Ха! Я была мертва уже с неделю, как минимум. И если бы не мое имя, мои останки уже съели черви, или куда там Арка девает тела преступников. Но я промолчала. И дело было не в моем обещании, просто я понятия не имела, что говорить. Пока.
Следователь раскрыл папку, полистал, нашел какой-то документ, вытащил его и поднес к женщинам.
– Вот это, – объяснил он, – признание миссис Джек Меллон. Если вы обе расскажете все, что вам известно, вы изрядно облегчите свою участь. Гвин Меллон была обещана легкая и быстрая казнь. Она ничего не почувствует. Просто во сне ее сердце остановится. А ее тело отдадут родственникам.
Я вздрогнула. А вдруг все именно так и будет? И мне стало страшно. Плед уже не защищал от холода. Меня начало потряхивать.
Следователь вернул бумаги на место и подошел ко мне. Я подняла на него глаза. Он коснулся рукой моей щеки, потрепал, словно щенка. Я отдернула голову и с ненавистью уставилась на него, даже не пытаясь скрыть свои чувства.
– Посмотрите дамы, какое классически-красивое лицо, такое жаль портить. И никаких синяков и ссадин. Никто ее больше не трогает.
Он обошел меня сзади, положил руки мне на плечи. Потом взял в горсть волосы и дернул назад голову. Не больно. Но я мгновенно взбеленилась. Какого черта он меня трогает! Неужели ему дали добро? Или что еще хуже, Люциан приказал ему устроить небольшую демонстрацию для моих подруг, а заодно напомнить мне самой, где я нахожусь. Чтоб не расслаблялась. Если Палачу я могла позволить многое, даже убить меня – смешно – то этому? Да никогда!
Следователь продолжал гладить мое лицо, а я дождалась, пока его рука окажется в пределах досягаемости моих зубов и вцепилась.
Селия звонко расхохоталась.
Следователь отдернул руку. Я увидела его замах и прошипела сквозь зубы:
– Только посмей, ублюдок!
Но это его не остановило. Пощечина обожгла мою щеку. Губу мне разбил, скотина!
Он отошел от меня и направился к Селии. Одним ударом в лицо он сшиб ее на пол. Она сжалась в комок у стены, а негодяй уже стоял перед Минни.
Я смотрела ему в спину. Я его запомнила. Высокий, русоволосый, с хвостиком, льдисто-голубые, слегка раскосые глаза, нос с горбинкой. Интересное, яркое, запоминающееся лицо. А память у меня фотографическая. Ничего, мы еще рассчитаемся.
Минни вся сжалась под взглядом следователя. Тот молчал. Просто смотрел на нее. Вот любят они тут играть в гляделки. И надо сказать, не проигрывают. Взгляды жуткие. Глаза пустые, несущие смерть.
– Что вы хотите? – не выдержала Минни.
– Нам необходимо знать, где ваша организация хранит документы, схемы, планы. Обыск в домах Джека Меллона, Джошуа Росса и Троя О'Нила результата не дали.
– Не повезло, – раздался голосок Селии.
Ох, подруга. Глупо дразнить гусей. Тем более, когда правда на их стороне. Но она-то этого не знает. И это ее беда.
Русоволосый отреагировал мгновенно – ударом окованным носком ботинка ей в живот. Господи! Я все понимаю: следствие, дознание, перекрестные допросы и прочие дела, но зачем избивать? Так жестоко!
– Я не знаю, где хранятся документы, – Минни старалась не смотреть следователю в глаза. – Может, знает Гвин. Наверняка Джек что-то при ней говорил. Честное слово, сэр, я не знаю.
Селия перестала стонать и затихла на полу. Значит так, Минерва, переводишь на меня стрелки? Только все, что я знала, уже известно Арке. Или одному из Арки. Самому главному. И он в курсе, что я понятия не имею об этих бумагах. А вот посвятили ли в это следователя? Хороший вопрос.
– Минерва, ты – сука! – прохрипела Селия. – Посмотри на Гвин. Она в кресле. Ты думаешь, почему? Она не может ходить. Ты знаешь, что с ней могли сделать за эти две с лишним недели?
Минни замолчала. Следователь нагнулся к Селии и резким движением поднял ее на ноги. Тут же рядом появились двое и споро привязали девушку к балкам. Та обвисала в путах. Ноги ее подгибались, но упасть она не могла.
Я зажмурилась и потрясла головой.
Я кожей почувствовала, когда к нам присоединился еще один человек. Следователь тут же почтительно отошел в сторону, предоставляя начальству рассмотреть в подробностях картину допроса арестованных мятежников. Охрана замерла по стойке смирно.
Люциан подошел к женщинам. Несколько секунд их разглядывал, затем повернулся ко мне. Я видела, как ноги Минни подвернулись и она сползла на пол. Селия побледнела еще больше, хотя это казалось невозможным.
Палач медленно оглядел меня, взгляд его остановился на моей разбитой губе. И я под его взглядом провела языком по запекшейся крови. Челюсть начала тихонько поднывать. Я вызывающе глядела в глаза Люциану. Свое слово я сдержала: я молчала. Ну а моя реплика следователю не считается. Услышать меня мог только адресат.
Люциан отвернулся от меня. Девушки замерли.
– Значит, революционерки, – Палач улыбнулся. – Только вы одного понять никак не хотите. С захватом Арки власть над миром перешла бы к вашей группе. Сначала вы бы играли в демократию. Но очень скоро из портала полезло бы такое, что вы прокляли бы час, когда появились на свет. Не верите? Ну кто бы сомневался. Разуверять вас я не собираюсь. Бесполезное занятие. Мне вас жаль. Молодые женщины, а жизнь уже загублена. И в этом вина ваших мужей и приятелей. Защищайте их, ваше право. Но только мы все равно выбьем из вас информацию. По-хорошему вы не хотели. Будем по-плохому… Гаррет?
В руках у следователя темнела рукоять кнута. Он развернул его и утяжеленный кончик гулко стукнул по каменному полу.
Люциан повернулся ко мне. Быстро отвязал от кресла и поднял. От долгого неподвижного сидения тело мое затекло. Я пошатнулась и чуть не упала прямо на него. Но тут же выпрямилась. Раздался свист кнута и сразу за ним вскрик. Я дернулась. На глаза навернулись слезы.
– Подруги? – шепнул он.
– Подруга. Селия, – я зажмурилась от следующего стона, полного муки и боли.
– Сочувствую.
– Я – следующая? – я подняла на него глаза. – Сделай милость. Скажи. Я хочу быть готовой.
– С чего ты взяла? Я забираю тебя отсюда. Не хочу, чтобы ты смотрела.
– Ну спасибо, – я мрачно усмехнулась. – Ты очень добр.
– Садись.
Я села обратно в кресло. Люциан сделал знак своим людям, и меня повезли из комнаты. В ушах моих стояли крики Селии. Я не скрывала слез.
Мы возвращались по тому же коридору. В какой-то момент меня словно что-то толкнуло, и я подняла голову. Мимо меня вели Джека. Он шел сам. Не хромал. Избитым не выглядел. Руки его были скованы наручниками. Двое охранников шли впереди него, а двое сзади. Наши взгляды встретились. В глазах Джека мелькнула боль, сожаление, раскаяние. Он отвернулся.
Меня повезли дальше. Я вспоминала, как он меня избивал. Обида не прошла, но я его понимала. Наверное. Но больше всего мне было жаль, что он меня обманул. Даже когда нам позволили поговорить, он продолжал лгать. И это было… Непростительно. Для того, кто уверял, что любит и доверяет. А он меня использовал. И погубил кучу других людей ради своих амбиций. А я ничего не замечала. Дура!
Но как они его нашли? Хотя… идиотский вопрос. Я открыла Люциану свой разум, и он прочитал, где я спрятала Джека.