История рождения дружбы

Кассиопейка
 Эпиграф:
«Они борются за нас с нашим одиночеством. Ты вздохнешь – пес вздохнет. Вот и поговорили.» А.Н. Гражданкина.

«Наши звери входят в душу и остаются там навсегда. Частицей характера. Тем закоулком, где можно отдохнуть. Остается след от счастья. И мелкие отметины от зубов и когтей. Когда подступит расставание, кажется – все. Никого больше не пущу в душу. Сил нет. Но где-то, ничего еще не смысля в этом мире, живут ничьи малыши. И медленно, и не сразу, и каждый по-своему, заглушат они тоску. Прижмутся пушистой шкуркой, крепким лбом, глянут мутно-голубыми, такими бестолковыми, такими беззащитными глазами. И снова, незаметно как-то, подползут к самому сердцу.» А.Н. Гражданкина, «Волчья память».

Истории дружбы… Что ж… У меня их было три.

Я с шести лет мечтала иметь собаку. Кормила бездомных, лезла к ним обниматься, беспрерывно канючила и просыпаясь ночью, шла в коридор, потому что мне приснилось, что у меня ЕСТЬ собака.
Когда мы жили в замечательном городе Северодвинске, к нашему подъезду приблудилась собака. Болонка. Я звала его Бим. Бимоль. У него было какое-то заболевание – шерсть висела на нем попоной отдельно от кожи – и чудный характер. Он гулял со мной рядом, как будто был моей собакой, я кормила его из птичьей кормушки (тогда у нас жили попугаи). Между нами была какая-то необъяснимая связь – стоило мне выйти из подъезда с кормушкой в руках и тихонько позвать: «Бима, Бим!» - как он прибегал, иногда аж с противоположного конца улицы. И не потому, что я пришла его покормить – кормили его и другие (а я, кстати, жутко ревновала). А просто потому, что он был мне другом. Вот только однажды Бим не пришел на мой зов. Не пришел и вечером, когда я три часа ждала его, сидя на балконе и обозревая все окрестности. И на следующий день. Я переживала и плакала ночью в подушку. А через три дня подруга сказала, что его нашли во дворе ее школы с проломленной булыжником головой. Бима больше не было… Так закончилась первая история дружбы.
После этого я сколотила компанию ребят – мальчишек и девчонок, вместе с которыми мы бегали по дворам и отлавливали бездомных собаки и кошек, а потом, пока родители были на работе, приводили их ко мне, мыли в ванной, расчесывали и ходили по квартирам, благо тогда кодовых замков не было. Мы сочиняли сказку – якобы, например, девочка уезжает и не может взять с собой собаку (кошку). Так мы пристроили одну собаку и двух кошек, одна из которых оказалась потеряшкой, которую мы благополучно вернули…
Но это уже другая история.

Я продолжала мечтать о собаке, и однажды папа неосторожно дал мне обещание подарить собаку. Обещание папа держит всегда. Да и трудно забыть, когда тебе каждый день говорят: «Ну когда?» и готовы выполнить любые твои условия…
Однажды папа, вернувшись из Питера с большой сумкой, не отвечая на мои радостные вопли и объятия, все показывал мне куда-то вниз, на сумку. Когда я наклонилась, на меня из полутьмы взглянули два глаза. «Ой, собака!» - восторженно вскричала я. «Зачем ты ее привез?» - откликнулась мама. Черная овчаренка, выпущенная из сумки, тут же наделала посреди коридора лужу и большую кучу… И я радостно (!) побежала убирать. В тот же вечер я помчалась с ней на улицу – хвастаться подругам… Девочку назвали Клайдой. Имя пришлось придумывать срочно, т.к. мы вообще планировали завести мальчика, и имя ему придумали – Риал…Но на корабле, который с острова, где овчарки охраняли какой-то объект, везли двух собак – мальчика с родословной для нас, и девочку без документов. Так вот команда корабля решила кобеля оставить себе, и папе предложили забрать девочку или ждать другого раза. Будущая наша собака пряталась за братом, и папа долго уговаривал пойти ее с ним. Так появилась наша Клайда…
Она была шкодой. Она писала на ковер в гостиной, и я сушила лужи феном, чтобы никто не узнал. Она сгрызла мамины новые туфли, которые папа с трудом ей достал, и папа в течение месяца втихаря от мамы восстанавливал каблуки (мама об этом случае узнала, только когда Клайды с нами уже не было). Она оборвала обои в коридоре. Она своровала из холодильника колбасу, полученную по талонам, и всю ее «понадкусывала». Она украла курицу из тарелки с накрытого в День Рождения стола. Она убегала во время течки из дома в красных штанах, и ухажер сестры гонялся за ней по двору. Она подбирала с пола все съедобное (однажды зимой нашла даже пакет фарша, видимо, упавшего у кого-то с окна) и несъедобное (обычно очень вонючее). Она любила рыться в помойке, валяться в падали и какашках, которые с завидным упорством отыскивала даже в чистых на первый взгляд местах. Она чуть не утонула в пруду в жаркий день, решив освежиться и прыгнув с ограждения – папа вытаскивал ее за ошейник. Она по молодости и глупости гавкала на каждого проходящего мимо нашей квартиры. Она неслась по лестнице гулять, не замечая, кто волочится на другом конце поводка. Она на площадке дрессировала меня ходить рядом, потому что мне было всего десять лет, а годовалая немецкая овчарка заключает в себе кучу энергии и физической силы… Никто не хотел с ней заниматься дрессировкой, потому я разбила копилку и на эти деньги пошла с ней на площадку...
Она была самой замечательной собакой на свете. Потому что она же приносила тебе свою кость, когда тебе было плохо. Она слизывала с твоего лица слезы и давала лапу, когда ты ее ругал. Она тихонько лежала в сторонке, когда некому было играть, и готова была носить тебе игрушку снова и снова, если ты был согласен ее бросать, и всегда соразмеряла силу зубов, играя в «кусалки». Она изо всех сил терпела, если болел живот ночью, и начинала тихонько, извиняющимся тоном скулить, только когда было совсем невмоготу. Она охраняла наш дом и каждого из нас. Это она защитила меня во дворе от компании дурных подростков, и с тех пор меня никто не трогал. Она же чуть не порвала куртку мальчишке, который меня обижал, в ответ на команду «Фас», которой раньше никогда не слышала. Она простила меня, когда я в бешенстве ее ударила… Она любила нас изо всех сил, и предложения, начинающиеся со слова «Она…» можно продолжать бесконечно…
20 февраля 2003 года Клайда умерла, проболев всего пять дней. Ей было 12 лет. Я не пошла на работу, даже не отпрашиваясь, чтобы поехать с ней в клинику. Она умерла в машине у меня на руках, помахав мне лапой на прощание. В буквальном смысле.
Потом некоторое время меня не было на этом свете. Я не помню, как прошли те дни. Говорили, что я все время спала, сжимая в руках ее ошейник. Я потеряла лучшего и единственного друга. И самое плохое, что я многого для нее не сделала. Пусть по молодости, пусть по глупости, но от этого не легче. Я не заслуживала ее любви. Я не заслуживала такого друга, как она…
Но и после смерти она меня простила. Она опять оказалась чище, лучше и выше меня. Я три года болела депрессией. И только посредством сеансов холотропного дыхания я смогла снова с ней встретиться. Это было странное место – песок и неподвижная, необъятная взглядом вода. Я увидела ее вновь, смогла попросить прощения, обнять, почувствовать ее густую шерсть и присущий только ей запах. Сказать все то, что осталось несказанным. И отпустить. До той поры, когда мы снова с ней встретимся. Когда-нибудь…

Через некоторое время после смерти Клайды, я почувствовала, что она вернулась. И родилась рыжим щенком ирландского сеттера. Я готова была искать этого щенка везде, но все родные были против собаки. Папа сказал: «У меня была только одна собака, другой мне не надо». Мама сказала: «У меня нет сил больше заниматься собакой». А бабушка вообще считала, что место собаки – на улице.
Шло время.

Ты не думай, тебя не забыла.
И другая собака - не вместо.
Я тебя люблю и любила,
Но три года пустует место.
И три года никто не встретит,
Не помашет хвостом радушно,
Чужака за спиной не приметит,
А квартира стала бездушной.
Без тебя же не дом, а стены.
Без тебя же не день, а сутки.
Кровь с трудом пропускают вены,
Без тебя все кажется жутким.
Она будет совсем другою.
Бесполезной, смешной и милой.
И ее не сравнить с тобою,
С твоим сердцем, умом и силой...

Было говорено много слов, пролито много слез… И наконец все согласились на малюсенькую, самую маленькую собачку, которую никто не будет видеть и слышать, которая будет целиком на моей ответственности. Я всегда несколько презрительно относилась к маленьким собакам, мне казалось что они глупы, агрессивны, трусливы и пустолайки. Но у меня не было выбора – или такая, или никакой. И начался ПОИСК.
Я думала о той-терьере. Но владельцы тоев как-то неохотно делились информацией. В одном питомнике мне предложили подумать о чихуа и немного рассказали об этих собачках. Я отмахнулась и задумалась о таксе. Почитав откровенную и подробную книгу о таксах, я поняла, что таксочка мне не подойдет. Пообщалась с заводчицей Петербургских орхидей, но поняла, что не смогу обеспечить должный уход за роскошной шерстью этих собак, хотя в остальном они мне понравились… Я обращалась в приюты в поисках маленькой собачки, но там таких не было…
Так и вернулась к мысли о чихуа. Внешне мне они не нравились, но информация об этих собаках подкупала.
Собака этой породы стоит дорого, таких денег у меня не было. Никогда. Поэтому год я только мечтала… Пока подруга на работе не стала меня пинать, услышав в очередной раз «Хочу собачку…» Она находила мне объявления. Я звонила, но по телефону отвечали в большинстве своем по-хамски, а то и пьяным голосом… Только в одном месте мне попалась доброжелательная заводчица. У нее было две гладкошерстных девочки – белая и белая с рыжим. Я заинтересовалась белой и попросила прислать фото. Заодно и второй собаки тоже.
Когда я увидела глаза белой с рыжим щеночки, я влюбилась. И поехала знакомиться со щенками, хотя у меня не было 20000 руб. Зайдя в комнату, я увидела, как моя избранница обнимает лапой свою толстенькую, больше нее, белую сестру и жует ее ухо. А когда я взяла ее на руки, она стала жевать мою пуговицу. И я поняла, что эта собака должна быть моей. Мне уже было неважно, как она выглядит, какие у нее недостатки, я забыла все умные вопросы, которые надо задать заводчику. Я только попросила подождать, пока я возьму отпуск на работе и разрешить мне заплатить за два раза, т.к. 20000 мне было не найти. А ведь надо было еще подготовиться к приему щенка!
Заводчица пошла мне навстречу, согласилась подождать. И на работе дали отпуск. Весь следующий день я носилась по зоомагазину и мучила продавцов вопросами, что еще нужно маленькому щенку… А еще через день песа была у меня. Меня мучила совесть, что я не взяла белую собаку. Почему-то. Она явно обижалась на недостаток внимания, когда я была у заводчицы… И при этом я была счастлива – у меня наконец-то снова будет собака!
Вот только к вечеру первого дня я впала в панику и стала с ужасом думать: «Зачем я ее завела? Не поспешила ли?»
Грешные мысли прошли через три дня. Осталось одно сплошное счастье. Собака оказалась потрясающе умна. Она схватывает на лету команды, потрясающе послушна и при этом не забывает шкодничать. Она стала продолжением меня, моей души, и впервые за долгое время я абсолютно счастлива. Я легко просыпаюсь утром, потому что знаю, что она ждет, когда можно будет перебраться ко мне под бочок. Я бегу домой вечером, потому что с ней надо поиграть… Я не забыла первую собаку и не сравниваю ее с нынешней. Хотя, каюсь, иногда называю Касю Клайдой. Бывает.
Это не просто дружба. Это моя душа, мой ребенок, мое все. Пускай у нее масса породных пороков, шерсть оказалась подбрита и оказалась жесткой, чего у чихов не бывает. Пускай у нее размет передних лап и «простоватая» мордочка. Пускай она не блещет крепким здоровьем. Я люблю ее такой, какая она есть, и ни о чем не жалею.
Потому что друг не имеет породы…