Седьмая
И был вечер, и было утро: день седьмый.
Бог проснулся в настроении сотворить что-нибудь. Потянулся, оглядел мир и сказал радостно:
- Да будут прелюбы!
Через мгновение он с удивлением разглядывал то, что очутилось в его ладони. Это были два шарика размером с куриное яйцо, соединённые недлинной пружиной; один из шариков покрыт буйной хохломской росписью, другой являл собой лаконичные инь и янь. Бог повертел шарики в ладони, проверил, хороша ли пружина, и сказал решительно:
- Да будут прелюбы!
Немедленно возникла пара сандалий до колена с ремешками всех цветов радуги и позлащенной подошвой.
Примерно через час вокруг Бога валялось, стояло и висело в воздухе множество вещей: годовой абонемент в спа-салон, набор для игры в го, ружьё-двустволка (почему-то с одним стволом), кушетка, обтянутая шкурой антилопы нильгау, коленвал, покрытый толстым слоем солидола, настенный календарь на 1782 год с чёрно-белым изображением Моны Лизы, бухарский ковёр «цветок граната», детектив Агаты Кристи и прочее, и прочее, и прочее.
Бог был угрюм и печален. Уничтожив мановением бровей весь хлам, он достал скрижали и решительно высек: «Не прелюбы сотвори». И больше в тот день ничего не делал.
Первая
- Ева! Посмотри – похоже получилось? – Адам закончил роспись северной стороны пещеры.
- Да. Адамчик, ты гений. – Ева с восторгом чмокнула мужа в щёку. Младенец на её руках одобрительно загугукал и улыбнулся.
Бог взирал свыше на коротконогое щекастое существо с выпученными глазами, которое гневно кидало молнии в горделиво уходящего мужчину, на руку которого опиралась женщина. По правде сказать, мужчину можно было отличить от женщины только по внушительных размеров фиговому листу.
- Знаешь, Адам, мне помнится, что Он был лысоват. Нет, точно был. Такая приличная плешь на темечке. И борода пожиже, чем ты нарисовал.
- Ладно, и так сойдёт, - снисходительно сказал Адам.
Бог пожал плечами, погладил себя по темечку, задёрнул шторы и несколько минут раздражённо ходил по комнате. Его воображению одновременно представились многочисленные иконы, сотворение мира Доре, фрески Микеланджело и карикатуры Эффеля, а также разрисованные семинаристами учебники по богословию. Он вздохнул, пожал плечами и высек на камне: «Не сотвори себе кумира». Потом ещё раз вздохнул безнадежно, но всё же добавил: «И никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли».
Вторая
- Господи, ты только посмотри, он встал на ножки!
- Где ты опять шлялся всю ночь? Боже мой, за что мне такое наказание.
- О Боже! Неужели это седой волос?
- Ну, с Богом! Только ради всего святого, возвращайся домой пораньше.
- Господи, боже ты мой, женщина, ты можешь помолчать хоть минутку…
- О Боже, о боже, о боже! Ах, Адам! …
Так и появилась новая надпись на скрижалях «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно» - ну, вы догадались.
И все остальные
Я придумала более-менее забавные истории для каждой из 11 заповедей, да-да, даже для «не убий». А потом задумалась. Почему мы так любим нарушать первую и вторую заповедь? Потому ли, что действительно созданы по образу и подобию? Из лютой неутолимой зависти маленьких творцов к великому творцу? По привычке? В погоне за лёгкой, пусть кратковременной, известностью? И стало мне так грустно, что я бы даже выпила, да нечего.
И весь день сегодня мне кажется, что не мобильный, подключенный к буку, заряжается, а бук сосёт электричество из его маленького аккумулятора.
И телевизор включила, а там переводят слова латышской песни «Я маленький пастух. Чёрт суёт мне скрипку, а ангел подаёт трубу».
Пропало у меня желание идти вслед многим и многим; ну придумала десяток историй – и Бог-то с ними, пусть довольствуются этим. Правильно говорит моя мама: «Не задумывайся».