Когда нам нет ещё четырнадцати лет, мы воспринимаем мир с такой радостью и теплотой, что я завидую детям. Мы ждём взрослой жизни, как необыкновенного приключения, или нового фильма, который вот-вот выйдет в прокат. Сейчас, когда я вырос, я осознаю весь ужас детства, весь тот обман, в котором мы жили. Сейчас я хожу в институт, сижу на парах, знакомлюсь с девушками, пью, курю, и я совсем не такой, каким я хотел себя видеть. Ничего интересного. Скука. Одно и тоже всегда, везде и всюду. Я смотрю вокруг себя и вижу лишь лицемеров. Все мы лицемеры. Мы прячем свои эмоции от других, льстим, лжём, пугаем, страдаем, когда не нужно. Это ли не лицемерие… Нужно ли нам общество, которое поддерживается лишь тем, что мы называем нормами морали, которые, по сути, являются узаконенным обманом. Я вижу это в их лицах: девушка за кассой улыбается, потому что она должна так делать, иначе люди не будут ничего покупать, или, скажем, мужчина и женщина на первом свидании: он старается произвести на неё хорошее впечатление, иначе секса ему не видать, она внутренне уже согласна, но ей не хочется, чтобы о ней плохо подумали, хотя плохо думать стоит, ведь она в данный момент изменяет мужу. Порой удивляешься, насколько всё завязано на всех. И где же он пресловутый смысл жизни? Всё бессмысленно…
Я увидел Паутину смыслов лишь однажды. Сначала я ничего не понял, но когда мне всё объяснили, я пожалел что спросил.
…-В чём смысл жизни?
-Чьей?
-Ну, моей например.
-Ты не захочешь это знать.
-Мне всё равно теперь, я же мёртв.
-И после смерти можно страдать.
-Я всё равно хочу знать…
Небеса не такие как в Библии. И Бог не такой. Я не видел его, я слышал лишь голос иногда. Со мной рядом был другой. Сказал, называть его Ваней. Он-то мне всё и показал.
Умирая, помнишь всё, что было с тобой до мельчайших подробностей от самого рождения. Я мог припомнить лицо акушерки, ощутить запах материнского молока. Я видел себя во всех ипостасях моей жизни. Это не правда, что жизнь проходит перед глазами, она загружается тебе в мозг и сидит там, подобно пауку.
…-Сначала Бог создал одного человека.
Ваня объясняет.
-Но он не мог существовать, для этого ему требовались другие люди. Не как компания, а как нужные механизмы. Кто-то же должен добывать пищу, охотиться, шить одежду из шкур, готовить. Все люди связаны между собой, и чем их больше, тем легче составлять судьбы.
-Значит, Бог есть?
-Если хочешь, пусть это будет Бог…
Я помню, когда мне было четырнадцать, я впервые захотел девушку. И не понял, чем же я её так обидел, а в шестнадцать до меня дошло. Девушки обижаются, если у них попросить то, что они итак хотели дать – портится сюрприз. Девушки склонны к театральности. Всё должно быть красиво, незабываемо, хотя этот налёт романтики пропадает сразу, как только это происходит.
…- В жизни у каждого своя роль. Каждый человек рождён для другого человека.
-Как это?
-Сейчас покажу…
…-Вот смотри. Что ты видишь?
-Кафе. Люди едят, пьют.
-Не смотри на поверхность. Анализируй…
Я погиб в двадцать два. Интересно, как это звучит? Горько или достойно? Наверно, какая-нибудь сентиментальная мамаша всплакнёт, скажет своим детям, чтобы они вели себя осторожнее на дороге… Но теперь я знаю – я исполнил своё предназначение. Только легче не стало.
…-Ну, они общаются…
-Да! Вот это здорово. Смотри, вон молодой человек улыбается девушке за кассой. Её недавно бросил парень, у неё депрессия, она приходит домой и думает, а не повесится ли ей. Сегодня она хотела вскрыть себе вены на работе мяснитским ножом. Но ей улыбнулся молодой человек, и жизнь показалась ей не таким уж дерьмом. И она не стала резать себе вены.
-И что?
-Предназначение этого молодого человека – улыбнуться этой девушке…
…Знание приносит страх. Мне оно принесло лишь разочарование, но размах этого действа поражал.
…-Эта девушка в сорок три года должна потерять на улице визитку своего друга – адвоката, смысл жизни которого помочь девушке, которая найдёт эту визитку и т.д. У каждого есть своя жизненная цель.
-Но… это как-то непонятно. Бог создаёт человека, создаёт его судьбу, но потом сам же мешает этой судьбе.
-Не он мешает.
-А кто?
-Если тебе угодно, то Сатана…
В руках у меня букет белых роз. Я иду на свидание. Мы с ней так давно никуда не ходили. Мы уже почти перестали общаться, а тут вдруг звонит и зовёт прогуляться. Я тут же соглашаюсь, хотя я не люблю её, я лишь порчу сюрпризы. Но я был счастлив в момент звонка, я словно обрёл крылья. Теперь я знаю: внутренне я чувствовал, что сегодня исполню своё предназначение.
И сказал Иван мне:
- Этот Рогатый – как заноза в заднице. Он вечно лезет в паутину и мешает людям исполнять предназначение. Представь: хотел парень улыбнуться девушке за кассой, а тут внутренний голос шепчет ему: «А зачем?». Он не улыбается, она вскрывает себе вены, не теряет карточку, и по цепочке вся Паутина рушится. Приходится создавать девушку, которая прошла мимо парня и улыбнулась ему, у него от этого поднялось настроение, и он, несмотря на свой внутренний голос, улыбнулся девушке за кассой, и всё идёт своим чередом.
-А как вы узнаёте? Ну, где Сатана поработал?
-Этим Паша занимается. Увидишь его потом…
Счастье. Семь букв, вожделенная мечта любого. Я не испытывал счастья до того дня. Всё было как-то неразумно, несчастно. Мне мой внутренний голос ничего не говорил, видимо есть поважней места в Паутине, куда нужно сунуться…
…-А зачем он это делает?
-Считает себя революционером. Люди, видите ли, лишены свободы выбора, всё предопределено у них… Стандартный бред, в общем. Силу просто некуда девать ему. Говорит, что обращаемся с людьми как с животными домашними, а наш, по его мнению, лишь смотрит. Придумал, мол, людей забавы ради. Много он понимает!… Да если бы не мы, то давно бы уже все передохли от одиночества. Они ведь взаимодействовать между собой не приспособлены совсем. А так, система работает, И мы вроде участвуем, и люди нас не замечают…
… Мне снился сон, в котором она мне предназначена судьбой. Мы не верим в сны, это лишь наши подсознательные желания. Среди темноты мелькал её образ. Он звал меня, манил к себе. Любил ли я? Или это лишь направленность на достижение предназначения? Или всё вместе? Мне хотелось бы верить, что я всё же любил её. Интересно, входит ли любовь в Паутину? Играет ли она какую-то роль в исполнении предназначения? Я хотел открыть все законы существования. Теперь это можно. Теперь я вне мира. Смерть не так уж и похожа на сон. Во сне ты чувствуешь, что жив, можешь двигать ногами, руками, головой. А сейчас я ничего не чувствую…
…И сказал я Ивану:
-Я хочу узнать своё предназначение.
-Уверен?
-Даже если это будет что-то ничтожное, я всё равно хочу знать.
-Хорошо.
Я всё вижу. Мы с Ваней стоим посреди перекрёстка, мимо несутся машины. Я вижу себя с букетом белых роз в руках, счастливым, идущим на свидание к той, что позвонила. Она стоит на другой стороне дороги и не видит меня. Я знаю, что будет дальше, уже дёргаюсь вперёд, но Ваня тянет меня за руку:
-Дурак, это прошлое. Ты уже ничего не изменишь.
Я вижу себя с букетом белых роз, делающего шаг на проезжую часть, для меня ничего не существует кроме неё. Я делаю ещё шаг вперёд, и меня сбивает внедорожник. Та, что мне звонила, обернулась и закричала. Я умер от удара головой об асфальт. Кровь разбрызгалась по всей дороге, осколки черепа, глаза безжизненные. Я заплакал. Ваня положил мне руку на плечо:
-Завтра об этом случае напишут газеты. Двадцать три человека, которые должны были погибнуть на дороге, будут осмотрительнее и не умрут, у них будет будущее, дети, внуки. И всё благодаря твоей смерти.
Я не слышал его почти. Я плакал. Моё предназначение было прекрасно: я спас жизни людей. Я узнал правду. Ваня взял меня за руку и повёл куда-то. Когда осознаёшь смысл своей жизни, остальное становится неважным. Ваня успокаивал, говорил, что это пройдёт. Я посмотрел ему в глаза, он никогда не врал. Я видел, как та, что мне позвонила, плакала над моим телом. Удивительно, но букет не помялся, она взяла его себе. Приехала скорая, моё тело погрузили в машину. Интересно, какие у меня были похороны…
-А что дальше будет?
Ваня улыбнулся:
- Пойдём. Самое интересное нас ждёт впереди.
Позади меня вокруг того места, где я лежал до приезда скорой, собралась толпа зевак. Всем интересно было, как мои мозги лежали на асфальте. Крики милиционеров, разгоняющих народ, были последними звуками, которые я слышал на земле.