Первые мои литературные опыты на бумагу так никогда и не выливались: сама себе давала задание описать какой-нибудь предмет, явление, лицо – и принималась в уме перебирать слова…. Карандаш почему-то был любимым объектом. К ним и по жизни была у меня слабость. И не столько к цветным, которые больше любила затачивать (мечта: коробка с 24-мя, и – один за другим – осторожненько, тонко…), сколько к простым графитовым. Годам к восьми уже научилась с придыханием произносить "koch-i-nor"….
Конечно, все началось с маминых строительных чертежей – навсегда поразило отличие ее безумно красивого чертежного шрифта от обычного трудночитаемого почерка. Черчение потом стало и моим любимым предметом в матшколе…
Всегда в кармане носила острейший перочинный ножичек и без конца строгала свои карандашики. Дело дошло до страсти: уже не могла спокойно смотреть на отвратительные огрызки однокашников, особенно раздражали бестолковые заточки граненых, когда срезы не соотносились с ребрами. В наше время ни у кого практически не было обычных теперь точилок, в лучшем случае, "рыбки" с тупыми ножами, а так все больше использовались обломки обычных лезвий. Но даже самой лучшей точилкой не добиться нужного угла среза и удовлетворительной длины его, и правильной пропорции сточенного дерева и острия графита. И ходила между парт, собирала уродцев, устраивала маленькую фабрику. Это потом все и описывала: как поддается древесина, как определить какая ее половинка тверже, чтобы начать с правильной стороны и не сломать стержня, какую замечательную цветную каемочку имеет стружка, и как живописна горочка ее после обработки цветных…
И вот, обнаружила рисунок дочери: