Как-то мамина кошка Пискля принесла среди обычных "чернявых" котят необыкновенного котенка. Цвета пенки на капучино. Самого легкого, самого нежного ее оттенка. Так и пошло - Капучинка, да Капучинка. Дети мои, практически уже взрослые, и то - время от времени рассказывали медовыми голосами: "Слу-ушай, там у бабушки та-акой котенок...необыкновенный!" Как потом выяснилось - "закидывали удочку", не сильно надеясь на удачу. "Дети! Окститесь! Какой котенок? У нас есть Принц." Принц - наша любовь и радость. Матерый котяра, "готичный" черно-белый красавчик и гулена. Пришел, пожрал, поспал, ушел. Пришел, поспал, пожрал, ушел. Годами. "Верность традициям" по-котоффски. Только "в сезон" схема слегка менялась - пришел, пожрал, ушел - пришел, пожрал, ушел...Беспроблемное сосуществование людей и домашних животных. И вот я сижу у мамы, а по спинке моего кресла, да что - кресла, по всему, кроме разве что голых стен, скачет крохотная котофейка... Миниатюрная по размеру, хотя по пропорциям - уже подросток. Ластится ко мне, "заигрывает". Подбегает и отбегает, подбегает и отбегает. Cловно ожидая, что люди наконец поймут, как мир восхитителен и заразившись ее восторгом, однажды дружно запрыгают вместе с ней. -- Да, действительно необыкновенная. А почему - Капучинка? Сиамка она, с чем вас и поздравляю! -- Ну, она растет, оттенок меняется... А сиамка... она же в белых носочках! Белоснежные носочки на всех четырех черных лапках и "звезда во лбу" - белоснежный ромбик на угольно-черном фоне, добавляли ей нарядной изысканности. И плюс синие-синие сиамские глаза. Забегая вперед, скажу - кто бы, где бы, когда бы ее ни увидел, гости в доме или прохожие на улице, люди спешащие или совсем "не котоффские" - вердикт был один - какая красавица! -- Знаешь, я... пожалуй возьму ее у тебя. Освобожу тебя хоть от одного хвостатого дармоеда. Но - до первой "кучки"! Или лужицы! Так что пока особо не радуйтесь... Поволновались, не запаникует ли она на улице, на ослепительном летнем солнце, где никогда не была, усадили ее мне на плечо и распрощались. Мы шли окольной безлюдной дорогой. Она сидела на плече, доверчиво прижимаясь к шее и помещаясь почти целиком в придерживающую ее ладонь. Я шептала ей в ушко разные приятные слова - какая она умница, красавица, малышка, зайка-птичка-рыбка. Чтобы она не сомневалась, что защищена. И что хоть мир чертовски велик и ослепителен - он полностью у меня под контролем. Минут через пятнадцать, ближе к дому, она адаптировалась настолько, что стала тянуться к зеленой травке. У подьезда спустила, задержав ладонь на спинке. Она делала на дрожащих лапках нетвердые шаги среди цветов, звуков и запахов, ведомая неведомыми инстинктами вперед, не зная куда и зачем. Но стоило чуть убрать руку с дымчатой шерстки - останавливалась, поворачивала голову к моему лицу и, глядя прямо в глаза, говорила абсолютно беззвучное "мя", оставляя ротик приоткрытым. Рука-телохранитель возвращалась на место и исследование мира продолжалось. Дома мы отмыли ее от блох под проточной струей воды - прямо в раковине. Cнова "убаюкивая" монотонным шепотом и снова поражаясь доверию, с которым она на все соглашалась, не сводя синих глаз. Обсохнув и осмотревшись, не чувствуя привычных жалящих блошиных укусов, она поняла, что попала в рай! На теле и душе хорошо как никогда. В большой комнате - два новых дивана, стоящие друг напротив друга, чистота и простор! И никакой кошачьей братии в зоне видимости! Уверенность и оптимизм вернулись к ней, и она целый вечер выписывала круги безудержного восторга по квартире, раз в несколько секунд подбегая ко мне, чтобы потереться носиком, или шейкой или "полизаться" по-собачью. И снова уносилась кружить под хохот домочадцев и изумленные переспросы - "это кошка или собака?" - Смотрите, - как собака! - звучало у меня за спиной, когда мы выходили изучать мир и она бежала позади, как какая-нибудь болонка. Спала она только со мной, под моим одеялом, на том же боку, что и я, и с головой на моей руке в качестве подушки. - И почему у нас всегда были коты? -задавались дети вопросом, - оказывается кошки - совсем другие. Кот Принц, приходящий поесть-поспать, к новой царице мира относился индифферентно, намеки пропускал мимо ушей, только щурил свои умные глаза, как будто обладал знанием, еще недоступным нам. Так оно и оказалось. Капа неожиданно повзрослела. И "загуляла". Помню, как я звонила маме: - Как же так? Ты же говорила - она мартовская. А сейчас осень. Ей же, получается, всего ничего! Мама смеялась и объясняла, что ничего не рано, дело обычное и что она у нас вообще "старая дева". Но нам было не смешно. Синеглазая милашка с открытки в одночасье превратилась в олицетворение порока на Земле и неуправляемое озабоченное чудовище. Которое двадцать четыре часа в сутки каталось по полу, орало на одной душераздирающей ноте и принимало невообразимо неприличные позы при любом хлопке двери. В надежде на приход прекрасного Принца. Прекрасный Принц ее мечты быстро просек это дело и гулял не далее придверного коврика. О котятах мы не мечтали, поэтому покидали квартиру и возвращались в нее, как опытные подпольщики, - осмотревшись - нет ли "хвоста"? Но мы живые люди, поэтому проколы случались. И тогда, расслабившись от счастья вдруг наступившей тишины, все вдруг вскидывались - где кошки - а Принц, уже закусив Капу "за шкирман", пытался, воспользовавшись нашей оплошностью, немедленно ее "оприходовать"! Потом мы привыкли и к проколам и только кричали друг другу, еще не успев отдышаться: - Ну что, успели? - Успели, оттащили! - Я спрашиваю - они успели... "переопылились"? - Блин! Уж извини - мы еще не установили систему "фотофиниш". Но мы работаем над этим вопросом! Я звонила маме: - Мама! У нас дома - ад! У меня больше не квартира - у меня "сексодром"! Мама! Это больше не полтора кило! Это полтора кило в тротиловом эквиваленте! Я постоянно ждала, когда у обезумевших от воплей кошки соседей сдадут нервы и однажды ночью они начнут стучать ломом с размаху в какую-нибудь стену. Сверху, или снизу, или слева, или справа... От нервного напряжения и бессонницы у нас всех залегли под глазами глубокие синие тени. Однажды я, бывшая тогда в имидже "брю", посмотрев в зеркало, отразившее коридор и всю семью на разных планах, в напряженных позах и с нездоровым блеском в глазах, поймала себя на мысли - мы безумная семейка Адамс. Велкам! Безумные десять дней истекли и однажды монстр, владевший все это время нашим жильем и нашими помыслами, снова проснулся в образе кошечки. Симпатяшки с открытки с кроткими голубыми глазами. Но покоя уже не было в наших душах. Мы уже не были так легковерны в этой жизни. Мы вдруг осознали, что не стоит доверять никаким существам только потому, что они выглядят белыми и пушистыми (или серыми и пушистыми). А также никому нельзя доверять просто - "за красивые глаза". А еще, после пережитого стресса, мы теперь верим в нечистую силу, оборотней, и женскую сексуальность, сравнимую по силе со стихийным бедствием.