Шторм накрыл нас неожиданно, без всякого предупреждения. Вдруг на землю и море упало почерневшее за какие-то минуты небо - и все задрожало и заколыхалось, как студень на тарелке. Хлынул ливень. Кувалдой заработал гром, подоспели молнии - и началось светопредставление. Волны зло забились о скальный берег и настырно полезли все выше и выше, добираясь до нашей стоянки.
Удирать со скального плато нам не было никакого смысла: машины просто скатилась бы по размокшему спуску и не факт, что уцелели бы. Страх за собственные жизни охватил всех, кто в это время оказался на скальном выступе, общим диаметром не более пятидесяти метров. Одна палатка под сильным порывом ветра сложилась сразу же, две других остались стоять, как ни старался ветер обрушить и их. Мы, "дикие" автотуристы (четверо взрослых и трое детей), спрятались в уцелевших от настырных домогательств ветрила хрупких убежищах, защищаемых с обеих сторон каменистыми стенами, и стали наблюдать за распоясавшейся стихией, которая не на шутку взялась за нас. Скальный выступ дрожал и стонал под тройным ударом: со стороны моря в атаку на наше плато стеной шли трехметровые волны, с неба обрушивались тонны воды, подкрепленные зверством ветра и молний.
- Да, - протянул испуганный Дима, муж моей подруги, - надо было удирать сразу, как только начало затягиваться небо.
- Что сейчас об этом говорить? - Инга, моя подруга, испуганно втянула голову в плечи, когда в сантиметре от ее носа, так ей показалось, чиркнула молния. - Вот побалуются эти молнии немного с нашими машинами, а потом как жахнут по палатке - будут потом нас по пеплу вычислять.
- Сплюнь, Инга, - не на шутку испугалась я, - накаркаешь еще.
Я осторожно высунулась из палатки: очередная морская атака вновь закончилась в нашу пользу - волны разбились вдребезги о ближайшее накопление камней у нашего плато.
- Будем верить, что нас не снесет в море, - без всякого намека на оптимизм произнесла я, вернувшись в глубину палаточного домика.
-Мама, мамочка, - моя трехлетняя дочка протянула ко мне руки, - не оставляй меня.
Я тут же вытащила кроху из спального мешка и прижала к груди: малышка дрожала от страха, а мое сердце дрожало из-за нее.
Вдруг наше плато тряхануло так, что буквально у всех проскользнула только одна мысль, короткая, как зигзаг молнии, - нам конец!
Но палатка осталась стоять, худо-бедно охраняя нас от ярости стихии.
"Отче наш, - вполголоса взмолилась я, - иже еси на небеси..."
Мои губы беззвучно произносили молитву, а уши напряженно прислушивались к происходящему извне. Вот очередной удар кувалды обрушился на берег, земля задрожала, заколыхалась палатка на своих стойках, сбивчиво застучали наши зубы и сердца.
- Мама, мне страшно, - всхлипнула дочка.
- Ты не бойся, малышка, ты не бойся, это всего лишь гроза, она быстро пройдет, - как можно спокойнее сказала я и поцеловала дочку. Оленька, мой маленький ангелочек, мне сразу безоговорочно поверила. Она прикрыла глаза и успокоилась в моих объятиях. Через минуту, несмотря на нестихающий рев грома, она уже спала, тихо, безмятежно.
Инга укрыла нас пледом и шепотом спросила:
- Как ты думаешь, долго это все продлится? - она кивнула в открытый проем палатки.
- Не знаю, - тоже шепотом ответила я, - но, думаю, недолго. Летние грозы кратки.
Инга в вздохе облегчила грудь и осторожно высунулась из укрытия. В соседней палатке находились ее сыновья и мой муж, которые просто не успели перебежать к нам.
- Как они там? - скорее себя, чем нас, спросила Инга, всмотревшись в нестойкую темноту.
- Хлопцы спят, а Костя, скорее всего, фотографирует, - уверенно ответила я.
Зная своего мужа, я была уверена, что в эту минуту он сидит со своим профессиональным фотоаппаратом и отрывается по полной, снимая разгул стихии во всех ракурсах, и, наверное, рад-радешенек, что нет контролирующего ока жены. "Лишь бы только молния не попала в палатку", - подумала я, но тут же вздрогнула: молния ярким светом прошила все пространство возле нашего укрытия.
И вновь отчаянная мольба понеслась из моей груди навстречу Космосу: "Господи, помоги нам, грешным...!" В тот момент мне не было жалко своей жизни, мне страшно было за жизнь моей дочурки и сыновей подруги: близнецам едва исполнилось десять лет.
Где-то через минут двадцать, как по мановению волшебной палочки, прекратился ливень. Ветер по-прежнему рвал и метал все на своем пути, гром с настойчивостью упрямого кузнеца орудовал кувалдой, сопровождая каждый всплеск молнии оглушительным грохотом, волны неутомимо лезли на скалы и берег, только небесная вода решила закончить свое мокрое дело.
"Спасибо тебе, Господи!" - прошептала я и осторожно уложила крепко уснувшую дочь в спальный мешок.
- Кажется, гроза уходит, - произнес Дима, выйдя из палатки, - да, уходит. А красота какая!
Мы с Ингой тут же высунули свои носы. Действительно, то, что увидели, заставило в восхищении широко раскрыть глаза. Низкое небо над взбушевавшейся темной водой, увенчанной белой короной из волн, пыталось поцеловать море, но ему мешали ярко-фиолетовые электрические разряды, без жалости рвущие небесную черную плоть в клочья. Далеко, по левую сторону от нашего берега, виднелся город, накрытый черным ажурным покрывалом с блистающими всеми огнями стразами. По правую сторону от нас и прямо перед нами - танцующие волны в черно-белесых пачках.
Из соседней палатки вышли мой муж с фотоаппаратом наготове и близнецы.
- Ребята, осторожно, далеко не ходите, чтобы волной не смыло, - крикнула Инга пацанам, сопроводив свое наставление тревожным "ой!" - прямо над нашими головами стремительно пронеслись зигзаги молнии, одни за другими - и так в течение нескольких минут. Стало светло как днем.
- Красота! - восхищенно заметил Дмитрий. - Такое не каждый день увидишь.
Но Ингу авангардистские потуги природной стихии не прельстили, она мигом юркнула в палатку и уже оттуда не высовывалась, лишь глухо ворчала на очередной удар грома.
- Как ты? - спросил меня муж, поравнявшись со мною.
- Нормально, - соврала я.
- По тебе видно, что нормально, бледна, как смерть, - усмехнулся муж, - может, в палатку вернешься, там спокойнее будет, а я поснимаю немного, благо, дождь закончился.
- Хорошо, сейчас, вот только полюбуюсь штормом. Ведь ни разу не видела. Да и молний таких не видела. Ужас какой! Светло от них, как будто дневные лампы включили. Слушай, Костя, - меня неожиданно осенила гениальная (или шальная?) мысль, - я где-то читала, что при свете молнии можно увидеть ангела за плечами, давай-ка проведем эксперимент.
Костя на некоторое время задумался, потом осмотрелся. Молнии все еще устраивали дискотеку у нас над головой и в море; волны по-прежнему зверствовали, но уже не так яростно - устали все-таки бороться с камнями; а ветер с настойчивостью маньяка блудливо шастал по берегу.
В этот момент мальчишки решили приблизиться к откосу, чтобы поближе посмотреть, как заканчивают жизнь самоубийством сошедшие с ума волны.
- Мальчики, осторожно, - предупредил их Дима и на всякий случай пошел с ними к обрыву.
Мы с Костей остались стоять у палатки.
Увидев три фигуры на краю плато, море предприняло очередную попытку захватить врагов в плен. В этом ему решило помочь и небо, разразившись каскадом рвано-голубоватых вспышек.
Неожиданно крик изумления вырвался у меня из груди, когда под светом небесных электрических всполохов осветились фигуры мальчишек и Димы.
Костя замер в недоумении, но зуммер его фотоаппарата завизжал не по-детски. Оба оказались в шоке от секундной картины. И было от чего! Над троицей у плато под обширным взрывом молнии высветилось что-то невероятное из области фантастики.
Дима и его сыновья, не подозревая о происходящем над их головами "парада теней", стояли недалеко от края плато и завороженно наблюдали за штормом. Они не шевелились, их околдовала восхитительная картина, которая неподвластна ни кисти художника, ни мастерству поэта, так как невозможно ничем передать могущественное волнение природы.
- Костя, что это? - вырвалось из моей груди после очередного па молний.
Муж, выронив фотоаппарат, схватил меня за руку и пребольно сжал ладонь. Я закусила губу, но руку не выдернула. Мною овладел ужас! Под милисекундными разрывами молний над фигурами мальчишек четко вырисовывались пять субстанций. Назвать тенями, призраками, ангелами или чем-то другим то, что высвечивалось над головами мальчишек, было слишком приземленно. Это были субстанции, которые больше напоминали огромных птиц с большими головами или птеродактилей, чем людей. Они кружили над головами мальчишек, и мне казалось, что вот-вот - и эти иллюзорные птицы заденут своими крыльями кучерявые вихри близняшек, а мальчишки, почувствовав их, испугаются не на шутку, в страхе сорвутся с плато и погибнут в морской пучине.
Я не выдержала того, что увидела, и заорала:
- Дураки, немедленно назад, в палатки..!
Ребята повернулись ко мне, и я заметила, как только очередная молния чиркнула у них над головами, что субстанции вздрогнули и плотнее сгруппировались над мальчиками. Но следующий разряд стихии окончательно поверг меня в шоковое состояние: за спинами мальчишек высветился огромный силуэт человека в призрачно - белом с распростертыми руками.
- Господи, будь милосерден! - невольно прошептали мои губы. - Пощади детей!
Страшный удар оглушил меня, а ужасный разряд молний чуть не ослепил, но глаза успели за какие-то доли секунды заметить, что видений больше нет.
Через полчаса шторм утих, еще через час все крепко уснули. Не спала я, не спал муж. Мы боялись сказать друг другу то, что увидели, мы боялись озвучить то, во что верили многие, но никто никогда не видел.
- Давай спать, завтра нам надо многое осмыслить, - прошептал мне в самое ухо муж и притянул к себе. Усталая, встревоженная, сбитая с толку, я с трудом, но уснула. Последняя мысль, которая угасла в ночи, была: "Как сказать Инге и Диме? Как предупредить их?"
Через год близнецы погибли в авиакатастрофе над Германией.