Начало 70-х. из Москвы получена выписка заседания бюро ЦК КПСС о при- суждении Ладо Гудиашвили звания народного художника СССР. Мне звонит Лазарь Андреевич и просит срочно зайти. Захожу. Василий Павлович желает лично поздравить товарища Гудиашвили, говорит мне Пирадов, и вместе с постановлением бюро послать ему поздравление. Я-то подготовил текст на русском языке, который Василий Павлович подписал, но затем он передумал: неудобно, все-таки деятель такой величины, грузин, и, может обидеться, если я поздравлю его на русском языке. Дай тому парню, пусть переведет на грузинский. С этими словами Лазарь Андреевич передал мне поздравление Мжаванадзе и добавил: ты же знаешь, текст подписывает Василий Павлович, и должен сделать очень хорошо. В те годы по поручению издательства «Советская Грузия» мне часто приходилось переводить неопубликованные на грузинском языке труды Ленина, Маркса и Энгельса, так что единственную статью моего «левого» дохода составляли классики Марксизма-Ленинизма (в том числе, и здравствующие), Мжаванадзе проходил по их категории, но в более легком весе, о чем я незамедлительно сообщил помощнику первого секретаря.
Целый час я бился над текстом, но не получалось, чего-то не хватало. Захожу к Пирадову и предлагаю: давайте, согласуйте с хозяином, и я напишу на грузинском, так будет лучше.
- Ты хочешь написать от имени первого секретаря? - спрашивает помощник.
- Не от его имени, а за него, но вы все-таки справьтесь.
Помощник вышел, справился и вернулся со словами: он ничего не имеет против, сказал, пусть пишет на грузинском, только побыстрее, ждет гостей.
Я сел и написал, тем более Гудиашвили мне всегда нравился не только как художник, я знал его с детства, его супруга Нино приходилась тетей моей матери и Ладо нам подарил несколько картин, которые очень нам пригодились впоследствии, в злопамятном 93-м году, когда моя старшая дочь уезжала в Германию.
Поздравление я отредактировал, перепечатал и рукой Пирадова заслал Василию Павловичу (я ни то, что в его кабинете, даже в приемной не бывал). Мжаванадзе прочитал, одобрил, и в знак одобрения подписался своим любимым зеленым фломастером.
Тем временем завечерело, я только надел плащ, заходит Лазарь Андреевич, держа в одной руке постановление Бюро ЦК КПСС и поздравление, а в другой - большие глянцевые конверты. Не спеши, сядь и большими буквами красиво напиши на этом конверте «Народному художнику СССР Ладо Гудиашвили». И добавил: «Только очень старательно». Это «старательно» всегда выводило меня из терпения! Лазарь Андреевич, взмолился я, вы же знаете, какой у меня почерк, еле различают машинистки. Мне не лень, но получится корявая надпись. Лучше дайте какой-нибудь девушке из отдела писем, она напишет гораздо красивее. Пирадов категорически отказался, якобы, Василий Павлович просил передать, раз так хорошо написал поздравление, пусть он же надпишет конверт. Что поручил Пирадову Василий Павлович, не знаю, но для меня это было настоящей мукой - целый час, высунув язык, рисовать буквы. Пот с меня катил градом. Я испортил пять больших блестящих конвертов, наконец, закончил, и вместе с постановлением и поздравлением передал фельдъегерю, который должен был отнести пакет на квартиру Гудиашвили, примерно в 500-ах метрах от ЦК.
Не прошло и пяти минут, как фельдъегерь возвращается назад.-Ты что, бежал ? -спрашиваю я.- Не бежал, по дороге, на всякий случай,проверил адрес и вижу, крупным буквами написано: «Народному артисту СССР...» Разве Гудиашвили не художник? (кто видел по телевизору «Танец кинто» в исполнении Гудиашвили, согласится со мной, что при желании Ладо мог стать великим артистом, но это был не тот случай).
- Эээ! Просил же я Лазаря, дать конверт какой-нибудь девушке, да разве его проймешь?! Как заладил, пиши ты, пиши ты, у тебя хороший почерк!..Душу вымотал.
А фельдъегерю я был очень благодарен. Если б он по дороге внимательно не прочитал на конверте «кому», так и сдал бы поздравление с «артистом», а жена и дочь Гудиашвили подумали бы, что этот Мжаванадзе совсем спятил (в городе и без этого распространялось множество выдуманных и невыдуманных историй про первого секретаря), принял Ладо за артиста! Даже не знаю, дошла эта весть до Василия Павловича или нет. Видимо, все-таки дошла, так как после этого мне никогда не поручали то, что непосредственно меня не касалось. Да что там, постепенно перестали поручать даже то, что я обязан был сделать, а через некоторое время и вовсе освободили...