Материал, опубликованный в сентябре 2008 года в латвийской ежедневной газете "Час".
Автор - Евгений Орлов.
____________________________________
Читатель – газета: обратная связь.
ВОЗВРАЩЕНИЕ МЛАДШЕГО ЛЕЙТЕНАНТА ЦИМКИНА
Документальная история.
Благодаря усилиям участников латвийских поисковых отрядов «Патриот» и «Легенда», работников музея истории и прикладного искусства города Прейли, работников прейльской городской Думы, а также корреспондента «Часа» в ближайшее время на стене Памяти прейльского мемориала бойцам Советской Армии, погибшим при освобождении этого района от немецко-фашистских захватчиков, появится новая табличка.
На ней выгравированы имена и фамилии 13 бойцов 43-й гвардейской латышской дивизии – те самые имена и фамилии, которые по непонятным причинам в начале шестидесятых годов прошлого столетия «затерялись» в бумагах ответственных советских работников.
Спустя почти сорок лет память о героях Второй мировой войны, наконец, будет увековечена.
Началась же эта история – с обычного электронного письма в редакцию газеты «Час»...
________________
Вступление в тему.
...Сейчас, когда я только начинаю готовить этот материал для печати, я отдаю себе отчет, что никакой это не журналистский материал. Возможно – наброски к документальной повести, которую я никогда не напишу. Слишком много «фактуры» в блокноте и на диктофоне – газетная полоса не вместит и десятой ее доли...
Это будет материал – о людях, наших современниках, о тех, с кем удалось хоть и коротко, но пообщаться в течение прошедшего лета, людях, о существовании которых я мог бы никогда не узнать, если бы ни еще один человек – Рубэн Цимкин, младший лейтенант Советской армии – а значит мог бы и не узнать, что даже в наше (хм-м... циничное? бездушное? бесчеловечное? прагматичное?) время живут люди потрясающие, люди фантастические и материал этот будет в первую очередь – о них.
Скорее всего, я назову их именами небольшие подглавки, чтобы они выделялись в газете на фоне исторических документов, фотографий и фрагментов переписки...
Вот, собственно, и все, что хотел я сказать в этом небольшом вступлении: мир – по прежнему – не без добрых людей...
Из письма бывшего рижанина Якова Цимкина в газету «Час».
«Уважаемая редакция!
Я уже много лет ищу могилу своего отца – Цимкина Рубэна Беньяминовича, погибшего в 1944-ом году в районе города Крустпилс, но пока – безуспешно.
Все, что знаю из прилагаемой к этому письму копии Извещения о его гибели – это то, что он погиб и был похоронен в деревне Тимушино, хотя в другом документе название места гибели звучит несколько иначе – хутор Тимушки.
К сожалению, никаких других данных об этих местах мне за многие годы поиска выяснить не удалось.
Если можете – помогите мне, пожалуйста, разыскать это место захоронения моего отца – хочется приехать в Латвию, чтобы, наконец, положить цветы именно туда, где покоятся его останки...
Посылаю вам 2 фотографии. На одной из них отец в госпитале после ранения (Орехово-Зуево 19 марта 1942 года), на другой – 1-ый слева – у газеты «ФРОНТОВИК», которую редактировал, а также – копию похоронного свидетельства, выданного моей маме.
С уважением и надеждой на Вашу помощь.
Цимкин Яков, житель Израиля».
Документ по имени «Похоронка»...
«Извещение. Форма № 4.
Ваш муж гв.мл.л-т в/службы ЦИМКИН Рубенис Бельянович (здесь и далее мы не раз еще столкнемся с ошибками в написании имени и фамилии нашего героя, а также целого ряда географических названий, происхождение которых так и останется непонятным – авт.) уроженец Горьковской области Воротынский район село Воротынец (тоже неясно, откуда взялась эта информация – авт.) в бою за социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество был убит 27 июля 1944 года.
Похоронен Литовская ССР Даугавский уезд Ворошевской волости д. Тимушино.
Старший лейтенант административной службы Вахрамов.
Подпись».
Хронология поиска. «В замкнутом пространстве»...
Беглого взгляда на карту Латвии, минутного прибывания в интернете и наличие толики здравого смысла оказались достаточными, чтобы понять: в современной Латвии географического пункта с названием «деревня Тимушино» нет. Впорочем, сведений и о «хуторе Тимушки» мною тоже найдено не было... Ворошевская волость? Даугавский уезд? Если авторы «похоронки» умудрились перепутать Литву и Латвию, то и здесь логично предположить, что уезд, скорее всего «Даугавпилский», а вот волость... Да и по сведениям Якова, Рубэн (или Рубенис?) Цимкин погиб в районе Крустпилса...
Было необходимо найти хоть какие-нибудь более точные данные... Но где это сделать?
...Звонок в военный отдел посольства России в Латвии... Факс на имя посла... Телефонный разговор с работником посольства...
– Да, есть такой. По данным сайта Министерства обороны России, гвардии младший лейтенант Цимкин Рубенис Беньяминович, переводчик 2 разряда 121 стрелкового полка 43 Латышской дивизии, вместе с еще тремя офицерами полка – командиром взвода, лейтенантом Яном Лапшансом, командиром 2-й стрелковой роты, старшим лейтенантом Виктором Круминым и командиром взвода, лейтенантом Григорием Шепелевым в 50 метрах южнее деревни Тимушки... Что еще известно: трое последних были после войны перезахоронены на Братском кладбище города Прейли, но в отношении Цимкина таких данных у нас нет... Пожалуй, это все, чем мы можем вам помочь...
...И снова – Тимушки... Несколько звонков в информационные центры, несколько разговоров с латвийскими историками ситуацию не прояснили.
Оставалось два варианта – или идти в архив, заказывать карту Латвии 40-х годов (мало вероятно, что хутор Тимушки будет на нее занесен, разве что – на какой-нибудь оперативной военной карте того времени, да и найдется ли такая?) или ехать в Прейли и постараться разобраться на месте. Ведь если останки трех других офицеров, первоначально захороненых «50 метров южнее» были перевезены на городском Братское, значит, скорее всего, хутор Тимушки должен находится где-то неподалеку от самого Прейли, логично?
Текла Бекеша,
работник музея истории и прикладного искусства города Прейли.
Ее имя и номер мобильного я получил, позвонив в Прейльскую волостную Думу. Объяснил, что и почему ищу, ожидал казенного ответа, мол: «Какие там советские офицеры? Какие Тимушки? У нас и без них забот невпроворот!». Но – нет. Женщина, дежурившая вечером на информационном телефонном номере очень внимательно меня выслушала.
Увы, о Тимушках в Прейльском районе она тоже ничего не знала, но...
– Вы обязательно поговорите с Теклой Бекеша, из музея истории! Если кто и сможет помочь, так это она...
– Я уже по дороге домой, но постараюсь завтра утром найти для вас какие-нибудь материалы, – с готовностью ответил мне женский голос на том конце трубки. – Как, говорите, фамилия офицера? Как называется хутор?
...Из Риги в Прейли около трех-трех с половиной часов езды. Выехав не очень рано, в прейльском городском музее истории и прикладного искусства я оказался к полудню и, честно говоря, совсем не надеялся, что сходу смогу получить обещанную информацию. Но оказалось, что Текла приехала в этот день на работу намного раньше и все утро провела в поисках интересующих меня материалов...
– Знаете, – едва поздоровавшись сообщила она, – Ничего утешительного. Перерыла все имеющиеся в нашем распоряжении бумаги бывшего городского военкомата, записи коллег – мы регулярно ездим по архивам и собираем любые сведения, касающиеся нашего города – не нашла ни фамилию «Цимкин» среди погибших при освобождении района, ни такого хутора... Вот, убедитесь сами.
И она положила передо мной на стол увесистый полноформатный журнал, на лицевой странице которого значилось:
«Именной список
похороненных военных
на территории Прейльского района Латвийской ССР.
Составлен 27 июля 1963 года».
– Несколько раз пересмотрела...
...Открываю этот исторический документ, в то время, как Текла продолжает звонить по разным телефонам – и в местное отделение полиции, и в волостную Думу, и просто своим знакомым, стараясь разыскать на пространствах Прейльского района хутор с нигде не фигурирующим названием – и скрупулезно, буква за буквой перечитываю имена и фамилии погибших советских солдат...
– Ян Алексеевич Лапшанс, проживал до войны в Даугавпилском районе, деревня Матеи (кстати, по данным сайта Минобороны России, проживавший до войны в Москве), есть... Виктор Францевич Крумин, 1915 года рождения (по данным того же подольского сайта – 1919 года рождения), тоже записан... Шепелев Григорий Елизарович, москвич (по данным сайта – уроженец Читинской области), внесен...
Все три офицера, погибших, по архивным данным минобороны России с Рубэном Беньяминовичем в один день – 27 июля 1944 года – и при освобождении одного и того же хутора (деревни) Тимушки в списке похороненных на территории Прейльского района есть. Позже Текла отведет нас к Мемориальной стене Братского кладбища в Прейли и мы увидим их фамилии, высеченные на металле...
Но младшего лейтенанта Цимкина в списке героически погибших мы нигде не найдем.
27 июля 1963 года (спустя ровно 19 лет с момента своей гибели, день – в день), а именно этим числом датируется «Именной список похороненных военных» (совпадение? мистика?) Рубэн Цимкин исчезает из реестра бойцов, погребенных в Прейльском районе.
Словно его и вовсе – никогда не было...
Из письма Якова Цимкина.
«...Что знаю я о своем отце? Очень немногое...
Родился он в 1908 году в Риге, в семье лесопромышленника. Языки общения в семье были: русский и немецкий. Папа окончил в Риге русскую гимназию, затем какое-то время работал со своим отцом – моим дедом – а затем и сам стал владельцем фанерного магазина-мастерской, которая находилась на улице Матиса (напротив «Детского мира»).
Отец любил спорт, увлекался волейболом, лыжами. Он был веселым, остроумным человеком, писал стихи и эпиграммы на друзей и недругов. Во время войны он присылал нам рисунки своего однополчанина со своими стихами. Мне запомнилось только одно двустишие: «Говорила Гретхен Фрицу: «Шли с востока горностай...», а дальше смысл был такой, что Гретхен получила вместо горностая – своего Фрица в гробу...
Будучи в буржуазное время бизнесменом, отец с пиететом относился к СССР, был подпольщиком, был знаком с Калнберзинем... Смутно помню, как по ночам отец слушал по радио Москвы...
В 1940 году, с установлением Советской власти, отца назначили директором деревообратывающей фабрики, которая находилась на улице Стабу...»
Хронология поиска. «В двух шагах от мистики».
...И все-таки Текла ее находит! Эту деревню. Точнее – этот хутор.
Нет, не помогла принесенная работником музея Сашей (Текла и его подключила к нашему поиску) карта Прейльского района буржуазного времени, не смогли помочь ни полицейские, ни думцы...
– Послушайте, – предположила Сильвия Ивановска, коллега Теклы по работе в музее, все это время прислушивавшаяся к нашим разговорам. – Я где-то слышала, что в Варкавской волости есть такой хутор с названием «Цимушки». Это, конечно, другая волость, но все-таки...
Текла снова берется за трубку телефона, делает несколько звонков – проходят томительные двадцать минут – и, наконец, я слышу, как она начинает с кем-то разговаривать по-латгальски... Перевод отдельных слов – угадывается: «Сколько? И четыре офицера? На вашем поле?»...
Текла Бекеша.
Фото автора.
Наконец, Текла кладет трубку и улыбается во весь рост.
– Повезло нам, – говорит она. – Действительно, есть такой хутор – Цимушки (позже, когда я расскажу в телефонном разговоре Якову о том, что его отец погиб при освобождении не «Тимушек», а «Цимушек», Яша скажет: «Просто мистика какая-то... Цимкин... Цимушки...»), там и сейчас живет одна женщина – Регина Брамане – которая хорошо помнит события июля 1944-го, это на их поле погибли советские солдаты, она даже сказала, сколько их там было похоронено и... В общем, она говорит, что они до сих пор там лежат... Давайте карту, я нарисую, как вам туда проехать!
Из письма Якова Цимкина. Июнь, 2008 год. Продолжение.
«...Эти годы я помню плохо, потому что был еще совсем маленьким...
В 1941 году, за несколько дней до вступления гитлеровцев в Ригу, мы с сестрой находились у бабушки с дедушкой в квартире на улице Лачплеша.
Мама бежала через весь город по Бривибас, чтобы забрать нас – сестру и меня... Помню, по улице шли отступавшие советские войска. С крыш и верхних этажей по ним и по всему, что двигалось, стреляли айзсарги. Мама потом рассказала, как видела такую картину: остановился советский танк, поднял вверх пушку и выстрелом снес сразу несколько верхних этажей – стрельба сразу же прекратилась...
В тот день нам удалось добраться до какого-то места, где нас ждал отец. Он посадил всех в автобус, увозивший жен и детей партийных и ответственных работников, а сам остался в Риге.
Он был большим оптимистом и патриотом, верил в мощь Советского Союза. Когда мы прощались, он сказал, что за 2-3 недели немцы будут разбиты и мы скоро встретимся...».
Регина Брамане, жительница дома Эжи.
...От Прейли до хутора «Цимушки» минут эдак двадцать езды на машине по проселочным дорогам, поднимая густую серебристую пыль... Но вот, наконец, очередная петля пройдена, а вот и несколько обещанных Теклой Бекеша деревянных домов и указатель к ним: « E;i» – так теперь называются столь разыскиваемые мною «Тимушки»...
Деревянная ограда, ворота, телега... «Будьте добры, позовите, пожалуйста, Регину, это мы к ней, из газеты...».
Регина появляется в дверях дома, медленно идет в сторону редакционной машины, мы здороваемся, присаживаемся на деревянную скамейку... Восьмидесятилетняя сельская женщина признается: «Я уже забыла русский язык. Давайте будем говорить на латышском? Или на латгальском?».
Задаю свой первый вопрос: «Регина, скажите, пожалуйста, в каком, примерно, году к вам сюда приезжали, чтобы выкопать и отвезти в Прейли останки советских солдат?» и в этот самый момент на глаза Регины в первый раз наворачиваются слезы...
– Сразу после войны приезжали... Только солдатики эти – они там по-прежнему и лежат! В советские времена мой муж был военнослужащим и долгие годы они с сыном боролись за то, чтобы это кладбище хоть кто-нибудь привел бы в порядок и обслуживал. Но ничего у них с этим не получалось. Руководство района постоянно отвечало: останки солдат и офицеров из этой братской могилы все выкопаны и перезахоронены на братском кладбище в Прейли. Но на самом деле, если отсюда кого-то и забрали, то это была какая-нибудь часть останков, да и то их перевезли в Калупе, там тоже есть братское кладбище, а не в Прейли...
– Скажите, а сколько всего советских солдат было тут у вас захоронено? – спрашиваю я и с удивлением получаю мгновенный ответ, словно она все эти годы только и ждала, что кто-то приедет и задаст этот вопрос...
– Двадцать восемь солдат и четыре офицера.
– А когда, примерно, это сражение происходило? Если, конечно, вы сможете вспомнить... Ну, хотя бы – месяц? – снова вопрошаю я, на этот раз – чтобы проверить ее память и решить для себя, насколько можно доверять всему, что она уже мне рассказала и тому, о чем еще расскажет...
Ответ Регины чуть не валит меня с ног...
– Двадцать седьмого июля сорок четвертого года. Я все очень хорошо помню – мне тогда только исполнилось 16...
Из стенограммы разговора с Региной Брамане.
Регина Брамане.
Фото автора.
– В этот день мы оказались в самом центре войны, линия фронта проходила почти по Цимушкам: здесь у нас стояли немцы, а советские войска находились в километре отсюда...
Как-то, помню, пришел на хутор советский офицер. Я тогда еще очень удивилась: говорил хорошо по-латышски... Спросил, как дела? Потом спросил: где немцы? Я ему ответила, что немцы – прямо тут, только утром куда-то ушли с обозом...
Ну а потом начался настоящий бой.
– Многие хуторяне пострадали, трое соседей были убиты, 12 домов сгорели. Видите мой старый дом? Он тоже тогда полностью сгорел. Очень хорошо все помню, словно прошла только одна неделя... Потому что было тяжко. Я вообще хорошо помню то, что происходило давно. А то, что произошло недавно – помню намного хуже... Старость.
Так вот: после боя сюда на телеге свезли всех убитых советских солдат – собирали их прямо с того поля – и у поворота дороги были вырыты две ямы. Одна, солдатская – подлиннее, вторая, офицерская, намного короче. Офицеров положили отдельно, солдат – отдельно.
(Позже, когда ребята из поискового отряда «Патриот» начнут здесь раскопки, эти слова Регины не найдут подтверждения – яма с останками будет найдена только одна).
– Клали друг на друга, будто сельдь в банку... Многих хоронили с медалями... Откуда я все это знаю? Муж мой, на тот момент еще будущий, присутствовал при погребении и рассказал мне, что видел... Когда рассказывал – плакал (здесь Регина снова сама заплакала, продолжая говорить и утирать морщинистой рукой слезы). Говорил: обувь с них поснимали, чтобы живых обуть...
– Значит, в советское время никакой надписи, никакого обелиска на этом месте захоронения наших солдат – не было?
– Я же говорю: мы за это воевали с властью... Чтобы хоть какую-то оградку сделали и надпись... Нет, не было. И знаете что? Сначала могилка была с таким невысоким насыпным холмиком, но ровно через тридцать лет земля словно провалилась... Мистика... Соседи могут подтвердить...
– А не помните, когда именно происходило перезахоронение останков?
– Год, кажется, прошел (как потом выяснится, прошло не менее трех лет – авт.) – приехала похоронная команда, молодые ребята, покопали землю в месте, где офицеров хоронили, достали останки и повезли. Только не в Прейли, а в Калупе (чуть позже я побываю на Братском кладбище в Калупе, но фамилий солдат и офицеров, погибших у Цимушек на калупском граните не найду – авт.)...
...Мы еще немного разговариваем с Региной, а затем она просит свою своячницу – Луцию – проводить нас до места захоронения...
– Здесь недалеко, метров пятьдесят, где дорога сворачивает, в кустах... Там они и лежат, залдатыни... солдатики...
Коротко из истории 43-й Гвардейской Латышской стрелковой дивизии.
Сформирована 25 октября 1942 года путём преобразования 201-й стрелковой дивизии.
В ноябре-декабре 1942 года находилась на территории нынешней Новгородской области. С 28 декабря 1942 года участвовала в Демянской операции, в 1944 году в Ленинградского-Новгородской операции.
Несмотря на то, что дивизия создавалсь как национальная, на 1 июля 1944 г., к началу боев за Латвию, в дивизии было в процентах: русских 47, латышей 35,9, евреев 8,5, украинцев 2,1, татар 2,1, белорусов 0,9, чувашей 0,8 и представителей других национальностей 2,7.
18 июля 1944 года дивизия вступила на территорию Латвии.
Участвовала в Мадонской и Рижской операциях, в сентябре 1944 года вела тяжелые бои на рубеже Лиепини – Лиелкалне – Рацени.
После взятия Риги 13 октября 1944 года несла гарнизонную службу в городе...
«50 метров южнее хутора Тимушки».
...Мы идем с Луцией по песчаной дороге и подходим к высоким зарослям кустов, начинающимся от самого ее поворота. Стоп. Дальше – просто так не пройдешь. Заросли – они и есть заросли: ни тебе тропинки, ни тебе просвета, разве что – ползком?
– Там их могила, в глубине, – говорит Луция. – Много лет сюда никто уже не ходит, все заросло... Давайте попробуем с другой стороны?
Но и с другой стороны нас ждет другое испытание – метра на два в высоту непроходимая стена крапивы... С детства ничего подобного не видел, кожа сжимается при мысли, что стену эту приедется как-то преодолеть...
Луция видит мое замешательство и делает шаг первой – раздвигая обжигающие стебли голыми руками...
– Идите за мной, – зовет Луция и я, сгорая со стыда, шаг в шаг, пробираюсь через крапиву, прячась за спиной этой героической женщины...
Пятнадцать жалящих шагов...
Заросли обрываются резко. Перед нами – небольшой, метров пять на восемь овраг. Провалившаяся земля, поверх которой – высохшие до черноты листья каких-то нетипичных для леса растений...
– Пришли, – подтверждает Луция. – А это... Когда-то сюда, на могилку, приезжала мама одного из погибших... Кажется, из Узбекистана. Цветы посадила. Некоторое время хуторяне за ними ухаживали... Но теперь тут давно никого не было...
...Стою на самом краю «оврага», того самого, рукотворного, в чреве которого, вероятно, еще находятся останки ребят, погибших, освобождая Латвию. Не эту «официальную» Латвию, для которой они сегодня – «оккупанты», а ту, которая – вот этот самый лес, и то поле, и та дорога за кустами, и Регина Брамане, которая помнит о них все эти шестьдесят четыре года, и Луция, которая ведет к ним через горячие заросли, и Текла Бекеша, и я, и ты, и он...
Безусловно, теперь я знаю, что ответить семидесятилетнему Яше Цимкину на вопрос: «Где был похоронен мой отец?».
Наверное, можно окончить поиск... Но...
Что, если Регина действительно права и в этой земле по-прежнему покоятся человеческие тела, точнее, то, что от них осталось?
Из стенограммы телефонного разговора с Евгением, учителем из Прейли – хозяином земли в районе хутора Цимушки, на участке которого 27 июля 1944 были похоронены советские солдаты.
– Евгений, (рассказываю, по какому поводу звоню) мне необходимо ваше разрешение на проведение раскопок на вашей территории...
– Да, я знаю, там лежат солдаты... Конечно, копайте, перевозите, я согласен.
– Но у нас пока нет официального согласия местных властей (несколько раз пытался я созвониться с председателем Варкавской волости Антрой Вилцане, оставлял работнице Думы номер своего мобильного, объяснив, что хочу получить хотя бы усное разрешение на проведение раскопок, но – увы, никто мне так и не перезвонил)...
– Ничего страшного. Если кто спросит, то это я вас попросил там покопать, для хозяйственных нужд, а вы – нашли останки... Сам я, к сожалению, в эти выходные подъехать к вам не смогу... Но – полностью разрешаю. Надо солдат перезахоронить. Дело это – правильное...
Саша Борисов и его друзья.
Идут раскопки. Хутор Цимушки. 28 июня 2008 года.
Фото из архива поискового отряда «Патриот».
Эта подглавка могла бы быть длиннее всех.
Здесь я мог бы долго рассказывать о поисковом отряде «Патриот», о каждом его участнике в отдельности, о том, как в свободное от работы время они загружают в машину снаряжение, купленное на собственные деньги, сбрасываются на бензин и едут в любой конец Латвии, откуда поступил сигнал: «Возможно, здесь неизвестная солдатская могила...».
А потом проводят перезахоронение найденных останков, потому что каждый человек (ребята говорят: боец) имеет право после своей смерти на память о нем: обелиск над головой и цветы к подножию...
– Едем, пять человек, в Цимушки на два дня: субботу и воскресенье. Разрешение от Комитета Братских кладбищ на проведение раскопок получено, – чуть ли не по-военному рапортует Борисов. – Как только что-нибудь найдем – я вам сразу перезвоню...
...Уж и не знаю, когда в последний раз я с таким нетерпением ждал обещанного звонка. И он раздался довольно быстро, еще в середине дня...
Раскопки. Место проведения – хутор Цимушки. Дата – 28 июня 2008 года.
(Эту часть документальной истории я прошу людей со слабой нервной системой, людей впечатлительных или брезгливых – не читать).
Рассказывает Александр Борисов, боец поискового отряда "Патриот".
– В Цимушки мы приехали к восьми часам утра. Около 8.30 расчистили территорию, местные ребята помогли скосить траву... Для начала попробовали землю метровым щупом, но на глубине одного метра щуп ни во что не упирался... Когда сняли лопатой сантиметров десять земли и попробовали еще раз – раздался звук, характерный для попадания в скопление костей. Стало ясно: надо копать.
Земля здесь оказалась глинистой... Где-то на полутораметровой глубине – первые ярко выраженные останки: части рук, части ребер, но в основном попадалась глинистая жижа, перемешанная с осколками костей... Как я потом сообразил, это был тот верхний крайний участок захоронения, из которого тела бойцов уже когда-то изымались для перезахоронения... Но чуть ниже – четкие останки двух ног и полусгнившие фрагменты обуви: солдатских кирзовых сапогов и, по-видимому, американских ленлизовых ботинок...
К 17 часам первого дня мы остановились на глубине 1.6 метра, извлекши из земли фрагменты 6 бойцов... Шесть черепов, один из которых имел пролом диаметром сантиметров в десять – по-видимому, в голову солдату угодил осколок... Также нашли два проржавевших гвардейских значка – вещественные доказательства тому, что это действительно могила советских солдат. Часть офицерской портупеи и несколько частей солдатских поясных ремней...
Копать эту могилу еще глубже уже не надо было, так как лопата дошла до серовато-черного слоя, который, как правило, образуется на самом дне захоронения – здесь, на нижней границе вырытой могилы, скапливается жировая жидкость и другие продукты разложения, как бы говоря поисковику: все, дальше некуда, самый низ...
...Вечер и ночь с 28 на 29 июня мы провели на сеновали у Регины. Ее сын, Юрис, щедро угощал на правах хозяина деревенскими деликатесами... А мы ели и пытались понять, как такое может быть: Из 6 погонных метров этой братской могилы в первый день нами пройдены 4 с половиной, а останков – всего 6 из предполагаемых 28...
Но утро увенчалось находками: на последнем погонном метре захоронения найдены останки еще шестерых солдат... Как, опять-таки, стало понятно впоследствии, это был ранее никем не тронутый участок братской могилы: бойцы лежали друг на друге плотно, вповалку...
Понимаю, читателям такое может показаться дикостью, но я бы хотел, чтобы они поняли: во время войны гибло очень много народу и похоронные команды были просто не в состоянии вырывать могилу для каждого солдата... А значит, лучше лежать так, друг на друге, но в земле, чем где-нибудь в чащебе, чтобы кости твои растаскивало лесное зверье...
Еще в этот день мы нашли некоторые личные вещи, которые, очевидно, находились в солдатских карманах. Кожаный кисет с влажными остатками перегнившего табака, рядом – небольшое кожаное партмоне с прямоугольными нарезками газет – видимо, на закрутку. Прочитать что-либо оказалось невозможным, хотя на одном из них и угадывались несколько слов, напримиер, слово – «связь»... Еще были найдены два самодельных химических карандаша с ручками из гильз. Для чего делались такие ручки? Когда карандаш был уже почти весь исписан, боец втыкал его в гильзу и мог спокойно держать в руке и использовать грифель до самого последнего миллиметра...
Но самой удивительной находкой стала бритвенная система, напоминающая «жилет». В небольшой коробочке, проржавевшей с внешней стороны, в ее внутренней кожаной части, оказался разобранный бритвенный станок в идеальнейшем состоянии: все легко закручивается, хоть сейчас бери и – пользуйся...
12 маленьких гробов – 64 года спустя.
Раскопки. Хутор Цимушки. 29 июня 2008 года.
...Всего же Александр Борисов и его товарищи по «Патриоту» – Алексей Ботиков, Евгений Довгань, Герман Сорокин и Евгений Попов – ездили в Цимушки трижды.
Вторая поездка, во время которой они пытались разыскать еще одну – вторую (со слов Регины Брамане) могилу – оказалась безрезультатной.
Зато удалось встретиться и поговорить с 78-летним жителем Прейльского района Емельяном, который в 1948 году (ребята вычислили год математически, так как сам Емельян уже не мог вспомнить, когда именно это было) будучи 18-летним призывником оказался привлеченным к работам по эксгумации останков бойцов в Цимушках...
– Емельян рассказал, что условия работы были ужасающими, так как за четыре года глинистая почва не позволила телам разложиться... «Мы словно открыли консервную банку, где одна плоть была неотделима от другой», – вспомнал Емельян. – «Поэтому тела перегружали вилами... Клали в деревянные гробы... Сколько их было – не помню. А гробы складывали в грузовик, который оказался набит ими битком».
Видимо поэтому, считает Саша Борисов, эксгуматоры и не стали раскапывать всю братскую могилу, а ограничились только частью – сколько помещалось в машине гробов, столько бойцов и выкопали...
А куда эта машина потом их повезла 78-летний Емельян не знает.
– Скорее всего, не в Прейли, а в Калупе, где тоже есть Братское кладбище – считает он. – Во-первых, потому что Калупе к Цимушкам ближе, а во-вторых, в те годы Цимушки административно входили в состав именно Калупского района...
...В третий раз ребята из «Патриота» приехали на место захоронения советских солдат 27 июля 2008 года. На 64-ую годовщину их гибели.
Бережно перенесли найденные останки 12 воинов из полиэтиленовых мешков в 12 небольших деревянных гробиков, взятых в хозяйстве командира поискового отряда «Легенда» Талиса Эшмитса и привезенных на машине с собой из Риги. Сегодня эти гробики стоят на хранении у Евгения, хозяина участка той самой земли в Цимушках...
...Вероятно, что в одном из них – останки и младшего лейтенанта Рубэна Цимкина.
Из письма Якова Цимкина. Июнь, 2008 год. Окончание.
«...Что еще знаю я об отце? В составе Рабочей гвардии отец отступал в направлении Таллина и в конечном счете еще в 1941 году оказался в Гороховецких лагерях в Горьковской области.Там была сформирована 43 гвардейская латышеская дивизия, в которую он пошел добровольцем.
Хотя отец и был очень близко от нас (мы с мамой тоже оказались в Горьковской области – село Воротынец – где мама сначала работала уборщицей в столовой, затем в детском саду, в который ходили сестра и я. затем начала работать там воспитательницей и через какое-то время уже заведующей), нам друг о друге не было ничего известно... Нашел отец нас письмом только в начале 1942 года. Всю войну, до самой своей гибели, папа провел на передовой. Он участвовал в обороне и контрнаступлении под Москвой, тогда же и был ранен. По рассказам сослуживцев, отец состоял на должностях переводчика, политрука, командира
взвода... Был награжден медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Москвы», орденом Отечественной войны и, насколько я знаю, орденом Красной звезды (посмертно).
Рубэн Цимкин (первый слева).
Фото из архива Якова Цимкина.
У отца несколько раз появлялась возможность приехать к нам, в отпуск, но он написал маме, что не сможет смотреть в глаза своим солдатам, когда вернется из отпуска... «Вот кончится война, тогда и заживем!».
Пожалуй, это все, что смог я вспомнить о своем отце...
Цимкин Яков».
Из стенограммы телефонного разговора с Алдисом Адамовичем, председателем Думы города Прейли. Июль, 2008 год.
– Алдис, добрый день... (Представляюсь, рассказываю, по какому поводу звоню). Скажите, что необходимо сделать, чтобы восстановить справедливость и увековечить память о младшем лейтенанте Цимкине у вас в городе, на Мемориальной стене Братского кладбища?
– Я думаю, ничего особенного. Пусть сын напишет нам в Думу письмо с такой просьбой и еще нужны будут какие-то доказательства...
– Данных с официального сайта Министерства обороны России в качестве доказательств будет достаточно?
– Вполне.
Послесловие.
Сейчас – середина сентября, а значит документальная история, о которой я пишу, длится четвертый месяц...
Очень скоро, по-видимому, в конце этого месяца гробики с останками двеннадцати бойцов 121-го стрелкового полка 43-й Гвардейской Латышской дивизии в торжественной обстановке будут опущены в могилу на Братском кладбище в Прейли.
Там же, на Мемориальной стене, появится новая, свежая мраморная табличка с именами и фамилиями триннадцати советских военнослужащих (ее заказал все тот же Талис Эшмитс, а деньги на изготовление выделило Посольство России в Латвии) , погибших 27 июля 1944 года при освобождении хутора Тимушки (Цимушки).
По причинам, которые трудно понять, эти фамилии исчезли из списков отдавших свою жизнь героев, за что ретроспективное «спасибо» можно сказать работникам прейльского военкомата 60-х годов прошлого столетия («Никто не забыт, ничто не забыто»), а вернул их нашей Истории все тот же Александр Борисов, разыскав на сайте Минобороны России.
Прейли. Мемориал советским солдатам на городском Братском кладбище.
Пользуясь возможностью – публикую эти фамилии, взятые из «Именного списка безвозвратных потерь личного состава 121 Гвардейского стрелкового полка 43 Гвардейской Латышской Стрелковой дивизии за период с 27 июля по 28 июля 1944 года».
Может быть кто-то из вас знаком с родными и близкими этих солдат – передайте им «адрес» места, где покоятся их прадеды, деды и отцы, теперь он – известен: Прейли, городское Братское кладбище...
1. Расиньш Альберт Якубович / гв.ст.с-нт / команд.отдел.автомат./ г.р 1918 / урож. г. Бауска Латв.ССР / убит 27.07.1944
2. Каховский Алексей Львович / гв.с-нт / разведчик / г.р 1924 / урож. г. Двинск Латв.ССР / убит 27.07.1944
3. Коноплев Алексей Николаевич / гв.красн / стрелок / г.р 1925 / урож. Чув.ССР / убит 27.07.1944
4. Малахов Иван Васильевич / гв.красн / стрелок / г.р 1924 / урож. Ивановской обл. / убит 27.07.1944
5. Лещинский Станислав Францевич / гв.мл.с-нт / стрелок / г.р 1923 / урож. Режецкий уезд. Латв.ССР / убит 27.07.1944
6. Залялов Шайти Заитович / гв.красн / стрелок / г.р 1925 / урож. Тат.АССР / убит 27.07.1944
7. Зиатдинов Асхат Бореевич / гв.красн / зам.ком.отд.стрелок / г.р 1925 / урож. Тат.АССР / убит 27.07.1944
8. Борщевский Иван Августович / гв.красн. / санитар / г.р 1910 / урож. Красноярский кр. Емельянов р-он / убит 27.07.1944
9. Колдаев Степан Григорьевич / гв.ст.с-нт / ком.отд / г.р 1922 / урож. Амурской обл./ убит 27.07.1944
10. Прощин Сергей Петрович / гв.мл.с-нт / наводчик / г.р 1918 / урож. Казанской обл. / убит 27.07.1944
11. Сметанин Павел Алексеевич / гв.красн / подносчик / г.р 1925 / урож. Ижевский р-он. Коми.АССР / убит 27.07.1944
12. Юсупов Яхябек / гв.с-нт / ком.отд / г.р 1924 / урож.г.Самарканд / убит 27.07.1944
13. Цимкин Рубэн Беньяминович / гв.мл-л-нт / переводчик / г.р.1908 / урож.г.Рига / убит 27.07.1944
...А вчера мне в очередной раз позвонил Яша Цимкин и сообщил, что берет билет на самолет в Ригу... Семидесятилетний сын своего героического, навсегда оставшегося тридцатишестилетним, отца.
Вот, пожалуй, и все.
Евгений ОРЛОВ,
журналист газеты «Час».
Рига – Прейльский район
--------------------------------------------
В Латвии состоялось перезахоронение погибших в 1944 году воинов Красной Армии
Сегодня, 27 сентября, в латвийском городе Прейли состоялось перезахоронение останков 12-ти советских воинов 43-й Гвардейской Латышской стрелковой дивизии, погибших 27 июля 1944 в боях у деревни Тимушки. Также установлена памятная доска с их именами. В торжественной церемонии приняли участие атташе российского генконсульства в Даугавпилсе Роман Коршиков, глава думы города Прейли Алдис Адамович.
Слева направо: мэр Прейли Алдис Адамович, командир отряда «Легенда» Талис Эшмитс, Яков Цимкин, заммэра Прейли Олег Хлебников, атташе консульства России в Даугавпилсе Роман Коршиков.
Как рассказал корреспонденту ИА REGNUM журналист латвийской газеты «Час» Евгений Орлов, принимавший участие в поиске воинского захоронения, «началась эта история – с обычного электронного письма в редакцию газеты «Час» от 70-летнего жителя Израиля, бывшего рижанина, Якова Цимкина».
«Он просил помочь разыскать могилу его отца, Рубэна Цимкина, погибшего в Латвии в 1944 году», – пояснил Орлов. В письме было написано: «Я уже много лет ищу могилу своего отца, но пока безуспешно. Он погиб и похоронен возле деревни Тимушино, это все что мне известно. Если можете – помогите мне, пожалуйста. Так хочется приехать в Латвию, чтобы, наконец, положить цветы именно туда, где покоятся его останки...»
Мечта Якова Цимкина сбылась...
В посольстве РФ в Латвии Орлову подтвердили, что по данным сайта Министерства обороны России, гвардии младший лейтенант Цимкин Рубен Беньяминович, переводчик 2 разряда 121 стрелкового полка 43 Латышской дивизии погиб и похоронен в 50 метрах южнее деревни Тимушки. В дальнейшем поиске деревни Тимушки, как потом выяснилось, после войны это место стало называться хутор Цимушки, журналисту помогла Текла Бекеша, работник музея истории и прикладного искусства города Прейли. Она разыскала пожилую женщину – Регину Брамане – которая хорошо помнит события июля 1944-го, так как это на ее поле погибли советские солдаты. 80-летняя Регина Брамане точно указала место братского захоронения и рассказала о событиях тех далеких дней, когда жители оказались в самом центре войны и линия фронта проходила почти по Цимушкам. Рассказала, как после страшного боя собирали на поле погибших советских солдат и похоронили возле хутора.
Регина Брамане (слева) и боец отряда «Патриот» Александр Борисов (посередине).
Раскопки производили ребята из поисковых отрядов, которые извлекли из могилы останки 12 солдат. В результате, говорит Евгений Орлов, благодаря усилиям ребят латвийских поисковых отрядов «Патриот» и «Легенда», работников музея истории города Прейли, работников прейльской городской Думы, представителей российского посольства на стене Памяти прейльского мемориала бойцам Советской Армии, погибшим при освобождении этого района от немецко-фашистских захватчиков, появилась памятная доска с установленными именами 13 бойцов 121 Гвардейского стрелкового полка 43-й гвардейской латышской дивизии, погибших 27 июля 1944 года под хутором Цимушки. Вот эти фамилии:
1. Расиньш Альберт Якубович – гвардии старший сержант, командир отделения автоматчиков (родился в 1918 году в г. Бауска Латвийской ССР): убит 27 июля 1944
2. Каховский Алексей Львович – гвардии сержант, разведчик (1924, г. Двинск ЛССР): убит 27 июля 1944
3. Коноплев Алексей Николаевич – гвардии красноармеец, стрелок (1925, Чувашская АССР): убит 27 июля 1944
4. Малахов Иван Васильевич – гвардии красноармеец, стрелок (1924, Ивановская область): убит 27 июля 1944
5. Лещинский Станислав Францевич – гвардии младший сержант, стрелок (1923, Режицкий уезд ЛССР): убит 27 июля 1944
6. Залялов Шайти Заитович – гвардии красноармеец, стрелок (1925, Татарская АССР): убит 27 июля 1944
7. Зиатдинов Асхат Бореевич – гвардии красноармеец, стрелок, заместитель командира отделения (1925, Татарская АССР): убит 27 июля 1944
8. Борщевский Иван Августович – гвардии красноармеец, санитар (Емельяновский район Красноярского края): убит 27 июля 1944
9. Колдаев Степан Григорьевич – гвардии старший сержант, командир отделения (1922, Амурская область): убит 27 июля 1944
10. Прощин Сергей Петрович – гвардии младший сержант, наводчик (1918, Казанская область [Татарская АССР]): убит 27 июля 1944
11. Сметанин Павел Алексеевич – гвардии красноармеец, подносчик (1925, Ижевский район Коми АССР): убит 27 июля 1944
12. Юсупов Яхябек – гвардии сержант, командир отделения (1924, г. Самарканд [Узбекской ССР]): убит 27 июля 1944
13. Цимкин Рубэн Беньяминович – гвардии младший лейтенант, переводчик (1908, г.Рига): убит 27 июля 1944
«Историческая память восстанавливается. Люди должны помнить имена своих освободителей»,– сказал глава думы города Прейли Алдис Адамович, выступая сегодня на торжественном мероприятии у мемориала погибшим солдатам в Прейли.
_________________________________________________
Дополнение к информации с российского информационногосайта ИА Регнум
Возвращение младшего лейтенанта Цимкина. Постфактум.
Наконец, наступило 27 сентября 2008 года.
...На площадке перед Стеной Памяти – много людей, практически у всех в руках – цветы. Все ждут начала церемонии перезахоронения.
Талис Эшмитс, руководитель поискового отряда «Легенда» и его друзья завершают последние приготовления. Мемориальная табличка уже с самого раннего утра прикреплена к стене, на постаменте – два миниатюрных гробика с найденными останками советских воинов... «Могилку вырыли неглубокую, – рассказывает Талис, – Сегодня у нас техническое перезахоронение, а для таких в Латвии существует, так называемый, немецкий стандарт – не менее 70 сантиметров от поверхности земли...».
...«Техническое перезахоронение»... Не Талис придумал этот термин, а все же – слух режет. «Техническое»... Многое у нас в Латвии – чисто «техническое». А так хочется дождаться настоящего, душевного, человеческого...
Ждать остается недолго.
Слово берет Алдис Адамович, глава города... Один выступающий сменяет другого.
Я, пожалуй, даже не буду пытаться как-то раскрасить их речи – стенограмма есть стенограмма... Скажу лишь, что в этот день над Прейли небо было затянуто тучами, а солнечное тепло на Братском заменили люди, сюда пришедшие...
Из выступления Алдиса АДАМОВИЧА, председателя прейльской городской Думы.
– Я по-настоящему радуюсь тому, что сегодня мы восстанавливаем историческую справедливость и можем перезахоронить воинов Советской армии, чьи останки на протяжении многих лет находились в совершенно неприемлемом для этого месте. Напомню, что решение о перезахоронении их на Братском кладбище в Прейли – в городе, за освобождение которого они боролись – было принято на заседании депутатов городской Думы единогласно. И я очень признателен всем, кто принял участие в этом поиске и всем, кто пришел сегодня на перезахоронение...
...Яша Цимкин сделал все возможное, чтобы достать билеты и прилететь сюда к установленному сроку. В Израиле сейчас – праздники, Новый год, билеты на самолет на Ригу раскуплены на две недели вперед... Но нашлись люди, нашлась «бронь». И вот он, 72-летний пенсионер, в прошлом – школьный учитель, а ныне – профессиональный дедушка трех своих маленьких внуков – здесь, в Прейли...
Из выступления Якова ЦИМКИНА, бывшего рижанина, сына младшего лейтенанта Рубэна Цимкина, погибшего 27 июля 1944 года в бою за освобождение хутора Цимушки.
– Круг замкнулся. То, что должно было произойти более шестидесяти лет тому назад свершается сейчас. Я счастлив от того, что благодаря поискам могилы моего отца, удалось разыскать забытые в земле останки его однополчан и восстановить утраченные для истории фамилии героев, отдавших, как и он, свою жизнь ради освобождения Латвии.
За все это я хочу в первую очередь поблагодарить латвийскую газету «Час», которая за считанные месяцы подняла все это дело, а также ребят, бойцов поисковых отрядов «Патриот» и «Легенда», депутатов Думы города Прейли, а также простых людей, работника Музея истории города Теклу Бекеша и крестьянку Регину Брамане, которая 64 года хранила в своей памяти события тех лет... Если бы я был женщиной, на моих глазах сейчас были бы слезы... Спасибо вам всем и низкий вам поклон.
...Рядом с постаментом – три траурных венка со свежими цветами. Один – от Якова и всей его большой семьи, второй – от нашего издательского дома «Петит», третий – от Российского генерального консульства в Даугавпилсе...
Из выступления атташе Российского консульства Романа Викторовича КОРШИКОВА.
– Друзья, сегодня совершается очень благое дело – мы восстанавливаем историческую справедливость: перезахораниваем останки и увековечиваем имена воинов, погибших в Великую Отечественную войну освобождая Латвию от немецко-фашистских захватчиков. То, что это происходит в наши дни говорит о том, что подвиг этих людей будет помниться веками... Никто не забыт. Ничто не забыто.
...К людям, собравшимся на Братском кладбище, присоединяются проходящие мимо прейльчане... Ребята из отряда «Легенда» торжественно подносят гробики с останками советских воинов к могиле... «Спите спокойно». «Пусть земля вам будет пухом»...
Из выступления Олега ХЛЕБНИКОВА, заместителя председателя прейльской городской Думы.
– Здесь, на нашем Братском кладбище в 70-е годы был установлен памятник погибшим воинам. Он носит название «Прерванная песня». Это не только настоящее произведение искусства, но и символ того, что хотя песня и прервалась, ее музыка и ее слова не должны забываться. Сегодня мы собрались здесь, а это говорит о том, память людская о людях, принесших свободу, жива и будет жить вечно...
...Земля смыкается над останками бойцов 43-й Латышской гвардейской дивизии.
На следующей неделе здесь же, на Братском кладбище в Прейли, пройдет их отпевание...
А на мемориальной Стене Памяти еще долгие-долгие годы наши потомки смогут читать фамилии героев, людей, о которых они, в общем-то, ничего не знают... Кроме одного. Но самого главного, начертанного на той же стене, рядом с их фамилиями...
«Ты жертвовал жизнью себя побеждая,
свободный, ты всем принес свободу!».
Янис РАЙНИС.
----------------------------------------
Возвращение Александра Коноплева
Резонанс
Возвращение Александра Коноплева
Спустя 64 года в далеком Новочебоксарске «Час» помог сестре найти брата, воина 43-й Латышской гвардейской дивизии, погибшего 27 июля 1944 года при освобождении латвийского хутора Цимушки...
* * *
...Когда я писал «Постфактум» к документальной истории о поиске останков советских солдат в Цимушках («Час» от 17, 18, 29 сентября с.г.), я не предполагал, что в ближайшее время вернусь к этой теме... Казалось бы: все слова уже сказаны, дела сделаны...
По счастью, информацию о субботнем перезахоронении воинов на Братском кладбище в Прейли опубликовал у себя российский информационный сайт REGNUM.RU.
И опять-таки по счастью, эта информация попалась на глаза жительнице далекого Новочебоксарска Вере Карачарсковой, родной сестре солдата из Чувашии Александра Коноплева, погибшего 27 июля 1944 года на латвийской земле...
Как сообщило вчера ИА REGNUM, Вера в течение 25 лет активно искала следы своего брата, но на запросы во все инстанции – военкоматы, архивы – приходил ответ только с одним содержанием: «Не числится».
– Мы (две сестры и брат Александра – ред.) его искали, искали, но так и не смогли найти. Он нигде не числился, как будто и не брали его отсюда, из Чувашии. Мы даже не знали, в каких войсках служил брат», – сказала она.
По словам Карачарсковой, сообщило агентство, когда брата призвали на защиту рубежей родины от фашистов, ей было девять лет:
– Я только помню, как мама плакала. Она дала ему мешочек с сухариками, носки шерстяные. Помню, как провожали, а затем мы остались все плакать... Брат мой был очень красивым.
По словам сестры, Александра призвали в 18 лет, в 1944 году ему исполнилось всего 19...
– Не было никаких вестей. Он очень мало воевал, может, год-полтора, сразу погиб. Как попал в Латвию – не знаем. До этого прислал очень маленькую фотографию для паспорта: на ней он в обмундировании – в зимней шапке и солдатской шинели. Больше ничего не сохранилось.
Последней весточкой о брате стало письмо от его товарищей, воевавших вместе с ним.
– В письме говорилось, что Александр погиб от тяжелого ранения. И прислали фотографии, на которых были два незнакомых нам мальчика. Вероятно, брат хотел отправить эти фотографии жене своего погибшего товарища, но сам погиб вместе с этими фотографиями. Они и сейчас хранятся у нас...
Вера Карачарскова также сообщила ИА REGNUM, что в ее семье было двое братьев и две сестры. Младший брат – Виктор
– умер летом 2008 года...
– Он его очень сильно искал, – сказала она.
Нет в живых и старшей сестры... А в честь брата Вера назвала своего сына Александром, сообщило агентство.
...Что тут еще скажешь...
В минувшую субботу имя Александра Коноплева (кстати, в бумагах архива Министерства обороны России он «проходит», как «Алексей» и, вероятно, именно по-этому родственники столько лет не могли получить о нем никаких данных) спустя 64 года было увековечено в Прейли, на мемориальной доске городского Братского кладбища – рядом с именами его боевых товарищей...
-----------------------------
P.S. Газета "Час" (Латвия) прекратила свое существование в 2013 году. За два года до этого газету (и весь издательский дом "Petits", ее издававший) приобрел один из российских олигархов, побаловался, после чего закрыл газету "Час", а позднее расформировал сам издательский дом. Русская журналистика Латвии таким образом была уничтожена.