ЗА ГОД ДО ЮБИЛЕЯ МАЭСТРО
В 1999 году на тридцатой сессии генеральной конференции ЮНЕСКО было принято решение 21 марта считать Всемирным днём поэзии. А за 110 лет до этого исторического события, в Киеве, 21 марта 1889 года родился поэт, «певец Серебряного века», имя которого после октябрьской революции прогремит на весь мир и станет не только символом ушедшей России, но и образцом честности, человеколюбия и доброты. Вся Европа, США и даже Китай рукоплескали великому маэстро. В числе поклонников его таланта были такие знаменитости как Шаляпин, Рахманинов, Марлен Дитрих, Бинг Кросби. Вы уже, наверное, догадались, что речь идёт о родоначальнике авторской песни, известном киноактёре, певце, композиторе Александре Николаевиче Вертинском. К сожалению, в наши дни о Вертинском вспоминают всё реже и реже. Разве что перед очередным юбилеем Александра Николаевича, в прессе появляются несколько шаблонных статей с пересказом биографии поэта…. В Москве и Санкт-Петербурге Вертинского конечно помнят, а вот на Дальнем Востоке ситуация противоположная. После возвращения на Родину, Александр Николаевич много гастролировал по стране. Выступал везде: и в шикарных залах и в маленьких холодных Домах культуры. В начале ноября 1950 года Вертинский приехал в Хабаровск. Выступления Александра Николаевича прошли на сценах Театра музыкальной комедии (ныне Концертный зал филармонии) и Дома культуры посёлка Красная Речка. До юбилея Вертинского остаётся ровно год. Обращаюсь к местным властям с просьбой увековечить память великого маэстро. Если писать конкретней, на здании филармонии необходимо установить материальную доску. Обращаюсь к нашим уважаемым мэтрам. Поддержите данную инициативу, ведь если сегодня мы равнодушно отнесёмся к нашему великому наследию, будущее в итоге отвернётся от нас. А Вертинский достоин того, чтобы память о нём жила в веках.
А.Карлин.
* * *
Я всегда был за тех, кому горше и хуже,
Я всегда был за тех, кому жить тяжело.
А искусство моё, как мороз, даже лужи
Превращало порой в голубое стекло.
Я любил и люблю этот бренный и тленный,
Равнодушный, уже остывающий мир,
И сады голубые кудрявой вселенной,
И в высоких надзвездиях синий эфир.
Трубочист, перепачканный чёрною сажей,
Землекоп из горы добывающий мел,
Жил я странною жизнью моих персонажей,
Только собственной жизнью пожить не успел.
И меняя легко свои роли и гримы,
Растворяясь в печали и жизни чужой,
Я свою – проиграл, но зато Серафимы
В смертный час прилетят за моею душой!
19.01.1952. Москва.
КИТАЙ
Над Желтой рекою незрячее белое небо,
Дрожат паруса, точно крылья расстрелянных птиц.
И коршун летит и, наверное, думает: «Где бы
Укрыться от этого зноя, от этой тоски без границ?»
Да, этой тоски неживого былого Китая,
Тоски императоров, мёртвых династий и сил,
Уснувших богов и безмолвья от края до края,
Где дремлют века у подножья уснувших могил.
А в больших городах, закалённые в мудром талмуде,
Терпеливо торгуют евреи, снуют англичане спеша,
Итальянцы и немцы и разные белые люди –
Покорители мира, купцы и ловцы барыша.
Но в расщелинах глаз, но в покорной улыбке Китая
Дремлют тихие змеи и молнии дальних зарниц,
И когда-нибудь грянет гроза, и застонет земля сотрясая
Вековое безмолвье забытых ненужных гробниц.
1938. Ян Тце-Кианг Великая Голубая Река