Я не раз именно у художника наблюдал непримиримость позиции в каком-либо, пусть даже не творческом вопросе. Непримиримость, основанную, как мне думается, на сложившейся или, скорее, дарованной какой-то высшей силой уверенностью, а точнее сказать - неосознанной сформулированностью чувствования. Сформулированностью ещё в утробе или даже в процессе ещё какой-то неизвестной нам стадии зарождения человека – человека в полноценном смысле этого слова, человека, как понятия, составленного из сутей познающей, познаваемой и сути вне познания. К такого рода триединому познанию и стремится, я уверен, человечество и ближе всего к процессу приближен художник. И не важно, в конечном счёте, каким материалом он творит. Необходима цель – назову это великой потребностью.
Злой гений коверкает душу – его гений работает на то, чтобы испепелить в созерцателях своего творчества великую потребность либо самих созерцателей, как её носителей. Мне кажется закономерным отсутствие понятия добрый гений, т.к. качественная оценка неприменима к сферам вне познания, как например неприменима к понятию ЛЮБОВЬ.
И дело состоит даже не в том, что на том же примере любви, человек, окрылённый высоким, искренним чувством, способен забыть о морали и творить немыслимые злодеяния. Или в обманувшемся и примерившим на себя ницшеанского сверхчеловека Раскольникове для которого, на мой взгляд, сфера так называемых низменных человеческих потребностей, перемешалась с устремлениями идеалистическими. Именно идеалистической выглядит идеальная великая человеческая потребность с точки зрения только одной или только двух сутей познания. Сфера идеального вне морали и это не греховно, как может сказать псевдорелигиозный или псевдопринципиальный человек. Понятие гений спроецированное в одном измерении или даже на двухмерную, а значит в любом случае ограниченную плоскость восприятия сквозь призму оценки обывателя, может выглядеть подло. И негативные формы стороннего восприятия, как неизбежные побочные явления, не будут виной художника несущего этот крест. Тут я подошёл к общеизвестному лозунгу «Гению позволено всё». Конечно же, надо понимать и уметь разделять сферы человеческой деятельности – жизненную, реальную, в которой сосредоточены материальные потребности человека, как то - тепло одеваться и хорошо одеваться (тщеславие естественно относится к материальному миру, как и химия тела) и духовную, стремящуюся за пределы познания и, конечно же, не менее реальную. Механическое разделение может привезти к ошибочному выводу, что гений должен рассматриваться отдельно от носителя – от человека, что влечёт за собой опасность культа, обожествления.
Всё о чём хочется мне сказать, я в первую и последнюю очередь формулирую для себя и не претендую на лавры первооткрывателя. Вообще, насколько можно судить по малому отрезку пройденного мною пути пока только и занимаюсь тем, что постоянно изобретаю велосипед. Да все этим занимаются, только велосипеды эти могут видоизменяться, улучшая комфортность, наращивая побочную функциональность, приобретая всё большую изысканность формы или изощрённый внешний вид и, изменяясь подчас до неузнаваемости, оставаясь при этом по сути всё тем же велосипедом. Всё, что я пишу, я пишу ради того, чтобы похвалиться пришедшей мне стройной мыслью. Но для чего мне это нужно? Предположим, для того чтобы похвалиться тем, что мне она пришла быстрее, чем кому-то, потому что кто-то, кому эта мысль пришла раньше меня фыркнет и отвернётся. Хотя бывают такие снобы, считающие абсолютно бесполезными мысли которые ни разу не посещали их светлые головы и отметают мнения не посетившие их. У таких могут быть приоритеты и даже авторитеты, принятие которых необходимо только для того, чтобы оправдать на публике мнимую значимость своего мнения. – Ведь здравый смысл, который в них несомненно наличествует, осознаёт, что неизбежные при таком раскладе амбиции нужно питать именно публичностью «авторитетного» мнения. С другой стороны стоят родственные им, но иные по качеству и куда более распространённые - потребители, вовсе лишенные великой человеческой потребности. Не желаю я ничего делать ни для первых, ни для вторых, ни для третьих в равной степени моего неуважения ко всем этим трём категориям.
Конечно я, как любой нормальный художник, хочу делиться и вызывать реакцию, раз уж облекаю мысли и душевные движения в зримую форму. Многие писатели, как например Томас Манн, например в своём Докторе Фаустусе, намеренно лукавят, всё время извиняясь - дескать «тратят время читателя» и постоянно уговаривая его – читателя то есть – потерпеть некоторые «лишние» слова, которые, конечно же, из песни не выкинешь и отсутствие которых превращают писателя в писаку. Ведь как прекрасно ощущение в себе потребности к познанию, потребности деятельного – именно деятельного созерцания и желание поделиться этим с другими. Это-то, последнее из перечисленных желаний и рождает художника! А художник истинный рождает в других такое же желание. Я старался не лукавить и хочу, чтобы всё вышесказанное прочли, и не извиняюсь ни за одно тяжёлое слово или тяжеловесную фразу. Хочу, чтоб похвалили – это, конечно же, прибавит мне сил. Но похвалили за то, что прочитанное напомнило им об их сокровенной цели. Или чтобы вознегодовали, опровергли, осмеяли, но лишь с той целью, чтобы развить раздражённые прочитанным мысли и чувства. Этого эффекта я хочу от всего, что делаю как художник. Это ещё один мой велосипед.