Они пробыли тут почти неделю, и через день должны были возвращаться в Киев. Как когда-то чётко подметил Сергей Довлатов: они рисковали уехать с моря, так и не отдохнув.
Наташу в городе ждал ее дилдо и несколько вялых любовников, которые слишком часто присасывались к синьке, чтобы можно было их считать более или менее сносными в этом деле вариантами, так что, чаще, приходилось просто примитивно дрочить. У Даши, в свою очередь, был Алекс, но его тоже вряд ли можно было назвать гуру секса, потому что он тоже, спасаясь от депрессии тридцатилетнего мужика и серых трудовых будней мелкого бизнесмена, отдавал предпочтение бухлу и дудке.
Поэтому девушкам была просто необходима разрядка на стороне, дабы вернуться домой реально оттянувшимися и посвежевшими, чтобы вновь нырнуть в злые будни столичных районов и кварталов.
В первые пять дней они только и делали, что пили, загорали и плескались в море. Время от времени подружки позволяли себе легкий флирт с незнакомыми парнями на ночных пляжных вечеринках, искусно избегая секса с ними. Хотя ребята были очень даже за то, чтобы оттрахать этих сучек на ближайшем шезлонге на фоне темных вод и без того Черного моря.
Девушки будто играли друг с другом, типа - кто даст первой.
Накануне они как раз сорвались, и позволили себе пососаться с какими-то ребятами из Питера, которые уже несколько суток были на движении, поэтому с радостью сняли подружек. Они даже предложили новым знакомым дорогу привезенной с берегом Невы белой дряни. Даша сначала заявила, что нюхать порошок неизвестного ей происхождения она не будет. Но Наташа демонстративно всосала свою порцию даже без трубочки, просто, прильнув к матовой поверхности столика, после чего Даша пожала плечами, выругалась, и последовала ее примеру.
Через пятнадцать минут их конкретно поперло. Они даже подрочили друг другу прямо на танцполе под трэки британца Джона Дигвида. Ребята долго не могли кончить, а вот у девушек все получилось достаточно быстро, после чего они бросили убитых ублюдков отсасывать друг у друга в безжизненных огнях неона, и быстренько свалили из клуба к себе в гостиничный номер, опустошать последнюю из привезенных с собой литровых бутылок виски Jameson.
Той же ночью, надравшись в хлам, они, одержимые страстью, занялись сексом, устроив сеанс обоюдной мастурбации сначала пальцами, а потом и пустой бутылкой из-под бухла. В финале они отлизали друг другу, после чего уснули, обнявшись, с довольными рожами.
На следующий день подружки проснулись ближе к полудню. Чувствовали они себя отлично. Приняв душ, и выпив пакет апельсинового сока с пачкой круасанов, девушки стали собираться на пляж.
Не сговариваясь, каждая из них знала, что сегодня им нужно обязательно конкретно сняться, и, наконец-то, с кем-то выспаться.
Накинув на практически голые - на них были лишь крошечные купальники - тела легкие платьица, они покинули гостиницу, и поспешили вниз по аллеи через парк к морю.
Девушки жили в конце набережной, достаточно далеко от центра, поэтому ходили не на забитый отдыхающими главный пляж, а чуть поодаль - на менее окультуренный, но, при этом, куда более тихий кусок берега, обильно покрытый острой, словно иглы, галькой. Тут они и проводили все дни напролет.
Всякий раз, перед тем, как зайти на пляж, они немного сворачивали с мощенной еще с советских времен бетонными плитами дороги, и подходили к припаркованной невдалеке "копейке". Грузный, уже старый - ему было сильно за шестьдесят - однорукий мужик ежедневно приезжал сюда с самого утра, и продавал всем желающим вино. Оно было добротным, недорогим и вкусным. И, что главное - домашним, что автоматически служило для приезжих таким себе знаком качества. Торговля у него шла бойко, да и он сам на протяжении всего дня неоднократно прикладывался к вину, так что под конец дня едва мог ворочать языком, не говоря о том, чтобы нормально передвигаться. Он просто сидел на своей маленькой деревянной скамеечке и размахивал культей, отчего посетителей становилось все меньше и меньше. Все заканчивалось к восьми вечера, когда за ним приходил сын: суровый и угрюмый подтянутый мужчина с легкой сединой на висках. Он загружал отца в машину, прятал в багажник непроданное вино (хотя, чаще, раскупали все), собирал мусор в огромный полиэтиленовый пакет, садился за руль, и уезжал.
Это унылое говно можно было уважать всего за две вещи. Во-первых, мужик, что ни говори, делал хорошее вино и не ломил за него цену, как барыги на центральном пляже, которые скупали все бухло в ближайших окрестностях. Он был таким себе последним оплотом старых виноделов, дающим возможность гостям Крыма насладиться хорошим домашним вином. Во-вторых, даже напившись и пуская слюни, этот мужик никогда не ныл, и не жаловался на судьбу и, что показательнее всего - не выпячивал напоказ свою физическую ущербность, не рассказывал сопливые истории о том, как потерял руку, и как теперь ему тяжело живется.
Он просто делал свое дело и бухал, и это всех устраивало.
"Как всегда, два литра? - продавец вина выглядел сегодня добродушнее, чем всегда. - Берите, красавицы".
Даша кивнула ему, и полезла в сумочку в поисках кошелька. Покопавшись в ней с минуту, она виновато посмотрела на подругу.
"Похоже, я деньги в номере забыла, - пожала она плечами. - Будем мы сегодня, дорогая, без вина".
"Нужно вернуться, - нахмурилась Наташа, ей очень хотелось выпить. - Выпивка - это как раз то, что мне сейчас нужно".
"Можно и без денег, - хитро улыбнулся мужик. - Я вам и так дам, мои сладкие".
От него сильно разило алкоголем, девушки переглянулись и рассмеялись.
"Куда это тебя понесло, дорогой, - игриво улыбнулась ему Даша. - Давно бабу не видел, да?"
Мужик еще больше покраснел и тяжело задышал. Даша, похоже, тоже стала возбуждаться. Она подошла к нему вплотную, и потянуло вниз платье, обнажив огромные загорелые груди, которые уставились на продавца вина готовыми к употреблению сосками.
"Потрогай их, - она взяла мужика за руку. - Не бойся".
Он жадно схватил их своей волосатой лапой, и стал неторопливо, с чувством мять, доставляя Даше какое-то извращенное удовольствие, отчего она закатила глаза и затряслась. Мужик, тем временем, ловко залез культей ей под свободный подол платья, и начал настойчиво тереть ей обрубком между ног. Сначала Даша опешила, и дикость ситуации ее даже напугала, но непреодолимое желание влекло ее все дальше, и она уже не могла остановиться.
Наверное, еще немного, еще несколько движений культи по ее мокрым половым губам через уже чавкающую ткать стрингов, еще несколько жестких, даже болезненных прикосновений к перевозбужденным соскам, и она бы отдалась ему прямо тут, за его гнилой "копейкой", позволила бы ему кончить прямо в нее, а потом бы пила с ним вино, и снова спаривалась, и даже уехала бы вместе с ними, жила бы вместе с ним, трахалась бы и с отцом, и с сыном, родила бы им детей и внуков...
Вспышка фотоаппарата на несколько секунд ослепила Дашу, а потом вернула к реальности. Следующее, что она услышала, был раскат смеха Наташи. Она посмотрела вниз, и ее едва не стошнило от отвращения, когда она наконец-то поняла, какое ущербное дерьмо ее лапает. Девушка брезгливо поправила платье, взяла двухлитровую бутылку вина, и зашагала прочь по направлению к пляжу.
"Отдай мне камеру, - нервно кинула она Наташе, и буквально вырвала из рук подружки фотоаппарат. - Отпадное фото получилось, да?"
Наташа ничего не ответила, а лишь подмигнула. Даша спрятала в сумочку фотоаппарат, достала сигарету, и закурила.