(Эта история произошла где-то в поздние девяностые, короче на стыке веков. Имена и все совпадения случайны.)
«Русский Дух - он нужен не только нам (хотя нам - прежде всего!), он нужен всем людям Планеты... так как многие вопросы истории человечества просто не могут быть решены никем иным, кроме русских с их ментальностью!»
(Экзальтации света-5)
***
«...Люди делают хорошую мину... При плохой игре.. Будто всё у них ЗАЕ--СЬ. А на самом-то деле, - Жись-то наша - ДЕРЬМО!» -Размышлял Аркадий Иванович...
Он шёл по городскому асфальту размашистым шагом и совсем не замечал прохожих. Глаза его застилала какая-то необъяснимая пелена... Он брел по пустынным утренним улицам, вдоль дорог, парков и аллей. Сколько времени это продолжалось? Не известно.
«Но КУЛЬТУРА наша всё это "ЗАМАЗЫВАЕТ", "ЗОМБИРУЕТ", ОТОДВИГАЕТ весь ЭТОТ ужас НАПОТОМ...
Хм... До того самого момента, пока смерть не придёт к человеку. Вот тогда-то он всё и понимает. Что понимает? ЧТО ВСЮ ЖИЗНЬ ЕГО ОБМАНЫВАЛИ.
Суть-то жизни - в любви.. Не в богатстве. Нет. Не в славе. Не в семье даже и тем более не во власти...
СМЫСЛ-ТО нашей жизни - в ЛЮБВИ!
А КУЛЬТУРА НАША –
ДЕРЬМО!»
...
Вспомнил сейчас свою бабушку. "Хороший она была человек. Жаль, нет уже с нами давно..." Он отчётливо вспомнил: "...как-то перед самой её смертью навестил её в захолустной деревеньке. Жила одна. Старый, вросший в землю домик. Старый пёс Шарик. Козочка. Да, кошка. Вот и всё, что у неё оставалось тогда от жизни. И ради чего она жила".
Они долго сидели в тот вечер вдвоём. Уже заполночь было. Разговаривали. И он вспомнил, как тогда бабушка рассказала ему одну удивительнейшую и пронзительную историю своей нелёгкой жизни. Можно сказать, - исповедалась она тогда перед смертью. Наверное, так правильнее будет, люди! Человек должен исповедоваться не перед священником, нет, а перед таким же грешником, как он сам. Так – справедливее будет.
.....
Шла война. Её призвали на фронт, совсем девчушку ещё, 18 лет... На Великую Отечественную. А там - СМЕРТЬ, каждый день. И «голодные до баб мужики».
-Что сказать – из песни слово не выкинешь. Было так. Это в фильмах у вас всё по-другому... - Бабка улыбнулась мне беззубым ртом. -Да, баб нет на войне, внучек мой. Сам служил, - знаешь! Зато СМЕРТЬ - есть… Хоть отбавляй! –Бабушка закрыла глаза сухими старушечьими кулачками и тихонько заплакала.
"Я стал её успокаивать. Но всё без толку. Воспоминания нахлынули, и она не могла остановиться. Через некоторое время – продолжила":
-Эх, тяжёлое было время. Грязные немытые. Иногда – голодные. Хм... Сначала я отказывала всем… Честь хотела соблюсти… Дура! А потом вот, после одного случая, плюнула я в свою непорочную ЖИСЬ-ТО, да и размазала этот харчок по своей душе.
Бабушка плакала, уже навзрыд. Иногда повторяя:
-Эх, мальчишки-мальчишечки ещё ведь все совсем были. – ВСЕ ПОЛЕГЛИ! НИКОГО НЕТ... КАК ЖАЛЬ... КАК ЖАЛЬ! –Я успокаивал её, как мог.
А случилось с ней вот что.
Солдатик, 18 лет, вечером накануне перед боем подошел к ней и просил, просто умолял её... дать ему, ну, вот в этом самом смысле.. Говорил всякую чушь, про то, что не было у него ещё ни одной бабы, что ЖИТЬ ХОЧЕТ! Детей иметь ХОЧЕТ. И ЖАЖДА какая-то была в его глазах… Жажда жизни… ВОТ ИМЕННО ЭТО! А под конец сказал: "Убьют меня завтра, понимаешь, ДАЙ!" "Ну, прошу тебя!...." Она отказала. А утром его убили и она, случайно, чуть было не запнулась о его труп в окопе, - он ЛЕЖАЛ - ЛИЦО СМОРЩИЛ, от боли наверное, нечеловеческой, бледный, как смерть, скорчившись, с открытыми глазами, а кишки его, вылезшие на землю из живота, руками придерживал, как мог… Мертвый!
-Ваня его звали... –Бабушка перекрестилась на икону и снова заплакала.
-Как отца моего... –Не к месту добавил я.
-Э-ээээ, дурак ты! -Прошептала бабушка по-доброму, -Ничего-то ты не понял....
...
А потом бабушка забеременела, комиссовали её с фронта и она родила сына, моего отца, которого любила всю свою жизнь больше всех!
Жаль, тоже нет его больше. Раньше матери ушёл он от нас...
"... Понял я тогда одно: должна быть зацепка у человека. Глядишь, и жизнь он вдохнёт в себя полной грудью. Да, и от пули, рассказывают, такие люди отворачиваются и снаряд их уже больше не берет! Есть это в нашей жизни. Есть, понимаете!"
***
И вот теперь он брел по пустынным утренним улицам, вдоль дорог, парков и аллей. Сколько времени это продолжалось? Не известно. О чём он думал? Может, о своем «деле»,
которое так много обещало тогда, два года назад, которое сразу пошло в гору и он, наконец-то понял, и где-то обрадовался, что вот она, золотая жила, которую он так долго искал и вот - нашёл! Вот оно, это время, когда он, наконец, сможет проявить все свои самые лучшие черты характера, качества, которые до сего момента дремали где-то внутри, где-то глубоко в его подсознании…
Всё рухнуло… Разом. Обрушилось, словно карточный домик, оставив на душе тягостное и где-то мрачное предчувствие безысходности, а проще говоря –
надвигающейся беды, оставив огромные долги, которые он вряд ли когда вообще теперь сможет оплатить... Он чувствовал это всем своим существом, он знал, что неминуемо движется к этому важному, неотвратимому пункту своей жизни, а точнее, - что он движется к пункту самой своей Смерти. Но он не знал только одного. Сколько ему ещё отмерила судьба.... прожить на этом свете…
По дороге позвонил матери. Так позвонил, просто, инстинктивно, как в детстве,
когда все мы, будучи меленькими детьми, и сильно испугавшись чего-то, - бежали прямо к ней, своей мамке, чтобы спрятаться за неё, такую большую и, как нам казалось, сильную женщину… Отца у него, можно сказать, не было, рано ушёл, и он даже не знал, какой он был и... прочее… Только по фотографии. Все вопросы к матери, последняя тут же «убивала» на корню и разговор у них никак не получался. Когда он вырос, мать вышла замуж и сразу отдалилась от него. А что тут поделать – у неё теперь была своя семья.
Долго никто не брал трубку. Но он ждал, терпеливо ждал. Зачем? И сам не знал,
может, на что-либо надеялся? Вряд ли… Просто ждал… И ему ответили.
Мать.
-Здравствуй сынок! Как у тебя дела?
-Да…, не очень, мам… - вдруг начал было тихо он и тут же замялся...
-Ну вот и хорошо. У нас тоже всё нормально. Вот собираемся сейчас в отпуск, в Египет, по турпутевке. Там, говорят, так интересно, яркое солнце, полный сервис… Ну, вот мы съездим, а потом и вас со Светой позовём, ну уж в следующий год, наверное, в следующий год - говорила мать скороговоркой, как бы сама с собой, даже не слушая его.- Ну ладно, приветик передавай внучке моей, пусть готовится к учёбе. Да-да-да, первый курс, - он самый сложный… Самый сложный…
МАТЬ ОТКЛЮЧИЛАСЬ….
Положил трубку в карман. И на душе стало совсем невмоготу. Так тоскливо и немного страшно. Холодок пробежал по спине. «Неужели это всё!» - промелькнула в мозгу предательская мысль… Но он тут же её отбросил.
По пути такого долгого и длинного следования домой он вдруг увидел Храм…, в который они часто с женой и дочкой заходили, особенно по праздникам… Немного поколебавшись - переступил порог. Шла служба. Хотя нет, какая служба – уже ведь обед! Снял шапку, как учила бабушка, перекрестился. "Пресвятая Троица..." - Образы на иконах были холодные и, казалось, немного надменные… Они смотрели на него в упор и как бы стыдили его… и где-то чуть-чуть усмехались. Почему? За что? Может быть, за его слабость, а может, - за трусость (он винил себя в том, что не мог ответить наседавшей на него братве, нагло и цинично требовавшей денег… И не мог объяснить почему…)
В храме слышались песнопения. Шло крещение, а может быть венчание? Не мог понять с первого раза. А точнее, ему попросту не дали. Откуда-то из-за угла выскочила монашка, вся в черном, с седыми прядками волос (а ведь нельзя монашкам показывать свои волосы!), уже немолодая, лет пятидесяти, подбежала к нему и полушепотом, но очень настойчиво и зло стала выгонять.
-Да вы что?! Здесь идет ЗАКРЫТОЕ венчание! - Она перешла на полный шепот.- Вы хоть представляете, КТО это? Там?! А? Нет Вы не представляете… Немедленно уходите. Уходите прочь. Прочь, - я сказала. – Монашка топнула ногой и нахмурила брови, она была похожа на Бабу-Ягу, прямо из сказки… или на худой конец, кикимору. - Охрана! Идите сюда! Быстро! Идите…
Всё еще полушепотом, точнее, жестами подзывала двухметровых молодцов в форме, те подпрыгнули, схватили его под руки, слегка приподняв, и… буквально,
вынесли из храма. А затем охранники плотно закрыли двери… ХРАМА.
ОХРАННИКИ… ЗАКРЫЛИ ДВЕРИ… ХРАМА...
Он опять шел вдоль аллей и дорог… Куда шел? Теперь всё отчетливее и отчётливее понимал, - куда. И зачем… Но всё ещё не хотел в это верить…
В кармане зазвонил телефон…
-Ты гад! Гад! Как я с тобой жила! Одному богу известно! Ты - ничтожество!
Тряпка! Ты слышишь? Пустое место! Я тебя ненавижу… Я тебя ненавидела с самого первого дня нашей встречи… Но терпела… А ты думаешь, я тебе не изменяла! Ещё как. И говорю сейчас: хорошо, что изменяла… Со всеми.. С кем придется. На работе изменяла! Помнишь ездили в деревню к маме – там тоже изменяла… Даже с соседом по площадке изменяла… Что не нравится?! Ха!!! И как я могла жить с таким ничтожеством! Ненавижу! Ненавижу тебя! А ты знаешь... они звонили... Только что... Они сказали, «…передай ему, что если завтра он не отдаст долг, то мы вас убьем… сначала дочку… потом меня…»
Послышались всхлипы… Потом она успокоилась… собралась:
-Я тебя ненавижу! Будь ты проклят! – сказала жена и отключила телефон…
БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ! – СКАЗАЛА ЖЕНА.
Он не ответил ни слова. Снова положил трубку в карман и пошёл.. Но долго идти не мог. Прихватило сердце… Сел на скамейку в парке, чуть наклонился вперед, смотрел в асфальт.
Опять телефон! Дочь. Всего четыре слова…
-Ты мне не отец! – выкрикнула с надрывом дочь и… гудки….
ТЫ МНЕ НЕ ОТЕЦ! – ВЫКРИКНУЛА ДОЧЬ.
Он сидел и уже всё решил, обдумал… Но всё-таки решил ещё попытать счастье, а может быть, удастся всё же зацепиться за жизнь! А! Позвонил приятелю, лучшему
другу. По бизнесу.
-Может повезёт!- подумал он… почти вслух…
-Нет… нет-нет! Да ты что… У меня самого депрессняк! Хе-хе! Наверное, я – велик! Говорят, в депрессию впадают только великие люди! Да, я сам на мели.. Извини, ничем не могу помочь… слушай, у меня тут батарея заканчивается… - сказал «друг» и тоже, как и мать, внезапно отключился…
НИЧЕМ НЕ МОГУ ПОМОЧЬ, - СКАЗАЛ ДРУГ… И ВНЕЗАПНО ОТКЛЮЧИЛСЯ…
Пришёл. Гараж. Его гараж. Открыл. Зашел внутрь. Зачем пришёл? Уж лучше бы он всё ещё шел. Так было как-то спокойнее… А теперь вот... надо КОНЧАТЬ… Со всем этим делом. Вот и всё… Он это понял. Стало зябко и неуютно, холодок пробежал по спине…
А что ж ещё-то делать?! Всё. Остается только одно – убить свою ЖИЗНЬ. Такую нелепую и короткую… В его мозгу внезапно возникли, как бы восстали из пепла, промелькнули последние услышанные, а скорее, подслушанные им фразы:
1.Мать отключилась….
2.Охранники… закрыли двери… ХРАМА.
3.Будь ты проклят! – сказала жена.
4.Ты мне не отец! – выкрикнула дочь.
5.Ничем не могу помочь, - сказал друг…
-Интересная цифра ПЯТЬ. Это двойка, отраженная в зеркале вправо… - зачем-то размышлял он сам с собой. Зачем? Сейчас-то!
А в это время его руки уже действовали. Самостоятельно, независимо от сознания…. - открыл шкаф, извлек оттуда веревку, положил в пакет, который как бы случайно оказался рядом. И направился к выходу, разыскивая в кармане ключ.
-Но ведь пятёрка находится сразу за тройкой и также, как и двойка, тройка -
простое число… Почему в пятерке не отражается тройка? – всё еще рассуждал он, а ноги его уже несли туда… В старый заброшенный двухэтажный дом, бывшее общежитие, в котором всегда, наверное, было весело… Всегда. Но не сейчас.
Пришел. Второй этаж. Раздолбанная, расхераченная бомжами и бесполезно шляющейся шпаной комнатка. Вот он! Крюк. Привязал. Намертво…
-Почему тройка не отражается в пятерке? А ведь должна бы! А вот если пятерку совместить с двойкой, то получится восьмерка… Тоже интересная цифра… Вообще, математика всё-таки интересная наука! И почему я не пошёл на математический! В математике нет... Шизы Бытия. Успокаивает… А это сейчас так нужно…
Хотя зачем?
Он залез на подоконник, надел петлю… Вся жизнь пронеслась перед глазами… Так глупо. 37 лет и вот уже пора… Звонок на тот свет.. нельзя избежать… никак… он зовёт… а там - ждут…
НАДО…
-А ведь пятерка – это ещё и основа Золотого сечения Леонардо! Корень из ПЯТИ плюс ЕДИНИЦА деленное на ДВА…
-...Господи! Ну что же это за ЕДИНИЧКА-то? Ну где ж она?! Где ж эта единичка, с которой можно разделить своё горе…
РАЗДЕЛИТЬ пополам…- Почти кричал он в своем угасающем сознании... Пауза, продолжал размышлять с грустью:
- Да, Леонардо! Великий он был человек всё-таки…
И тут в кармане зазвонил телефон…
-Наверное, опять жена-с-сука, - подумал он… и стал торопиться… сделать,
наконец, свой последний шаг… в неизвестность… Звонок всё еще ЗВОНИЛ. Настойчиво так. Он даже подумал, что по всем параметрам, он уже давно должен был бы перестать звонить. Но он всё еще звонил…
Медленно и нехотя достал телефон, нажал кнопку:
-Аркадий Иванович! Это Вы?
-А… привет, Антоха… - как-то грустно и немного неловко ответил он, всё ещё стоя на краю подоконника с петлей на шее…
-Здравствуйте, Аркадий Иванович! У меня… это… ну как вам сказать… короче… День рождения сегодня… приходите… я просто вас приглашаю, приходите… ну приходите же… Вы же знаете, как я вас уважаю…
-Да.. я приду… Антон… к ТЕБЕ обязательно приду… Это мой Долг! Жди. Иду уже. Минут через пятнадцать! Понял? Всё жди. Иду. Только не уходи никуда, пожалуйста… Я прошу тебя.. Не бросай меня… Понял!
Он снял петлю с шеи. Потом веревку с крюка, аккуратно положил в пакет и отбросил всю эту МЕРЗОСТЬ в сторону, в лежащую где-то там в углу кучу мусора… отряхнул джинсы, как-то весь встрепенулся, достал расческу, причесался, потом пачку сигарет, закурил… и, наконец, чуть оглядевшись вокруг, помешкав немного, вышел на улицу. Здесь не далеко! Один квартал…
***
С Антохой они познакомились случайно, где-то с год назад. В центральном парке. Прямо у площади.
Как сейчас это помнит. Из репродукторов доносился голос популярного тогда Шевчука:
«Побледневшие листья окна зарастают пpозpачной водой.
У воды нет ни смерти, ни дна. Я прощаюсь - с тобой.
Горсть тепла после долгой зимы. - Донесем.
Пять минут до утра. - Доживем.
Наше море вины... поглощает... вpемя-дыpа
Это все, что останется после меня,
Это все, что возьму я с собой.»
Аркадий Иванович любил сидеть у роскошного фонтана. Смотреть в падающие откуда-то с небес хрустальные брызги его и рассуждать о своей жизни... Вот в один из таких дней он и обнаружил, что не один. Чуть поодаль, на другом конце скамейки сидел парень.
«Студент, наверное.»- Подумал он.
И так они познакомились. У Аркадия Ивановича не было сына. Так бывает. А этот, - «студент» - как раз впору – мог бы быть. «Точно!» Они разговорились.
Антон был из хорошей обеспеченной семьи. Он был образован. Знал несколько языков.
И в школе был отличник. Нет, не заучка-ботаник какой, а просто - отличник, которого все ребята в классе уважали… Он был спортивный и подтянутый парень. Но в его глазах всегда присутствовала какая-то жалость что ли. И его все поэтому любили… да, и он любил Жизнь и Людей.
Разговорились о жизни.
-Это депрессия! Поздравляю, Аркадий Иванович! Она посещает только великих людей! -Антоха улыбался.
-Э, неее, Антоха! Если бы всё было так просто. Наша Рассея – это же исключение из общего правила. Ты разве ещё не понял?! Хандрой у нас болеют все. Повально. Может климат такой?! А? И не только интеллигенты. Эти – вообще сплошь. Простой мужик русский, вот, думаешь, почему у нас пьёт?
-Ну, не знаю... Наверное, от безысходности...
-Вот! Во-от, Антоха! В самую суть! Чувствует он в себе силы немереные, а применить-то их и не может. Или же не дают! Или не нужен он вообще никому. Ни матери. Ни жене. Ни детям, ни Родине... Вот, что особенно обидно-то.
От этого у нас мужик и пьёт. Не востребован он!
- Наверное, я ещё молод, Аркадий Иванович, чтобы рассуждать на подобные материи! –Антоха опять улыбался.
Аркадий Иванович улыбнулся тоже. Потом грустно посмотрел куда-то вверх.
Из динамиков продолжал литься хрипловатый голос солиста ДДТ:
«С нами память сидит y стола, а в руке ее пламя свечи.
Ты такой хорошей была, посмотри на меня, не молчи.
Крики чайки на белой стене... окольцованной черной луной.
Нарисуй что-нибудь на окне и шепни на прощанье рекой.
Две мечты да печали стакан мы, воскpеснyв, допили до дна.
Я не знаю, зачем тебе дан. Правит мною доpога-луна.
И не плачь, если можешь, прости. Жизнь - не сахар, а смерть нам -Не чай.
Мне свою доpогy нести. До свиданья, дpyг, и прощай.»
С тех пор они встречались вот здесь в парке у фонтана. Не часто. Но все же.
Антоха проникся большим уважением к своему «старшему другу», а где-то даже,
наверное, и наставнику. Хотя – нет, они всё же были друзьями…Настоящими.
***
В дверь зазвонили… На пороге стоял он. Аркадий Иванович.
-Здравствуйте. Аркадий Иванович! Как хорошо что Вы пришли.. Я так рад!
Проходите… Ну, проходите же… Я очень рад!
«Антоха вырос за последние годы, возмужал, накачал мышцы, готовясь к армии, и вообще превратился в настоящего мужчину.» - подумал Аркадий Иванович.
-Проходите! Ну что же вы, - повторял Антоха…
- Антон! – Аркадий Иванович замешкался, - Помоги мне, чем можешь… У меня сегодня очень тяжелый был день…– Пожалуйста, Антон! Прошу тебя… Не могу больше… Это необходимо! Понимаешь?!
-Да-да… я… конечно… Аркадий Иванович…– Да что ж такое с Вами сегодня,
Аркадий Иванович, на вас лица нет… Он ничего уже не понимал, а может,
и не старался понять, он просто чувствовал, что его другу, близкому человеку сейчас плохо, ну просто АДСКИ плохо… НЕВЫНОСИМО плохо. Он чувствовал, что именно он, Антоха, и может сделать сейчас что-то важное, очень важное, чего сейчас никто не сможет сделать. Для него. И только он!
ЕДИНСТВЕННЫЙ.
Вдруг в джинсовке Аркадия Ивановича зазвонил телефон… Ответил. В телефоне звучал до боли знакомый ещё с Афгана голос:
-Привет, братишка! Это Иван… Узнал?
-Конечно, Иван, мой дорогой Иван, мой боевой товарищ! Ну как же не узнать-то!
Тебя!
-Слушай, братан, слышал у тебя проблемы?
-Да… есть маленько… Ты-то как? Столько уже не виделись!
-Да у меня пока всё зае--ись… Короче, знаю я все твои проблемы-то… И мы тут с друганами, с нашими армейскими скинулись, ну короче собрали, каждый, что мог, приезжай, заберешь, ну а отдашь, когда свои деньги будут… Не к спеху!
Понял? И как с женой-то... Пилит? Они ведь все такие, им лишь бы урвать!
Алчные они все, и у меня тоже не исключение… всяко бывает, поэтому представляю…
-Спасибо, братишки, спасибо… не знаю как мне вас и отблагодарить-то… А с женой всё… кончено… Не существует её для меня больше. Всё пи--ец! Пусть живет, как хочет…
-Так, значит, выходит и жить тебе пока негде что ли?
-Ну да… выходит что так…
-Значит, тут за мной дачка одна числится… Приезжай, пока в ней поживешь, а там посмотрим. Ну давай, братишка… Жду… Приезжай…
-Давай… приеду, обязательно… спасибо тебе… И всем вам… Мужики.
Аркадий Иванович подошел к Антохе, крепко его обнял, прижал к себе, словно сына:
-Спасибо тебе, Антоха! Ты ведь мне жизнь спас! ЕДИНИЧКА ТЫ МОЯ! С Днём рождения тебя! И меня... Никогда не забуду… Я сегодня заново родился. И ты, как бы, меня ВОЗРОДИЛ, к жизни этой! Я пока сам ещё ничего не пойму. Леонардо. Великий учёный. Но, думаю, разберусь! ("Корень из пяти плюс единица, делённое на два...")
-Я? Это всё я? –Только удивлялся Антоха. –Да... Я же ничего не сделал! Только позвонил... И при чём здесь "золотое сечение"?
.................................
Аркадий Иванович возвращался в гараж и всё удивлялся «своему» великому открытию... «Цифры правят миром. Как это возможно вообще? Люди! Не торопитесь принять ВАЖНОЕ в своей жизни решение, это никогда не поздно сделать… Ждите свою единичку… и тогда она обязательно придёт...»
-Великий Леонардо!
***
Аркадий Иванович встал на ноги. Довольно быстро. Друзья помогли. Его старые армейские друзья. Которые не подведут. И не предадут. Никогда. Которые навсегда.
«Всё-таки, наверное, есть смысл служить мужику в Армии. И не просто Родину защищать. Хотя и это тоже надо. А вот ради таких простых мужских взаимоотношений и служить, ради таких отношений, которых уже почти и не встретишь на гражданке. Бабы всё исказили, да опошлили… Не все, конечно… А кто в этом иноват! Да, мы и виноваты… Мужики. И те, кто их слушает, баб-то, - тоже, выходит, бабы… не мужики уж вовсе…» -Размышлял сейчас он.
..........
Каждый год, 25 февраля Аркадий Иванович приезжает к Антохе, он привозит какой-нибудь подарок, бутылку хорошего вина и они всю ночь напролёт "отмечают". (Он и в армию к нему приезжал…) Они отмечают их общий день рождения… Как два брата-близнеца. А у него, Аркадия Ивановича, и сын-то уж большой растёт, от второго брака... Да, вроде и жена на этот раз ничего попалась, не стервозина всё ж…
и то - радует...
***
Ник Иванов. 3. Декабрь. 2009.