Конкурс " Мои любимые преподаватели" был ежегодным, и проводился учащимися, а не администрацией училища. Той, как известно, все до лампочки. Какая разница, кто лучше, кто хуже? Не дай Бог еще премировать придется лучших-то. А из каких таких фондов, позвольте спросить? Закрыты преподавательские вакансии и ладно, а кем и как - не суть важно.
Как и положено, мест для победителей конкурса отводилось три. Кто-то занимал первое место на пьедестале, а кому-то доставались серебро и бронза.
О результатах конкурса всем препам становилось известно по сарафанному радио. Кому итоги конкурса сообщалось через любимчиков, а кому и через внештатных осведомителей из среды пэтэушников. Бывали и такие среди трудных подростков. Для кого ПТУ - клоака и отстой, а для кого и мать родна, и единственные "мои университеты" с опять же единственной возможностью выйти в люди, имея в зубах дефицитную рабочую специальность, а значит, и кусок хлеба да еще и с маслом.
Вот и старались некоторые заслужить особое отношение, не особо разбираясь в способах.
- Вот видите, - гордо вещала в учительской победительница неофициального конкурса математичка Серафима Григорьевна, - Все-таки есть отдача от нашей работы! Дети, и те соображают, что необходимы стимулы. Выкладываешься для них, приходишь домой, как тряпка выжатая, а эффект есть. Приятно, что ни говорите! Детей не обманешь, они чувствуют, кто полностью отдается делу! Устами младенца, как говорится...
- Тоже мне, нашли младенцев! - обиженно возразил химик Сапегин, проработавший четыре года в Штатах, по причине чего пользовался большим авторитетом среди препов. Правда, командировали туда не его, а супругу, служившую в посольстве, но этот факт никто уже и не помнил. - Вы, коллега, сначала ознакомились бы лучше с их критериями отбора. Может, и радоваться там нечему? Я, например, даю очень качественные уроки, всем известно. Последняя проверка из инстанций просто руками развела. Поразилась моему уровню! Вам, говорят, место на химфаке универа, а не в этом болоте. Но в тройку я не вошел ни в одной группе. Вот и судите сами, какие судьи из наших остолопов.
Молодая преподавательница Белкина слушала опытных педагогов с интересом. Ей тоже во всех группах, где она вела историю, присудили призовое место. Правда бронзу, но и работала она еще всего ничего, только первый год.
"В следующем учебном году надо будет серьезно поработать над методикой преподавания, размышляла про себя Белкина, - освежить в памяти институтские лекции по педагогике, подтянуть дисциплину. А еще обязательно закупить в учколлекторе новые наглядные пособия и сделать заявку на современные технические средства обучения. Конкурс не очень серьезный, конечно, но приятно, что твоя работа оценена.
И обязательно посетить уроки физика Семенова, занявшего первое место. Поучиться мастерству!".
Белкина и Семенов работали в одних и тех же группах.
- Можно поприсутствовать на вашем занятии, Виктор Анатольевич? У меня окно на третьем уроке.
Жизнерадостная улыбка Семенова, стоящего на пороге кабинета физики, ответила на вопрос Белкиной лучше любых слов.
- Что за вопрос, Танечка? Конечно, проходите. Всегда рад гостям, а тем более таким симпатичным.
Семенов пропустил ее в кабинет и закрыл за ней дверь на ключ. Он приобнял Белкину за плечи и подтолкнул в лаборантскую мимо учительского стола.
- Проходите, Танечка, не стесняйтесь. Чувствуйте себя как дома. Я сейчас чайничек соображу. Посидим с вами, поболтаем, пирожков отведаем с мясом и яблоками. Мне опять моя Ирка напекла целую кучу.
Все в ПТУ, и Белкина в том числе, знали, что преподавательница эстетики Ирка влюблена в физика, а вкус знаменитых Иркиных пирожков был хорошо известен дружному педагогическому коллективу. Семенов был женат, а Ирка замужем, но даже самые строгие поборники чужой нравственности относились к их служебному роману снисходительно. Вполне возможно, сдобные пирожки сыграли тут не последнюю роль.
В лаборантской играла тихая музыка, горела настольная лампа, задернутые шторы на окне создавали уютный полумрак. Таинственно поблескивал за стеклами шкафов инвентарь для лабораторок.
Электрический чайник закипал на тумбочке в углу, а на столе, покрытом белоснежной полотняной салфеткой, появились пирожки, конфеты, пачка рафинада и чайная заварка.
Звонок на урок давно прозвенел, а в лаборантскую из аудитории не доносилось ни звука, хотя Белкина заметила, что группа присутствовала в полном составе.
- Виктор Анатольевич, я вас задерживаю с этим чаем, а ребята вас ждут, наверное. Может, лучше попьем на перемене?
- Да бросьте, Танечка, - махнул рукой Семенов, - подождут, никуда не денутся. Вы такая редкая гостья у меня, угощайтесь, не спешите. Пейте спокойно на доброе здоровье.
Они пили крепкий ароматный чай с вкусными пирогами и шоколадными конфетами, и физик развлекал ее веселыми историями и анекдотами.
Минут через пятнадцать в дверь лаборантской, выходящую в коридор, тихо постучали. Симпатичный приятель Семенова, преподающий спецпредмет, присоединился к их компании, налив и себе кружку чая и откусив сразу половину пирога. Его анекдоты были не смешными, но из вежливости Белкина улыбалась и ему.
Спустя еще минут пять в лаборантскую без стука заглянула Ирка, подозрительно оглядев Белкину с пирогом в руке, и вздохнула спокойно при виде еще одного гостя. Она привычно полезла за чашкой в шкаф и тоже присела возле стола с дымящимся чаем и с нежностью во взглядах, бросаемых на физика.
Физик Семенов вальяжно раскинулся в дырявом дерматиновом кресле, списанном из приемной директора за изношенностью, и обводил гостей довольным взглядом гостеприимного хозяина. Он сиял ослепительными улыбками присутствующим дамам и явно радовался увеличению приятного общества, щедро предложив открыть еще и банку шпрот из НЗ для не наевшихся пирогами.
Белкина сидела, как на иголках, беспокойно поглядывая на часы. До конца урока оставалось всего ничего, а она так и не ознакомилась с педагогическим мастерством коллеги, занявшего в ученическом конкурсе высшую ступень пьедестала.
Перед самым звонком с урока чаепитие закончилось и лаборантская опустела. Ирка и спецпредметник разошлись по своим группам, а физик наконец пригласил Белкину последовать за собой в аудиторию.
Она с интересом вошла в помещение, из которого так и не раздалось за все время урока ни звука, ни шороха. Такое поведение шпанистых пэтэушников было нетипичным и непривычным.
Открывшаяся перед ней картина поразила ее. Все присутствующие были углублены в свои тихие занятия. Кто-то увлеченно читал книги или журналы, на задних партах заядлые двоечники совершенно беззвучно резались в карты, шепотом перекликались между собой любители "морского боя", а у некоторых на головах были надеты наушники, и юные меломаны ритмично подергивались в такт неслышимой музыки.
Прозвенел звонок, и улыбающийся физик повернул ключ в двери. Он распахнул ее, выпуская ребят из класса. Потом подошел к столу и что-то быстро записал в журнале.
Растерянная Белкина осторожно спросила: - А как же урок, Виктор Анатольевич? Это я виновата в том, что вы не провели его? Пришла к вам без предупреждения. Вы бы сказали, что я мешаю, я бы в другой раз...
- Танечка! О чем вы? Какой урок? Зачем он им? Неужели вы думаете, что им нужна моя физика и они что-то кумекают в ней? Я никогда не провожу никаких уроков. Перед кем тут бисер метать? Пусть отдыхают молодцы, занимаются своими делами. Условие у меня только одно - тишина! А там пусть делают, что хотят.
- А оценки? Ведь ребят же надо будет аттестовывать...
- А разве я против? Я не Рембрандт и не Веласкес, конечно, но троечку нарисовать всегда сумею и от пары четверок не развалюсь.
"Вот тебе и конкурс на лучшего преподавателя, - думала Белкина, выходя из аудитории, - интересные какие критерии у наших ребятишек..."