Эти слова Александр Николаевич Пискунов произнес во время нашего разговора с ним на тему о религии и мистике: «В жизни нет ничего непонятного. Всему есть объяснение. И появлению Бога – тоже, – убежденно и даже с какой-то досадой на меня, поднявшей эту тему, говорил он. – А вот совесть есть не у всякого. Вообще-то каждый мошенник уверен в обратном и всякий раз, нарушив закон, находит себе оправдание. Например, браконьеры...».
Мы шли по тенистой аллее. Вдруг я заметила, что мой собеседник старательно обходит перебегающих через асфальтовую дорожку огромных муравьев, которые в это знойное лето, похоже, не знают, куда себя деть. Делал он это совершенно подсознательно. Мне известно давно, что живая природа для Александра Николаевича – нескончаемая «первая любовь», начавшаяся еще в детстве. И когда он говорил о совести, он имел в виду в том числе и «чувство нравственной ответственности перед обществом» (смотри толковый словарь) за сохранность окружающей среды. Вот именно нравственной. Без этого слова понятие теряет смысл. И поскольку нравственные установки у каждого свои, то и совесть тоже. Так что, может быть, и правы те люди, которые не согласятся с утверждением, что у них нет совести. Есть, но по качеству другая.
С Александром Николаевичем мы знакомы давно, еще с того времени, когда он был начальником городской милиции. Стоило ему заступить на эту должность, как преступность резко пошла на убыль. «Меня называли Пиночетом», – смеется он. Я не могла не улыбнуться. Вспомнила то время. Действительно, жуть. Что может быть общего у бывшего майора отделения внутренних дел с бывшим чилийским диктатором? Военная форма, темные очки и... все. Заступив на эту должность, он попал под прицел общественного мнения. Молва о нем шла все дальше, и кое-кто, не зная его, но услышав: «Пиночет», – воспроизводили в своем уме нечто устрашающее.
Но речь здесь идет о свойствах характера, качественно отличающихся друг от друга: требовательность у одного и жестокость у другого, и все зависит от человека, к которому обращена требовательность или жестокость. Человек волен называть свойства характера так, как ему вздумается. Можно понять мотивацию, когда обзывает подобным образом вор или убийца – они получили по заслугам и теперь злобствуют. Несколько другая ситуация возникает, когда эти же слова мы слышим из уст добропорядочного гражданина с винтовкой за спиной. Попробуем проследить ход его мыслей: «Если кто-то там, в милиции, никак не может придумать, каким образом сделать так, чтобы на одну лицензию не убивали пять лосей, вместо одного по закону, почему этим не воспользоваться? Добыча сама идет в руки! Ну, а если поймают? Нежелательно, конечно, потому что это означает «смерть бумажке-кормилице». Но не беда, ведь я это первого лося застрелил. Что? Не верите? А докажите!» И охотник смотрит инспектору в лицо чистыми и честными глазами и, похоже, сам готов в это поверить. А если начальник милиции начнет разбираться и не только лицензию отберет, но и штраф преподнесет, значит, он и в самом деле Пиночет...
А почему, живя возле двух шикарных водоемов, да еще в месте, где имеется рыбное хозяйство, нельзя поймать себе рыбки вдоволь? Раньше вон и дед у Пушкина забрасывал невод в море. А чем наш пруд хуже моря? Не хуже! По-другому может думать только Пиночет. Издавна местные жители давали друг другу клички. Чем обиднее кличка, тем безопаснее для нечестных людей разного рода авантюры: не каждый выдержит такое ярмо – ярлык на шее. В случае чего можно «врезать» проверяющему словом и... умыть руки. Но с чувством юмора у Пискунова все в порядке и чувством самоуважения тоже – этим его «не достанешь».
А может, дело здесь еще в его дотошности, скрупулезности в делах? Когда эти свойства проявились в его характере? Обратимся к детству. Рано утром, тайком выбравшись из постели, он бежал босиком по обжигающей, мокрой траве к лесу, который стоял стеной, изредка тропами, через полянку, открывая дверь в свои владения. За этой зеленой оградой он чувствовал себя в безопасности. Он с наслаждением падал на землю, утыкался лицом в душистый земляной ковер. Сердце сжималось от непонятного восторга. Вот он поднял голову, осторожно раздвинул траву. Ничего себе! Тут и муравей, старательно перетаскивающий длинную соломинку, и крупный жук, который, испугавшись света, торопливо нырнул в сочную траву, а вот и красная коробочка с черными пятнами на спинке, перебирая лапками, карабкается по стебельку вверх. Вот она остановилась, расправила крылышки и полетела. Но... наткнулась на кирзовый сапог, который опустился рядом с лежащим на поляне пареньком. Мальчик от неожиданности переставал дышать: сапог раздавил его непридуманный «волшебный мир».
Так родилась решимость защищать слабого и бессловесного. Человек несправедлив в своем желании «взять все от природы», природа беззащитна перед ним. Но для того, чтобы защищать ее, необходимо знать, почему осенью в небе пролетают птицы – кто на север, кто на юг, каких птиц надо сохранять как исчезающий вид, какие растения вследствие своей редкости требуют «отсутствия человека» и поэтому появляются только в заповедных местах. Он вникал в мельчайшие подробности жизни насекомых и птиц; различал животных и растения по классам, видам и подвидам; выработал научные теории и гипотезы исчезновения некоторых видов животных; прочитал тысячи книг на эту тему. Он самообразовывался. И теперь...
Зная в совершенстве растительный и животный мир, он не мог простить дилетантам их небрежных публикаций о жизни природы. А от окружающих людей он требовал совестливого отношения ко всему живому и точность в исполнении законов.
Не изменился он и тогда, когда, будучи на пенсии, работал в лесничестве инспектором по охране заповедных мест. Здесь у него появилось много новых друзей и... врагов. Последних было гораздо больше. Они никак не могли понять: «Почему Пискунов... роет землю? Неужто такой правильный?» И на всякий случай придумывали о нем всевозможные байки. Но тщетно.
Он не обращал внимая. Его мысли были заняты другим:
– В то время существовала только общественная служба по охране природы, а государственной не было, – вспоминает Александр Николаевич. – Я обращался в Москву в Законодательную комиссию с просьбой о создании такой организации. Мне отвечали, что я не прав, она есть, и указывали в сторону рыбной, лесной и охотоведческой инспекции. Но нельзя забывать о том, что у всех нас иногда появляется соблазн распоряжаться в своих «владениях» так, как мы считаем нужным. Поэтому необходим контроль со стороны государства. И вот десять лет назад такую службу создали. Недавно я побывал в Екатеринбурге на отмечающемся в честь этого торжестве. Надо сказать, что вновь созданная служба Госкомприроды опять же не включает в сферу своей деятельности борьбу с браконьерством. Она вплотную занимается контролем над промышленными предприятиями, а именно: следит, чтобы не было сбросов загрязненной воды в питьевые источники и выбросов в атмосферу отравляющих веществ. И все. Получается, что мы вернулись к тому, с чего начали.
Александр Николаевич – участник Великой Отечественной войны, и после ее окончания служил в Германии и Туркестане. Там ему приходилось быть жестким с людьми, но он не мог пройти мимо нуждающихся в людской помощи зверюшек, насекомых и птиц. Дома у него постоянно живет кто-нибудь из них. Будь то сова или дрозд, голубь или воробей, неважно. Люди знают, он не бросит, он поможет, и несут покалеченных найденышей к нему.
Доходит до смешного. Однажды он подобрал едва дышащую мышку и принес домой. Поил молоком, кормил, оберегал от живущих в квартире собачек. Мышка быстро поправлялась. И вот, так случилось, что она выскользнула из коробки, где ей положено было находиться, и вся квартира стала ее домом. Мышка оказалась «неблагодарным» животным – погрызла хозяйское полотенце, после чего, наверняка, пожалела о своем легкомысленном поступке с побегом – молоко в клетке было гораздо вкуснее... Видимо, где-то в подсознании Александра Николаевича заложено: живое должно жить, именно это убеждение толкает его, на наш взгляд, на безрассудные поступки.
Когда-то давно ведущее предприятие города решило расширить свои владения и, с согласия районных властей, отдало участок леса под раскорчевку – понадобилось место под поля для подсобного хозяйства. Пискунов не мог не вмешаться. Дошел до председателя обкома партии Б. Н. Ельцина. Дело закончилось выговорами отдельным руководящим работникам. Сейчас этот лес – место отдыха горожан.
Дома у него есть папка с «Делами», «возбужденными» им против браконьеров, и, наоборот, с делами против него «в защиту чести». С присущей ему дисциплинированностью и точностью в ведении дел, он хранит в ней свои «победы» и «проигрыши». И недавний свой «проигрыш» в деле «о ловле рыбы» на Вогульском водохранилище не спешит отложить в «черный ящик». Дело передано в областной суд.
Александр Николаевич являлся депутатом Верхнетагильской городской Думы, председателем постоянной комиссии по охране природы, был Почетным членом Орнитологического общества при Уральском отделении Российской Академии наук, награжден двумя памятными медалями Всероссийского общества охраны природы, долгое время был директором Краеведческого музея. Писал статьи о природе края. Однажды ему пришло письмо от В. Пескова – писателя, ведущего передачи «В мире животных». Оказывается, его статью о глухарях, появившуюся в «Уральском рабочем», напечатали в челябинской газете, которая и попала в руки к Пескову. Они долго переписывались. Я думаю, это общение принесло пользу обоим.
Начинается новый день. И для поднятия духа, для поддержания формы и просто для хорошего настроения, у седого, но крепкого, немолодого уже человека, каждое утро начиналось с купания в пруду. Во время предстоящего отпуска он мечтал съездить в Сибирь и подняться на высоту, на которую он поднимался лет десять назад. Набраться душевных сил и снова – в бой!
Вся его жизнь была похожа на сражение с ветряными мельницами. Его корреспонденции обвиняют, взывают к совести, поучают. Все как будто бы знают, что можно, а что нельзя, и не любят, когда у них перед носом вертят пальцем. И потому, читая его статьи, дидактику пропускали. Браконьеры его материалы просматривали мельком: им важны только происходящие в сфере их интересов события. Они анализируют свои ошибки, придумывают новые ходы. Но его слова, как голос в пустыне, обращены как раз... к любителям пожить на бескрайних песчаных просторах. А живут там верблюды, скорпионы и ползучие гады. С верблюдами все ясно – они горбаты, мало того, их благосостояние и самочувствие зависят от величины их горба. И они умеют смачно плеваться, им раз плюнуть – доказать, что они не верблюды. У скорпионов иногда просыпается совесть, и они... жалят себя. Ну, а остальные могут быть уверены: в городе, где жил крепкий седой человек с острыми глазами, им не стоит выползать из песка. Потому что теперь и все горожане за то, чтобы наша Земля не превратилась в пустыню.
© Елена Арапова
Издательство "Новый Современник". г.Рязань.