БЫВАЕШЬ В РАЗВЕДКЕ, НЕ СПУГНИ И НАСЕДКИ.
Нашему главному штирлицу - старлею Меньшикову больше бы подошло быть директором, чем начальником разведки дивизиона. А что, звучит. Директор разведки отдельного реактивного дивизиона систем залпового огня «град». Меньшиков полагает, что солдат должен быть толстым и тупым. И не только полагает, но и озвучивает эту идею. Любимый его герой Швейк. Сам он почти живое его воплощение, разве только звание у него офицерское.
Телосложение имеет неуставное, в смысле толщины, но в люк БРДМ пока проходит. А вот интеллект довольно праздный, хотя глупостей больших пока не натворил. Его бы слова да Богу в уши. Это насчет солдатской упитанности. Или хотя бы в уши его товарищам, нашим господам офицерам, славно закусывающим нашим провиантом на всех учениях и выездах по тревоге.
Нам что, нам не жалко да и водку закусывать положено, только уж больно жрать хочется. Не волки мы, не троглодиты, и аппетит у нас не самый выдающийся. Просто баночка с кашей маленькая, а нас на неё трое, вот и шаримся, кто во что горазд. А Меньшиков, он ничего, добрый, даже, бывает, делится своим харчем.
Сегодня мы снова в разведке, точнее в разведке только часть взвода управления.
Развернута оптика - буссоль с дальномером, да вычислитель склонился над своим планшетом и чего-то там мудрует. Наверное, таблицу умножения повторяет, у него в школьной программе большие пробелы. Старлей иногда вскидывает бинокль, как бы нацеливая стёкла на позиции потенциального противника.Но делает это больше по привычке - противника-то никакого нет. Может, с потенцией у супостата напряженка?
А кругом лень, тишина и почёсывания. Если бы не жаворонки, совсем, как под водой, в мире безмолвия. Мы это тоже просекаем, поэтому нам лень не только разматывать и сматывать катушки, но даже просто включить радиостанцию. Чего зря аккумуляторы сажать. Связь держать, конечно, не кальсоны считать, но с кем её держать, если второй радиостанции нету.
Обана, в паре сотен метров от нас, в поле, за которым пылит грунтовка на Гольмиц, нарисовалась коза. Или косуля, их здесь и так, и так называют, главное дичь. Интересно, заметит добычу наш главный? Заметил.
-Коломиец, автомат! Мухой, я сказал!
-Товарищ старший лейтенант, а патроны?
-Спокойно, Швейк, у нас запас.
Запас, мягко выражаясь, задницу не отягощает.
Он вынимает из кармана пяток патронов и быстро вщелкивает их в рожок.
Козе хватит и одного, но Меньшиков стрелок так себе, средней паршивости.
-Стой, таащ сташ литинант!!!
Поздно. Коломиец не успевает. Меньшиков с дурного перепугу высадил весь боекомплект одной очередью. Автомат задрался рылом вверх, и ускакала добыча.
Но не вся, что-то всё же попало под кинжальный огонь грозного Меньшиковского калаша
Вопрос, что? Или, кто?
-Тётка... там тётка упала, таащ сташ литинант!
-Какая на хрен тётка? Не было никакой тётки! Меньшиков врубил протестное сознание, но весь побледнел и дрожит.
Коломиец тоже дрожит, патроны Меньшикова, а автомат-то его родненький, номер АХ 561... забыл, бляха муха...Коломиец забыл дальше цифры, а ведь вчера ночью разбуди, помнил.
-На велосипеде, там, на дороге, упала в кусты...
-Ты точно видел, может, тебе померещилось? Кто нибудь еще видел?
-Я видиль, упала. Апа такой... юпки длиний.
-Апа? Что за нахрен, Матакубов?
-Женщин, адин женщин.
-Так, слушай мою команду! Сорок пять секунд отбой разведке! Мотаем!
-Товарищ старший лейтенант, может, живая? Всё равно найдут, мы же тут, как три тополя на Плющихе.
-Почему три, где остальные?
-Да здесь все, это так говорится. И в части в курсе, и немцы машину видели, мы же не шифровались. Лучше сами, помощь оказать и всё такое.
-Здесь ты прав, Коломиец, раньше сядешь, раньше выйдешь.
-Я то тут причем, таащ сташ ли...-челюсть у Коломийца отвисла и он не успевает договорить.
-Не бздите, Швейк, все по честному, тебе половина и мне половина.
Последние слова Меньшиков кажись, пропел. Интересно, это у него психоз уже включился или он так красиво держится.
-Я не хочу половину. За что?- похоже, Коломиец сейчас заплачет.
-Да ладно, ты, успокойся. Давай-ка лучше туда все вместе, бегом марш!
Мы побросали приборы, оборудование и даже оружие и рванули через поле к дороге.
Обочина, обсаженная черешневыми деревьями, кое-где поросла кустарником.
-Нихт шиссен, -раздался перепуганный женский голос, - их швангер...киндер, киндер...
Вся целехонькая немка смирно лежала за кустиком в канавке и показывала рукой на большой живот.
Дамский велосипед лежал рядом. И чего её понесло, наверно, решила покататься дура. Вот и укатали сивку крутые горки, хорошо, что мимо. Да уж стрелок из старлея никакой.
-Елки – моталки, кажись, беременная. Во попадалово
Меньшиков покрылся испариной. Вспотел, наверное. Пришлось пробежаться толстомясому.
-Их хабе кранкенхауз кам.
-Кранкенхауз? Матакубов, переводи, толмач хренов, ты ж не по-нашенски толкуешь.
-Каракалпакски кумекаю, немецки никс фирштейн.
-Ну вот, нихт фирштейн же соображаешь...
-Это больница, ей в больницу надо,- догадался Коломиец.
-Точно! По коням! Бабакин, заводи!
Немку доставили в наш госпиталь. Так ближе, а она была почти готова.
Родила мальчика, тоже немца.Да пусть живет, жалко, что ли?
Назвали Штефаном, как и Меньшикова.
А, что стреляли, замяли для ясности. Учения, мол, такие и патроны холостые.
Претензий никаких, как это - нихт форгерунген. Стёпа теперь ходит важный как будто это он лично приложил кое-что к изготовлению киндера, ну или типа, как крестный отец. Нормальная попалась фрейлин, другая бы кипиш подняла. Или все-таки правильней сказать фрау? Да молодая еще, пусть фрейлиной пока походит.