Макар ржавым пальцем тыкал Федю меж лопаток, там, где чесались крыльца. Обняв крепко за шею, он тянул его под огонь софитов, на публичную славу и горькую мороку.
- Паренёк этот, по прозвищу Фёдор второй год бродит под фонарями главных улиц.
Он ежедневно стаптывает каблуки, приставая к прохожим: пытается им продать ошибки из речей дикторов вечерних новостей.
Макар дружески боднул Фёдора кудлатой башкой в мягкий живот:
- Теперь не пропадешь, будешь шить чужие ошибки у нас!
Федор укутался поглубже в бушлат, салатного перестира - насадил на водное ружьё нейлоновую спицу, взвел мадистр курка и прицелился между Макаровских ног. Макар застеснялся и начал трясти коленями от страха. Федор, оккуратно попросил снять всю одежду и остаться только голяком. Макар начал торопиться, спотыкаясь падать, нервно смеяться и даже выть задним числом. На улице то холод. Ветер снуёт, унося льдинки соплей в далекое никудышнее... В голом виде и синий, как куриная мошонка, Макар, был доведен в дом к Антонине на ухабу до маразма. Она как раз пекла пышки с пловом. При виде голого Макара задалась румянцем, а при виде Федора резко сгрудила ведра бровей и проводила его вместе с ружьём и вещами Макара на холод ждать. Потом выглянула и дала Федору бутылку спирта, краюх хлебца, лаком кружка венгерской-деликатесной и триста грамм свинного сала. Федор взвалил всё это и пошел за новым...
Антонина спешно засосала Макара вишнёвыми губами по самые ногти синих ног. Сеанс духовных практик продолжался часа два с лишним. Макар мелькал по светлой горнице Антонины в камасутреных позах и был себе не волен.
Федор дул струю морозного воздуха в горлышко порожней бутылки из под спирта. Краюха в свином шпике, надкушенная пряно пахла конской колбасой и венгерским гуляшом. Федя пьяный до зелёных соплей мстительно шамкал «Мурку» вспоминая свою первую и единственную встречу с Антониной.
- Нет, лучше подставлять ей дурачков для агрессии и укрощения норова и кишковаться, чем лечь под этот танк и погибнуть молодым и пьяным Александром Матросовым!