Городское торжество (праздник основания города) утром следующего дня выглядит, словно пьяница с похмелья. Все улицы замусорены битым стеклом, пластиковыми бутылками, стаканчиками, бумажками. Асфальт и тротуарная плитка, будто фартук с грязными разводами неряшливо оброненных кусков еды и пролитых жидкостей разных цветов.
Изъяны праздника заметны еще с вчерашнего дня. Открытие чувашского подворья. Задолго до начала пробуем просочиться внутрь и посмотреть на красочно оформленное помещение. Фигушки! В дверях вместо чувашской кумы нас встречает некий дяденька-чиновник, грудью загораживающий проход.
-Хотелось бы посмотреть…, -робко пытаемся протиснуться вдоль его упитанного чиновного тела.
-Куда! – О его взгляд можно споткнуться. – Здесь только начальство…
-А я думала вы – артист! – восхищенно говорит моя спутница.
Часам к десяти вечера Оренбург дошел до кондиции - улицы города напоминали арену боевых действий: светофоры, несмотря на обилие людей и транспорта, отключили, хулиганам и распоясавшимся водителям, желающим задавить пешеходов, они подмигивали одним желтым глазом. В троллейбус, где я ехала, некто запустил в виде петарды стеклянную бутылку с пивом, она ударилась о стекло, стекло крякнуло, но не разбилось. Пассажиры присели от страха и неожиданности.
-Знала бы, что так ужасно будет, отказалась в рейс выходить! – причитала кондуктор. Водитель троллейбуса - тоже женщина, чуть не плакала, страшно ездить по улицам, пьяные люди лезут под колеса, в салон заходят невменяемые пассажиры, у которых просить оплатить проезд - опасно для жизни. Вот еще бутылками салютовать стали!
Почему-то «на сухую» по примеру других городов Оренбург праздновать отказался. Так и напрашивается мысль, что владельцы алкогольного бизнеса у нас главнее и видимо весомее, чем городская власть. Видела, как под каждым кустом, да что кустом, прямо на бордюрах ограды Дома областного правительства, сервировали импровизированные столы. Вот две девушки маленького роста тащат каждая по пивной «полторашке». Они еле стоят на ногах. На улицах полно детей несовершеннолетнего возраста без сопровождения взрослых. Визг, крик, шум. Хмельная толпа валит смотреть фейерверк и «Корни» Жанны Фриске. Милиция с отчаянным и суровым видом готова отстоять чугунного Валерия Палыча Чкалова, иначе народ снесет его в Урал. По-настоящему страшно.
Ранним утром воскресенья несчастные дворники, матерясь, вышли в неурочный день на работу. Они тащат на плечах огромные пластиковые черные мешки с мусором. В 8.20 на Советской, если кинуть взгляд насквозь до улицы Краснознаменной, кроме людей в желтых жилетках - ни души. Кругом – полнейший погром, словно на исторический центр города вновь напало монголо-татарское иго. Возле музея истории города мужики начинают разбирать черные кубы музыкальной аппаратуры. На одном из ящиков кто-то спит, свернув ноги калачиком, но это не конечности Жанны Фриске.
-Михалыч уже с утреца со стопкой! – шутит кто-то из дядек, глядя, как их товарищ торопится разлить по пластиковым стаканчикам водку.
-Не, ребята, я всю ночь не спал с этим долбаным концертом, - возмущается он. – И просто должен отметить с устатку это святое дело!
-Лет двадцать назад праздники в этом городе отмечали куда более скромнее, - замечает протоиерей Димитрий Сурай – настоятель храма-часовни Табынской Божией Матери, которая расположена на набережной Урала и является свидетельницей безобразного поведения горожан. – На весь народ, ну два милиционера, ну три. А сейчас – целая гвардия, и то мало! Настоящее беснование происходит. Это все от безбожия, от пустоты в душах.
Батюшка под впечатлением от последствий «праздника», который уже не первый год вырождается в настоящую пьянку. Видимо ночью и церкви «досталось»..