ИЗ АРХИВА ПИСАТЕЛЯ
А л е к с а н д р М и л я х
Член СП СССР. Член СП России. «Мастер литературы Республики Молдова».
Лауреат Всероссийской литературной премии «Традиция».2002 г.
Весной 1998 года я пытался опубликовать, как и десять лет до этого, весной 1988 года – свою статью «Когда молчать уже нельзя». Возвращаюсь к ней, потому что наши «мелкие» литературные события или склоки, всегда отражают время, в котором мы жили и живем. Неизменные людские нравы, при меняющихся отношениях к ним. Оценки человеческих поступков и взглядов. А за ними кроются первопричины общественных явлений. И неизменная сплочённость бездарей, одиночество талантов...
Весной 1998года я писал: «Десять лет тому назад, в прежней газете «Молодежь Молдавии», /редактором был Алексей Марчков, заместитель редактора прозаик Елена Шатохина/, в газете самой «перестроечной» прокатилась дискуссия о «русскоязычной» литературе Молдовы, «новой волне поэзии», чья пена захлестнула, впрочем, как и сейчас, до этого и потом - стихотворные издания, литературные газеты и альманахи. В крикливой перепалке, развязанной уже пакующими чемоданы, около издательскими, литераторами, говорилось о высоких задачах и целях поэзии тех, кто всем своим творчеством добивался обратного результата, *( за исключением В. Ткачева, по-прежнему живущему в г. Резина),
/Примечание 2008 г.: Валентин Сергеевич Ткачёв, талантливый русский поэт умер в городе
Резина в одиночестве и в житейской неустроенности/, а именно: отсутствие жизненности произведений, умирающих по изданию, но всегда написанных «ко времени», а не во времени. Это было во исполнения лозунга: «Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке» – лозунга банды, группировки, но ни как творцов – чье явление глубоко одиночно и избирательно свыше. Критические статьи выходили, имитируя критику...
Я выждал и под конец дискуссии принес свою статью «Когда молчать уже нельзя», в основу которой положил принцип прямого сравнительного анализа-сопоставления литературных произведений. Опыт литинститута оказался верным. Причем, памятуя о завете поэта Марины Цветаевой: «Стихотворный критик не должен писать плохих стихов…по меньшей мере – публиковать» – сравнивал стихи «критиков» и свои, отвергнутые именно ими на редсовете. Точнее, на «малом редсовете» из моих соавторов по плану издания книг. Мне статью вернули с ответом: «Стихи не являются аргументом в споре на газетной полосе». За подписью редактора. Алексей Марчков мне лично сказал, что этой статьи не видел и этого ответа не подписывал. Один старый поэт, сотрудник газеты, сказал: «Ты их, стихоплётов, к стенке поставил! И не только их... И ты хочешь, чтобы «ЭТО» – было опубликовано?». Больше ни одно издание, ни одна газета статью мою не брали. Даже редактор газеты «Общины», достаточно «поимевший» от моих инициатив в общественной жизни Молдовы, отказал: «Нас не поймут...». Впрочем, как и другие мои статьи, своевременные публикации которых, несомненно, имели бы должный резонанс, не разрушивший, но трясший бы ложные конструкции заказных критических мнений и давший бы истинную общественную оценку балансу
талантливости и бездарности в русской литературе Молдовы.
И не только в ней... 2008 г.
«К О Г Д А М О Л Ч А Т Ь У Ж Е Н Е Л Ь З Я ...»
6 мая 1988 года
Когда подвластен ты судьбе,
То господин и раб в тебе!
Когда в тебе проснется раб,
Убей его, коль ты не слаб!
Но коль убьешь в себе раба,
Тебя не сбережет
Cудьба.
За много дней и много лет,
Держи перед судьбой ответ:
О том, что правды две с тобой
Молчал? И потому живой?!
Зачем судьбу немой беречь?
Пусть голову шальную с плеч!
Да, что в ней толку, в голове,
Коль жизнь – одна,
А правды – две…
Иллюстрировать свою статью стихами, статью – в дискуссии о самой «перестроечной русскоязычной» литературе Молдовы, я решил вот почему:
Ну, написал бы я разворот в духе никчёмной перепалке, в которой скрестили декоративные шпаги околоиздательские поэты, нанося друг другу ложные, то есть безболезненные уколы, но вонзая голословные беспощадные строки в спины своим оппонентам – удаленных из круга «избранных», а читатель печатному слову верит, так и не зная, что оружие у спорящих разное. Оружие поэта, как и всё для него в жизни – его стихи. А всё познаётся в сравнении. А как сравнить, если один издается, а другой нет? Или одного хвалят, а другого ругают, а тем более замалчивают. Ну, что с того, что напишешь очень громогласную статью или «сдержанную», а читатель не бросится к книжным полкам, чтоб убедиться в твоей истинной «сдержанности» или «громогласности», а то и раскроет, не слишком тиражированные сборники, чтобы задать вопрос героев Ильфа и Петрова: «А кто ты такой есть?», чтобы писать подобные статьи. Да еще и громогласно. А твое моральное право – на право?
…С другой стороны, напечатал бы я просто подборку стихотворений. Если бы напечатали? А то ведь мне говорят: «Принесите хорошие стихи». А что значит – «хорошие»? Они все из книги, отвергаемой нашим издательством «Литература Артистикэ», членами редсовета В.Ткачёвым и И.Таяновским, обширные книги которых уже вышли. А попали в план издательства вместе с моей рукописью, как и книга редактора Н. Сундеева. Значит мои стихи плохие. А как их сравнивать с теми – «хорошими», которые печатаются, стихи тех, кто «плохие» стихи других отвергают? Только так. В статье. Открыто. Ибо у нас демократия и гласность. А туман обструкций и дым невежества, которые всё гуще овеяли русскую редакцию издательства «Литература Артистикэ», пора разгонять.
Потому что колонны пишущих перестраиваются, но цепи издающихся не застыли, группируясь плотней вокруг желанных планов издательства. С фамилиями часто появляющимися и редчайше.
Но количество книг, изданных и издающихся не являются прямой и честной характеристикой писателя. Десять? Надо подумать. Пятнадцать? Клади книгу обратно на полку и не ошибёшься, если автор этих книг ещё жив. Жизнь книг автора и жизнь автора? Разнятся...
Этого не скажешь о поэте Валентине Ткачёве, он стал членом редсовета недавно, книги у него выходили трудно, потому что талантливей уже традиционных «редсоветчиков» и редакторов... Тоже, издающих, книги. Но не о ней, о хорошей книге Ткачёва, а о моей рукописи - речь, о второй книге, отвергаемой членами редсовета и редактором.... Кстати, В. Ткачёв был введён в члены редсовета срочно, после моей размолвки с ним. Вот, к примеру, заглавное стихотворение В.Ткачёва из его вышедшей книги «Свет наш насущный» и моё, «Боль-трава», отвергаемое им в моей книге «От первого лица»:
Валентин Ткачёв
Х Х Х
К морю сходятся синие реки
И меж ними не видно межи.
Человек отразись в человеке,
Умножая пространства души.
Мы шумим разнолиственной рощей.
Мы порою полны суетой.
Но ведь есть же осмысленно общий
Знаменатель
Под честной чертой.
Единенья твердыня святая,
Не оставь человеческий род.
Нас роднящее –пусть рацветает.
Разделившее – пусть отомрёт.
Александр Милях
БОЛЬ-ТРАВА
И послушна, и упряма,
Порождённая судьбой,
Зарастает густо память –
Боль-травой и
Быль-травой!
Боль людскую на поруки
В доброте берёт строка –
Горькой правды живы муки,
Долго мелется мука.
Издают далёкий скрежет
Лет жестоких жернова:
Боль-трава по сердцу режет,
Непокорная трава.
Заросло широко поле,
В острых травах наша
Русь!
Быль-трава растёт по пояс!
Боль-трава растёт по грудь,
Поднялась трава до сердца.
Заросла травой тропа...
А куда от муки деться?
Через жизнь ведёт судьба!
Я начинаю эти сравнения не для того, чтобы продемонстрировать: Кто сильнее?
Лучше... Выше... Талантливей... Пойми, пишущий читатель, вопрос стоит: О праве на существование! Я сравниваю стихи своих печатающихся оппонентов со стихами своими из книги, рекомендованной кафедрой творчества Литинститута, основа книги – дипломная работа, защищённая в 1985 году, в том же году рекомендованная к изданию Правлением СП МССР, а в 1986 году была отрецензирована по заданию издательства в Ленинграде и поскольку была не «зарублена», а посылали на «зарубон», то в 1987 году была остановлена «малым редсоветом», есть такой для борьбы с неугодными авторами, и возвращена, выкинута из плана издания, авторами этого же издательства, книги которых в плане издательства были рядом с моей.... Стихотворение «Боль-трава», опубликованное в журнале «Кодры», получило своего читателя, но отвергнуто членами редсовета с десятками других ...
А вот стихотворение Валентина Ткачёва, написанное в 1978 году, которым он
заканчивает свою изданную книгу и моё из ленинградского цикла середины семидесятых годов, опубликованное в литературных газетах, отвергаемое Ткачёвым, «Метель»:
В.Ткачёв
Х Х Х
Как пожар верховой, пережгла
Всякой нечисти запах клопиный, -
Революция в нас перешла,-
Перекинулась в наши глубины.
И приходит порой через грусть
Пониманьем того, что свобода –
Приглашение к действию. Пусть
Даже действие высшего рода.
Черепная коробка огня –
Это вам не скорлупка орешка.
Вольнодумство, а не болтовня.
Сострадание, а не насмешка.
А.Милях
МЕТЕЛЬ
Фонарь мерцал, в мороз дыша,
В виденья превращались ели,
Здесь Блока
Чуткая душа
Блуждает в городских аллеях.
Ты веришь в чудо?
Значит верь!
Наперекор сомненьям вздорным
Через метели круговерть
Шагают призраки упорно.
Двенадцать!
В венчиках из роз...
Любой полюбит и застрелит.
И сокрушительный мороз
Посеребрил меня и
Ели.
Так возвращается к нам вновь
Из снов, которым
Мы не рады
Земная суть высоких слов
О каждой боли Петрограда.
О горе хижин и дворцов,
О торжестве в насущном хлебе...
И Блока скорбное лицо
Я видел в потемневшем небе!
1976 г.
Валентин Ткачёв недолго побыл членом малого редсовета... Как только он высказался против
публикации стихов одного из членов его,частого автора, был из него удалён. "Редсовета".
А вот стихи из книги члена редсовета Игоря Таяновского « Восьмая струна».
В этой книги есть и отличные стихи, скажем «Иконокрады», написанные много лет назад, многократно переизданные – и это право поэта – но право ли члена редсовета?
За годы застоя И.Таяновский по городам и весям нашей огромной страны, будучи членом редсоветов разных издательств, издал десять книг!
За годы перестройки – уже две! В Кишинёве. Так что я беру на себя большую ответственность сравнивая его стихи из срочно изданной книги с моими – из книги им
отвергаемой... Я не буду приводить четверостишия из "поэмы" Игоря Таяновского «Мужичок Избушкин...» или венка сонетов «Строгое время», думаю, что эти «шедевры» заслуживают снисхождения, а «слабых - в наших дворах не били», но вот, скажем его «Последняя любовь» и моё стихотворение «Письма», которое, срочно введённый в редсовет, мой соавтор
по издательству советовал: «Не тиражировать», как и другие, «Строгость», например, стихотворение, отмеченное, как образец лирики, настоящими поэтами.
Уважаемыми писателями.
Игорь Таяновский
ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ
Сколько себя помню –
Сердцу не перечу.
Так и поступаю.
Как мне сердце велит.
А промежду прочим,
Очень недалече
Лет моих остатных
Кличут журавли.
Я бы поберёг вас,
Вы мои шальные,
Но в моих руках
Слишком шустрый багаж:
Девица- малина,
Ох, уста хмельные!
Может быть – любовь,
А быть может и блажь.
Всё я, братцы, вижу.
Всё я понимаю.
Стать пора умнее,
А я всё глуплю.
Всё работой чёрной
Сам себя ломаю.
Но любимой
Светлое платье куплю!
Александр Милях
ПИСЬМА
«... Звёзд высокое сиянье
Сокращает расстоянья,
Непосредственно
Звезда
Смотрит в наши города...»
«Одинокая звезда.
Остальные звёзды дружат,
В недоверчивую стужу
Грусть для писем - не помеха,
Напишу:
Когда приехать?
Ты ответишь:
Никогда!»
«На машинке зимним днём
Отстучу
Я:
Подождём?
Возвращаться в
Летний дом,
К призракам прекрасным –
Сада,
И к туманам, Ленинграда ....
В Кишинёве –
Cнег с дождём!
Помнишь:
Осенью
Идём?»
«Я люблю и снег, и дождь,
Сад замкнулся?
Ну, и что ж!
Жизнь, разбив на половины,
Разломали медный грош...
Ты не клён...
Я не рябина....
В переулке нашем милом
Ревности утихла дрожь
Из небес её
Вернёшь?»
Облака кружат и листья.
В не покое тьмы и дня,
Неотправленные письма
Ждут
Конвертов...
Иль огня...
А вот моё стихотворение «Опушка», из отвергнутого северного цикла.
Метод уничтожения книг старомоден: разваливают стихотворение, цикл, книгу...
Убеждают автора в неполноценности, сеют неверие в его силы...В своё предназначение...
Вот у Таяновского, из опубликованной книги:
И.Таяновский
КОСЬБА
То грохочу я,
Как порожний поезд.
То душу в теле
устаю носить.
А дай косу мне,
Да росу по пояс –
Умею только глазом Я
Косить.
Не то чтоб
Не по силушке работа
Да и замаха нам не занимать...
Я сам не знаю, отчего охота
Мне травы не косить,
А понимать?
От той косьбы
Трава лишь улыбнётся,
Но луговиной
Я пойду вперёд...
Покамест дед
Душевно матегнётся
И у меня косу
Не отберёт.
А вот из моей неопубликованной книги:
А. Милях
ОПУШКА
Дорогу уступив пустому полю,
Густому небу, возвращая тень,
Опушка - к людям с верностью и болью,
Выходит, как израненный олень.
Над ними - птица. Имя неизвестно...
Пропали в детстве птичьи имена,
Тайга шумит. И дали, и окрестность -
Знакомая, забытая страна.
Сквозь города,придя к лугам и пашням,
Горчат дожди. Потерян запах гроз...
Ручей, по скалам свысока упавший,
Пропахший хвоей свет небес принёс!
Всевластна память, что зовёт и светит.
Быть может, не напрасен звёздный труд?
И по корням бегут босые дети,
В кровь ноги разбивают, но бегут!
Туда, где на опушке тень от стога
Бросает к чаще ранняя заря,
Где начинается таёжная дорога -
Птиц имена и голоса
Даря...
Это моё стихотворение в упор не замечает, как и шесть десятков других,
член редсовета, бывший два года редактором моей книги, и по-прежнему редактор издательства, Николай Сундеев. Он скромен. Десять лет работы в издательстве! А он издаёт только третью книгу... Главное, что он пишет «хорошие» стихи , а я «плохие»... Вошёл я, правда, в «Антологию одного стихотворения лучших поэтов страны» «Час России» г. Москва. стихотворением «Хижина». Составитель антологии Виктор Астафьев. Великий русский писатель.
В престижную «Антологию лучших поэтов страны» из русских поэтов Молдавской ССР
вошли ещё стихи Николая Сергеевича Савостина и Валентина Ткачёва.
А моя «Опушка» была напечатана в Дне поэзии газеты «Вечерний Кишинёв», там же и редакторское «Воспоминание о землетрясение», а вот и моё, «плохое» «Землетрясение», напечатанное там же...
Многие мои стихи опубликованы в ленинградской «Смене». В «Московском Комсомольце».
В газетах Кишинёва.
В альманахах «Молодой Ленинград», «Подвиг» г.Москва, и других, но мои публикации и республиканские, и всесоюзные, беспардонно и «в упор» не замечают коллеги по редакционному плану издательства.
Думаю, что мои публикации рядом с «маститыми» авторами и вызвали у них острое чувство опасности за мнение читателей об истинности поэзии и поэтов.
Но вот они, эти стихи: Моё «Землетрясение» и «Воспоминание...» редактора
издательства о нём: «... о землетрясении»:
Н.Сундеев
ВОСПОМИНАНИЕ О ЗЕМЛЕТРЯСЕНИИ
Я помню: тряхнуло -
И резко в сознанье вошли
Утробные гулы
Забившийся в муках земли.
Вспухала от гнева
Она, недвижима дотоль,
Пыталась из чрева
Жестокую вытолкнуть боль.
Шли по небу тучи,
Качались дома в темноте,
Толкался растущий
Ребёнок в твоём животе,
И почва упруго
Ходила вблизи и вдали, -
Но ты без испуга
Смотрела на схватки земли.
Александр Милях
"ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ"
А грозной ночью взбунтовались вещи,
Не стены в трещинах - разрушился покой!
Гончар поранен. Зажигает свечи
Порезанной, но твёрдою рукой.
Среди потерь, утрат и потрясений,
В нашествии уверенного зла,
Он сохранил - творить добро - терпенье
Художник из молдавского села.
Разбились вазы... бюсты... люстра,
И замер в полутьме просторный дом -
Владеть собой - особое искусство,
Когда душа не спорит с мастерством.
Её огонь неруктворный вечен,
Но всё же час урочный - впереди...
Талант творца те подтверждают вещи,
Земной цены которым
Не найти.
Стихотворение Н.Сундеева, очевидно, будет в книге, как и всё, что он пишет,
Это подтверждено публикацией в «Кодрах», где тоже редакторами мои соавторы по издательству, также, как «поэтический шедевр» редактора Н. Сундеева «Вина», которое я располагаю рядом со своим «плохим» стихотворением, написанным после издательского совета по уничтожению моей второй книги « От первого лица», это стихотворение «Памяти редсовета 18 февраля 1987 г.».,
Потом переименованное, в газетной публикации, просто в «Память».
Н.Сундеев
ВИНА
С каждым годом ощущаю острей
Обязательных дел однобокость.
Унизительность очередей
И троллейбусной давки
Жестокость.
Человек, неизвестный мой брат,
Не шуми, понемногу зверея -
В этой давке не я виноват,
Все мы скопом унижены ею.
Все мы скопом позволили ей
Расцвести, как колючке весною,
И в живучести очередей
Тоже наше терпенье виною.
А.Милях
ПАМЯТЬ
Вышел месяц из тумана,
Вынул ножик из кармана,
И в родимой стороне
Полоснул по сердцу
Мне.
Резанул... И я притих,
Оборвал в страданье стих,
Оглянулся: В небе звёзды
Замигали: "Поздно...
Поздно...".
Вышел месяц из тумана,
Ножик вынул из кармана!
И за трусость...
За оглядку...
В сердце вбил по рукоятку!
В сердце врезал...
Ну, и что ж!
Будто в ножнах
Этот
Нож.
Две правды, о которых я сказал в начальном стихотворении, превращаются в
полную ложь, когда одна авторская правда для стихов, для читателя, другая
для реальной жизни, для околоиздательской возни, борьбой это не назовёшь,
ибо план единственного издательства куц, места в нём мало. Потому и жизни
в стихах быть не может, сочиняемых авторами без причины душевной, срочно, под план...
В книги. В три, в два года, выходящие у «приближённых», и раз в десять лет у «отдалённых»... Сравнивать стихи должен читатель.
Он должен знать правду, как выходят книги. И не после смерти поэтов, а при жизни. Повторяю, я не привожу лучшие, на мой взгляд, стихи или худшие – других авторов.
Всё из общего литературного и окололитературного пространства, ограниченного планами нашего издательства, «Литература Артистикэ».Из литературного материала...
Что-то, из которого и превращается в литературу. Материала накопилось много. Это и сама книга, сохранившая свою основу, стержень, направление душевное, дух... И вместе с тем, десятки стихотворений, в том числе и показанные в этой статье, которые под давлением редсовета и редактора, издающих свои книги – выпали из моей.
Сначала под прессом «редакторской работы». А кто захочет ссорится? Сразу объявят тебя «трудным автором» и обвинят во всех грехах. Потом наглый унижающий редсовет. Возврат на «доработку», а это годы... А потом мои «письма» работникам издательства. Директору издательства... В Комитет по печати. В СП МССР.
Это тоже любопытная литература, характеризующая время и истинные причины уничтожения основ коренной духовности и исторической идеологии. Надо было, хоть что-то делать, чтобы потом не говорили: «А почему не отстаивали?». Ну, а теперь когда всё стало на своё место, то есть вернулось на стартовую позицию, мне говорят: «Проходи заново обсуждение в Союзе писателей!» Или «Печатайся за свой счёт, теперь можно...».
Это как у ящерицы – её за хвост, она его ломает, и он снова вырастает...
Но есть хорошие отзывы московских критиков и поэтов, есть рекомендация Союза писателей МССР, обсуждение русской секции, для второй книги не требуется, но почему-то для меня снова особые условия. Есть положительная рецензия известного ленинградского критика Дмитрия Хренкова на рукопись моей книги, посланной в город на Неве русской редакцией издательства. Рукопись этой книги является основой моей дипломной работы
в Литературном институте им. М. Горького, успешно защищённой, а в дипломную комиссию входили классики современной литературы СССР.
Но потом уничтожающий «малый редсовет», «доработка», причём редактор
уговорил взять рукопись домой из издательства, то есть новый срок отсчёта прохождения рукописи книги ... Письмо редактора Н. Сундеева, что книга из плана выпуска 1989 года выпала. Книги членов редсовета, затормозивших мою книгу, вышли и выходят, книга редактора на выходе тоже. Безусловно, рано или поздно, но историю моей рукописи я опубликую, все письма и отзывы и мои ответы на них, может быть тоже... Это будет очень познавательно... Будет честной характеристикой духовной, а то и примером идеологической борьбы за истины и честь русской литературы. И времени.
Марина Цветаева писала в своей статье «Поэт о критике»: «Первая обязанность стихотворного критика – не писать плохих стихов...».Думаю, что она имела в виду и:
« Не публиковать плохих стихов!». А члена редсовета? А редактора издательства? Или журнала или литературной газеты? Мои стихи отвергают, значит считают их – «плохими».
Те, кто свои стихи публикуют. Исправно. Выпуская книги раз в два, три года,
перетасовывая свои стихотворения – и это было бы верно, если стихи живые,
настоящие... Я опубликовал некоторые из них рядом со своими стихами, теми, «не прошедшими малый редсовет». Уверен, что быть «критиком» своих оппонентов, я моральное право имею. И не только их. Кстати, моральное право на право – это основное право демократии: Имею ли я моральное право на право? Имею ли я моральное право, будучи редактором издательства, отвергать чужую, рекомендованную к изданию, книгу и пробивать свою, собой предложенную? Себе.
Имею ли я моральное право,являясь членом редсовета, доводить свою выходящую книжку до объёмов «Избранного» за счёт проходных и неоднократно опубликованных стихотворений и несостоявшихся поэм, когда объём в 6 или 8, а то и 10 печатных листов – это две, три книги, а то и четыре поэтических сборника поэтов, ждущих публикацию пятилетками, а то и десятилетиями... И часто судьба талантливых, непризнанных творцов, зависит от выхода этой книжки. Как раз для уничтожения, опасных повышением творческой планки, конкурентов и происходит эта возня с книгами. Впрочем, книги - это и хороший заработок.
Так придерживали и уничтожали талантливого В.Ткачёва, а он срочно введённый в редсовет с изданием новой книги, пишет в своей рецензии: «Цель у Миляха должна быть одна: издать отличную книгу. Пусть даже через 10 или 20 лет...» И я слышу хохот его "коллег по малому редсовету", его бывших уничтожителей, использующих авторитет настоящего поэта и его неуравновешенность для уничтожения истины и принижения талантливости изданий...
Я не буду цитировать мнение Валерия Дементьева, Виктора Кочеткова, Дмитрия Хренкова, Станислава Золотцева, Григория Поженяна и других, которые отнеслись к моему творчеству иначе. Но я закончу стихотворением, посвящённому Саулу Ицковичу, поэту и редактору, меня морально поддерживавшего. И попавшего за это под такой же уничтожительный, циничный
«малый редсовет». И его сердце - не выдержало...
ПОРТРЕТ
Памяти Саула Ицковича
Несогбенностью украшен,
Строго к лести – не привык,
Поделитесь правдой
Вашей,
Непричёсанный
Старик.
Сколько Вам годов от рода?
Может, сорок?
Может, сто?
Веря в песни из народа,
Не возвысились за то,
Что «двойной» не знали
«Правды»,
Познавая жизни суть,
Вы, поэт, искали право
И на свой - в отчизне -
Путь.
Путь неровен Ваш,
но честен,
Перед каждым дураком
Во врата стучались
Истин
Сверхнаивным кулаком!
Дураку – подлец был братом,
С нравом путая
Права,
Он ключи от правды прятал
В суесловья рукава.
Всех, встречая по одёжке,
А отдельных
по звонку,
Отсылал подлец - к надежде,
За решеньем –
к дураку!
Ваши искренние строки,
Те, что высказала жизнь,
Пробивались чрез пороги
Недоверия и лжи.
В настоящем вашем прошлом
Знали горестный удел,
Вам не хлопали в ладоши –
Брали сердце на прицел.
Потому что были –
Против!
Когда надо было -
За!
Вас, как птицу, на излёте
По крылам и по глазам
Били залпом и дуплетом,
И под солнцем, и в тени,
Не потребовать
Ответа,
Будто призраки -
Они!
Должностному злу в угоду
Их поход - наверняка...
И слабели год за годом
Ваше сердце и рука.
Нет спасенья
Человеку,
Да и некому спасать,
Коль поэтов -
Век за веком -
Не поэтам - убивать!
За сочувствие простите,
Всех рассудит
Высший суд...
За колоннами открытий
Цепью призраки идут.
Их поход безверьем страшен,
В душах сеют зёрна зла.
Поделитесь правдой
Вашей,
Наша очередь пришла!
Принимать людские муки
На себя пришла пора...
Протяните ваши руки,
Передайте смысл
Добра!
6 мая 1988 год
Примечание 2009 года...
Саул Ицкович, замечательный человек и поэт,
детский писатель и наставник юных и молодых литераторов,
после такого же уничтожающего"редсовета" получил инфаркт,
попал больницу, где умер , в результате
мерзкого издевательства над его творчеством
неталантливых людей...