Недавно заглянула в научные труды и выяснила, что Змей Горыныч в русских народных сказках - олицетворение злобных сил, обычно недалёкий, хоть и наделённый существенной силой персонаж, напоминающий по своим функциям медведя.
Не знаю, как медведь, а мой бы Змей обиделся. Он, конечно, не магистр филологии, но вовсе не тупой громила. Хотя образованным его трудно назвать, скорее он учёный. Как так, спросите: не образован да учён? А вот как: учён много, да не образовалось из него ничего образованного. Всё дело в том, что змеи и драконы проходят серьёзную систему первоначальной и специальной подготовки, которая завершается в университетах, которые у них возникли даже раньше, чем у людей (каким образом, я не знаю, но факт есть факт). Мой Змей, существо добродушное и нежное, крайне восприимчивое к природным явлениям и любящее поразмышлять о высоком, к наукам, столь необходимым каждому уважающему себя пресмыкающемуся, оказался неспособен. Диплом-то он, конечно, получил, а то кто бы его выпустил шляться по белу свету без диплома. Но в просвещённой Европе Альпийские мудрые профессора-драконы его оставить не решились, послали на восток, куда подальше.
Только Змей, не будь дурак, куда подальше не полетел, тем более, там, с самой восточной стороны, китайские мудрецы подпирали, которые каждые сто лет сдают специальные экзамены на знание Пятикнижия вплоть до последнего иероглифа. Манускрипты да пергаменты с записями лекций Змей, конечно, хранил. Но что осталось в них от искромётных речей великого историка Ядозуба Длиннокрылого (прозванного учениками Кривозубом Ядокрылым)?
Запись от первого сентября:
«Само главно для молодого дракона – эт, канешна, не попасть в историю».
Запись от двадцатого ноября:
«А ежели до зрелого возрасту доживу, то следоват во все истории соваться, чтобы славу себе велику добыть».
Запись от семнадцатого мая, заключительная:
«По старости лет надлежит истории писать. То есть занятие забавное и душегреющее. Вот это мне подходяще. Эх, кабы дожить!»