«И увидел я отверстое небо, и вот конь белый и Сидящий
на нем называется Верный и Истинный, Который праведно судит и воинствует».
/Откровение Иоанна Богослова. Гл.11/.
Порывистый ветер разорвал завьюженное небо, и падающий снег под сияющей круглой луной заискрился бесконечной звездной пылью. Одинокие снежинки, прижимаясь друг к другу, кружились в стремительном танце белой метели, а затем опускались к земле сплошным узорным полотном. Засыпающий город пытался затмить мерцание снега миллионами огней ярких неоновых вывесок и светом одиноких ночников. Но колючий зимний ветер порывисто бросал снежную пыль ввысь, предъявиляя запоздалым прохожим грозную силу земной природы. Однако они убегали в домашнее тепло, не думая о величии вечности, и лишь на короткий миг признавали свое бессилие перед ледяной стихией.
Никем не замеченный, из причудливой тени заснеженного старинного моста медленно выплыл белогривый конь, с ясными синими глазами. Он задумчиво скользил над мостовыми и тротуарами, слегка поводя ушами, как бы прислушиваясь к прерывистому дыханию огромного города. В шуме мигающего потока автомобилей тихий цокот его копыт почти был не слышен. Но как только он сворачивал на небольшие улочки, в морозном воздухе громко раздавался тревожный стук его торопливых ног, и были заметны легкие струйки пара из горячих ноздрей небесного гостя. Белый конь кого-то искал. Однако это вряд ли был его суровый Хозяин, оставшийся за небесными Вратами. Может быть, зная о грядущем, ясноокий конь тревожился о тех, к кому примчится целая кавалькада его собратьев, с беспощадными всадниками в белых одеждах для свершения рокового возмездия?
Белогривый конь сомневался. Ему почему-то было жаль этих людей, блуждавших в их бестолковом городе. Ведь именно отсюда он услышал тихий зов чьих-то живых душ, которые его потревожили в вечности и позвали на помощь. Доброе сердце библейского коня не могло вытерпеть зовущего страдания. И поздней ночью, оставив привычное великолепие сияющего небесного чертога, он проскользнул сквозь Вышние Врата и опустился на грешную землю. Синеокий конь давно знал о тоскующих людях и хотел понять чужую муку, чтобы осмелиться рассказать о ней своему Хозяину в небесном чертоге - Верному и Истинному Судие, Сидящему на нем.
Теперь он несся по улицам, соединившись в полете со снежным вихрем завывающей метели. Узнав его, вездесущий ветер бросился в сторону, торопливо разметая поземкой снег перед ногами небесного гостя. Миллиарды ограненных снежинок создавали огромное белоснежное полотно, как будто природа в своем творении кропотливо повторяла гармонию и красоту космоса. Простые люди уже мирно засыпали спокойным сном праведников, женские руки заботливо укачивали малышей. Лишь в некоторых домах, где кто-то не спеша шелестел страницами книг, вздрагивала рука или чаще билось чуткое сердце, щемяще откликаясь на легкий стук копыт библейского коня, который этой метельной ночью упрямо мчался на печальный зов.
Он почти не замечал бесмысленной суеты в игровых залах, клубах и шумных барах. Его не испугал ни грохот скоростной железной дороги, ни шум колес на извивающихся автомагистралях. На оживленном перекрестке синеглазый конь презрительно повел ноздрями в сторону сияющих торговых витрин и казино. Наконец, он замедлил свой легкий бег возле старинного театра и прислушался к неторопливым разговорам выходящих зрителей, актеров и музыкантов. Среди них было много отзывчивых мечтателей, живущих восторгом ко всему прекрасному. Однако некоторые почему-то сразу же прятались в себя, как в самую надежную, неприступную крепость. Они быстро забывали о театральном празднике и окунались в свое привычное одиночество.
Библейский конь остановился. Сначала ему захотелось окликнуть их, собрать у театрального крыльца, объединить вместе, как властная метель объединяет одинокие снежинки. Он чутко слышал рядом с театром живое дыхание великих, навечно застывших в грустном поклоне перед людьми. Это было дыхание гениев искусства. Тех, кто любил прекрасное и звал смотреть на мир ясными глазами, размышлять и творить. Вдруг небесный странник заметил скромного человека, похожего на киногероя с измятой шляпой в руках, который пытался поговорить со знаменитым актером, выходящим из театра. Но тот привычно улыбнулся фотовспышке и отвернулся от него, быстро захлопнув дверь автомобиля, увозящего его в сумерки города.
Синие глаза коня подернулись слезой. Он удивился, что в душах людей в многолюдных городах завывает зимний ветер отчуждения. Кто-то умышленно загонял их в тоскливый мир одиночества. Им уже некуда было нести свою совесть, потому что пространство вокруг было занавешено плотными шторами всепоглощающей лжи. Человека замкнули в круге страха своего бессилия перед подавляющей лавиной обмана, который преображал реальность в опасную иллюзию. Белый конь ужаснулся миру, превращенному изворотливой ложью в игру затаенных мыслей, где не осталось места сердечной радости.
И тогда мудрый конь, знающий только светлый мир Истинного и Праведного, возмущенно вскинулся на дыбы, молниеносно окинув взглядом всю землю. Его огненные глаза наткнулись на скрытую паутину бездуховной рутины, проникшую в компьютерные сети, фильмы и книги. За спинами ярких талантов он слышал злобное шипение зависти и шуршание купюр. Вокруг надменно одурманивали, заглушая трезвость мысли и загоняя людей из многогранного мира общения в отведенный каждому убогий двумерный коридор, где удерживали их на мерзкой цепи у затуманенного экрана.
Потрясая величественной головой и гневно кусая удила, конь разъярился, увидев творения и имена ушедших великих мастеров в бульварных журналах, карикатурных сценах и романах, над которыми нагло глумились те, кто стремился к грязной славе. Не имея в себе духовного света, они брезгливо не замечали человеческое и уже не были способны видеть мир чище, поэтому окунали одурманенные умы в мусорные ямы прошлого. Однако и в настоящем, и в прошлом они навязывали только все безысходное и болезненное, увековечивая память деспотов и убийц, восхищаясь их маниакальным величием.
Чтобы дороже продать свой лживый мир безысходности, они превратили праведных мудрецов и творцов искусства в карикатурных недоумков: то разговаривающих в гробах, то топчущихся в узких коридорах, то бессмысленно бегающих с топорами и ножами. Светлые имена праведников стали служить прикрытием мерзостей. Чистая мораль отвернулась от тех, кто замыкал свободную мысль в мир лживых ребусов, пектограмм и искаженных священных рун. Среди них были коллекционеры посмертных масок светлых гениев. Они бесстыдно коллекционировали их смерть, глумясь над последними мгновениями людей в мучительном земном мире.
Взбешенному коню вдруг захотелось немедленного свершения справедливого возмездия, суда СОВЕСТИ за всех оскорбленных посмертно. Ведь они уже не могли отстоять свою поруганную честь. Разъяренно поднявшись на дыбы, библейский конь на мгновенье развернул свиток времени между настоящим и прошлым, чтобы встретились те, чью честь оскорбили, с теми, кто посмел позорно надругаться над ними. Внезапно в заснеженном городе прогремела гроза. Вздрогнули и посинели потемневшие экраны. Пронзив огненным взглядом облака времени, синеокий конь прикоснулся глазами к небесному свету и соединил нити прошлого и настоящего.
И они встретились: светлые глаза ушедших и их одухотворенные лица - против тусклых, пустых глаз на бездушных масках тех, кто глумился на их могилах.
И праведным было дано гневное слово разоблачения. И они выкрикнули свою ярость всем, посмевшим оскорбить их честь и достоинство. И оболгавшие их содрогнулись в ужасе за то, что теперь им придется ответить за поругание светлых душ, навечно вплетенных в духовное полотно разума. Только вряд ли они поймут, как преступно превращать созданное светом в разменный товар их грязной подлости. Библейский конь прислушался: узорные снежинки, очищая воздух, тихо опускались на землю, и грозовое облако, мерцая сиянием, устремилось в вечность.
***
На опустевших улицах, заметаемых холодной вьюгой, белогривый конь тоскливо оглядывался. Он уже тоже собирался взлететь, чтобы возвратиться в свой Небесный чертог, однако его еще настойчиво звал слабый стон чьей-то безутешной души. Конь рванулся в тревоге, и уже через минуту его белая грива развевалась среди скверов и площадей утопающего в снегу города. Он бежал на зов и замедлил свой бег возле погруженного в ночную тишину храма живописи.
Печальный зов шел отсюда. Конь был уверен, что не ошибся. Он надеялся, что утешит страждущего и укажет сюда путь Верному и Истинному, который всегда тонко чувствовал и щедро одаривал талантливые души. Бесшумно подойдя к музею, он остановился у входа с бронзовыми скульптурами, освещенными яркими фонарями. Библейский конь прислушался к тишине музея и к сумрачному шепоту, оставленному посетителями. Тени художников почтительно расступились, узнавая библейского коня, пришедшего к ним из заснеженной мглы. Тусклый свет почти не касался картин в старинных рамах. Но сквозь окна, покрытые узорным инеем, прокрался свет робкой луны, выглянувшей из затихающего снегопада. В лунном сиянии в зимней галерее стало светло, как днем.
Сначала взгляд коня замер на ослиной голове, изображенной на одной из картин мрачного романтизма. Ослиная голова почему-то была соединена с человеческим туловищем. Под картиной была надпись: «Основа с головой осла». Белогривый конь презрительно засмеялся. Кому-то всегда очень хотелось, чтобы основой этого мира была ослиная, а не мыслящая сущность. Возможно, этот художник предсказывал людям страшное возмездие за то, что они будут продолжать жить бездумно. Сильные ноги, уверенно постукивая копытами, ступали по ступеням мраморной лестницы, ведущей в верхние залы музея. Массивная дверь перед ним бесшумно распахнулась, и он стал степенно обходить галерею, рассматривая картины. Отсветы теней художников робко витали возле своих творений. При взгляде ясных глаз библейского коня на картинах оживал шум веков: войны и праздники, рождение
и любовь, угасание немощных старцев и крики младенцев.
Библейскому коню не надо было много света, чтобы рассмотреть полотна. Синие глаза изредка теплели, задерживаясь на ярких красках лугов и лесов, озер и морей. Ведь именно этот прекрасный мир был подарен Творцом всему живому на земле. С умилением он рассматривал портреты и старинные иконы, оживленные тысячами просветленных глаз. Вдруг в одном из залов небесный гость почувствовал застывший страх, впитавший чьи-то мрачные фантазии. В жестоком обществе художники, не понимая скрытной сути нечестивых чудовищ, часто связывают пороки людей и поклонение зверскому насилию с фантастическим демоническим поклонением. Они почему-то не хотят признать их погибельную сущность виновной за все злодеяния на земле, что те реальны во плоти и живут рядом, в алчной похоти человекоубийцы, давно отказавшись от всего разумного.
Конь замер, пораженный, когда перед ним вдруг ожили картины о крестовых походах во имя Господа, где лилась кровь в побоищах за обладание его гробом. Ясные глаза затуманились слезами скорби за оболганного Творца, отвергаюшего убийство и возлюбившего все сущее на земле. Неужели никто тогда не задумался об абсурдности таких походов? Почему ни у кого не возникло даже проблеска сомнения о несовместимости убийства с любовью Творца ко всему живому? Даже копье, пронзившее Мессию, стало здесь священным символом власти, к которой ненасытимо стремится алчность богатства и гнусное насилие над беззащитными.
Возможно, ослиная голова так надолго приросла к туловищу всего земного из-за искажения слов о мире и правде? Глядя на полотна художников разных времен, библейский конь забеспокоился - наверно, люди сбились с пути, разделившись на верных и неверных, на левых и правых, на касты и расы. Они даже не замечают глубокую пропасть между правдой и царством лжи, уводящем их в погибель иллюзии. Убогая реальность уже лишает естественного права каждого на счастье. Потому что силы без морали и совести так долго навязывают здесь ослиное, бездумное существование, уничтожая самую ценную редкость планеты – личности праведников.
Индивидуальность позитивного разума на небольшой планете отвергнута корыстью нечестивых и их неутолимой жаждой насилия. Тысячелетиями неповторимая личность человека размывается лицемерами в их низменных похотях. Некоторые аморфные сущности даже подчинились мистификациям и лжепророкам. Увидев на одной из картин изображение темной книги среди человеческих костей и черепов и преклоненного перед ней мага-чернокнижника, белогривый конь гневно встряхнул гривой. Он высветил огненными глазами на проклятой книге строки о грядущем возмездии всем убийцам разума - и Сатане, прикованному в бездне, и всем магам, лжепророкам и изворотливым правителям:
«И схвачен зверь и с ними лжепророк, производивший чудеса перед ним, которыми он обольстил принявших начертания зверя, и поклонявшихся его изображению, оба живые брошены в озеро огненное, горящее серою. А прочие - убиты мечем Сидящего на коне, исходящем из Уст его». От огненного взгляда библейского коня черная книга на картине вспыхнула и обуглилась.
***
В полумраке небольшого зала небесный гость увидел портрет молодой женщины. Скорее всего, тихий зов доносился именно отсюда: «Выставка картин Амадео Модильяни». Прислушиваясь, белогривый конь наклонил голову, и время стало почтительно переворачивать перед ним страницы судьбы, застывшей на старых полотнах. Он увидел и услышал события, заметенные снегом старых веков. Пред ним промелькнул итальянский городок Ливорно конца 19 века. Игривый ребенок, выросший в разоренной семье бедного торговца. Затем быстрый расцвет юного таланта и вызывающее непризнание богемным Парижем. Портреты, которые теперь получили всемирное признание в живописи, написанные в течение нескольких часов; скульптуры, пейзажи, зарисовки города, а рядом - зловещая тень безысходной нищеты талантливого мастера.
В этой судьбе было подтверждение искривленности всего земного мира. Яркие таланты и позорное признание их творений после смерти. Страшная трагедия мира, которым правит ненасытная алчность. Обычно она забирает у талантливых людей все, кроме живой души. И нечестивые чудовища в злобе за то, что им никогда не купить себе живой души, эту непродаваемую, недоступную для них редкость, беспощадно пожирают плоды их духа, доводя гениев крайней нищетой до безвременной смерти. И затем они веками наживаются на их творениях.
Этот итальянский художник презирал условности временной моды. Отчаянный Амадео всегда жил в творческом озарении, хотя нужда бросила его в мрачный подвал бедности: холодный пол, матрац, бутылка вина и банка сардин. Синеглазый конь услышал у картины грязный шепот алчного властелина:
«Вам ежедневная плата от меня – пятнадцать франков», - этот приговор вынес тот, кто купил права на все, даже еще не написанные творения мастера, лицемерно над ним насмехаясь: «Он был дитя звезд, и реальная действительность для него не существовала». Художник оставил себе по договору с грабителем лишь небольшие рисунки по пять франков - его право на бокал вина в кафе Монпарнас.
Библейский конь в слезах прикрыл глаза, а затем пристально всмотрелся в полотно, которое было связано со скорбным зовом в вечность. Оно теперь было оценено в 16 миллионов фунтов - «Портрет Жанны Эбютерн». На нем была изображена молодая женщина с тонким лицом испуганной птицы. Рассматривая портрет, белогривый конь задумался. На нежном лице была печать целомудренной любви и смирения. Женственное дитя с тихой улыбкой покорности судьбе. Он понял, что это было единственное счастье бедного художника. Сквозь полотно времени проявилась страшная человеческая трагедия, которую теперь пожиратели страданий тоже оценили как товар. Полотно всколыхнулось, и вздрогнувшая рука времени открыла последнюю страницу жизни мастера.
Траурно прозвучала трагическая смерть молодого художника от болезни и нищеты. И затем, в день его похорон – испуганная смерть единственной любящей женщины, отказавшейся продолжать жизнь без него. Что это, жертвенность верной любви или страшный грех? Из тени картин на коня пристально смотрели темные глаза мастера, а рядом - печальные глаза погибшей любимой. Они ни о чем не просили. Но несущий Судию Истинного и Праведного понял, что именно крик боли бедного художника прорвался к нему сквозь космическое безмолвие, и библейский конь сжалился:
- Спрашивай! – Нетерпеливо и резко обратился он к художнику. – Усмири свою гордыню, мастер, и выскажи, что тревожит тебя в чертогах Смерти? О чем я могу просить для тебя Праведного Судию?
Однако гордый художник промолчал. И белогривый конь подумал, что тот, прожив в страданиях, не хочет ничего просить для себя. Наверно, зовущая боль, долетевшая к коню сквозь Небесные Врата, была незатихающей болью тоскующей любви талантливого мастера.
Синеглазый конь вдруг вспомнил о необычном чувстве любви как чуде в мире смертных людей. Он задумчиво оглядывал старинные полотна. В его благородном сердце отзывались пламенная страсть их высокого духа и странное томление тленной плоти. Противоречивые сомнения о загадке этого мира встревожили небесного гостя: «Почему людям была дана такая необычная сущность? Зачем многим в слабую плоть была дарована огненная душа? В чем был замысел Творца, давшего людям тела, совершенные для любви и наслаждений? Чтобы назвать это искушением? В чем же разгадка божественного замысла?
Наверно, в высоком даре духа любви к жизни? Может быть, именно для того, чтобы они никогда не оставляли свою любовь в хрупкой чаше, которая легко разбивается. Почему же люди так часто бродят без любви в закоулках веков, а не возносятся с ней к вечности? Ведь любовь им была дана как мера для души, наполненной светом. У каждого музыканта, поэта и художника в жизни была своя Мадонна как смысл жизни и идеал для вдохновения. Так и у этой неуспокоенной души мастера была своя единственная любимая».
И библейский конь, с грустью взглянув на светлое лицо женщины на портрете, сказал в утешение:
- Не казнись! Твоя любовь была свободная птица. Она не разбилась. Просто без тебя она не смогла жить в одиночестве. Наверно, глядя из высокого окна на белый январский снег, твоя любимая надеялась стать одной из снежинок, чтобы уйти за тобой. Но не тревожься, я знаю, что ее нет у Смерти. Она не стала холодным снегом. Твою любимую птицу подхватил вольный январский ветер и унес в вечную синеву. Успокойся душой. Ведь ты и любил ее как живую небесную птицу.
Белогривый конь ощутил, что печаль в глазах художника утихла. Значит, его миссия из вечности в этот мир была не напрасна. Величаво направляясь к выходу, он чувствовал на себе теплоту одобрения от тысяч глаз, смотрящих с картин. Они прощались с конем с верой, что Сидящий на нем – Мудрый, и Суд его всегда Праведный. Библейский конь оставлял этот мир с жалостью к возвышенным существам, созданным со слишком короткой жизнью, чтобы это осознать. Никто не знает, сколько ему определено дней, ночей, месяцев. Для них это тайна. Смерть преследует людей постоянно, как и тайна отмеренной для них жизни. Потому на земле им трудно поверить, будет ли им дарована новая, бессмертная жизнь.
Сомнения и надежды взволновали небесного странника. Белогривый конь переживал о том, осмелится ли он просить любимого Истинного Судию об участи людей, не ведающих тайны их духовной сущности. Наверно, трудно понять слабым людям, что они смогут обрести вечную жизнь и бесконечное духовное счастье, наполнившись жизнью на земле и пройдя через смерть. Осознать это для многих оказалось невозможным. Ведь для того, чтобы в это поверить, они должны обрести очень сильный дух, который не боится смерти. Однако в том-то и особенность, что этот дух они должны сами нести в себе, поддерживая друг друга. Ведь обрести силу духа они могут только став единым чистым полотном.
Выйдя из храма живописи и собираясь взлететь, белогривый конь вдруг услышал у двери шепот двух юных влюбленных, спрятавшихся от непогоды возле высокого крыльца. Сильный юноша согревал своим дыханием руки хрупкой девушки, а она пыталась плотнее укутать его теплым шарфом. Библейский конь с ясной улыбкой тихо проскользнул мимо них, надеясь остаться незамеченным. Но взлетая в мерцающую снежную пыль, он все-таки услышал за своей спиной восторженный голос девушки:
- Смотри, какое небесное чудо! Огненная белая грива библейского коня! Как же он сюда прилетел в зимнюю вьюгу? Может быть, это светлое знамение для нас с тобой? Наверно, свет нашей любви прорвался сквозь снежную метель выше самых далеких звезд.
01.2010 г.