Второй день продолжалась черновая милицейская работа. Усталость давала о себе знать тяжестью в ногах обутых в форменные ботинки. Хмурые с обветренными лицами в грубых с красными петлицами шинелях милиционеры обходили район, опрашивали граждан, искали свидетелей и очевидцев. Ситуация была банальна, хулиган избил возвращавшегося с работы прапорщика, похитил небольшую сумму денег и старенькие командирские часы. Сегодня такое преступление буднично не вызовет большой резонанс но в начале восьмидесятых за такое снимали с должностей милицейских начальников и поэтому состоящий в большинстве своем из крестьян милицейский состав среднего звена, пахал обслуживаемую территорию до тех пор пока не изобличал совершившего преступление злодея.
Иван, тяжело ступая поднимался по обшарпанным ступенькам панельной хрущевки, перед глазами мелькали типовые пролеты этажей, открывались и закрывались, треща хриплыми голосами звонков, покрашенные облезлой половой краской двери квартир. И измученные беспросветной бытовухой люди, мужики в трико с вытянутыми коленками, женщины в застиранных халатах, загоняя детишек вглубь квартир, отрицательно качали головами. Последняя деревянная дверь на пятом этаже, тренькнула звонком, скрипнув отворилась.
- Здравствуйте, вы наш участковый?
- Нет бабушка я инспектор уголовного розыска. У вас во дворе вчера мужчину избили и ограбили, может видели чего?
- Я то не видела родненький, а вот Мария из восьмидесятой видела, даже с балкона этому злодею кричала.
- Неужели свидетеля вытоптал.
Иван обрадовался.
- Мария Аркадиевна да успокойтесь вы ради бога, расскажите всё по порядку.
- Да как же успокоиться сыночка, ведь он же ногами пинал его. Уж я кричала ему, кричала, чтобы прекратил, бесполезно. Потом часы с руки снял и карманы обшарил.
- А как же он выглядел?
- Сейчас, расскажу сынок. Я же после этого даже на улицу выйти боюсь не то, что в милицию. Худенький он был длинноволосый, чернявенький словно цыган и прыткий, такой, злой.
Районная школа встретила Ивана свежеокрашенными коридорами приятным гулом и суетой подрастающей ребятни, запахом свежих сырников из столовой.
- Инспектор уголовного розыска Громов. Галина Петровна вы давно в этой школе работаете?
- Сколько себя помню, товарищ старший лейтенант. Вот в прошлом году в новое здание переехали, красота. А что случилось чего, наши набедокурили?
- Не волнуйтесь, у вас в школе всё нормально, только вот в соседнем дворе, два дня назад военного избили и ограбили. Паренька разыскиваем, чернявенький такой, подвижный как цыганенок, не знаете?
Учительница нахмурилась, поправила очки, вздохнула.
Знаю я этого паренька, Сашка его зовут. Родители его из Краснодара три года назад приехали, квартиру снимали. Мать на рынке работала, отец в леспромхоз устраивался, не взяли почему-то. Уехал в Москву и пропал. Мать его помыкалась на трех работах, простудилась сильно и умерла прошлой весной. А Сашка сам себе предоставлен. В нашей школе с горем пополам восьмой класс закончил и в ГПТУ поступил. Там его старшекурсники обижают, вот он и не учится совсем, все во дворе школы болтается. Я так и думала, что что-то совершит.
- Да не хотел я его грабить, сам боялся, просто закурить попросил, а он пьяный как вцепится в волосы прямо, вот меня зло и взяло. Простите. Сашка всхлипывал, шмыгал носом и постоянно поправлял спадающую на глаза черную курчавую прядь. Иван улыбнулся, прищурился, пододвинул Сашке исписанный детским почерком бланк.
- Все написал?
- Сашка кивнул и шмыгнул носом.
- Посадят меня теперь, точно посадят, а я в армию хотел, через месяц на границу.
- Ладно, солдат, хватит сопли распускать. Подпиши здесь и здесь. Деньги со стипендии вернёшь и бегом за часами. Час тебе хватит, жду.
- Спасибо, спасибо вам, мигом буду.
Сашка подхватился. Иван проводил его до дверей отдела, посмотрел как сутулясь побежал подросток, прыгая через лужи. Потер глаза широкой ладонью. Напряжение последних двух суток давало о себе знать. Он вернулся в неуютный, заставленный тяжелой с казенными номерами мебелью кабинет, допил холодный чай, сел склонил голову к столу и задремал.
- Отпустил!? Он его отпустил! Интелегент хренов, откуда ты только на мою голову взялся. Кому поверил?! Вору поверил! Да ты у меня за ним побежишь! Вон из милиции! Из комсомола, вон! Выйди из кабинета, видеть тебя не могу. Начальник побагровел и стал задыхаться.Пошел отсюда я сказал.
Иван вышел из кабинета, затворил за собой тяжелую дерматиновую дверь. Нет на начальника он не злился, тот относился к нему хорошо всегда и поддерживал его в коллективе непьющего, рабочего парня. За то, что он не пьет его недолюбливали коллеги. Битые жизнью, усталые любящие выпить и не всегда с желанием выполнявшие, опостылевшие служебные обязанности.
- Не расстраивайся Ваня, ну как же ты мог его отпустить, как же ты ему поверил?
Заместитель начальника по кадрам, Наталья Николаевна за свою долгую службу повидала многое. Ивана считала парнем, чудаковатым, но очень работоспособным и умным. По человечески она его понимала, но как милиционер понять не могла. Думала с сожалением:
- Наверно увольнять придется.
- Иван, Иван!
Дверь в кабинет распахнулась. На пороге появился сержант, постовой.
- Там к тебе цыганенок пришел, часы какие-то принес тебя найти не могу, а он уже пол часа дожидается, и не прогнать. А что вы улыбаетесь, случилось чего? Запускать его к тебе или нет?
- Зови Витя, зови.
Наталья Николаевна поднялась с облегчением. Вечером, чай пить приходите, она посмотрела на посветлевшего Ивана.
Задерживать Сашку не стали с учетом возраста и отсутствия судимости следователь отпустил его на подписку.
- Завтра с утра к военкому, я договорился, понял?
- Понял дядя Ваня!
- Иди давай, какой я тебе дядя.
Иван открыл тяжелую входную дверь в отдел и вдруг резко подался назад. На крыльце магазина напротив, стоял позавчерашний потерпевший, поджарый с сухим лицом и плотно сжатыми губами прапорщик в окружении трех здоровенных бойцов. Стояли видимо давно, покуривая в кулак, наблюдали за дверью. Иван развернул испуганного Сашку, взял у постового ключи от запасного выхода.
- Ну, давай, больше не попадайся и чтобы завтра к военкому, понял?
- Понял.
- Давай.