Секрет вечной молодости

Светлана Асадова
               
 (Все фамилия и имена, ФАКТЫ, реальны)
               
      
    Мой дед Гранкин Петр Мефодьевич был колдун, травник, лечил заговорами.   Знали  об этом все, я тоже знала, но не верила.
 
    Отец был членом партии, естественно  безбожник,  а я была пионеркой, отличницей, носила на школьной форме, на  рукаве, три красные полоски.

    Одна полоска -  значит - звеньевой, две - председатель совета отряда а три - это председатель совета дружины. Я была председателем Совета Дружины и принимала рапорты во время линейки, от председателей Совета  Отряда.

    К тому времени , хоть я и доросла до высокой должности,  но прекрасно понимала, что бога нет, да и быть не могло. Предрассудки ненавидела и боролась с ними. У меня и предрассудков, естественно не было.

    Не могу сказать, что я очень любила деда, но любопытство тянуло меня к нему.  О нем я слышала много разных сказок, но со мной дед не разговаривал никогда  и ни чего мне не рассказывал. Он и с другими внуками общался мало, но на это была причина.
  Вся жизнь деда была странной, загадочной и необыкновенной. Взять хотя бы его рождение.
   Он родился в 1870 году в селе Гранкино, в Крыму. О месте его рождения, я узнала гораздо позже, при очень, мягко сказать, загадочных обстоятельствах.

   Отцом моего деда был Кочубей, татарский хан.
 Увидал хан однажды, что к деревенскому колодцу  идет красавица, ну и взял её.
Красавица жила у него в заточении, ублажала хана,  а потом забеременела, и хан отдал её замуж за Мефодия Гранкина, дав    своей наложнице приданное.
 
 Сыграл свадьбу с Мефодием, а вскоре родился мальчик - мой дед.  Думается мне, что Мефодий , тот кто стал отцом для деда - был отличный парень.
Если позволите, то о том,   почему я так думаю,  расскажу позже.

       Теперь немного о моей бабке Анне Поляковой.
Родилась Анна в Москве, в семье купца, торговца мануфактурой. Её рождение тоже не совсем обычная история .
   Имя своей прабабки не знаю, теперь узнать не у кого, раньше надо было интересоваться.

    Но  умудрилась моя прабабка родить от приказчика, без венчания, в грехе значит.   Брак позже узаконили, хотя не мало волос было выдернуто с буйной головушки непутевой девки. Потом, уже в законном браке родили ещё  и сына. Сгинул он парнем в Гражданскую, о нем почти нечего не знаю.

      Согрешила прабабка, что было самое страшное, с иноверцем. Какой он был веры, тоже не знаю, болтали по всякому. Кто говорил, что  был он цыган, кто говорит, что еврей.  Но частенько в нашем роду рождаются чернявые и с кучерявинкой детки,  скажу не без гордости, часто способные и одаренные .

     В масленицу,  пошли прадед и  прабабка на гуляние На Красную площадь и там их затоптало конями. Остались детки-сироты на руках у деда. Тут ,к стати , меньшая сестра моего пра пра дедушки,  бездетная и не бедная собиралась к мужу, на Дальний Восток где он  работал по купеческой части, она  и взяла с собой Анну, удочерила её и воспитывала, как дочь.

    Не должна бы Анна стать моей бабушкой, на край света увезли её, да если на роду что написано, то ведет сама судьба  и приведет куда надо, хоть какие препоны выставляй.
     И Мефодий Гранкин увез жену с сыном из Крыма, от разговоров и косых взглядов на Дальний Восток. Не дешево оценил, видно, хан  любовь крепостной девки, если хватило молодым и на переезд, который длился не один месяц, и на обзаведение хозяйством на новом месте.

   Остановился Мефодий  в  Приамурском городке Благовещенске, на самом краешке света белого.   Построил дом , заимку  приобрел под Ивановкой, в двух десятках километров от города, завел лошадей.

   Только больше детей бог не дал.  Неродного сына не обижал, считал своим, хотя в Петре татарская кровь взяла верх.

   Кривоногий и узкоглазый, но красивый и веселый. Мать, бывало, устанет от его проделок, заругается: «У-у-у кочубеёнок, кровь татарская».

     И Анну ,  будущую мою бабку, тетка привезла в Благовещенск , где у её мужа было свое дело. И их заимка находилась у села Ивановка. Дом, земля, хозяйство, держали работников. Летом жили на заимке, зимой в городе.
 
    Анна в пятнадцать лет стала красавицей.  В нашем роду все женщины красивые,  с прямой спиной,  голова поднята высоко, шея лебединная и талия обязательно тонкая и длинная, как у лисы. Такая, говорят, говорят, была Анна. Статная, белокожая, но темнокудрая и темноглазая.

    А еще голос. Говорят, достался нам голос от бабки. В нашем роду поют все, но, вспоминают, что  как бабка ,не поет никто.

   Вечером в селе молодежь собиралась на гулянье. Хороводы водили, частушки кричали и пели протяжные малоросийские песни. Уже и я была взрослой, а в каждой семье за праздничным столом пели на ломаном языке:

"Позияла огирочки,
Блызко над водою.
Сама буду поливать их
Дрибною слизой",

     А потом при повторе:" Сама буду поливати дрибною слезо-о-о-о-ю",- первый голос должен набрать такую не мысленную высоту, что становилось страшно, сорвется, не вытянет. Вытягивали.

    Стройное многоголосье затихало и негромкий голос солиста, внятно и сдержанно рассказывает  дальше о судьбе девушки, у которой такая трудная любовь .И снова, сплетаясь, несутся голоса в самое небо, сильно и чисто.

    Там на заимке и познакомился мой дед Петр, с  моей бабкой Анной. Познакомится, то познакомились, но Анна была девушка  из богатой семьи, ученая, играла на фортепиано, ходила в гимназию.
  Петру ни чего не светило. Не отдадут Анну за Петра.
  Как говорится, люди предполагают, а бог располагает...

  Вот главный момент в начале нашей биографии.  Внимание, не пропустите!

  Гулянье подходило к своему завершению.

  Раньше слово « гулянье» было совершенно невинное.
Ну, собирались парни и девки, ну водили хороводы, лузгали семечки , орали песни, топтали землю под гармошку. Девок на гулянку отпускали без страха, не дай бог. взыграет кровь у парня, если самогонки переберет, деревенские старухи забьют охальника. Жениться, естественно, придется, но позору хлебнет досыта.
 
   Приамурские ночи короткие, заря вечерняя с утренней зарей целуется. На западе ещё закат  не отцвел, а на востоке уже розовеет край. Небо светлеет, роса на разнотравье упала и запах мяты и полыни такой густой, что голову кружит. Господи, хорошо то как!

   Девки с подолов кожуру от семечек отрясают, пора по домам. Тут и  заметил  Петр, что Анна замешкалась, вроде и домой не  торопится. Подошел, по тропе рядышком до дому её и  направились. А у Анны на глазах слёзы.

« Да, что с тобой Анна?»- спросил Петр.

Разрыдалась девушка и призналась, что домой идти не хочет. Тетка днем в город уехала, а муж её с недавних пор стал к Анне приставать. Тетке сказать боится Анна, позор какой.

 А домой боится идти ещё больше. Что делать?

 « А выходи за меня замуж»- предложил Петр, а если согласна, о  пойдем ко мне, тятьке с маманей сообщим. И  ведь согласилась Анна, совсем девочка, пошла за Петром.
  Пришли, Петр тятьку разбудил и  рассказал  обо всем.
 И тут, внимание, легендарные слова, которые сказал мой прадед. Про которого я не зря думала, что он парень  что надо!

  «Вставай, мать - сказал Мефодий,- Петька жену привел. Тащи перину!"
Вот исторические слова!

Пришла мать, принесла перину, бросили её на пол – вот вам ложе свадебное.
 Так Анна стала Петровой женой.

      Вначале жили без венчания, может годков не хватало, за что местный батюшка ругал их, грозил наказанием. Первенец родился до венчания, но долго не прожил, умер
 
     Обвенчались, стали жить и родить законных  детей. Моя мама была седьмой в семье,  после её ещё тетка Тоня родилась.
 
    Когда у деда открылся дар-не знаю. Но к тому времени, когда родилась моя мама, дед был известным знахарем.  Про него ходили легенды. Вот одна из них:
В селе Петра Мефодьевича уважали и боялись. Вроде бы зла некому не делает, но лучше быть подальше.

 На все свадьбы и другие праздники был он почетным гостем и сидел в красном углу.
  Но, однажды,  на свадьбу его не позвали. Чем обидел он того хозяина, не знаю, но не позвали и все тут.
     Вот уже молодые из церкви едут, вот уже к воротам подъехали, где по обычаю девки с парнями собрались выкуп с жениха получить,  дорогу лентами перегородили.
Около ворот  кони встали, не вперед, ни назад. Пена с губ падает, поднимаются  на дыбы, и не с места.

      Пошел хозяин деду моему кланяться , просить прощения.
 Дед подошел, коней потрепал по загривку,  кони вперед рванули, ворота вынесли.

    Травы дед собирал сам, сам и деготь варил из березовых поленьев. Еще знал заговоры и наговоры в множестве.

  Излечивал от диатеза, от заикания, от грыжи, от радикулита.  Много к нему людей приезжало, со всех концов.

    Бабушка Анна умерла в тридцать втором году. Меньшей их дочери  Антонине  четырех лет не было. Вот, что случилось.

     Пошла Анна с подружками по ягоды. В березовых перелесках, по ручьям, росла  ягода голубика, сизая, как инеем обсыпанная, сочная и вкусная. Варенье из неё получалось отменное.
    Домой Анна не вернулась. Убило её машиной. Это уже перед войной было.

    Во всем районе была одна машина, полуторка  бортовая, вот эта машина и убила Анну, когда шла она с ягодой по дороге. Может баловал водитель, увидел на проселочной дороге баб и решил их испугать, Вильнул, да и не справился  с машиной .Сорвалась машина  с дороги, прихватив по пути Анну.

    Говорят, когда стало смеркаться, а Анна не вернулась, дед раскинул карты на сундуке. Только глянул,  тут же собрал их и в печь кинул.

  К тому времени дед был героем Гражданской войны, партизанил его отряд в гражданскую,  портрет деда висел ( и до сих пор висит) в городском музеи.

  Лечить ему запретили под страхом ареста.

    Шел 1950 год, еще был жив Сталин, в небольшом Приамурском городке шли аресты, искали и находили врагов народа. Дело врачей докатилось и до  Благовещенска. В камере повесилась врач  из поликлиники водников – Хомер,  или как звали её в городе Хомерша. Тут же стали приписывать ей все грехи, вплоть до   убийства младенцев во чреве матери, напрочь позабыв о сотнях спасенных ею.

     Моему отцу  она блестяще провела операцию, когда открылось язвенное кровотечение.
Она, врач Хомер, работала сутками, спала прямо в больнице, делала операции, выхаживала больных, а от зависти не спасло ее. Арестовали, признали врагом народа, повесилась или повесили в камере.
 
 Прости нас, доктор Хомер, даже имя не помню.

 Её могилу на кладбище расписали гадкими словами, а потом сравняли с землей.

 Прости нас, ещё  раз прошу, мы не знали, что творим.

Понятно, что лечить заговорами в это время не захочешь.

    Когда мне исполнилось одиннадцать лет, дед стал со мной заговаривать. Потом и мама стала со мной беседовать на эту тему.

    Дед  собирался передавать свое искусство, так же, как он сам его получил.
 И выбрал он, почему- то, меня, из десятка внуков.
   
   Когда дед стал так плох, что перестал ходить, мама приказала мне слушать деда.
 «Когда деда не станет, можешь все забыть, а сейчас послушай его,  сделай вид, что веришь и слушай»- так сказала мама.
   Много мы, ни я, ни мама не знали, не предвидели, просто не верили в серьезность колдовства.

   Вот и  пришлось  мне часами слушать деда, запоминать. Это было совсем не трудно.  Память в детстве хорошая, да и интересно было.

   Звучало так загадочно:  приворот, отворот, что б муж не гулял,  или просто: от зубной боли, от головной, от боли в спине и другое. Запоминалось накрепко, хотя веры не было.

 У меня ни чего не болело, влюбляться мне ещё было рано, а предлагать помощь другим, мне, пионерке, командиру пионерского отряда – смешно.

    Последний разговор с дедом мне запомнился до мельчайших подробностей, мне кажется, я помню даже запахи того дня.

    Дед, грузный, ноги у него давно не ходили, сидел в кресле  в теплых шерстяных носках. День был жаркий, летний, окна были зашторены, что бы не нагревалось в комнате.
   Дед поглядел на меня своими удивительными глазами.

 Я не говорила, какие у деда глаза? Эти глаза не могли принадлежать деду. Они были не с его лица, это были глаза юноши, и не просто юноши, а  молодые, горящие глаза.   И  руки у деда были  сухие и горячие, они иногда обжигали меня.
Не  тридцать семь градусов, это точно, может больше чем сорок пять, мне реально было горячо, когда он клал на меня свою руку.   От глаз тоже шел жар, как от углей.

    « Послушай,- сказал дед,- я об этом не говорил никому, но хочу, что бы ты знала. Это мой самый большой секрет.

   Я за него заплатил дорогую цену, и мне он не понадобился. Но ты должна знать его. Иначе не видать мне тихой смерти. Это- уже не сказал а прохрипел мой дед, секрет вечной молодости».

   Я чуть не заплакала от разочарования.
« Кому он нужен такой секрет,- подумала я, лучше  бы научил, как быстренько повзрослеть».

   Мне было всего одиннадцать лет, быть моложе, или, не дай господь, остаться всегда такой, я бы не хотела.

   Дед умер, а я , как мне казалось, навсегда забыла о ненужных заговорах, и всякой прочей ерунде.

   Но всему свой срок.  Наука моего деда жила внутри меня, как почка, и ждала своего часа, и выпустила росток в нужное время. Хотя счастье это не принесло.

    Случалось вам заблудиться в лесу?  Ходишь кругами и час и два, изнемогаешь от усталости, а когда придешь, то поймешь что правильная дорога, была рядом, гораздо короче, гораздо ровнее, но не разглядел ты её, не заметил и потратил даром время.
   Так и с моей молодостью. Ну, задержала я её, а надо ли?  Цена слишком дорога, а сколько глупцов пытаются выведать мой секрет.

   В юности тайны не хранила, хотя слов заговора открыть не решалась, слово дала, да и не верил мне никто, в двадцать лет, тоже никому не нужна вечная молодость, а потом, кто встречал меня, случайно, верил. Как глазам своим не верить?

Часть вторая: «Секрет моей молодости» .Вечной , правда, не получилось.
   
(продолжение следует)