Каждый должен с чего-то начинать, так как только начало, а не время покажет, сможете ли ступать и дальше по этой дороге.
…
Гостиница
…
1.
Был обычный осенний вечер в штате Мичиган, США…для того, кто не знает.
Великие озёра Америки, поистине великие, открытые взору. Как было не тут построить гостиницу, но никто не знал, что будет так лить, лить как из ведра.
Всё что и остаётся сидеть в кресле, ждать посетителей, нет, хотя бы одного посетителя, но нет, они так и не приходят после того случая, случая, который не хотелось вспоминать.
Был такой же вечер, только светило солнце, а облака всё пытались и пытались закрыть его своей полнотой. Было занято только несколько номеров. Пыль ложилась на шкафы, столы, книги. Я просто отдыхал около кушетки, в надежде на звоночек у дверей, предвещающем о входе очередного посетителя. Но его так и не было. Тишина окутала не только комнату, но и мой разум. Рассказ «немного о народе Майя», поспешно напечатанный в ближайшей конторе, тихо укладывался мне на грудь, и очки сползали с моего носа…
«Б-р-р-р-р-р-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-н!!!», раздалось надо мной. В испуге и полной растерянности я вскочил, смотрю на дверь. «Закрыто, опять закрыто, черт его побрал…», - прошептал я, посмотрел на время, только семь часов вечера. Повторный звонок, наконец, я опомнился, ведь это телефон, тьфу ты дьявол.
- Главный коридор слушает.
- Добрый вечер, а не могли бы вы принести в 9 номер бутылку шампанского и два бокала, ну вы понимаете, - прошептал, нет, более прошипел, да и так мило женский голос.
Да, я давно ужё тут приглашаю для особых клиентов, а их бывает очень мало, «девочек по вызову». Да и что же делать юристу или бизнесмену в дождливый, мичиганский вечер одному в номере. Всё-таки можно и денег побольше подзаработать, купить хорошее вино и остаться наедине с книгой в одном из двух десятков номеров.
Щёлк! И свет вырубился, наступила кромешная темнота. Ничего, только пол под ногами, темнота и руки перед собой, больше ничего нет. «черт подери, опять молния шибанула в столб, сколько раз просил поставить бетонный с защитой, а им нет, денег только подавай, а там уже посмотрим…эх», ругался я про себя.
Вдруг по двери вильнули два луча света и резко остановились прямо пропорционально входу. Я взял большой зонтик, надеясь на то, что это приехали отдыхающие или просто уставшие, и вышел на улицу.
Погода стояла мерзкая, лил дождь, на деревьях не осталось ни одно листа, земля всё к себе притянула и не желала отдавать.
Из машины марки «Корвет» вышел мужчина, закрыл автомобиль, открыл зонт (он был намного больше моего) и подошёл ко мне.
- Добрый вечер Мистер Фолькс, - сказал спокойным голосов незнакомец и пожал мне руку.
- Добрый, кто вы?
- Моё имя Роберт Штраузенд, я из Германии, у меня к вам есть одно предложение.
- Раз с вами поднакомиться Мистер Штраузенд, прошу, пройдёмте в помещение, а то погода нас с вами не очень сегодня любит,- сказал я и открыл перед немцем дверь.
Я открыл перед ним дверь. Он вошёл, осматривая всё вокруг, и издал какой-то металлический звук голосам, очень странный.
- У вас нет света? К вам ещё не проведены кабеля? – с большим удивлением спросил посетитель своим металлическим басом.
- Ой, нет, это только что вырубило свет, прямо перед вашим приездом, хотел идти подключать трансформатор, ничего, что я вас оставлю на несколько минут?
- Да нет, что вы, можете идти, я пока тут присяду…
Я вышел на веранду, тяжелые капли падали, бились о стёкла очков, стекали мелкими струйками по моему носу, а я стоял, стоял как вкопанный. Этот немец на меня как-то повлиял, не пойму как. В нем было что-то другое, что-то из других мест, что-то дьявольское, холодное.
Ладно, забью на это, всё-таки как никак посетитель, номер снимет сто процентов, да и с каким-то предложением, всё-таки это деньги, чтобы переехать отсюда подальше.
Столб был полностью уничтожен. То есть, разбит был в щепки, кабеля все перепорвались, света можно было ожидать только через неделю-две.
Раз, два, три, ничего не выходило, движок просто не поддавался никаким словам и действиям. На седьмой раз трансформатор пыхнул и затарахтел во всю силу. Ещё несколько минут посмотрев на работу чудо-машины, я побежал обратно к вестибюлю, прямиком к гостю.
Он сидел в кресле, возле столика для чаепития, протирал очки и очень твёрдо, как хищник смотрел на меня, словно хотел схватить.
- Извините, что я так долго, с трансформатором были проблемы, - сказал я, чтобы разрядить накалённую обстановку ожиданием.
- Ничего страшного, давайте перейдём сразу к делу, я не люблю задерживать свои дела, - с какой-то накалкой, твёрдостью сказал он.
- Так что же вы хотели мне предложить Мистер Штраузенд?
- Всё просто. Я хочу купить у вас эту землю, эту гостиницу. Я заплачу вам цену такую, которую вы сами мне предложите. И всё здание и всё отдыхающие в нём станут под моим крылом.
Я опешил. Просто не знал что сказать. Купить моё, мою собственность, да ещё и за приложенные мною деньги, как могло быть это странным. Я не знал что ответить. Только снял очки, достал платок, протёр потный от волнения лоб и посмотрел на немца. Он был спокоен, видно, что ему очень нужна была эта земля. Он достал пачку сигарет и протянул её мне в раскрытом виде.
- Будите? А то ваш вид меня пугает. Вам надо успокоиться, - спокойным голосом сказал он.
- Благодарю вас. Но можно ли поинтересоваться, зачем же вам эта земля? Она не плодородна, тут, как я знаю, ископаемых нет (в своё время я работал геологом в Нью-Йорке), да и раньше тут было кладбище, конечно же, позже разграбленное…
- Мне просто нужна земля. Я хочу возвести здесь церковь. Сам я священник немецкой католической церкви. Да и если тут было кладбище, и оно разграблено, но это место просто необходимо осветить Мистер Фолькс. Без этого просто не обойтись, необходимо чтобы души умерших приобрели покой.
Это был удар, я подозревал в злодеянии, да и вообще в кошмарах своих снов монаха, священника, служителя церкви! Но сам я не особо верю в Бога, в начало всего под его рукой. Я разделяюсь на науку и божество.
- Ой, ваше святейшество, прошу меня простить за такое невежество, я даже и не сообразил сразу, что вы служитель церкви, - пытался я как-то раздобрить и уйти от темы с этим священником.
- Ничего, ничего страшного мистер Фолькс. Я изучил вашу землю, окрестности, она как никак подходит под церковь, небольшую, но всё-таки церковь, чтобы проходящие мимо путники могли молиться, проходя свой путь.
Вдруг зазвонил телефон, я дрогнул, а немец спокойно сидел и пристально за мной наблюдал.
- Звените меня, мне надо ответить. Да? Я вас слушаю.
- Черт! Твою мать! Где шампанское?! А то тут киска угасает от своей пылкости, мы ждём!- раздался громкий мужской голос из трубки.
- Я совершенно забыл, извините, сейчас принесу, - сказал я, с треском удалил трубкой по телефону, взял охлажденное шампанское в ведёрке, два бокала и уже собирался пойти, но не успел повернуться, как священник стоял передо мной.
- Мистер Фолькс? Что-то случилось? Может мне помочь?
- Нет, благодарю вас, ваше преподобие, это я виноват, забыл совсем о клиентах, подождите, пожалуйста, ещё несколько минут, я мигом,- запыхавшись от резкого шока проскрипел я.
- Ничего страшного, времени ещё много, я останусь у вас на ночь.
Я не дожидаясь нового звонка ринулся к лестнице. Девятый номер был по лестнице вверх и прямо налево, за поворотом. Но только поднявшись, я остановился, чтобы перевести дух. Что это был за такой монах? Как он построит в таком дождливом месте каменную церковь? Господи, ещё этого не хватало. Но я на время отключил мозг и поспешил к номеру №9.
За дверью слышались стоны, крики. Чуть ли не вопли. Да, он с ней расправляется, как не знаю кто, жесткая у неё будет ночь, никто её сегодня не заберёт, а только семь вечера. Я посмотрел на часы. Что?! Уже девять! Как быстро пролетело время, словно был постоянно под гипнозом. Холод прошёл по моей спине, я постучал в дверь.
- Заходи! Поставь у тумбочки! Почему так долго нес?!
- Извините меня, Мистер Челленджер, у меня посетитель, да и свет вырубило.
- Какой свет?! У меня всё горит, как в аду, что ты за пургу-то гонишь? Иди, отоспись.
Я поставил ведёрко и бокалы на тумбочку и закрыл за собой дверь. Грязное животное! Вот что с людьми делает власть, чтобы он мучился, была бы моя воля, убил бы его, без какой-либо жалости…
- Простите меня ещё раз за такую долгую ходьбу, возникли некоторые проблему наверху, но уже всё в норме, - пытался говорить я, как можно спокойней и мягче, потому что моё сердце переполняло яростью.
- Я вижу, что у вас не ни настроения, ни спокойствия, вы прямо горите, скажите мне, что случилось?
- А, просто клиент был не доволен долгим обслуживанием, многого захотел…
- Скажите, мистер Фолькс, вы верующий?
- Да, но не полностью, я разделяю веру с наукой, ой, я говорю слишком много священнику, опять делаю ошибку, прошу извинить меня, святой отец, - пытался загладить вину я, хотя бы одну на этот день.
- Успокоитесь, это, конечно же, не очень и правильно, но жизнь не может существовать и без того, и без другого. Так, давайте перейдём к делу, я подготовил бумаги, над которыми поставлю печать церкви о покупке и строительстве на этом участке церкви. Я хочу им отдать, рассмотрите, а завтра мне сообщите, утром меня не будет, я уеду, но к вечеру вернусь и останусь на ночь, вы не возражайте?- он говорил мягко, и его слова вливались в меня, как материнское молоко в сосущего младенца грудь.
- Да, конечно же, ваше святейшество, я их рассмотрю и сообщу вам своё решение, какой вы выберете номер? Все, кроме девятого и пятнадцатого свободны.
- Дайте мне самый тихий в уголке, не люблю шум, сколько я вам должен?- проговорил он с какой-то усталостью, но держался как слуга церкви и не оставлял своё немецкое высокомерие.
- Да, есть такой, вот, держите, номер семь, по лестнице вверх, налево и в самый конец коридора. И денег не нужно, с служителей церкви никогда не возьму, - сказал я, забрал документы и натянул малую улыбку, чтобы показать радость новому клиенту.
Но он ничего не ответил, только улыбнулся, взял небольшой чемодан, ключ и пошёл на скрипучую лестницу.
2.
За документами монаха я просидел всю ночь, не смыкая глаза, словно эти жалкие листки бумаги были наделены чем-то непонятным, необъяснимым, что поддерживали мои силы и не давали сомкнуться глазам. Но самое страшное удивило меня в конце «…за данную землю Священная Католическая церковь предлагает обладателю этой земли денежную сумму из Её казны в размере 25 тысяч долларов США…»
Меня это убило на повал. Огромные деньги для конца 90-ых годов. Зачем им надо было отдавать их обычному человеку, прокуренному сигаретами и покрывшемуся пылью, чтобы он продал маленький клочок земли? Вот этого я никак не мог понять…
Проснулся я от оглушительно удара грома, прогремевшего так громка, что завибрировали стёкла не только в рамах гостиной, но и в оправах очков. Я посмотрел на время, всего половина восьмого, есть ещё время вздремнуть. Но тут раздался звон колокольчиков у двери и я автоматически вскочил, чтобы встретить своего долгожданного клиента.
Им оказался обычный вояка, с автоматом на перевес, видно, что М-16 (я тоже раньше служил в Заливе, но не получил никакой похвалы и признательности в своей стране).
Он был в новой форме, по пагонам было видно, что он капрал, но по возрасту ему можно было дать рядового.
- Здравствуйте, раз вас приветствовать в моей небольшой гостинице. Чем буду вам полезен?
- Я хотел бы снять у вас номер, на одну ночь, сколько будет стоить самый дешёвый номер? – спросил он так, словно спросил ребёнок. И тем же детским голосом, в которой была и горела надежда о спасении.
- Все они стоят одинаково, да и дёшево тоже, ночь - 20 баксов и спи, сколько хочешь, мало, где найдёшь такую цену.
- Отлично, у меня есть, вот, держите, можно ключ?
- Без проблем вояка, только давай присядем, поболтаем, а то мне скучно одному тут торчать в такую погоду, как думаешь?- мне неожиданно захотелось поболтать с ним, вспомнить, как держал винтовку и сидел в окопе.
- Хорошо, вы пьёте? У меня есть в рюкзаке отличный виски, в Югославии отрыл у барыг, сам не пойму, откуда у них шотландское виски,- достал он бутылку и показал мне.
Да, бутылка была хорошо запечатана, наклеена аккуратно этикетка, но оно было, к сожалению палёным.
- Так Югославия? С нашими великими друзьями из НАТО стрелял?- спросил я, разглядывая и потирая бутылку.
- Да, жарковато там, хорошо, что пулю не получил. А вот сейчас к маме еду, навестить, отпуск дали, за капрала, - начал рассказывать он, высоко подняв нос и с переполняющей его гордостью.
- Ну и где же там ты стрелял? По окопам или городская обстановка? – начал влезать я в подробности, встав за рюмками.
Мне уже давно хотелось виски, здесь их достать вообще нельзя, пока едут – все раскупаются. Хотя бы палёного, но с привкусом и этикеткой перед глазами.
- Это секретная информация, не имею права разглашать, вы лучше наливайте.
- Правильно капрал. Это ты правильно говоришь. Я сам воевал в Заливе. Жара, мужи и арабы кругом.
Мы засмеялись и засиделись за двумя стопками, да бутылкой палёного виски. Пробило шесть часов, а капрал уже был никакой, глаза ходили ходуном, а виски были уже пустые. Надо было отправлять его наверх, иначе уйдут 20 долларов в кресло.
Я его еле поднял, взял руку, перебросил через свою шею и поволок по лестнице вверх, дабы уложить в постель. Слава богу, что телефон молчал, и какой-либо суматохи не предвещалось. Я отпёр старым ключом дверь, скинул солдата на кровать, пронаблюдал, как оно еле как снимает сапоги и винтовку, и ушёл, заперев дверь.
«Вояка, а от палёного алкоголя уже падает, хах, шотландское виски», - думал я.
Сейчас отосплюсь и поговорю с немцем о земле, не знаю, продавать это или нет…
Но мой час спокойствия ещё не успел начаться. Как задребезжал телефон, я поднял своё ленивое тело к кушетке, снял трубку и услышал, услышал, от чего сразу протрезвел. Это был номер 9. В перебой с удара о стекло капель дождя, доносившихся в трубку, в трубку летели непонятные слова вперемешку с испугом и слезами той самой девушки, которую себе заказал чиновник. Не думая, я кинул трубку, схватил ключи и кинулся на второй этаж. Чувства опьянения уже не было, адреналин гнал кровь, сердце билось всё сильнее и сильнее. Что-то стряслось и очень серьезное, потому что до таких слов и ритма может только довести смертельный ужас…
Я подбежал к номеру, сунул ключ в замок и вырвал дверь. Влетев в комнату, чуть не сбив в девушку. Она стояла передо мной, низенькая с крашеными под блондинку темными волосами. Вся исхудавшая, в одной только мокрой от пота блузки, с разлитой по всему маленькому личику тушью. Она смотрела на меня своими зелёными глазами с таким в них и испугом, что я на минуту подумал, что она меленький ребёнок, затащенный насильно в кровать с жирным чиновничьим ублюдком.
- Что? Что случилось? – я встал на колено перед ней, чтобы видеть её глаза, аккуратно взял за плечи и попытался сказать как можно мягче…
- Т…т…там, в ванной. Э…это к…кошмар,- запинаясь, говорила она.
Я посади её на кровать. Она выглядела ужасно. Вся бледная, испуганная, промокшая. Её насиловали всю ночь, не просто трахали, а именно насиловали, против её же воли. Словно животное насильно кололи снотворным…
Я никогда не умел говорить с женщинами, вот почему у меня её и не было, если только в борделях Амстердама и на улицах Нью-Йорка. Но я старался, как можно мягче общаться, разговаривать, чтобы не повредить их прекрасное, хрупкое существование.
- Так милая, успокойся, сейчас с тобой никто и ничего не сделает, ты со мной, ты в безопасности. Давай сейчас спустимся ко мне вниз, в гостиную и ты мне всё расскажешь, хорошо?- старался я говорить как можно мягче, чтобы не вывести её.
Она не ответила, только махнула головой и попыталась встать. Как тут же рухнула на мокрую, всю пропитавшуюся потом кровать.
Я молча взял её на руки. Вышел и комнаты, ногой прихлопнул дверь. А она прижалась ко мне, со всей силой вцепилась своими ногтями с мою рубашку, чуть ли не продырявив её.
Прижалась к моей груди головой, всё ещё мокрой от холодного пота. У неё началась дрожь, признак того, что жал из её тела отступал, она успокаивалась…
Я посадил девушку на кожаный диван, накрыл её пледом, налил воды из бака и дал ей в руки. Она махом его осушила, как-то по-рабски попросив ещё. Ничего не сказав, я налил ей ещё и тогда она более менее стала приходить в чувства.
- Так что же случилось э-э…извините, я не знаю как вас зовут…- как-то нелепо выразился я.
- Мег, меня Зовут Мегген или просто Мегги…а там, а т…там,- и всё началось снова, полились слёзы. И вот я не выдержал.
- Мегги! Скажи, что там произошло, прошу тебя!
- Он ушёл в ванную, сказал, что на десять минут, сказал что потом мы пойдём вниз. Чтобы поесть. Но…но его не было около полу-часа, а вода всё лилась и лилась, я заметила, как начал темнеть ковёр, около входа в ванную. Я ре…решила зайти и посмотреть, но когда зашла…- она запнулась, слёзы переполняли её, она уже не могла говорить.
Я сел рядом с ней, обнял и прижал к себе, чтобы согреть и унять опять начавшуюся дрожь. По ней не просто проходила маленькая дрожь, нет, её просто колотило во все стороны, начиналась истерика.
- Я…я зашла и увидела ванную, она была полна крови. Всё вымазано кровью, всё разбито…больше…больше я ничего не помню…я испугалась и смогла только вам дозвониться, спасите меня!- уже в истерике кричала она, билась у меня в руках. Я еле её сдерживал.
3.
Что же такого могло случиться там, наверху? Что стало причиной шока, такого испуга? Господи, зачем мне всё это? Надо сходить и посмотреть, ничего не остаётся.
Я сидел и смотрел на спящую крепким сном девушку, да, ей не повезло в эту ночь. Пусть лучше отоспится, а потом отвезу её в больницу, а то хрен его знает, что ещё может с ней случиться.
С первого взгляда она была такая же, как и все, не отличалась от обычных девушек, тем более от девчонок легкого поведения. Те же волосы, поведение, характер, ногти, одежда- всё было таким привычным, таким банальным. Но сейчас я начала замечать, стал замечать её такую младенческую душу, глупость, безрассудность…
Ладно, надо было осмотреть номер, а то скоро придёт Штраузенд, и что я ему скажу? Что у меня в номере убийство, а вообще, откуда я знаю?
Не раздумывая, я взял с полки фонарь, лом и пошёл вверх по лестнице, изредка оглядываясь на Мегген. А она всё спала, просто забылась и спала, ничего не замечая вокруг, не замечая удары капель дождя о стекло гостиной, о разрывах грома надо нашими головами, просто уснула, долгим, успокаивающим сном.
Лестница тихо поскрипывая, разрывая тишину отеля. Скрипы слушались как разрывы снарядов в тихом поле, каждый звук рвал перепонки, на лбу выступал пот не от такого волнения, а скорее от страха, страха непонятного, необычного.
Я подошёл к двери, дверь оказалась открыта. Кто это мог сделать?! Никто ведь не приходил, да и не ходил по гостинице, я бы слышал? Что за дьявольщина…
Ни у кого нет больше ключа, если только у того политика, да ведь-то он пропал или всё-таки вернулся, а девчонку накачал какой-нибудь дрянью? «Ничего не понятно, ладно, вхожу, вхожу», - уговаривал я себя, натягивая очки как можно выше себе на нос.
Раз-два-три, раз-два-три, раз…и я ворвался в номер, подняв лом, на случай обороны, бог его знает, что могло тут произойти. Но когда очутился в нём, на меня напало оцепенение. Все окна были раскрыты, перед дверью в ванную на коленях сидел монах с раскрытой библией на ладонях, он шёпотом читал молитву так, что понять что-либо было невозможно.
- Мистер Штраузенд? Это вы? что вы тут делаете? Как вы прошли?!- с испугом в голосе начала тараторить я, даже не понимая, с кем начинаю разговор.
- Да, это я. Соболезную вам, мистер Фолькс. Это кошмар, я даже не мог представить такого наказания Божьего, - вставая с колен, начал объясняться священник.
- Что там произошло? Да и как вы попали в номер без ключа?!
- Всё просто. Для начала успокоитесь. Для того чтобы узреть совершенное, нужны стальные нервы. Вот почему девчонка так прореагировала. Она была не подготовлена…
- Да о чём вы говорите? Какая подготовленность?! Какой суд Божий, черт вас побрал?! – уже не мог сдержаться я и стал выходить за грани разговора.
- Спокойно мистер Фолькс, спокойно. Я вошёл в гостиницу в семь часов, как мы и договаривались. Но вы спали, в обнимку с этой девицей. Я не стал вас тревожить. Просто взял с столика ключ от номера и пошёл посмотреть, что тут случилось. Господи. Сохрани нас…
Но я не ответил, прост пошлее напрямую в ванную, мне надоели эти разговоры о божестве, смерти. Он просто подстраивается передо мной, пляшет свой церковный вальс ради очередных денег. Скоро он ещё и освещение за плату предложит, как они все мне надоели.
Но мой мысли в секунду оборвались. Словно провод перерезали и гудок угас в трубке. Теперь я просто стоял и молчал, не в силах шевельнуться вновь, потому что от такой картины просто переворачивалось воображение. Нет, такое в книгах не опишешь, только воспоминания, даже не это, только надо увидеть.
Ванная был наполнена кровью, дно было всё в ней. Она плавно сливалась в водосток, оставляя за собой длинный темно-красный след. Стены, умывальник, окно- всё, всё было в отпечатках рук, тела, всё было окровавлено. Словно из человека насильно качали кровь, все литры были в этом помещении. Я освещал фонарём комнату и не переставал приходить в очередное шоковое состояние от увиденного. Это напоминало какой-то триллер, фильм ужасов. Не понимал где нахожусь, просто не мог представить случившегося. Не мог вообразить тех мук, которые перенёс убитый. А может, его вовсе не убили? Может это не его кровь?
Я вышел к постели, присел. По номеру гулял холодный сырой ветер. Он пробирал до костей. Ощущение, что я был весь мокрый, но не от дождя, а от пота. Того самого, холодного, леденящего, который стекает по тебе в самый критический момент, а он уже настал. Только сейчас я заметил, что окна не открыты, они просто разбиты. Кто-то постарался выбить из полностью, чтобы ни один кусочек не остался в раме.
- Это ужасно, это п…просто кошмар, что тут могло случиться, святой отец?- с отзвуками мольбы начал расспрашивать я священника.
- Ничего, только Господь знает, что могло сотворить такой кошмар с человеком, даже я не могу представить такого зла, такой темноты, лучше прилягте, отдохните, обо всём другом я позабочусь сам, - с каким-то непонятным спокойствием говорил немец.
Он был поразительно спокоен, словно совсем ничего не случилось. В нём был тот стальной стержень, как и у всех немцев, который переломить было невозможно, только с его помощью он оставался в покое, как удав, перед своей добычей.
- Спасибо вам, святой отец. Я только позвоню в полицию и прилягу, всё равно сделать уже ничего не смогу. Случайно сигареты не найдётся?
- Да, конечно же, и в полицию звонить незачем, всё равно не приедут. Там так размыло дорогу, что и танк не пройдёт,- протягивал он мне пачку сигарет.
В его глазах и речи слышалась какая-то дьявольская, сатанинская усмешка. Словно он сам пытался здесь сам всё успокоить, умиротворить, убрать. Я ничего не мог понять, все мысли запутались в ком и никак отдаться на развязку не хотели.
- Благодарю вас, но я попытаюсь дозвониться, хотя бы сообщить им, чтобы они сразу выехали, как погода прояснится, - говорил я ему и пристально смотрел в его глаза, пытаясь уловить хот что-то, что может мне сказать о случившемся.
- Хорошо, тогда ложитесь. Я возьму пока что здесь работу на себя, церковь всегда желает помочь, - сказал он, немного приподняв кончики губ, и ушёл в темный коридор.
Я проследил за тем, как он вышел, приоткрыл дверь, для того чтобы слушать, что происходит по гостинице. «Чертовщина какая-то»,- всё шепталось и шепталось у меня в голове. Плюнув на всё это, я достал из кармана красную зажигалку «Marlboro», подкурил и вдохнул. Пресный, чуть горьковатый табачный дым наполнил мой легкие. Сразу же мои лёгкие выдали протяжный кашель. Я долгое время не курил, с того момента, как ушёл из армии и обосновался здесь. Просто забыл весь тот переполох. Всех тех лет. Всех тех смертей, пыли и пороха.
Набрав номер «911» и не услышал ответа, только легкое шипение по проводу. Странно как, ведь всегда полиция на связи. И правда, в гостинице начала происходит какая-то дьявольщина. Нет, я не верю во все эти бредни про призраков, духов, кладбища, Рай и Ад. Нет, всего этого в моём мышлении не существует, я вырезал это, удалил, стер. А Бог нечто другое, это равновесие всего, что есть тут, так как, почему же всё уравновешено в нашем мире? Или это наука всё уравновешивает?
Я набрал номер ещё раз и ещё раз…и вот! Сбылось! В трубке зазвучали гудки, тихие, прерывистые, с малым шумом. Я молился про себя, чтобы они не оборвались вновь, и не появилось такое же унылое шипение в трубке. И вот, наконец, на другом конце провода послышался голос.
- Здравствуйте, служба «911» вас слушает,- твёрдым голосом говорил оператор.
- Добрый вечер, в моей гостинице произошло убийство, вся ванная в номере залита кровью, я…я не знаю что делать,- волнение прыгало у меня по груди, как у школьника перед экзаменом.
- Спокойно сер, скажите свой адрес, и машина сразу же к вам приедет, - всё так же спокойно твердил голов в телефонной трубке.
- Да! И пусть ещё приедут медики! Тут у девушки страшный шок, никак не можем её успокоить!
- Успокойтесь сер, отряд скорой приедет вместе с машиной полиции, скажи только свой адрес и попытайтесь укрыть, до прибытия группы.
- Да, да, хорошо. Мой адрес…
Не успел я договорить. Как в трубке опять послушалось шипение. По телу прошла волна мурашек. Что же делать? Полиция не приедет, и что остаётся делать? А если убийца вернётся всех нас кончить? В голове крутилась масса вопросов, но ни один ответ я не мог найти. Я докурил сигарету, потушил её о край кровати лег. Ветер дул прямо на меня, так что я повернулся к окну спиной и крылся одеялом. Мне уже было наплевать, кто был на этой кровати до меня, что тут происходило, чем она пропитана. Я просто устал, устал как собак и хотел отдохнуть, а мою голову так и продолжали бить всё те же вопросы.
В итоге я не выдержал и провалился в темноту…
4.
Пекло, жара, кругом мухи, пот льётся по всему лицу, затекая в глаза, попросту туда, куда можно. Раньше никогда не было так жарко, первый раз такое происходит, за время, проведённое в Заливе. Кувейт, небывалая мощь. Они повсюду, не только в окопах и бункерах напротив, нет, они и в домах, они одеты как обычные горожане, а ты перед ними открыт. Если не будешь бдителен, то погибнешь, рано или поздно.
Постоянные перестрелки, взрывы, смерти, жертвы, и ради чего это всё? Земля, нефть, золото, деньги? Нам это никогда не узнать, нам только надо крепко держать оружие и ждать, ждать и сходить с ума от того времени ожидания, которое подпекает похлещи солнца…
- Фолькс! Рядовой Фолькс!- орал мне, чуть ли не на ухо мой командир.
- Да сер?
- Дуй в точку Z, на крышу, там эти ублюдки арабские объявились, вними их, а то мы не пройдём, дай Бог, что у них гранатомёта нет…
- Есть сер!- как можно громче сказал я, перевесил свою винтовку через плечо и побежал к дому.
Точка Z, как это глупо не звучало, но у нас были все дома под буквами и цифрами, врятли запомнишь их, так как их тут адское количество.
- Наконец-то снайпер прибыл. А то мы подумали, что штурм придётся отложить, смотри, у них там мученик, они кричали, что взорвут тот дом к чертям, бомбу показывали, но мученика я не видел, так что, всё остальное за тобой, - спокойно говорил сержант, показывая на белое здание всего с несколькими узкими окошками.
- Есть сер, снять мученика, а дальше действовать по обстановке.
- Молодец, до самого дошло,- сказал он мне, отдавая честь.
Я взял стул, присел на одно колено и ждал, жал и ждал. Время тянулось как резина, раскалённая под жарким солнцем пустыни. Пот так и лил, вся одежда была мокрая, становилось противно сидеть и уже хотелось нажать на курок, но не тут-то было…
Зазвучали слова из Корана. Это был призыв всех мусульман к молитве, вот этого и ждали они. Они ждали. Пока разрядится обстановка и предать свою религию ради смерти, мести, слёз и горя.
Но я не ожидал такого поворота событий. Я ждал здоровяка или хотя бы женщину в поясе смертника, которая выйдет к окну и на всю улицу прокричит «Аллах-акба», но нет. Пояс был, но женщины или мужчины не было, была девочка, лет пяти, вся, с подмышек до пояса обвязанная взрывчаткой. Я сидел в оцепенении и ждал, что произойдёт дальше, я наблюдал, как над ней делают различные обряды, как одевают в белый костюм, но я не мок нажать курок. Так хотелось его спустить и уйти, чтобы это сделал другой, которому всё равно, который относился бы к этому с усмешкой. Любому головорезу из Межнациональной армии.
Молитва подходила к концу, и всё началось.
- Чарли 1, Чарли 1, это альфа, как слышите, приём?- доносилось из рации.
- Альфа, Чарли 1 на связи, докладываю. Снайпер на позиции, ожидает появления смертника, приём,- отвечал тот сержант.
Теперь всё зависело только от меня, мой палец прирос к курку. Я мог только нажать или только спустить. И вот, из окна выплыл белый силуэт. Это была та девочка, они теперь начали жертвовать детьми. Грязные арабы, как я их ненавижу, но с ребёнком я ничего не мог делать, я просто застыл, и не знал что делать. На рацию времени не было. Они меня видели, и если бы я шелохнулся, то начали бы на кнопку взрыва, и операция полетела к чертям.
Я прицелился, ребёнок был в прицеле, и в моей голове бились две правды за выстрел или спуск. Я не знал, что делать, хотелось скинуть винтовку и распластать на полу, как маленький ребёнок, заливаясь слезами. Но всё-таки, девочка умрёт, в любом случае…
Три…два…один… перед спуском послушался ужасающий детский вопль. Это кричала так девочка. На её лице была радость, никакого страха, боли, обиды, а только страсть и стремление к величию. И курок был впечатан по самую силу…
Я проснулся от звука, звука какого-то знакомого, прям как той девочки. И вот он ещё пронзился и ударил по моим перепонкам. Это кричала Мег.
Я вскочил, но сразу же опомнился. Нет света, на тумбочке стоит наполовину прогоревшая свеча, а рядом пачка сигарет, тех самых. Того немца. «Черт, черт! Вот кто прикончил Челленджера, вот кто всё это творит, подонок…»- вырвалось из меня. Надо было бежать вниз, к Мегген, не известно, что там случилось?
Но дверь оказалась заперта, не просто заперта, а заставленная чем-то снаружи. Я был заблокирован. Оставалось только одно. Пролезать через окно в соседний номер.
Я с детства боялся высоты, даже не знаю почему. Самый страх настал, когда я упал с дерева и ударил ногу. В больнице сказали на боль то, что это просто ушиб и растяжение, всё пройдёт само собой. Но боль усилилась через два дня до страха. Я не мог ей двигать, она была как мертвая, я уже не чувствовал боли, если только уколы родителей, через которые мне вводили обезболивающее. Приехав в другую больницу, нам сразу сказали, что это перелом, но не просто перелом, а раздробило всю кость, так что моё выздоровление затянулось на долгие месяцы…
Ничего нельзя было поделать, я полез через окно, до соседнего номера было всего одиннадцать шагов по карнизу, но они были полны страха перед падением, холодным ветром и жестко колотящими каплями дождя в лицо.
«Один…два…три…ещё немного Билл, ты сможешь»,- говорил я про себя, чтобы как-то успокоить и унять дрожь в ногах. «Одиннадцать!»- с радостью выговорил я, разбил стекло и вошёл в номер. Света не было, так что приходилось ориентироваться по звукам и мелким шажкам. «Твою же мать! Фонарь не взял, дурья голова».
Я подошел к двери и пытался легонько её снять с петель (всё время думал поменять двери в номера), но ничего так и не вышло, она тоже оказалась чем-то придвинута. Святой отец оказался совсем не святым, да и очень смышлёным, каким мне сначала не показался.
Надо было опять вылезать окно, так же до другого номера, всё прошло также, одиннадцать шагов и вот я в другом окне. Это был номер вояки, дверь была распахнута настежь, на кровати лежал рюкзак, рядом винтовка, на тумбочке также догорала свеча…
«Сколько же времени прошло? Сколько я спал?»- спрашивал я себя. я тихо обошёл кровать. Готовясь ко всему, но ничего не увидел, только к моему взору приклеилось пятно на кровати, темное пятно. Я не мог в темноте различить что это, было множество вариантов, но один из них мне не понравился, это могло быть кровью. Неужели ещё один труп? Я стоял, стоял в оцепенении, не знал что делать. Всё-таки я разорвал занавесу страха, достал из рюкзака фонарь и посветил на пятно. Да, это была кровь. Небольшое пятно, такое, которое можно оставить есть ударят по голове и расшибут лоб. Священник видно его не хотел убивать, только оглушил и унёс с собой.
Я совсем забыл про девушку, не думая, я схватил винтовку и кинулся на лестницу, сбежал вниз и остановился. Чувствовался запах гари, запах горенья топлива, так хорошо знакомый мне.
- Мег! Мег, вы тут?!
- Да, я в углу, у батареи, ничего не вижу, рука на цепи, помогите мне, прошу вас,- пыталась говорить они через слёзы.
Я стал шарить фонарём по комнате, всё закрывала мелкая плёнка дыма. Он проникал в нос, вызывая смок во рту, становилось не по себе, тошнило. Наконец-то я её нашёл, она сидела на коленках у трубы, с прикованными к трубе наручниками руками. Руки были склеены между собой скотчем, между ними была сжата маленькая чёрная библия, которые я закупил по одной штуке в номер. «Что же это такое?» - только этот вопрос и проедал мою голову…
- Мегги, я уже тут, что, что случилось? Где священник? Откуда на вас наручники?- пытался я как можно мягче произносить эти слова.
- Приезжал офицер по участку. Он…он его убил, ни сказав ни слова. Просто убил! Он сказал, что Господь сам того желает, а он его слуга, ан…ангел. Я не понимаю. Помогите мне, прошу вас, вытащите меня отсюда! - сквозь слёзы пыталась она добраться до моего разума.
- Да, не шевелитесь, сейчас я вас освобожу, - в оцепенении прошептал я девушке, взял за приклад винтовки и разбил цепь.
Всё дрожащая, она кинулась на меня, прижалась со всей силой, пылкостью, страстью. Я стоял и не мог пошевельнуться, я чувствовал её слёзы, её горячие слезы, которые и теперь стекали по моим щекам.
- Здесь много дыма, вы отравитесь, я вас отведу наверх, только быстрее и скажите, куда ушёл монах?!- я схватил её за руки и повёл через столик к лестнице.
- Он…он тащил с собой какого-то военного, сказал что на милость Божью надо умиротворить этих грешников, говорил про Иисуса, библию…я плохо разбираюсь в этом, я ничего так и не поняла. Он мне сказал, чтобы я напитала из библии дух и могла молиться в суду Божьем за мною совершённые грехи, - теперь уже через отдышку и кашель говорила девушка. – Он зашёл в какую-то маленькую дверь с полицейским и военными запер её, я слышала, как хрустнул замок…
- Спасибо тебе Мег, теперь ты можешь себя считать спасителем…
5.
- Оставайся тут, здесь более-менее безопасно,- уговаривал я Мегген, она то и не сопротивлялась.
Она ничего не ответила, только махнула и что-то пропищала, завернулась в одеяло и улеглась в ванную. Это было самое безопасное место на сейчас, если что, можно было спрыгнуть с окна, да и дым суда точно не дойдёт, слишком влажно.
А убийца был в подвале, творил свой «суд», Господи, что он мог там совершить. Второй вход в подвал был в конце левого коридора, прямо около двери, в седьмой номер, так, где и остановился священник. Следовало зайти, осмотреться, кто может знать, где он сейчас…
Комната была открыта, дверь спокойно ходила взад и вперёд от сквозняка по гостинице. Я взял винтовку на плечо, отпёр ногой дверь, та с громким скрипом открылась.
Но ничего в номере необычного не оказалось, только открытый чемодан на кровати, в углу лежала изрядно попачканная сутана монаха, это была та его одежда, в которой он прибыл сюда. Но всё была в порядке, только одно НО…запах, кислый запах, запах разложения, но в комнате не было ничего такого старого, да и мертвого тоже, только крест, прибитый к стене, но я это позволял…
Что-то упало мне на затылок, что-то склизкое, мокрое. Я потянулся рукой вытереть, но тогда я понял, что это кровь, загустевающая, как желе кровь. Я посмотрела наверх. К потолку был прибит в форме распятья Челленджер. Полностью оголённый, с вырезанным пахом, из его рта стекала кровь, а на груди выплавлен крест, святой крест. «Господи, черт его подери…» -вырвалось у меня.
Боже, как такое можно быть возможным? Что, как, как он смог это сделать?! Господь, защити всех нас. Труп был изрезан, с выжженными глазами, он разлагался на глазах, на нем сидели мухи, откладывали в него яйца. На него падал свет единственной свечи, стоящей на полу, воле кровати, рядом лежала записка…
«Уважаемый мистер Фолькс, верите ли вы в Бога?»
Меня охватили оцепенение и ярость одновременно, я разрывался, бежать ли отсюда, прихватив девчонку или идти и кончать с монахом. В моей голове боролись ангел и демон, один пытался убедить в бегстве, другой в борьбе.
ВСЁ! Пора забыть о прошлом, пора жить в настоящем! Я проверил магазин, вскинул затвор, включил фонарь и ногой вынес дверь в подвал. В нос ударил запах горящей плоти и топлива. Свет огня пробивался через поворот к лестнице. Вся лестница была заляпана кровью, видно, что через этот ход немец тащил полицейского. По ступеням стекали струйки крови, всё ниже и ниже, пока не превращались в лужу. Спуск был скользким и изрядно скрипел. Раньше я скрипа не замечал, но кругом стояла такая тишина, что скрип казался разрывом мины под телом, но был один звук, протяжный. Который перемешивался с запахом, светом, он приводил в ужас и напоминал ритуалы инквизиции. Этим звуком была молитва, молитва на латыни. Громким басом её читал убийца, от голоса которого вся душа уходила в пятки и не хотела вылезать оттуда, до конца кошмара, но вот, речь резко прекратилась и послышалась английская речь.
- Вы, жалкие отродья, вояки, только и умеете, что стрелять и забирать жизни, только и можете сеять огонь и ужас, вы нелюди, вы дьяволы, люциферы! Такие же, как крестоносцы, такие же убийцы и воры, только могли идти и убивать, да грабить, но теперь пришёл конец! Вы отплатите за свои грехи сегодня, как совершили смертный грех – убийство! Так почувствуйте привкус крови и огня!!!
- Да я и так горю, ты, подлый ублюдок! Ты подохнешь, как и все остальные, что мы перебили в Югославии! Ты поко-о-о-о-о-йник!!! – с воплем боли вырвалось от капрала, он горел, и только сейчас настал момент, как огонь дошёл до его плоти…
- Предстань перед Господом и увидь свет его и милость его!- с каким-то восхищением в глазах произнёс Штраузенд.
Всё, я не выдержал и вышел из укрытия, направив дуло автомата на немца.
- Стоять! Брось ствол! Дернешься и я спуская курок! _ как можно убедительней прокричал я священнику.
На полу был выставлен крест из свечей. Они отдавали черствым, горьким запахом, который перемешивался с запахом горелой плоти. В перекрестии горели солдат связанный с полицейским, они горели как факел, все пропитанные керосином.
- Что? Наш добрый мистер Фолькс вернулся? Ну что, получили мою записку? Видно, что да, и наверх посмотрели, я доволен, но что же поделать, на то воль божья, - с какой-то иронией в голове сказал священник и бросил полицейский пистолет в огонь.
-Что?! Какой Бог?! О чём вы говорите? Вы сами убили этих людей, вы сами оборвали их жизни, вы больны! – кричал я ему, держа его на мушке.
- Нет, это вы больны! Все вы больны! Почему же я, по-вашему, так убил мистера Челленджера? Да потому что он насиловал девушку, он пресёк смертный грех – блуд!
Он сам виноват в том, что произошло! А на счёт них вы сами знаете! Да и девчонка тоже хороша! Но если вы так злы, то тоже нарушаете законы церкви! Вы неверующий, вы не признаёте Господа всевышним, вам нужна только наука! Вы смертник, как и все они, и вы умрёте! – прокричал он на меня, достал из под сутаны металлический лом и кинулся на меня.
Не успел я нажать на курок, как священник быстрым ударом повалил меня на пол и стал беспрерывно избивать меня железкой. Как я не пытался отворачиваться, чтобы схватить винтовку, он всё время попадал в меня, в очередной раз ломая мне то или иное ребро. Я уже был не в силах что-то сделать, грудь была переломана, как зерна в кофеварке. Но вдруг он остановился, стал тяжело дышать и смотрел на меня.
- Вы никчемны, вы смертник, вы не достойны жить на этом свете, ваше место преисподняя, ад, как и этих богоубийц, - спокойно проговорил он и замахнулся для последнего удара.
- Нет, это вы смертник. Это вы убийца…,- успел я его отвлечь и ударом по ногам повалил его на каменный мол, послушался гулкий удар. Он замер, не шевельнулся.
Я откинулся на пол и стал глотать через боль воздух, а его оставалось в помещении всё меньше и меньше. Рубашка на мне была разорвана, осталось несколько клочьев, а грудь превратилась в кашу, кашу из крови, изорванной плоти и переломанных костей. Я закрыл глаза. Больше не было сил, что-либо сделать, оставалось ждать только помощи…
- Мистер Фолькс, зря вы так, со служителем господнем, - пролетел через мои уши тихий голос и опалил мою грудь дьявольская боль. Священник прижёг мою грудь раскаленным прутом с символикой креста на конце, какими помечали животных церкви в средневековье.
Я закричал, ничего не мог больше сделать, только мог кричать, через боль в груди, как зов о помощи, зов к спасению…и оно пришло. Прозвучал выстрел, он отразился через стены и ударил по моим перепонкам, голова закружилась. Рядом стояла Мег на перевес с винтовкой, целясь прямо в священника. Тот упал и больше не подавал каких-либо признаков жизни, просто упал на колени, словно в молитве и остановился, как замурованный с стеклянной оболочке.
Она села рядом со мной, смотря на огонь, ничего больше не сказал, только смотрела на огонь и всё. Я взял винтовку у неё из рук, прижал ей к себе и, так же как и она продолжал смотреть на огонь.
- Вы! Да покарает вас Господь!- проревел священник, резко встал на ноги с кочергой и замахнулся.
И послышался выстрел, совсем близко…
* * *
Меня разбудил звонок телефона. Он звонил так требовательно, словно проработал так весь день, и уже жаловался на усталость и требовал своего пайка. Это всего лишь был сон, но шрам на груди напоминал о нём. Не только во сне…
- Милый! Возьми трубку! А то я в ванной! – ласковый голос вылетал из ванной и пролезал ко мне в голову, принося собой свежесть и частицу теплоты.
- Да? Квартира Фольксов. Чем могу быть полезен?
- Здравствуйте, это Святой Отец Клок. Я звоню вам из Центрального собора, что на 13 авеню, сможете вы подъехать с вашей супругой?
- Да, да ваше святейшество, мы будем, но по какому вопросу…- не успел я договорить, как трубку уже мягко положили.
- Кто звонил дорогой?
- Мег…звонили из церкви.
Мы шли под руку, прижавшись друг к другу, мы оба знали, что любим друг друга, и мы навсегда сплавлены, как одно единое после гостиницы…мы одно, одно любящее и ценящее теперь эту жизнь.
Иногда, гуляя с ней по скверам Нью-Йорка, мне приходит на ум одни слова, я не знаю их точно, но смысл помню, и буду помнить на всю жизнь «и из самого зла родится добро…»