Шадрино

               
          Деревня Шадрино расположена километрах в 30-40 к югу от станции Козулька.. Не берусь что либо утверждать сегодня относительно состояния дороги через тайгу, поскольку случилось побывать там более полувека тому назад. Но что то говорит мне о том, что по-прежнему чуть далее половины пути к этой  деревне мы  должны миновать крупное село Балахтон, а потом по таёжной дороге с рытвинами, корневыми шишками и, неизменной для некоторых участков, летней грязью  попадаем к вершине водораздела откуда сквозь вершины сосен можно наблюдать далёкую ленту реки Чулым. Отчётливо помнится, что миновав опушку таёжного леса, мы почти сразу оказываемся перед довольно крутым спуском к размашистому плато с сенокосными угодьями. Напротив, с правой от дороги стороны запомнилось какое то старое раскидистое дерево с одинокой могилой под сенью ветвей, которая --- и это удивляет меня даже сегодня --- была ограждена высокой кованной металлической оградой. За ней на некотором удалении виднелась длинная каменная стена с воротными башенками у въезда на территорию монастыря. Строение и в те годы было обветшалым и заброшенным. Никакие попытки последних двух лет узнать что либо о судьбе этого монастыря ровным счётом ничего не дали, хотя на общей волне возрождения Российских церквей можно было ожидать благих вестей и на этом поприще. Впрочем, не исключена и безвозвратная потеря --- за прошедшие с тех пор годы пришлось наблюдать полный развал здания церкви в Харлушах, и даже бесследное исчезновение внушительного и вполне пригодного к богослужению здания церкви в Баландино, где за лучшее посчитали выбрать мрамор на котором жизделось её основание.
     И только когда обветшалые строения старого монастыря оказывались позади, мы попадали на главную улицу  деревни Шадрино. Среди посещаемых мною с матерью в те времена сибирских деревень эта была едва ли ни самой большой. Трудно объяснить что именно рождало чувство бесконечности упомянутой главной улицы, но его появление связано скорее всего с открывающимся видом на далёкие пологие вершины предгорий Саян. Верить или нет старожилам деревни, сказать трудно, но слышал я от них, что и к Шушенскому, куда был сослан В.И.Ленин, путь шёл через Шадрино, через мост в центре деревни. Состояние моста никак не вызывало ассоциаций с древностью. Сделанный очень основательно, он концами опирался на обрывистые берега неширокого русла речушки, у которой праздники полноводия случались едва ли ни раз в году --- весной. Экскурсии за мост мне были заказаны --- с «заречными» мальчишками вспыхнул конфликт, и сверстники из числа моих родственников  даже и с ознакомительными целями мне их не рекомендовали. Кстати сказать, подворье сестры матери оказалось крайним вниз по речушке. Метрах в пятидесяти ещё ниже располагался брод по которому каждое утро и каждый вечер проходило большое и очень разномастное стадо, где коровы, конечно, главенствовали, но вместе с ними шагали и козы и барашки и случайные для стада члены. Этой живности приходилось тесниться, поскольку и без того неширокая дорога у подворья оказывалась стеснена расположенным напротив забора протяжённым и довольно таки крутым откосом с едва лишь прикрытым тонким дерном склоном. Дальше, то есть за бродом, речушка поворачивала к этому откосу и появлялись гнездовья ласточек, которые своими норами испещрили обрыв на сколько хватал глаз. Зато на противоположном берегу так далеко от моста не было уже никаких строений, а от самого берегового обрыва и до виднеющегося вдали леса простиралось ровное и всегда свежее зеленеющее пастбище с аккуратно выведенной в один рост, будто бы искусственно «подстриженной» травой. Как вскоре выяснилось, если, миновав брод, последовать плавно уклоняющейся вправо тропке, то она по этому ровному и зеленеющему выпасу приведёт нас на берег Чулыма. .Но путь этот всё же неблизкий, поэтому мы с братом с утра почти каждый день бреднем из куска старой тюли ловили рыбёшек в речушке прямо под забором. Завтрак обычно состоял из рыбок «с как они есть», которых тётушка на сковороде просто заливала яйцами взбитыми на молоке. Сам процесс такой рыбалки для городского мальчишки так и не наскучил за время визита. Но событий было достаточно. Ради купания, собрав соседних сверстников,  мы похаживали на Чулым, который в этом месте своего течения, едва изгибаясь плавной дугой, подмывал берег с нашей, восточной стороны. При ширине около тридцати метров, он отличался довольно неспокойным течением, так что купались мы с опаской, почти у самого берега. Стоило мне единожды зазеваться, и меня вынесло на песчаную косу метрах в пятидесяти ниже. Дело даже не в том, что выбраться с неё на берег оказалось непросто, когда я показал  ребятам где оказался, они «богом клялись» что ещё неделю назад этой косы и в помине не было. С того самого визита  желающих искупаться в «большой реке» не стало, что лишь подчеркнуло единодушие воли родителей. Мне было жаль. На противоположном также ровном как стол берегу реки я видел довольно таки далеко расположенную деревню. Мать говорила мне и название её, и имена родственников, которые проживали там, но всё это с годами позабылось. А поскольку она уверила, что в этот раз перебраться к ним не удастся, то вся моя активность перенаправилась на поиски истоков подзаборной, извините, речушки. Николай --- брат мой и сын тёти Лиды --- уверял, что река вытекает из таёжного озера, и что без взрослых соваться туда категорически запрещают. Конечно, это лишь распалило тайные желания. После долгих уговоров, улучив безнадзорное время, мы отправились к истокам реки. В стремлении избежать огласки пошли вдвоём, настраивая себя «только посмотреть». Если считать от противоположной околицы деревни, то путь оказался может  быть чуть поболее чем до Чулыма. Другое дело, что уже на значительном от береговой линии удалении шагать пришлось по гати и с жердями в руках. Но Коля объяснил, что есть местечко, куда «все ходят». Расспрашивать подробности,  манипулируя жердиной, было просто неудобно, Тем более, что действительно, очень скоро мы вышли на место во всех отношениях удивительное. Ярко жёлтый и очень мелкий песочек возвышался холмиком в окружении камышей, и только с одной стороны открывалась чистая гладь озера, и здесь же, наполовину вытащенный на песок, покоился длиннющий плот. Я первым, осторожно ступая по брёвнам, направился к удалённому концу. Но как легки ни были шаги, стайка крупных краснопёрок не стала ждать никаких посягательств на их свободу и величаво, но и не мешкая удалилась, поблескивая чешуёй, заманивая алыми плавниками.  Времени рассмотреть их оказалось достаточно, восторг был полный. Охватило острое чувство досады по поводу оставшихся в деревне снастей.  Но оказалось, что и осматривать в сущности больше  нечего. Граница озера оказалась очерченной стеной камыша, которая располагалась по окружности. За спиной у нас, недалеко начинался лес, а с противоположной стороны озера вершины деревьев просматривались очень далеко. Позже, когда мы с  Николаем вернулись домой, он рассказал, что многие из местных жителей побаиваются озера,  имея на то те или другие причины. Пробные замеры глубины озера в его центре дали ошеломляющие результаты. Даже привязав на конец связки из шести двенадцатиметровых вожжей звено от гусеницы трактора, дна достать не смогли.  Это обстоятельство, или необычайно холодная вода, или всё вместе свели на нет все желания повторить сделанный визит. Они уступили место другим занятиям.
     Несколько раз мы ходили «зорить» гнёзда ласточек ради сбора яиц. Дело было совершенно безнадёжное, поскольку задача взобраться на крутой обрыв всякий раз оказывалась провальной. Доступными, как мы, наконец, убедились, всякий раз оказывались уже заброшенные норы. Излишнее упорство в домогательстве оборачивалось отчаянными атаками стаи птиц, что всегда кончалось баней. Собственно баня же венчала и очередную мою затею --- скачки на хряке по хозяйскому подворью. Его, то есть  хряка кликали Борисом. Свиней больших, чем он размеров встретить трудно. Домашнее воспитание без гонений со стороны хозяев и при редкостном хлебосольстве последних сказывалось. Громадные размеры сочетались с благодушием к любому, кто предлагал ему ломоть хлеба. В качестве такого вот дарителя я и решил выступить, имея ввиду лишь прокатиться на Борьке по хозяйскому подворью. Бесхитростные попытки просто подойти и взгромоздиться сверху оказались тщетны. Кажущийся и громадным, и неповоротливым, и благодушнейшим Борька не терпел никаких посягательств на его свободу. Трудно сказать,  видел ли он в нахальном мальчишке ребёнка, но я то такое состояние ощущал как досадные недостатки малого тогда роста. Вскарабкаться на загривок и при этом не прислониться к Борьке, не толкнуть его, не обнять что бы ухватиться за щетину и подтянуться --- всё это было попросту невозможно. На этом этапе «приручения» Борька получал ломоть хлеба с солью, который я подкидывал ему буквально под нос, и пока он поглощал его, пока пытался собрать оставшиеся крошки, я --- каждый раз за «отдельную плату» --- то с места, тесно прижавшись, а то и с разбега пытался взгромоздиться наверх. Сперва Борька терпел всё, уворачиваясь лишь в последний момент, по сути, из под задранной в прыжке ноги   Но очень скоро он научился понимать что последует за каждым моим перестроением, Надежды на успех таяли. В этой связи  я был вынужден пересмотреть заново всю тактику. Центральной идеей стал  внезапный прыжок с возвышения и последующий захват ушей. В качестве возвышения вполне подошло крылечко. Прикормив Борьку у крылечка, которое оказалось по высоте на одном уровне с его загривком и улучив удобный момент, я одним прыжком оказался на нём и схватился за его уши. Реакция оказалась в общем то предсказуемой: резкий старт с места, оглушительный визг, и вот мы уже начали нарезать круги по подворью. На втором, недотянув и до середины, я отлетел к воротам. В тот день Борька ко мне больше не подходил. Но по прошествии двух-трёх дней всё забылось, а я по секрету поделился своими проблемами с братом и уже должен был показать свои достижения. Всё повторилось: прикормка, крыльцо, лохматые уши Борьки и его оглушительный визг. Однако бега по кругу не получилось. Рванув с места,  эта свинья пулей помчалась через всё подворье к коровнику, где стояла телега. К своему ужасу её намерение проскочить под ней я угадал поздно, поэтому срочное падение пришлось в навозную жижу у входа под навес. Много было брызг и, несколько погодя, ---смеха. Кстати пришлась близость речушки. Но вечером я получил авторитетные ценные указания. Дело решило предупреждение о хищнических наклонностях Борьки, который вполне способен и покусать человека. В подтверждение мне поведали о слышанных историях со страшным концом. Убедили. Я пытался найти себя верхом на баране, но спина у него оказалась настолько слабой, что ничего из этой затеи не получилось.
       Приближалась дата отъезда. Но в деревне появилась кинопередвихка, привезли, как помню, фильм «Аршин Малолан», который пользовался в те годы небывалым успехом. Показ состоялся  в каком то деревянном строении со щелеватыми стенами и возможностью наблюдать звёздное небо --- сервис, как сказали бы сегодня, полностью соответствовал десятикопеечным билетам. Но кто из современных мальчишек может представить, что в середине пятидесятых годов, даже детекторный радиоприёмник для деревни был уникальным приобретением. Дело не в том, что его наушники выглядели «ну как у лётчиков» --- «прикольно»,  как сказали бы сейчас, этот аппарат позволяя слышать центральные новости, музыку, сказки совершенно не нуждался в электропитании. Кто из них может представить, что в те годы не было ни холодильников, ни стиральных машин, а о телевизорах или кухонной технике в большинстве своём деревня и не слышала. Да что там говорить, когда  вещи были собраны и мы ждали машины заготовителей, чтобы пользуясь редким случаем добраться до железнодорожной станции, по деревне прошла волна небывалого волнения. На чердаке старинного здания какого то купца, где разместилось местное начальство, мальчишки под стропилой нашли клад --- полмешка было забито бумагами царского казначейства. Скандал произошёл потому, что екатерининская купюра в пять рублей оказалась поразительно похожей на пять рублей, бывших до денежной реформы в ходу советских денег. Мальчишки сразу смекнули свою выгоду, но вот продавец сельмага спохватилась только когда полностью и совершенно неожиданно кончились все запасы конфет. Она то и взволновала всех, требуя у родителей запремеченных покупателей конфет, оплатить товар хотя бы задним числом.
     Чем окончилась эта история я не знаю и сегодня. Мы отправились в путь уже на следующий день. Кроме нас с матерью на станцию выехало ещё два-три человека. В кабине место оказалось «не про нас», поэтому все таёжные вёрсты мы тряслись у заднего борта кузова грузовика в щели между ним и горой разной снеди как то: солёного сала, бочёнков с мёдом, каких то связок, узлов, мешков, которые только сверху покрывал прорезиненный тент. Углы его и вязки уже вскоре после отъезда освободились и нещадно хлопали в порывах встречного ветра. Поблагодарить судьбу за такую услугу нам пришлось не раз. Громадные пауты-кровопийцы, оводы, а позже и осы, увязавшиеся за медовыми бочками, не решались пренебречь такой угрозой. Наконец, уже почти добравшись до цели, мы попали под дождь, и только свободные полотнища тента позволили нам укрыться.