Деревенские байки

               
                Памяти Ю.Э.Иоста
               
               
               

   БЕРЕЗКА

   ВИКТОРУ (отчество в памяти не сохранилось), наверняка далеко за шестьдесят, так как он воевал в Великую Отечественную. Высохший, смахивающий на мумию, с бронзовым лицом и  редкими зубами. Манерами и речью он напоминал характерные черты деревенских героев Василия Шукшина… Человек из породы тех, кто не дает скучать своим знакомым зимними вечерами, особенно, если телевизор в ремонте, просто не работает, а то и надоел, а с женой темы для разговоров давно исчерпаны или приелись.
   Семья его проживала в старой избе, срубленной еще в послевоенные годы. И вот, Виктор размахнулся на новую, попросторней: дети выросли, уже могли помочь и деньгами, и своим участием в работе. Хорошо. Изба получилась, как во снах виделась: светлая, с новыми веселыми окнами. Виктор повествует:
   - В отпуск собрались, а тут старуха моя - Катька, значит, вспомнила, что она чего- то в старой избе позабыла. Не помню, что. Но, кажись, тяжелое, потому как и меня за собой поманила, чтоб помог.
   Зашли в сени, а там я вдруг росточек какой-то заметил. Растет из - промеж половиц зелень тонюсенькая. Я хотел срезать, а Катька, баба моя, не велит. Пусть, говорит, растёт: может, путевое что. А нет – приедем, удалим. На том и порешили- уехали. Отгостевали у родни, домой засобирались, уехали. А в старую избу никто за всё время не заходил. Тут мне чегой-то там понадобилось, я и решил сходить. Знаете, что увидел? В сенях- то? Берёзу! И какую: вымахала – во! Потолок трухлявый пробила и крышу уже подпирает! Ну, что с такой делать? Хоть и жалко было, да спилил я её, чтобы избу совсем не разнесла. Так ведь на пне, что от берёзы той остался, я теперь огородину, мясо да курам головы рублю.
   То- то…

               
   ГУДОК

   КАТЬКА, баба моя, разиня, - в карьере работала. Когда взрывники заряды заложут, ей сообщают, а Катька должна была за веревку дергать, которая к паровозному котлу привязана. Точнее – к гудку, чтоб тот гудел, а люди понимали: сейчас взрыв будет и надо, понятное дело, прятаться. Ну, вот. А тут, как на грех, замешкалась баба и вовремя сигнал подать забыла. Еле до неё взрывники доорались, камни в двери швыряли и вспоминали плохими словами, пока она не очухалась и за свою веревку дёрнуть додумалась. А пару в котле сколь скопилось горячего! Выходу- то ему нет? Катька за шнурок потянула, пар в свисток прянул, да ка - ак шибанул вверх! Свисток напрочь вырвало, по ветру понесло и аж за деревней куда-то в болото шмякнуло. Взрывники его целую неделю искали, да так и не нашли. Пришлось новый свисток (или гудок?) привозить из району. Хотели с Катьки, дурехи, деньги за гудок удержать, да в бухгалтерии пожалели. Форс, мол, был мажорный,- стихия виновата. Да и какие у неё там деньги! До гробовой доски бы платила.
   Ага, дак вот забрёл я однажды в лес: то ли на рыбалку шел, то ли на охоту. А может, по грибы или ягоды. Короче говоря, замечтался, залюбовался благодатью: солнышко вот так над головой висит, птички поют, листочки на деревьях шелестят, комаров нетути… Вдруг слышу – свистит что-то где-то. Пошел я на свист, до болота дошёл. А вода в нем чистая,

прозрачная. И свист становится громче. И что бы вы подумали? Лежит на дне болота гудок и дудит- свистит! Во, сколько в нем пару накопилось! Почти на целую неделю гудеть хватило.
   Вернулся я в деревню, доложил в конторе начальству. Начальство, конечно, радо: два гудка теперь есть. Мне, понятное дело, - премию, а подрывники поллитровку поставили.
   А как же? За дело. Заслужил.



    КОБЫЛА
 
    Была у нас кобыла в роте. Откуда взялась, не помню уже. Больше года служила, работы всякие хозяйственные справляла, не жалилась. А как в Кенигсберг вошли, пропала вдруг кобыла наша. Мы ее цельный день всей ротой, как боевого товарища, по городу искали. Таки нашли. В подвале. А подвалы у немцев огромадные были, цельные дворцы подземные. Лошадь наша тоща была, кожа да кости, а тут! Округлилась, будто жерёбая. Оказалось – в подвале, среди добра всякого и хлама, бочка открытая с капустой квашеной стояла. Скотинка умяла с половину той бочки, разнесло её – выйти из подвала не может! Тянули её, толкали, понукали, ругали по- всякому – ни в какую! Старшина наш, человек смекалистый и хваткий, до чего думался: верёвку ей на рога накинул, на узлы особые завязал, а конец к «Студебеккеру» прикрепил. «Студебеккер» машина серьёзная, как дернет! Думали, рога напрочь отпадут. Ан нет, вылетела буренка из подвала, будто пробка из бутылки, да с каким ещё выстрелом! И тощая совсем снова стала. Что такое? Это её в тесных дверях зажало,- стало, видать, невмочь. Вот она и бабахнула. Стена за ней будто ощикатуренная осталась.
   - Чего: «гы-гы», «рога», «кобыла»? Кака разница?                Тебе бы так.