Благодарю тебя Господи
за это сокровенное
белое сияние
огромный город встает
из моря
у меня ужасная
головная боль
из которой соткано
будущее
Вас интересует правда?
Меня зовут Джеймс Дуглас Моррисон. Просто Джим.. Только не нужно ловить меня на несоответствии и рассказывать с ухмылкой, что Джим умер. По моим ощущениям, я все-таки жив.
Моя смерть в этой злосчастной парижской ванной была серьезной ошибкой. Совершенно точно не стоило тогда умирать. Уходить, так ничего и не сделав, это удел неудачников. Я пока трезв и абсолютно спокоен, поэтому могу согласиться. Надеюсь, что вы к этому готовы.
Я – неудачник!
Никаких глубокомысленных размышлений на эту тему вы от меня не услышите, просто поверьте на слово и всё. Может быть, именно сегодня мне вдруг расхотелось дурить вам голову.
Как вспомню! Черт возьми! Восторженные крики, вопли и слезы, поклонение, обожание. Я – кумир, Идол, Лучник, Кентавр, Охотник, Шаман, Звезда. Одним словом, я – бог.
Мне надоело.
Так вас интересует правда?
Сколько вам? Восемнадцать? Двадцать? Двадцать пять? Что вы знаете обо мне? Уверен, что ничего.
Кто из вас на досуге развлекается музыкой «Дорз»? Худшая из которой – моя. Может, найдется кто-нибудь, кто читал мои стихи? Тоже нет? Я без претензий. Больше скажу: читать мои стихи не следует. Я писал их, обожравшись ЛСД, и у меня серьезно протекала крыша. Хотя, если у вас она тоже протекает, можно рискнуть, но за последствия не отвечаю. Если потолок обвалится вам на голову, с жалобами на меня не ходите. Я здесь не при чем. Ваша крыша – ваши проблемы. Хм… Отлично сказано. Получился этакий рекламный антислоган. Ну, знаете, они говорят иногда: «Ремонт в вашей квартире – наши проблемы». Они так говорят и зарабатывают деньги, занимаются делами, вкладывают заработанное в выгодное предприятие, рожают детей, тратят деньги на них, балуют жен и любовниц, тут тоже без денег никуда. Они успешные люди.
Они не я.
Может, попробовать сочинять антислоганы? Продавать их конкурирующим фирмам. Ха-ха-ха! Пусть топят друг друга… Ха-ха-ха! Отложу деньжат на черный день, женюсь на Айше, например. А эти, когда наступит время тащить виновного в суд, пусть попробуют предъявить мне претензии. Я же умер! А будут настаивать, посоветую всем поцеловать меня в… мраморный обелиск.
Ладно, со стихами и музыкой разобрались, с гениальными проектами спешить не стоит. Что еще.… Ах, да! Я же кино снимал! Не слышали? Ну, конечно! Даже обсуждать это не будем.
Но, возможно, кто-то из вас знает, как я выгляжу? Представляет себе моё лицо? Я ведь много фотографировался, точнее меня фотографировали. В начале с ребятами, потом одного, когда стал богом. В свое время от этих фотографий деваться было некуда. Зацелованные, заласканные, заглаженные, бережно приклеенные к деревянной двери, приколотые иглами к бумажным обоям. Это вообще классная вещь, когда иглами в твое изображение от большой любви. Никто ни разу не поинтересовался, может мне больно или я просто категорически против иглоукалывания? Если ты бог, твоего мнения никто и не спросит, проткнут, где им понадобится, а ты терпи, тебя сейчас любить будут.
Словом, с моей физиономией тоже разобрались, хотя в этом случае не повезло скорее вам. Я – красавчик. После смерти я в этом окончательно убедился. До этой задолбанной ванной я себе скорее не нравился и искренне не понимал, откуда столько шума вокруг моего лица и тела. Кокетничать сейчас не буду (я же обещал, что скормлю вам правду на обед или что у вас там сейчас, ужин?).
Иногда я смотрел в зеркало и находил там конкретно то, о чем истерически выли мои поклонники: неотразимого парня с магическим голосом и убийственно сексуальным телом. Но бывали мгновения, всего лишь мгновения, когда меня переставали в чем бы то ни было убеждать и водить вокруг меня хороводы. Я оставался один на один с самим собой, и передо мной во всей красе представала правда, то есть, я сам.
Закомплексованный такой паренек по имени Джимми.
Неудачник.
Кого из вас интересует, какой у неудачника разрез глаз или форма губ? Если сейчас вы скажете, что и такие найдутся, то я сразу начну выпрашивать их номер телефона. Только попробуйте не дать! Я вам всю морду разобью. Спросите у ребят, они подтвердят, что я не шучу. Ну, в смысле, насчет морды.
Чем я еще занимался до парижского мытья? Занимался сексом, время от времени скандалил, пару раз в тюрьме сидел. В основном глотал всякую дрянь.
Я забыл вам сказать, что я трус. Так что, дрянь глотал и курил, а не колол. Крови боюсь. Сексом занимался почти всегда без излишеств, чтобы там не говорили, скандалил в меру, в тюрьме сидел тихо.
О сцене ни словом не обмолвлюсь. Может быть, кого-то из вас проймет и вы посмотрите на видео пару наших концертов. Хотя, где вы их возьмете, хотелось бы знать? Для этого вас должно пронять так, чтобы вы подняли задницу из теплого кресла и отправились на поиски. Возможно, среди архивной пыли….
Там, на сцене я, конечно, мог выкинуть этакое. Иногда получалось даже красиво, иногда просто гнусно, но, то, что получалось почти всегда мне казалось правдой. Когда вдруг все совпадало: мое трезвое сознание, настроение ребят, звук, который внезапно получался из гитарных фантазий Робби и мучимый Рейем синтезатор, я вдруг переставал бояться и чувствовал себя счастливым. А так я трус, конечно. Зря я умер. Наверняка, если бы так не боялся, мог бы еще подергаться, сделать что-нибудь путное и умереть счастливым.
страх – это крыло
пронзенное
свистом северного ветра
лицо в окне
оказавшееся листом
орел почуявший смерть
но грациозно парящий
в ночи
над серебристым
кроликом
Может, зря вы не читали моих стихов? Ладно, ладно. Это шутка. После смерти шутить начал. Пока вы завывали вокруг меня хвалебные оды, мне было не до шуток. Я переживал конкретную манию величия, а она подразумевает полное отсутствие чувства юмора, тем более самоиронии. Теперь смешно.
Хотя я довольно долго ждал, пока вы успокоитесь, переклеите обои и вынете из меня иголки. Мания величия рисовала пасторальную картинку: повзрослевший вчерашний хипарь с чисто вымытой головой, в сшитом на заказ костюме входит в гостиную собственного дома, а там мой портрет в стильной такой рамочке среди фотографий членов семьи. В это время все дышат ровно. Нирвана.
Это, конечно, была только моя нирвана такая. Я особенно не распространялся на этот счет. Хотя, как вам, теперешним, понять. Всемирная глобализация, мать её.… Пардон, пардон! Просто совсем другое время, в котором приоритетными являются буржуазные ценности. Все та же вымытая голова и сшитый на заказ костюмчик. В 1967 меня, двадцатичетырехлетнего, камнями побили бы за такую нирвану.
Сейчас нормально. Бунтари состарились, ценности изменились. Кто не спалился по дороге взросления стал тем, кем стал.
К нынешним двадцатичетырехлетним я без претензий. Наблюдаю за ними через стекло «Лиры». Иногда завидую, иногда презираю. Чаще, все-таки, смотрю с любопытством старого отшельника. Бывают минуты и даже часы, когда я люблю их. Без взаимности и рационального объяснения. Просто люблю, потому, что они этого достойны! Ха-ха-ха!
Но к тем, выросшим из «Лета любви» и Вудстока, я вообще не понимаю, как относиться.
Вы, братья и сестры флористы, меня сильно удивили.
Я был благополучно забыт. Стыдно, юноши! К собственной молодости нужно относиться с уважением, тем более к ее кумирам, даже неудачным.
Слово «стыдно» здесь появилось по мимо моей воли. У кого бы спросить, откуда оно взялось? Есть тут одна дамочка…. Но, это тоже терпит пока.
В моей голове вертятся другие слова. Они складываются в строчки и мне нужно их куда-то девать. Слов слишком много. Старые привычки, знаете ли. Я иногда их оставляю, написанными то по-английски, то по-французски, то по-русски на салфетках, так, из духа противоречия и прижимаю чашкой с выпитым кофе, но Айша никогда не читает, а просто собирает эти салфетки своими ручками цвета светлого жженого сахара, складывает на поднос и удаляется. Мне же при этом она улыбается так, что я сразу вспоминаю - я красавчик. Кентавр.
Обычно я не отвечаю на такие Айшины улыбки, а отворачиваюсь от нее и смотрю на улицу за стеклом. Возможно, если бы Айша хоть раз прочитала каракули на этих чертовых салфетках, я бы женился на ней. Она красивая. Хотя, (кто её знает?) я никогда не спрашивал, может она не знает ни английского, ни французского, а русский – в пределах разговорника для туристов?
Обычно она подходит к клиенту за столиком, улыбаясь приподнимает бровь и ждет. Клиент выкладывает ей все свои пожелания. Она благожелательно кивает, что всё поняла и отправляется выполнять заказ.
Я ни разу не слышал её голоса, никогда этого не замечал, и также, ни разу об этом не подумал. Хотя, я здесь околачиваюсь очень короткое время и еще не знаю, какие они, люди «Лиры».
Зато в «Лире» есть один парень, голос которого при всем желании вы не сможете принять за галлюцинацию или сделать вид, что его не услышали. Парня зовут Гоша. Он бармен, рыжий, весь в очень ярких веснушках, татуировках и побрякушках. Глядя, как он трудится за своей стойкой, я вспоминаю всегда о чем-нибудь приятном, то картинки всплывают в голове цветные из серии «Love! Love! Love! », то зазвучит в приоткрытое за отсутствием кондиционера окно до боли знакомый мотивчик. Или, вдруг, за соседним столиком устроится влюбленная парочка, затопляя все пространство «Лиры» флюидами и страстями.
Короче, если вам хочется улучшить себе настроение, приходите в наше заведение и понаблюдайте за Гошей. Ручаюсь, что не пройдет и десяти минут, как вам захочется улыбнуться, влюбиться или бабушку перевести через дорогу, и это с учетом того, что вы будете за Гошей наблюдать, а он в это время молча расставлять стаканы или варить кофе. Если же вам повезет и вы услышите его болтовню или смех, то, уверен, наконец-то поймете, что такое настоящее обаяние.
Я наблюдал много раз, как Гоша действует на людей, и теперь могу с уверенностью сказать: рафинированная красота лица и тела на фоне такого обаяния – это фуфло, раздутое заинтересованными лицами до неимоверных размеров.
То, что девочки, девушки и женщины, а так же парни традиционные и не очень представлены в «Лире» в огромном ассортименте, безусловно, Гошина заслуга, это давно всем известно. Он всегда вам рад, всегда настроен на вашу волну, как мощный радар.
Вот Гоша, позвякивая фенечками, склоняется через стойку к очередному клиенту. За все время моего сидения в этом кафе, я еще ни разу не видел, чтобы кто-нибудь из посетителей отвалил от стойки с недовольной физиономией. Так что, Гошино обаяние – это божий дар. При всем при этом, Гоша настоящий талант, не признающий штампов и притворства. Что бы он не делал за своей стойкой, делает он это так, что вам кажется, только для вас, ради вас и про вашу честь.
В сравнении с Айшей, голос которой я, как не напрягался, так и не вспомнил, с Гошей у нас отношения с точностью наоборот. Каждый раз, когда мне приспичит появиться в этом чудном заведении, он приветливо интересуется моими делами, ни чему не удивляясь, сообщает последние сведения о мировой погоде, передает посланные мне через него приветы и прочую дребедень. Я при этом улыбаюсь (нельзя ему не улыбаться, хоть тресни!) и согласно киваю, как прирученный среднеазиатский ослик. Вот такой вот диалог.