Дверь нараспашку. Глава 4

Инна Адарченко
Вместе с Алисой из кафе ушло немного созданного мной света, как будто она собрала его в бокал и выпила вместе с вином, прозрачным, как её печаль.
- Не грустите! – говорит мне проницательный Гоша. – Хотите, я поставлю какую-нибудь музыку?
- Например, «Дорз»? – спрашиваю я, и мне даже мерещится, что у Гоши меняется выражение лица, как будто он понимает мою иронию.
- Не думаю, что у нас найдется, хотя могу посмотреть, - отвечает он, задумавшись на мгновение.
- Не надо, просто поставь что-нибудь на свой вкус.
- Хорошо, тогда, может быть, вот это?
Он ненадолго скрывается из вида, и все присутствующие слышат голос Брюса Спринстинга. Гоша начинает подтанцовывать в такт музыке.
- Ну, что? Я угадал? – спрашивает он.
В ответ то тут, то там раздаются одобрительные выкрики. Гоша раскланивается.
- Скоро я начну отбивать пальму первенства у нашего Дона, только в моем случае я буду угадывать ваши музыкальные пристрастия.
В зале дружно ржут.
- И чем нам это грозит, дорогой? – спрашивает захмелевший женский голос.
- Не угадаю – вы все останетесь еще и без выпивки! – радостно объявляет Гоша.
Крики негодования, смех. Наголо стриженый паренек, одной рукой прижимая подружку, другой разливая пиво, обращается к расшалившемуся Гоше:
- А ты не боишься, что «Лира» может остаться без бармена, в связи с его скоропостижной кончиной? Ты, все-таки, не Дон.
Вся компания закатывается пьяным смехом. Подружка отпихивает бритоголового и нетвердой походкой отправляется к бару.
- Лола, возьми еще пива! – кричит ей бритоголовый.
- Скажи это Айше. Я здесь не работаю, а время провожу со своим парнем, - не поворачивая головы в его сторону, отвечает хмельная Лола. Её слова компания за столиком встречает улюлюканьем и гоготом.
Бритоголовый тоже смеется. Ему весело, у него красивая девчонка, бойкая на язык. Он гордится тем, что она с ним.
Мимо меня проходит Айша, неся заказанное пиво. Парни многоголосо её благодарят. Никто из них не пытается «клеить» Айшу, никто не отпускает в её адрес сальных шуток. Когда надо, думаю я, ребята умеют вести себя, как представители королевской семьи. Возвращаясь, Айша забирает мой бокал и пустую бутылку из под вина. Привычным движением собирает со стола и складывает на поднос исписанные салфетки, не на секунду не задерживаясь на них взглядом. Я печально вздыхаю. Да, фокус с пониманием не прошел. Но я еще смотрю на нее, еще надеюсь.
На противоположный от меня стул, где совсем недавно сидела Алиса, приземляется подружка бритоголового.
- Привет! – говорит она.
- Привет!
Айша исчезает.
- Мне показалось или ты действительно скучаешь? – спрашивает меня она.
- Не знаю, возможно, показалось.
- Меня Лола зовут. А тебя?
- Джим.
Бритоголовый, наконец-то, обращает внимание на поведение своей девушки.
- Лола, детка, ты не перепутала столики? – кричит он её, но Лола только небрежно машет рукой. – Оставь человека в покое! Иди немедленно сюда!
- Сейчас! – отвечает Лола и в ее голосе звучат нотки капризного ребенка, который так или иначе знает, что не ослушается родителей.
- Слушай, Джим, давай разгоним твою скуку и чуть-чуть развлечемся?
Я бросаю недоуменный взгляд на компанию у себя за спиной, потом вопросительно смотрю на Лолу. Она хихикает:
- Да, нет же! Ты что подумал? Вот дурачок! Давай устроим вечеринку, Гоша говорит, что может нас немного поугощать за счет заведения, а ребята на закуску растратятся.
- Так за чем же дело встало? – все еще не понимая, спрашиваю я. – Веселитесь, я - то тут при чем?
- Лола! Ну, сколько можно! Сейчас же иди сюда! – не выдерживает бритоголовый.
И я, и сама Лола чувствуем, что обстановка накаляется, в голосе бритоголового явно слышатся ревность и непонимание.
- Лола, он злится. Объясни быстренько, что тебе от меня надо и топай.
Она смотрит прищурившись, как - будто набирается решимости, потом произносит:
- Знаешь, Джим, ты мог бы сегодня нам спеть.
От неожиданности я резко отклоняюсь назад и чуть не падаю на пол.
- Было бы классно! – не замечая моей реакции, продолжает Лола. – Получилась бы улетная вечеринка с приглашенной звездой. Гоша говорит, что найти гитару не проблема, а микрофон в «Лире» есть, от караоке.
Я делаю движение рукой, и на пол летит не в чем неповинная пепельница. Лола вскакивает. С двух сторон к нам приближаются Гоша и бритоголовый парень, откуда-то со стороны кухни появляется испуганная Айша. Бритоголовый хватает Лолу за руку выше локтя (видно, что захват у него тот еще, синяки Лоле обеспечены) и тянет к столику, за которым образовалась настороженная тишина.
Айша поднимает пепельницу и уносит ее, но тут же возвращается с новой и ставит передо мной.
- Все в порядке? – спрашивает меня Гоша. – Она очень Вас достала?
Я в упор смотрю на него. У Гоши озабоченное лицо, даже веснушки горят каким-то тревожным оранжевым огнем.
- Гоша, - говорю я, не отводя взгляда, - откуда ты знаешь?
- Что ж я, дурак по-вашему?
- Давно?
- Что, давно?
- Знаешь давно?
- Врать не буду, допер не сразу. Хоть Вы и сами по себе, так сказать, вне контекста – сдуреть можно! Но меня Айша надоумила, говорит, знаешь, кто у нас за столиком сидит, ну, я естественно ни сном, ни духом, а она говорит, что я, мол, кретин необразованный и диск принесла, а там «Дорз» и Вы собственной персоной.
Я ощущаю себя надувной куклой, из которой выкачали воздух. Мне не хочется на него смотреть, хотя он мается прямо у меня под носом и всем своим видом изображает раскаяние. Я смотрю на мир за стеклом. Люди, которые в обычной манере только что торопливо вышагивали по улице, внезапно прибавляют шагу, потом бегут, втянув голову в плечи. Кто держа над собой пакет из супермаркета, кто накрывшись курткой, они стремительно удаляются из поля моего зрения, и я понимаю, что пошел дождь. Оконное стекло соглашается со мной и покрывается туманной дымкой с бегущими струями, за которым пропадает суетный мир.
- Так у тебя все-таки есть «Дорз»? – выровняв дыхание, спрашиваю я.
- Ну, есть.
- А не поставил чего?
- Так, это…. Вы ж вроде инкогнито у нас, да и Дон предупредил, чтоб я деликатненько, а то говорит, не посмотрю на рожу твою распрекрасную и выгоню к чертям.
- Ты, Дон, - я делаю над собой усилие, - Айша, кто еще? Алиса?
- Да все знают, не верит никто. Говорят, что, да, похож, конечно. А я что? Я сразу понял, что Вам компания особо не нужна, ну, а потом Айша диск приперла да пару статеек из инета.
- Откуда?
- Да не важно! Я ей говорю, не бывает такого, а она мне, что я тупица. Ну, тупица и тупица, когда я спорил? Да! – вдруг вскрикивает он, вспомнив что-то, – а наш дядя Вася вообще заявил….
Он стучит себя открытой ладонью по лбу.
- Как же там, блин! Вот! Он сказал, что Вы – это одно из проявлений Божьей милости и Его чудес! И если хоть какая-то падла этого чуда его лишит, может считать себя покойником. Я с испугу ребятам даже фотографировать запретил.
- Что? – не выдерживаю я, и заливаюсь смехом.
Я смеюсь и не могу остановиться. Каждый раз, как только я пытаюсь взять себя в руки, в поле моего зрения попадает растерянное лицо Гоши, который не знает, куда деваться. Наконец, мне становится лучше. Я вытираю проступившие от смеха слезы пальцами, немного сжимая глаза, чтобы еще на некоторое время оттянуть момент, когда опять придется смотреть на этого несчастного. Я отнимаю руки от лица и, все-таки, смотрю на него. Неулыбающийся Гоша зрелище раздражающее. Чувство у меня такое, будто я у ребенка мороженное отобрал, причем тут же его и съел, не обращая внимания на вопли.
Рядом с нами появляется бритоголовый парень.
- Прости, братан! Не надо так психовать. Откуда у девки мозг? Я ей, конечно, вправил, то что в голове осталось, так что, прости.
- Да, ладно вам, - произносит Гоша, - чего наехали? Она же помочь хотела. Мы всё думали, как к Вам подкатить, если Вы из себя привидение изображаете.
- Все нормально, не надо ничего вправлять. Все нормально, – говорю я, надеясь, что они перестанут меня утешать и разойдутся, наконец.
Бритоголовый действительно возвращается к своей притихшей компании, Гоша же продолжает стоять возле меня с виноватым видом. Мне надоедает его остолбенение.
- Сядь, поговорим, - приглашаю я.
Он опускается на стул с такой скоростью, будто только этого и ждал, потом вскакивает:
- Я сейчас, - кричит он, стремительно удаляясь в сторону кухни, но тут же возвращается. – Я Айшу предупрежу, чтобы за меня постояла. Вы только не исчезайте, ладно?
Простодушные Гошины глаза светятся надеждой.
- Я буду здесь, не бойся.
- Я мигом, вот увидите!
Он стремительно исчезает за дверью кухни, но уже через пару секунд появляется снова и волочет за собой несчастную ничего не понимающую Айшу, заталкивает её на свое рабочее место и даже чмокает в лоб, когда та, поняв, что от нее хотят, соглашается его подменить.
  Посетители украдкой поглядывают в нашу сторону, стараясь делать это как можно незаметнее. Все присутствующие внезапно перешли на шепот и «Лира» теперь напоминает уютный морской берег, где нет ничего кроме еле слышного накатывания волны на прибрежный песок. Даже Брюс Спринстинг заткнулся, но за это нужно поблагодарить скорей всего Айшу, которая сейчас смотрит на меня так, как будто Гоша приготовил мне очень качественный яд, и она готова броситься на помощь и употребить его самостоятельно.
Я беру ручку и торопливо пишу слова на хорошем русском языке, складываю салфетку пополам и протягиваю Гоше, который все это время смотрит на меня с открытым ртом.
- Отнеси Айше, - прошу я.
Его лицо приобретает недоуменное выражение.
- Вы передумали? Разговора не будет? – испуганно спрашивает он, забирая у меня послание.
Сейчас он выглядит очень забавно, но мне не хочется смеяться, и так перепугал здесь всех, кроме Дона База, разумеется, но он вероятно еще не в курсе происходящего.
- Отнеси и возвращайся, - утешаю я Гошу.
Он тут же срывается с места, вручает Айше салфетку и оказывается сидящим напротив, ну, просто спринтер какой-то.
Я смотрю, как Айша держит в руках мою записку и боюсь, что опять ничего не выйдет. Но вот она разворачивает её, читает и быстро вскидывает на меня удивленный взгляд.
« Меня зовут Джеймс Д. Моррисон. А кто ты, моя куколка?»
Совсем недолго мы смотрит друг на друга. Шоколадные глаза Айши наполняются слезами. «Неужели?» - растерянно думаю я. Ну, что ж, вот и хорошо. Почти счастливый я перевожу взгляд на млеющего напротив меня Гошу.
- Что ты хочешь знать, мальчик?
Я готов к тому, что придется пересказать всё с самого начала. Вот кому-кому, а обояшке Гоше, кажется мне, правда точно не нужна. Легенда о рождении, о распростертой, как крылья орла над пустыней, душе индейца, легенда о «Дорз», легенда о Легенде, легенда о смерти, легенда о бессмертии. Сколько историй, которыми можно без труда порадовать этого симпатичного парня!
Но он ничего не успевает спросить, а я рассказать, потому, что в этот момент дверь, ведущая в святая-святых распахивается, и в зале появляется Дон собственной персоной.
- Где это татуированное существо? – грозно вопрошает он, - и кто заказывал гренки с чесноком?
«Существа» уже нет напротив меня. Я с изумление смотрю, как Гоша мечется за стойкой, наливая Дону Базу его стопку водки. Айши рядом с ним тоже нет, но через секунду она появляется с блюдом поджаренного хлеба и двумя бокалами пива. Тут же объявляется голодный и странно нетерпеливый заказчик, который секунду назад и не думал о еде, а ласково поглаживал колено сидящего рядом с ним смазливого парня. Теперь, получив от Айши свой заказ, оба не вспоминают о ласках. Они ведут себя, как полярники, которых забыли на льдине в октябре, а сняли оттуда в марте и все это время они в глаза не видели хлеба.
Василий Ильич некоторое время наблюдает эту картину и, удовлетворенный увиденным, выпивает приготовленную для него водку.
- Что, допекли они все-таки тебя, сынок? – обращается он ко мне.
- Что Вы, Василий Ильич, просто рассекретили немного, - благодушно отвечаю я.
Дон Баз качает головой, оглядывая присутствующих. Все напряженно ждут. Он поднимает руку и застывает на мгновение: не то разъярится сейчас, не то просто взмахнет рукой, отпуская всем нам грехи. Но Дон – тот еще сюрприз на рождество! Он поднимает руку еще выше и, с грохотом припечатав, опускает её на стойку перед Гошиным носом:
- Что застыл? - Страшным голосом спрашивает Дон у Гоши, – водки всем налей! Выпьем за гостя дорогого!
«Лира», словно выдохнув, возвращается к своему нормальному состоянию гула и болтовни. Гоша наполняет рюмки, Айша обносит посетителей. Люди пьют за мое здоровье. Те, кто сидит поближе тянуться чокаться рюмками, те, кто дальше – просто салютуют.
- За твое здоровье, Джим!
 Вокруг меня галдят, что-то спрашивают, перебивая друг друга, смеясь и требуя еще водки. И прорывая это всеобщее веселье, раздается совершенно пьяный голос Лолы:
- Джим, а правду говорят, что ты умер?
- Да, - отвечаю я.
Веселье прекращается так мгновенно, что у меня ощущение внезапной глухоты, но катастрофы не происходит, потому что раздается трубоподобный голос Дона:
- Никита, – орет он на бритоголового, - заткни барышню! Гоша, еще водки налей!
Гошу долго просить не надо. Дон Баз поправляет белоснежный передник, берет свою рюмку, и тяжеловесно пройдя между столиками, продолжает орать:
- А для всех, кто родился после дефолта, скажу: рок-н-ролл жив! Не так ли, сынок? – подмигивает он мне.
Я киваю в знак согласия.
Одинокий мужчина, сидящий за столиком около входной двери вдруг начинает напевать «Satisfaction» «Rolling Stones». Присутствующие, впав в патетику, подхватывают, обратив ко мне одухотворенные лица. . Давно забытое воспоминание, впрочем, у меня нет таких воспоминаний. Там, в той моей жизни, я демонстрировал себя, словно был рыбой, которая плавает в аквариуме, установленном в обеденном зале ресторана. Люди заняты собой и до тебя им нет никакого дела, но ты все равно не можешь спрятаться. Вокруг - прозрачная замкнутая среда. Если им приспичит, они обратят на тебя внимание и оценят твои движения, и полюбуются ярким окрасом. Кто ты на самом деле их не интересует вообще, просто забавная картинка, развлечение к обеду. Бежать тебе некуда. Рассчитывать на крики о помощи не приходится, ибо ты нем. Остается одно: всплыть брюхом вверх и надеяться, что тебя после этого оставят в покое.
То, что я принимал за любовь, оказалось обыкновенным фетишем.
Сейчас, здесь, в этом маленьком кафе, принадлежащем лучшему из людей, я проделываю обратный путь. Господи! Помоги мне не заблудиться!
Постепенно пение сходит на нет, и люди в растерянности замолкают, внезапно застыдившись проявления чувств. Я знаю, что должен сейчас что-нибудь сказать, но только молча улыбаюсь, глядя на них. Ко мне подходит Дон Баз.
- Надеюсь, ты не сбежишь, сынок? – Говорит он, положив мне руку на плечо.
Мне нечего ему ответить и поэтому я снимаю с плеча его руку и крепко её жму. Он понимает это по-своему.
- Вот и хорошо, вот и хорошо. Пока этот подвал принадлежит мне, тебе здесь будут рады. Кто-нибудь здесь еще хочет есть или выпить? – Спрашивает он обернувшись. Ему никто не отвечает, и он снова понимает это молчание, как ему вздумается. – Тогда, все, ребята! Заведение закрыто!