Урок пятый. В. Бочелов
Оборванная нить.
Промежуток времени, в котором преобладает какой-либо стиль жизни, или на худой конец предмет, человечество называет эпохой. Вот и тогда в эпоху, как принято сейчас называть «застоя», люди жили, подчиняясь определённому жизненному укладу, который оставлял свой отпечаток на каждом члене сообщества. Дети играли в те игры, о которых теперешние даже не слышали. Сейчас, даже такое «оружие», как рогатка, порой у некоторых ребят вызывает недоумение. В 60-х и 70-х годах прошлого столетия, это «оружие» мальчишек было настолько распространено, что его можно было найти в кармане почти у каждого пацана. Рогатка была всегда под рукой, во дворе, на улице, в школе и каждый пацан не считающий себя «маменьким сынком» умел её сделать, при этом соревнуясь не только в меткости стрельбы из неё, но и в дизайне. Ну, а уж о качестве стрельбы и говорить было нечего. Обычно резину для рогатки вырезали из велосипедной камеры, но она была жестковата, что отражалось на точности стрельбы. Тот же счастливчик, который мог где-то раздобыть медицинский резиновый жгут, являлся объектом зависти всех тех, кто не мог позволить себе такую роскошь. Резина жгута была тонкая и эластичная, хорошо растягивалась и позволяла стрелять достаточно метко. Конечно, стрельба по консервным банкам и бутылкам было захватывающим состязанием, но она не могла идти ни в какое сравнение с охотой на птиц. Дрозды, воробьи, синицы и прочие пернатые были предметом охоты подростков того времени. Каждый из мальчишек хотел почувствовать себя настоящим охотником. И им было не важно, то, что убивают они из простого озорства, а не по необходимости. Так, что те, кто мог похвастать своими трофеями, считались хорошими стрелками и были, если можно так сказать «авторитетами» в своей среде.
Сашка, тоже представлял себя охотником, но как он не старался он не мог похвастаться, что подстрелил хотя бы одну птичку. Поэтому всегда помалкивал, когда мальчишки хвастались своими «трофеями».
Он не мог понять, что он делает не так, почему ему не везёт? Конечно, поймёт он это намного позже, когда седина покроет его волосы белым инеем, а до этого ему предстоит многое узнать и многому научиться.
Как-то раз осенью он со своим приятелем и соседом вышли на «охоту». Рогатки были у них в руках, а они были готовы к стрельбе по первой встречной пернатой мишени. Идя по улице, каждый старался первым обнаружить беспечную «пичугу» и первым выстрелить в неё.
Вдруг неожиданно, Сашка, увидел на ветке орешника, сгибающейся почти до земли, сидящую синичку. Он мгновенно вскинул рогатку и не особо рассчитывая на успех, выстрелил. Птичка вспорхнула с ветки и тут же камнем рухнула на землю.
- О, попал! - заорал от неожиданности Сашка, и рванул подбирать «добычу». Птица была мертва, она лежала на ладони, и её сердечко больше не билось в её маленьком тельце. Она ошиблась, подпуская опасность слишком близко, а та настигла её в момент взлёта и поразила насмерть.
- Ну, ты, даёшь, молодец! - похвалил Сашку приятель, подходя к нему, чтобы рассмотреть бедную птаху.
Наконец получилось и у него, почувствовать себя не последним пацаном. Теперь никто не мог сказать, что он слабак, к тому же у него был свидетель, теперь можно было иногда немного и привирать, общаясь с приятелями на тему своих «подвигов». Но, как он не старался, подстрелить ещё какую-нибудь птаху у него не получалось. Он повзрослел, но эта бедная синица так и осталась его единственным трофеем.
Зато теперь он мог сидеть рядом с отцом и наблюдать, как тот заряжает патроны, готовясь идти на охоту. Он смотрел, как отец забивает капсуль в гильзу двенадцатого калибра и тот, почему то не взрывался. Как насыпает порох, сверху забивая пыжи, затем дробь и опять пыжи, а вдобавок ещё и пишет какие-то буквы на верхнем пыже. Он делал это для того, чтобы знать, для какой дичи у него заряжены патроны. Через некоторое время, Сашка стал помогать отцу, заряжать патроны, правда, на охоту тот его всё равно не брал.
Ему шёл шестнадцатый год. В это время недалеко от их дома шло строительство новой дороги, которую прокладывали через гору и грузовики вывозили большое количество земли и горной породы прямо к реке. Сашка лазил по вываленным из кузовов самосвалов, кучам горной породы в надежде найти, что-нибудь интересное. Он собирался уже двинуть домой, как вдруг в одной куче увидел торчащее из земли с обломанным прикладом ружьё. Вытащив его, он увидел, что ствол согнут почти на девяносто градусов, но затвор был на месте. Первым делом Сашка бросился к реке, чтобы смыть землю и лучше рассмотреть находку. Сделав это, он попробовал открыть затвор, но тот не поддавался. Огляделся по сторонам и когда убедился, что поблизости никого нет, быстрым шагом направился домой. Ему надо было пройти шагов пятьдесят до моста, а за мостом сразу дом, там то, его уже никто не увидит. Дело было днём и отца дома не было, а ему очень хотелось убедиться, насколько его находка сохранила свои качества. Найдя бачок с керосином, он опустил в него свою находку и с нетерпением стал дожидаться прихода отца.
Терпенья хватило часа на два, вытащив ружьё из керосина, он первым делом решил выпрямить ствол. Конечно, он не знал, что надо было куда-нибудь заложить ствол и, налегая на одну сторону разогнуть его. Сашка же, положил его на верстак и стал бить молотком до тех пор, пока ствол не стал прямым. Затем он попытался снова открыть затвор, но без молотка у него это так бы и не получилось. Всё приржавело, и поддавалось с большим трудом, но всё же ему удалось повернуть затвор вверх. Тогда он снова решил опустить ружьё в керосин и уж больше не трогать ружьё до прихода отца.
Ему пришлось повозиться не один день со своей находкой, пока он не привёл её в надлежащий вид. Затем ещё какое-то время отец мастерил приклад, а Сашка обрезал гильзы шестнадцатого калибра, потому что современные были немного длинноваты для этого старого ружья. Соскабливая и счищая ржавчину, он обнаружил на стволе клеймо, где был написан год изготовления и страна, в которой ружьё было произведено. В общем, прошло довольно много времени, пока пришла пора испытать ружьё на прочность.
Гарантии, что ружьё не разорвёт от первого же выстрела, не было ни какой, поэтому испытания решили провести по всем правилам безопасности. Прикрутили ружьё проволокой между веток на дереве, предварительно засыпав в патрон двойной заряд пороха, к спусковому крючку привязали верёвку. Оставалось только потянуть за неё и увидеть, что будет с ружьём. Сашка, заметно волновался, от того, как пройдут испытания зависела его «карьера» охотника. Иметь собственное ружьё, да ещё и ходить самостоятельно на охоту, ну как можно было упустить такой шанс. Многие друзья и одноклассники будут завидовать, хотя об этом и не стоило особо распространяться, ведь это был, по сути, криминал.
И так, Сашка затаив дыхание, потянул за верёвку. Верёвка растянулась, но выстрела не последовало, тогда он с силой дёрнул за неё и услышал оглушительный грохот, разнёсшийся вверх по ущелью. Ружьё оставалось на месте, целым и невредимым.
- Получилось! – прокричал он, не скрывая радости, и бросился к ружью.
Чтобы не рисковать зря, решено было выстрелить ещё раз таким же образом. Получилось, ружьё оставалось целым и невредимым.
- Ну, что теперь давай попробуем выстрелить по мишени, чтобы понять, как оно «бьёт», - предложил отец.
Зарядив патрон с пулей, Сашка приложился щекой к прикладу, прицелился. Он не дышал, сердце молотком стучало в груди, а палец уже начал давить на спусковой крючок. В момент выстрела глаза инстинктивно на секунду закрылись. Дым рассеялся и на стволе дерева он увидел след оставленный пулей.
Теперь, он мог ходить на охоту, как настоящий охотник, хотя при этом он не должен был забывать, что нужно избегать встреч с блюстителями порядка иначе неприятности могли возникнуть не только у него. Сашке повезло, их дом находился на краю села, и почти сразу за забором начиналась тропинка, ведущая в горы. Поэтому особо опасаться ему не приходилось, да и места для охоты он всегда выбирал безлюдные, точнее сказать не пользующиеся популярностью у настоящих охотников. Но ему было достаточно и того, что он имел. Ему не нужна была компания, где над его ружьишком наверняка бы посмеялись. Он самоутверждался прежде всего в своих собственных глазах и для него это было гораздо важней мнения окружающих.
Была зима, но там где жил Сашка зима напоминала осень в средней полосе России. После того, как листва осыпалась, склоны гор превращались в ощетинившегося иголками ежа. Зимой буйство красок исчезало, но всё равно и в это время, среди серо-жёлтых красок выделялись зелёнными островками, вечнозелёные сосны, которые скрашивали унылую картину зимнего пейзажа. Конечно, иногда и эти близлежащие горы покрывались ненадолго белоснежным покрывалом, как будто тем самым пытаясь скрыть от посторонних глаз, эту неприглядную картину.
Сашка с собакой исходил все близлежащие горы и, хотя каждый раз возвращался с охоты без добычи, был счастлив, изведав все тропинки и лазейки на «своей территории». А ещё он учился, учился сам, на своих ошибках и промахах, и старался больше их не повторять.
- Ну, что опять убил только ноги? – всякий раз спрашивал его отец, когда Сашка возвращался домой.
Тот утвердительно кивал головой, а затем рассказывал, что ему не хватило совсем чуть, чуть, чтобы подстрелить дичь, или хотя бы подобраться к ней на расстояние выстрела.
Вскоре начался сезон перелёта диких голубей и после нескольких попыток, Сашка понял, что беря с собой собаку, он только уменьшает свои шансы на успех. Собака уходила вперёд, а зоркие голуби, завидев опасность, моментально срывались с макушек деревьев и перелетали на безопасное расстояние на другие деревья. За ними можно было ходить целый день, но так и не приблизиться на расстояние выстрела.
Как-то раз, Сашка сидел в своей комнате за столом и учил историю. Занавеска на окне была сдвинута в сторону, и Сашка время от времени поглядывал в него, отрываясь от учебника. Вдруг его внимание привлекла удивительная туча. Прильнув к окну, он понял, это огромная стая голубей летит над горой. Казалось, что птицы летят так низко, что стоя на вершине можно было сбивать их рукой. На протяжении целого часа он наблюдал, как через каждые две три минуты огромные и не очень стаи птиц пролетали над горой. Сашка стоял, как завороженный и думал о том, сколько можно было набить голубей, находясь сейчас там наверху. Огорчённый он простоял так до тех пор, пока на улице не потемнело, и на фоне темного неба уже нельзя было различить летящие стаи. На следующий день повторилась та же история. От огорчения, Сашка не находил себе места, азарт охотника будоражил его кровь. Он даже бросился доставать ружьё, но голос разума остановил его. Чтобы добраться туда ему понадобился бы целый час, а через час уже начнёт темнеть, а возвращаться по темноте было опасно, да и в кого ты будешь стрелять в темноте. Эх, обидно, но делать было нечего. Смирившись, Сашка отправился доучивать уроки.
А на следующий день в это же время история повторилась снова, огромные стаи голубей летели через горы. И тогда глядя на эту передвигающуюся массу птиц, Сашка решил, что завтра в это время он будет ждать перелёта там на вершине. Подниматься километра три по достаточно крутому склону было занятием не легким. Временами он останавливался на тропинке, чтобы отдышаться, и через две три минуты продолжал взбираться на гору. Он почти дошёл до вершины, которая представляла собой довольно большую проплешину, похожую на поляну с растущими на ней небольшими кустарниками, на краю которой в зарослях ежевики стояла вышка высоковольтной линии электропередач.
Они летели, и от взмахов тысячи крыльев, воздух просто шуршал, предупреждая о скором появлении стаи. Сашка бросился вверх, азарт охотника гнал его вперёд, несмотря на то, что ноги уже почти отказывались сгибаться. Вот, наконец, и вершина. Он слышал шум приближающейся стаи, но никак не мог её разглядеть на серо-коричневом фоне гор. Вдруг прямо над ним оказалась большущая стая, летящая со скорость стрелы, на высоте двадцати метров. От неожиданности, он растерялся, вскинул ружьё, птицы шарахнулись в рассыпную, ломая свои ряды. Сашка закрутился на месте, не зная куда стрелять, глаза разбегались, шапка слетела с его головы, он нажал на курок. Лёгким металлическим щелчком ответило ему ружьё на это нажатие. А, где же тот грохот, называемый выстрелом? Только взглянув на затвор, он понял, что забыл снять ружьё с предохранителя. Он ругнулся, злясь на себя за нерасторопность, и тут же услышал характерный шум приближавшейся стаи. Сняв ружьё с предохранителя, он приготовился встречать очередную партию голубей более достойно, чем первую. Он ждал, но стая вылетела немного левее того места, где поджидал их Сашка. Несмотря на это он вовремя среагировал, и повернувшись почти на девяносто градусов, выстрелил в середину стаи. Птицы, напуганные выстрелом опять шарахнулись в рассыпную. Но при этом ни одна из них не упала на землю под градом выпущенной по ним дроби. Сашка стоял оторопевший, провожая взглядом, быстро удаляющихся птиц и недоумевал. Он не мог понять, как же он не попал с тридцати метров в огромную стаю. Но долго огорчаться ему не пришлось, воздух снова зашуршал от приближения следующей стаи. Размышлять было некогда, надо было успеть перезарядить ружьё.
В этот день он расстрелял все свои пятнадцать патронов, но так и не под-стрелил ни одного голубя. Раздосадованный, чуть не плача от обиды брёл он домой, всё ещё не понимая, что он делал не так.
Дома, отец, выслушав эмоциональный рассказ сына, сказал.
- Даже если перед тобой тысяча голубей, ты должен выбрать одного и только прицелившись стрелять. А так нам никакого пороха не хватит, если ты будешь палить в воздух.
Сашка, урок усвоил. Вечером этого же дня принялся заряжать патроны, готовясь к новому походу на голубей. Он намерен был взять реванш за своё бесславное поражение.
На следующий день, придя из школы, он бросил портфель, быстро поел и отправился на охоту. Он уже не очень торопился, так, как вышел из дома пораньше, чтобы не торопиться и лучше подготовиться к встречи. Взобравшись на вершину, стал под деревом, чтобы не светиться на поляне и стал терпеливо ждать. Но, что-то изменилось в птичьем расписании, наступило время перелёта, а стаи почему-то не летели, как обычно. Сашка начал нервничать. Вслушиваясь в массивную тишину гор, он так ничего и не услышал. В нервном ожидании прошло примерно полчаса, когда, наконец, его обострённый слух уловил знакомый шум приближающейся птичьей стаи, и почти сразу он увидел голубей. Ему даже не надо было сходить с места, вскинув ружьё, прицелился. Выстрел отозвался раскатистым эхом, но только и всего. От обиды и бессилия Сашка заорал и замахал руками, как же так, что он опять промазал. Злясь на себя, он с остервенением перезарядил ружьё и стал в стойку. Вглядываясь вдаль, он вдруг увидел, что несколько больших стай пролетают намного дальше того места, где он их поджидает.
- Вот, гады, - вырвалось у него. – И откуда только знают, что их здесь ждут.
Но делать было нечего, там ему ничего не светило и он, переминаясь с ноги на ногу, ждал. До боли в глазах он всматривался, вдаль надеясь увидеть знакомые силуэты. И вдруг увидел, как почти прямо на него летит одинокий голубь. Отстав от стаи, тот догонял своих, летя при этом гораздо ниже своих сородичей. Сашка почти сразу поймал его на мушку, траектории их пересеклись и тут же громыхнул выстрел. Птица падала, пролетев по инерции ещё пару метров вперёд, из последних сил пытаясь продолжить полёт.
Сашка слышал, как ударилось о землю тело птицы, а затем и увидел, как та бьётся крыльями о землю пытаясь взлететь. Он бросился к ней и, схватив её левой рукой, увидел её глаза. Страх и ужас одновременно отразились в чёрных горошинах, наполненных до краёв влагой.
- Ну, зачем ты это сделал?- прочитал Сашка укоризненный вопрос в чёрных горошинах, когда занёс руку с птицей, чтобы шарахнуть, её головой о приклад. Рука на секунду замерла, и в это мгновенье Сашка почувствовал, как в груди у него, как будто, что-то оборвалось. Но маховик закрутился, рука резко опустилась, и всё было кончено.
То, что произошло внутри Сашки можно назвать рукопашной, в которой сошлись жалость и жестокость, и последняя одержала верх. Он задавил свою жалость радостью победы, которая, наконец-то пришла к нему. Конечно, в тот момент он не понимал, что с ним произошло. Зато точно знал, что будет с гордостью показывать свой трофей, к которому он так долго шёл. Разве мог он понять тогда, что Всевышний всякий раз пытался оградить его душу от жестокости того мира, в котором он живёт, пытаясь, как можно дольше сохранить его наивным и чистым.
Как обрывается пуповина, когда ребёнок появляется из своего убежища охраняемый матерью от всех опасностей этого мира, так и у Сашки оборвалась эта нить, сдерживающая его от жёсткости окружающей нас. Нет, Сашка не стал по жизни жестоким и беспощадным, но на какое-то время он забыл об оборванной нити. Став заядлым охотником, он больше не испытывал подобных чувств. Он стал хладнокровным охотником, поглощённый своим азартом. И только через много лет, он нашёл свою оборвавшуюся нить и устыдился, что не смог удержать её тогда в своих руках. Ведь та жёсткость, поселившаяся тогда в нём, могла привести его, как и миллионы людей к следующей ступени, ведущей вниз, а это совсем другие врата.
Теряя чистоту в своей душе, мы становимся жёще, грубей, нахальней, нетерпимы к ошибкам и недостаткам других, при этом, не замечая своих. Готовы разорвать и уничтожить любого, чьё замечание или упрёк обличает наше хамство и грубость. И, «Что» мы тогда?
Ищите внутри себя ту оборвавшуюся нить, в другом месте её не будет, а найдя, крепко держите в своих руках и помните, что человек происходит от Любви.
27.01.2010г.