Кому-то библия позволяет поверить в гармонию мира и обрести душевное равновесие.
Для кого-то библия – бездонный кладезь вечно-ускользающей истины.
Для иных библия – материальный след божьих деяний.
Но можно воспринимать библию в сугубо прагматическом ее назначении, просто как
учебник. Учебник по социальной инженерии.
В этом плане главной и единственной исторической коллизией, повторяющейся на все лады
во всех притчах, документальных свидетельствах и рассуждениях пророков в библии является
противостояние семьи и государства.
Вся библия, от первого ее слова и до последнего, повествует только об этом.
Главной идеологической задачей ( сверхзадачей ) ветхого завета является сохранение
семьи, неустанный труд доказательства ее вечности.
Но, если бы дело ограничилось только откровениями Авраама ( бога Авраама ), то не было бы никакого столкновения идей, и все бы свелось к банальной религии родового толка.
Находясь в непрерывном противостоянии с государством ( с каждым государством ), иудеи, очевидно, потерпели бы поражение.
Но, перед родом, берущим начало от Авраама, на его историческом пути, сама по себе
возникла задача противоположного толка: построения своего собственного государства.
Эта необходимость идеологической реформы обнаружилась сразу после драматического
«исхода» из, ставшего иудеям на долгие годы родным домом, древнего Египта.
Вождь племени, Моисей, предпринимает попытку революционного объединения отдельных
родов ( колен ) в единое государство ( государство « в пустыне» ). Жесткие задачи выживания в пустыне, где золото утрачивает свою ценность, а пища ( даже если это низкокалорийная «манна небесная» ) становится единственным залогом продолжение жизни, внезапно подвигают племя ( народ ) евреев, покинувших благодатные земли древнего Египта, к резкому переходу на «социалистический» уклад отношений, тождественный известному нам периоду военного коммунизма в СССР.
У современных революций есть родина – пустыня. У вождей революции есть прародитель
– Моисей. Впрочем, роль брата Моисея, Аарона, в качестве «буревестника» всех грядущих
«бурь», историей, очевидно, сильно приуменьшена.
Неожиданное разрушение всех социальных связей, утрата традиционных источников
существования, к которым, очевидно, громадное большинство из всей массы ( примерно,
1 миллион человек ) людей, оказавшихся за бортом цивилизации, не были психологически
готовы, породило большую смуту, жестоко пресеченную Моисеем и братом его, Аароном.
Естественное желание большинства из этих людей вернуться в Египет или, хотя бы,
покинуть главный лагерь беженцев, натолкнулось на организованную военную силу рода
левитов, ставших основой административной мощи еще не существующего государства.
Задачей организаторов этого политического проекта было не только сохранение жизни
большинства «переселенцев», но и недопущение бесконечных междоусобиц. Вопреки
естественному желанию беженцев каждый день принимать пищу и их традиционному
вековому настрою на ежедневное упорное сопротивление «враждебному» окружению,
нужно было не позволить «народу» разбежаться в разные стороны. Ведь, только
«экстраординарное» их множество ( невиданное количество людей, оказавшихся вне
своей собственной территории ), и их уникальное «агрегатное состояние» в виде
нераздельной группы ( а не рассеяние в пространстве, соответствующее известным
правилам выживания в пустыне ) могло дать шанс для осуществления великой цели:
завоевание земель. Только политическое утверждение своей собственной сущности на
уже освоенных иными людьми территориях могло позволить перейти беглому племени
в ранг государства, с которым все обязаны были бы считаться.
Древняя Палестина, обитель множества народов, во времена, описываемые ветхим заветом,
отличалась от других физически-доступных для евреев районов центрального востока, рядом
важных особенностей.
Во-первых, «ханаанщина» была политически-раздроблена, и, стало быть, в военном
отношении оставалась в десятки раз слабее, чем зоны Нила и Междуречья, традиционно
занимаемые сильными государствами.
Во-вторых, древняя Палестина, хоть и не могла сравниться по своему природному потенциалу с плодородными долинами могучих рек, тем не менее, потенциально превосходила во многом территорию древней Аравии. Аравийский полуостров уступал Палестине, как минимум, по плотности заселенных и обустроенных районов. А главное, Аравия, в основном, находилась в стороне от главных торговых путей, перекрестком которых, соединяя Европу, Азию и Африку, являлась именно Палестина.
Именно те народы, которые брали на себя функцию центрального звена, соединяющего
континенты ( финикийцы, греки, римляне, жители Карфагена ) вырастали до уровня главных
«игроков» исторического процесса.
Выбор места для дальнейшего проживания в пределах известных и доступных территорий
для вновь образовавшегося народа ограничивался четырьмя его «углами»: Египет, Месопотамия, Аравия и Палестина.
Нет и не может быть особых сомнений в рациональности образа мысли ( а также и в масштабности исторического замысла знаменитого «исхода» евреев из древнего Египта ).
Сюжет, который должен быть определен термином «романической истории», в противоположность «историческому роману» , т.е., непрерывное воплощение воли отдельных личностей , вооруженных идеей вечного продвижения к победе, вне зависимости от смены времен года, веков и даже тысячелетий, вне зависимости от смены поколений и их ментальной эволюции, тем не менее, продолжает постоянно наталкиваться на естественные препятствия.
«Пустынное» государство, построенное Моисеем на двух «китах», полной внутренней солидарности и идее реальности покорения иных народов, «заевшихся» и «засидевшихся» в своих благодатных краях, в пределы которых они никак не хотели впускать тех, кто обездолен самою своей судьбой , действительно, было воплощено в жизнь в виде древнего государства Израиль.
Затяжная внутренняя борьба за власть на жестоко завоеванных землях племенем Моисея
тоже представляется исторически-неизбежной. Они не знали, в точности, к какой судьбе они шли.
В муках возникало государство Израиль.
И, все же, вопрос о том, был Израиль или его не было, остается до сего дня актуальным.
Историческая ценность ветхого завета для его читателей состоит в возможности делать
самостоятельные выводы, подчас противоречащие главным аргументам современного
иудаизма.
Непрерывная борьба идей, задача построения классического государства ( по Моисею ) и
сверхзадача сохранения рода ( по Аврааму ) с давних времен сохраняет за Израилем
статус главной пороховой бочки в пространстве и времени.
Древние свидетельства попыток достижения «невозможного» проиллюстрированы
в тексте ветхого завета в виде бесконечной череды смены «праведных» и «неправедных»
правителей в молодом израильском царстве.
То гармоничное сочетание «храмовой» ветви власти, представленной жреческой кастой, и властью фараонов ( верхушкой административной пирамиды ), которая прослеживается в истории древнего Египта, позволяет отнести древний Египет к чемпионам по времени выживания отдельно-взятого государства, исходя из опыта известной нам истории. Сегодня долгожительство древнего Египта воспринимается нами, как своего рода «архаизм», свидетельство недостаточного уровня его развития и избыток «древности».
Для ценителей фонетики: архаизм = харизма.
Хочу напомнить: разговоры об избыточности и архаизме «монструальной» системы СССР и
эффективности «малых» государств Западной Европы прекратились совсем недавно, в момент
распада СССР и с началом объединения Европы в единое целое.
То обстоятельство, что семитические народы пришли в Африку со стороны Междуречья, где
они обретали власть путем завоеваний и где последовательно разрушены были государственные
культуры Шумера, Вавилона, Ассирии, Аккада, и пр., позволяет говорить о борьбе между
«тоталитаризмом» и «правами личности», развернувшимися на самых густонаселенных землях
планеты, задолго до наступления новой эры. Вероятно, Египет был подвержен планетарному
процессу борьбы за права личности одним из последних древних государств среднего
востока.
Всякое государство, в качестве большой «муравьиной семьи», столкнувшись с идеей реальности классовой борьбы, возможностью вторичного разъединения самого себя на отдельные составляющие части, неизбежно утрачивало свое единство, распадаясь на , враждующие друг с другом, «семьи». Всякое государство, единожды явившись продуктом синтеза различных родов, неизбежно погибало от «руки» рода.
В истории «четырехсотлетнего рабства» евреев в др. Египте для нас до сего времени непонятны главные его последствия, обстоятельства судьбы самого государства Египет. Прежде всего, потому, что весь этот период в летописании ветхого завета, столь склонного к приведении мельчайших деталей, в ветхом завете целиком и полностью отсутствует. Вероятно, хроники, отображенные в течении этого времени, не могли быть уложены не только в рамки «всемирной истории», но также и в логический контекст самого ветхого завета.
Древний Египет был попросту завоеван, покорен «изнутри» семьей Иосифа. Эта версия полностью противоречит каноническому варианту истории древних евреев, в соответствии с которым, Египет стал страной их порабощения.
То обстоятельство, что термин «рабство» ( современный синоним периода проживания евреев в древнем Египте ) не соответствовал реальным историческим обстоятельствам ( в те времена еще не была возможна современная психологическая установка на безоглядную борьбу за права личности, а идея разрушения государства еще не могла быть воспринята как положительная ), в деле построения легитимной конструкции ветхого завета сыграло свою значительную роль: эта «история» была просто «вычеркнута».
Древнейшее родовое право личности, неизбежно вступающей в стадию борьбы со всяким
государством, и сегодня не вызывает никаких особых сомнений в значимости самого этого
исторического противостояния.
Проблема, представленная в ее вековечном изображении тем же ветхим заветом, все же,
выглядит гораздо значительнее: всякая мотивированная попытка «избранного богом» народа
построить свой отдельный совершенный мир ( царство божие на Земле ) всякий раз упирается
в практическую невозможность сосуществования одних «избранных» рядом с другими
«избранными».
Царствование царя Соломона в древнем Израиле отмечено самыми великими историческими
достижениями: расцветом государства, находящегося на перекрестке торговых путей, налаживанием связей с ближними и дальними партнерами. Среди последних, самой значительной в символическом своем значении является ветхозаветная царица Савская, вероятно, контролировавшая в те времена и территории Африки, которые были расположены южнее Египта и сопредельные зоны Аравийского полуострова.
Никто не способен понять логику ветхого завета вне возможности полного отказа от самой идеи ( с целью осуществления главной идеи позже, спустя пару-тройку поколений, как-нибудь «потом» ).
Соломон, даже если он и не был сам по себе язычником, тем не менее, имел множество языческих жен, и даже взялся за дело учреждения и постройки языческих храмов. Учитывая принципиальность борьбы жрецов за дело единого бога со всем, окружающим тогда еврейский мир языческим пространством, можно сказать, что Соломон в жизни своей сыграл роль кого-то вроде клятвопреступника или изменника делу своих благородных предков. Соломон был великим царем, но он не был последовательным иудеем.
Нет другого убедительного аргумента в пользу защиты исторической миссии Соломона, кроме его практического успеха в качестве правителя государства Израиль.
И, если идеологически осудить успешного Cоломона, может оказаться, что в истории древнего Израиля ( и, одновременно, в истории ветхого завета ) успешных царей ( а также и успешных периодов существования) попросту не существует.
Действительно, Ирод, построивший великий храм, и всячески желавший устранению жестокой драмы отношений между метрополией Рима и ее провинцией , Иудеей, в качестве правителя государства еврейского, ветхим заветом отнесен к категории «врагов народа». Но нет никого равного Ироду в экономическом успехе, привнесенном в жизнь народа, которым он правил. Разве, что - Соломон.
Патриотически-настроенный Самуил, погибший вместе со своими сыновьями еще на заре древнего Израиля в борьбе за его защиту, отнесен к «грешникам» ( точнее, к – «неправедникам» ) только по причине искреннего желания своего создать государство с централизованной властью ( т.е., попросту создать «государство» ). «Грех» его состоял, в основном, очевидно, в некотором пренебрежении к значимости жреческой еврейской касты. За это он и вся ветхозаветная история расплатились вековечным осуждением самой идеи построения «тоталитарного» государства (т.е., просто, - «государства» ).
Царь Давид, выдвинутый заветом на высший уровень иерархии вожаков еврейского народа, явно не тянет на роль благородного героя, но, исповедуя культуру неимоверных интриг, воспринятую им от «патриархов», в ежедневных своих усилиях усмирения иудейских жрецов, все же, достигает малой толики государственной власти.
Итогом царствования Давида является бесконечная череда смены правителей, то «хороших», то «плохих», о которых более ничего вразумительного ветхий завет сообщить нам не может.
Процесс построения государства Израиль, временами превращающегося в государство Иудея, продолжается в течении не одной тысячи лет.
В провокационных высказываниях современных «террористов» в отношении неспособности
самостоятельной формы существования Израиля, вне состояния конфронтации и войны, есть
доля своей исторической правды: государственная философия жизни, во многом основанная
на принципе солидарности, как ведется со времен седой древности , так, до сих пор, и противоречит во всем идеологии иудаизма, ныне трансформировавшейся в идею индивидуальной свободы и демократии.
Но если рассматривать перспективы развития человеческого сообщества с точки зрения борьбы государства и семьи, следует смириться с тем выводом, что она ( эта борьба ) - есть.
Политический калейдоскоп, казалось бы разнородных терминов, то занимающих большую часть идеологического пространства, то исчезающих вовсе ( как будто бы их и не было ), выстраивается в единый ряд понятий, бесконечно повествующих об одном и том же.
Славянофилы и западники ( разночинцы, интеллигенция ), капитализм и коммунизм, христиане и иудеи, Азия и Европа, свобода и порядок и т.д. и т.п., вся эта разносортица интеллектуальной продукции, переходя из века в век и неизменно изменяя свое имя, неизменно сводится к той же коллизии в истории человечества последних нескольких тысяч лет: кто – кого? Государство – семью, или семья – государство?
Может ли история идти вспять?
И можем ли мы довольствоваться одними только «блатными» терминами, типа, - «мафия» и – «тоталитаризм», чтобы продолжать всерьез обсуждать значимые темы? Ведь речь идет о
противостоянии семьи и государства , затянувшемся на тысячелетия.
Библия ответа на этот вопрос не дает.