Господь создал людей, а генерал Кольт сделал их равными...
- Вот те ключ, гляди - не потеряй! – комендант общежития Варвара Павловна помолчала, застыв на пару секунд, словно припоминая что-то. – Меня можешь звать бабой Варей, возраст позволяет… По распределению к нам?
- По распределению... - Семён вздохнул. – Аж на три года…
- Да не переживай… - баба Варя почтительно убрала в свою обшарпанную тумбочку испещрённое разрешительными визами заявление о безотлагательном предоставлении жилплощади молодому специалисту. – Годочки-то летят, ох летят… Пообживёшься и… Приглянется, может статься, наша сторонка, кто знает... Кстати, и девки имеются, ежели интересно, в достаточном количестве, а вдруг... Ты - парень видный. Вообще-то - о будущем говорить - чертей смешить...
***
Демон и вправду саркастически расхохотался в этом самом месте.
…Это я его так называю – демон. Поначалу я вообще считал его визиты червивым плодом своего больного воображения или очередным закидоном искалеченной психики.
Первое время он мне просто снился… Первое время после гибели моих родителей.
Их старенький «жигулёнок», неторопливо шкандыбающий с дачи, был вытолкнут на встречку, прямо под колёса гружёного «камаза», истеричным «мерсом» с нетрезвой прокурорской прокладкой между рулём и сиденьем. Вспыхнувшее бензиновым факелом пламя в мгновение ока спалило все надежды на спасение…
С тех пор я огонь не просто не люблю... Я его ненавижу! Я его боюсь…
Известная фраза о том, что одна из вещей, на которые человек сможет смотреть вечно, это – огонь, приводит меня в бешенство…
Являясь во сне, демон какое-то время просто отрешённо стоял. Стоял в стороне укоризненной чёрной фигурой. Я тогда ещё не мог разобрать его лица, но колючий мороз взгляда ощущал весьма явственно…
А недавно он начал разговаривать со мной. Мерзким свистящим шёпотом. Призывать к какой-то мести… Да о какой мести речь, когда уже через три часа после аварии в голубой крови едва стоящего на ногах прокурора алкоголя самым волшебным образом не оказалось? И не «мерс» вовсе, оказывается, обгонял справа на бешеной скорости, а отец сам «...не справился с управлением при обгоне, значительно нарушив скоростной режим»…
То, что ржавый родительский «копендос», даже будучи абсолютно пустым, физически не мог разогнаться быстрее восьмидесяти, а с картошкой-морковкой в багажнике - тем более, никого почему-то не интересовало… А главный свидетель происшествия, камазист, внезапно куда-то пропал. Злые языки утверждали, что он уехал на Бали. На полгода...
Я был на суде... Сжимал кулаки от бессилия, конечно... А что мне ещё оставалось?
Мысли о других вариантах отмщения я из головы старательно гнал…
***
Городок, куда по распределению после железнодорожной академии угодил Семён, был невелик. Львиную его часть занимали деревянные постройки, бесстыдно выдавая своим внешним видом сведения об уровне дохода хозяев. Тут и там среди покосившихся изб кичились своими современными строительными нарядами добротные, сваянные на века дома городского и заводского руководства. Радовали глаз и аккуратные двухэтажные дома, построенные ещё пленными фашистами. Кое-где подчёркнуто цивилизованно кучковались пятиэтажки. Немного… Штук десять-двенадцать пятиэтажек на весь город.
Настоящим украшением населённого пункта был огромный живописнейший пруд, расположившийся в самом что ни на есть центре. Правильнее было бы сказать – город вольготно раскинулся вокруг водоёма. Пруд, несомненно, являлся некоей квинтэссенцией этого микромегаполиса. Огороды, дороги, тропинки, даже центральная площадь - всё стремилось к тёмной глубокой воде и всё около этой воды заканчивалось.
Семён, стоя у самой береговой кромки и жадно вдыхая густой вкусный воздух, долго смотрел на начинающие неуклонно ржаветь весенние поля, на величественные голубые горы, хаотично толпящиеся на горизонте, на бледно-голубое, словно застиранное небо. Красота-то какая!
За спиной неожиданно заблажил заводской гудок. "Ё-моё, девятнадцатый век..." - Семён, вздрогнув, обернулся, а потом решительно направился в сторону заводоуправления. Надо ещё разыскать профком…
В роли градообразующего предприятия испокон веков числился крупный машиностроительный завод. В осыпающихся кирпичных цехах времён Василия Никитича Татищева производились разнообразные военно-артиллерийские прибамбасы. В огромных количествах и самых разных типокалиброразмеров. Конверсионные цеха азартно осваивали сугубо гражданскую продукцию – архаичные чугунные мясорубки, соковыжималки с ручным приводом и тяжеленные электровафельницы.
***
- Что? К нам? – начальник транспортного цеха Фарит Рашидович оторвался от бумаг и удивлённо поднял глаза на скромно занявшего краешек дивана молодого парня. – Так это… Кем?
- Не знаю… - пожал плечами Семён. – Отдел кадров распорядился.
- Академия? Н-да… - Фарит Рашидович поднялся, подошёл к огромному окну служебного кабинета и надолго замолчал, разглядывая футуристические пейзажи родного предприятия.
Семён деликатно кашлянул. Начальник цеха, очнувшись, удивлённо обернулся.
- А ведь нет у меня вакансий, дорогой Семён Владимирович, нет… - Фарит Рашидович сокрушённо развёл руками. – На прошлой неделе уже принял одного… Молодого специалиста. Начальником смены, как положено… А тебя куда?
Семён опять равнодушно пожал плечами.
- Вот что… - Фарит Рашитович внезапно просветлел лицом. – В трудовой книжке написано - ты помощником машиниста когда-то был. На каких машинах?
- На магистральных... Чехословацких.
- Ну, тогда справишься... - облегчённо выдохнул начальник цеха и выпалил: - Машинистом пойдёшь на тепловоз? Временно, конечно… Мне машинист во как нужен!
- Пойду! – Семён даже обрадовался живой работе. Становиться смолоду канцелярской крысой хотелось не очень…
- Вот и славненько! – энергично потёр ладоши начальник. - Кстати, у нас в одно лицо работают, без помощника... Иди-ка сюда, посмотри…
Семён подошёл к окну. По извилистым магистралям старинного завода, задорно пыхтя и толкая разномастные вагоны, бодро бегали маленькие зелёные тепловозики с нереально мультяшными дышлами.
- «ТГМ-23»… Один из них и будет твоим, Семён! - пафосно произнёс Фарит Рашидович, не обращая никакого внимания на отвисшую челюсть новоявленного машиниста. - Выбирай!
И эти шмакодявки гордо именуются тепловозами?
***
Демон, в принципе, не очень-то и мешал. Раздражал, конечно, периодически... Но я почти научился не обращать на него внимания.
Когда демон это понял, он притих. Затаился. Продолжая по инерции нашёптывать ночами монологи о невыполненном сыновнем долге в плане отмщения родителей, он явно задумывал что-то более оригинальное... И ждал подходящего случая...
После смерти родителей я, отслуживший в армии и доучивающийся в академии, стал абсолютно безразличен к месту грядущего распределения. Взглянув в виноватые глаза старшей сестры, торопливо переехавшей с семьёй в родительскую квартиру, я тут же разорвал и выбросил с таким трудом добытые многочисленные справки, предоставляющие мне разнообразные льготы и даже право выбора места работы. Демон презрительно скривил тонкие бескровные губы.
- Сёма… - пугливо бормотала сестра, упорно разглядывая свои тапочки. – Так надоело по съёмным квартирам слоняться… Да и…
- Когда? – покосился я на внушительный сеструхин живот. Демон напрягся, прислушиваясь.
- В мае…
- И правильно сделала. Живите, конечно… - я одобрительно улыбнулся. Попытался одобрительно улыбнуться. Получилась же довольно кривая ухмылка, судя по отражению в сервантном зеркале напротив. Демон с непроницаемым выражением лица картинно хлопнул в ладоши и показал большой палец. – Я - пас... Тем более - с твоим чудаком не очень лажу…
- Сёма, он уже два месяца не пьёт… Честно-честно... - горячо и обрадовано затараторила сестра, хватая меня за руку, словно боясь, что я внезапно передумаю и убегу. – Андрюшку в садик отводит. Деньги все отдаёт…
- Живите… Я всё равно скоро уеду по распределению. Пока диплом, у бабушки перекантуюсь… Заодним и тебя разгружу малость. Береги себя и готовься к маю… - я нежно обнял всхлипнувшую сестру и встал. – Племяннику привет! Про день рождения я помню…
Странно - демон многозначительно молчал. Хотя... Мне тогда показалось, что он тоже криво и как-то зловеще ухмыльнулся…
***
Общежитие для молодых специалистов на поверку оказалось доисторическим деревянным бараком, почерневшим от возраста и климатических обид. Первый этаж престарелого коммунального мегалозавра был полностью занят какими-то хозяйственными помещениями и вечно неработающей мастерской по ремонту телевизоров. А вот второй…
Затоптанная деревянная лестница, жалобно поскрипывая, привела Семёна в царство молодых заводских бандерлогов.
Широкий полутёмный коридор пуст и холоден. Слева и справа – двери, двери, двери…
С любопытством озираясь по сторонам, Семён остановил взгляд на дверной табличке «8», сверился с клеенчатой бирочкой, намертво пришпиленной к ключу, и осторожно отомкнул замок.
Металлическая кровать, платяной шкаф, стол и пара стульев – вот и всё убранство апартаментов, сданных в аренду Семёну. Сданных года на три, не меньше…
Семён подошёл к окну. Краешек того самого великолепного пруда и заводская проходная – ну что ж, не самый плохой пейзаж…
- Вы здесь жить будете? – прозвенело сзади.
Семён оглянулся. Остановившись в распахнутых дверях, девочка лет девяти в инвалидной коляске с интересом разглядывала его, чуть склонив голову к плечу.
- Да… Меня Семёном зовут.
- А меня – Аревик… - девочка была очень красива. Красива божественно и порочно одновременно... Огромные чёрные глаза, тонкие черты лица, шикарные вьющиеся волосы… - Это переводится как «солнышко».
- Переводится с какого?
- С армянского… Вы не думайте, дядя Семён, я не совсем… Я могу ходить, только медленно. И держась за стену… А теперь мы с Вами соседи, вот… - Аревик указала рукой на соседнюю, седьмую комнату.
- Устроился, Семён? – Варвара Павловна неслышно подошла сзади и ласково положила руку девочке на плечо. – Аришенька, я уже обед разогреваю, бегом руки мыть!
Девочка послушно закрутила колёса в конец коридора. Баба Варя грустно смотрела ей вслед.
- С отцом она здесь проживает, познакомитесь ещё. А пока он на службе, я присматриваю за Аришкой… Ну, что? – Варвара Павловна, улыбнувшись, коротко взглянула на Семёна. – Небогато у нас?
- Нормально, Варвара Па…
- Баба Варя…
- …Баба Варя… Не очень-то я и избалован.
- Это хорошо… Пойдём на кухню, Аришку покормлю и тебе расскажу, что к чему…
***
Я смотрел на бегущие за мутным стеклом вагонной двери корабельные сосны и курил. Что же меня ждёт в этом… Блин, даже название городка запомнить не мог…
- Эй, слышь, сигаретку дай!
Демон встрепенулся и вопросительно уставился на меня. Я успокаивающе улыбнулся ему, мол, на «эй» обижаться не стоит, и неторопливо обернулся.
Два короткостриженых и откровенно нетрезвых парня моего возраста, в вытянувшихся трениках и одинаковых футболках, выжидающе застыли посреди холодного тамбура, в упор глядя на меня.
- Нету… - дружелюбно промолвил я, для пущей убедительности хлопнув по пустому карману рубашки.
- Оставь тогда… - потянулся синеузорной рукой к моей сигарете стоявший ближе.
Я отвёл руку с сигаретой и отрицательно покачал головой, снова успокоив демона улыбкой.
- Колян, пошли… - довольно миролюбиво прогундосил второй парень, открывая дверь в вагон.
- Стой!... Дверь закрой! – рявкнул Колян, протягивая изрисованную самопальной гжелью руку уже к моему лицу. – Я не понял, ты чё, падло…
Хлесь! От звонкой и неожиданной пощёчины, которую влепил мне демон, кровь плеснулась в глазах.
В следующее же мгновение согнувшийся от страшного пинка в пах Колян заполучил ещё и коленом в охотно деформирующийся при контакте нос.
- Сука-а-а… - тоненько скулил он, ползая по грязному полу тамбура.
Бросив затушенную сигарету в консервную банку, прикреплённую к двери, я шагнул ко второму.
- Давай… - шепнул демон, возбуждённо сверкая глазами и пританцовывая от нетерпения. – Давай же!
- Ну…? – я с трудом игнорировал его провокацию.
- А я чё? Я – ничё… Колян… Идём, Колян… - испуганно забормотал второй, поднимая с пола пускающего кровавые пузыри товарища.
Демон, приблизившись вплотную, внимательно разглядывал меня. Его смуглое до черноты лицо с ледяными глазами, хищным крючковатым носом и презрительно изогнутыми тонкими губами находилось совсем рядом. Демон одобрительно кивнул, медленно поднял длинную костлявую руку и коснулся моей головы. Нет, не головы… Мозга!
И я не скажу, что это было неприятно…
***
- Комнат, стало быть, двенадцать, жильцов… Да, теперь десять. – Баба Варя поставила перед Аревик тарелку горячего ароматного супа. – Семён, супчику?
- Да неудобно как-то…
- А ну, руки мыть! Неудобно ему… - баба Варя шутливо замахнулась половником. – Неудобно сам знаешь что… Так вот, жильцов-то хоть и десять, но постоянно проживают не все… По порядку… Первая комната… - баба Варя, отрезая хлеб, на секунду задумалась. – Ох, дура старая, моя первая-то, моя! Так сказать – место моё рабочее. А живу я на соседней улице, за магазином… Во второй секретарь комсомольский проживает. Бывает редко. Снюхался с одной дамочкой из горкома. Бездетная та, вишь-ка, лет пять уже замужем, а деток нет… И вдруг забрюхатела. Мужа бросила. И живут они теперича вместе, два секретаря… В третьей комнате врач зубной проживает. Да, стоматолог. Видный мужчина, солидный, жадный только… Так, четвёртая… В четвёртой – красный уголок. Шашки, шахматы, телевизор… Диван… Пятая – Родиона комната. Скоро, Семён, увидишь его, на обед прибежит… В шестой у нас ремонт. Седьмая – Аришка с отцом. В восьмой – ты, в девятой – никого, в десятой – пара, Юрка и эта… Ариш, как её?
- Венера… - пискнула Аревик, прилежно работая ложкой.
- Да, Венера… На заводе работают оба. Давай тарелку… И не крути головой, что тут есть-то? Макароны по-флотски, Ариш… Не хочешь? Точно? Дело твоё, а ты, Семён, даже не думай отказываться… В одиннадцатой тоже кто-то проживает… Дважды только и видела за полгода…
- Баба Варя, и все – молодые специалисты?
- Какое там… - рассмеялась Варвара Павловна, деликатно прикрывая рот ладошкой. – Молодые… Врач-то тот зубной, из третьей, чуток меня помоложе… Бывали, конечно и специалисты, но вышли все… Кто уехал, кто в МЖК переселился, у нас полгода назад первую очередь сдали… Видал длинный такой дом пятиэтажный по леву руку, ежели со станции ехать? Это и есть их комплекс молодёжный… Да, там квартиры свободные остались, если быстро напишешь заявление… Надо, Семён, надо… Погоди, сейчас бумагу принесу…
- Аришка, привет! – в кухню вихрем ворвался какой-то плохо выбритый мужичок неопределённого возраста. – А это кто? – понизив голос и указывая глазами на Семёна.
- Это дядя Семён, он в восьмой жить будет.
- Родион… - протянул руку мужичок. Крепкое рукопожатие… Крепкое, но странное… Я невольно взглянул на правую руку Родиона. Так и есть – двух пальцев не хватало.
- Север, полярная экспедиция… - Родион заметил мой взгляд. – Морозы там знаешь, какие, ммм… Семён, ты вечером будешь? Новоселье устроим. Я тебя спирт пить научу. Чистый! Мы на севере бывалочи…
- Здравствуй, Родион! – баба Варя, оказывается, уже давно стояла в дверях кухни.
- …О, Павловна, и ты здесь? – осёкся Родион на полуслове и исчез. – Я к себе…
Баба Варя с улыбкой посмотрела ему вслед.
- Болтун… Ты, Семён, его не больно-то слушай. Север… Всю жизнь он на лесопилке нашей проработал. На пиле этой страшной… Циркулярной… Компот будете?
Хлопнула входная дверь. Шаркающие шаги, кашель...
Баба Варя и Аревик быстро переглянулись.
В дверях кухни возникла неопрятная толстая тётка с чудовищной бородавкой на щеке.
- Хачик этот… Отец твой дома? – злобно сверкая заплывшими глазками, уставилась тётка на Аревик. Бородавка на щеке во время разговора подёргивалась, очень напоминая группирующегося перед атакой паука-птицееда.
- Нет… - ответила девочка, тихо-тихо, опустив лицо чуть ли не в огромную кружку с компотом.
- Клавдея, иди домой! – вмешалась баба Варя, становясь между гостьей и Аревик. – Ступай с богом, не доводи до греха…
- Варька, не лезь! – взвизгнула тётка, багровея, и опять вперилась взглядом в девочку. – Дома он, нет? Или прячется? Я ему покажу, как невинных людей за решётку…
- Убирайся! – гневно оборвала её баба Варя. – И не смей приходить сюда больше!
Тётка, словно придя в себя, раздражённо пожевала толстыми губами, но, видимо, не найдя нужных слов, повернулась и вышла, от души хлопнув дверью. Увесистый кусок штукатурки брякнулся на холодильник.
- Не расстраивайся, Ариша… - погладила баба Варя девочку по голове. – Ничего она плохого не сделает. Никому…
***
- Да панимаишь, Симён… - Гурген помолчал, задумчиво двигая по столу наполненную стопку. – Паначалу всё замичательно било, жина-красавица, дочка… Симья! А патом что-та пашло ни так – Аревик забалела, с квартирой ниудача… Да и жина сбижала, бози-тха… Вот так ми и астались вдвоём. Осенью в область на апирацию поедим. Шансы есть, дениг толька надо нимало. Родствинники? Памагают… Но как-то ниохотна уже в последние время, ниохотна, да. Я ж сам прасить ни буду, а если ни прашу… Давай выпьим! За тибя!
Семён и Гурген, красивый мужчина лет тридцати, отец Аревик, полуночничали на общаговской кухне, выпивая и негромко разговаривая. Пару раз к их компании присоединялся и Родион, но поняв, что слушать рассказы о крайнем севере и учиться пить чистый спирт никто не желает, деловито убегал в свою комнату. Чтобы минут через двадцать присоединиться вновь в новой попытке стать наставником... Ну, и на халяву глотнуть очередную порцию замечательного армянского коньяка.
- Харашо – баба Варя памагаит, биз ниё совсем трудно било бы, вах... И учитэль помогаит, приходит чериз день на дом... – Гурген замолчал – на кухню въехала Аревик. На её коленях стояло большое блюдо с порезанными грушами, виноградом и хурмой.
- Аревик! – строго сказал Гурген. – Пачиму ни спишь?
Девочка молча подъехала к столу, водрузила на него это живописное блюдо и поцеловала отца, поблёскивая счастливыми глазищами.
- Спокойной ночи. Сирумэм кхес...
- Спакойной ночи, дарагая… - нежно произнёс Гурген. - Йес кхес сирумэм. Люблю тебя...
- И Вам, дядя Семён…
- Спокойной ночи, Аревик. – Семён проводил взглядом девочку и вновь повернулся к Гургену, переходя почти что на шёпот. – Гурген, тут женщина какая-то днём заходила. Тебя разыскивала…
- Клавдия Питровна? – Гурген помрачнел и потянулся за сигаретой.
- Она.
- …Я ж в милиции работаю, Симён. А муж Клавдии… Жалуются на ниго, понимаишь… То пьяный за рулём, то с сыном дирётся, то у соседий дверь выломаит, то Клавдию саму изобьёт... Дурной он, кагда пьяный… Да она и сама випиваит нислабо. А гарадок малинький, все друг друга знают, многии – родствинники, поэтому подавать заивления в письминном виде никто ни хочит - а, дело житейское… На днях он у учитэльницы, которая к Аревик приходит, двух кур задавил… Да, как обычна – за руль после самагонки и па гостям. Как эта?... А, "дагоняться"… Та пришла – лица нет… Да ладно, долга рассказывать. Сидит он питнадцать сутак… И прав лишится, я иму это обищал уже… - Гурген взглянул на часы. - Позна уже, Симён, айда спать. Тибе, как я понил, завтра на работу уже?
- Да. Первая смена…
***
- Бригада твоя, знакомься… - тот самый «молодой специалист», опередивший меня в должности начальника смены, Сергей, открыл скрипучую дверь в просторную цеховую комнату отдыха, находившуюся прямо под диспетчерской.
На длинных скамейках вокруг огромного стола сидело человек восемь. Кто-то завтракал принесёнными из дома варёными яйцами и салом, кто-то баловался чайком, более напоминающий чифир, кто-то читал газеты, а кто-то дремал, уронив голову на обитую оцинковкой столешницу. Но на скрип двери оглянулись все.
- Это Семён, новый машинист и бригадир ваш. А это – четвёртая бригада: Александр, крановщик… Валерий, составитель… И грузчики – Иван, Борис, Юрий… Павел… А где Павел? Опять прогуливает?
- Чего сразу «прогуливает»? Задерживается… - лениво процедил сквозь зубы один из грузчиков, смеясь глазами.
Сергей хотел что-то добавить, но натолкнувшись на насмешливые взгляды парней, молча выскочил за дверь.
- Наберут пацанвы… - проворчал всё тот же грузчик. – Сопляки одни кругом, а послать некого. Начальство, бля… Проходи, как там тебя? Да, Семён, проходи, чего застрял в дверях?
Грузчики впечатляли. Молодые мужчины, они, как на подбор, были широкоплечи и грозны на вид. Когда же Семён после смены попал с ними в душевую, он вообще ахнул. Далеко не каждый бодибилдер может похвастаться такой великолепной фигурой и столь рельефной мускулатурой. Семён дохляком тоже не был, но теперь он наяву увидел практическое воплощение мечты о желаемой форме к началу пляжного сезона.
- Ива-а-н… - восхищённо протянул Семён. – А ты ещё помимо работы качаешься?
- Семён, ты чего, сдурел? Мне утяжелений и на работе до изжоги…
Это правда. Семён, периодически пытаясь помочь парням в погрузке, через час уже чуть не падал под тяжестью снимаемых с конвейера длинных зелёных ящиков со снарядами. А потом привык. И с удовольствием разглядывал квадратики пресса уже на своём на животе… Но это было чуть позже, а пока…
Запищал зуммер селектора. Грузчики посмотрели на Семёна.
- Отвечай, бригадир… - подмигнул Александр, машинист крана.
- Слушаю! – нажал на мигающую кнопку Семён.
- На станцию за порожняком, забираем пять крытых. Два с ходу к тридцатому цеху, три в седьмой тупик для осмотра. Из пятнадцатого и восьмого выводим гружёные и снимаем от котельной слитые цистерны… - диспетчер отключился.
- …А где это – тридцатый цех? – помолчав, спросил Семён.
- Поехали... – составитель Валерий поднялся. Семён только сейчас увидал кучу перстней, наколотых у него на пальцах. – В процессе поймёшь… Гуляш, место! – прикрикнул он на
толстого щенка, сунувшегося было в открытую дверь вслед за ними.
***
Работать в ночную смену было легко и приятно. Начальства нет, красота… Разбросав по огромному заводу порожние вагоны, заправив агрегат и прошприцевав шкодные тепловозные дышла, Семён зашёл в комнату отдыха. Грузчики возбуждённо обсуждали что-то, раскидывая по столу карты. «Ё, что за запах?» - поморщился Семён.
- Семён, в «свару» будешь? – спросил Иван. – Погрузки не будет сегодня, военные приёмщики чего-то там упёрлись… Так что всю ночь просидим.
- Не, я посплю в раздевалке лучше.
- Не умеешь, что ли?
- Умею, но не буду. А чем это пахнет так? – Семён покрутил головой. – Краской какой-то.
- Это не краска… - Павел достал из-под стола стеклянную банку и знаком показал, чтобы подставляли стаканы. – Это Германией пахнет.
- Че-ем? – недоверчиво. Мужики заржали.
- Растворитель "РФГ"… Или "ФРГ" по-нашему. Можно пить. В голову даёт так, что… Воды принесли для разбавки?
- Пить? Растворитель? – Семёну показалось, что он ослышался.
- Ну да. Будешь?
- Паша, дурак, что ли? – Александр вскипел не на шутку. – Ты чему мальчишку учишь?
- Да какой он мальчишка? – Павел поднял глаза на Семёна. – Тебе сколько? Двадцать четыре?
- Двадцать два…
- А вот и закуска! – дверь распахнулась и с огромной чёрной сковородой с улицы ввалился составитель Валерий. – Налетай!
Сковорода была полна мяса. Жареного. Дымящегося и ароматного.
- Ого… Жируете… - пробормотал Семён. – Откуда?
- Гуляша видел? – спросил Валерий.
Семён несколько секунд ошарашено смотрел на сковороду, а потом, зажав рот рукой, бросился на улицу. За спиной опять заржали.
- Семён… - Александр тоже вышел на воздух. – Дико тебе? Мне тоже когда-то дико было… Ничего не поделаешь, такие здесь нравы, а со своим уставом, как говорится… Неплохие они, в общем-то люди, но… Такие, какие есть… Да, кстати, хочу предупредить – без причины не истери, но будь начеку, всегда… И никогда не показывай виду, что боишься... Вон у Сергея, начальника смены нового, постоянно страх в глазах. Парни ему спуску и не дают...
- Саша, я тоже типа того… Бригадир… А они растворитель пьют, в карты… Мне-то что делать?
- Ничего пока не делай… Пока. Зачем с ходу себя противопоставлять? А дальше смотри по обстановке, в таких делах я не советчик, но, если что, помогу… Считай, что это экзамен для тебя. Иди спи в раздевалку, разбужу, ежели что…
- Спасибо, Саша.
Начались трудовые будни… Такие похожие друг на друга и в то же время такие разные...
***
Ура! Вот уже и май…
Нежная зелень сделала окружающие пейзажи фантастически красивыми и бархатными. Чистый весенний воздух стал ещё вкуснее. Пруд прямо-таки притягивал своей красотой и величием. Эх, скоро можно будет купаться…
Работа Семёну нравилась.
Весёлый тепловозик понимал своего хозяина с полуслова и не ломался в самый неподходящий момент. Отношения в бригаде тоже сложились. Парни уважали Семёна за честность и открытый нрав, хотя порой и подшучивали над его наивностью. Уважал даже прожженный авторитет составитель Валерий, обладатель трёх ходок в места не столь отдалённые… Крановщик Александр и грузчик Иван не раз бывали у Семёна в гостях. Семён у них тоже... Они подружились…
А когда Семён за полсмены в одиночку сам перебрал и отремонтировал топливный насос высокого давления, ему явственно заулыбалась должность главного цехового механика.
Немного портил дружескую атмосферу начальник смены Сергей. Наверное, он завидовал авторитету Семёна. Во всяком случае, так сказал Иван… Придирки Сергея были необоснованны и туповаты, но… Не может же всё быть хорошо, так?
- Семён! Семён, оглох? - Александр, высунувшись по пояс из кабины железнодорожного крана, сердито махал руками.
Семён, задремавший было на жарком солнышке, сбросил ноги с пульта управления и вопросительно выглянул в окно.
- Уснул? Осади метра на три!
Кивнув, Семён крутанул контроллер. На пару с Александром он уже несколько часов грузил металлолом в грязные полувагоны. Грузил, взвешивал и выводил гружёные вагоны на станцию. Грузил, взвешивал и выводил… Работа – не бей лежачего, скучновато только…
Семён спустился на землю и подошёл к огромной металлоломной куче. Синяя от перегрева стружка, какие-то обрезки, огрызки снарядных болванок… Ничего интересного… Ниче…
Семён не поверил своим глазам – среди металлической паутины виднелось что-то очень похожее на рукоять пистолета. «Откуда? Да ну, не может быть…» - но руки уже освобождали от цепких стружечных нитей оружие. Пистолет был настоящим. Малость потрёпанным, грязным и со сбитым номером, но настоящим!
Семён машинально щёлкнул застёжкой магазина. Вот это да! В обойме виднелись пять патронов…
Пребывая в каком-то странном столбняке, Семён задумался, надо ли показать находку Александру.
И решил, что пока не стоит…
Всю оставшуюся смену Семён, притихнув в кабине тепловоза, аккуратно и почтительно разбирал-собирал-чистил-смазывал пистолет.
***
Мимо проплывали облезлые стены старинных цехов. Семён, чуть ли не по пояс высунувшись из тепловозного окна, внимательно следил за Валерием, идущим впереди осаживаемых вагонов.
- Не выпадете, молодой человек?
От неожиданности Семён и вправду чуть не выпал. Две симпатичные девчонки в синих рабочих халатах, сидя на снарядных ящиках в какой-то укромной нише позади цеха, втихушку покуривали и сплетничали.
- Привет, красавицы… - улыбнулся им Семён. – Не уходите, я скоро вернусь…
- Ждём-с! – довольно оскалились барышни.
Осадив вагоны в цех под погрузку, Семён подкатил к нише. Из двух девчонок осталась одна. К великой радости Семёна – именно та, за которую сразу зацепился глаз.
- Привет ещё раз! – Семён был вежлив до отвращения.
- Тебя как зовут, принц на зелёном паровозе? – с места в карьер рванула девчонка, вставая с ящика.
- Семён… А тебя, снарядная принцесса?
- Ольга…
- Олик, хочешь покататься со мной? – Семён мысленно хохотнул над собой – нашёл, чем завлечь, она что, дитя малое, что ли?
- А хочу! – хитро прищурилась Ольга.
- Залезай!
- А у вас тут просторно… - удивлённо сказала Ольга, усаживаясь в кресло помощника и придирчиво рассматривая кабину. – Не пойму чего-то, почему я раньше тебя не видела…
- Я недавно у вас в городе.
- Ясно… А живёшь где?
- В общежитии по Машиностроителей…
- У бабы Вари?
- У неё… Знаешь… А ты красивая!
Ольга вдруг смутилась. Она с минуту молча смотрела в окно, а потом, изменившимся голосом:
- Останови… Останови, я выйду.
- Почему? Постой, ты обиделась на что-то?
- Врёшь ты всё… «Красивая»… Останови, говорю!
Семён рванул кран вспомогательного тормоза, встал и подошёл к Ольге.
- Я никогда не вру… Могу повторить ещё сто раз - ты красивая!
Ольга долго и внимательно смотрела Семёну в глаза, а потом, медленно поднявшись с кресла, прильнула к его губам…
***
- Здравствуйте, баба Варя! – Ольга вышла из комнаты Семёна рано утром.
Ё-моё, спалила... Ну, Олик… Семён схватился за голову и на цыпочках подкрался к дверям, прислушиваясь..
- Здравствуй, Олечка… - спокойно ответила баба Варя, гремевшая до того кастрюлями на кухне. – Рада тебя видеть.
- Вы почему от меня такого мальчика прятали, баба Варя? – звонко рассмеялась Ольга.
- Ты про Семёна, что ли? – засмеялась и баба Варя. – Понравился?
- Очень… - понизив голос, ответила Ольга. – Только Вы ему не говорите…
- А то он сам не заметил…
- Здравствуйте! – голос Аревик. Ну, вообще… Семён переступил босыми ногами на полу, по-прежнему вслушиваясь в каждое слово.
- Здравствуй! – дружелюбный Ольгин голос.
- А Вы - жена дяди Семёна?
Снова звонкий Ольгин смех.
- Пока нет. Но очень надеюсь, что стану… - ого, заявочки!
Семён юркнул обратно под одеяло. – «А классная она девчонка, ничего не скажешь… Обалденная просто! Стоп! Ты влюбился, что ли?»
***
- Где этот грёбаный механик? – голоса где-то у входа в раздевалку. – Иван, здорово! Где ваш машинистишка недоделанный?
- Здорово! – Голос Ивана. - Там, в последнем ряду… А что случилось?
- Пока ни хера не случилось… Но сейчас случится, ёпть!
Семён, только что вышедший из душевой, где полчаса с переменным успехом оттирал грязь и мазут ночной смены, наспех обтёрся полотенцем, торопливо натянул трусы и выглянул в центральный проход между рядами металлических шкафчиков. Что там ещё такое?
По проходу, зло кривя губы, приближался грузчик из другой бригады. Кажется, его Аркадием зовут… Здоровенный парень. Вот только выражение лица… Как будто постоянно чем-то недоволен. Псих, одним словом…
- А, так это ты… - удивлённо-разочарованно протянул Аркадий. – Ты, сопляк, пошто чужих баб охмуряешь, а?
- О-о-о… - усмехнулся Иван, прислушивающийся к разговору. – Ну, это сами разбирайтесь…
- Каких ещё баб? – удивился Семён. И тут его осенило. – Ты про Ольгу, что ли? Во-первых, она не баба... А потом - на ней написано что ли, чья она?
- Ну т-ты чё, умник, бля? – ещё более обозлился Аркадий, слегка заикаясь и "чёкая" именно по этой причине. – Ты ч-чё, п-петух, совсем нюх…
***
Хорошо, что я занимался в своё время дзю-до. Теория равновесия – великая вещь!
Уловив повышение тона голоса Аркадия до истеричной ноты, я чуть отступил назад, одновременно уклоняясь в прогибе. Вовремя. Размашистый удар пришёлся в металлическую дверку соседнего шкафчика.
От жуткого грохота проснулся и подзабытый мной демон. Он вскочил, с хрустом потянувшись, и заинтересованно уставился на меня.
- Ёёёё… - недоумённо ощерился Аркадий, растирая ушибленную кисть. – Ах, так, гнида?
Я опять отступил, максимально прогнувшись. На этот раз пострадал шкаф в противоположном ряду – проход был не шире метра. Демон приблизился и заглянул мне в глаза.
- Ну? – брызгая слюной, выкрикнул Аркадий. – Чего ты пятишься, ч-чмо?
Я оглянулся. Рядом мой шкаф, а глухая стена раздевалки всего в двух шагах позади меня. Рано или поздно бой принять придётся. Прямо так, в трусах и сланцах.
Я озадаченно хмыкнул и пнул Аркадия под колено.
- А-а-а… - зашипел Аркадий, согнувшись и схватившись за ногу. То, что на мне сланцы – ему определённо повезло, иначе он был бы обезврежен надолго. Через несколько секунд Аркадий резко выпрямился. В его руке сверкнуло широкое лезвие ножа, видимо - выхваченного из-за голенища. Демон усмехнулся и довольно потёр руки.
- Э-э-э! – истошно заорал Иван. – Аркашка, нож убери!
- Стой там! – вызверился Аркадий, махнув ножом в его сторону, и опять повернулся ко мне. – Р-распишу, педик с-столичный!
Демон ухмыльнулся и кивнул мне. Не знаю, что он хотел сказать, но моя рука сама собой нырнула в открытый шкафчик. Обрадовавшись спасительной тяжести оружия, я, глядя Аркадию прямо в глаза, передёрнул затвор и молча направил ствол в красную от злости физиономию разочаровавшегося жениха. Демон одобрительно улыбнулся. Впервые!
- Че-е-его? – недоверчиво взвыл Аркадий. – Игрушечками м-меня пугать? Ме-е-еня?
На этот раз пространства для уклонения мне не хватило. Ударившись спиной о стену, я почувствовал, как лезвие ножа скользнуло мне по груди. Мешкать более было опасно. Я отвёл ствол чуть в сторону и нажал курок над плечом Аркадия (демон презрительно сплюнул). «Только бы не осечка…» - мелькнуло в голове.
Осечки не случилось. Разбитое стекло окна раздевалки со звоном осыпалось из прогнившей рамы. Аркадий, жалобно скуля, присел, бросив нож и схватившись за уши.
- Ещё претензии есть? – спросил я, уперев горячий ствол Аркадию в лоб. Я старался выглядеть спокойным, хотя внутри всё дрожало и ходило ходуном. Наверное – это были проделки демона…
Аркадий, отрицательно мотая головой и по-прежнему поскуливая, на четвереньках пополз к выходу. Я поднял нож, забросил его за шкафы и повернулся к Ивану. Тот, до сих пор обёрнутый полотенцем, изумлённо смотрел на меня, открыв рот.
- Н-да… - я не знал, что сказать. – Одевайся, уже дома пора быть…
Демон задумчиво смотрел куда-то вверх, всем своим видом выражая крайнюю степень разочарования.
***
- Кушать будешь? – встретила Семёна в общежитии баба Варя.
- Нет… - пробурчал Семён, открывая дверь в свою комнату. Какая тут, к чёрту, еда? Делать что теперь, кто бы подсказал. С пистолетом постоянно ходить? Семён ощутил в кармане холод оружия и горько усмехнулся. И куда его теперь девать? Не в общаге же хранить…
- Ольга прибегала спозаранку, блинчиков тебе принесла. – баба Варя внимательно смотрела на Семёна. – Разогреть?
- Нет, спасибо, баба Варя…
- Спать иди, лица на тебе нет… Ночная смена - есть ночная, понимаю... А Ольга вечером зайдёт, после работы. Сказала, что в кино тебя поведёт… - баба Варя вздохнула и скрылась в кухне. – Семён, у нас тут ремонт будет с завтрашнего дня в коридоре, краски и растворители на лестнице видел? Так что дома не сиди особо, краску чтоб не нюхать, Ольгу забирай и в походы... Хорошая она девка, красивая и душевная. Не везёт ей только… И родители у неё хорошие. Честные... Справедливые. Случай был в прошлом году, сосед у них решил пол-участка оттяпать, так отец Ольгин, как его?... Эхма, памяти совсем не стало… А, Пётр Никитич… - голос звучал всё тише, словно отдаляясь. Семён, рухнув на кровать прямо в одежде, провалился в сон.
***
- Как ты? – спросил меня отец, открывая дверь «жигулёнка».
- Не знаю, папа… Плохо мне без вас. Посоветоваться не с кем. Наделаю глупостей… Если уже не наделал…
- Сёмушка… - мама украдкой смахнула слезу. – Держись там. Нам ведь тоже несладко здесь. Чувствуешь?
Пахло дымом.
Дымом?
О, боже, неужели опять?
- Папа, не садись в машину! – заорал я. – Не садись! Смотри, какой туман!
Отец не слышал. Он уже поворачивал ключ зажигания и открывал маме пассажирскую дверь.
- Мама!
…Из тумана медленно вышла знакомая чёрная фигура.
- И ты здесь? – удивился я, нервничая. – Скажи им, что нельзя ехать! Скажи, слышишь?
Демон галантно закрыл за мамой дверь и молча повернулся ко мне.
«Жигулёнок», зарычав, растворился в тумане.
Нет, это всё-таки туман или дым?
Запах гари стал невыносим.
«Догнать! Догнать! Остановить!» - набатом звучало в голове.
Но ноги не двигались.
Я заплакал, кусая губы от бессилия и ненависти к своей беспомощности…
Заплакал и… проснулся!
***
В комнате ничего не было видно. Из-за дыма...
Семён закашлялся, соскочил с кровати и бросился к двери. Туда, где должна быть дверь… Споткнувшись о стул, он, падая, открыл дверь плечом и больно ударился о пол рукой. В коридоре дыма было ещё больше. Гораздо больше… Сквозь плотную дымовую завесу виднелись мощные языки пламени в стороне входных дверей и первой комнаты… Пламени! Семёна заколотило от бешенства и страха. Задыхаясь и начиная паниковать, Семён быстро поднялся и хотел уже броситься обратно, как вдруг услышал надсадный детский кашель из соседней комнаты.
- Аревик! – что есть сил заорал Семён, падая на четвереньки – так дышать было чуть легче.
- Дядя Семён! – чуть слышно в ответ, сквозь кашель.
Семён вскочил, выбил отчаянным ударом ноги дверь в седьмую и тут же опять упал, напоровшись на коляску.
- Аревик… - забормотал он, вскакивая. – Хватайся за меня!
Тонкие ручонки обвили его шею. Семён, придерживая девочку, что есть сил крикнул "пожар!" в дымное пространство коридора, глотнув дыма и опять зайдясь в кашле, наощупь метнулся в свою комнату, захлопнув за собой дверь. Дыма, может, меньше будет…
«Аревик... На кровать! Не бойся, милая, сейчас… Чёрт, дышать вообще нечем… Стул должен валяться где-то здесь… Вот он! В окно! Да сильней же, лошара!!! Осколки! Осколки выбей, хотя бы снизу! Некогда кашлять, некогда! Приступ кашля отнимет время и силы… Как бы не задохнуться прямо сейчас… Аревик! Под мышки бери! И в окно… Чёрт, она же не может помочь ногами… Залезай тогда на стол! Сколько дыма здесь, наверху… Ни черта не видно... Не дышать! Не дышать! Скорей! Скорей же, голова кружится!»
Семён, держа обмякшую Аревик под мышки, лёг на подоконник и опустил её как можно ниже снаружи дома. Воздух! Семён с жадностью дышал, почти физически ощущая серые густые клубы дыма, с гулом вылетающие из разбитого окна над головой. Из глаз лились слёзы, руки и ноги дрожали…
«Что делать? Отпускать? Второй этаж… Что внизу, асфальт? Убьётся девчонка… Она жива? Почему не шевелится? В обмороке или задохнулась? Люди! Где люди? Не вижу ничего… Почему я ничего не вижу? Я не смогу долго держать…»
С отчаянным визгом прямо под окнами тормознула милицейская «шестёрка». Выскочивший из неё бледный Гурген крикнул Семёну: «...отпускай!».
- Держи… - прошептал Семён и разжал руки. Стало легко. Легко и безразлично. Уснуть бы прямо сейчас, на этом подоконнике… Уснуть бы… Но что это за шум?
«…мён! Симён, прыгай! Да прыгай же, Симён!»
«Это кто? Это мне? Мне? А где я?» - Семён потёр глаза, размазывая слёзы и сажу по лицу, с огромным трудом развернулся на подоконнике, опуская ноги за окно и изрезаясь в кровь остатками стекла. Ещё секунда и он повис на руках. Ненадолго. Мокрые от крови руки сорвались и Семён, беспомощно улыбаясь, полетел вниз…
Прохлада воды на губах. Кашель… Кашель до рвоты… Кажется, сейчас вылетят лёгкие… Вой пожарных сирен где-то вдалеке…
Семён открыл глаза.
Барак догорал. Тушить его было бесполезно. Пожарные поливали водой соседние здания.
Семён лежал на газоне метрах в десяти от пожарища. Мужчина в белом халате прижимал к его лицу кислородную маску. Увидев, что Семён очнулся, доктор кивнул «держи сам!» и побежал к машине скорой помощи.
Двое санитаров укладывали на носилки навзрыд плачущую Аревик. Рядом бестолково суетился Гурген в форме старшего лейтенанта.
- Стойте! – вдруг звонко выкрикнула Аревик и протянула руку в сторону Семёна. – Дядя Семён, это она! Это она! Дядя Семён, там баба Варя осталась… Она ударила бабу Варю по голове…
- Хачики… - Семён с трудом повернул голову. Оказывается, в двух шагах от него стояла Клавдия и что-то бормотала себе под нос, злобно глядя в сторону Гургена и Аревик. Её качнуло. Клавдия была пьяна. – Хачики… Убирайтесь к себе в Чуркестан… Я говорила – сожгу, сожгла… Урод черножопый со своим выродком безногим. Посмотрим, куда вы теперь… И опять сожгу…
Клавдия опять пошатнулась. Она ухватилась за берёзку и вдруг встретилась глазами с Семёном.
- Хихи… – Семёна передёрнуло от мерзкого пьяного хихиканья. – Что, не будет у тебя соседей теперича? Изведу я эту семейку, сказала – изведу… Мало краски, сука, было на лестнице, а иначе б сразу так разгорелось, что хрен выбралась бы эта сопля чернож…
Семёна трясло...
Это демон рвал и метал в душе... Рвал и метал направо и налево… Метал и грязно ругался… Ругался уже не шёпотом, а громко и отвратительным матом… А потом опять бесцеременно запустил руку в мозг Семёна, безжалостно разрывая его... Это больно... Это невыносимо... Череде пожаров и этой боли надо положить конец...
Семён перевёл взгляд на остатки барака. Среди насытившихся языков догорающего пламени стояли папа и мама. И грустно смотрели на Семёна… Да сколько ж ещё людей должно сгореть по вине таких…
Семён, поморщившись, повернулся на бок и засунул руку в карман. Вынув пистолет, он с трудом передёрнул затвор окровавленной рукой и прицелился прямо в прыгающую бородавку.
«Ничего она плохого не сделает, Ариша. Никому… - вспомнились слова бабы Вари. - Только бы не осечка...»
В тишине, нахлынувшей после выстрела, раздались какие-то странные хлопки.
Это восторженно аплодировал демон.
Аплодировал стоя…