Это случилось в ту прекрасную, но, увы, уже далёкую пору моей жизни, когда поступками руководил не разум, а гормоны. Между прочим, именно в те далёкие «зелёные» годы я впервые испытал чувство ностальгии.
Дело было так, в военно-морском училище, в котором я тогда учился, приходилось довольно часто нести службу в карауле и на всяких дежурствах. Однажды вечером стоял на посту около секретной лаборатории, когда кто-то на улице включил громко радио, и до меня донеслась популярная в те годы песня: «Шорохи ночные, яркий лунный свет, в жизни раз бывает восемнадцать лет…».
Я вдруг задумался: а ведь мне уже девятнадцать! И как-то остро пронзило чувство, что свой восемнадцатый год я так бездарно потратил, потерял что-то очень важное, ну, понятно что, не встретил любовь, и встречу ли теперь ещё когда-нибудь, буду ли счастлив, как та замечательная девушка из песни?
На душе стало так горько и обидно, я чуть не заплакал. Если вы думаете, что я со снисходительной улыбкой вспоминаю это мгновение своей жизни, то, смею заверить, вы заблуждаетесь.
Именно тогда я впервые осознал быстротекучесть нашей жизни.
Но я отклонился от своей темы.
Мои родители снимали летом дачу на бывшем финском хуторе недалеко от посёлка, расположенного на берегу Вуоксы. Изумительные по красоте места, к тому же богатые грибами и ягодами.
Впрочем, меня тогда интересовали совершенно иные вещи. Проведя утром, на следующий день после приезда, обследование посёлка, находившегося в двух километрах от нашего хутора, я обнаружил клуб, а на дверях небольшой плакат: «Танцы. Начало в 19 часов».
Всё время до вечера ушло у меня на глажку брюк, форменки, «гюйса» (синего воротника с белыми полосками) и надраиванию бляхи на ремне.
Прибыв на танцы, я обнаружил, что нахожусь вне конкуренции – единственный моряк в сельском клубе! Тут бы мне и подумать об оборотной стороне медали. Но, как я заметил в начале своего рассказа, думалось в «зелёные годы» не всегда.
Вечер близился к концу. Объявили «белый танец». Меня пригласила очень симпатичная молодая особа в белой кофточке. Танго позволяло безнаказанно обниматься с незнакомкой, девушка не возражала, всё было прекрасно.
В конце танца она мне шепнула: «Пойдём, выйдем». Я возликовал, но получилось, как у гражданина Бывалова в кинофильме «Волга-Волга», когда он горестно заметил: «Вызывают в Москву!» - и, помолчав, добавил, - «На концерт художественной самодеятельности».
На улице она мне сказала: «Давай, дуй бегом, вон туда, между двумя домами. Там есть тропинка, дойдёшь по ней до хутора. По дороге не иди». И тут я вспомнил группу здоровенных, подогретых спиртным, парней, которые недобро поглядывали на меня в зале. Следует заметить, что я пребывал тогда ещё в лёгкой весовой категории.
Чувствуя появившиеся мурашки в теле, я, тем не менее, храбро заявил новой подруге: «Ничего, я тебя провожу».
«Не надо», - ответила она, - там Валерка, мой сосед, - «мне ничего не будет, а тебя они убить могут. Приходи завтра утром в десять на лодочную станцию», и чмокнула меня в щёку.
Окрылённый перспективой, я заторопился к тем двум домам, и вовремя. На крыльцо клуба вывалила толпа разгорячённых парней.
«Верка!», - заорал один из них, - где твой морячок? Мы его сейчас так отметелим, что его больше здесь никогда не увидят».
Такая перспектива совершенно не входила в мои планы, и я понёсся по тропинке, ведущей в лес. По доносившимся голосам я понял, что желающие меня линчевать направились по дороге.
Ночью идти два километра по тропинке – занятие, может, и романтичное, но мне оно таким не показалось, тем более что местами тропинка вела вдоль глубокого карьера, куда, оступившись, можно было легко свалиться.
Ночь была тёмная, как в романсе, который когда-то пел Бернес. Луна лишь изредка появлялась из-за туч. Я ориентировался, в основном, по просвету над головой между кустами и деревьями. О том, что под ногами, уже не думалось.
Внезапно услышал лёгкий шум - шаги, и не одни. Пошёл быстрее, преследователи тоже ускорили шаг. Я побежал, они – тоже. Нет, уж лучше я встречу их не спиной, а лицом! Остановился. Остановились и преследователи.
Я нагнулся, пошарил рукой по земле, и, к счастью, нащупал приличный камень. Зажав его в руке, приготовился к обороне. В темноте слышались осторожные шаги, кто-то медленно подкрадывался ко мне.
В этот момент в разрыв между тучами выглянула луна, и сквозь ветви кустарника я увидел горящие зелёные глаза, обросшее лицо с бородой и …рога!
Сразу в уме – Гоголь, черти.
Но, поскольку был воспитан атеистом, вариант с чёртом, после некоторых колебаний отбросил, так же, как и камень, который держал в руке.
Придя в себя после неожиданной встряски, подошёл к перепуганному большому козлу, который, вместо того, чтобы мирно спать в хлеву, неизвестно зачем шлялся один ночью по лесу.
Погладил его морду, и благодарный козёл радостно затрусил рядом.
Теперь лес казался уютным и добрым, а дорога – короткой. На хуторе наши пути разошлись: козёл с блеяньем побежал к своему дому, а я отправился на сеновал. В окне увидел, как мелькнуло что-то белое. Мама не спала, ждала моего возвращения.
Вера на следующий день в назначенное место не пришла. Мне сказали, что утром она уехала в Ленинград, где училась в институте. И я понял, что девушка знала, чем для меня неизбежно окончатся танцы, и просто пожалела глупого морячка.
В юности сверстницы всегда умнее.
На снимке автор, когда всё виделось в розовом свете и жизнь казалась бесконечной.