В понедельник Вадик пришел из школы необычнайно рано. Дубов занимался "всякой фигней", а именно почитыванием книги "Подросток: Трудности взросления. Книга для психологов, педагогов, родителей", которую вручила матушка в последний свой визит. По ее словам мальчик совсем отбился от рук: уроки не прогуливает, учится на пятерки и не умеет драться даже с девочками. Да еще эта Настя окаянная появилась. Пай-девочка в очках с толстыми стеклами.
Дубов уныло перелистывал " трудности взросления", печально размышляя, как заставить Вадика стать приличным чертом.
- Ты чего пришел так рано?
- Привет, батя.
Вадик скинул сумку и прошел в комнату.
- Что читаешь? - книга перекочевала в руки мальчика, он прочел название, редкие веснушки на носу сбежались в одну плотную стайку: - Фу! Бабушка дала?
- Ага, велела воспитывать тебя как следует.
- Дети - цветы жизни, Дубов! - наставительно сказал Вадик, возвращая книгу.
- И они нуждаются в горшках, - поддакнул тот.
Вообще-то Валентин Петрович покривил душой, Вадик достался ему готовым 13-летним подростком с набором неправильных представлений о жизни и умением убирать за собой. Так что фаза пеленок-слюнявчиков удачно обошла Дубова стороной. Племянник, которого по настоянию бабушки, сделали "сыном" Дубова, был неплохим парнем. С ним почти не было хлопот. Вот только быть чертом он не хотел.
- Дубов, тебя вызывают в школу, - сообщил Вадик, протягивая записку. Валентин Петрович в недоумении развернул. В записке черным по белому было написано:
"Уважаемый Валентин Петрович, просьба подойти сегодня в 18.00 в учительскую. Речь пойдет о вашем сыне Дубове Вадиме. Классный руководитель Вера Павловна."
Настроение Дубова поднялось на целый миллиметр ниже уровня плинтуса. Он даже попытался обнять любимого "сыночка", но Вадик ловко увернулся.
- Ну, так что ты натворил? - с радостным нетерпением спросил Дубов, - Разбил окно? Кнопку на стул положил? А может бомбочку на уроке взорвал? Признавайся, солнце мое!
- Ну, батя, ты маньяк, - удивленно покачал головой Вадик, - придешь, сам узнаешь. Собирайся давай! И постарайся вести себя прилично. Не надо с ней, как с Машей: "Ну че, сеструха, пойдем что ль курнем" - передразнил он Дубова.
Валентин Петрович был не дурак и сразу сообразил, к чему клонит Вадик.
- Нет уж! - фыркнул он, - Не хочу я ухаживать за ней. И вообще, все химички - старые девы, а все старые девы - стервы.
- Не хочешь, а придется, - невозмутимо пожал плечами Вадик, - Не будешь, скажу бабушке, что ты плохо меня воспитываешь. А классная у меня классная. То есть очень милая. Дубов, тебе нужна жена. Мне надоело давиться в столовке синюшным пюре и обвалянными в песке котлетами.
Дубов вздохнул.
- А у тебя училку правда Верой Павловной зовут? - подозрительно просил он. Вадик кивнул и, не удержавшись, лукаво подмигнул.
- Что-то мне это напоминает, - буркнул Валентин Петрович и бросил недочитанную книгу на кровать. Уж очень хорошим снотворным действием обладает педагогика.
В шесть вечера Дубов был в учительской. Вадик проводил его до школы и бросил сильно нервничающего Валентина Петровича у дверей.
- Не тушуйся, батя, - наставительно сказал он, - будь естественнее. И бери инициативу в свои руки.
Дубов откашлялся, постучал в дверь и тут же ее распахнул. В просторной комнате за столом сидела женщина. У нее была крашенная каштановая коса, упрямо вздернутый нос и классическая белая блузка. Перед химичкой лежала стопка тонких зеленых тетрадей.
- Д-добрый вечер, - пробубнил Дубов.
- Валентин Петрович, - подняла голову Вера Павловна, тоненькие, как вязальные спицы, пальчики повертели ручку, - просаживайтесь. Спасибо, что нашли время зайти. Вадик рассказывал, какой вы занятой человек.
- Ааа...э.. - глубокомысленно сказал Дубов, представляя, что сделает с "сыночком" по приходу домой.
Вера Павловна тем временем достала из кипы тетрадей одну.
- Вот, полюбуйтесь на это!
- Что он натворил? - поинтересовался Валентин Петрович.
- Посмотрите сами, - качнула сережками Вера Павловна.
Дубов раскрыл тетрадь и увидел там...пятерку с какой-то непонятной подписью внизу. Сердце честного черта упало в бездонную пропасть.
- Ваш мальчик гений! - провозгласила Вера Павловна, - Он выиграл городскую олимпиаду без малейших усилий. Вы понимаете, что это значит? Школа оплачивает все расходы: наш Вадик едет на всероссийскую олимпиаду по химии! - торжественно закончила она, - Что с вами, Валентин Петрович? Вам плохо?
Дубов откинулся на спинку стула.
- Как он мог?! - простонал Валентин Петрович, обмахиваясь тетрадкой. - Я же старался воспитать в нем самые лучшие качества! А он?! Зачем он это сделал?
Вера Павловна вскочила со стула, кидаясь к шкафчику.
- Не надо волноваться! - закричала она, отыскивая что-то в недрах шкафа, а потом наливая воды из графина в грязноватый стакан, - Что же это вы так разволновались, ведь радоваться надо! Наш мальчик в Москву едет! Пейте, вот таблеточка, вам сразу легче станет!
Дубов поперхнулся таблеткой, огромной и твердой, как сухарик "кириешка", долго кашлял. Вера Павловна колотила его по спине со всей своей силы, а он терпел удары и смотрел на короткую юбку химички и ее длинные стройные ноги в колготках-сеточке.
- Пережуйте, пережуйте, Валентин Петрович! - участливо советовала Вера Павловна, ласково поглаживая его по плечу. Дубов судорожно проглотил таблетку и ринулся в бой:
- Надеюсь, это не цианистый калий? Шутка! Мне уже лучше, и все благодаря вам, Вера Павловна! А как хорошо вы сказали: наш мальчик!
Химичка облегченно вздохнула, видя, что ему полегало, и отошла к окну. Дубов, как приклееный, пошел за ней. Вера Павловна задумчиво смотрела в открытое окна. За окном шумели березы, с трассы доносился шум машин.
- Я хотела вам сказать еще кое-что, Валентин Петрович, - сказала учительница.
- Слушаю вас очень внимательно, - с придыханием произнес Дубов, сближаясь с химичкой медленно, как орбитальный спутник со станцией "Мир".
- Дело в том, что Вадик дружит с девочкой. С Настей. Она дочка депутата Липина. Им нельзя встречаться, объясните это сыну. Настя ему не пара.
Вера Павловна поежилась, будто ей стало зябко. Дубов тут же сделал стойку, как хороший курцхаар:
- Вам холодно? Прижмитесь ко мне! - томно прошептал он, совсем близко подходя к химичке.
Она подняла на него огромные, серые в крапинку, глаза.
- Мне не холодно, - тихо сказала она.
- Вам жарко? Разденьтесь! Ах, милая Верочка! - и сложил губы в трубочку.
У Вадика хороший вкус, успел подумать Валентин Петрович прежде, чем получил хороший головоломный удар в правую скулу. Перед глазами мелькнули стройные ноги и очень короткая юбка.
- Ты - идиот, Дубов! - грустно сказал Вадик, прикладывая лед к распухшей скуле Валентина Петровича, - Ну кто же так сразу пристает к девушке?
- Ты же сам велел не тушеваться, - проворчал Дубов, едва ворочая челюстью, - больно.
- Сам виноват, между прочим!
- Ничего, на ошибках учатся, - утешился Валентин Петрович.
- Нет, батя, - покачал головой Вадик, - такие, как ты, после ошибок лечатся.
И ушел спать.
- М-да. Нехорошо как-то получилось, - подумал Дубов. Он прижал лед к скуле покрепче и занялся любимым хобби: стал размышлять о своей печальной судьбе.