ПАВЛОВА ВЕРА КАЛИНОВНА «МЕТАМОРФОЗЫ»
Книга «Метаморфозы» представляет собой обобщение собственного разнообразного опыта автора: профессионально-педагогического, методического, вокально-хорового исполнительского и административно-хозяйственного; опыта работы с самодеятельностью и организации музыкальной пропаганды; рассказ о семейной атмосфере в детстве, а также размышления на разные темы.
Книга может составить интерес для преподавателей и учителей музыкального и педагогического профилей, для работников культуры и образования, широкого круга читателей.
Автор выражает благодарность и признательность главе Тосненского МО, ныне - председателю областного Зак. Собрания, Хабарову Ивану Филипповичу и депутату Ленинградского областного законодательного собрания Соколову Юрию Васильевичу за поддержку и спонсирование второго издания книги «Метаморфозы».
Автор также выражает особую благодарность Сукачу Вадиму Александровичу, председателю Совета профсоюзов «Единение» г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области, за спонсирование первого издания книги.
Раздел первый
Глава 1
Предыстория.
Г. Кустанай. Детские воспоминания. Архитектура. Быт. Особенности климата. Ландшафт. Родная окраина. Соседи. Друзья
Мои детство и отрочество пришлись на первые два послевоенные десятилетия. С 1938 года наша семья жила в г. Кустанае Казахской ССР. С двумя детьми, Николаем и Марией, соответственно - четыре и два года. Родители переехали сюда из Днепропетровской области, гонимые нуждой, голодом, неустроенностью, последствиями коллективизации: с 1929 по 1933 годы в семье умерли трое первенцев, погибли родители отца.
В г. Кустанае в семье появились Евгений, Вера (ваша покорная слуга), Раиса и Алексей.
Отец, Руденко Калина Григорьевич, устроился на должность водителя грузовой машины в Кустанайский облмолхладокомбинат. Мать, Руденко (урожденная Фолькина) Пелагея Васильевна, будучи домохозяйкой, обшивала всю округу: раскраивала и шила мужскую и женскую одежду в полном ассортименте. Родители старались заработать, кто как мог, чтобы прокормить, одеть, обуть и выучить свою большую семью.
Большим подспорьем для всего населения были ежегодно выделяемые огородные участки для овощных и бахчевых культур. Главным овощем был картофель, урожайность которого зависела от количества дождей в период его созревания. Бахчевые были не такими крупными, как в Астрахани, но успевали наливаться соком и спелостью, так как солнца и тепла в этом краю хватает.
Кустанайская область, на юге примыкая к жаркому поясу, на севере является частью юго-западной Сибири. Так что северные ветры, беспрепятственно проникая вглубь материка, зимой приносят с собой сильные морозы, до минус 35 – 40 градусов, а, встречаясь с более теплыми воздушными массами, несут бураны и метели. Дороги в такую погоду становились непроходимыми. И не дай бог кому-то оказаться в этой кромешной белой мгле вдалеке от дома, в степи.
Привычный местный ландшафт – лесостепь, березовые колки, сосновые боры, смешанные леса и седые ковыли на бескрайних степных просторах.
Летом жарко, до 35 градусов, сильные грозы и, так называемые, «сухие» грозы, когда, сопровождаемые громовыми раскатами, молнии полыхают во все небо,а дождя нет.
Особо примечательны пыльные бури, как правило, предшественники грозы. Внезапным ветром в воздух поднимается песок и микроскопическая пыль: на расстоянии 70 – 80 метров не видно ничего. На короткое время темнеет. Затем - гроза, ливневый дождь, и все проходит: с одной стороны небосвода уходящие сине-черные тучи, с другой - синее небо и светлые облака, а между фронтами - брызги солнечных лучей, проливающиеся на освеженную зелень, цветы и на все живое и неживое вокруг.
Я любила такие контрастные перемены в природе. Часто наблюдала незатейливую игру облаков. Очаровательными были предзакатные вечерние зарницы. Высокое небо, огромные горы облаков, живописно окрашенных, изменчивой конфигурации с красным, оранжевым, золотистым, иногда двойным окаймлением по верху, в середине или по нижнему их краю. Все эти причудливые метаморфозы шли в неспешном величавом движении. Поражала масштабность происходящего в небесах.
Город Кустанай был основан в 1883 году на реке Тобол. К 1950 году это был областной центр с пищевой:- молочный и пивоваренный заводы, - и легкой промышленностью: производственное объединение искусственного волокна. Позднее за городом был выстроен завод костюмных тканей. Город является железнодорожным узлом, есть педагогический и сельскохозяйственный институты, драматический театр, краеведческий музей, Дом пионеров, была одна музыкальная школа, около 20 общеобразовательных. К тому времени его население составляло около 200 тысяч.
По своему составу население было интернациональным: казахи – коренное население, корейцы, русские, украинцы, другие национальности. За все время пребывания в Казахстане никогда не возникал вопрос «Кто есть кто?». Взаимоотношения между всеми были исключительно доброжелательными, уважительными, без предубеждений. Выпускались газеты, транслировались радиопередачи на русском и казахском языках, школы были и русские, и казахские. Взаимопроникновение языков, а иногда и влияние русского языка было более сильным здесь, на севере Казахстана, на границе с русскоязычными областями РСФСР.
По архитектуре город Кустанай был одноэтажным, с редкими двухэтажными зданиями в центре. Через реку Тобол был выстроен большой мост, соединивший город с ближайшим пригородом под названием Затобольск. В северо-восточной части города располагался Корейский поселок. Его население отличалось аккуратностью и трудолюбием. Отчасти, благодаря ему центральный рынок насыщался разнообразными овощами, бахчевыми и фруктами.
Наш дом располагался на северной окраине города, на Рабочей улице. Слева ее пересекала Комсомольская улица, справа Повстанческая, которая давала второй адрес дому, как угловому. Рабочая улица вправо продолжалась от Повстанческой чуть дальше, так что благодаря Т-образному перекрестку, перед домом была просторная полянка, на которой мы, дети всей округи, играли в «Лапту», «Через дорогу», «В знамя» и другие подвижные игры.
Глава 2
Часто тишину окраины нарушали пронзительные звуки электропилы, доносившиеся с пилорамы, находившейся за домами Ладыниных и Субботиных. В нашем квартале, чуть выше по Повстанческой улице, метрах в семидесяти от нашего дома, находилось ремесленное училище (РУ), бывшее фабрично-заводское (ФЗУ), - одноэтажная постройка из красного кирпича с мастерскими, из которых постоянно далеко слышны были звуки работающих станков и механизмов.
Крыша этих мастерских была двускатной, из железа. Когда были ливневые дожди, многие жители из ближайших домов устремлялись к мастерским с ведрами, баками и корытами для сбора дождевой воды, обильно стекавшей по желобам с крыши. Мягкая дождевая вода предназначалась для хозяйственных нужд: мытья и стирки. Питьевую воду носили из колодца, находившегося в пятидесяти метрах от дома. Позже появилась колонка у поворота с Повстанческой улицы на продолжение Рабочей улицы и была несколько ближе, чем колодец.
Иногда, по некоторым дням недели, соседи по улице совместно топили баню у Денисовых, Мишуткиных или Уколовых. В этот день улица оживала настроением тёплого семейного общения между соседями, всем ходом подготовки к важному банному мероприятию.
- Нюра, вы готовы? – неслось через всю улицу.
- Нет! Сейчас воды наносим, да и дровишек надо еще!- отвечала тётя Нюра с другого конца улицы. Над крышей баньки уютно вился дымок, в воздухе будто разлиты были покой и всеобщее благостное расположение всех и всего ко всему и всем.
Повстанческая улица заканчивалась оврагом, который огибал полгорода. На дне оврага струился ручек. В разное время он становился то шире, то уже, а вода в нем была то бирюзовая, то зеленовато-синяя, окрашенная отходами завода по производству химического волокна, который находился в центре города. Мы перепрыгивали с валуна на валун, с камня на камень, чтобы преодолеть ручей и перебраться на другой берег. Там были пастбища для крупного рогатого скота, цветочные луга, водились грибы.
Позднее вся эта местность была застроена, и дальше этих бывших лугов, на далекой окраине, в годы покорения целинных и залежных земель был выстроен огромный элеватор, придававший этому большому микрорайону вид промышленного города. Со стороны нашего дома хорошо просматривалась вся перспектива этой мощной стройплощадки, так как всё, что возводилось за оврагом, было гораздо выше индивидуальных построек на этом берегу.
Дом наш был выстроен в 1939-40 годах и представлял собой бревенчатый сруб без крыши, которую перед войной не успели возвести, да и средств не хватало. В течение более чем двадцати лет плоская кровля была защищена с внутренней и внешней сторон двумя слоями глины, которая отваливалась при сильном дожде, и ремонт каждый раз нужно было начинать сначала. Несколько позднее крыша была покрыта толем. Дом был достроен только в 1963 – 65 годах, когда средний брат Евгений, работая на Севере после вузовского распределения, смог обеспечить строительство материально. Во дворе была выстроена летняя времянка из камыша, одного из главных здешних строительных материалов. Камышовая стена обмазывалась глиной в два-три слоя, затем белилась известкой.
Дети нашей семьи воспитывались в атмосфере строгой нравственности, ответственности. В воздухе постоянно витал дух познания: «Ученье - свет, неученье - тьма», девиз: «Не останавливаться на достигнутом. В жизни нет ничего невозможного».
Первая скрипка в этой идеологии принадлежала отцу, познавшему и горькие плоды коллективизации, и становление «с нуля», и несправедливость, унижение и местничество со стороны заводского начальства. О признаках тоталитаризма в управлении в ту пору мы, дети, могли только догадываться из отдельных горьких высказываний глубокого недовольства рабочего, тянувшего тяжелую лямку нужды, трудившегося не опуская рук, в одиночестве преодолевая бездорожье, неполадки в машине, зной и стужу в бескрайних степях Кустанайской области.
Выходных, практически, не существовало. Всегда в рейсе, в командировке, которые уносили его за 50 –500 километров от дома на одни – десять суток. Какая радость была в доме в день возвращения отца из командировки. Поначалу я училась в школе-семилетке, которая была в трех кварталах от дома.
Однажды в декабре, будучи во втором классе, я шла в школу без варежек. Мороз 35 градусов. Я пришла в школу раньше всех. Когда я вошла в коридор, зарёванная и замёрзшая, в школе была одна уборщица, которая принялась оттирать мои «белы рученьки» снегом с намерзших окон. Боль была невыносимой.
Когда я возвращалась из школы, то, повернув на улицу, с которой был виден наш дом, всегда всматривалась, не приехал ли папа, не стоит ли его машина около дома. Он никогда не забывал кулечек с гостинцами «от зайчика», «от суслика», «от белочки» для детей.
Ближайшими нашими соседями была семья Медведевых. Александра Андреевна - учительница младших классов, Александр Иванович - бухгалтер и дети: Слава – ровесник Жене, Валентина, Надя – моя одноклассница и Катя – ровесница Раи. .
С Надей Медведевой мы ходили в один и тот же класс сначала в начальную вторую школу, затем в среднюю школу № 14 им. Павлова. Надя всегда была отличницей, аккуратной и ответственной девочкой, худощавой, со стрижкой каре.
Слава и Женя были друзьями много лет. Впоследствии Слава стал высокой номенклатурой республиканского масштаба. Последний раз друзья встречались в конце Советского периода. Затем их пути разошлись географически. По этой причине в то время осложнились взаимоотношения между всеми гражданами Великой страны, распавшейся на отдельные государства... «И пошла меж ними рознь»… Кажется, это уже когда-то было...
Глава 3
Медведевы переехали в Кустанай из Ферганы. От девочек мы слышали много рассказов о Среднеазиатской экзотике. Дома у них была небольшая библиотека, что в семьях в то время было большой редкостью. С разрешения Александры Андреевны книгами можно было пользоваться. Я зачитывалась сказками Афанасьева, русскими народными сказками, «Приключениями Незнайки», книгами «Таинственный остров», «Два капитана» и другими.
Дальше по Повстанческой улице жили Клеймёновы, Беседины и Денисовы с проблемными сыновьями, Черкасские. По другой стороне улицы, у колонки, – Уколовы. Чуть дальше по Рабочей - Рындин – мастер по шитью мужских шапок; вверх по Повстанческой Ладынины – очень замкнутая необщительная семья, дальше – Субботины, у которых была корова, обеспечивавшая молоком многих соседей в квартале. На другой стороне улицы – Додины – скандальное и драчливое семейство, дальше - Вороновы, очень зажиточная, обеспеченная семья.
На углу, напротив нашего дома, жили Грековы, у которых постоянно были семейные нелады. Может быть, поэтому такой непростой была судьба у старшего сына Фёдора: через несколько лет после женитьбы его жена покончила собой по причине ревности.
Вера Грекова, моя подружка в детстве, уехала со своей мамой в Затобольск. Это у Грековых я спасалась от пожара, который случился у нас однажды. Без видимой причины загорелись тряпки у сарая. Огонь перекинулся на необмазанные камышовые стены, и очень быстро все было охвачено пламенем. Был жаркий солнечный день. К счастью, пожар удалось потушить. Сарай сгорел почти полностью, у дома обгорели лишь верхние венцы. Глиняная крыша не пострадала.
Рядом с домом Грековых была землянка Веретиных. Старший сын Виктор за хулиганство сидел в тюрьме, его сестра Лиза занималась танцами, и в парных танцах с Грекаловым Володей они завоёвывали первые места во всевозможных конкурсах. Старшая сестра Валя была красивой и обаятельной девушкой. Виктор, возвратившись из мест, не столь отдаленных, сумел со временем выстроить рядом с землянкой дом, который едва втиснулся между землянкой и постройками Грековых.
Их вторыми соседями были Асяйкины. К ним всегда можно было придти посудачить о последних новостях со словоохотливой хозяйкой.
У Мишуткиных был хороший дом, и хозяева неохотно впускали непрошеных гостей даже во двор, где было много деревянных пристроек, хорошо и добротно отделанных.
Гондины жили на углу улиц Рабочей и Комсомольской. Вход во двор был свободный, без забора, ворот или калитки. Семья постоянно нуждалась, а единственный неблагополучный сын был предметом постоянной заботы и беспокойства родителей.
Напротив Гондиных, по нашей стороне, жила семья Тарабановых. Мы часто брали у них молоко. В большом саду вокруг дома росли ягодные кустарники, ранет. Во дворе был небольшой огородик, где трудолюбивая семья выращивала овощи для себя.
Жившая рядом с Тарабановыми, ближе к нам, тетя Фрося Клементова была моей крёстной. У них во дворе была большая собака, которая, будучи привязанной цепью к проволоке, протянутой через весь двор, с грозным лаем была готова наброситься на любого входящего на охраняемую территорию. Клементовы были бездетными, но добрыми и приветливыми. Тетя Фрося всегда приглашала меня пройти в их чистенький дом и угощала чем-нибудь вкусненьким. Как правило, у нее всегда оказывалось взаймы все, за чем меня посылала мама.
Дальше, в землянке, жили Красновы, недавно приехавшие в г. Кустанай.
Через дом от нас жила семья Коклюшиных, известная своим постоянным кумовством и сватовством с кем-либо. Мама Коклюшина и ее дочь Людмила имели виды на замужество вначале на Николая, потом на Евгения…
Рядом с нашим заборчиком стояла наполовину вросшая в землю землянка – владение наших соседей по рабочей улице - бабули и деда Посух. Иногда дед Посух ремонтировал землянку, потому что обваливались потолки, стены. Перед землянкой в палисаднике у них рос огромный карагач с ветвистой и могучей кроной. Дерево было таким большим, что давало побеги не только на воле, но и в землянке у деда. Однажды молния поразила карагач и расщепила его ствол надвое.
Как-то отец решил подремонтировать повалившийся заборчик у стены землянки, так как дед, занимаясь крышей своего сооружения, топтал огородные посадки в этой части нашего двора. Из землянки выбежал дед Посух, взобрался на крышу и со скандалом требовал отойти дальше и не трогать его «здание», иначе оно развалится. Отец порекомендовал ему не бегать по крыше, иначе, действительно, крыша не выдержит и он, дедуля, может оказаться в своей землянке не через дверь. Довольно комичной была ситуация. И смех и грех...
На фото: г. Кустанай. Мост из Кустаная в Затобольск (пригород) через р. Тобол
Продолжение следует