К сожалению, письмо адресовать некому. Нет такого человека, который бы понял – не по-своему, а так, как чувствую и ощущаю я – и принял, и полюбил, пожалел, защитил меня от себя самой.
…Мать, жена, дочь, внучка, подруга, знакомая, приятельница, любовница, абонент, женщина – хотя, возможно, порядок не тот. Если по времени, которое уделяется той или иной роли, то так: мать, приятельница, подруга, жена, знакомая, женщина, дочь, абонент, любовница, внучка. А если по количеству размышлений на тему о.., то несколько иначе: любовница, мать, подруга, знакомая, приятельница, женщина, дочь, внучка, жена, абонент. И ничего не возможно с этим порядком поделать. Не в моей власти. Каждый волен выстроить этот ряд по-своему…
Не читается, не думается… Тупею и теряю способность анализировать трезво и объективно. Все мысли сводятся к одному: как вернуть прошлое, как быть или стать той, которая нравится (или нравилась), которая вызывала (или вызывает) желание?..
Ни минуты не проходит без воспоминаний. До мелочей - по дням, по числам, по часам… Раннее утро. Вот мы выходим из машины, решили зайти на рынок. Он крепко целует меня в губы на глазах у всей «предрыночной» публики. Другое утро: я взбегаю, эапыхавшись, по лестнице на пятый этаж, звоню, озираясь по сторонам, так как боюсь быть замеченной кем-то из соседей, он открывает дверь, в своем традиционном махровом халате, хватает на руки и кружит меня в крошечной прихожей своей квартиры. И нет конца ласкам, объятиям и поцелуям. Я – сладкая, я – прелесть, я – Бог знает кто и какая я еще! Мне так хорошо, так счастливо, так уверенно, так сумасшедше-щемяще-сладко-страшно! И никогда, ни за что, ни на что я бы не променяла эти мгновения!
Помню почти дословно все его рассказы: пустячные истории, или серьезные и искренние пересказы событий, которые когда-то оставили глубокий след в его душе. В его израненной, истерзанной и одинокой, в сущности, душе. Боже, как я люблю и жалею его! Не смотря ни на что! …
А что теперь? Что у меня есть? Что связывает нас? Что его пока удерживает около меня (очень условно)? Все слова, жесты, выражение глаз, телефонные звонки – зачем? Не верю ничему. Это как подаяние, это - большее унижение, чем просить милостыню, потому что, когда нет денег и ты их просишь – это более понятно, чем, когда ты выклянчиваешь чувство, даже не чувство, а символ любви. Или я совершенно не разбираюсь в людях, или я запуталась в самой себе, или он уже так далек от меня, что нет надежды на возвращение…
Да, ясновидящая, от которой я добивалась ответа на вопрос, не бросит ли он меня, уверяла, что – нет. И что в ее понимании означало «бросить? А ЧТО – в моем?
Я вспоминаю, как зимой я вылезала из окна своей квартиры, когда сломался дверной замок, чтобы успеть к тебе, как буквально летела через всю Москву с тяжелой сумкой, нагруженной «обедом» для тебя. Я готовила тебе любимые блюда, какими не баловала свою семью, покупала платья, цена которых мне была не по карману, чтобы понравиться тебе. Я обманывала мужа и родителей, бросала ребенка, сговаривалась с подругами – все лишь для того, чтобы увидеть тебя, чтобы ощутить на несколько часов тепло твоего тела, услышать колдовские звуки твоего голоса, испытать магию твоих чар. А ты не прикладывал для этого никаких усилий – ты был самим собой – капризным ребенком, самодовольным мужчиной, ненасытным, а, порой, жестоким любовником.
Господи, за что мне все это? Я, как сумасшедшая, хватаю телефонную трубку после первого же звонка, я, еще не поднеся ее к уху, слышу твой голос – а он оказывается чужим. Я каждый день драю полы и ставлю цветы в вазы, готовлю праздничные обеды и выбираю из нехитрого моего гардероба подобающий твоему визиту наряд, я боюсь задержаться в магазине, чтобы, не дай Бог, не пропустить твоего звонка, я пишу тебе мысленно письма, я выбираю тебе подарки, я смотрю на номера машин, звоню тебе по десять раз в день, пытаясь догадаться, где и с кем ты можешь быть в это время! Я становлюсь неврастеничкой и алкоголичкой! Боюсь взорваться, сорваться на ни в чем не повинных людях. Хочу успокоиться, замедлить течение мыслей и уснуть. Как я жалею, что ты не получил тех писем, что я посылала тебе, и, которые, по иронии судьбы, я получила сама! И сожгла!. А, может быть, и к лучшему. Ты ведь и так знаешь, как я люблю тебя, а там, в каждой фразе, (хоть все они были далеки от «излияний»), читалось только одно. Что, по-видимому, уже так надоело тебе.
Милый мой, любимый, я опять обращаюсь к тебе, ведь это единственный способ поговорить с ТОБОЙ. Ну, я не знаю, КАКОЙ надо быть, чтобы забрать в плен твое сердце надолго! Навсегда. Что я сделала не так, чем не угодила, чем испортила?
Помнишь, как изобретателен ты был, когда хотел увезти меня из дома? Казалось, невозможного просто не существует! Помнишь, как мы пели, гуляя по ночным зимним улицам, как перевозили вещи на твою новую квартиру, а хозяйка давала нам советы, как обставить ее, обращаясь к нам обоим; как фотограф, который снимал мою собаку, принял тебя за моего мужа; как танцевали в ресторане, как ты пил шампанское с моей ладони… Боже, сколько всего я могу еще вспомнить! И сколько всего могу тебе простить! И по отношению ко мне (хотя ты и не по злому умыслу обижаешь меня), и по отношению к моим чувствам к тебе (они ведь тоже подвергаются осмеянию и оскорблению) . И к моим нравственным и жизненным принципам. Теперь я начинаю сомневаться, есть ли они вообще у меня? Я приняла все твои условия, я согласна на все, лишь бы ты не бросил меня! Я готова быть второй, пятой, десятой, пятьдесят пятой, но только, чтобы надеяться на то, что ты не бросишь меня СОВСЕМ. И готова повторить это еще ТЫСЯЧУ РАЗ!