III. Впечатления детства. Главы 9 - 13 (Павлова Вера Калиновна) / Проза.ру

            Раздел третий Вера

            Глава 9

            Школа. Годы учебы.

      Ваша покорная слуга, как и все в нашей семье, была ребенком восприимчивым, очень впечатлительным, ранимым и, кроме того, немного вредным.
      Как младшая, я часто в отсутствие родителей оставалась дома со старшими, чаще с Женей. Если случалось, что он меня хотя бы чуть-чуть тронул пальцем, я могла реветь и час, и два, пока не придут родители. Однажды Женя спас меня от случайности, которая могла стать роковой.
      Как-то мама, растопив печку, вышла к соседке. Дом стал наполняться дымом, видимо, плохо была открыта задвижка в трубу. Я находилась в люльке, подвешенной к потолку в комнате, где топилась печка. Когда пришел из школы домой Женя, комната была полна дыма. Он вспомнил, что я должна быть где-то здесь, и бросился к люльке. Он схватил меня в охапку и вынес на свежий воздух…
      Был еще случай. Однажды, качая люльку, он читал книжку и так увлекся, что не заметил, как раскачал люльку так, что я вывалилась из нее. Он поймал меня на лету…
      С детства мне нравилось иногда подняться часов в пять-шесть утра, когда солнце заливало своими лучами весь двор, крыльцо, входило косыми лучами в коридор. В это время на улице забор, ворота, деревья отбрасывали длинные тени, и было прохладно. Со свистом носились ласточки, птичьим щебетом наполнялась крона соседского карагача. Любимым занятием у меня в эти ранние часы было навести порядок в доме, вымести двор, все закоулки в нем, убрать около двора, предварительно сбрызнув всё веником из ведра с водой. Тишина…. Ни одного прохожего, светло, свежо и чисто…
      Я любила ходить в школу, и если иногда мама удерживала меня дома в связи с болезнью, я плакала от досады, что приходится пропускать занятия.
      Все мы обожали Николая. Он был непререкаемым авторитетом в семье. Его приезд на каникулы всегда был всеобщей радостью. Для меня имело значение всё, что он скажет, как посмотрит, что подумает.
      Никогда не забуду разноцветную копну лент, которые он однажды привез для меня из Ленинграда. Таких лент ни у кого не было, их нигде нельзя было купить. У меня были густые и длинные волосы. Однажды за мной шли два человека и тихо удивлялись тому, что у меня такой маленькой такая роскошная коса.
      Мама всегда пыталась рассчитывать, что и кому она купит из очередной получки отца. Однако, чаще сбывалось далеко не всё, что она задумывала. Но были и радостные для меня моменты. Как-то, к моему дню рождения, Мария прислала мне из Ленинграда шелковое ярко-розовое в бантовых складках, с белым воротничком платье и к нему розовые лаковые туфельки. Увы, туфельки мне не подошли, и мама продала их соседке. А платье меня радовало очень долго. Потом согревали воспоминания о нём и чувство благодарности к моей сестре…
      В отличие от моих братьев и сестры я получила систематическое музыкальное образование. Родители об этом и не помышляли. Музыка звучала в доме, развитие детей в музыкальном направлении шло спонтанно, без напряжения и назидательных поучений. Но стремление владеть инструментом, «быть не хуже», было у всех.
      Не помню, с каких пор, но, будучи маленькой, я могла, полагая на то все силы детского организма, выводить второй голос в песне в школьном хороводе, который водили во время перемены. Дома, ещё до школы, моя старшая сестра Машенька учила меня петь в два голоса. Так мы пели с ней «Санта-Лючию», «Пусть о скалы море грохочет», «Сулико»… С тех пор петь в один голос мне было неинтересно.
      Мои вокальные данные были замечены в школе учителем пения Виктором Ивановичем Поповым. В шестом-седьмом классах с моей одноклассницей Лидой Лебедевой мы пели дуэт Лизы и Полины и другие популярные в то время песни. Лида жила ближе к школе и потому после репетиции она провожала меня домой до «заветного» столбика, где мы останавливались и еще некоторое время болтали, переживая события прошедшего дня. Удивительны были тихие Кустанайские вечера. Не шелохнется ни один листок, тепло, огромное в крупных звездах небо. И приходила на память песня Дунаевского – Лебедева-Кумача:

«Звезды милой родины, звезды золотые,
Как вы ярко светите в сумерки густые»...

      ...У нас с Лидой было общее музыкальное увлечение, были общими интересы и отношение к жизни. Лида к её вокальным данным была спортсменкой и выручала школу в соревнованиях по лыжам, бегу, прыжкам в длину, в высоту… Она всегда была улыбчивой, добродушной, имела гораздо более выразительную по красоте фигуру, чем нынешние параметры 90 – 60 – 90.

            Глава 10


      Была у меня ещё одна подруга. В десятом классе к нам приехала Люда Сафронова. Отец её был военным, и г. Кустанай был его очередным местом службы. Люда была отличницей. Она всегда была готова ответить на любой вопрос. Иногда вопрос повисал в немом молчании класса. После некоторой паузы все головы невольно поворачивались в сторону последней парты в среднем ряду. Рука её была, как всегда, поднятой, и Люда своим ответом разряжала возникшее в классе напряжение.
      В классе её не любили. Внешний вид её выдавал в ней наличие высокого интеллекта. Она была аккуратной, симпатичной девочкой, стройной, серьезной и очень скромной. Мы сблизились с ней, и наша дружба помогла ей преодолеть ту неприязнь, которую испытывали к ней одноклассники. Она очень переживала этот период. Потом всё как-то сгладилось. Люда проучилась у нас год, потому что семья должна была уезжать в г. Иркутск, куда отец Люды получил новое назначение.
      Наша дружба продолжается в течение уже сорока трёх лет. За эти годы было две встречи: в г. Москве и в г. Костроме, и были письма. Люда писала стихи, и многие письма приходили от неё в стихотворной форме.

      В детстве я любила рисовать. Дома у меня был целый альбом пейзажей, нарисованных мной по памяти, как я себе представляла. Позднее я рисовала портреты с фотографий по геометрической сетке. Это было просто увлечение. В 5-6 классах я выпускала сатирическую газету «Перец». Эту обязанность я выполняла вынужденно: тот, кто выпускал газету, выбыл из школы. В газете нужно было рисовать карикатуры, взятые из конкретных примеров школы или класса, подписывать под ними соответствующий комментарий, писать небольшие статьи сатирического содержания. Самым интересным для меня было написать заголовок, чтобы он был красивым и не повторялся в художественном отношении. Не скажу, что это были высокохудожественные творения, но иногда удавались.
         Будучи в среднем школьном возрасте, мы, дети ближайших домов, устраивали дворовые театральные спектакли. Проходили они в нашем дворе, который делился на сцену и партер занавесом, составленным из простыней и покрывал, укрепленных на бельевой веревке прищепками. Главные роли распределялись между детьми постарше: из нашей семьи – я, из семьи Медведевых Надя и Катя, младшие были на вторых ролях и в массовке. Сами придумывали бутафории, использовали подручные бытовые предметы в качестве аксессуаров, шили костюмы. Ставили мы «Золушку» и «Иванушку-дурачка». Я играла мачеху и Иванушку, который должен был играть на балалайке. На балалайке я умела играть «Во саду ли, в огороде» и «Ах, вы сени, мои сени». Этому давно научил меня папа.
На спектаклях присутствовало всё свободное население улицы, и сопровождались они большим успехом. Таковы были общие детские эстетические пристрастия и уже тогда намечавшаяся тяга к их активной пропаганде.

      Огурцы – культура, которая в Казахстане выращивалась так же путем искусственного полива. Их имел тот, кто был или жил близко от воды.
      В ларьке у пивзавода очередь за огурцами занимали рано. Мы с соседскими девчонками также ожидали открытия ларька. В очереди за огурцами стояли семьями, чтобы можно было купить больше. Устанавливалась квота отпуска на каждого в очереди, чтобы всем досталось. До открытия магазина мы, дети, резвились, перепрыгивая через жердины от повалившегося палисадника.
      Не знаю как, но стопой я задела жердину так, что, сделав неполное сальто в воздухе, упала, потеряв сознание. Когда приехал папа, я была уже в сознании, но на ногу встать не могла. Сильная боль пронизывала ногу и тогда, когда мама каждый день втечение месяца ставила мне компресс с камфарным спиртом. Получив сильное растяжение в голеностопном суставе, я месяц лежала и месяц хромала, освобожденная в школе от уроков физкультуры.
      Мария и Николай уже учились в г. Ленинграде. Евгений учился в старших классах и тоже готовился к поступлению в институт.
      Порой я слушала игру Жени на аккордеоне, и у меня возникало желание взять в руки инструмент и попробовать поучиться. Так, сначала только правой рукой, я начала подбирать на слух «Веет свежестью, ночь сибирская» - мелодию популярной песни «Ангара».
В восьмом классе, зимой, Виктор Иванович предложил мне походить в кружок баяна и аккордеона в Дом пионеров, где он был руководителем.
      Я быстро овладевала игрой, так как было огромное желание научиться играть. Вскоре ансамблем мы стали выступать в концертах, по областному радио. В городских конкурсах я стала участвовать как солистка-вокалистка и исполнитель на аккордеоне.

            Глава 11

      В девятом классе, с легкой руки Виктора Ивановича, я начала
работать с хором младших классов. Он, предвидя возможную более позднюю ситуацию, решил попробовать меня в работе с младшим школьным хором. Мне нравилось разучивать мелодию с хоровыми партиями. Мы пытались сделать двухголосие. И сам факт руководства хором учащейся школы давал очки вперед.
      На смотре художественной самодеятельности школ города в апреле 1962 года горкомом ЛКСМ Казахстана мне было присвоено звание лауреата и вручен Диплом за выступление в трех ипостасях: «За хорошую организацию хора младших классов, за хорошее исполнение песни «Сосны шумят», на аккордеоне – «Амурские волны».
      В 1962 году в числе лучших одиннадцати участников детской самодеятельности    Дома пионеров я была удостоена туристической поездки в г. Киев, где я, участвуя в концерте на туристической базе, получила грамоту за исполнение песни Аверкина «На побывку едет молодой моряк». Памятная Грамота была вся в фотографиях с видами г. Киева и надписью: «Руденко В. нагороджуеться пед. радою турбази»…
      Через год, в девятом классе, так же зимой, Виктор Иванович предложил мне попробовать поступить в музыкальную школу в класс аккордеона. Меня приняли в третий класс. За полгода я успешно окончила трехгодичный курс обучения. На следующий год (10 класс общеобразовательной школы) была поставлена цель – окончить весь 5-летний курс обучения на аккордеоне. Моему упорству не было границ. Я могла заниматься часами, овладевая техникой.

      Требовался уже инструмент больший по объёму. Я играла вначале на маленьком полуаккордеоне, имевшемся дома. Как-то на семейном совете, когда Николай был дома в гостях, решили, что на некоторое время Николай оставит мне свой полный аккордеон для занятий в музыкальной школе. Через год Николай приехал за ним. На прощание я взяла аккордеон в руки и начала играть «Колыбельную» Моцарта. У меня непроизвольно покатились слёзы. Николай, видя такую ситуацию, заколебался.
- Давай я тебе его оставлю, - сказал он.
- Нет, - ответила я, - если приехал, то забирай.
Он очень любил инструмент и то, что он обходился без него год, было делом для Николая труднопреодолимым.
- Ладно, сынок, - вступил в разговор отец, - забирай. Куплю я ей аккордеон.
Мы проводили Николая. В автобусе он всё ещё метался:
- Может, я всё-таки оставлю?
- Нет, - сказала я твёрдо.
      Через некоторое время папа, получив получку и отпускные, купил мне аккордеон «Калуга» 3/4 за 205 рублей.

      Однажды летом мама, отец, я и Алёша отправились на огород полоть и окучивать картошку. Там росли у нас подсолнухи, горох, кукуруза, дыньки, арбузики – всего понемногу, для забавы, как говорил папа.
      У меня внезапно заболел живот. Ничего не говоря, я пошла к машине. Пришедшие через некоторое время родители обратили внимание на мой «зеленоватый» вид и поспешили домой. В кабине - папа, мама и Алёша, наш младшенький. Я ехала в кузове, «с ветерком». Дома я слегла. На следующий день я не встала. Температура 39. Вызвали врача.
- Если через три дня температура не спадет, вызывайте скорую, - последовал совет.
      Выписав необходимые лекарства, врач ушла. Был июль перед десятым классом. Лето в апогее. Жара плюс 35.
В доме шли ремонтные работы: возводился фундамент под веранду, ставились стропила, и предполагалось накрыть крышу пока толем. В землянке мне стало жарко. Поставили раскладушку во дворе. В зимнем пальто в тени мне было жарко, на солнце - холодно. Отчетливо помню это высокотемпературное «томление» На третий день скорая увезла меня в больницу, в которой с воспалением легких я пролежала сорок один день, почти до сентябрьских занятий в школе.

            Глава 12

      Близилось окончание общеобразовательной школы. Так как я училась хорошо, то могла надеяться на поступление в ВУЗ. Мечталось в гуманитарном направлении: философия, филология, педагогика, иностранные языки, то есть о том, что получалось и в школе. Позже было желание дополнить свое музыкальное образование какой-либо из этих наук. Но все сложилось иначе. Любимыми предметами в школе были: английский, обществоведение, литература, русский. Я не помню, о чем и как я писала школьные сочинения, но, наверно, неплохо, так как их часто зачитывали в классе в числе лучших.
      По мере обучения в музыкальной школе вызревала и новая идея дальнейшей профессиональной ориентации.
- А не поступить ли нам в Магнитогорское музыкальное училище на дирижерско-хоровое отделение? - полуутвердительно, полувопросительно сказал однажды Виктор Иванович. К тому времени, находясь уже в почтенном возрасте (около 45 лет), он стал студентом – заочником того же училища.
- А одиннадцатый класс? - спрашиваю я.
- Первый год – заочно, потом – на дневное,- ответил Виктор Иванович. Овладевая неслабой выпускной программой: Чардаш Монти, Венгерский танец № 5 Брамса, вальс Березка Шиллера без купюр, я стала готовиться к поступлению в музыкальное училище.
      Необходимо было параллельно овладевать игрой на фортепиано. Инструмента не было. Средств на его приобретение - тем более.
Виктор Иванович предложил нам свой личный рояль почти бесплатно. То была, скорее, красно-коричневая деревянная тара: без струн, клавиатуры и педалей. Виктор Иванович натянул струны, поставил отдельно существовавшую клавиатуру. Но педали так и не были устроены. На этом символическом рояле я стала «штурмовать» навыки пианизма.
      За полтора года я ими овладела, приблизительно, до уровня четвертого класса музыкальной школы. Благо, техника игры на аккордеоне этому отчасти способствовала. После десятого класса я поехала поступать в Магнитогорское музыкальное училище.
      Волнение было невероятное. Фортепиано для меня было почти самым главным экзаменом, так как на отделение поступали пианисты с семилетней подготовкой. Конкуренция была сильной. В приемной комиссии был аспирант Ленинградской консерватории Ляшко Борис Михайлович. Я попросила его о том, чтобы кроме программы по фортепиано мне разрешили поиграть и на аккордеоне.
- Хорошо, только немного,- сказал, широко улыбаясь, Борис Михайлович. Я успешно поступила на первый курс дирижерско-хорового отделения заочно.
      И началась моя совсем неординарная жизнь учащейся одиннадцатого класса школы №14 имени Павлова г. Кустаная и студентки Магнитогорского музыкального училища. Наверно, был прав Виктор Иванович, мой первый учитель, сказав однажды:
- Ты, Верочка, если захочешь, можешь горы свернуть. По прошествии лет, я думаю, этот тезис можно применить ко всей моей жизни. Постоянно, с течением жизни, в сознании звучал голос отца: «Дочка, в жизни нет ничего невозможного». Он имел ввиду достижение благородных целей.

            Глава 13


      Мы ещё не проходили Марксизма-Ленинизма, а в голове у нас у всех четко сформировалось Ленинское: "Учиться, учиться и учиться». Отец, произнося это положение, удивительно сочетал в тоне голоса и строгость, и доброжелательность, и безмерную любовь к детям. Иногда у нас случались неудачи в школе, у мальчишек прогулы. Отец, хитро прищурившись, с усмешкой говорил, нарочито выделяя отдельные слоги:
- Ничего-о-о, сынок, свинопасы стране т-тоже нужны. Или с тоном деланной обреченности:
- Ну что ж, сынок, пастух – тоже хорошая и нужная профессия. У нас пробуждались злость и ярое желание справиться с трудностями.
      Учеба в музыкальном училище меня захватила полностью. Мне нравилось учиться настолько, что я согласилась, несмотря на всю мою загруженность, вести хор старших классов в родной школе. Мне хотелось, чтобы хор пел классику, не простые песни, а серьезные многоголосные произведения.
      На городском смотре мы спели а capella «Куда б ни шел, ни ехал ты» Галкина, произведение трехголосное, с элементами имитаций, и «Колыбельную» Моцарта. Хор занял третье место по городу. На сцене хор стоял в четыре ряда.
      Так как роста я была небольшого, то дирижировать и репетировать мне приходилось около сцены, стоя на табурете. За подготовку хора к конкурсу в школе меня наградили золоченными наручными часами «Заря». Они были маленькие, с выпуклым стеклышком. Я так гордилась ими. В музыкальном училище, однажды, позанимавшись в классе за роялем, я оставила их у пюпитра. Вернувшись в класс через некоторое время, на месте я их не нашла…

      Школьные учителя с уважением относились к моей музыкальности, но поблажек не было. Хотя, был такой случай. По литературе мы проходили роман «Война и мир» Толстого Л.Н. Инна Ахметовна Агеева отличалась строгостью и принципиальностью в оценке знаний учащихся. Она часто на уроках практиковала фронтальный опрос. Учащийся, по спонтанной очередности, устанавливаемой учителем, должен был продолжить краткий пересказ содержания глав романа. Прозвучала и моя фамилия. Я встаю и не могу продолжить. Дома я читала роман, но собраться с мыслями и продолжить я не смогла. Темп опроса был быстрым, приговор - суровым: «два» в журнал. Потрясением было для меня, когда Инна Ахметовна подошла ко мне на перемене и сказала:
- Я сегодня тебе не поставила двойку в журнал потому, что ты хорошо разбираешься в музыке. Это прозвучало, как вердикт, приговор к профессии, налагавший еще большую ответственность за свой выбор.
      Инна Ахметовна была обаятельным педагогом и человеком, артистически выразительно читавшей стихотворения или отрывки из прозы. Одета она была всегда просто и со вкусом. На ней всегда было платье, подчеркивавшее ее стройную фигуру. Несмотря на строгость, мы любили её.
      Физику преподавал Аптекарь Дмитрий Александрович, ярко и наглядно толковавший нам её законы. Он толкал стол, поясняя при этом, что его сила воздействия на стол равна силе противодействия предмета. Это запоминалось надолго, часто - на всю жизнь. Позднее Инна Ахметовна и Дмитрий Александрович сочетались браком. Замечательные учителя.

      После весенней сессии в училище, прошедшей с 15 по 31 мая, на следующий день, 1 июня 1964 года я сдавала первый выпускной экзамен в школе. В аттестате у меня половина четверок, половина пятерок и одна тройка по математике.
      За все время учебы в школе не помню, чтобы у учителей были прозвища. Учительницу по математике все звали «Параболой». Это была белесого цвета женщина, лет сорока, одинокая. Она была непомерно строгой. Однако, нельзя сказать, чтобы она была предвзятой или злой. Она умела и улыбаться. В течение года у меня по математике были четверки, выпускной экзамен сдала на «три». Был вариант выставить общую четверку, однако, в аттестат пошла тройка. Мои страдания были безмерны. У меня почти никогда не было за все годы учёбы троек за четверть ни по одному предмету, а за год и подавно.
Так закончилась моя учеба в школе.

         На фото старший брат Николай. Опробование нового аккордеона
   "Красный Партизан", приобретённого им на средства от разгрузки вагонов в
            Ленинградскиее студенческие годы.

            Продолжение следует