После Исхода. Глава III. Хроники антиличности

Глава III

Хроники антиличности.

648-649 год от исхода человечества.

«Некоторые принципы ты можешь сохранить
ненарушенными до конца жизни,
но рискуешь остаться в дураках.»

(старинная пиратская портовая поговорка).


 
          - Гля, сколько их… - Юнга накренил бот, насколько позволял груженый прицеп на корме. Напарник, сидевший в правом кресле, тут же выровнял аппарат.
          - Эй, не дури! Сто тонн на жопе – размажет, глазом не моргнешь… Чудила… - Рыжий Бен хотел было отвесить лопуха молодому, но передумал.
          - Не, ну ты видал скока! – Юнга не унимался.
   И было от чего.
  Под днищем, покуда хватало глаз - разлилось бронетанковое поле. Боеды, тягачи, глиссерные танки, ракетные установки и истребительные боты – искореженные, целые, по запчастям, грудами обломков и скелетами шасси. Жутковатое зрелище, откровенно говоря.
          - Прости, Господи… - Рыжий Бен перекрестился. Вряд ли кто-то заморачивал себя извлечением покойников. Правая часть горизонта, где темнел сердцевинный пласт лабиринта – вспыхивала мерцающим маревом. Битва завершилась, но перестрелки продолжали возникать спонтанно по всему ядру.
          - Бен, ты как кумекаешь… миру конец? Они ж на Копях не остановятся…
          - К гадалке не ходи… - Бен спохватился и включил на запись бортовую камеру  - кэп обязательно должен полюбоваться ландшафтиком. – Давно шло… и вот… пришло. А что нам… нам так даже краше… Ты рули, давай, чего рот разинул!
   Юнга Рон Пратовски плавно уменьшил тягу, подыскивая место для посадки. На пластах, где были раньше – техники валом, конечно, но не так… Тут и не приземлишься.
    Красавец этот кэп Рейнольдс. Как только маякнули с Тортуги, что в Лабиринте началась потасовка – мгновенно снялся с дежурства и двинул фрегат в Копи. Благо и не далеко было – успели первыми, кажись.
   Сейчас, когда в пристежном хвостовом контейнере болталась сотня тонн энергетических установок от поврежденной техники – вся приятность задумки капитана стала очевидной.
   А по тридцать тысяч юникредов за блок не хотите? В эквиваленте, все вместе – как распотрошить хороший транспортный корабль. А риску - никакого.
   Красота!
  Пятачок, куда плюхнулся пиратский бот, был настолько крохотным, что столкновения избежать не удалось и левая опора бабахнулась о рухлядь. Пилоты повисли на ремнях, сдерживая глазные яблоки в орбитах, а зубы - на местах, при резком торможении.
          - А что! Некуда вааще, ты ж видел… - Юнга испуганно оглянулся на старшего товарища, ожидая плюхи.
   Бен вытер тыльной стороной ладони внезапно помокревшую бороду и отстегнул ремень. Нормально сел, будет толк с зеленого… хороший пират, со временем, получится.
          - Тебе особое приглашение,  или как? – Старший остановился в проеме переборки. – Я не намерен хваталкой суетить. Кончай копошиться… пока гостей нет…
          - Не боись, Бен. Я так понимаю – сюда сгребали лом сразу после боя. Пока до конца не порешают - никто свалку разбирать не будет. Да и начнут не отсюда.  – Авторитетно заявил молодой, приняв забавную серьезность. – Нужно будет пару раз смотаться… Трюмы ж пустые!..
          - Эт не нам решать, капитан… - Рыжий оскалился. – Ты мне зубы не заговаривай! Гермокос надел, вниз спустился, манипулятор активировал! Одна нога здесь - пока вторую я в прицеп не отнес!
   Юнга нехотя вылез из удобного кресла. Прав старый хрен. Лучше не испытывать судьбу и не задерживаться.
   Скафандр стянул плечи и плотно обхватил лодыжки. Батарея была почти пустой и Рон, с сожалением, понизил мощность суставных усилителей до четверти. Спортзал, мля…
   Захотелось сказануть Бену, но юнга решил не отсвечивать, рационально рассудив, что должен быть благодарен судьбе. При столь богатой добыче - любой с «Корсара» за счастье посчитал бы поработать погрузчиком-манипулятором пару часов.
   Тяготение перистальтической породы - выше нормы и электронная мускулатура едва-едва компенсировала возросший вес. Рон отдраил люк двигательного отсека,  спустил вниз ажурную лесенку и прикинул расстояние до грунта. Не сорваться бы… энергии с гулькин нос, реактивный компенсатор может не сработать.
   Бен, как и полагается боцману, взобрался на ближайший механический труп и удобно устроился на плоскости пулеметного пилона.
          - Выбирай, что поцелее… - Рыжий директорским жестом указал на металлолом.
          - Да какая разница-то… Энергоблоки ж не разрушаемые… -  Рон вспотел, пока вывел манипулятор из доковой камеры и кое-как подрулил его к кромке площадки приземления.
          - Поговори мне… Не разрушаемые… Все, молодой, в этом мире можно разрушить... Если есть возможность целые выбирать – нахрена брать падаль…
   Боцман многозначительно поднял палец вверх. Рон молчаливо ругнулся.
   Работы, по  сути, немного. Чего там – загребай руками по воздуху, да следи через панорамную камеру, чтоб механическая хваталка, в точности повторяющая твои движения, не промахивалась.
  Однако, перемещать конечности в разных плоскостях – тот еще процесс. Суставные усилители то помогали преодолеть усиленную гравитацию Лабиринта, то, наоборот, сковывали при резком подъеме или спуске руки. Рон боролся изо всех сил.
   Манипулятор подхватывал бронетушу за носовую часть, лазером вырезал энергокубы из двигательной рамы и отбрасывал многотонную распотрошенку подальше.
   Через полтора часа перед погрузочным шлюзом скопилась внушительная горка ценных модулей.
          - Бен, глянь… кажись хватит… - Молодой с надеждой глянул  на надлобный экран.
          - Ты меня хочешь обдурить или геометрию? – Бен переложил ноги и похлопал ладонями по твердому пилону, будто проверяя его на прочность. – Ты запихивай в контейнер давай – если места не останется, значит хватит…
    Боцман посидел еще с пяток минут, наблюдая, как пыхтит юнга. Тонн тридцать наковыряли, не меньше…
На радостях он бухнул по пилону твердой оковкой адаптационного ботинка.
   И вдруг открылся лючок.
   Маленький лючок на пилоне, закрывавший горловину наноплазмовой зарядки. Бен уставился на него, точно на новые ворота. Не должно бы, конечно, чтоб бронированный зарядный интерфейс разблокировался от простого удара каблуком. Но и боед не целый, по ходу…
   Странным был факт, что, помаяковав в вертикальном положении пару секунд – лючок сам собой захлопнулся.
   Едрить…
  Рон, присевший передохнуть и видевший цирковой номер, не преминул вставить свои пять копеек:
          - Мож на корпус бортовая сеть коротит… - Почесал шлем, -…не должно бы… у гермолючка специальный привод.
   Словно в подтверждение его слов, лючок открылся и закрылся еще два раза. Клац-клац, клац-клац…
   Бен вскочил на ноги со скоростью много большей световой. Заглушка распахнулась вновь и боцман придержал ее носком кирзача. Затрещал электропривод.
   Толстая пластинка билась о керамическую накладку на сапоге несколько секунд, потом замерла. Бен отодвинул ступню и клемма скрылась.
          - Живой… - Боцман всплеснул руками и растерянно заозирался.
   Совсем мозги пропил, старый. Рон усмехнулся, предварительно вырубив, конечно, экран.
          - Это робот. Механизированная боевая единица. Сейчас на таких воюют…- Участливо, несколько даже по-отечески, успокоил старшего юнга.
          - Внутри пилот живой! Балда! – Бен вскарабкался на кабину боеда и забарабанил пяткой по бронелисту.
   Закрывающий механизм заработал опять. Он ритмично отстукивал дробь по пилону, казалось даже – какую-то мелодию.
          - Точно тебе говорю! Пилота забыли внутри, мать! – Рыжий съехал спиной по шершавому борту. – Вот нелюди-то… это ж надо… Сучье государство…
          - Что делать теперь?.. Давай кабину разрежем! – Молодой наклонился к бронированному монолиту, прикидывая – хватит ли мощности лазерного резака. – Не, не порежем… здесь сплав каталитический… без бластоида хрен пропалишь… Или порежем…
   Бен гулко хлопнул ладонью по его шлему.
          - Дура! Он же без скафандра внутри… убить хошь мужика?
          - Да я чего, Бенни… ну, хрен с ним – не мы его туда запихнули…
   Боцман расстроено поглядел на гору энергоблоков, ожидающих погрузки. Покачал головой и шлепнул молодого еще раз.
          - Значится так, салабон.… Вырежи кабину из рамы, поотсекай все лишнее, что лазер возьмет. И грузи в контейнер…
   Рон плюхнулся на задницу от удивления.
          - Это ж тонн десять, никак не меньше… А энергомодули… Двадцать блоков здесь оставим, а железяку на орбиту повезем?
   Бен сильно пнул малолетнего жмота. Рон опрокинулся на спину и врубил надлобный экран.
          - Бенни, ты чего?..
          - Разговор закончен. Исполнил, блоки догрузил и вернулся. Я в кабине жду… - Рыжий сверлил взглядом, от которого мурашки встали на затылке по стойке смирно. – Моли Бога, молодой, чтоб по жизни не встретился корыстный сучонок, вроде тебя…
   Рон поднялся на грабли и поковылял к манипулятору, проклиная всех подряд.
   Уже в экипировочной, раздеваясь, Бен выругался в голос.
  Двадцать на тридцать тысяч… А потом на пятьдесят разделить… минус четверть капитана, конечно… и приемка за треть цены возьмет… все равно дохуя получается… Едрить…
  Нельзя сказать, чтоб Рыжий Бен, пиратствовавший дольше, чем юнга ходил ногами – был сентиментален. Клокотавшая злость не сулила пилоту боеда ничего приятного после спасения.
  Но бросать мужика, погребенного заживо в консервной банке – не по понятиям.
  Пожил на свете, знаю… все возвращается… все деяния наши к нам же самим.

   Клавское утро напоминало сказку. Деурия взошла над садами, расцветив пейзаж красками, добавив шику в, и без того, райский уголок.
   Берег пруда императорского парка радовался восходу, переливался змейкой розалий-живоедов, которые настолько плотно обвили границы водоема, что сделали его похожим на гигантский рот. Небольшая розовая лягушка, замешкавшись, подплыла слишком близко к переплетению стеблей и поплатилась жизнью. Зеленое кубло зашевелилось, из вороха узких листьев выглянула зубатая кувшинка, исполнила молниеносный бросок и щелкнула челюстями. Контур пруда завибрировал конвульсией и с десяток цветочных голов повыглядывали наружу, надеясь поживиться тоже.
          - Поздравляю, мистер Император. Победа Конфедерации в Лабиринте была убедительной. Враги государства будут трепетать при одном только упоминании вашего имени... - Донован отправил кусок фруктового пирога в воду. С десяток розовых жабок кинулись за добычей. Раздались шлепки розалиевых головок, ликующих неожиданному завтраку.
   Терри Флинн, нарезающий круги вокруг сидящего на стульчике Донована, остановился, замер, сдерживая бурю, потом медленно повернулся к начальнику безопасности. Шутишь?!..
          - Кор... Вместо дурацких попыток утешить меня - лучше скажите, каким образом мы восстановим колонизационные войска... Сто тысяч единиц... За пять дней! Что толку в Копях, если их нечем больше удерживать?! - Император кончиком трости откинул лягушонка на середину пруда, за полмгновенья до финального щелчка челюстей.
   Донован отправил в воду следующий кусочек приманки.
          - Противник потерял не меньше. Ядро Лабиринта - за нами. Нужно праздновать победу...
          - Кого мы собираемся обмануть? Деризейцев? Землян? Нам нечем осваивать следующий пласт! Не говоря уж - вернуться на занятые перед войной. Вы представляете, в какую сумму обошлись казне боеды!.. Сто тысяч единиц! - Флинн раздраженно сшиб зубастый цветок, который покатился по мощеной дорожке с сухим трескотом.
          - Обмануть? Нет... - Кор спрятал лукавый взгляд. - Нет... Что вы... Мы - праздновать будем...
          - Устроим пиршество на костях?! Поминки иллюзий? Вы бредите? - Император раздраженно дернул плечами. Да что за странная привычка закрывать глаза во время разговора! Будто с ним не Император разговаривает, а камердинер!
          - Ну, пойди, Флинн, землянам поплачься. Вай-вай-вай... У нас нет больше сухопутных сил... Может расчетик сделают какой. Типа, а вам силы и не нужны... Стройте сауны... - Донован с неприкрытой наглостью буравил собеседника. - Потому и будем праздновать, царственная ты моя особа, что есть чем гордиться...
    Терри хотел было взвизгнуть, сказануть что-то резкое... Чем гордиться-то, душегуб?! Но его перебили:
          - Прямо в сердце Лабиринта мы устроим праздник. Масштабное шоу. Деризейцев пригласим, криотцев там и прочую периферию... Землян, само собой... Штоб любая собака весь следующий год вспоминала. Мы - победители. Сухопутной армии у республики больше нет. Мы - хозяева Лабиринта...
   Император молчал, насупившись...
          - И лично Император Конфедерации, с трибуны, царским жестом раздаст опционы вассалам, начиная с Клеменса и заканчивая Флостерсом. Жирный кусок. Им понравится...
  Император оторопел. Послышалось?..
          - А смысл в чем?! Нет, ты объясни мне - в чем смысл?! Потратить состояние на завоевание ресурса и бездарно отдать его первому встречному! - Терри отмахнулся от начбеза ладонью, словно тот был назойливым насекомым.
          - Слышь, Флинн, не разочаровывай меня. Смысл... Вассалы построят боевые единицы... Особенно Флостерс - уж он-то шанса не упустит... Тебе и пятнадцати процентов перистальтической добычи хватит... - Донован иногда вел себя чересчур фамильярно, если никто их не видел. Чем бесил Императора до невозможности. - Будем строить флот. Все ресурсы направим. Думаешь, республиканцы не отыграются? Как пить дать... И моргнуть не успеешь... А воевать с ними Флостерс будет сотоварищи. И чудится мне, что сухопутными скачками в другой раз не ограничится. У кого контрольный флот нарисуется?.. То-то же... Император...
   В последнем слове слышалась явная издевка, но Флинн ее не заметил. Он анализировал сказанное, слегка разинув рот, чем придал себе крайне комичный вид.
          - И года не пройдет - будет орбитальная война. И колбаситься с республиканским флотом будет Флостерс. За свои Копи. А мы - получим их обратно за бесценок... У нас будет флот. В отличие от Флостерса... Сечешь мыслю? - Доновану надоели жабьи жертвоприношения, он заскучал и в голосе его заскрипело скрытое раздражение - Я приказал очистить ядро Лабиринта. Незачем... Нервировать гостей... Ты понял...
   Начбез поднялся со своего складного стульчика, подумал секунду и швырнул большую дольку пирога к самой границе воды.
          - Как дочка, хорошеет?..
   Флинн медленно пошел к дому. В правоте Кора сомневаться он боялся.
   Игра зашла неимоверно далеко и ставки нарастали в геометрической прогрессии. Земляне объявили информационный бойкот. Сухопутной армии нет. Деризея до сих пор не оплатила очередной взнос… ждали, суки… победителя в Копях… Скорая орбитальная война…
   Флинн уже не верил, что знает правильные ответы. Раньше он был тверд, уверен в верности проводимой политики. Сейчас – осталась лишь истеричная вера во всемогущего Кора. Он оказывался прав… ведь…

    Через пару часов, Деурия стала ослепительной, а небосвод затянуло желтоватой пеленой, предохраняющей Клавс от избыточной радиации.
   Даже сквозь гаммакорректорные очки пролезает противная желтизна, черт… Донован крутанул колесико настройки, добавляя избыточный зеленый, чтобы хоть как-то спастись от тошнотворного поносного колора.
   Полковник Тар ни на шаг не отставал от босса, который почти бежал ножничным шагом по направлению к гравилету. Сдается - клавским каникулам конец…
          -  …Я подробно написал в инфописьме. Как только прибудешь на Деризею – сразу же, я повторяю – сразу же! – нанимаешь чартер до Тортуги… - Шеф отдавал указания, словно читал их из внутреннего взора. Тар схватывал сосредоточенно, боясь упустить малейшую деталь. - … должен быть там не позднее завтрашнего вечера. Флибустьеры только что подтвердили гарантии безопасности в течение четырех дней. В твоих же интересах не жевать сопли, а сэкономить время и успеть вернуться. Потому что на четвертые сутки тебе пообещали прилюдно отрезать голову.
   Донован бросил быстрый взгляд на испуганно поджавшего губы Тирро. Не обмочись, дорогой… делать-то все равно придется.
          - Легенда. Ты встретишься с Навигационной Коллегией пиратов. Будешь говорить от моего имени. Суть сводится к следующему. Мы просим воздержаться от нападения на транспортные корабли в районе Лабиринта Копей. Сроком на два года. Также, они не должны предпринимать мародерских рейдов в Лабиринт. Это – начиная с послезавтрашнего дня! Ты должен быть убедительным. Хоть на пупе извертись – а договориться обязан!..
    Начбез схватился за перила трапа, чтобы сохранить равновесия под напором теплого воздуха, вырывающегося из-под днища гравилета. Поднялся на ступеньку и повернул голову к адъютанту.
          - Нам нельзя допустить, чтобы флибустьеры растаскивали технику! Пока Копи не восстановим – чтоб там не было ни единого пиратского корабля! Даже катеров! – Донован разгорячился и принялся размахивать свободной рукой. Подобного за ним  никогда не наблюдалось, но Тирро было сейчас не до  абстрактных умозаключений.
          - Что предложим взамен? – Полковник сложил мину тупого солдата. Наилучший, для подчиненного, вариант.
          - Взамен ты передашь им навигационные коды северного направления. – Начбез резко засунул руку в карман. - Пусть грабят транспортники, идущие в сторону Млечного Пути… За справочник с навигационными кодами они маму родную продадут. – Донован не смотрел на помощника, но Тар знал, что главный ждет его реакции. – Понял?..
          - Сэр, у меня вопросов нет. Я уверен, что приказ согласован с наивысшим руководством. Однако, насколько я понимаю, ввиду строжайшей секретности… в случае неудачи…
          - А ты не допустишь неудачи! – Донован сорвал опостылевшие очки и пригнулся к самому лицу полковника. – Потому, что в случае неудачи ты будешь нести ответственность за факт передачи секретных сведений противнику. Сожжение заживо, не меньше... Лично для тебя внесу такой пункт в уголовный кодекс.
   Донован легко постучал по плечу Тирро кончиками пальцев прямой ладони.
          - Но ты же сам говорил – в данном эпизоде нам повезет, генерал… Вернешься с Тортуги – сразу покупай новый мундир. Удачи, Тар…
   Главнейший хранитель Конфедерации широкими скачками взлетел по трапу, чтобы ни единой лишней секунды не оставаться на глупой цветочной планете.


   «Пятое августа.
Вот… снова добралась до дневника ... Так много хотелось написать, а сейчас чувствую… нет, не то, чтобы прошло… просто тогда, на Тонорре, была иная реальность. Жизнь… Сон…
   Прошел всего месяц… неужели за каких-то тридцать земных дней может  измениться с мир… Нет, он таков, как и прежде. Но я вижу нечто новое, на что раньше не хватило бы и мощности лазерного микроскопа. Я стала другой…
   Я впервые ощутила ответственность. За кого-то. Нет, раньше тоже беспокоилась. Об отце, о сессии и оценках. И когда Джимми завалил римское право. Теперь я знаю, что значит отвечать за жизнь человека. Чужого человека, с которым меня ничего не связывает, кроме канала гипер-связи. Зависимого от моих поступков. Ни в чем не виноватого…
   Стоп. Решила не разбираться в вопросах вины  - и не буду. Когда я с ним познакомилась... когда этот человек был вынужден доверить мне свою жизнь - пишу начисто, не буду вычеркивать. Именно в тот момент передо мной он был ни в чем не виноват. Я не Конфедерация.
   Как бы ни было. Прошел месяц. Теперь мне кажется, будто это не я участвовала в битве, не мы отбили высоту в квадрате семь и вообще - все случилось с моим клоном. А мне показали кинофильм.
   Слезы наворачиваются на глаза. Хорошенький кинофильм, если через целый месяц не могу… спокойно…
   Сначала я хотела разыскать пилота. Теперь… не знаю… нужно ли…
В приговоре обозначена невозможность апелляции и замены формы наказания. Пожизненный фронт. После Лабиринта переведут на колонизацию метановых планет в дальней вселенной. Или на какой-нибудь гигантский спутник неизвестного мирка, чтобы штрафная рота первой провела разведку возможности дальнейшей колонизации.
   Он будет рад мне, я знаю. Я практически уверена, что уже не многое может доставить радость этому чудесному человеку. Я знаю, как она ему нужна…
   Что я скажу Сторру… Я дам ему сочувствие? А что отниму взамен… покой… я не в силах… я тварь, я слабая тварь. Я знаю, что не смогу долго делиться сочувствием. Через какое время общение превратится в обязанность. В приговоре – без права переписки. Только личные свидания за подписью Императора лично. Хотя это как раз решаемый вопрос.
   Я уверена в другом. На все сто тысяч процентов, которые только возможны. Если я снова появлюсь в его жизни… То причиню ему… Когда посещение превратится в тяжелую обязанность и я не выдержу… это будет последнее предательство. Его предали все,  кого он не потерял… последнее предательство не переживет. Я не имею права мучить Рикка.
   Пишу, и сама понимаю, что оправдываюсь. Я боюсь снова очутиться в кошмаре. Я не хочу вспоминать… хотя вспоминаю все равно, когда пишу сейчас, например… Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ТА СТОРОНА ЖИЗНИ СНОВА МЕНЯ КАСАЛАСЬ!!! Будь проклята Высшая Деризейская Политическая Академия! Почему я послушалась отца… вывод – нужно всегда делать по-своему и учиться идти на Курс Искусств.
   Я честна перед собой. Сторра я разыскивать не буду. Я изо всех сил желаю ему… сохранить искорку, которую не успели затоптать. По-крайней мере на момент, когда я была оператором, а он – пилотом боеда. Пусть у него все будет хорошо.
   P.S. А еще – я бы его поцеловала. И не знаю почему. Прижала бы к груди и поцеловала…
5 августа 648 года и.ч.»
 
   Пальцы совсем разучились. Лоан бросила перо и принялась дуть на натруженные подушечки. Это что же, нужно не только освоить письмо, но и навык поддерживать… да, веселенькое прошлое переживали предки…
   На душе было грустно. Чувство нельзя назвать совсем уж негативным. Такая щемящая тоскинка бывает очень даже приятной, словно приправа, ужасная на вкус в ложечных масштабах, но чудным образом меняющая вкус незамысловатого блюда – если набрать кончиком ножа.
   Главное – не переходить тонкий предел. Чтобы печаль не перевесила позитив, что несет в себе жизнь.
   Сейчас, спустя четыре недели после зубодробительного зачета на Тонорре, Лонни вновь ожила и была готова вновь радоваться жизни. Во всяком случае – именно побеги радости она ощущала в душе сквозь привычную, за месяц, тоску.
   Первым делом принцесса съела десерт за завтраком, чем неимоверно обрадовала отца. Флинн переживал, кажется, гораздо сильнее дочери, хотя и не мог уразуметь из-за чего, собственно, весь сыр-бор. Он долго выспрашивал у первой фрейлины, пытался выяснить у самой Лоан. Потом махнул рукой, решив – что  просто юношеская влюбленность, так и должно быть в подобном возрасте.
   После десерта настала очередь дневника. И, судя по настроению – это не последняя порция сладенького. Только нужно придумать чего-нибудь, чтобы отец не догадался.
          - «Здаров, бродяга… Как насчет?» - Вряд ли папа будет копаться в исходящей почте. Но про видеосеанс кляузники донесут. Пока существует упырь Донован –  ожидать можно любой  пакости. Сообщение приятелю шифровалось с особой изощренностью – и тысячебитным ключом, и яркостной модуляцией квазисигнала. Уж адрес обормота - точно не просекут в службе безопасности.
          - «Ты оклемалась, маленькая? Ты только мигни – я тут же; Я тебя в этот раз сделаю!» - Ответ не заставил себя ждать. Денни хлебом не корми – адреналин подавай.
          - «Сегодня вечером»
          - «Ты на Родесе? Почему ж не звонишь?!»
          - «Я на Клавсе, чучело. Сегодня заболею во второй половине дня и к ужину не… не важно – короче, вечером буду. Пятки натри, хвастун. Шансов у тебя нет;» - Лоан быстро выбирала пиктограммки на лингвистической панели и, пыталась мысленно вывести слова диалога чернилами. Ужас, сколько труда… Показательное проявление прогресса. Слова, составленные рядами буквенно-символьных карлючек на экране инфоцентра - казались искусственными, плоскими и безвкусными, как строгийский огурец.
          - «Че это шансов нет?! шанс – он всегда есть!»
          - «Потому, что, балда; Конец связи»
   Заболеть вечерком – полдела. Еще нужен отцовский гравилет. Через космопорт заморачиваться – и к закрытию гонок не доберешься. Да и списки пассажиров на Родес всегда проходят через службу безопасности.
    Денни не уснет без урока чемпионской езды сегодня вечером. Лонни самодовольно улыбнулась.  Лететь-то – час пространственного хода. Родес – третья планета Тереи, соседка Клавса.
   Всего лишь -  утащить гравилет, чтоб его никто не хватился до завтрашнего вечера.
   Потому что гонки – это кайф! Понятный исключительно в юности...
          - Дора… - Принцесса сделала невинные глазки. Заспанная первая фрейлина комично пыталась прийти в себя  и голографическая связь очень тонко передала глупое выражение ее физиономии. – Дора, миленькая, прости.... Я хочу…  вечером у себя посидеть... Прикроешь меня? Как обычно, ладно?..
  Блин, палюсь… как-то чересчур ласково зарядила.
  Фрейлина собралась в кучу. Мысленно прокрутила сказанное подопечной.
          - Ты снова на трек, Лонни? Не смей! - Нянька испуганно подняла брови.
          - Нет, что ты… Я ж не подросток…- Лоан изобразила максимально взрослое выражение лица. -  Хочу побыть одна… мне нужно…  ну, как иначе… не обижать же отца – он заботится, не его вина, что навязчиво… У меня голова круги идет…
   Дора недоверчиво покосилась на примерную девочку.
          - Лонни, я тебя знаю… Смотри… Я прикрою, но если узнаю, что была на Родесе – больше моей лояльности не дождешься.
    Лонни чмокнула голограмму в нос и отключила транслятор.
  Что может быть лучше скорости, приправленной острым ароматам опасности?
    Только двойная порция и того, и другого.
 Лонни нарезала круги по будуару, терла бедра ладонями и сосредоточенно ломала голову. В дворцовом гараже - три гравилета достаточной энергоспособности, способные совершить межпланетный перелет. Отец может воспользоваться одним завтра, с самого утра. Из оставшихся двух - какой-то вполне может… сломаться.
   Лоан плюхнулась на вращающийся пуф перед инфоцентром и, словно пианист, вертикально опустила пальцы на клавиши. Тэк-с…
   Интерфейс доступа к ботовым кодам попроще, чем у военной оболочки и пробраться сквозь защищенную от средневзвешенных дураков программу – не сложно. Так, есть… Регистры ошибок бортовой сети подправить и гидравлику посадочной опоры зациклить на пустой контур. Клинит рычаг шасси и данные по сетке не идут – для управляющего компьютера гравилет неисправен. Готово…
   Старший механик, во время вечернего обхода по техническому парку, обратит внимание на сообщения о провалах тестов летной пригодности. Борт номер сто тридцать два отправится в автоматические ремонтные боксы на двухсуточную починку. Что и требовалось доказать.
  Время тянулось резиновой патокой. Принцесса наболталась с отцом до боли в языке, чтобы успокоить дочернюю совесть, расправилась с обедом, проявив недюжинный аппетит, и, в четыре вечера, сделала печально-загадочные глаза и недвусмысленным тоном сообщила отцу, что неважно себя чувствует. Флинн взволновался, Лоан закатила глаза кверху – папа, ну как ты не понимаешь, чмокнула отцовский лоб и, вздыхая-охая, отправилась к себе.
      По всем прикидкам, сто тридцать второй вот-вот должен занять место на стапеле в реммастерских. Нужно спешить, пока больному не отвинтили чего-нибудь существенное.
   Лонни скользнула в пенолитовый костюм, который откачал воздух и плотно прильнул к коже внутренним слоем, став фактическим продолжением тела. Принцесса присела несколько раз, чтобы удостовериться в правильном прилегании. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно... Но не хватало еще изоудара на треке...
   Партизанка подошла вплотную к парапету балкона, надела гоночный шлем, покрутила головой - сел хорошо - и ловко прыгнула в пустоту.
   Специальная пенолитовая оболочка сконструирована таким образом, что в состоянии свободного падения переориентирует летящее тело в одно из тысячи положений с предпросчитанным энергораспределением. Попросту говоря - хлопнешься оземь, словно об перину, энергию удара костюм поглотит и переведет в тепло. Не пострадают и внутренние органы - комбинезон снабжен внутренним грави-энерционным компенсатором. Рабочий диапазон - до десяти метров при земном тяготении.
   Плюхнувшись спиной на лужайку и оглядевшись на предмет наличия зрителей - Лонни рванула в дальний хоздвор, держась длинных теней пальмоногих зарослей. Тренировать охрану в планы как-то не входило.
    Расчет верный - раньше завтрашнего обеда никто не хватится. А повезет - инфоцентр поддержит нехитрую беседу, улыбаясь голографической записью. Болею, пап... Посплю чуток... Завтра утром буду. В смысле - выздоровею. Ну, а догадается - переживет, ничего страшного... Взрослый человек вправе распоряжаться собственной судьбой, если обезопасил нервы родных. 
   Доступ в ангар проблем не составил. Члены императорской семьи имеют неограниченный доступ в любое помещение Конфедерации. Правда, зафиксировалось, что проследовала в рембазу, почему-то вечером. Ну, мало ли... Гуляла.
   Лонни протиснулась сквозь узкий лаз спецвхода. Крайний бокс мигал красным диодным светом по очертанию шлюзовых ворот. Ну, блин... Если робот раскурочил опору гравилета - затея умерла при зачатье. Принцесса приложила палец к сканеру.
    Через десять минут суденышко прошило облачный пласт верхнего слоя атмосферы и по траектории пространственного скольжения устремилось прочь от гостеприимного Клавса в сторону зияющей пустоты космоса.
   Час безделья в аскетичной кабине грузовика. Навигационный компьютер вычислил точку разлома, посудина перешла в соосное пространство и развила крейсерскую скорость. Фотонный движок кряхтел приятной тягой и принцесса успокоила нетерпение мыслью, что иных вариантов нет, да и рано еще – зачем давать Денни лишнее время на ерунду.
   Для борьбы с тягомотиной Лонни запустила на обзорный экран дурацкий трехмерный мультфильм о приключениях принцессы в стране фей. Остальные файлы в фильмотеке водителя полугрузового гравилета технических нужд дворца - могли бы повергнуть менее взрослую девицу в ступор вследствие когнитивного диссонанса или вроде того. Интересно, мультики ему зачем?..
   Лонни хмыкнула и уставилась в глупую пляшущую череду образов.
    Зачем я это делаю?
   Гонки на пневмобайках – непонятное изобретение человечества. Смертность на треке бьет рекорды, а если учесть, что целевой аудиторией является молодежь высшего среднего класса и элиты – можно себе представить, что за шумиха поднимается, когда какой-то там перспективный кто-нибудь раздробил себе шею, соревнуясь с университетскими приятелями, типа кто длиннее.
   Пневмогонки запрещены в Конфедерации. Но, почему-то, почти легально существуют на некоторых планетах, собирая нехилое бабло на тотализаторах, взносах участников, зрительских билетах и даже рекламе, потому что зрелище транслируется по гипер-каналу во все уголки Обетованной Вселенной и собирает неслабую аудиторию.
   Кругом говорят про зло пневмогонок, осуждают на каждом углу, проводят фестивали поп-звезд в эгиду окончательного запрета треков... Да чего уж там – с младших классов школы в рамках регулярных бесед с психологом внушается твердая мысль, что гонки – это ай-яй-яй.
   Зло настолько вредно…
 Почему же трек на Родесе процветает, права на телетрансляцию стоят, как звездолет, а популярность запретного плода в кругах молодежи достигла культовых величин?
   Ничего не бывает просто так. Лонни подавила угрызения совести. В конце концов – да, опасно. Но я же не в первый раз гоняю. И не столь часто это делаю.  Девушка показала язык кролику из мультфильма. Тот отреагировал на эмоцию зрителя, смешно наморщил нос и закрыл глаза лапками, лукаво поглядывая из-за них большим зрачком. Сколько ж лет мультяхе… как мне, не меньше… Точно, в детстве их видела.
   Без настоящих встрясок, когда твое здоровье, на уровне жизни, зависит от способностей, а не ограждено оберегающим пузырем цивилизации – жизнь современного человека напоминает существование натурального бройлера. В психологическом смысле. Утрачивается связь с ощущением реальности и ослабевает инстинкт самосохранения. И человек подсознательно тянется к источникам адреналина. Чтоб окончательно не превратиться в интеллектуально-мукскульное приложение гигантской структуры общества. Не потому ли некоторые чудаки добровольно идут в пилоты боевых единиц на дальние колонизации?.. Или в пираты…
   Лоан закрыла глаза и представила трек в синих утренних лучах Тереи. В любой сувенирной лавке найдется хотя бы один плакат, открытка или картридж для фотообоев – красно-коричневая планета, с ярко- желтой газовой оболочкой, а на боку у нее бляха, будто орден на груди. Наверняка на заставке инфоцентра у кого-то видели - третий по популярности аватар, после пятипалого листочка земного сорняка и символа Конфедерации.
    Родес и его товарный знак – «Марибу», город-здание, злачное место, сосредоточение легалайза во всех смыслах, адская смесь из азартных игр, безумных аттракционов, откровеннейших шоу -  и крупнейшего в мире пневмотрека, чья спираль, собственно, и красуется на картинках.
   Посещение даже рейдовой орбиты Родеса автоматически подразумевает экскурсию в «Марибу», что само по себе уже стоит дисциплинарного взыскания для, скажем, военнослужащего и может серьезно испортить репутацию будущему политику.
   Тем не менее – город-герой кишит молодежью. Веселье не прекращается ни на минуту, поддерживаемое сменяющимися волнами расслабляющихся подрастающих людей.
  Ну как может юнец, у ног которого лежит весь мир, а движок непослушания перешел на форсаж – не побывать в Марибу хотя бы раз в жизни. А побывав – не увлечься смертельным кайфом. Пневмогонки закрывают глаза баранятам с упорной частотой, а те все ползут, несмышленые, на огонек свободы.
   В отличие от иных тусовочных мест, с Деризе во главе - шик Родеса иной. Нет, лазерные огни вывесок отелей, казино, луна-парков, красных фонарей и голографические рекламные плоскости гектарных размеров блещут тем же манящим великолепием. Аллеи баров, клубов, диджейских площадок, концерт-холлов и панорамных пати-кафе лучами возносятся ввысь по наклонным панелям главного фигуранта бала - Трека. Именно он задает тон, накладывает стиль, поддерживает ритм и стремление во всем, происходящем вокруг.
   Несимметричная прозрачная махина, которая нежится в низких облаках желтого цвета – не дает оторвать от себя глаз. Если сверху, из космоса, Марибу напоминает диковинную раковину криотского морского моллюска – то в профиль он выглядит рукотворной горой. Словно исполинское яйцо бесформенным плевком засохло посреди красно-бело-черной пустыни и застыло в светящийся перманентной клубящейся дымке. Насколько трек велик на самом деле  -  вы поймете, только приближаясь к нему. Еще лучше – на гравимобиле промчитесь по желобу центрального проспекта, где не действуют ограничения скорости. Пугающее несоответствие перспективы горизонта и плавно надвигающейся махины над головой озарит вас истинным пониманием, как именно велик размер стадиона.
   Два километра в высоту и более пяти в длинном поперечнике - купол, простирающийся над сферической впадиной двухмиллионного зрительского зала. На внутренней поверхности купола – собственно и происходит интересное. Невообразимое море зрителей, задрав головы кверху, или откинув сидения назад – рукоплещут смельчакам, бравирующим ловкостью в бурлящем пенопотоке, который с устрашающей скоростью несется по гигантской спирали, разбиваясь о бесчисленное множество преград,  таких форм и конструктивов, что не родит сознание здорового, на голову, изобретателя
   Снизу, из хорошего места в партере, с великолепным обзором на купол, происходящее кажется сюрреалистичным безумством. Вдоль гигантского потолка запущен высокоскоростной поток вспененной аморфной воды. Жидкость пропускается через дефлекторы с криотским морским хрусталем и тысячи тон этого минерала рассеяны по всем поверхностям, огибаемым вихрем. В результате -  получается уникальная гоночная смесь. У нее низкое трение и внутреннее давление, однако, несущая способность при воздействии на крыло – приблизительно, как у соленого океана. В турбулентном потоке можно разогнаться, используя специальную аэродинамическую табуретку-пневмобайк, до сверхзвуковой скорости.
    Управление байком происходит за счет вариации подъемной силы от набегающего потока аморфной пеноводы. При достаточном умении табуретка становится такой же привычной, как ноги. Умелый гонщик может нестись с потоком, перемещаться контркурсами, делать штопоры, петли, винты и замедлять скорость практически до полной остановки в ламинарных течениях -  в специальных рукавах, созданных для торможения. Сложностей добавляют сотни ниагар, водоворотов, рассекающихся о скалы цунами, торнадо, ситуативно плюющих на сотни метров протяженности - всеобщий армагеддон, если охватить картину целиком.
   В первый раз, когда вас прокатит роботизированный байк, с ограничителем скорости, выбирающий безопасную траекторию – вы влюбитесь в процесс. Вам непременно захочется еще раз промчаться сквозь феерию бурлящего голубого воздуха, сжимать мочеток на каждом увлекательном развороте, когда мозжечок теряет ориентацию вследствие спирального ускорения и охватывает ужас, граничащий со счастьем. Вы потом будете долго бродить чумным по ярмарке вокруг стадиона, набираясь смелости, чтобы прокатиться еще разик.
  Когда надоест кататься с роботом – новоявленный любитель остренького впервые включит адаптивное управление и попытается внести в процесс хоть немного самостоятельности. Уровень адаптации компьютерного привода позволяет плавно изменять степень свободы в маневре -  когда именно подключится автоматика и выправит ситуацию.
   В низком режиме - байкер самостоятельно может лишь слегка менять положение в струе. В высоком, без робота – вполне может разогнаться до скорости четыреста метров в секунду. И, например, размозжить себя о неожиданный сталактит, делящий поток на кипящие русла между скал на повороте.
   Как говориться – полная свобода выбора.
  И тогда вы откроете для себя главную прелесть пневмогонок. Совершенствование ездовых навыков может превратиться в смысл юношеского спортивного бытия. Вы будете сгонять пот в виртуальных тренажерах-симуляторах, чтобы затем, на каникулах или выходных - оторвать душу на треке.
  И обязательно начнете участвовать в рейтингах, заездах, группироваться с единомышленниками, и  с замиранием сердца ждать ежемесячных соревнований.
    На выбор – фристайл, короткий трек, длинная трасса. Можно командой, при желании – индивидуально.
  Вот вы и попались. Трек занимает все свободное время, здесь ваши друзья, интересы и всецелое времяпровождение. Ничего плохого, если бы не риск при каждом заезде - когда молодой ухарь в очередной раз преодолевает себя и понижает планку автоматики. Так быстрей и круче, можно удивить девчонок знаменитым пренейским винтом, когда байк становится вертикально и, словно веретено, эффектно раскручивается в потоке, переливается в лучах брильянтами невидимых мельчайших капель.
    И все это - на скорости метеора.
   Когда, наконец, родители найдут управу, или вы сами, повзрослев, вдруг задумаетесь, что лучший приятель сломал в прошлом году хребет не во славу свободы, а навсегда  -  вы перестанете гонять. Но долго еще заставкой вашего инфополя будет красно-коричневая планета с медалью, а электронная почта -  подписываться трековым прозвищем. А уж болеть по телику за любимую команду вам прописано на всю оставшуюся жизнь, тайком, по ночам, включая развлекательный гипер-канал.
   И будете промывать мозги чадам, что, дескать, отлично их понимаете, сами делали глупости, но вы же более современные дети, значит – более умные, и осознаете, какой риск  гонять на байке. И не рассказывайте, что автоматику не отключаете – знаем, знаем… вот, помнится, случай был…
   Мне и здесь не повезло. Лонни горько улыбнулась. Отец, кажется, в юности не гонял.


    Флостерс вонзил телеса в узкое жерло посадочного люка и покинул тесный тягач в крайней степени раздражения. Из экономии его таким делают, что ли? Трястись по нескончаемым ухабам в свернутом в три погибели положении – выше всяких сил. Обратно пешком!
   Суставные усилители завибрировали, приняв возросший вес немаленького человека.
          - Рад приветствовать, губернатор! – Фигура в белом гермокостюме отделилась от тусующей толпы.
  Надо лбом зажегся экран, спроецированный лазерным лучом на сетчатку так, чтобы можно было видеть изображенное, чуть подняв взгляд кверху. Губернатор дернулся от неожиданности - экспедиционные костюмы прежде ему носить не приходилось. Да вообще - впервые в клоаке, где нет нормальной атмосфера, пусть бы и искусственной.
          - Радуюсь вашему доброму здравию, мистер Император… - Флостерс сообразил, что в ответ видно и самого, быстренько прибрал с физиономии ошарашенное выражение и приподнял губы в дежурной улыбке.
          - Приятно… Путешествие доставляет массу новых эмоций? Как-то мы с вами запылились в синтетических мирах, не находите? Приятно иногда размять косточки.  –  Флинн явно издевался, в прищуре гуляла плохо скрываемый сарказм. Губернатору с трудом удалось сдержаться.
          - Да, господин Император, вам прогулка подвластными территориями давно показана. – Флостерс придал тону слащавость и откровенное хамство растворилось в  подобострастии.
          - Как и любому из нас. – Император нахмурил брови.
          - Вот-вот. На Строгг обязательно слетайте. Только непременно с охраной. Чтобы подданные не задушили в объятьях любви. Прочувствуете правдивость рейтингов. – Губернатор мигал невинными глазками,
  Император переменился в лице. Хоть потроха жирдяю отдай – благодарен не будет. Мерзкая личность. Где Донован? Нет сил общаться с ублюдками.
          - Располагайтесь, господин Флостерс. – Император махнул в сторону ложи для особо ценных приглашенных. – Любуйтесь пейзажем. Скоро начнем…
   Флинн вырубил видеосвязь и демонстративно повернулся спиной к политическому оппоненту.
   Впрочем, опытный бюрократ унес центнерную тушу до момента, когда оборот царственной особы стал бы проявлением неуважения. Изящно разошлись, обменявшись улыбками, давние знакомые.
   Ужас, как идти-то тяжело… Пятикратный вес, говорят. Интересно, без силового компенсатора и гавиподдержки сердца с легкими – сразу дуба дашь?..
   Луи Флостерс - губернатор трех секторов дальней вселенной и пяти звездных систем Конфедерации, главный претендент на империрующую должность и  олигарх, контролирующий четверть звездной армии – уселся в центре первого ряда специальной зрительской ложи и выпрямил ноги.
   А что, ничего так, пейзажик. Даже красиво.
   Зрители расположились на торовидной возвышенности, резко выделявшейся посреди равнины. Вид был столь непривычен изнеженному городскому оку, что первые минуты туристы, заняв место в зрительном зале, проводили в созерцании величия природы и сложносоставных эмоциях «о вечном».
    Равнина, испещренная изломами, кратерами и вполне рукодельными воронками с обожженными краями убегала в голубую дымку, прочерченную смутными силуэтами скал. Ослепительно лазурный горизонт размывался вверх белым, чтобы на трети подъема перейти в черную бездну космоса с тьматысячей звезд, громадным небесными телами в зените и ярким термоядерным излучением звезды, пытающейся пробиться сквозь пласты Лабиринта Копей.
   Температура поверхности подымалась вслед за светилом, засвежел ветер и вихри мельчайшей перистальтической пыли заструились потоками, разбиваясь о края преград, устремились вверх дивными фонтанами вместе с газовыми гейзерами повсюду из разломов.
    На смотровой площадке было тихо - изостатический пузырь надежно защищал от урагана. Губернатор очнулся от созерцания и оглянулся на зрителей. Фигуры в разноцветных скафандрах притихли, завороженные неземным зрелищем.
          - Друзья мои! – Белый прошелся взад-вперед по краю обрыва и Флостерс разочаровано прикусил губу, когда Император благополучно занял место в прозрачной трибуне на безопасном удалении от кручи.
          - Друзья! – Император удобно пристроил пятую точку на левитирующей поддержке ораторского места. – Мы находимся с вами в самом центре знаменитого Лабиринта Перистальтических Камней, главного ископаемого ресурса нашей Вселенной. Каменная порода под ногами, вокруг до самой дали и в глыбах над головой – это энергия, чистая энергия, сила бытия…
   Флинн с выражением проговаривал вслед за суфлером текст обращения и улыбался множеству слушателей, пытаясь разглядеть эмоции на лицах в маленьких окошках видеоконференции.
   Ведь чтут своего домена?! Для них же стараюсь…
          - Мы стоим здесь, представители всех регионов Конфедерации и с удовольствием осознаем, что центральный, самый большой, пласт принадлежит нам, равно как и шестьдесят процентов Лабиринта. Мы впервые в истории показали Республике, кто на самом деле - лидер Межзвездного Мира!  Произошедшее здесь не было войной... сложная колонизационная стычка... Но главный предвестник войны с теми, кто стоит на пути нашего государства! Мы сильны, как никогда в истории! И мчимся к мечте – безраздельно объединять звездные системы в стремлении к развитию цивилизации!
   Император прокашлялся. Сделал большой глоток сладкой шипучки из прозрачного самоподающегося патрубка и поднял локоть в конфедеративном приветствии.
   Зал вразнобой поднялся на ноги и приветствовал домена в ответ.
  Флостерс старательно улыбался изображению царственной рожи на инфотабло, когда неожиданно встретился с ним глазами. Соперники одернули руки разом и зрители потеряли равнение тотчас же, засуетившись в рассадке по местам.
          - Я, как Император государства, рад доложить о победе! Победители, по древним законам войны, по обычаям прародителей, обязаны получить контрибуцию!..
  По аудитории прошелестел вздох. Некто в заднем ряду зачем-то поднял руки вверх и сразу убрал.
   Флинн таял. Счастье от удовлетворенного тщеславия сладким нектаром капало на сердце и стекало в желудок.
          - Каждый из нас вправе владеть частью Лабиринта наравне со мной! Сегодня я подписал указы о выделении опционов. Мы отступим от процедуры, записанной в Конституции, во славу истории отцов! Я предлагаю не обычную долю в добываемой перистальтике – пусть сложением чисел занимаются земляне. Сегодня, в честь нашей первой военной победы, каждый из вас обретет в собственность долю в Копях! С конкретной геокоординационной привязкой! – Император картинно протянул руку в сторону урагана, заполонившего пространство вокруг силового пузыря. -  Каждому достанется свой пласт Лабиринта. И вы вправе разрабатывать их и передавать по наследству…
   Шум возбужденных голосов перегрузил эфир и Император достиг кульминации.
После часа непрерывной церемонии награждения, будто нарочно прописанной от менее значимых персон к финальному параду отцов государства, Флостерс ковылял на место, прижимая подмышкой тяжелую статуэтку, тонкое изваяние из криотского хрусталя, увенчанное платиновой голограммой с заветными циферками и байтами.
   Треть Копей, от доли Конфедерации, разумеется. Луи попытался тряхнуть головой в гермошлеме, чтобы смахнуть пот, застилавший глаза. Чертова скорлупа…
          - Губернатор, откиньте интерфейсную крышечку на левой руке. Ближний к локтевому суставу сенсорный ползунок – это регулятор климат-контроля. Он мгновенный и интеллектуальный – поводите пальцем и настройте комфортный для себя режим. – Приятный женский голос убаюкивающим тоном разлился стереофонической лаской. – Система автоматически переведена в режим пониженной температуры.
   Она что, мысли читает.. Нифига себе..
          - Не пугайтесь Флостерс, система считывает импульсы мозга, ответственные за моторные и инстинктивные реакции. Если вы почувствуете жажду – напоит. Поддержит, если вы попытаетесь подвернуть ногу и остудит, если вспотеете. Не пожалейте время –  послушайте ознакомитель, там же, в меню. Будете приятно удивлены некоторыми пикантными функциями. Новейшая разработка, для автономных долгосрочных экспедиций. – Донован, обрамленный рамочкой видеоряда, противно улыбался тонкими губами.
   Да что ж они все без спросу-то! Луи побагровел. Ненавижу  долбанный космос, ваши супер-пуперные роботизированные фуфайки и, вообще, умничающих наглецов.
          - Это один из первых серийных образцов. Ваши люди будут экипированы такими, для освоения Лабиринта. Можете быть покойны – конкуренты используют предыдущие версии. На всех не хватит. Минимум год.
          - Я рад за тех и за других. – Зло отрезал Флостерс. – Зачем на мне тестировать ваши… выдающиеся достижения?!
Донован длинно моргнул.
          - Полноте, губернатор. Вы сэкономите четверть операционных расходов на персонал, благодаря этим костюмам и федеральным каторжанам, штрафные батальоны которых моим прямым приказом будут прикомандированы к вашим колонизационным силам. Как вам такой бонусик приятный?
    Лис улыбался столь натурально, что прожженный чинуша засомневался в сторону поверить.
          - Как видите, я перевыполняю свои обещания. Хозяева просили передать чувство глубокой веры в вашу лояльность. – Начбез посерьезнел враз, будто включилась какая-то новая программа в мозгу. – Вы можете быть спокойны относительно всех пунктов наших договоренностей.
          - Вы с ума сошли, маршал!!! – Флостерс дернулся в попытке глянуть за спину. Кибернетическая шкура изогнулась в тщетном усилии и губернатор сообразил, что со стороны, наверное, выглядит довольно комично. – Я вас не понимаю, Донован!.. Что за базар в эфире?
          - О, не волнуйтесь, милейший. Канал связи надежно защищен. Я в ста метрах от вас, любуюсь лабиринтовой бурей. Где еще увидишь красотищу такую и силу… Кстати, на шлеме камера есть, посмотрите… она сама включается при желании оглянуться назад. Просто активируйте в меню.
   Надо же...
 Губернатор забыл о глумившемся начбезе и увлекся перескакивающими видами камеры в главном визире при мысленном взгляде в любую сторону пространства – особенно, куда не позволял костюм и, наверное, человеческая анатомия. Прикол, как они этого добились?
          - В предыдущей модели подобного нет. Там ручной манипулятор. Так, к слову… Мы отвлеклись. Я могу успокоить Хозяев?
   Донован вновь посуровел.
          - До сих пор я не пожалел о нашей… договоренности. – Флостерс гаденько улыбнулся. 
          - Вы умный человек, Флостерс и понимаете связь между сожалением и разочарованием.
          - Только тот факт, что одно следует из другого. Только, вот, не помню, в каком порядке… - Флостерс в упор глядел немигающими поросячьими  глазками на главбеза.
          - В обоих случаях следуют потери. Только ясность разума отличает нас от животных.
          - Думаете? – Хмыкнул Флостерс.
          - У вас иное мнение? – Донован вдруг оживился и с интересом посмотрел на толстого чиновника.
          - Животное никогда ничего не делает просто так. Любому ее движению присвоена определенная цель. И только такая тварь, как человек способна совершать идиотские поступки и профукивать в жопу миллиарды юникредов. Так, в качестве примера… - передразнил начбеза губернатор.
          - Подумаю на досуге. Весьма интересная мысль. – Донован заметно повеселел.
          - Передайте Хозяевам, что межгалактические бизнесмены чтут договоренности почище собственной печени.
   Флостерс приосанился, уложив одну руку на пояс, а второй, неожиданно для самого себя, перехватил выскальзывающую из пальцев статуэтку. Ух, блин…
          - Да, это весомый аргумент. – Донован иронично поглядел на алкоголические мешки под глазами олигарха. – С вами приятно иметь дело, уважаемый Луи...
   Ну дык, мент. А ты думал… Флостерс зашагал в сторону скопления тягачей. Где адъютант, бес его дери. Уволю, мерзавца.
          - Последний вопрос, губернатор. – Донован включился так же неожиданно, как и пропал через две секунды после последнего слова. – Как вы относитесь к просаживанию денег впустую?
   Что за странный вопрос.
          - Я не отношусь к тем, кто тратит деньги просто так, без смысла и цели! – Флостерс надменно рассмеялся в лицо маршала. – Вас устраивает мой ответ?
          - Я так и думал. До свидания, губернатор.
   Кор скривился в беззвучном хохоте, когда окошко видеочата замерло на финальном кадре и уменьшилось до размеров других иконок.


  Грузовик с натугой вышел из подпространства. Неплохие таратайки в дворцовых конюшнях, не суперкары, конечно, но притапливают - нефиг делать.
   Красный Родес, весь в рваных, клочкастых, но плотных желтых облачках красовался в центре курсового иллюминатора.
   До гонок - еще целый час. Блин, вниз нельзя... Денни же проходу не даст... Весь настрой поломает.
    Лоан доверила траекторию автоматике,  прильнула к прозрачной панели борта и умиленно разглядывала Трек.
   Все в мире не просто так. Почему Деризея кажется зеленой из космоса? Словно первохудожник, специально, выкрасил будущий курортный рай в подобающий колор. Криот - голубой. Клавс - бежево-пастельный. А Родес – красный и коричневый, в желтой вате. Освещенный голубоватой Тереей – он максимально походил агрессивной стилистикой на грешное место.
   По большому счету, на трековой планете не действует ни один ограничительный закон Конфедерации. Да и сам Родес довольно сложно отнести к конфедеративным территориям, потому что он, де-юре,  не обитаем. Поддержание сколь-нибудь развитой инфраструктуры в крайне агрессивной окружающей среде  - со всеми ее облаками капель серной кислоты, кремниевой поверхностью, на которой практически повсюду дымит химическая реакция, и жестким радиоактивным излучением - не то, чтобы не рентабельно, а вообще труднореализуемо, с технической точки зрения.
    И тем поразительнее сам Трек, чудо инженерной мысли, гигантский живой пузырь, окруженный злой стихией.
  Нескончаемые потоки мелких суденышек втекают и вытекают по траектории спирального скольжения к космопорту, который являлся частью Трека. Здесь вы не встретите ни одного большого корабля. Космопорт не способен его принять. Здесь нет орбитальной полиции. Вообще нет представителей власти. Впрочем, тщательная фильтрация посетителей, а также факт, что добраться до Родеса можно только на высококлассном маломерном корабле, заоблачной стоимости - позволяют надеяться на достаточный порядок среди продвинутой публики.
   Вольница, сплав злачного рая и социально-политического оффшора. На Тортуге, говорят, еще круче. Нужно съездить, обязательно. Пока не понятно, конечно - как пробраться на закрытую территорию, но сделаю обязательно. В мире существуют всего два места, где воля в условиях беззакония не превратилась в хаос. И в каждом из них - свои удовольствия, которые вы не найдете нигде в тюремной Обетованной. Интересно, как же оно -  на Тортуге?
   Приглашение на посадку настойчиво повторили и Лонни нехотя подтвердила снижение. По орбите кружить не получится - сегодня аншлаг прям какой-то, опорный рейд закрыли -  или садись сразу, или - за периметр. Желающих посетить Трек много - сезон только начался.
   Посадочное жерло космопорта встретило мощным потоком холодной ионной плазмы, а затем бескислородной газовой смеси, выполняющей роль воздушного затвора. Атмосферный движок тужился на пределе, но скорость грузовика была не более пяти километров в час - зато яд останется снаружи. Входная брама распахнула объятья, Лоан резко сбросила газ до нуля, чтобы не размозжиться об отбойник. Невидимая магнитная рука подхватила грузовик под брюхо и ловко поставила в свободную ячейку на неимоверной по размерам парковочной стене.
  Не успела принцесса включить гравикомпенсатор кабины, чтобы исправить некомфортное направление тяготения, как ходовой экран вспыхнул вызовом инфосети.
          - Детка, ты прибыла? Я мечтаю поскорей тебя увидеть... - Денни плотоядно улыбался из окна видеочата.
  Лоан нахмурилась.
          - После Трека, Ден. Не мешай, я хочу собраться перед гонкой.
          - Сладенькая, до гонки сорок минут. Мы многое можем успеть... – Ден заныл. Мажор, бездельник, нахал, виртуоз пневмобайка, не покидавший Родес никогда в принципе.
          - Ден. - Лоан была безапелляционна и категорична.
          - Раз так - я с тобой сегодня гоняюсь.
          - А я - по жребию, в общем зачете.
     Денни пошло загоготал и отключился.
    Вот и получишь, красавчик. Лонни отстегнулась и открыла доковый шлюз.
     Посадочный комплекс представлял собой отдельно стоящую полусферу, отпочкованную от главного Строения. В любой иной день Лоан запросто прошлась бы пешком по прозрачному туннелю, соединявшему оба блока, но сейчас настроения не было, и девушка направилась на парковку автоматических транспортеров. Плотное сидение ощутимо обжало бедра через пенокостюм, а эластичная спинка повторила изгиб позвоночника, чтобы исключить динамический удар при ускорении. Впрочем, спешить Лоан и не собиралась. Выставив предельную скорость тридцать нормометров в секунду - она подняла сиденье повыше и притемнила колпак кабины, ровно настолько, чтобы стать неразличимой снаружи, но иметь возможность любоваться пейзажем.
   Роботизированная капсула мягко скользила над головами пешеходов, ловко притормаживала при обходе вертикальных опор купола и в сердце юной гонщицы разгоралась адреналиновая искра. Чем больше приближалась она к домне Трека, тем сильней пела душа, истосковавшаяся по наркотическому удовольствию.
   Инфраструктура Марибу располагалась вдоль спиральной транспортной магистрали, опоясывавшей параболическое тело города, от нижнего приемного транспортного кольца - вверх, через сотню колец-ярусов, к верхушке, где и находился вход в чрево Трассы.   
    Селекто-бетонный прозрачный монолит Трека облепило множество малых, больших и экстра-мега  заведений злачного досуга - бары, гала-диско, бордели всех мастей и принципа устроения; казино, отели, ресторанчики, концертные площадки; поляны с нулевой гравитацией, где каждые желающий мог насладиться безумными аттракционами; плавательные бассейны, дауншифт ложи, спа-боксы,  и тьма тьмущая иных интересностей, посетить которые было нереально и на двухсотое посещение запретной территории.
   Лоан плыла по серпантину и улыбалась ярким плазмо-рекламным огням вывесок, голографическим рекламным панно, дикой музыкальной какофонической смеси, прущей, сдавалось, из всех отверстий Города Развлечений. Слева от магистрали открывался головокружительный вид на графитовую равнину, израненную оплавленными кратерами и оврагами, испещренную гейзерными струями и клубами пара, сверкающую янтарными кислотными клубами в лучах заходящей Коро. Транспортер поднялся на приличную высоту и вдали, за пустошью, можно было разглядеть синие горы, которыми Родес был покрыт практически повсеместно.
    Ден наверняка ожидает у лифта - Лоан еще раз порадовалась идее добраться на Трек транспортером. В приемной парковочной зоне народу было плотно, и выходить из капсулы пришлось на ходу - сзади, слева, справа и сверху копошились гравибасы, индивидуальные капсулы, мотобайки и пеший люд, занявший все свободные от транспортных средств щели.
   Транспортер тут же унесся ввысь бешеным скачком, освободив место вновь прибывшему и Лонни с наслаждением окунулась в праздничный хаос.
    Толпа в приемнике была неслабой, люди буквально толкались локтями, что выглядело бы крайне странно для любой светской тусовки, с участием той же аудитории. Но только не здесь. Родес высвобождал не только адреналиновую страсть, животные инстинкты или тягу к запретным в моральном обществе наслаждениям. Сам факт беззакония происходящего менял людей, с радостью отметавших всяческие ограничения. И лишь страх потерять допуск на единственно свободную территорию в целом свете - удерживал разгоряченный люд в зыбких рамках, за которыми, пожалуй, начался бы беспредел.
   Лоан с наслаждением потолкалась бы в толпе еще немного, чтобы на равных с остальными протиснуться сквозь шлюз в Приемный Зал, красивый зев Трека Марибу, который неизменно встречал гостей парадным великолепием. Но до начала планового квалификационного заезда оставалось не более десяти минут, а гоняться в общем зачете без тренировки после столь длительного перерыва - было бы слишком самонадеянно даже для нее.
   Лонни скользнула к вип-входу. Взгляд в сканер сетчатки, пропуск - изящная селектониевая паутина, перекрывавшая спец-проход, проредилась на глазах и оставила пространство, достаточное, чтобы протиснуться в узкий коридор, подсвеченный лишь голубоватыми гранями ребер жесткости.
   Важнейшая составляющая успеха в гонке – пневмобайк, примитивная, по сути конструкция. Но сколь многогранная… Лоан хихикнула. Конструктивно реактивная табуретка - это сигарообразное аэродинамическое тело, переменного сечения с коротким обтекателем над кургузой седлушкой, поверх которой, обхватив байк ногами, и восседает гонщик. Сигара имеет такое сечение, что встречный аморфированный поток ионизированной водной пены, прошедшей сквозь решетку криотского хрусталя - создает тягу в противоположном течению направлении. Вы устремляете нос пневмы в лоб струе и мощно ускоряетесь навстречу ветру. Рысканием наконечника носового конуса в разные стороны - можно создать параболическое экспонентное усилие на продольную ось гоночного болида. Вас киданет по сложной траектории  влево, вправо, вверх или вниз, закручивая, пока вы вновь не выровняете шпиль против потока и не продолжите прямолинейное движение. Так, собственно, и выполняется маневрирование. Навык нужно долго тренировать - но, в итоге, вы будете вознаграждены кайфом от умения ускоряться за две секунды на сотню километров в час, причем от любого значения скорости перед тем. Хоть от нуля до ста, хоть от двухсот до трехсот - две секунды адреналинового взрыва после возвращения из параболического спирального виража. Далее - либо строго прямолинейное движение с достигнутой скоростью, либо новый обходной маневр и дальнейшее ускорение мощным плевком на очередную сотню кэмэчэ. Ну и торможение с помощью гравикомпенсатора - если замечаете, вдруг, что очередное препятствие, коими перенасыщена, для интересу, трасса, несется на вас с мало контролируемой быстротой. А увлечься и разогнаться до скорости звука в аморфной среде получается на раз-два. Так, собственно, и гибнут неопытные ездоки. Впрочем - и опытные, поймавшие, по их мнению, мастерство за бороду. Вот, кажется, счас, еще одна параболка в обход сталактита, чуть наподдам и... Встречная перекладина оказывается на сотню метров ближе, чем рассчитывал. Хлоп, все.
   Лоан, тряхнула головой, отгоняя картинку, нарисованную воображением. Раньше отшвыривать страх выходило безо всяких усилий. Юная удаль, помноженная на молодецкую безмозглость не оставляли шансов инстинкту самосохранения.
   Сегодня буду поаккуратнее. Лонни всегда так себе говорила.
  Лифт на стартовую балюстраду тянулся безобразно нудно. Целых пять минут томительного ожидания на двух квадратных метрах, окруженных  красивым, до полной реалистичности, пейзажем цветущих альпийских лугов. Мета-музыка звучными вибрациями возбуждала нервные окончания и разгоняла дух восторгом, накатывающим в такт удивительно красивой мелодии.
   Лонни выбралась из постылого замкнутого пространства на плоскость финального этажа. Он был космодромных размеров, и дальним, от лифтовых шахт, краем выдавался в безразмерную бездну, подобно трамплину. Лоан кинулась к боксам, по диагонали гигантской поверхности, к сектору А, где хранилась ее персональная пневма. На эту роскошь, в свое время, целый год откладывались карманные деньги… ужас, косметику стреляла у подружек... От стипендии, ведь, принципиально отказывалась, дуреха. Но байк вышел отменный.
   Темно-синяя, почти дочерна, сигара имела глянцевую мнимую полупрозрачность - взгляд утопал в завораживающей глубине поверхности. Идеальная пенинфаринская геометрия вызывала зависть любого понимающего пневмогонщика. Лучший снаряд.
   Оглядывая байк на стапелях, сквозь люк в полу - Лонни с досадой поняла, что на квалификацию все-таки не успела. А это значит - в зачетной гонке придется стартовать с позиции личного рейтинга в таблице Гоночной Федерации. Гандикап  был достаточно высоким когда-то, и она, в подобной ситуации, могла стартовать в первой шеренге и поближе к центру. Но два года простоя отшвырнули прогульщицу далеко назад в непрерывно обновляющейся таблице рейтинговых пунктов.
  Тем забавней. Лоан взвизгнула. Какая-то часть рассудка понимала, что контроль над беспечностью подавлен нарастающей бурей страстного предвкушения - но основная часть сознания плевала уже и на это. Лоан дрожала от ожидания чистейшего ощущения на земле - бешенной скорости.
Принцесса подтвердила код снятия с консервации и байк всплыл над люком в клубах испаряющегося азота. Выставила, при помощи сенсорного реостата, силу гравитационного тормоза в одно деление шкалы и байк неуклюже привстал над полом. Лоан уперлась руками в буксировочную рукоять и табуретка поплыла на стартовую платформу, на место, определенное рейтингующим компьютером.
   Еще целых десять минут ожидания, пока вернутся счастливчики, успевшие на квалификацию. Они займут большинство мест в пелетоне. Геометрию трассы раз тридцать сменили с тех пор, как гонялась в последний раз.  Опасно, блин, на разгонах.... Так, об этом сейчас лучше не думать.
   Стартовать выпало - центр следующего за пелетоном ряда. Думала, будет хуже.

   

   Сеть сигнальных станций засекла «Корсар» тотчас же, только первый астероид внешнего кольца остался позади. Незаметно не проскользнешь, сколь ни пытайся – лучшей системы раннего оповещения, чем на Тортуге нигде пока не соорудили.
   И если, не дай Бог, идентификационный код вашей посудины не включен в Перечень Доступа – можете быть уверены в противокорабельной ракете, когда минуете астероидный пояс.
   Кэп Джек Рейнольдс усмехнулся, разрешительной пиктограмме на навигационном табло. Ни мышь, ни ползком… Свободная территория.
          - А кто-то по четверо суток на внешняке болтается…  - задумчиво произнес штурман, торопливо вбивая ходовые данные в окошко рулевой программы.
          - Кто-то и на абордаж не ходит… Что – всем пример с него брать… - Рейнольдс погладил седую бороду и поднялся из капитанского кресла.
   Вот она, страна отбросов цивилизованного общества. Люмпенская вольница. Метеоритный хаос пройдем и дома. На внешней орбите пусть дожидаются допуска, кому Тортуга – порт временной приписки. Кто домой вернулся – вход всегда открыт.
   Когда в Обетованных Галактиках возникло пиратство – не знает никто. Скорее всего, корабли грабят от самого Исхода, продолжив славную традицию предков в новых просторах.
   Двести лет назад появилась Тортуга. Каким образом удалось договориться разрозненным флибустьерским экипажам, кто надоумил – не ведомо, но две сотни земных оборотов тому, пятьдесят команд скинулись деньгами, и, через сложную систему платежей, скрытно наняли строительного подрядчика, естественно землян. Те в кратчайшие сроки создали легендарную базу, систему оповещения, обороны, судоремонтные доки, склады и прочую инфраструктуру, объемы которой наталкивают на сравнение с небольшой планеткой.
   Земляне сотворили чудо.
    Вначале был подобран астероид подходящего размера. Его отделили от Кольца, опоясывающего звезду Коро, будто мантией и стабилизировали, чтобы не вращался через себя, а плавно скользил вокруг светила, обращенный на него одной стороной.
   Вторым этапом – отсекли все лишнее, вылепив из куска космической скалы гигантское яйцо, идеальной формы, центровки и балансировки.
   Третий этап длится, собственно, и поныне. Оболочка наполняется, достраивается, модернизируется. Цена площади вольницы размером с ладонь ныне в пятьсот раз дороже аналогичного куска криотского хрусталя – а это очень дорого. Население базы увеличилось в десятки раз и составляет под миллион постоянно присутствующих людей, которые прибывают после рейдов, убывают в поход, либо отдыхают в промежутках. Ну и обслуживающий персонал разнообразной направленности.
   Сила пиратского государства заключена в нем самом, взломать оборону стоит дороже, чем бороться с разрозненными фрегатами. По крайней мере – никто до сих пор не пытался атаковать. Земной аналитический центр каждый год неуклонно констатирует возрастающую мощь флибустьеров. Может им приплачивают втихаря?..
  Пройти через Кольцо – не так-то просто. «Корсар» сильно сбавил ход, выполняя маневр уклонения раз в минуту. Небольшой, по-сути, отрезок занимает пару часов пространственного лета.
   Пробейтесь через камушки, фраера. Половину кораблей оставите безо всяких ракет. Рейнольдс поднял ладонь, приветствуя верного союзника, катившего валуны в вечной пустоте. Природный бастион.
          -  Кэп, ты сразу карточки пополни, шоб я перед банком не сидел… - Рыжий боцман, находившийся на мостике по регламенту, нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Денежки жгли карман, хоть еще в него и не попали.
          - Гляди, спустишь по ****ям да кабакам… - Джек добродушно улыбнулся в усы. И самому охота поразмять ножки. Хороший рейд получился, можно и побаловать организм.
          - Да не, я ж порядок знаю… Да и к чему денюжки-то еще? В аккурат до следующего похода хватит.
          - Да ежли тебя в поход возьму… Чтоб ты снова всякую рухлядь на борт тащил… - Рейнольдс повернул лицо к панорамному иллюминатору, чтобы скрыть от Рыжего добрые веселые морщинки вокруг глаз.
          - Ну и не бери. Я к Кастильо в команду пойду… давно звал… - Бен хотел было сплюнуть на пол, но не стал – капитан грязи не любит, холера.
          - Шучу я, боцман… У тебя в абордажной команде пробел? Пристроил бы ты туда найденыша…
          - Да беседовал раза три… Брови хмурит, дурак, ниче толком не говорит… Мож ты ему словечко замолвишь, а, кэп?.. – Рыжий оживился. – Паренек ниче, вроде… Абордажником его самое того…
   Рейнольдс подошел к пульту и двумя пальцами зажал клавиши интеркома.
          - Сторр, к командиру, на мостик… Сообщить в  отсеках.
             - Понял, буду… - Голос  спасенного пилота был сонным. Ничего, пусть глазки-то протрет – где еще подобную красоту понаблюдает.
   В ярком цветке расходящихся лучей звезды великанилось гигантское фаберже. Фрегат покинул астероидную пелену, набрал ход и яйцевидный монолит рос на  глазах.
   База была столь велика, что четырехпалубный «Корсар» можно было сравнить с комаром, планирующим на теннисный мяч. Поверхность крепости кипела копошившейся оравой других насекомых - взлетающих, садившихся, нарезавших орбиты во всех направлениях вокруг ядра.
   Пиратство -  прибыльный бизнес. Отсюда, с Тортуги, поступает  до пяти процентов товаров на межгалактическую биржу. А последние пять лет, после заключения хитроумного договора с Республикой – и того паче.
   Республиканцы поступили мудро. Переоснастили пиратские посудины, открыли на Тортуге навигационные курсы для переподготовки капитанов, предоставили сказочные лизинговые условия для закупки новых кораблей и, конечно же, организовали приемку награбленного. За треть цены. Зато решили наибольший пиратский головняк – куда пристроить добычу. Сбыть хабар можно и по галактикам, но заморочка еще та. Лишний риск нагрести орехи.
   Транспортников, покидающих разбойничий приют, было никак не меньше, чем прилетающих флибустьерских посудин. Неподготовленному зрителю показалось бы, что вокруг альма-матер царит всецелый хаос. На самом деле – небывалый трафик диктовал правила и, чтобы зайти на посадку, нужно выстоять кишкомотную очередь, вращаясь на ближней орбите.
   Всем, кроме Рейнольдса. Не зря, дык, тридцатник разменял в раю, Богом позабытом.
          - Вызывали, кэп?.. – Сторр появился на мостике через пять минут, секунда в секунду.
          - Проходи, сынок… Полюбуйся. Так выглядит свобода. – Рейнольдс широким жестом махнул в сторону панорамы. – Нас здесь моща силенная. Была и будет, покуда продлится космоплавание…
   Рикк встал к широченному квадратному иллюминатору и с трудом подавил возглас.
    Красотища. Росток жизни в каменном нагромождении…
   О пиратском государстве лейтенант слышал не раз. И когда учился на Пренее, и после  - в конфедеративных войсках ходили байки о свободной территории. Но чтобы подобными масштабами измерялась воля – ни в жизнь не поверить, пока собственными глазами не удивишься.
          - Я вот о чем хотел с тобой поговорить… - Капитан облокотился о навигационный пульт позади разинувшего рот Сторра и внимательно наблюдал за лейтенантом. – Не буду ходить вокруг да около…  Боцман с тобой уже базарил... Мне абордажник нужен. Парень ты военный, спортивный… и не дурак, как погляжу. К тому же - задолжал «Корсару» слегонца… - Рейнольдс незаметно ухмыльнулся в усы. - Твоя жестянка лишила нас двадцати энергоблоков… По понятиям, не подряжались мы жизни на халяву спасать. Так что отработаешь – и свободен… через полгодика…
   Сторр резко обернулся и на скулах его затанцевали желваки. Нахмурился…
          - А ты как хотел, сынок… Все в мире имеет цену… а жизнь уж… даже сдачу характерную приобрела… Но ты не переживай. – Рейнольдс обернулся к штурману, словно искал поддержки. – Ты же в первый раз на Тортуге?..
   Рикк кивнул и насупился еще больше.
          - Да… поговорка есть такая… старинная… На Тортугу попадает тот, кому некуда больше идти. Даже если он об этом еще не знает. – Джек выпрямился и веселинка из взгляда пропала. – Потом спасибо скажешь. Вопросы есть?
   Сторр молчал. Ни вопросов, ни ответов…  нужны ли капитану пустые словесные звуки… Ему филки подавай. Упущенную выгоду…
   Арестантская жизнь продолжает быть нужной и успешно котируется на рынке рабского труда.
   Словно прочитав мысли, пожилой флибустьер продолжил.
          - Ты меня только правильно пойми, сынок…  Никто тебя эксплуатировать не собирается. И долю свою за абордажную работу будешь исправно получать, как любой член команды. Ты поспрошай у мужиков-то, по чем нынче молодецкие умения… Тут тебе не Конфедерация. И не Республика. Мы сами себе хозяева…
   Бывает ли так… Риккол снова обернулся на картину за бортом. Не верится, чтоб подобные сооружения  - да никому не принадлежали со всеми потрохами, идеями да устремлениями…
          - А если откажусь? Прирежете?..
  Штурман расхохотался, не попал по клавишам, чертыхнулся и развалился в кресле.
          - Да кому ты на хрен нужен… Пойдешь себе… Ты ж одно пойми, Сторр… - Помощник капитана растянул дежурно щеки и снова стал серьезным. – Никто тебя не держит… Но понятия – вещь суровая. Думаешь просто так не подох в Лабиринте? Нет, дорогой, тебя судьба пощадила… Потому что понятия не нарушал. И жил по чести… Я предполагаю…  Вот и дали тебе шанс. А скурвишь сейчас –  не встретится больше добрый Рыжий Бен на пути. Подохнешь где-нить, как крыса… без всякого нашего участия… Понятия беречь нужно…
   Рейнольдс медленно кивнул, словно подписался под словами штурмана тяжеловесной подписью.
          - Иди сынок, готовься к увольнительной. Перед сходом на берег загляни ко мне – я тебе авансик выдам, чтобы думалось полегше. К девкам сходишь… скока ты женской ласки не видал, вояка? – Рейнольдс уселся в кресло, всем видом показывая, что разговор закончен.
   Рыжий боцман проводил взглядом должника и довольно крякнул. Умеет кэп по полочкам разложить. Шоб всякий глотал не жуя.


 Сколь переменчива судьба. Ты пытаешься сохранить личность в круговерти событий, прямо противоположных по смыслу, расплавляешься в обстоятельствах и диффузируешь в случайностях.
   Насколько должна измениться внутренняя суть твоя, чтобы эволюционировать за два года от командира гвардии Конфедерации до должности абордажного бойца пиратского фрегата «Корсар».
   А всего  лишь месяц тому -  подыхал во благо Звездной Империи, разрывая зубами тех, на чьей стороне должен выступить, начиная с сегодняшнего дня.
   Головорез-беспредельщик, не иначе… Сторр выпятил нижнюю губу. Так и есть, наемник без страха и упрека. Блять, как-то чуток иначе представлялось славное боевое будущее в семнадцать лет, когда поступал в Академию. Житель вольной Земли, элита, так сказать, галактического мира. Встречают с распростертыми объятьями в любом звездном государстве. После Пренеи – в любую страну, лейтенантом войск специального назначения.
   Формально - в Конфедерации служил по контракту. Кого волнует, что не собирался его разрывать до конца дней. Что жил в Межзвездной, в самом прямом смысле слова. Связал судьбу. Нашел дом? Ну, по-крайней мере определился с местом, где искать.
     Мощное государство, имеет цель и стратегию. Порядок. Вертикаль власти и структуру общества. В нем приятно делать свою работу. Есть чем гордиться. Золотая нашивка гвардейца великолепно смотрится на черном кителе конфедерата. Ловите мою юность, вношу ее в общую копилку.
   И когда вставал под пулеметы на земноводной планете –  не догадывался, что контракт обнулили в одностороннем порядке. Тебя выгодней считать изменником…. Зачем машине твоя душа? Тела вполне достаточно.
    Так что - Конфедерации я ничего не должен. И в ответ – никаких претензий.
   Как был – так и есть. Голова, четыре конечности да выучка десантника. Звание лейтенанта - что бы ни трындел судебный компьютер. Звание дало Пренейское братство - не вам  разевать пасть. Впрочем, пофиг… Выпускник ПВА желанен в любой стране Обетованной Вселенной. Кусайте локти.
   А что два года в железяке шпротился – так и поделом. За роту. За шестьдесят душ, которые пошли под пулеметы по моему приказу. Им объяснить, как и в чем заблуждался?..
   В расчете, Звездная Империя. По нолям и никто, никому, ничего не должен.
Сторр что было мочи саданул по банке из-под шипучего напитка, валявшейся прямо под ногами за срезом трапа.
   Так все и есть…
   Но…
 Тортуга последние пять лет грабит исключительно имперские корабли. Прямой враг. Рикк зажмурился. А если приятель по полку встретятся, конвоирующий транспортник – так истинный головорез должен пришить его первым. По логике бессовестности.
   Отчего-то вспомнилась целующаяся парочка на бульваре в столице. Вот уж и правда – было, но сон. Но ведь было… И гордость была, что защищаю покой замечательных, красивых людей. Нужное дело, и умею лучше всего на свете.
   А сейчас… за деньги?.. За циферки на платежной карте?!
  Ну, есть неплохой выход, просто вали – никто не держит. Собственно, собирался  именно так. Но разговор с капитаном не шел из головы, все время возвращал круговерть мыслей, фрустрирующих вокруг сложных взаимозачетов и соотношений в устройстве бытия.
          - Эй, молодой! Притормози… - Рыжий боцман грузно ступал по трапу сползающими шажками, смешно перекатываясь пузом из стороны в сторону. – Эк, ускакал… Ты что, типа знаешь куда рулить?.. Погодь…
   Рикк притормозил возле какого-то чумазого контейнера и огляделся.
   Он находился на гигантской галерее, ограниченной прозрачной панелью сотеннометровой высоты вдоль всей протяженности и растекшейся вширь на добрые полкилометра, до самых ремонтных боксов.
   В доке было многолюдно. Из ста стояночных мет свободны были лишь несколько, да и над теми - мигал красный семафор. Посадка, догадался Сторр.
   Он рассматривал боевые корабли сквозь исполинскую витрину, поражался изяществу линий и сложности технического исполнения. Никогда не видел их столь  близко. Сотни трапов заштриховали гектары площади, принимая и выдавая грузы сквозь чрева левиафанов.
   Свет был матовым, четким и безжизненным. Доковый сектор, судя по всему, находился в широкой части станции, обращенной к светилу. Естественный окрас свободы – сьязвилось само собой.
          - Ты что, пешкодралом собрался? Так это километров десять… Турист… - Бен безапелляционно стряхнул рука об руку. – Щаз гравибас возьмем. Да не смотри ты волком… Я не конвоировать тебя собираюсь… Нах ты мне нужен…
   Боцман решительно направился к оранжевой платформе, возвышающейся поодаль от погрузочно-разгрузочной суеты.
   Сторр постоял с минуту, задумчиво глядя в спину Рыжего и поплелся следом.


   

   Риккол сидел на высоченном барном стуле, грел ладони о стойку, разделенную на теплые и охлажденные параллельные зоны и глазел по сторонам.
  Если не считать крохотного барчика в кают-компании «Корсара» - не посещал питейные заведения тысячу лет, будто с Исхода…
   Бармен плеснул пива захмелевшему седому парню подле  рыжего верзилы, забивающему трубку курительной смесью. Суровые ребята. Корсаровских уважают в пабах Тортуги. Чем Рейнольдс их кормит…
   Бармен благоразумно отошел к дальней деке барного серванта. Боцман хихикнул, предвкушая…
   Заведение объединяло в себе громадный двухъярусный павильон, гомонящую толпу и смрад незатихающего праздника. Женские взвизги и спирт кипятили гуляющих пиратов, пиво лилось рекой, ром улетал, будто в пулемет, а под стенами отдыхали любители тяжелого арсенала. Пиратский портовый кабак не изменил своей сути и вида за тысячу лет, разве что одежка радихонов выдавала модерновые времена.
   Сторр уставился на седого флибустьера напротив. Картинная борода и черная шейный платок дополнялись натуральным осьминогом на плече. Что за хрень…
   Старик заметил взгляд лейтенанта, усмехнулся, ловко выдернул из рукава миниатюрную финку и блеснул стилетом, отрезая кусок вяленого мяса с тарелки перед собой. Мохнатые щупальца твари ожили, подцепили лакомство с острия и утянули в середину кубла. Кровожадно щелкнул зубастый клюв.
   А хотел спросить разрешения погладить зверушку… Рикк пьяно икнул.
   Бармен погрозил дедуле пальцем и тот мгновенно спрятал нож в недра лохмотьев. Оружие в порту запрещено. По понятным соображениям. Но заточку у пирата не отберешь. Хорошо хоть - абордажные тесаки в корчму не таскают. Впрочем…
   Рыжий Бен пыхнул сладким дымом и с наслаждением пожевал губами. Гашиш якши… не обманул своячок…
          - Пыхни, молодой… праздник у нас… из рейса вернулись, дык… - Бен выколотил люльку о край большой пепельницы. – Жизнь краше станет в момент.
   Рикк вдохнул теплый дурман и прикрыл веки. Приятный тепловичок затрепетал в груди, разросся, обволок плечи, спину…
   И правда…
  Почему-то только сейчас остро почувствовал, что жив.
          - На Тортуге хорошо… - словно сам с собой размышлял боцман. – Ты, Сторр, потом хрен отсюда свалишь…
   Рикк вскинул на Рыжего замутненный взгляд, с трудом разбирая слова сквозь гомон праздника.
          - Там, - Бен махнул рукой, символично показывая, как именно далеко, - Ненастоящий какой-то мир. Сучий… Все делят чего-то… Космос – он большой… очень большой. Вот нахрена было за ететический Лабиринт столько народа положить? Ты ж видал его размеры… На полгалактики.
          - Видал… - Рикк кивнул и с трудом затащил пудовую голову обратно на шею. – Лабиринт я видел. Нихрена интересного.
          - Вот… и я говорю… На-ка, держи второй…
  Рикк с третьего раза поймал напасник и обмер. Торкнуло… или с ума сошел…   
  За столиком, у самого выхода, сидел конфедерат в серой полковничьей форме.
          - Рыжий, а мы где?.. – Рикк оттолкнулся ногой от барного парапета и развернулся, едва не грохнувшись. – Бен, я не понял, а мы где?!
   Боцман скосил на молодого правый глаз, помолчал чуток и забрал трубку.
          - Не, тебе второй не нужно… - Оглянулся по взгляду спутника и оскалился. – А, ты в этом смысле… Мы ж типа государство. К нам дипломатов посылают. Этот до завтра – вишь, у него одна полоска осталась на индикаторе… Не-при-кос-но-венен…
   Боцман помахал пальцем перед побелевшим лицом Сторра.
  Тирро… Тар…
   Или гашиш. Рикк посмотрел в зал. Гульба танцевала фрагментами, словно в стробоскопе, голова кружилась. Конфедерат казался нарисованным.
 Нет, точно… Старина Тирро. Постарел…
 Вот так сюрприз.… А говорят, у судьбы не бывает ироничных коленец...
   Ноги понесли вперед. Ты ведь тоже обрадуешься?!
   Рука наткнулась на предмет, ловко подставленный в пальцы и ладонь инстинктивно схватилась за теплую полированную округлость.
  Седой флибустьер подмигнул, хлопнул молодого по плечу и уселся на освободившееся место подле рыжего громилы, придерживая осьминогую тварь, чтобы не свалилась.
   Финка. Выкидная, с наностабилизированным лезвием. Сторр протрезвел.
          - Здравствуй, Тирро. – Злость нестерпимым давлением расперла легкие. – Тебе идет серое.
   Полковник замер. Наверное, кровь остановилась на миг, закоченели нервы и похолодела кожа под волосами. Тар медленно поднял взгляд и уронил ложечку с сахаром, которой не хватило сантиметра пути до кофе. Тирро силился что-то сказать, танцевавшие губы не слушались, дыхание перехватило, а глупые слезы покатились по щекам, придав обладателю вид беззащитный и детский.
   Пираты, сидевшие поблизости, побросали подруг, столпились в проходе между столами, вытягивали шеи, чтобы не пропустить интересное.
          - Рикк… ты… Рикки… живой… - Тар прижал ладонь к сахару на столешне. Боль вернула в реальность. Бедолага быстро вытер влажность рукавом.
          -  Забавно… всех почему-то этот факт удивляет. - Рикк смотрел сквозь бывшего приятеля, будто пытался просканировать, что творится у того в голове.
   Тар вздрогнул, будто услышал не голос, а свист плети, готовой вот-вот вонзиться в кожу. Сжал плечи, перекосившись, подобно туберкулезнику, с трудом проглотил ком, закупоривший горло, хлюпнул носом и быстро-быстро заговорил, запинаясь через слово.
          - Рикки, ты сядь… Ты… Я не знаю, что… сказать. Нет, тебе-то точно слова не нужны. Я… ты не поверишь, я знаю. Никто бы не поверил… и я сам… Жизнь сильнее, чем мы представляли с тобой, когда нам было по двадцать. Меня нет… и тебя нет… Мы для них ничто. Даже не винтики в дьявольской машине. Мы как сор проходим. Накипь…
   Сторр отстраненно разглядывал осунувшееся лицо командира университетской роты. Глаза полковника бегали, а внутренняя истерика заставляла голос подвзвизгивать бабьими нотками, от чего Сторру становилось все муторнее.
          - От меня ничего не зависело, Рикки. Если не я – появился бы такой же и для тебя было бы то же самое. Я не оправдываюсь… ты пойми… ты поверь – я не оправдываюсь. Мне нет прощения, я последняя крыса. Я знаю… Меня нет… только душа и тело, отдельно друг от друга… и за ниточки дергают… то за руку, то за сердце…
    Сторр не шевелился.
   Сколько раз снился этот сон. Этот и еще один. Неужели и второй вещий?..
Хотел ли я его смерти все это время? Только снилось опять и опять, с упорным остервенением – как встречаюсь с подонком Таром. На воле, после всего. Смотрю в его глаза и понимаю, что тот не жалеет…  И просыпался от хруста шейного позвонка в пальцах.
   Вот он. Лепечет трясущимися губами, плачет натурально и скулит. Почему-то представлялось, что поведет себя достойнее. Ты же полковник, Тирро…
   Месть сладка? Вы спрашивали у отомстивших? Тогда, на изнурительных маршах, в атаках, карцерах, аду кромешном, с каждой прожитой секундой, ожидание мести спасло душу и не позволило сойти с ума. Рикк знал, что выживет. И знал, что встретит Тирро. Ведь кто-то должен быть виноват.
   Сторр смотрел на гниду, растоптавшую карьеристскими сапогами розовослюнные надежды юности, мечты и понимание себя.
   Меня нет, ты прав… растерли, измочалили… Твоими руками, Тирро. Но их тоже нет… кто они? А ты есть.
      Да что ж ты мелешь… Крысы пожирают себе подобных, покуда те еще живы…  Как ты мог… Тирро…
   Месть сладка? По шее полоснуть или вкрутить стилет в лоб, чтобы подонок почувствовал, каково оно - осознавать, что умираешь… от руки не чужого, не безымянного человека…
          - Рикк… у меня есть деньги… не здесь, дома… я вышлю, ты только коды карточки дай – я сразу по скрытому каналу пришлю, безо всяких налогов… в смысле… там, в Конфедерации… - Тар оглянулся. До двери пару метров, не больше. – Рикки, милый…
   Злость перегорела. Вместо нее появилась непривычная смесь омерзения и стыда. Тар, ты же… зачем ты сейчас унижаешься… тебя, и правда… не стало…
   Лейтенант нащупал ледяную выпуклость на тонком цилиндре рукояти и вдавил ноготь большого пальца в податливый рычаг. Тончайшее лезвие мгновенно раскаталось в стабилизирующем поле со звуком лопнувшей струны.
  Рыжий Бен и дрессировщик осьминогов синхронно крякнули, бармен замер и едва не выронил бокал. За убийство неприкосновенного дипломата в заведении – штраф впаяют по самые яйца, год за стойкой даром стоять будешь. Если отсрочку предоставят и сразу в долговую тюрьму не засолят. Бармен нашел глазами кнопку экстренного вызова портовой охраны.
   Жестокий предостерегающий прищур старика в бандане парализовал волю халдея. Бедняга метался взором с лейтенанта на головорезов за стойкой и судорожно соображал варианты. Вариантов никаких… Мрачная рожа рыжего окончательно убедила в необходимости нейтралитета.
   Тирро умолк. Заворожено уставился на поблескивающую остроту. Вот и все… Ощутил жалость к себе,  маме и прошлому. Как же глупо…
          - Рикк, я неприкосновенен… - Тар заговорил тихо-тихо, одними губами. – Здесь тоже есть порядок… у тебя будут большие проблемы… со своими же…
   Сторр очнулся, словно вышел из галлюциногенного бреда. Он вынырнул из кипящего вулкана, точно услышал кодовое слово. Своими же…
          - Свои… - Рикк, подобно сомнамбуле, сделал шаг вперед, схватил полковника левой рукой за шиворот и хлопнул клинком плашмя по щеке. Дождался, пока веки сучонка захлопнут обезумевшие глаза, не выдержат тяжелого  взгляда,  и быстрым движением срезал золотую нашивку с воротника серокостюмчатого.
   Символ пренейского боевого братства плюхнулся в сахарную россыпь. Тирро не шевелился, только дрожал уголком рта, сдерживая рыдания.
          - Не  носи его больше. -  Лезвие исчезло с коротким глухим скрипом. Лейтенант повернулся спиной к хныкающему прошлому.
   Седой провокатор разочаровано тряхнул кулаком и уселся обратно на стул, потеряв к сцене всякий интерес. Рыжий шумно выдохнул, бармен произнес благодарственную молитву и поспешил поставить бокал на стойку от греха подальше – руки дрожат. Пронесло…
   Зрители, столпившиеся вокруг аттракциона, расселись по залу, недовольно бурча, что можно, мол, было и пришить серожопого.
          - Пошли, Бен… - Сторр  звякнул запаркованной финкой перед владельцем и толкнул приятеля локтем.



           Солнце сегодня оранжевое. Необычно и приятно. Закатное небо разделяло удивление апельсиновому новшеству и никак не хотело гаснуть, перекатывая отблески по облакам вдоль  кромки горизонта, будто усмехалось наблюдателю, забавлялось собственной причудой.
   Искусственное освещение давно подменило собой истинные краски, заставив привыкнуть к избыточной реалистичности окружающих оттенков, которая, словно нарочно, подчеркивала все качества, которые только может передать свет.
   Кардинал прищурился, прикрыв ресницами громадный оранжевый диск на горизонте, и повел рукой, мысленно убирая яркость помещения, чтобы полноценно насладиться редкостной панорамой - в полумраке, словно из зрительного зала. Яркость световых панелей плавно пошла на убыль, повинуясь мысленной команде хозяина.
      Башня Ватиканского Научного Центра выдавалась над равниной спицей, устремленной в стратосферу и мерцающий диск города, по сравнению с ней, представлялся незначительным. Через  пространство,  до следующего пятна городской жизни растеклась вечерняя пустошь – закатное солнце доминировало над рукотворным, а сияние городов было куда более блеклым, чем звездная ширма над головой.
      Кардинал повернул ладонь к потолку и несколько раз поднял пальцы вертикально, подзывая левитирующее кресло мнемонической командой.
   Чем стала Земля для человека? Осознающее себя дитя Создателя так приросло к колыбели, что иной и представить себе не может, каково оно – любоваться звездным танцем галактики не через трехмерную панель стереовидения.
   В душах сынов Земля вновь приобрела значение небольшого островка, у которого, где-то там, есть край, и, свесившись головой вниз, вполне можно разглядеть кита, а если хорошенько присмотреться – то и титана, держащего под брюхо земноводное.
   Кардинал сел на пуф и с наслаждением уронил уставшую спину в услужливые лепестки кресла. Закатная тоска закатила  в привычное русло.
   Почему так получилось? Век за веком, на протяжении долгих тысячелетий, сложивших собой историю, человечество стремилось расширить границы познания и, как следствие – географические. Оно продиралось по малейшей тропинке, гонимое жаждой, только бы познать неведомое и закинуть ростки подальше, занять новые четырехугольные километры пространства. Вначале на альма-матер, затем по близлежащим планетам – чтобы, вскорости, раскинуться на полсотни галактик Центральной Вселенной.
     Так что же приключилось с тобой, дитя Божие? Куда ты пришел внутри себя? Что за осознание настигло душу, вследствие которого уподобился ты раку-отшельнику, боязливо поджимающему зад в спасительную раковину.
  Уютные островки, острова и островища земных городов, мега- и максиполисов, сколь громадными ни были – очертили собой границы мира живущих ныне на Старейшей планете.
      Может быть причиной тому - что остаются не все? Каждый родившийся на Древнейшей, сызмалу глотает мысль, что дома остаются избранные. И ты можешь остаться… Учись старательно, заботься о душе и характере, следи за социальными изъявлениями и, на всякий случай, имей хорошую генетику.
      Остаются лучшие. Остальных - поглотит безмерный космос.
  Но нет… не то… Как показывает статистика, старательно фиксируемая Департаментом Наблюдения – покинувшие Землю, в массе своей, точно также обретаются на какой-нибудь иной планетке, создают гнездо, кристаллизовавшись миниатюрным винтиком в паутину Межгалактического Социума.
   Виной тому пугающая Безграничность Мира? Так ведь тоже нет - не в природе человеческой. Дикарю-предку, пересекавшему впервые Атлантику на утлом суденышке, непознанное пространство представлялось не менее безграничным, чем Вселенная, зашкаливая за все возможные критерии восприятия.
    Человек отделился от природы. И не потому, что перестал ощущать ее влияние. Строггские шторма и антерроские землетрясения по-прежнему уносят миллионы жизней, равно как и теуррейские радиоактивные вспышки, подобно сотням иных катаклизмов на любой из планет.
   Человеческая матрица ныне столь велика, что начала, в собственном сознании, ощущаться равной природе. Вот так, ни больше не меньше…
   Ты стал самодостаточным, человек? Осмелился создать Рай? Ты считаешь, что это возможно - просто откинув боль раздражающих факторов?
   Если так - какого же ты ждешь к себе отношения?!
   Кардинал поднялся. Длинные полы тонкой туники, взмыли, картинно переливаясь в воздухе, и вновь заняли запрограммированное положение, чтобы придать обладателю стилистически безукоризненный вид.
   Кто-то должен привести в чувство обнаглевшее болото.
  Кардинал решительно направился в глубину зала, к столу у дальней стены. Сделав пару шагов, он вдруг осознал, что мнемоническая команда не подействовала и свет не включился. Кардинал остановился и раздраженно повторил приказ. Да что ж за напасть, никак систему не настроят, хоть переезжай в другой кабинет.
  С третьей попытки софиты осознали промах и вспыхнули чересчур ярко, заставив святого отца зажмуриться.
          - Декадерон, срочно доставьте сюда Терона… – Кардинал вручную пригасил свихнувшиеся световики. -  Настал его черед… Видит Бог – не хотел…
    Святой отец уселся на левитирующее жесткое седло, именуемое стулом лишь по роду своей принадлежности, и взъерошил жидкие седые волосы на макушке вытянутого черепа.
       С Тероном он виделся каждый вечер. Не сумасшествие ли?
   Но как же иначе? Жизнь мимолетна… Чтобы довести дело до конца и спокойно предстать перед Всевышним – срок на месяцы идет…
    Из вечера в вечер, Глава Кураторской Ложи Ватикана выслушивал нытье Терона, Секретаря Академии Наук, раздраженно тер щеки, чтобы не сорваться на крик и буравил бешенным взглядом усталого ученого. Да, не спят ночей… да, продвинулись значительно. Но результата нет... Главного, того самого, который Высший Совет Святой Церкви ждет два последних года.
   Два года жизни человечество пролетело в неопределенном состоянии, впрочем, само того и не заметив.
     Впервые в истории, когда направление движения не было определено.
   Кардинал послал мнемоническую команду, чтобы включить музыку, но система мысленного интерфейса, все-таки, видимо, дала ощутимый сбой, и на мысленные приказы не реагировала, сколь ни напрягался иезуит.
   Святая Церковь стояла на распутье. Пора было принимать Решение, столь ужасное по своей природе, что грозило расколом не только в Высшем Совете, но и подвергало сомнению принципы, на которых зиждилась сама Церковь.
   Куратор опустил лоб на сухие руки и закрыл глаза. Надеюсь, сегодня будут благие вести. Что еще может оставаться в сердце, кроме надежды…
   Терон был заметно весел. Он бодро прошагал к вычурному посетительскому стулу с длинной спинкой и, как школьник, уселся напротив святого отца, положив ручки на колени. Очки сидели косо на курносом носу, смешной профессор все время поправлял их и дул зачем-то себе под нос.
          - Терон, на вас снизошла благодать или вы свихнулись во имя науки? – Кардинал нахмурился.
   Терон посерьезнел.
          - Сегодня для меня, как для ученого – потрясающий день... Мы совершили открытие. По-настоящему значимое открытие, которое перевернет… да, перевернет многие представления… - Терон запнулся и испуганно уставился снизу вверх на старика, который вскочил с кресла и схватил его за ворот.
          - Говори!! Говори, небож, чтоб тебе не гореть в Вечном Пламени!
   Терон сглотнул и выгнул шею назад - космы жидкой бороды собеседника щекотали лицо. Совсем крыша поехала у старикашки.
          - Ну… э-э-э… как вам сказать… окончательные выводы делать еще рано…
   Кардинал обмяк, нащупал рукой столешню и устало оперся об ее покатую грань. Всякий раз, год кряду, он слышал эту фразу и готов был вцепиться в горло бездельнику. А сейчас силы, отчего-то, покинули совсем…
          - Как вы мне надоели…
          - Ваше Святейшество… господин Кардинал… - залепетал Терон, нервно сглатывая через слово. -  Пусть!.. Пусть рано делать выводы!.. Но это окончательные выводы… Все-таки, я вам скажу, мы значительно продвинулись, и за столь короткий срок…
   Кардинал горестно кивал словам, которые давно выучил наизусть.
  Он повернулся, крякнул от щелчка в шее, и уперся в оппонента тяжелым взглядом. Замолчи, мелкая душа…
  Терон, впрочем, не стушевался, как обычно, а вызывающе выдержал стотонный взгляд, чем немало удивил кардинала. Иезуит подогнал пуф мнемоникой, которая, на сей раз, прошла успешно, уселся и с интересом глянул на профессора.
          - Выкладывай, сын мой… только подробно.
   Терон достал из кармана микропроектор и, через секунду, в воздухе перед Старцем засветился яркий экран с детальной презентацией, описывающей суть сегодняшнего прорыва.
    В течение следующего получаса Терон сыпал терминами, которые были мало знакомы святому отцу, а некоторые были и вовсе не понятны, как и ряды бесконечных уравнений, сливающихся в сплошное полотно, разбиваемое графическими функциями и цифровыми градиентами.
   Кардинал не перебивал, дожидался, пока Терон сделает словесный вывод после очередного блока расчетов, кивал и отхлебывал терпкого чаю из доисторического серебряного подстаканника.
   Суть доклада сводилась к следующему. В течение последних суток подтвердилась двухнедельная гипотеза, а эксперимент на субэкваториальном ускорителе частиц полностью подтвердил расчеты.
   Пространство можно искривлять вручную. И смещать временную постоянную материального поля, в частном виде – электромагнитного, до отрицательных величин.
    Это пока еще не отрицательное время. Но уверенный шаг навстречу главной задаче.
          - Мы можем заставить электромагнитное поле существовать без эффекта расширения со скоростью света при инициации. Просто в момент создания оно уже, как бы, существует. А это означает, что расширение прошло до инициации. В прошлом! – Академик раскраснелся и последнюю фразу практически выкрикнул, порываясь вскочить на ноги.
    Куратор Ложи кивнул.
          - Эксперимент позволил также добиться изменения квазиполя при соединении кварков парами в бинодную вакуоль. Квази-составляющая прошла диапазон до нулевой величины и инициировала антигравитацию при реакции вакуоли и двух молекул криотского морского хрусталя…. Вот, диаграмма демонстрирует это очевиднейшим образом… - Терон засопел, путаясь пальцами в сенсорном управлении проектора, силясь быстро отыскать нужный слайд.
   Кардинал разглядывал полусумасшедшего коротышку. Младенец… живет в мире иллюзий, цифр и законов, которые сам же и открывает. И никакой ответственности. Ничего… придет его час… пришел, точней.
          - Таким образом мы, теоретически, можем воссоздать тягу звездолетного квази-движителя, используя не кристаллическую структуру криотского хрусталя, а просто порции его молекул на каждую распавшуюся бинодную вакуоль, причем все одновременно, поскольку квази-составляющая может достичь отрицательных величин сразу, без изменения квазиполя, как будто квазиполе существовало еще до момента создания. В прошлом! – Терон вскочил-таки на короткие ножки и засеменил взад-вперед перед носом святого отца, совсем позабывшись и бубня гораздо менее разборчиво. – Да, пока рано делать выводы! Да, мы не получили отрицательного времени! Мы косвенно подтвердили, что оно существует… но оно существует!
   Кардинал прокашлялся. Глава Академии Наук тут же умолк и заполз задом на свое место.
          - Вы и до того знали, что оно существует…
   Терон наклонил голову набок, насколько позволяла его короткая шейка и, набравшись храбрости, возразил:
          - Если быть до конца точным – это Вы знали, что оно существует. Мы, ученые, всего лишь согласились с вашим утверждением и до сих пор находим лишь крохи в подтверждение теории Высшего Совета …
          - Вам того мало? – Кардинал ехидно прищурился, чем вызвал немалое волнение у собеседника.
          - Я, как ученый, не имею права верить словам, сколь авторитетными они бы ни были… Я верю только фактам и конкретным доказательствам. Мы с вами уже спорили на подобные теософские темы и увольте меня от их повторения. – Терон испугался собственной смелости больше, чем ожидал.
    Кардинал неожиданно улыбнулся.
          - И каких же вы хотите доказательств?
          - Собственно, на эту тему мы тоже беседовали… и не раз… Я считаю, что вы должны были передать нам перевод Манускрипта! – Академик подался вперед, придав лицу выражение максимально возмущенное, насколько позволял пиетет по отношению к влиятельнейшему старцу мира.
          - Вам передали интерпретацию перевода, чего вполне достаточно… - Кардинал хотел было рассвирепеть, но решил сдержаться.
          - Вот, Вы так считаете! И требуете! Только требуете! И никакой помощи! А вы уверены, что достаточно проработали текст? Может быть в расшифровке допущены неточности! Да вообще, разве можно быть уверенным в верности расшифровки Манускрипта, над которым ломали голову лучшие криптологи, как минимум пятьсот лет! И это при том, что Академия Наук не участвовала в работе над текстом ВООБЩЕ!
    Куратор медленно поднес к губам хрустальный бокал и принялся осторожно тянуть губами горячий аромат. Он внимательно, исподлобья наблюдал за профессором, словно изучал подопытного. Пауза затянулась.
          - Ну, во-первых, пятьсот лет ломали голову все-таки пятьсот лет назад. Или триста… сколько там прошло с момента потери манускрипта-то… Не важно. Его обнаружили, как вы знаете, лишь два года тому. – Кардинал с удовольствием растер терпкость по гортани и облизнул губы. – Во-вторых, не считайте себя умнее, чем Высший Совет Церкви. Раз Он доверился переводу – у вас тоже нет оснований ему не доверять…
   Академик смутился. Его щеки покрылись румянцем, а пальцы предательски задрожали. Терон сцепил ладони посильнее, стараясь собраться и не потерять лицо в жестком, как он считал, разговоре.
          - Но… Я же не ставлю под сомнение правдивость интерпретации… - Толстячок профессор старательно выговаривал слова, чтобы скрыть дрожь в голосе. – Но, посудите сами… Есть разгадка древнего документа, из которой следует возможность перемещения во времени. Это шок, честно говоря! Ну, вы знаете… Вы вспомните, сколько мне пришлось потратить сил на убеждение скептиков. И если бы я не верил вашему манускрипту – я бы не стал этого делать вовсе.
          - Вы не манускрипту верите, а Святой Церкви. – Процесс начал забавлять Кардинала.
          - Да верю я, верю! И манускрипту верю, и церкви верю, и лично вам тоже верю… - профессор едва не плакал. – Вы же не хотите меня внимательно услышать… Манускрипт Войнича, насколько я представляю себе из полученной легальной, я подчеркиваю – легальной, информации представляет собой более двухсот страниц текста, исписанных убористым почерком. Да еще и графиками, и графическими схемами! И вместо того, чтобы передать нам документ, методику перевода и все чертежи – Святая Церковь ограничивается лишь одностраничным письмом, в котором нет ничего, кроме списка теоретических утверждений! Да верю я, что все возможно! Дайте мне самому прочитать! Дайте аналитикам внимательно изучить текст! Здесь каждая, даже малейшая, по Вашему мнению, деталь может быть на вес золота и сэкономить пусть не месяцы, но хотя бы дни!
          - Как-то многовато вы знаете о засекреченном артефакте… - Кардинал задумчиво глядел на переносицу собеседника, отчего его взгляд казался пронзительным, буквально прожигающим мозг.
     Терон захлопал ресницами часто-часто и попытался вдохнуть обезволившими легкими.
          - Ваше Превосходительство, все, о чем я говорю можно вычитать в легальной части инфосети. Я отправлял Вам доклад, если помните, как раз по данному вопросу и именно по Вашему заданию. Вы же сами готовили информационные ноды, посвященные теме манускрипта…
          - Вполне может быть, сын мой… - Кардинал продолжал задумчиво помешивать чай миниатюрной лопаточкой и сверлить душу собеседника взглядом. – Ну-ка, расскажи мне, что говорят на нелегальных нодах?..
          - Я… Что вы! Я не имею права… Я законопослушный гражданин!.. Я не интересуюсь нелегальной информацией! Вы всегда можете проверить логи моей ноды в инфосети!..
    Ну, елки его превосходительство дери… Ну, баран, самый натуральный баран! Зачем только начал этот разговор. Только ты, Терон Верон, мог со всем своим счастьем вызваться на откровенную беседу с иезуитом касты Стражей, Куратором Ложи и всеми прочими регалиями. У них нет души, только фанатичный блеск в глазах и непредсказуемость при решении любого вопроса. Настоятели человеческих душ, как же иначе.
   Терон осмеливался поднять тему манускрипта несколько раз, пожалуй, с того самого дня, как начал работать над секретнейшим проектом. Мало ли сказать – даже техническое задание на проект было засекречено с ограниченным доступом лиц. Под доступ к тайне Земли высочайшей категории, руководство Академии Наук было ознакомлено с сухим списком утверждений, научную достоверность которых предписывалось подтвердить в кратчайшие сроки.
   Не иначе – никаких временных диапазонов, именно прямо сейчас! А каждый день, вашей волокиты – будет стоить вам новой седой волосины в каждый час простоя.
    Да и в самом деле – как можно определить сроки проекта, который призван подтвердить возможность существования отрицательного времени, как общей идеи и возможность перемещения во времени человеку – в частном случае. Ну, и по мелочи еще пунктов десять про возможность управляемого искривления пространства и создания новых навигационных узлов во Вселенной по воле человека. Перепашем космос. И – в кратчайшие сроки.
   Именно тогда профессора Терона Верона, руководителя рабочего направления, и пригласили на беседу к первому лицу государства. Верону предстояло возглавить напряжение творческой мысли вверенных десяти научных групп по четыре расчетных лаборатории в каждой - пяти сотен лучших ученых умов современности, организованных в четкую иерархию, усиленных вычислительной мощностью сопоставимой с метагравиядерным взрывом.
   Кардинал тогда поразил его. Сильный старик, волевой настолько, что сталью звенел воздух при каждом неторопливом слове  - в считанные минуты не оставил ни единой надежды на легкость прогулки.
    Случайно найден документ, манускрипт, утраченный более трехсот лет назад. Собственно, был ли потерян или просто завалило пылью в запасниках Ватиканской Библиотеки – история умалчивает. Тем не менее – именно эта сшивка пергаментных листов, манускрипт Войнича, являлась в древности Золотой Загадкой Криптографии. На протяжении долгих веков, еще до Исхода, об невероятный код был сломан зуб неисчислимого количества ученых, математиков и разного рода доморощенных гениев. Ведущие университеты древности брались за растолковывание писульки неизвестного автора, давность которой равнялась сотням лет. После неудачи вековых тщетных попыток заявили о капитуляции, после чего манускрипт Войнича был признан мистификацией, подделкой и благополучно забыт на три, или четыре, столетия.
   И вот, он случайно обнаружен. И, невероятно, но – расшифрован специальной Духовной группой Центральной Ложи Ватиканского Совета. Этакими мудрецами, слабосопоставимого с жизнью возраста. Ладно, пусть их научной лабораторией, но все-таки – попами, а не настоящими учеными.
  И, якобы из переведенного текста манускрипта, следовало, что возможность путешествия во времени существует. И квази-пространственный переход возможен в любой точке пространства.
    Нет, вы не получите документ. Его содержание представляет ценность максимальной категории и подлежит засекречиванию с поименным уровнем доступа. Из трех человек. Вам, профессор, крайне далеко до такого уровня доверия, равно, как и главе Академии Наук. Ограничимся тем, что предоставленные вам данные достоверны.
   И два года блуждания в тумане, каждый день, когда Терон проделывал душемотный путь на вечернее рандеву с Кардиналом – он собирался поговорить именно на эту тему. Месяц за месяцем, по нарастающей, когда напряжение ускорялось, не зная предела, а работа продвигалась крайне туго, не смотря на максимально щедрое финансирование – Терон понимал все острее, что без детального изучения манускрипта быстро результата не достичь.
    Однако, любая попытка заикнуться про манускрипт жестко пресекалась иезуитом. Один раз - даже с выговором и лишением премиальных пунктов.
   Сегодня Терон не выдержал опять. И дело принимало дурной оборот.
          - Итак, сын мой, я – весь внимание…
   Профессор ссутулился, как-то враз, буквально уменьшился вдвое. Он боялся вдохнуть, чтобы не выдать дрожь, охватившую тело целиком, поэтому вскоре в глазах потемнело из-за недостатка кислорода, а нервная тошнота подкатила к губам.
          - Но… вы… требуете от меня невозможного…
          - Вы разучились говорить? – Холодность идеально оттенила ехидство, сдобренное пронизывающим лазером глаз.
          - Ваше святейшество, вы заставляете меня нарушить закон… Это же просто какой-то правовой коллапс… - Терон едва не икнул, успев вовремя прикусить щеку.
   Кардинал с неожиданным любопытством посмотрел  на толстячка-ученого, словно тот был диковинным экспонатом. Надо же…
          - А никакого коллапса, милейший, нет... Не вижу ничего противозаконного предложить представителю паствы исповедаться. Не пытайтесь переложить на меня свои грехи, которые вы совершили отнюдь не по моей просьбе. Впрочем…
   Кардинал неожиданно легко поднялся на ноги, обогнул старинную столешню, реставрированную и установленную на антигравитирующую основу, приложил ладонь к матовой управляющей панели на дальнем крае стола и принялся неспешно перебирать виртуальный ворох документов, елозя по светящейся поверхности.
          - Собственно, вот… - Монах выбрал из хаоса нужный файл и поднял ладонь. Документ быстро выкристаллизовался вслед за пальцами, выводимый селектониевым принтером. Через минуту профессор мял вспотевшими ручонками тончайший сертификат на государственном бланке, который струился, будто живой при малейшем движении воздуха.
          - Можете быть покойны… это приказ о присвоении вам десятой категории доступа… - Его Святейшество не глядел на жертву. – С этой минуты вы можете вполне свободно изучать темную часть инфосети, со всеми нелегальными нодами и еретическими сообществами. После каждого прочтения составляйте отчет – и никаких проблем.
   Терон засопел жалобно, будто нашкодивший щенок и кардинал едва не улыбнулся. Оценил, душа твоя ученая, доброту и благодать?..
          - А теперь – я вас внимательно слушаю, профессор. Первый отчет можем оформить прямо сейчас.
    Солнце закатилось окончательно, подсвеченный воздух переливался над диковинным левитирующим столом и причудливыми языками окрашивал профиль старого инока. Святой отец слегка раскачивался в кресле, слушал отрывистый и сбивчивый рассказ новоявленного шпиона и думал о своем.
   Даже в темной части инфосети, свалке информации, которая существует вопреки любым запретам на распространение неугодных властям знаний, мнений, суждений, сплетен, догадок и истин – реальных данных о Манускрипте Войнича не было. Дезинформация, которую Орден Хранителей Ватикана кропотливо внедрял в инфосеть – прижилась идеально.
   Единый лишь факт омрачил душу седого кардинала. Про участие Конфедерации в успешных экспериментах по перемещению во времени – знать никто не должен. Неужели утечка?..
          - Почему Конфедерация?.. – Святейшество ни единым обертоном не выдал свою заинтересованность. Тон его оставался ровным и безучастным, как и в начале разговора.
          - Этот вывод был сделан мной самостоятельно… Ну, сами посудите… - Терон осмелел и даже закинул ногу на ногу. Он расселся в кресле, немного откинул спинку сидения и принялся царапать пальцами по сенсорному управлению инфо-интерпретатора, передавая на проекционный воздушный экран закорючки, в привычной для лектора манере:
           – Откинув всю шелуху, мы можем оценить набор фактов, в той или иной степени правомочно выделенных из информации по манускрипту. Первое – в рукописи имеются достоверные данные о перемещении во времени человека. Второе – в рукописи имеются указания на личность, которая… а) либо является автором документа и путешественником в одном лице, б) либо является только путешественником в) является исключительно автором открытия. В любом случае, некто, кого называют… да и мы назовем… Темпонавигатор совершил перемещение до значения минус тысяча лет. Самый поверхностный анализ личности Темпонавигатора позволяет сделать интересные выводы. В сети не сохранилось ни единой копии текста манускрипта. Однако, энтузиасты разыскали довольно много косвенных доказательств того, что Темпонавигатор проживал на планете Клавс порядка трехсот лет тому назад. Возникает интересный парадокс  - манускрипт был утрачен раньше, чем был написан. Впрочем, человечество столкнется еще с небылицами! Не будем забывать, что мы покусились на ВРЕМЯ! То ли еще будет!..
   Терон, в порыве, смешно привстал, не расцепляя ног. Кардинал незаметно поморщился дальней к идиоту щекой.
          - Так вот, на темных нодах можно найти научные труды институтов древности, пытавшихся взломать код манускрипта, еще до Исхода, и в них есть детальное описание алфавита, буквами которого написана рукопись. К сожалению, не осталось ни одного графического изображения, но… все же, вполне определенно был сделан вывод, что символы характерны литерам, имевших обращение спустя двести лет после Исхода!.. – Терон едва не захлебнулся внутренним восторгом. – Вы представляете, задача, над которой мы бьемся денно и нощно – была успешно кем-то решена триста лет назад, считая от сегодняшнего дня! Вы же не можете поверить в версию, что они распознали собственные буквы, но не смогли прочитать текст! Манускрипт, собственно, раскрыл свой смысл практически сразу же после удачного эксперимента  по перемещению  во времени! если он скрывал когда-нибудь этот  свой смысл! Темпонавигатор сам его и рассекретил, вернее представил в качестве доказательства своего открытия!
   Кардинал нахмурился. Теневые ноды – это зло неискоренимое. Каким еще должно быть финансирование, чтобы неугодная информация гарантированно исчезла из самых дальних помоек человеческих знаний! Треть Ватиканского Бюджета уходит на чистку еретической инфосети, а все равно - нет-нет, да и всплывет… Кто бы мог подумать…
          - А многие характерные черты написания указывают, что Темпонавигатор проживал на Клавсе.… А Клавс, как мы знаем…
          - Если верить вам, сын мой, этот ваш… - Кардинал заговорил в мельчайшую паузу,  когда Терон глотнул  воздуха и на четверть такта приумолк. Ровный голос не оставил ни единого шанса на продолжение тирады. – Этот ваш… Темпонавигатор существовал на белом свете триста лет тому, когда никакой Конфедерации и в помине не было… - Кардинал раздраженно потер лоб.
          - Да, вы правы… - Терон, впрочем, не смутился. – Но сей факт еще более указывает на Конфедерацию, как таковую! Давайте рассуждать…
   Святой отец иронично скосил взгляд на разухарившегося теоретика.
          - В то время никаких научных учреждений за пределами Земли не существовало. Некий ученый, причем весьма талантливый, землянин безусловно, переселяется на Клавс – а может быть и вследствие вашей демографической политики… лишних с Земли  уже тогда начали высылать… Нет-нет. что вы, мое мнение относительно регулирования земной популяции совпадает со взглядом Святой Церкви! – Поспешно хватился Терон, опередив сурово сдвинутые брови старика. – Тем не менее, ученый поселился на Клавсе, где и работал над открытием Принципа Темпорального Перемещения. Которое, как мы понимаем, и было закреплено реализацией успешного эксперимента… - Академик закатил глазки от удовольствия. – И. поскольку, мы сейчас занимаемся тем же самым – открытие не попало ни на Землю вообще, ни в Ватикан в частности. Возможно ли такое? Без участия Конфедерации?!
   Терон победоносно вознес палец на уровень своих раритетных очков в роговой оправе.
   Старый иезуит глядел перед собой немигающим глазами. На его лике не изменился ни один волосок.
   Пауза затянулась. Профессор, опомнившись, больно прикусил губу и засунул ладони поглубже под толстый зад. Но, сам ведь попросил, старый хрыч…
  Старый иезуит вздохнул едва слышно и заговорил неспешно, негромко,  ровно и тихо, настолько, что новый Посвященный едва мог расслышать, боясь дышать.
          - Сын мой... Запомни эту минуту и забудь про желание вспоминать о ней, или говорить кому бы то ни было, кроме себя самого. Ибо Истина, которую познаешь, способна разрушить любого непосвященного. Ты не сможешь найти себя и верить чему бы то ни было, но тебе останется только верить мне…




  Картинки выхватывались зрением и продолжали играть в пятнашки с сознанием, превращая происходящее в карусель и гоголь-моголь. Стробоскоп окружающей яви стал уже вполне привычным, Рикк приноровился к головокружению и переступал ногами на автопилоте, почти не раскачиваясь, только размахивал руками, подобно конькобежцу.
   Галерея, вдоль которой он с трудом поспевал за рыжим провожатым, была натуральной городской набережной. Роль моря выполнял громадный голографический экран, бесподобно воспроизводивший и прибой, и чаек, и белеющие паруса яхточек вдали – Земля, не больше, ни меньше.
          - А я знаю… де это… - Рикк дважды проговорил фразу в уме, прежде, чем она добралась до языка.
   Рыжий скосился на приятеля и подхватил его правой рукой, предотвратив позорное падение носом вниз.
          - Вторая Галерея, знамо… де ж еще… больше такой нетути. – Бен толкнул Сторра бедром, чтобы придать ему вертикальное положение и поудобней перехватил сильнющей клешней. – Ты запоминай, запоминай…
          - Да нет… я по-другому… ты море вишь? – Риккол попытался махнуть рукой, чтобы показать где именно, но получилось вяловато. – Я знаю где это… на Земле… Я был здесь… Ит… Ит… Ита… лия… называется…  красиво…
          - Да? – Рыжий почесал затылок. – Ну, могет быть.… Даже наверняка. Ты идти-то можешь, турист?
          - А я что делаю… - Рикк отстранился и шагнул вперед, но колено предательски подкосилось и лейтенант плюхнулся на задницу. – Щаз, погоди… я посижу… и сразу пойдем…
   Бен схватил болезного за шиворот и потащил к лавочке у парапета. Рикк елозил ногами и глупо улыбался.
          - Так-то получше… - Рыжий взгромоздил молодого на теплую каменную поверхность и вытер рукавом пот. – Ты посиди, а я мигом. Тока узнаю - свободно там и сразу за тобой. Сиди, не вздумай рулить, шоб я тебя по всему ярусу не искал.
          - Заметано, ик… - Рикки развалился и закинул руки за голову. – Я был здесь…  или не здесь…
          - Здесь - вряд ли. Но тебе понравится. – Рыжий тщательно осмотрел подопечного, убедился в нерушимости посадки и хлопнул его по плечу. – Сиди, птичек рассматривай. Пять минут…
   Как хорошо… легковесная душа парила в районе затылка, мозг норовил взорваться радостными искрами, а успокоение растекалось в груди елеем. Сторр впервые за последнюю вечность наполнился радостью.
  Дурак ты, Тирро… Надел ты серую форму. И платиновая планка на груди. И весь шоколад. А толку… глаза пустые… и сердце пустое… как пенопласт. Тебе уже ничего не нужно – ни радости, ни мечтаний. Ни бирюзового мундира. Ни белого. Никакого. Себя потерял, а что взамен нашел? Ва-ку-ум…
   Риккол распростер объятья искусственному солнцу.
   И какая разница, что будет дальше. Я есть. И море это тоже есть, пусть и не здесь и, скорее всего, не сейчас. Главное - мы с ним никому ничего не должны. А кто к нам в должниках – так простим по одному. Ничего просто так не заканчивается, судьба всегда по спирали идет, витиеватой такой. Но справедливой…
   Сторр вдохнул что было груди и ему почудился аромат свежих морских брызг и цветущих магнолий. Никогда бы не поверил, что пойму суть счастья… и, что самое интересное – где…. В притоне…
   Вторая Галерея жила с гораздо большим рвением, чем любая другая часть Тортуги. Впрочем, она и отличалась от техногенного дизайна посадочных полей, доковых шлюзов, погрузочных элеваторов и ремонтно-стапелевых секций столь же радикально, как, пожалуй, фуагра из печени деризейской черепахи разнится с питательной боевой смесью в кабине боеда.
   Не знай точно, где вы находитесь - ни за что бы не догадались, что подобная красотища расположилась в пентхаусной части пиратской базы.
   Галерея являла собой широченную улицу, мощенную мозаичными плитами, опиравшуюся одним плечом о виртуальную морскую перспективу, а вдоль второй кромки - вразнобой красовались причудливые строения, будто телепортированные из разных уголков Обетованной Вселенной.
   Клавские пагоды утопали в садочках живых цветов, соседствовали с деризейскими коттеджиками и деуррейскими хижинами, вокруг которых разгуливали натуральные карликовые коровы и свинокуры. Строгие линии строггских жилых блоков чудесным образом сочетались с округлыми боками домиков, типичных для Пегасуса, и резными фасадами типично сирианских строений.
    И аромат. Тысяча деревьев, армия разнопланового кустарника, кляксы цветочных клумб и зарослей, трудноподдающихся классификации, благоухали миллионами оттенков, наполняли воздух умиротворением, которое совсем не искажалось толпой пьяных флибустьеров, разгуливающих вдоль проспекта с похабными ухмылками на физиономиях.
   Рикк улегся на лавку, отвернулся от моря и уставился в архитектурно-флористический ансамбль, широко улыбаясь счастливой улыбкой. Интересно, цветы пахнут на самом деле? Ближайшая розалиевая клумба была не далее двух метров и лейтенант тщетно пытался разглядеть характерное для голограммы легкое мерехтение контура. Неужто живые... Да ладно... не гоните...
    Проверить не было никакой возможности, поскольку опьянение давно перешло в степень, именуемую "хлам", сдобренное гашишевой ленью. Впрочем, голова была ясной, на удивление, только кружилась, падлюка, отчего казалось, что скамья вот-вот опрокинется. Рикку привиделось, что он грохнется прямо сейчас и лопатки инстинктивно впились в твердую поверхность.
   Вверху клубились голубоватые облака, омывая опорные балки потолка и ферменные секции, уходившие ввысь - туда взгляд уже не доставал. На небосводе сэкономили, суки... Могли бы уж, для полноты восприятия-то...
          - Лежишь, спирохет? – Бен ласково поднял нового приятеля на ноги и аккуратно придержал за шею, чтоб не скопытился. – А я уже обо всем договорился… Вот вспомнишь дядьку Бена добрым словом. Не зря пришли сюда именно сейчас. Элия изъявила желание тебя видеть. Сама. Ты оценишь, короче…
  Рикк поднял брови, словно паяц и пытался переключиться от звука голоса Рыжего к смыслу проговоренных им слов.
          - Элия, парень – это бест. Криотка… эльфийка в смысле... Эт тебе не дребедень какая-то, что за монетку. Не, паря, тут она серьезней. Не со всеми, ой, далеко не со всеми… и… кстати, сказала – щаз глянет, если понравишься – денег не возьмет. Настроение, типа того… ты понял, да… а ты ж у нас красавчик, так что вот и свезло тебе. В первый раз на Тортуге и опа – сразу Элия. Тык что фартовый, гы…
   Бен буквально внес полусознательного лейтенанта в ажурный эльфийский домик, который, как оказалось, прятался всего в двух шагах.
  Рикк с трудом различил мелодичный женский голос сквозь затуманенную полоску, соединявшую его с сущим миром.
          - О-о-о… как его... что ж ты не сказал, что он горизонтальный…
          - Да ниче, приустал, паря.. нешто у тебя настоечки нет какой… ну, чтоб… хотя бы говорил.
          - Ой, иди уже, разберусь…
  Рикк продолжал сползать по шершавой стене и глупо улыбаться.
          - Кто же тебя так, бедненький…
И неожиданно-теплая приятная ладошка на небритой щеке.

    Ее белесая стать отливала в полумраке, словно фарфоровая. Рикк проводил рукой по гладкой коже, ощущал длинные мышцы, вьющиеся под пальцами. Округлости, изгибы  и пьянел страстью ликующего естества. Девушка извивалась, змеей, изгибалась медленно-медленно, Рикки никак не мог подстроиться. Она облекала его собой, словно ватой и голова вышла из подчинения вовсе. Упругие уста непрерывающимся поцелуем покрыли его губы, шею... Возникло ощущение, что женщина воспринимает биение некой таинственной волны внутри мужчины, управляет ею, распускает всплески наслаждения по нервной системе, как воду по ткани.
    Поцелуи перетекли на грудь и стало жарко. Рикк выгнулся помимо воли, мышцы напряглись, подобно углеродистой стали… Миг и… ее губы оторвались от кожи. Жар сменился ознобом, но не успел Сторр раскрыть глаза, как пламя возникло вновь, но уже ниже, описывая длинные дорожки по мышцам пресса.
    В пальцах ног зарезвились мурашки, перекинулись на стопу и Рикк засучил дрыгалками, точно младенец.
    Торнадо, случившееся далее, любого заставило бы кончить в десяток секунд, но умелая любовница вела волну счастья внутри своей игрушки искусно, и ровно в тот миг, когда Рикк, закатив белки, готов был извергнуться, ловко сжимала его плоть собой, волна прокатывалась мимо, оставляя лишь розовый туман перед глазами.
   Время стало нулевым. Оно перестало иметь смысл, как категория и существование осознавалось лишь чередующимися пикам изощреннейшего наслаждения.
   Итерации повторялась вновь и вновь... Кажется, Рикк стонал. А может быть, даже кричал. Змея оседлала его, выписывала кольца, норовила втянуть в себя, поглотить не только душу, но и тело.
    Душа лопнула. Искры сверхновой разорвали восприятие на куски и безудержное, бесконечное ощущение скрутилось в тугую пружину, разорвавшуюся оргазмом неимоверной силы. Риккол потерял сознание.

   


      Отстыковка от абордажной платформы вызвала легкую тошноту, как только оборвалась искусственная гравитация. Сторр оскалился в попытке растянуть мышцы лица и не потерять горизонталь в визире гермошлема. Синий кружок контроля двоился и расплывался, как горсть гороха в сметане, но сидел на курсе абордажа, будто влитый.
   Когда до поверхности исполина оставался последний десяток метров, Сторр коротко выхватил абордажный тесак из левого подлоктевого кранца, зажал рукоять в кулаке лезвием назад,  за спину, а свободной рукой рванул шнурок тормозных пиропатронов.
   Пуф-ф… Посадка вышла мягкой и точной. Облако тормозных газов не успело раствориться в пустоте, а лейтенант уже висел на броне по левую руку Рыжего Бена, горой выделявшегося на белесой глади борта.
   Засады не было. Рикк крутанул лезвие обратно под локоть и перехватил цевье пистоля.
   Потянулись утомительные секунды… Сможет ли корсаровский штурман быстро раскодировать блокиратор доступа в технический шлюз… или через минуту Рейнольдс даст команду вскройщикам и те поскачут, аки кузнечики, на нос абордируемого гигатоннажного транспортного корабля - чтобы сыграть с его мостиком в веселую игру.
   Вот тогда время начнет пахнуть керосином. Абордажно-экспедиционный костюм способен противостоять космическому излучению не больше пятнадцати минут… по техническим характеристикам… Это, когда новый...
   Если вскройщики не договорятся с рубкой – трынька всей команде, растянувшейся плашмя на бортовых панелях возле заветного шлюзового проема, наглухо законопаченного лепестковой мембраной.
  Трынька и самим вскройщикам, и рубке транспортного судна. Рейнольдсу придется плестись обратно на Тортугу, нанимать новые полкоманды. А мертвый транспортный корабль будет вечность дрейфовать по космическим пустошам, пока не упадет на какую-нибудь звезду, или не окажется на пути неведомой кометы, способной расщепить его стойкую структуру.
   Сторр сглотнул. В углу визирного экрана издевательски  отметилась сорок пятая секунда, а прогресс, видимо, был нулевым. Шлюз даже не начинал стравливать наполнявший его воздух, не говоря уже об индикации  -  быстрого  открытия не будет.
   Рикк повернул голову налево и замер, подавившись вздохом. Невероятная картина загипнотизировала бездонной  красотой бесчисленных и бесконечно  далеких ярчайших огоньков, сотканных  в галактики,  залитых  черной пустотой Вселенной.. Или  наоборот.
   Сторр вытянул ноги и раскинул руки, пытаясь как можно более плотно прижаться к корпусу транспортника. Кистевой усилитель впечатал пальцы в скобу абордажного шкива и Рикк расслабился.
   Отсчет перевалил вторую минуту, что, впрочем, уже перестало быть важным. Страх не пришел и на этот раз. Просто снова завис на границе яви и мрака, когда судьбой управляют материи столь неявные, что впору и усомниться в их существовании.
      Или еще больше увериться.
    Львиную доли видимой области шлемового визира запрудила чернота, которая доминировала в картинке, грозно надвигаясь на беззащитную белесую полоску борта. Звезды таращились на представление бесстыжими в своей холодности зарницами и Рикк вдруг остро ощутил текущий момент.
   Именно сейчас, за пять минут до гибели или победы, он, вечный лейтенант собственной армии, замер бездвижимый, раздавленный исполинской бездной над головой, и обстоятельствами воплоти. Никогда раньше столь остро не ощущалось пространство-время прожитое и оставшееся впереди, весь отрезок наполненный тщетными усилиями, приводящими в текущий момент и уносящими дальше, не задержав на паузе вовсе.
   Год за годом, каждый день добровольно взбираться на алтарь, потому что это твоя работа - когда-нибудь даром не пройдет. Смысла нет, Джонси, а скоро и нас не будет. Удача никогда не побеждает статистику. Она лишь приносит отсрочку.
   Рыжий Бен подал знак отставленной в сторону рукой и пираты вразнобой, но быстро, отстегнули из кранцев пистоли, оживились, отконнектили такелажные троса, доверившись только рукам, держащим магнитный шкив - единственную опору на шлифованной поверхности.
   Лепестки люка приоткрылись и струя ледяной пыли, замешанной на замерзающем воздухе ударила бешенным гейзером из шлюзовой камеры.
    Похоже, заходим по-простому.
   Штурману удалось подобрать код доступа и удаленно разблокировать люк. Все-таки, профессиональные ребята на "Корсаре", несмотря на всю бесшабашность.
    Вскройщики, обосновавшиеся поодаль от основной группы, отмагнитили шкивы, перестрелили их метров на тридцать, почти вплотную к разрастающемуся зеву и подпрыгнули, как кузнечики. Сматывающиеся троса потащили багряные фигурки вперед практически прямолинейно с жестоким ускорением.
   Сегодня не их день. Люк открыли по лазерному лучу с мостика фрегата и доля вскройщика  в добыче будет такой же, как и у простого абордажника. Впрочем, парни, судя по всему не расстраивались. Ненапряжные деньги или куш за смертельный риск -  поди разберись, что лучше.
   Лепестки люковой мембраны свернулись плотными свитками по четырем перекрестным диагоналям круглого жерла, ведущего в темнеющую неизвестность. Нападавшие выстроились шахматкой, елозя магнитными пятками под собой, готовые нырнуть в лаз один за другим.
   Кто знает - засада может быть за первым же поворотом спиральной шлюзовой камеры. Тем веселее.
   Рыжий боцман ловко закинул в дыру шумовик и ломанулся следом, не дожидаясь срабатывания. Беззвучный хлопок бурого газа смешался с ярким горением слепящего состава.
   Сторр выстрелил шкивом в противоположную стенку уходящего вглубь люковода, как только Бен скрылся за срезом. Рывок и скрючившийся лейтенант пулей пронесся сквозь кольцо, обрамленное лепестками и уперся стопами в ребристую плиту, которыми был вымощен колодец. Здесь уже ощущалась искусственная гравитация, нараставшая с глубиной и можно было просто оттолкнуться от рифленки и свободно падать вниз, контролируя скорость бобиной троса.
     Гравитация нарастала стремительно, колодец начал закручиваться спиралью и Рикк заскользил спиной по наждаку. Через пару метров пришлось встать на ноги и буквально бежать по склону, крутизна которого уменьшалась с каждым шагом. Суставные усилители все больше просаживались на втулках, принимая на себя возрастающий вес тела в спецкостюме.
     Туннель закончился довольно внушительной камерой и шлюзовой дверью, выглядевшей не менее доступно, чем мембрана снаружи.
Рыжий командор постучал ладонью по неприступной стали, выругался, характерно дернул плечом и уселся на корточки.
          - Связь есть?.. – Бен оттянул затвор пистоля, убедился в неизменности оружейного постоянства и закрепил пушку в кранец за спину.
          - Типа должна быть…  - Боец, тащивший всю дорогу на горбу тяжелую катушку с кабелем, подкатил бобину к боцману и втащил из мотка предварительно зачищенный конец полимерного провода, выполнявшего роль антенновода.
          - Так типа подключай, дура. – Беззлобно цыкнул Рыжий, оперся об пол локтем и уселся на задницу. Боровий вес давал свое, невзирая на  гравикомпенсатор. А может, это просто демонстративное пренебрежение  происходящим.
   Неопознанный связной ловко расщепил провод на две жилки и присоединил импровизированную вилку куда-то в район боцманской поясницы.
          - База… прием… - Бен ленился и оставил включенной внешнюю связь. А может и специально – нехай салабоны наблюдают, насколько он накоротке с мостиком-то.
          - База… прием… - Таким же иронично-ленивым штурманским тоном в унисон прошипел эфир. – Чего там, черти?
  Рыжий хмыкнул, оглядел абордажную команду и навел шлемовую камеру на задраенный шлюз:
          - Ничего. Отдыхаем.
   Штурман буркнул что-то неразборчивое и отключился, оставив после себя нестерпимый треск помех.
Через минуту шлюзовой предбанник начал наполняться жидким воздухом, который стекал по стенам, испарялся молочными клубами и бурлил под потолком. Еще через две – стальная панель уехала влево.
    Абордаж удался.
   Трюм был безразмерным. Жалкое окошко шлюза походило на мышиную нору, невесть как прорезавшуюся сквозь угрюмый монолит борта на мультитоннажную карго-палубу.
   Сторр хотел было откинуть забрало гермошлема, но вовремя спохватился - оранжевый индикатор контроллера окружающей среды частил взбесившимся поворотником. Атмосфера пригодна для дыхания, но по возможности следует воздерживаться от прямого контакта.
   А воздуха в генераторе - минут на двадцать. Что за хрень...
             - Мясосторы! Едрить...  - Рыжий Бен констатировал и без того уже очевидный факт. - Взяли на абордаж свинарник, епта...
    Из свободного пространства в трюме  -  была всего-то площадка метров десяти по короткой стороне и не более двадцати по длинной, сразу же за шлюзоводом.
  За пятачком начинались небоскребы упорядоченных один над другим ровнехоньких рядов с транспортировочными клетками, набитых жирными тварями, грязными от испражнений, излучающими такой аромат, что можно было наполнить гермошлем под завязку собственной рвотой.
          - Млять, нахрена их везут на Землю-то?.. - Связист гупнул катушку на пол и в сердцах пнул ее ногой.
          - Сорвали банк, за ногу, аж сам се завидую... - Жадный Бен расстроился больше других. Ожидать солидных барышей от корабля, набитого мясосторами - было бы слегка шизофренично.
    Один из бойцов неосторожно распахнул гермошлем, оторопел, согнулся пополам и зашелся в истеричном кашле, норовя выплюнуть легкие, мгновенно впитавшие адское зловоние.
   Хуже мясостора воняет только мертвый мясостор.
          - База, прием... - Бен согнал связного и развалился пятой точкой на катушке с кабелем. - Риззи, ты где, мать, прием...
Шлемофон снова защелкал, словно заводной и прометаллил раздраженным голосом штурмана:
          - Прием-прием... Что, скучно? – Сдавалось, говорившего оторвали от подремать.
          - Это звероферма. Мясосторы. - Бен выговаривал слова тщательно, будто боялся пропустить какой-нибудь важный слог.
          - Поздравляю. Все равно к мостику придется идти. Я "Корсар" под пулеметы не поведу... - Невозмутимости у штурмана ощутимо поубавилось. Его доля в барыше тоже растаяла, как дым в вечернем небе.
   Бен сорвал с пояса антенну и в сердцах швырнул ее на пол. В рубку идти нужно по-любому – даже если Рейнольдс проявит чудеса великодушия и пойдет на стыковку под прицелом охранных турелей транспортника - все равно воздуха у команды для турне за борт может не хватить.
          - Подъем, братва… - Рыжий весьма ловко для своих габаритов перепрыгнул через моток провода и бодро зашагал в сторону кипящей живомассы. – Порулили, пока не того…
   Второго приглашения ждать никто не собирался - пираты живенько засеменили вслед за предводителем. Задерживаться в трюме желающих не нашлось.
   Между клетками серел проход, не более метра шириной. Плечи, затянутые в гермокос, явно были шире и пробираться пришлось вполоборота, гораздо медленнее, чем хотелось бы, исходя из скорости падения запасов воздуха.
   Рикк с отвращением рассматривал жирных тварей, которые впали в неистовство, едва люди приблизились к стапелям с клетями. Массивные решетчатые конструкции ходили ходуном под беснующимися тушами, били абордажников по плечам и шлемам, откуда-то сверху потоки нечистот обрушивались на голову, а визг животных сводил зубы судорогой, даже сквозь звукоизоляцию скафандра.
   Мясосторы были выведены путем управляемой генетической мутации. Мясо их весьма близко к свиному, кости в скелете практически отсутствуют, внешне тварь напоминает жирную гусеницу с четырьмя слаборазвитыми лапками под пузом.  Мясосторы –основное направление животноводства в Обетованной Вселенной, поскольку состоят на 95 процентов из мяса, быстро растут и крайне неприхотливы в питании.
     Вот только на Землю их не возят. По-крайней мере – раньше не возили.
   Очередная клеть довольно сильно бахнула по левому предплечью и удержаться на ногах получилось благодаря исключительно стабилизатору гермокостюма. Бен обернулся на чертыхания товарища, не останавливаясь отстегнул пистоль, выстрелом размозжил взбесившейся колбасе голову и продолжил шагать, как ни в чем не бывало. В клетке началась драка за право первым откусить кусок сородича.
   Прошло немало времени и кое-кому пришла в голову мысль, что боцман, похоже, заблудился в пампасах зоопарка, но вслух ее озвучить не решились. Минут десять в запасе есть…  да и от смрада мясосторов не умирают, каким бы термоядерным ни было зловоние….
    Поход продолжался вторую вечность. Темень трюма сдабривала ощущение отрезанности от пространства, жизни и, не дай Бог, надежды. Риккол бежал за толстым лидером, едва поспевал ловить его конусом фонаря на пистоле и пытался сохранить ровное дыхание. Метров пятьсот уже?..
   Сквозь серую дымку, где-то там, впереди, на, кажется, не меньшем расстоянии, чем осталось за спиной, струился мягкий неоновый свет, подобно маяку на кромке безбрежной глади океана.
   Проход местами становился столь узок, что приходилось протискиваться пригнувшись, а иногда и вовсе ползком. Сторр греб локтями, сколь было сил, и ему пришла веселая мысль, что вот так, наверное, и должен выглядеть процесс рождения наоборот.
          - На пол не гляди… - донеслось ворчание Бена.
  Вражина. Первым делом, конечно, строй посмотрел вниз, чтобы мило восхититься чудным видом луж зеленовато-коричневой слизи, которые местами превращались в озера полуметровой глубины.
  Кто-то кашлянул, сдерживая рвотный рефлекс, кто-то поскользнулся и едва не разлегся в море дерьма, в эфире гулко разнеслись удары частого дыхания и ругательств вполголоса, характеризующих личные достоинства рыжего шефа.
          - Налегли, ястребы! Клешнями шевели, куры драные! – Бен с такой силой саданул по клети, углом загораживающей щель хода, что мясостор внутри явно уверился в скоропостижном конце света, несмотря на свой двухтонный вес. Затрещали крепления усилителей, норовившие вылететь с мясом из целостности комбинезона. – Кропаль остался, расступись, сукины дети!..
     Символично проходит мой первый абордаж. Судьбе нельзя отказать в иронии, граничащей с ехидной сатирой. Сторр бабахнулся шлемом о железный прут, невесть как взявшийся на пути и, на короткий миг, впервые потерял спину ведущего. Впрочем, толчок сзади не оставил сомнений в выборе направления и лейтенант плашмя полетел вперед, рассекая густоту нечистот, словно заправский мясостор.
    Вслед за ним на весьма внушительную площадку выкатились, выбежали и выползли остальные участники ассенизаторского движения.
   Конус света дрожал совсем рядом, подкрашивая яркую желто-черную полосу вдоль кромки сомкнутых намертво внутренних шлюзовых ворот. 
          - Привал. – Бен в своей традиции озвучил и без него вполне понятную вещь. – Сторр, Связь, погребли… за мной…
   На громадном ребре жесткости, колонной уходящей в небо вдоль трюмового шпангоута, переливался многоцветный пульт управления дверным механизмом.
Бен протер рукавом экран и сферу видеокамеры, исполосовав их резкими разводами на липкой поверхности.
          - Мостик! Мостик, едрить! – Рыжий удерживал дулом  пистоля сенсорную клавишу прямой связи с командной рубкой. – Прием, нах!
   Индикатор на дисплее показал двадцать пять процентов прогресса в успехе соединения.
    Раздался резкий щелчок выстрела и Бен схватился за плечо, выронив оружие.
   Рикк среагировал скорее инстинктивно, чем мгновенно – и выкатился из светового пятна, занял позицию лежа, укрывшись за выступом транспортной платформы, уходящей в темноту.
   Щелкнул второй выстрел и на виске Рыжего вспыхнула алая искра, которая затем разрослась малиновой бляхой кислотно-плазмового попадания.
   Теперь Рикку удалось засечь снайпера, укрывшегося на ферменной перекладине, на десятиметровой высоте и удалении метров в пятьдесят вдоль шлюзового борта от колонны входа.
   Бен, грязно ругаясь, выкатился с освещенного места и растянулся рядом с лейтенантом.
          - Чем это меня? Автовинтовка?.. – голос толстяка был испуганно-озадаченным и крайне необычным для свирепого гиганта.
   Это вряд ли. Винтовочный заряд проплавил бы твой шлем сквозь череп и поджарил бы мозги. Попадание чуть цветом похоже, правда, но это вообще не оружие, раз экспедиционный костюм пробить не способно.
          - Не сцы, боцман, то детвора какая-то… - Фигура стрелка ясно различалась на матовой глади стенного монолита. Изрешетить ее из пистоля не составило бы труда даже курсанту, впервые прослушавшему инструктаж перед стрельбами. – Скажи остальным, чтоб не стреляли. Я его достану…
    Сторр отполз вдоль рельса правее, подальше в темноту, замер, уткнувшись лицом в металлическую пластину пола, мысленно досчитал до пяти и, что было мочи, оттолкнулся руками, выстреливая себя как можно дальше.
   Он несся по диагонали к стене, изо всех сил, зигзагом, со всем возможным ускорением, которое придавал интеллектуальный гермокостюм, точно вычислявший момент, когда нога касалась твердыни и начинала толчок. Секунда, две, три, четвертая…
   Хлыст выстрела начисто срезал шлемовую камеру. Стрелок – красавец! Выстрел на миллион, не иначе – вряд ли кто-то из нашего батальона мог попасть в столь сложную цель.
   Рикк сорвал с пояса шкив, загнул покруче дугу траектории, не сбавляя шага и наугад выстрелил шкивом, целясь на пару метров повыше предательской балки.
   Оптический лицевой визир замусолился  высохшей липкостью и действовать приходилось скорее интуитивно, нежели ориентируясь точно. Шкив взвизгнул сервоприводом, звонко намотал трос и дерганул лейтенанта адским усилием вверх.
  Сквозь мутную пелену Риккол разглядел желтую фигурку снайпера, лежавшего на боку и судорожно дергавшего затвор странного устройства, скорее напоминавшего жердь, чем винтовку.
   Стена, касание, вниз, приземление. Сторр отскочил от вертикали и бухнулся прямо перед человеком в желтом матерчатом комбинезоне с высоким дыхательным воротником, закрывавшим пол-лица. Человечек вскочил на ноги, ловко балансируя на метровой ширине площадке ферменной конструкции. Он сделал довольно неплохой выпад, явно учился штыковому бою -  норовил попасть остроконечностью дубины по лицевой оптике. Лейтенант рефлективным движением развернулся вокруг оси, пропуская удар мимо, перехватил копье левой рукой,  и звезданул локтем правой по виску фехтовальщика. Бедолага потерял равновесие, неловко раскинул руки и грохнулся вниз, с площадки, неудачно приземлившись задом на ноги.
   Раздался недвусмысленный хруст, однако солдат не издал ни единого звука, посидел пяток секунд, закрыв глаза, потом медленно опустился навзничь, чтобы вытащить из-под себя травмированную ногу.
   Риккол с интересом рассматривал диковинное приспособление, оставшееся в левой руке. Как из него вообще можно куда-то попадать?!..
  Автовинтовочный ствол был прихвачен хомутами к длинному металлическому пруту с заостренным противоположным концом. Однозарядное устройство было кривым, с запользованным мятым затвором и болтающейся дульной частью.
   Это посох! А неудавшийся самурай – явно погонщик или погрузчик мясистых слизняков, уверенно составлявших наибольший вес в этой зоне космоса.
          - Ты цел, братуха? – Рикк откинул забрало гермошлема, задолбавшись вглядываться в визир. Гнилая вонь разодрала легкие и так затуманила разум, что Сторру удалось удержаться на парапете лишь благодаря стабилизатору гермокоса. Воздух был пропитан влажным смрадом и, скорее вползал в легкие, чем втекал.
   Подкошенный недвижимо лежал на полу, неловко раскинув руки и тяжело дышал.
   Подоспевший Бен пнул поверженного противника, обошел вокруг бессильного тела и сорвал дыхательный воротник болезного. Погонщик зашелся болезненным кашлем, закатил глаза, будто эпилептик и, сколь было злости, врезал ногой по копытам Рыжего.
   Бен крайне удивился, обошел тело еще раз и приложил тяжелой рукояткой пистоля по ряхе незадачливого сопротивленца. Парень откинулся затылком в железный пол и протяжно застонал.
   Лицо его было странным. Нет, необычностей никаких не было, но что-то неуловимое, нестандартное заставило Риккола рассматривать его снова и снова. Сторр спустился с карниза, отдал Бену пастушье ружье, не удержался и вновь подошел к пареньку в желтом комбинезоне. Да что ж такое…
   Рикк не верил своим глазам. Он узнал бойца еще до того, как осознал этот факт. А уж чтобы поверить в него – потребуется вечность.
   Ибо в невозможное верить сложно.
   Перед лейтенантом лежал бледный, изъязвленный, истощенный до степени доходяги, выхолощенный до неузнаваемости Даг Корнет.
   Бывший снайпер патрульного отряда войск специального назначения. Молодой курсант, геройски погибший в неравном бою за нулевые идеалы. Рикк потер глаза. Присел на корточки, чтобы разглядеть точно. Убедиться, что не ошибся. Слезы радости заволокли взор и лишили последнего оптического устройства.
          - Корнет! – Риккол хлопал бывшего снайпера по щекам. – Ты живой… вот чертяка лысая, ты живой… Чудак ты… ты даже не представляешь себе, как я рад! Ну, вы подумайте…
   Рикк обернулся на Бена, словно искал поддержки. И как раз вовремя, чтобы схватить за ногу Одноглазого Теда, вскройщика, собиравшегося поддать проигравшему противнику смачного пинка.
          - Не сметь!!! – Сторр резко вскочил, удерживая щиколотку Теда на уровне пояса, привычно подхватил инерционный момент его сочленений и, сделав выпадающий шаг вперед, откинул вскройщика на несколько метров. Тед перевернулся через голову и замер на спине, чудно мотая головой из стороны в сторону.
          - Не троньте его!!! – Рикк обернулся к Рыжему и безапелляционно стиснул кулаки. – Он без оружия. Недвижим и безвреден… всё… расслабились все, спокойно… - Сторр чуть отставил левую руку в сторону столпивших абордажников, не преминувших подойти насладиться представлением. – Мы идем дальше, а он остается здесь. Живой… он просто выполнял свой долг…
    Горло свело судорогой от фальшивой ноты, прозвучавшей в собственных словах. Долг?!.. Здесь?!..
   Одноглазый Тед поднялся, наконец, на ноги и пришкандыбал к собранию. Он злобно глядел на Сторра, выливая весь яд, на который был способен организм. Впрочем – лейтенант не мог видеть выражение перекошенного ненавистью лица вскройщика за матовой блесткостью забрала.
          - Ладно, черт с ним! – Бен привычно выразил вслух мнение большинства. – Нужно выбираться. Дома разберетесь… это тебе, Тед, персонально… Молодой смрадом надышался.… Отойдет и разберетесь. Тока руки баклану свяжите, чтоб в спину нам не пальнул.
   Тед кинулся к пленнику, вытащил на ходу блокирующую бечеву, грубо перевернул желтого спиной вверх и, что было мочи, затянул удавку на запястьях Корнета.
          - Он пойдет с нами! Все, что захвачено – ДОБЫЧА! Он стрелял в абордажника! По законам Тортуги – он пройдет по ДОСКЕ! – Тед срывался на визг и вращал помутившимися кровью глазами. – Бен! Ты шо ж понятия НАРУШАЕШЬ?!
          - Его Сторр взял. Его добыча – он и решает чего с ней… Все, пошли… пока у меня кислород не кончился. Глотану забортной дряни – лично кто задерживает вставлю пистоль в задний проход и проверну. – Бен спокойным голосом не оставил сомнений в реальности осуществления экзекуции и отряд бодренько потянулся за его смешной переваливающейся массивной фигурой.
   Корнет сидел, покачиваясь, как сомнамбула, по лицу его стекали густые мутные струйки, скапливались под носом, и на подбородке, вытягивались длинными соплями, стекая с челюстей и придавая несчастному погонщику вид, жуткий в своей отвратительности.
    Сторр вдруг заметил, что собственное  лицо мало чем отличается – мельчайшие частички слизи составляли никак не меньше трети в тяжелом влажном воздухе трюма, они конденсировались в открытом пространстве гермошлема, потоком стекали пол лицу, наполняя поддон головной сферы мерзкими зловонными комьями. Но опустить забрало и включить промывку-продувку не позволяла… совесть?..
   Риккол подошел к бывшему подчиненному и опустился перед ним на колени.
          - Даг! Ты меня узнаешь? Эх, Дагги, Дагги… ты меня прости… Что ж они с тобой сделали?..
   Корнет плавал по лейтенанту мутным взглядом, лицевые мышцы его подергивались и ничего осознанного в том танце не наблюдалось.
          - Это ты, лейтенант… Ты живой, сука… - Хриплый голос был пропитан ненавистью, лейтенант вздрогнул. – Ты погляди на меня, мразь… это все ты… ты, сука… ты всех ребят положил…своими руками – товарищей… хрустальку захотелось, пиратский отсос… Ты… - Корнет едва не сорвался на рыдания. – Зачем ты все погубил?!!
   Рикк молча поднялся. Я ничего не могу сказать Корнету. Мне нечего и я не имею права вообще ему что-то говорить. Даг прав.
    И только что, я продлил его страдания на новую вечность.
          - Я... никогда… отсюда… не выйду… - Корнет задыхался плачем через слово, лицо его стало детским и беззащитным. – Ты съел меня, тварь, сожрал и не подавился… что смотришь, ублюдок! Стреляй!
   Корнет вскочил на здоровое колено, охнул и вновь осел.
   Сторр оттащил бывшего товарища к стене, натянул на лицо дыхательный воротник, отфильтровывающий влагу из вдыхаемого потока, и разрезал полимерную бечевку, сковывавшую руки пленника. Хлопнул бывшего снайпера по плечу и направился к своим.
   Разве могут нюансы перевесить пожизненную правду Корнета… Я пират и безусловно виноват в растерзанной судьбе великолепного паренька, который из-за меня заживо догнивает в межгалактической канализации.
   Ожесточение появилось в душе. И ненависть. И не только к самому себе.
   Тоскливая злость билась раненым зверем, прогрызала панцирь нескончаемым потоком самобичевания, но не могла сбежать из западни. Корнет, выполнявший приказ, отдал свою судьбу мне в руки. И не нужно говорить про устав. Меня не заставляли – я сам, в угоду собственным представлениям о целесообразности, бросил сотню жизней в мясорубку. Причем до того, как судьба, предначертанная нам на Криоте, начала сбываться.
   Но есть еще кто-то. Неизвестный людоед, поедающий человеческие жизни просто так, на уровне сиюминутной нужды, не считая за равных даже миллионные толпы людей.
   Ураган в душе достиг апогея, в глазах потемнело… Рикк вдруг осознал себя механистично шагающим по слизистому пространству к единственному маяку на черной пустоши. Он захлопнул забрало, включил продувку, очищаясь от нападавшей гнили – действуя скорее просто так, чем исходя из желаний или ощущений. Полнейшая апатия заморозила сознание, смешала с кровью и гноем все внутреннее, все личное и общественное, сердечное и самосберегающее, не сохранив ни малейшей эмоциональной искры.
   Возле шлюзовых ворот шел оживленный диалог.
          - Ты понял, морда обдолбанная?! Мы тарантайку твою  -  нахрен разнесем! Открывай, кому говорю, баклан херов!! – Заливался Одноглазый, который вел переговоры с рубкой транспортника на правах вскройщика.
          - Да пожалста… хоть зубами там все погрызи… - Вялый человек в поносно-желтой форме дрянного кроя лениво махнул рукой в камеру. – Меня эти ваши проблемы не волнуют…
          - Какими зубами!! Я те покажу, какими зубами! Мы термообъемную шашку в шлюзе ипанем… ты включи моск, дятел – полборта же разнесет к ипеням… Ты, баклан… тебя же докировка рубки не спасет – через час кирдык, пузыри кровью через жопу пускать будешь!
          - Это тоже можете попробовать. Вообще - у нас можно все пробовать – мясосторикам похрену, да и мне... У вас ко мне что-то еще? – Желтый в рубке был явно не адекватен. Маслянистые глаза его мутно плавали по невидимой цели вдали, а язык заплетался, делая речь невнятной и нудной.
          - Ах, так! Да я те… я те яйца на шее завяжу, через уши! Ты хорек напаленый! Ты сюда слушай, э… - Тед окончательно потерял инициативу и уверенность его упала до нуля.
          - Все, я правильно понимаю? Новой информации нет? До связи. – Одурманенный капитан картинно поднял руку в прощальном жесте и вырубил связь.
  Одноглазый уставился в серую рябь помех залившую сочную, до того, картинку и никак не мог прийти в себя, дрожа от бешенства.
          - Мы ж в натуре полтрюма вывалим… он че, не понимает, обдолбыш… - Голос у Одноглазого был испуганным. Переговоры явно зашли в тупик и дальше… нужно было в самом деле возвращаться в шлюз, подрывать заряд и молить высшие силы о спасении во всем, что начнется после.
          - А яму насрать… Это же живовоз – тута пожизненное отбывают. Чем они себя бодрят – непонятно, но просто зомби какие-то… - Бен вздохнул. Дело принимало худой оборот.
   Пираты замерли полукругом перед пультом связи. Подрыв шашки гарантированно разрушит треть шпангоута правого борта транспортника. Удастся ли уцелеть до того момента, когда «Корсар» сможет подойти, спустить шлюпку и забрать абордажников… Вопросами величины шансов не стоило задаваться для сохранения оставшихся капель воли.
   Более мерзкого места для принятия важных решений, чем трюм мясовоза – за полжизни не сыскать.
          - Дай мне, командир… - Риккол оттолкнул Теда плечом от пульта и, не дожидаясь реакции Бена, тисканул клавишу вызова. – Мостик! Прием…
          - Да-да… у вас нашлось что-то новенькое?.. – Живо откликнулся капитан свинарника. Лицо его, однако, выдавало эмоции человека не определившегося – хочется ли ему общаться дальше, или уже нет. – Не отнимайте у меня время попусту… впрочем, отнимайте… так что там у вас?
   Рикколу было все равно. Тело подчинялось какому-то двигательному центру мозга. Тот, в свою очередь – какому-то логистическому. Но меня в этом всем нет. Ни желания, ни мотивов, ни надежд, ни боли, ни радости. Только пустота, сожравшая личность, небытие, растворившее душу, и вполне понятные действия, производимые просто так, из чистой фрустрации.
          - Капитан, давай я тебе обрисую ситуацию, а ты сам подумаешь, как поступить правильно... – Слова выговаривались автоматически, смрад атмосферы через открытое для разговора забрало отошел на сто двадцать пятый план, голос был хриплым и пустым. -  Кислорода у нас на пять минут. Выхода у нас нет, раз подыхать – значит подыхать будем в полный рост. Я понимаю, что тебе это все похеру. Просто попробуй подумать, как профессионал. С одной стороны – кранты кораблю, грузу, команде и тебе самому. Не смотря на то, что тебя это все не ипет… - Рикк говорил ровно и совершенно безучастно. Наверное, именно эта мертвая безучастность и побудила одурманенного кэпа внимать лейтенанту, словно узнав своего. Кэп порывался несколько раз вставить, что, де, можете не напрягаться приводить доводы – меня они совершенно не интересуют, но каждый раз Сторр опережал его, капитан соглашался, кивал, и продолжал внимательно слушать. – Просто оцените этот факт по-деловому, по-капитански. Со всех сторон - один пассив. Хоть и никакой разницы нет. Другой вариант – вы открываете шлюз и пропускаете нас через судно до рубки. Оттуда, через посадочный трап мы выходим на шлюпочный бот. И остаемся добрыми приятелями. Понимаю, что вам неважно… При втором варианте – сплошной актив. Корабль цел, груз цел, команда цела. Я гарантирую – мы ничего не повредим, ничего с собой не возьмем. Думайте капитан… - Сторр сдернул с пояса Одноглазого Теда прямоугольный брусок взрывчатки и демонстративно дернул шнурок пусковой катушки. – Таймер на десяти минутах. Я жду вашего решения капитан. И поверьте… мне все гораздо более безразлично, чем вам и даже больше, чем вы можете себе представить.
    Худой наркоман по ту сторону экрана уперся в лицо Рикка немигающими маслинами. Он плавно наклонялся, будто постепенно сползал с кресла и собирался вот-вот взлететь под потолок.
   В рубке нет гравитации. Эфокардоброинал. Лишь его действие несказанно усиливается в невесомости. Ребята гравитационные модули отключают и тащатся… Адская смесь. Подавляет любые переживания. Его прописывают в микроскопических дозах, чтобы люди не сходили с ума при долгом пребывании в неменяющихся обстоятельствах. А уж какими дозами люди его употребляют – ведомо исключительно им самим.
          - Как интересно вы все говорите. Как же я могу принять решение, если ваши критерии не имеют для меня никакого веса… – Кэп столь нудно выговаривал эту фразу, что у Бена натурально свело рот судорогой, как от скрипящего пенопласта. – Ладно, неинтересно. У вас все? До связи…
   Внеземной кэп отключился.
  Одноглазый Тед истерично мотылял головой и крутил пальцем у виска:
          - Сторр, ты идиот. Нафига ты шнур-то  дергал – она же через десять минут взорвется… Бенни, ты понял, да… Слушай, пристрели этого лейтенантского, или дай мне… не, ты слышишь, а… или я сам его щаз попишу…
          - Ша! – Бен гаркнул неожиданно громко и пару человек из полукруга присели. – А-а-атставить!..
   Шлюз зашипел нагнетаемой воздушной завесой, створки его расцепились и медленно поползли в разные стороны, освещая кучку абордажников всполохами мигающей оранжевой зебры вдоль кромки раздвигающихся панелей.
   Кэп решил, что раз ему все равно – так почему бы и не открыть.
   Забег вдоль корабля можно смело ставить в ряд с родесскими гонками. Рикк бежал пятиметровыми скачками по осевой балконаде, старательно огибал все углы, выступы и ступени, чтобы не размозжить взрывчатую шашку в вытянутых руках. Он машинально бросал взгляды по сторонам и зачем-то запоминал расположение отсеков гигатоннажника. Громадные площади корабля были пусты, лишь кое-где можно было заметить желтый комбинезон или два, да и то – преимущественно в лежачем положении.
    Вряд ли кто-то есть у охранных турелей. Здесь – вневременье и беспространство. И, кажется Бен был прав – пожизненные.
   Док капитанского мостика зиял открытым входом, гравитация была активирована, кэп развалился в барской позе перед пультом и указывал на приветливо распахнутый траповый шлюз, используемый обычно для восхода командного состава на корабль.
  Сторр метнул шашку в узкий лаз, дерганул рычаг блокировки люка и, тяжело дыша, сел на пол, чтобы хоть как-то свести воедино круги перед глазами. Мутные слизняки скатывались по скафандру на пол и собирались в дрожащий студень, медленно разливающийся удушливым пятном.
  Не успела струя сжатого воздуха шлюзовой продувки отнести брусок на сотню метров от судна, как он разорвался ослепительной вспышкой и густое облако изоплазмы взросло мгновенным шаром, стремительно расширяющимся и набирающим прозрачность.
   Минуты через две неспешным шагом на мостик вплыл Бен со свитой. Он огляделся, по-хозяйски уселся в пустующее кресло второго пилота, закинул ногу на ногу и поднял забрало визира.
          - Связь давай… - Он поднял палец и многозначительно взглянул на растворившегося в отрешенности капитана. – Не боись, кэп. Пиратское слово – закон. Ниче не тронем…Счас шлюпочку организуем и – восвояси…
          - Да пожалуйста-пожалуйста… - Желтяк закатил глаза. Перло его явно не по-детски. – А нет – так оставайтесь… только нудно здесь…
   Бен хмыкнул.
 Одноглазый Тед нарезал круги перед панорамным смотровым иллюминатором и никак не мог угомониться – чо за толерантности, в кабине-то и сейфик имеется… чо за игры в благородство...
  Рикк закрыл глаза и отключил микрофон внешних шумов. Он не хотел больше видеть ни Рыжего, беззвучно шевелившего губами в неспешной беседе со штурманом «Корсара», ни злобных взглядов старшего вскройщика, ни улыбки кэпа, утонувшего в самозабытье, ни звездной диорамы в квадрате смотровой витрины.
        В голове не было ни единой мысли. Только желание. И самое неприятное - не различимо какое именно.
   Умереть?..
   Шлюпбот притащился только через тридцать минут.
 

      Ну, и как теперь прикажете воспринимать происходящее? Настоящее всегда есть следствие прошлого и предпосылка к будущему. Сложная поступательная зависимость. От альфы к омеге и далее, к суперальфе и в сторону суперомеги.
   Терон вытер рукавом вспотевший лоб и вздохнул. Ситимобиль несся по живописнейшей набережной, пряный закат догорал последними крохами и чуть румянил грани изящных мегабилдов, небоскребов, лакированных башен и разнообразных мерцающих куполов гигаполиса. Наверное, сложно найти более умопомрачительное в своей красоте зрелище, чем земной город. Идеальная дорога прямейшей стрелой устремлялась вдоль океанского прибоя, неистово бросавшего сказочно восхитительные десятиметровые волны о силовую подушку, которая защищала автостраду. Поле было настроено таким образом, что пальцы шторма не расшибались о плоскую невидимую преграду, а постепенно теряли скорость и хрустальным водопадом сеяли искристое семя на белейший песок пляжа.
   Человеческий улей взбудоражился наступающей ночью. В центре разрешено только наземное движение и величественный гигантизм строений не заслонялся паутиной коридоров движения гравикаров. Они выстраивали переплетения вдали, образовывая неровный колодец, с яркой сердцевиной, разбавленной только стеблями домов.
   Лазерная реклама не оставила без внимания ни малейшего пятачка площади. Вся поверхность городского центра, равно как и приземное пространство -  походили на единый информационный экран, расплавленный и плотно натянутый на урбанистический ландшафт.
   Терон не замечал ничего. Он воткнул перед собой сомнамбулическими глазами и прокручивал произошедшее вчера.
   Прошли ровно сутки после Посвящения, но в душе профессора действительность производила очередной кувырок через голову в бесчисленной череде осознаний и, следовавших за ними потрясений. Он словно в  неисчислимый раз пробегал то самое место мебиусовой петли, когда кажется, что вот-вот, сквозь головокружение, ты окажешься в совершенно ином месте, вырвешься на свободу, где все будет, как прежде, но тебя отрывает от самого себя и перемешивает с настоящим, прошлым и будущим. 
   Так что же это получается, уважаемые? Наши корни не лежат в прошлом, а поскольку мы - корни будущего... Дерево вообще не имеет листвы?.. ветвей... ствола... да и корней, между прочим, тоже... Что есть действительность, в таком разрезе?!
   Терон закрыл глаза и вновь увидел Кардинала. Иезуит-старец словно оккупировал зрительные воспоминания, приходил вновь и вновь, чтобы раз за разом вывернуть на изнанку осознание бытия и логику восприятия.
   Вот уже сутки, как ничем он не вытравливался из потока мыслей, неизбежно возвращавшихся к зацикленной, в памяти, сцене Посвящения.
          - Сын мой... Запомни эту минуту и забудь про желание вспоминать о ней, или говорить кому бы то ни было, кроме себя самого. Ибо Истина, которую познаешь, способна разрушить любого непосвященного. Ты не сможешь найти себя и верить чему бы то ни было, но тебе останется только верить мне… - Кардинал умолк, без всякого подобия величественности, которая подходила бы моменту гораздо больше, чем его усталое лицо.
   Профессор Терон тогда поежился, хотя в зале была комфортная, даже чуть завышенная, под старческое удобство, температура. Как-то иначе представлялся ему процесс Посвящения, наивысшей инициации в Земной Ватиканской Церкви.
  Даже заутреня обставлена как-то пафосней.
          - Мы, люди, давно переступили черту, которую переступать не стоило бы... Но на то воля Всевышнего, если позволил нам войти на земли Его... И идти по ним вот столько уже времени...
   Взгляд седого старца был печален и Терону вдруг привиделась тень сомнения на челе Кардинала, словно Верховный Иезуит жалел о чем-то или даже боялся.
Чье холодное дыхание слышал он сейчас?..
          - … Столько времени... - Святой отец повторил, чтобы снова прочувствовать горечь двух простых слов. - Вы же лучше многих понимаете, что такое время... Верно, Терон?.. Не трудитесь отвечать... Какое количество людей сейчас задействовано над задачей достижения отрицательного времени?..
          - Полтора миллиона человек... Две трети научного состава Ватиканской Академии Наук Земли... - Терон с твердой гордостью выпрямился в неудобном кресле. - Знаете ли, это символично - всем составом работать над опровержением уравнений Кападуса. Причем по прямому указу Церкви, причислившей его же к лику святых три сотни лет назад!
          - Вы имеете что-то против Кападдуса, милейший?... - Кардинал оживился, будто отвлекся от давящего изнутри.
          - Кападдус выдающийся ученый. Именно он объединил воедино принципы Навигационного Космоплавания. Как же иначе можно к нему относиться… как не с глубочайшим уважением... Хотя, люди совершили Исход задолго до мистера Кападдуса, и прыгали по галактикам безо всяких его уравнений... - Терон вставил остринку не столь тонко, чтобы ее не заметить. - Причисление к лику святых... э-э-э... несколько эклектично, не находите?
          - Не нахожу. - Старец неожиданно улыбнулся. - Благодаря его уравнениям люди смогли осуществлять управляемые квази-прыжки и находить парные Навигационные узлы, чтобы возвращаться по цепочке в точку старта. - Старый кардинал не обращал внимания на раздраженные кивки толстого ученого, мол, знаем-знаем, уж догматами-то не надо нас пичкать. - Весьма важное для человечества умение, не находите?.. Впрочем, неважно... Кападдуса причислили к святым вовсе не за двенадцать уравнений. Вы же достаточно умны, Терон, чтобы не верить официальной чуши. Да-да, профессор... Да вы глотайте, глотайте...
   Терон закашлялся и с трудом пробил перехватившееся дыхание. Ушам не верю... Ересь из уст главного Хранителя Веры - это даже забавно.
          - Ересь есть неистина, но не всякая неистина есть ересь. Ваш системный статус уже переведен в степень Посвященного и вам придется принять истину прежде, чем покинете этот кабинет. - Кардинал вновь потерял интерес к процессу и теперь говорил, прикрыв глаза. - Как вам известно, Уравнения Кападдуса включают в себя двенадцать трудов, описывающих принципы построения субгравитационного пространства, квазиперехода, обобщенной теории пространственно-временного континуума и, как приложения, Принципов Космических Навигационных Перелетов, напрямую следующих из первых десяти уравнений. Вы помните смысл одиннадцатого постулата?..
  Терон надул щеки. Чего-чего, но вот издеваться точно не нужно. Что, совсем ориентацию потерял, святейшество его...
          - Вы уверены, что мне стоит отвечать, святой отец? Вы же прекрасно осведомлены, что...
          - Во время квази-перехода время равно нулю и имеет одинаковое течение при входе и при выходе из Навигационной Пары. Таким образом - время есть одинаковая функция в любом из последовательных пространств и, следовательно, время абсолютно для Вселенной. Одиннадцатый постулат не имеет математического обоснования и установлен экспериментальным путем.
          - Да, ваша святость, и серьезно осложняет нам работу, не находите ли?..  - Терон пытался отыграться. Но выходило не очень.
          - А знаете почему, Кападдус не ограничился остальными постулатами, а включил и этот в монографию?
          - Сложно отрицать факт одинакового хода контрольных и испытуемых  механических часов при прыжке в сопряженную галактику и обратно через парные навигационные узлы. К тому же одиннадцатый постулат напрямую влияет на набор остальных уравнений... - Академик не мог сообразить, к чему клонит иезуитский лис. - Это весьма нужный постулат...
          - Влияет. Собственно для этого его и ввели, чтобы влиял… И на теорию пространственно-временного континуума, и на теорию квази-пространства и на принципы навигационных прыжков... За этот самый постулат и причислили мистера Кападдуса к сонму светлейших... а теперь склоняют его имя на все лады... - Кардинал едва не поморщился, но сдержался. - Но что поделаешь... У нас не было иного выхода.
   Голова Терона принялась жить какой-то своей отдельной жизнью, челюсть отвисла, а гляделки вращались асинхронно, потеряв контроль мысли.
          - Но я не... это... то есть... но вы... стоп... я не... - Бедолага всплескивал руками, будто взывал о помощи, чем развеселил Кардинала. Он откинулся в кресле, удовлетворенный произведенным эффектом.
          - Вы же прекрасно помните Терон, как на основании, как вы выразились, кх-м...  нужного постулата... функция времени имеет решения в положительной области, в квази-пространстве время равно нулю, а чтобы достичь отрицательного времени нужно перейти в ортоиальное пространство, параллельное Абсолютному, и собственно, пожертвовать параметрами, определяющими само наше существование... размерами... массой... моментом инерции... да всеми... Они становятся неопределенными согласно уравнениям Кападдуса...
          - Да-да... Мы предполагаем, что в ортоиальном пространстве уравнения Кападдуса не действуют и пытаемся изучить свойства нового математического поля... Не так успешно, как хотелось бы... Но нами уже построена принципиальная матрица, представляющая принципы дифференцирования и интегрирования в новом пространстве... Я же к вам сегодня  с этим и пришел! - Терон запутался окончательно и начал потихонечку злиться.
          - Одиннадцатый постулат - ложь. - Кардинал постальнел тоном и осадил новоиспеченного Посвященного, даже не двинув бровью. - Ложь, но не ересь... ибо санкционирована Церковью... Так-то, дорогуша... Не туда копаете.
          - Но, зачем же... - Главный Ученый обмяк в своем неудобном колодце кресла и порывался зевнуть, как задыхающаяся рыба. - Зачем же вы...
          - Это дезинформация. Успешная дезинформация. - Кардинал поднялся и подошел к окну. Закат истлел, уступив место новорожденной ночи и горизонт серебрел огоньками приступившего ко второй жизни гигаполиса. - Ваши выводы после изучения темных нод инфосети верны. Конфедерация имеет научный потенциал, штат ученых, исследовательские мощности и успешно всем этим пользуется... Несмотря на Первый Мораторий. Нарушая все изначальные договоренности.
   Кардинал отвернулся к витрине, спрятав злую маску на лице. Впрочем, Терон сейчас был неспособен замечать столь несущественные мелочи, всецело погруженный во внутренний шок.
          - Время может быть отрицательным и в нашем пространстве... Вы называете его Абсолютным... хотя какое оно абсолютное... Отрицательные решения систем уравнений Кападдуса столь же правомерны в нашей Вселенной, как и любые другие. На досуге сами додумаете, что там с квази-пространством, теорией Навигационных Прыжков и прочим... Вы поймете, что во время квази-прыжка время равно нулю только для Парных Навигационных Узлов. Но есть еще третий, асинхронный узел, исключенный одиннадцатым постулатом, но тем не менее - не переставший от этого существовать на самом деле.
    При прыжке через асинхронный узел время откатывается назад. Кападдус это показал в тринадцатом уравнении, смысл которого известен только Посвященным. Мы можем вернуться в точку старта по цепочке, но только там будет уже не настоящее, а прошлое. Без всяких ваших ортоиальных пространств. Мы давно перемещаемся во времени. И этого не умеет делать никто, кроме землян... Благодаря благоразумности святого Айзи Кападдуса…

    Профессор замер, наконец, и подался вперед с выпученными глазами, чтобы не пропустить ни единого слова. А как же множественные эксперименты, косвенно подтверждающие одиннадцатый постулат... Фальсификация?.. Но... Впрочем, сомневаться в Святых Уравнениях - являлось грехом уже с сотню лет и если кому-то и приходила мысль построить альтернативную теорию - то только наедине с самим собой в минуты буйного помешательства.
  Этот каковы ж должны быть масштабы лжи?!!
   Кардинал отечески опустил руку на плечо бедняги. Терон поднял голову, пытаясь найти спасительный проблеск сочувствия в лице святого отца - оставаться одному в стремительно обрушавшемся мире было невыносимо.
   Как только голова профессора повернулась и чуть задралась, обнажив пухлую шею - Кардинал быстро поднес к оголенному участку плоти безымянный палец с массивным перстнем и новый Посвященный вздрогнул от колющего жжения, пронзившего затылок.
          - Ваш новый статус, сын мой предполагает… э-э… новую ответственность... Все что вы услышали и услышите далее, в течение нашей беседы, и в ходе изучения вами документации после Посвящения; равно как и результаты ваших изысканий в разрезе нашей беседы, вместе с вашими мыслями об этом всем - категорически не подлежат разглашению с кем бы то ни было, кто не является Посвященным.
          - Да, я понимаю... Я имею пятнадцатую категорию доступа уже три года и прекрасно знаю и поддерживаю требования безопасности.. - Терон потирал ужаленное место и косился на золотой перстень, который выглядел довольно окатым и вряд ли мог так царапаться.
          - Это хорошо. Таким образом вы спасете не только свою душу, но и тело. - Кардинал изящно опустился в кресло напротив. - Потому что, стоит вам начать говорить на запретные темы с непосвященным, как крохотная ампула, которую я вам только что вживил, уловит микропроцессором мысленные волны, идущие из самого вашего подсознания, и пустит яд. Умрете мгновенно, еще до момента открытия рта. Советую не экспериментировать.
          - Но как я узнаю... Я же могу ошибиться... - Терон испугался не на шутку, его красное личико взмокрело и выглядело забавным.
          - Не ошибетесь. Это доступ пять. Только пять человек, Высший Ватиканской Совет, включая меня, являются для вас разрешенными для общения по данной теме. Не ошибетесь.
   Времена идут, методы не меняются, а лишь становятся более изощренными. Теперь я сам, собственным подсознанием, буду контролировать свою преданность и сам же нажму на спуск, если проштрафлюсь. Иезуиты...
   Жжение ощутимо разрослось и Терон охнул, сжав шею.
          - Да, забыл уточнить. Ампула имеет термоэлемент, который будет доставлять неприятные ощущения в случае еретических мыслей. Посвященный - образец для верующих, он должен быть почти святым... - В нотках старца слышалась едва заметная ирония. - Впрочем по моему личному разрешению этот эффект может прекратиться. Например, для санкционированного чтения темных нод или иной какой ереси. Сейчас можно...
   Жжение тотчас пропало. Вот так... Терон прерывисто вздохнул и чуть не всхлипнул. На крючке, причем в буквальном смысле этого слова...
  - Весьма благодарен вашей милости... -  Академик с трудом нашел силы выговорить вежливое.
          - Ну, и хорошо. Привыкнете... - Кардинал легко хлопнул в ладоши, свет приугас, панорамное окно померкло, превращаясь в экран, и засветилось проецируемым видеорядом. - Восемьсот лет назад произошел Исход. В 2075-м году от Рождества Христова экспериментальный беспилотный бот "Иссовер" достиг внешней орбиты Солнечной системы и совершил успешный квази-прыжок. А уже в сотом году второго тысячелетия человек научился прыгать и обратно, находя симметричные парные Навигационные узлы. Вы читали, безусловно, школьный учебник Новейшей Истории... И прекрасно знаете, что произошло потом... За каких-то четверть века люди совершили более сотни межгалактических перелетов, познали ближайшие галактики, и исследовали первые планеты. В течение следующих пятидесяти - собственно произошел сам Исход и Земля перестала быть единственным сосредоточением цивилизации во Вселенной. Аминь...
   Иезуит смиренно сложил ладони перед грудью и склонил голову. Профиль его резко очертился на светлой глади экрана, вторящего словам анимированной чередой - во все стороны бежали лучи траекторий перемещения первых колонизаторов, спешивших занять места на широко раскинувшейся ниве будущего. Изображения планет сменяли одна другую, утлые начальные базы разрастались, компоновались в городки под куполами на безвоздушных землях и в стремительно растущие мегаполисы там, где климат был более благоприятным.
          - Это стало испытанием для дитяти Божьего... Испытанием духа, испытанием разума... испытанием веры... Вы помните - Церковь объединилась именно тогда… различные конфессии, течения и разного рода интерпретации веры переплавились в единую твердыню, возглавляемую Ватиканом. Да и как иначе... Человек научился подчинять себе силы природы, но так и не смог преодолеть извечный страх одиночества. К своему же счастью... и благу. Как на Земле, так и в Новых землях...
   Поначалу Родная Планета принимала активное участие в колонизационном процессе, прежде всего управленческое. Но год за годом наше влияние на новые цивилизации ослабевало, вновь найденные миры постепенно выходили из-под земной юрисдикции, отрывались от корней, теряли единство с Исконной Планетой. Лишь вера в Единого Бога позволяла нам оставаться подобием монолита, испещренного социальными трещинами... перерастающими в безграничные пропасти... Наверное, человечеству был нужен подобный этап... Проверить силы в способности написать истории с нуля, без старого фундамента... И, к сожалению, без фундамента вообще. Впрочем, все что ни происходит - к лучшему, сын мой... Вы меня слушаете профессор?
   Терон не сразу уловил смысл вопроса, заданного все тем же нудным тоном, спохватился и отчаянно закивал. Мерзкая изжога сдавила горло, живот ныл, а безжалостная слабость оккупировала освобожденное от воли тело.
          - Это хорошо, милейший... Слушайте внимательно, я не люблю повторять... - Иезуит поерзал на троне, нашел удобное положение и продолжил:
          - Единственными рычагами влияния землян на Новые Колонии остались Религия и Наука, объединенные в целое. Собственно, сие можно было проделать и раньше... Но, как говорится, все, что ни делается - к лучшему. Лично я до сих пор не уверен в духовности человека, а уж вооружать древних палицей знаний было бы опрометчиво. В этом и состояла причина противостояния Святого и мирского на протяжении всей истории, до Исхода... Но после Исхода у нас не было иного выхода. Осознанная необходимость - лучший стимул перемен...
   Новые Колонии не имели возможности развивать технологии, пуская все ресурсы в строительство инфраструктуры - поэтому оборудование, обучение специалистов и разработка, равно как и производство средств производства легли на плечи Ватиканской Академии Наук Земли... Альма-матер была по прежнему крайне необходима своим осмелевшим детям... Но продолжаться вечно ситуация не могла. Рано или поздно на планетах все равно появились бы научные институты, а вслед за ними - излишняя самостоятельность...
   Если бы не Айзи Кападдус.
  Кардинал, не оборачиваясь, отставил наклоненную ладонь, презентуя на оконном экране лик святого, исполненный в канонической иконописной манере. Тощее лицо, обрамленное белым ореолом, злым взглядом прожигало зрителя, словно спрашивая - ты хорошо подумал, прежде чем совать нос в тайны мирозданья?..
          - Святой Кападдус пятьсот лет назад обобщил разрозненные понимания в единую стройную теорию. Тогда же и начали составлять Навигационную Звездную Карту, чтобы упорядочить процесс перелетов. Но главным в его открытии было иное.
   Корабль древних вычислял Навигационный узел косвенным путем, основываясь на показателях изменения линий напряженности квазиполя. Зачастую посудина могла целый месяц ходить концентрическим курсом, прежде чем нащупать дыру. После перемещения - парный узел, для возврата, искали в той же зоне космоса, куда вынырнули. Кападдус показал зависимость расположения парных узлов. Но удивительным оказался факт наличия третьего асинхронного узла.
   Вы, скорее всего, возразите, профессор, что третьего узла быть не может в принципе, потому, что в этом случае нарушается закон сохранения импульса. Так вас учили в школе.
  Однако - не нарушается.
  Самое главное ваше заблуждение, и это - заслуга Хранителей на протяжении пятисот лет, состоит в изотемпоральном понимании модели квази-прыжка. Вы свято уверены, что корабль прошивает ортоиальное подпространство, имея нулевое значение времени, и выпрыгивает по ту сторону, в гигапарсеке от точки старта, продолжая жить в том же временном промежутке.
  Это не так.
  Двое механических часов - контрольные (неподвижные) и выполняющие квази-прыжок туда-сюда имеют одинаковый ход лишь по той причине, что парные Навигационные узлы имеют зеркальный вектор времени. Прыгая туда - вы перемещаетесь в прошлое, обратно - на ту же величину в будущее. И наоборот, зависит от типа пары.
   Корабль не только перемещается в другую галактику, он совершает перемещение во времени. Что, впрочем, и незаметно, поскольку вернувшись в точку старта - вы возвратитесь в свое же время через парный Навигационный Узел. Вот так, Терон. Мы полтысячелетия путешествуем во времени, сами того не замечая. В одних звездных системах мы живем в прошлом, относительно других систем, и в будущем - относительно третьих. И называем это единое пространство Обетованной Вселенной.
  С философской точки зрения - ничего необычного в наших темпоральных перемещениях нет, поскольку мы можем сойтись в одной точке и времени, независимо от того, где путешествовали.
   Если бы не асинхронный узел. Он имеет тот же вектор, что и узел входа. Попросту - вы-то вернетесь на старт, но там уже будет будущее. Или прошлое. Поскольку асинхронный узел парности не имеет - обратно, во времени, уехать вы не сможете. Билет в один конец.
   К счастью - асинхронный узел не так легко вычислить, находится он во многих парсеках от парного и принцип квази-прыжка через него совершенно иной. Поэтому никто из Колоний прыгать во времени не умеет.
   Кроме нас.
   
   Терон легонько охнул. Новая действительность придавила испуганного профессора, оцепенила до состояния, когда тело отключается вовсе, а мысль вращается вокруг точки, в бесконечном цикле, не в силах вырваться, потому что мир стал неведомым, а потому - страшным... Еще только предстояло научиться в нем жить, не говоря уже - о понимать...
  Это что ж получается... Ватикан умел контролировано перемещаться во времени через каких-то сто лет после Исхода?! Значит, и по Земной истории прогуливается туда-сюда?!
   Наверное, Терон промямлил это вслух, потому что Кардинал с веселым нажимом продолжил:
          - Да-да, милейший сын мой, именно на Землю мы и проложили первый темпоральный маршрут. Дорогу в глубину веков... такую, что от осознания в глазах темнеет даже у меня... иногда...
  Первичный Маршрут весьма долог, занимает девять месяцев, включает восемь прямых квази-прыжков, семь асинхронных, а уж гигапарсек пространственного лёта - не скажу, боюсь перепутать цифры...
   Первая темпоральная экспедиция вынырнула из последнего асинхронного прыжка на внешней орбите солнечной системы, недалеко от Плутона, вернувшись в точку старта. Расчет Кападдуса оказался точен - корабль приземлился на Землю за три тысячи лет до Рождества Христова. И за пятьсот лет до Третьего Потопа. Что с вами, профессор?..

  Его святейшество участливо подался к бледному академику, тщательно выражая пастырское сочувствие и отеческое переживание.
С Тероном, и правда, творилось неладное. Он сжался в аморфный клубочек, вздрагивал, облизывал сухие губы и пытался беззвучно прокашляться.
   За три тысячи лет до Рождества Христова! Уму непостижимо! Что же получается - история не уникальна?! Ватикан властвует не только над наукой, технологиями, политикой Колоний, в определенной степени... Он еще и собственную историю способен переиначить, как душе будет угодно?!
Нет будущего без прошлого... Получается - что и наоборот...

          - Время... Это стезя Господня... Порядок вещей и последовательность бытия... Мы покусились на святыню, не иначе... И не иначе, как по Воле Божьей... Вы же не можете считать, что контроль над прошлым мы получили вопреки божественному Провидению?.. Вы правы, сын мой. Это большая ответственность... Один неверный шажок, решение, ошибка - и кто знает, насколько способно измениться настоящее, ведомое длиннейшей чередой причинно-следственной связи, нитью событий, паутиной растянувшейся во времени... Вы понимаете, о чем я, профессор?.. - Кардинал перемалывал беднягу-ученого строгим взглядом пару минут, дождался когда тот кивнул, подавившись слюной, вознес взор к небесам и вновь на пастыря - чтобы продолжить гипнотическое падение. - Вы все прекрасно понимаете... Я редко ошибаюсь, Терон. Академия Наук будет гордиться вами. Когда-нибудь...
   Так вот... Первая экспедиция ступила на Землю за пятьсот лет до Третьего Великого Потопа, когда смещение земной оси и растаявшие ледники окончательно перерисовали земную географию, социальную жизнь и геополитику. Что также есть часть Провидения Господнего... Мы смогли обосновать базу, обсерваторию для наблюдения, не опасаясь, что неосторожными действиями внесем в историю непоправимые изменения. Ватикан изначально отдавал себе отчет в необходимости филигранной осторожности, скажем так... 
   Целью первой экспедиции было исключительно возведение базы в определенной безлюдной точке в Евразии. База была способна принимать и обслуживать один легкий транспортный корабль в неделю. Большая пропускная способность недопустима, с точки зрения конспирации, поскольку после Потопа база должна была оказаться в весьма людном месте... когда цивилизация восстановится...
 Вторая Миссия была куда более содержательной. И крайне секретной. О ней знают даже не все Хранители Ватикана!.. Лишь ограниченное число членов Высшего Совета Церкви... И пятнадцать ученых. С вами теперь - шестнадцать...
  Второй перелет в прошлое осуществлялся по другому Навигационному маршруту, поскольку за десять лет, что строили базу, открыли еще один асинхронный узел. Это может показаться прямым нарушением тринадцатого Постулата святого Кападдуса, утверждающего, что для пары узлов есть лишь один асинхронный узел. Однако, галактика Млечного Пути имеет своеобразную структуру, как вы знаете, у нас есть две пары Навигационных точек  - Южная и Северная. Через одну мы прыгаем в Конфедерацию Планетных Государств, вторая - ведет в Республиканский Союз Южных Планет. И, соответственно - существует еще один асинхронный узел. Это редкое явление - одна на тысячу галактик является дуальной, обладающей двойным входом.
   Вторая темпоральная траектория привела экспедицию в период человеческой истории через триста лет после Рождения Христа.
    Мы начали детально изучать собственные истоки. Прежде чем принять решение, можно ли изменить прошлое и, как следствие, настоящее - было решено тщательно изучить древнейшую историю Земли. База "Аркаим", возведенная Первой экспедицией, через три тысячи триста лет, после Потопа, оказалась в удобном месте - с одной стороны, она располагалась вдали от торговых путей и посторонних глаз, с другой - из Аркаима можно быстро добраться до тогдашних центров цивилизации... Спрашивайте, Терон, спрашивайте, не сдерживайте себя...
          - Я слышал про Аркаим... Его называют древнейшей обсерваторией... Городом древних ариев... Загадкой истории...  Ваша сиятельство, но ведь база не могла остаться незамеченной. Вы же понимаете, что малейшая новая деталь способна изменить цепочку причинно-следственных взаимосвязей... Причем, вы, сами являясь историческим следствием - не заметите изменений вовсе! - Терон выдал тираду на едином дыхании, последнее слово почти прошептал, с усилием разлепляя потерявшие волю губы.
          - Дыма без огня не бывает... Впрочем, с определенной степенью уверенности можно утверждать, что у нас есть некоторое подобие контроля над ситуацией. По-крайней мере, явные изменения в цепочке событий мы способны отследить... Я расскажу и об этом, не спешите в ад раньше приговора...
   Итак, мы прекрасно отдавали, и отдаем, себе отчет в недопустимости радикальных корректировок на любом историческом этапе... Хотя бы потому, что изменение настоящего вследствие наших экспериментов может не пойти на пользу нам самим, как части этого настоящего. Впрочем, решение было найдено.
   Наилучший способ скрытно находиться в прошлом, иметь возможность беспрепятственно собирать информацию и передавать ее в будущее - это Святая Церковь.
   Как вам известно, милейший - институт монашества является одним из древнейших столпов веры. Отправляя в прошлое монахов из Ордена Хранителей Ватикана мы решили одним махом множество задач.
    Во-первых, проживающие в монастырях святые отцы - не привлекают внимания. Более того, зачастую невозможность вступать в прямой контакт с обитателями того времени легко объясняется разнообразными обетами, лишенческим образом жизни, да и вообще - самой концепцией жизни в монастыре.
     Во-вторых, на протяжении многих веков Церковь была сосредоточением образованности, можно сказать - интеллигентности, тщательно следила за социальными процессами и, как нельзя лучше, подходила для сбора исторической информации.
     В-третьих, поскольку корабль мог осуществить только односторонний перелет, без возврата - лишь институт монашества, на том этапе, мог обеспечить процесс бесперебойного сбора данных на протяжении веков. Ведь в замкнутых группах можно организовывать идейных людей для пожизненного выполнения миссии с последующей передачей задания новому поколению.
   Были созданы независимые, обособленные образования в еще формирующемся, тогда, христианстве. О тамплиерах вы слышали, иезуитах тоже... Но они - не единственные, на кого мы возложили ответственный труд. Таких орденов было более пятнадцати и каждый выполнял свой, отдельный, кусок генерального плана.
   Вторая экспедиция была большой. Порядка полутора тысяч лучших сынов Божьих нашли новый дом в трехсотом году второй эры, без возможности вернуться обратно. Во благо будущих поколений.
   Мы обеспечили непосредственное наблюдение за всеми этапами человеческой истории на протяжении почти трех тысяч лет. И получили точное понимание исторического развития человечества, точную последовательность событий, отображение общественных процессов, понимание деталей прошлого всех государств Земли, правящих кланов и элит. Одним словом - чистую историю, лишенную шелухи, социально-политических акцентов, мифов, легенд, непониманий, интерпретаций и прочих искажений.
   Теперь, точно зная, как было, что за чем следовало, куда текло и во что превращалось  - мы могли задуматься над внесением корректировок.
   Вы правы, профессор, любое изменение прошлого влечет за собой изменение, по цепочке, будущего, и, как следствие - настоящего, включая нас самих. А это означает, что мы не можем отследить полученные модификации бытия, поскольку сами меняемся вместе с ним.
  Но... Господь поддержал нас, что лишний раз доказывает благосклонность Провидения и Его Благословление...
   
   Кардинал набожно прижал ладошки к розовому бархату на груди анатомической рясы. Образ его - не по возрасту стройный верх, утянутый эргономично облегающим одеянием; картинно распадающиеся безукоризненные складки на полах; смиренная поза и пронзительная тишина, включившаяся внезапно-вовремя - все вместе имело вид скорее демонический, нежели несущий хоть какую-то долю святости.
   Терон зажмурился. Господи, прости нас, червяков несмышленых... ибо не ведаем, что творим... Прости, Отче и яви нам свою милость...
 
          - Манускрипт Войнича. Этот интересный документ обнаружили во Франции, в монастыре Сен-Прельен в 1465 году второй эры. Монастырь является, то есть... кх-м, являлся, одним из наших основных наблюдательных центров в Европе. К сожалению, а может быть и к счастью - смотря откуда куда и внимательно… кх-м… агенты-наблюдатели, уже не первого поколения, а их далекие потомки... как вы понимаете... не смогли растолковать текст. Долгое время документ пытались расшифровать, подозревая, что он несет некие сакральные знания. Но, начиная с алхимиков и  криптологов старины, и заканчивая специалистами по кодам из научных институтов-университетов начала третьего тысячелетия второй эры – все неизменно терпели фиаско. Потом манускрипт исчез, причем совершенно мистическим образом. И точно так же внезапно появился в запасниках Ватикана через три с лишним столетья после таинственного исчезновения. Сто лет назад, считая от сегодняшнего дня.
  И, что характерно - как раз в тот самый момент, когда Высший Совет Святой Ватиканской Церкви единогласно утвердил "Программу Исторической Инициативы". Божественный подарок детям своим... Аминь...
   Рукопись, носящая название Манускрипт Войнича была написана человеком наших дней. Темпонавигатором, как вы его называете... Темные ноды инфосети содержат недопустимое количество утечек информации... Либо вы, Терон, чересчур умны... либо Хранители расслабились до невозможности... Впрочем, ладно... Потом разберемся...
   Может быть - Манускрипт попал в прошлое с одной из экспедиций, которые еще только будут снаряжены. Может быть - Темпонавигатор нашел самостоятельный способ прыгать в прошлое... Факт остается фактом - документ написанный литерами, имевшими обиход сто лет назад, считая от сегодня, непостижимым образом очутился в 1465 году второй эры, прокантовался в руках дешифровальщиков почти тысячу лет, исчез и снова появился в Ватиканской Библиотеке. Когда он не только мог быть прочтен, но и был нужнее всего.
   Манускрипт Войнича стал образцом, который мог объективно отображать степень влияния на прошлое запланированных нами мероприятий.
   Логика проста - будучи написанным до начала существенных корректировок истории, он в той или иной степени - является ее, истории, следствием. После воздействия на ключевые события в прошлом - причинно-следственная цепочка пойдет по новой траектории, дальнейшие события начнут меняться, и в следующий раз Манускрипт Войнича будет написан уже немного не так. Изменения могут быть и незначительными, но двести страниц убористого текста, обязательно почувствуют разницу, даже одной буквой, или там... разделительным знаком...
   Оставалось только - отправить копию изначального варианта опять в прошлое, в Аркаим, в трехсотый год второй эры - и пожалуйста, рукопись меняется с новым ходом истории, а изначальная копия остается неизменной - она ведь в прошлом... Можно проводить сравнительный анализ!

   Кардинал легко поднялся с пуфа и прошелся взад-вперед перед экраном. В стремительных шагах его сквозила нервозность и возбуждение, диссонировавшие с неспешным ходом беседы перед тем.
     Терон оклемался. Сумбурные мысли все еще штормили в головной скорлупе, но бедный академик мог уже вполне сносно следить за развитием сюжета.
          - Я не совсем понимаю, ваше святейшество... Точно так же можно отправить в прошлое любую ватиканскую книгу... - Терон спросил, но сам уже знал ответ прежде, чем успел проговорить последнее слово.
          - Будем считать вашу умственную слабость следствием душевного потрясения... - Старец был насмешлив и беззлобен. Впрочем, профессор все равно надул щеки. - Вся соль манускрипта в том, что он не находился в нашем времени, когда люди совершили два управляемых погружения в прошлое. И фактически - копия его изначального варианта несет в себе отображение первичной матрицы бытия. Причем, в прошлое он попал, судя по всему, без нашего участия. Существует вероятность, конечно, что документ завезли в Аркаим с одной из будущих экспедиций. Но косвенные факты указывают как раз на самостоятельный прыжок Темпонавигатора. Только не спрашивайте меня, какие... просто верьте...
          - Однако, если я правильно разумею - сам манускрипт был написан много позже, относительно стартовавших экспедиций, иными словами - вам нельзя было вносить корректировки до того момента, когда Темпонавигатор совершит прыжок... Сколько же было экспедиций снаряжено с тех пор?
   Кардинал удивленно поднял брови.
  Да этот малый не столь прост, как могло бы показаться изначально... Нужно будет поставить перед Советом предложение... пора подключать мальца к серьезной работе... Скоро... Очень скоро нам понадобятся умы... И плевать на излишнюю конспирацию... У Совета нет выбора, понимают они это или нет. Скоро, очень скоро начнется борьба за время... в прошлом, а может быть и в настоящем... И не дай Бог - управляемая из будущего...
          - Наступит срок и все узнаете, сын мой... Побудьте еще в неведении, для вашего же счастья... Куда вы рветесь... - Кардинал горестно покачал головой. Терон тогда проглотил язык практически буквально, сразу после того, как изо всех сил его прикусил.

    Гравимобиль пронзил прибрежную черту - автострада в этом месте делала ощутимую горку, перетекала с песчаной косы, обрамленной океаном с двух сторон, в толщу городского массива, вознесшегося над побережьем рукотворной скалой.
   Прошли сутки после Посвящения. Двадцать четыре часа напряженной одурманивающей работы сознания в попытке принять новую реальность, понять себя как следствие и причину, уяснить многомерно возросшую зависимость деталей друг от друга и главное - найти в себе силы не сойти с ума.
   Корректировок в прошлое пока не вносили. Осознанных по крайней мере.
 Да, можно с напускной наивностью утверждать, что отправленные в трех тысячелетнюю глубину времен тысячи наблюдателей не причинили сколь-нибудь значимых изменений в истории. При всем их монашески-обособленном образе жизни, тайнами орденов и секретными пожизненными миссиями, тщательно передававшимися из поколения в поколение. Остается только убедить себя, что такая неискренняя наивность - не больше, чем ханжество. Хотя на самом деле - преступление.
   Шея заныла горячей болью. Терон схватился за затылок, заплакал и поднял непрозрачную панель, отделившую его от робота водителя.


  Кэп Рейнольдс рассматривал вернувшихся абордажников с веселой иронией. Вот черти полосатые, ладно... сам виноват... видел же, что транспортник старючий, как мать Земля. Ну, явно мясоферма... Какого крученого на абордаж пошел, дурья башка...
   Одна абордажная атака "Корсара" обходится, значит, в пятьсот юникредов на горючку для тактических перистальтико-реактивных двигателей... Ну, и с орлами поторговаться - они по-любому за ходку денег попросят, после того, как в говне побарахтались. Невеселенький бюджетец получается... Да и хрен бы с ними, с деньгами, горючего жалко - минус абордаж, хошь не хошь, а на базу придется раньше ковылять. Осталось на пару атак, не больше.
  Чего ломанулся-то на гигатонажник понятно. Встреться он где-нить на Коро - как пить дать - мясовоз.  Но, чтобы мясосторов на Землю возили - так и не припомню такого. Вот, что угодно на родимую везут, а харчи - никогда. Брезгуют земляне. Или карантин у них - разве что деликатесы иногда малыми партиями с Клавса или Деризеи. А так - ни-ни... Мясосинтез на Земле построен идеально - глупо тратить деньги на импорт. Да и доктрина у них, о генотипе заботятся, стараются инопланетные белки не употреблять. Чудны дела... Нужно будет на Сходке перетереть, явно дело не чисто...
   Бойцы выбирались из опостылевших панцирей, скрипящих чистотой после десятиминутной гидро-термообработки, доковали их спинными ранцами в арсенальные держатели, чтобы после отключения гравикомпенсатора трехсоткилограммовая кожа не занимала лишнего места.
   Рейнольдс отстранился от стереоэкрана и повернул кресло в сторону штурмана.
          - Штурман, голяк... Три часа и две тонны перистальтического порошка... А счас ребята подымутся и с удовольствием поделятся эмоциями. Чего приуныл?
  Лысый Бун Грув, изрыгнул столь фигурный мат, что кэп потерялся примерно на девятом коленце. А штурман все не умолкал:
          -  ... строгийдской ялдой! Кэп, я такого нафига отродясь не помню! Не, как хошь - это форс-мажор. Я на бакшиш абордажникам скидываться не намерен. Я от себя все сделал - вскройщикам работать не пришлось, все шлюзы пооткрывал, чего еще...
          - Жлобина ты, Бун. Парни старались... Впрочем, как хошь. Счас сами придут - ты им и скажи. Они после вояжа в хорошем расположении духа, поаплодируют. Ладно, хорош бурчать. Еще минимум две ходки сделать можно, а если горючку сэкономишь - мож и на три хватит. А мужикам заплатить придется... Чисто наша с тобой промашка...
          - Только вскройщикам - рядовую долю. Они нихрена не делали, все прошло на автомате! - Грув багровел пятнами и раздувал ноздри, как бешенная гидра.
  Кэп промолчал. Вскройщикам самому платить придется. Если простых абордажников на Тортуге дохрена, то вскройщики - на вес золота, не так уж много сумасшедших, готовых идти на рисковый понт.
   Вскорости брифинговая площадка перед трапом стала наполняться расстроенными головорезами. Рыжий Бен уселся на пол у борта, забив на все правила приличия. На магистральных переходах гравитация была понижена в целях экономии, ноги еще так-сяк, а голова идущего  - уже находилась в тяготении половинной силы. Таскать субъективно тяжелую нижнюю часть тела не очень приятно, особенно при вхождении в отсек с нормальной гравитацией - головокружение обеспечено, особенно у здоровяка Бена.
   Последними прибыли вскройщики в своих черных комбинезонах и устроились осторонь простых бойцов. Белая кость.
   Кэп из уважения к парням даже покинул мостик, спустился по трапу и остановился на второй ступени снизу.
          - Мужики! Не берите дурного в голову... Всякое бывает, фарт заслужить надобно... Еще два-три абордажа я вам обещаю, пустыми домой не пойдем. Сегодняшняя работка будет оплачена, только давайте войдем в наше положение тоже. Короче, без втридорога... Вы ж не забывайте - горючка тоже на мне...
   По собравшимся пробежался гомон.
          - Не боись, кэп... По половине минимальной абордажной ставки и лады... Прально, братва?... - Рыжий, как всегда, облек настроение команды в словесную форму. - Справедливая цена, капитан. Не по фруктовой лавке, дык, ходили...
          - По четверти, боцман... Больше не могу. - Рейнольдс отрезал безапелляционно, как умел только он.
   Впрочем, на большее никто в команде и не рассчитывал, зная характерец капитана. Рейнольдс излишним скрягой никогда не слыл, а четверть ставки - справедливая цена. А что в говне поковырялись -  работа такая. Все правильно.
          - Кэп, нам по коэффициенту. - Подал голос Одноглазый Тед, намекая, что четверть четвертью, но это рядовая доля. Вскройщик - он не теленок, у него коэффициент три.
          - Тед, зайдешь ко мне опосля, побеседуем. Изложишь доводы... - Рейнольдс поморщился. Кто бы сомневался, что вскройщикам козырный паек. - Мы с мужиками сейчас решаем.
          - Доводы... Доводы... У тебя контракт есть с моим крючком? По контракту и коэффициент... доводы… - Одноглазому не терпелось вступить в дискуссию прямо сейчас. Но острый взгляд капитана не дал росткам расцвести. - Ладно, кэп, потом, так потом... Слышь, а у вскройщиков еще вопросец имеется... По разделу контрибуции...
   Рейнольдс удивленно поднял брови:
          - Так ведь не было контрибуции, вы же пустыми с мясовоза вернулись... Или я чего-то не понимаю?
          -  Так то-то и оно-то, что пустыми. Я про сейфик капитана тамошнего молчу - то боцман решал, имеет полное право... Я про пленного... Тот баклан, что стрелял по нам - по-любому, он на "Корсаре" должен быть и под двигателями протянут, по кодексу, по понятиям...
  Рыжий Бен нахмурился. Он мгновенно просек, к чему вел глава вскройщиков - дело принимало дурной оборот. Впрочем, иного оборота трудно было ожидать от столь явного подонка, каким являлся Одноглазый Тедди по своей сути.
          - Тедди, да расслабься ты... Не занимайся буквоедством, вскройщику не к лицу... Баклан по мне стрелял, да по Сторру. Риккол его и взял... Ему и решать, чего его куда... Кончай вокзал...
   Тедд взвился, словно его ужалили - будучи коротышкой, он довольно высоко подпрыгивал и брызгал ядовитой нервозностью, подобно крантийской жабе.
          - Это если бы иная контрибуция была - тогда пленник Сторру принадлежал бы... С обязательным вычетом из его доли. А так - долей нет, пленник в общак пошел, а конфедерат его самолично оприходовал... Я, например, несогласный!
   Народ оглянулся на Сторра - тот молчал, облокотившись о дугу шпангоута и, казалось, не обращал на происходящее ни малейшего внимания.
          - Сторр, кАроче, мне после того говнища нужен чувак на тросе под двигателями. А ты меня его лишил. Не по понятиям...
   Рейнольдс нахмурился. Ситуация трепом не разрешится, обвинение серьезное на кону.
   Стычки кэп не любил - впрочем, скорее по долгу службы. Иногда мужикам надоть... Прочувствовать полноту... Да и лишний раз самих себя утвердить, что бирюльки здесь не приживаются...
          - Суть претензий ясна, Тедд. Капитан не мешается, разбирайтесь сами... - Рейнольдс принял мучительное решение. Рикка ему было жаль, не со зла ведь парень. Ясный красный - поначалу стремает абордажить бывших. Но вскройщиков обидеть - последнее дело, особенно, когда предъява, пусть и формальная, но строго по понятиям.
          - А мы сами и разберемся... Слышь, лентеха, нас вполне твои кишки удовлетворят... - Второй вскройщик, Громила Бланн всегда и во всем вторил одноглазому вожаку. - Ты давай, это, не спи в оглоблях... выходи давай...
   Раздался короткий звон ноты ля третьей октавы, такой, что у Рыжего зачесался затылок - узкое лезвие абордажной сабли раскаталось от рукояти и  Бланн умело сверкнул в воздухе рубящим ударом.
   Бен нехотя поднялся на ноги, отстегнул с пояса абордажный тесак, активировал широкий клинок гулкой нотой соль, хлопком взял Сторра за плечо и протянул оружие приятелю.
          - Давай, сынок... Главное - дыхалку держи и не суетись... С Богом...
  Рыжий хотел было перекрестить молодого, но застеснялся стариковства и просто сильно сжал плечо лейтенанта.
   Рикк взялся за удобную рукоять и подивился великолепной балансировке именного полуметрового тесака. Апатия нахлынула еще большей волной, душа не генерировала более никаких эмоций и Сторру казалось, будто он наблюдает со стороны за кем-то знакомым, но чужим.
   Лейтенант вышел в круг, мгновенно образованный любителями дуэльной забавы. Бланн встал напротив и выставил вперед серебристое мерцающее жало.
          - Слышь, Громила... Ты или тесак возьми, или молодому пистоль дайте.. У вскройщика шило длиннее втрое... Рыжий! - Кэп Рейнольдс вмешался, как и подобает рефери. - Бой один раунд. Без перерывов. До первой крови...
   Зрители неодобрительно загудели. Подобный детский сад их явно не устраивал.
          - Не, кэп, не гони... У меня к Сторру претензия серьезная... Мы по-криотски деремся... Все слышали?! - Бланн разадреналинился вкрай и упавшая планка стискивала его роговой отсек, понукая к бешенству.
   Пираты зашумели одобряющим гомоном. Криотский бой - самый желанный для зевак вид дуэли, позаимствованный из гражданского кодекса водной планеты. Бой до смерти любой из сторон. Ничья исключена.
  Рыжий похолодел, но старался не подавать виду, боясь разладить боевой дух лейтенанта. Боцман поймал брошенный капитаном пистоль, извлек магазин, оттянул затвор, чтобы убедиться в отсутствии заряда и перекинул ствол Рикку.
Кэп поднял указательный палец и многозначительно посмотрел на Бена. Тот кивнул.
   Сторр спокойно, точно на зачете, установил тесак в зажимы на дульном тормозе, под небольшим углом вверх к линии прицельной планки. Почти как автовинтовка со штыком - только чуток короче и полегче. Рикк вытянул оружие вдоль бедра.
          - Ничто... паря-то после Лабиринта, ему тесалки на раз-два... - Рыжий бормотал, пытаясь убедить больше себя, чем кого другого. - Главное - только не тупи...
   Бланн направился к центру круглой площадки. Сторр взялся второй рукой чуть пониже штыкового крепления. Уверенная тяжесть пистоля сдавалась сейчас едва ли не самой надежной, неизменной опорой в этом причудливо меняющемся мире, придумывающем коллизии с холодной извращенностью и безо всякого сострадания.
  Тело вспомнило. Разум еще только начал различать вкус воспоминания, которое вот-вот должно нагрянуть, а мышечная моторика уже заняла нужную позицию, ноги понесли по дуге, зашагивая за атакующую руку противника. Только так, я знаю...
   Зачет по боевому фехтованию. Риккол только что вытащил заведомо провальный билет. Построение обороны противнику, вооруженному абордажной саблей...
  И за месяц до экзамена... Капрал Гренсон выбирает подсобного для демонстрации урока:
    "Запомните, молокососы… абордажная сабля - это вам не того. Сноровка нужна, иначе - пиши пропало... Чем опасна сабля? Центр тяжести оружия расположен в первой трети тридцатисантиметровой рукояти, клинок сто двадцать на сантиметр, веса практически не имеет, будучи толщиной в четверть волоса, однако является невероятно острым и жестким, поскольку стабилизирован в локальном изомагнитном поле... А это значит, что опытный боец способен разворотом рукояти заставить клинок выполнить рубящий удар со скоростью..."
  Гренсон коротко рубит с леденящим душу мгновенным ударным свистом и Риккол вдруг ощущает легкое жжение на кадыке. Серебристое лезвие указывает точно в адамово яблоко, слегка царапая его точнейшим острием. Как быстро... Удара не видно, а доверни капрал рукоять на пять миллиметров дальше - и отошел бы в мир иной, так и не поняв почему.
   "... в четыре раза выше скорости звука. Берегитесь сабли! А попал на нее - никогда не гляди на клинок. Его и в створ не видно - тонкий, падла - и в момент удара ты блик глазом хватанешь позже, чем горлянка надвое распадется..."
  Риккол спускается с зачетного ринга, в глазах мутится и тошнит. Взгляд Гренсона, исполненный гордостью - пятый студент за всю историю Пренейской Академии смог освоить защиту в сабельном бою. Пятиминутный спарринг вымотал до крайности... Кровоточит рассеченная учебной саблей щека... Восхищенные взгляды женской роты, сокурсники, визжащие, как счастливые гиены...  Ликование взвода - неделя увольнительной всему курсу... Удивленный взгляд ректора...
   Тело вспомнило в сотню раз быстрее, чем разум - лихорадочными картинками памяти.
   Бланн быстро просек маневр лейтенанта. Зашагивание за атакующую руку - эффективный ход, туша громилы не поспевала за ускользавшим по дуге Сторром, и вскройщик имел возможность бить лишь наотмашь круговыми ударами. Рикк оборотами пистоля подставлял широкий тесак или затворный короб и отсекал свистящее жало, сбивая ритм ударов противника.
    Поделать Громила ничего не мог. Попытался пару раз перекинуть катану в левую руку и атаковать в обороте через другое плечо –  однако,  координация бывшего пилота сводила на нет все усилия.
   Сторр собрался в струну.  В единой точке туго переплелись и способность думать, и способность действовать, и способность принимать решения, а главное - отличать одно от другого.
    И странное дело - Рыжий бормотал про Лабиринт не зря. Уж откуда он знал, неведомо - пиратствует смолоду, повидал на веку.
  Мало кто слышал про психологический эффект сознания пилота боевой единицы после, хотя бы, года боев в Лабиринте. Еще меньше людей с подобной штукой сталкивались...  Система боеда вживается в рефлекторную систему человека, постоянное напряжение внимания и повторяющиеся разнообразные мелкомоторные реакции становятся нормой. Лабильность психики увеличивается столь резко, что пилот может различать изменения в пространстве, и реагировать на них, примерно в пять раз быстрее среднестатистического бойца спецвойск, прошедшего курс обострения реакции. Боед выявляет глубокие, потаенные ресурсы организма и разума, необходимые для выживания в адской скорлупе, и закрепляет навык истошным повторением вкупе с набором химикатов, подаваемых с пищей и через систему вентиляции. Страшно подумать, какой стимулирующей гадостью пичкают бесправного пилота-зека.
  Риккол видел клинок. Он видел его в каждой точке траектории удара, сколь бы резко не пытался нанести его Бланн. Видел он и малейшие движения самого Громилы, все его потуги развернуться вокруг вертикальной оси, чтобы нанести сокрушительный удар сверху вниз. Парировать выпады получалось легко и контролируемо - Рикк точно знал, какой точкой палаша или пистоля будет отражено лезвие сабли, ловко перемещал кисти рук или просто поднимал один-два пальца, подставляя остроте твердыню, которая быстро покрываясь глубокими горячими засечками.
   Рассечь горло Громиле в одном из этих блокирующих движений не составило бы никакого труда.
   Сторр с удивлением поймал легкое ощущение удовольствия. Тело двигалось само собой, исполняя фехтовальный танец - давно забытый, сдавалось, навык восстанавливался в полной мере и руки чесались нанести колющий выпад штыком в грудь или прочертить чуть повыше кадыка постоянно открывающегося соперника. Черствость  окончательно охватила лейтенантову самость, подарив безучастность к любому виду горя, боли, несчастья - своих ли, чужих...
          - Ах ты, сучонок... к-хр..-р.. - Громила хрипел тяжелым дыханием сбившейся дыхалки, пот ручеищами мчал по жирной шее двухметрового гиганта, пошатывавшегося от усталости
          - Тебе еще не надоело, Бланни?.. - подал осипший голос Рыжий, покачивая головой, как буддистский божок. - Вот какого рожна ты быковал...
   Громила заревел раненным гризли и повалился на спину, выбросив руку далеко за голову, стремясь пригвоздить юркого лейтенанта. Сторр придержал шаг, дождался, пока узкая смерть пронесется мимо грудной клетки, продолжил движение и смачно приложил подбородок Бланна пистольной рукояткой. Раздался мягкий хруст и Громила рухнул сначала на задницу, а потом и плашмя, дубанувшись головой о рифленку палубы.
          - Вставай, ничтожество!!... - Одноглазый вожак пинал катавшегося по полу хрипевшего подопечного. - Встать!!! Я тебя сейчас сам порежу! Встал, паскуда!
  Тедд выхватил абордажную саблю, направил на Громилу и звонко раскатал лезвие. Серебро не добежало дюйма до залитой кровью громиловой груди. Бланн замер и выплюнул красные обломки зубов.
   Он удивленно-испуганно глядел в глаза бывшего товарища.
          - Выбирай. Встал и месишь конфедерата, либо я тя прям счас отправляю к праотцам в неведомые галактики. В Криотском поединке двое в живых не остаются... Вставай, размазня...
    Неожиданно-холодный тон Одноглазого возымел животворящее действие, Громила вскочил на ноги, извергнул рык из самого нутра и бросился на Сторра, рассекая воздух диагональными ударами с плеч.
   Иного выхода не было. Рикк выстрелил прыжком навстречу слону, точно выгадал мгновение, когда рука сабельника пошла вверх для замаха, всадил штык в грудь оппонента и провернул так, чтобы рукоятью надежно зафиксировать локоть Бланна.
   Пират обмяк, словно масляной пузырь, выронил саблю, махнул в тщетной попытке схватиться за торчащий в груди палаш и сполз на палубу, окрашивая матовую темно-серую поверхность густым багрянцем.
   По зрителям прошелестел вздох экстаза. Раздались хлопки по рукам немногих выигравших пари - основная масса ставила на Громилу.
  Рейнольдс крякнул. Достал из кармана крохотную золотую шайбу ста юникредов и вручил в протянутые толстые пальцы Рыжего. Ать, чтоб яго!
          - Я ж говорил, кэп... они после Копей, что роботы становятся... и головой, правило, того... Рикки еще ничего, нормалек...
          - Да, красиво он его уделал... - Рейнольдс пытался определиться, начинать ли сразу печалиться, либо еще немного перетереть увлекательное шоу. - Вскройщика положил... Твою ж мать... Остались без вскройщика... Но, красава! На самом - ни царапины! Правильный флибуста растет!
          - А то! - Бен деловито похлопывал золотой пластинкой по носу. - Согласись, кэп, ста кредов не жалко за такую красоту. А я парня выгуляю по Тортуге! Заслужил, пострел, заслужил...
  Рейнольдс плюнул в ладонь. Без вскройщика остаться посреди рейда - таки проблема. Дня через два все протрезвеют и бум разруливать новые предъявы...



          - Смело... что я могу еще сказать... - Полковник Тар развел ладони в стороны. - Не знаю даже... Сами не боитесь, откровенно говоря?
   Донован искренне рассмеялся. Что еще более красноречиво олицетворяет, передает своей сутью, время - как не человек...  Годы? Нет... отнюдь не годы... поступки выражают собой меру, насколько время двинулось вперед с прошлой отметки.
Спрашивать - иногда тоже поступок.
          - Есть чего бояться, как по-вашему?
          - Я бы боялся...
          - Можете начинать, полковник... – Донован помахал открытой ладонью вверх-вниз. - Умение бояться - признак взросления. Лично я предпочел бы остаться вечно молодым, если уж быть, как вы говорите, откровенным...
   Начбез отхлебнул оптимистичный глоток заварного клавского эдельвейса, шмыгнул от удовольствия и вытянул губы трубочкой, чтобы остудить занывшие  зубы. Голубая планета сияла мягкой пастелью, и смотреть на нее можно было часами, напитываясь ощущением надежды и умиротворения.
   Прогулочная яхта плавно огибала Землю по геостационарной орбите, звезды аккомпанировали дружественным подмигиванием, создавали особый уют вблизи Исконной Планеты.
          - А чего именно боитесь, Тирро, позвольте полюбопытствовать? - Кор изо всех сил старался быть максимально ненасмешливым.
  Тар глядел на лазурь и задумчиво грел ладони о чашку.
          - Ответственности, Кор... Не поймите превратно... Откровенность - за откровенность... - Тирро осекся было, но твердо продолжил. - Вы не сомневайтесь, я буду служить делу, даже мертвым... Но ответственность меня пугает... Не моя персональная, и не перед вами... Вы-то знаете мои способности...
  Донован одарил зама удивленным взглядом и сделал еще один глоток.
          - И в чем же столь непомерная ответственность,  по-вашему? - Донован спрятал глаза за веками.
  Тар вздохнул.
          - Как бы выразиться поточнее... Наверное, ответственность - не то слово... Скорее - смелость, граничащая с самонадеянностью. Вот - самонадеянность!..  Я поясню...
   Тирро задумался, насколько позволяла субординация, смягченная неформальностью беседы.
          - Судей нет... Вы понимаете... Нет цензоров...  Вмешавшись в ход времени - мы нивелируем степень судейства будущих поколений... До сих пор любой ваш... наш!.. поступок, тем или иным образом отражался на ходе истории... становился опорой для будущих событий. Даже ошибки... Ошибки - они ведь играют важнейшую роль в нашей жизни! Элемент случайности, благодаря которому жизнь приобретает вкус. И каждый наш поступок должен быть осмыслен еще до его совершения! Как в древности говорили... Слово - не воробей, вылетит - не поймаешь?.. Вот также и с поступками... Кто будет определять степень необходимости любой нашей корректировки в исторической причинно-следственной связи?
  Донован слушал с живым интересом. Пожалуй, Тар - единственный в Имперской Безопасности, кто имел смелость говорить почти прямо. Одно это делало его незаменимым, невзирая на иные таланты.
          - Не части... У меня даже в ухе зазвенело... Ты же сам себе противоречишь. Вот смотри... - Начбез негромко хлопнул прямыми ладонями. - Если в текущий момент времени ты понимаешь, что некоторые обстоятельства неоптимальны для тебя, причем, все предпосылки для этого исходят от твоих прошлых поколений - как раз по праву потомков, как цензоры правильности результатов их, предков, деятельности - мы и имеем право на изменение прошлого. Если исходить из твоей логики... Хотя, знаешь, Тирро, на самом деле - да какая тебе разница?.. Что есть для тебя прошлое? Вот лично твое прошлое - сколько тебе, тридцать три? Твое прошлое пятилетней давности.
   Тирро озадаченно переводил взгляд с подбородка на лоб собеседника.
          - Кор, вы пытаетесь поставить меня в тупик? Это невозможно, поскольку я следую у вас в кильватере. - Тар усмехнулся, тонко балансируя на грани. - Мое прошлое есть именно то, что меня сформировало. Неужели здесь могут быть двоетолки...
  Донован причмокнул губами.
          - Фигня все это. Ты переоцениваешь ценность прошлого, напрямую подменяя понятия. Да, тебя сформировали обстоятельства личного исторического пути и твои реакции на эти обстоятельства. Но сейчас этот  набор ценностей представляет собой лишь воспоминания, эфемерность, по сути - ничто. Ты можешь, как угодно относиться к своим воспоминаниям, но они - не больше, чем классическая фрустрация. Неужели ты попытаешься ограничить вполне материальные возможности  -  абстрактной бестелесностью, не имеющей никакого физического воплощения? Нерационально и глупо, не находишь? Прошлое - прошло. Сейчас - настоящее. И важно - каково оно, потому что из него проистекает будущее. А будущее для нас - и есть наиболее важная штука.
   Донован откинул чашку и она красивой левитирующей спиралью опустилась на палубу возле входного шлюза каюты. Створки беззвучно распахнулись, робот-стюард подхватил посудину длинными пальцами манипулятора и утащил куда-то в недра автоматического двухместного прогулочного катера.
          - Знаешь, беседа пойдет эффективнее на конкретных примерах. - Донован произвел жест мнемонической команды и кресло, в котором с комфортом развалился начбез, переместилось по просторной кабине - расположилось так, чтобы лектор находился под прямым углом к адъютанту. - Зачем далеко ходить. Мы на примере Конфедерации и рассмотрим. Тэ-э-экс... с чего бы начать... - начбез будто любовался собой, - Тирро, как тебе Земля?
  Тар недоуменно вскинул брови. Не понял, в смысле...
          - Гляди, какая голубая... Что ты чувствуешь к ней... вырази одним словом... - Донован облучал подопечного хитрющим взглядом, слегка наклонив голову к правому плечу.
          - Уважение, Кор... - Тар привычно опустил глаза, не в силах бороться с тараном в глазах собеседника. - Глубокое уважение к источнику нашего происхождения, исконной планете, первому очагу знания во Вселенной...
          - Вот! - Донован победоносно хлопнул в ладоши. - С уважением! Да ты не боись, прямо говори - и с трепетом! С уважением и трепетом!
  Тар развел руками и скорчил грустную мину, расшифровывающуюся, как  - не совсем, но тенденцию поняли точно.
          - Вы неоригинальны, полковник - Сарказм в голосе командира можно было взвешивать.- Именно так сучата нас и держат... Уважением и трепетом! двадцать миллиардов человек.
   Глава безопасности горестно-горестно покачал лысой головой. Тару, показалось, что он в первый раз видел шефа таким.
          - Уже минимум триста лет, как мы - и Конфедерация, и Республика, и сорок три оставшихся в относительной независимости мирка, не считая Тортугу - проживаем вполне самостоятельно в приятных нам цивилизациях и сами заботимся о достатке-процветании. Всего лишь два миллиона из миллиардов человек за триста лет смогли физически посетить Землю. Родина не сильно-то привечает сыновей... - Донован хмыкнул, поймал взгляд растерянного Тирро и продолжил с нажимом. - Земля существует только в наших бестолковых, бесхребетных головах. Абстрактная история, легенда, миф, выдумка - по-прежнему уважаема до трепетности.  Знаете, к чему это приводит в итоге? Вы задумывались, полковник?..
  Тар пожал плечами. Вот бесноватый... Земля привела нас домой, чего ж еще... Но вслух произнес:
          - Я все время задумываюсь. Не уверен только – в правильном ли направлении...
   Лысый надзиратель смерил Тирро смешливым взглядом.
          - Это хорошо. Думать - полезно... Если в правильном направлении думать - можно и повеситься... Вам не надо. - Донован вытянул длинные грабли в полетных мокасинах и почти лег в шикарном пассажирском кресле. - Что мы имеем на практике...
   Триста лет назад существование каждого жителя Обетованной Вселенной было завязано на Землю. На планетах практически не производилось оборудование. Энергоустановки поступали с Голубой планеты. Строительная техника – с Земли. Транспортные корабли, системы навигации, установки для разработки пород, автоматические сборочные цеха, роботы, компьютеры и программное обеспечение, даже грузовые гравимобили, как смешно сейчас это ни звучит. Любая технологическая штуковина, все, что составляло наименьшую сложность в производстве -  имело земное происхождение. И стоимость.
  Многие думали, что Исход - это освобождение. Новая жизнь, на новых территориях, в новом социуме... За первые двести лет Исхода Землю покинул почти миллиард человек. Те, кому шоры старого мира казались удавкой, все те, кому не терпелось вырваться из удушливых объятий отчего дома, стать самостоятельными строителями собственной судьбы... как бы пафосно это ни звучало... Ты не представляешь себе, какой это был порыв для человечества. Это был мощнейший общественно-политический всплеск, общенациональная эмоция, захватившая души людей, объединившая страны, покорившая сердца человеков на сотни лет вперед. Романтизм Исхода можно сравнить разве что с романтизмом мифов древней Эллады. Если знаешь, что это такое...
  Тар кивнул. Донован удовлетворенно кивнул в ответ.
          - Триста лет назад иллюзии развеялись. Мы были разрозненными колониями Земли, всецело зависящими от милостей альма-матер. Мы трудились каждый день, каждый час, не покладая рук, над строительством нового дома, клочка своей независимости - но становились все более и более обязаны родительской планете. Буквально, в деньгах. Ушлые земляне быстро снабдили новые колонии банковской системой и денежной единицей, отличной от земного евро. Единый спрут облапил рвущихся к свободе, перехватил песню на корню.
  Что в итоге? Совокупный долг Конфедерации землянам - сто сорок миллиардов юникредов, Республики - сто двадцать пять, остальных планет - в сумме под двести. Причем, заметьте, полковник, юникред укрепился за последние сто пятьдесят лет в пятьдесят четыре раза. Сам по себе, как думаешь?

      Донован оттолкнулся локтями от валиков кресла и ловко поднялся в рост, почти не согнув ноги в коленях. Прогулочный катер, хоть и способен был совершать межгалактические перелеты - представлял собой крайне малое суденышко. Мощности его энергоустановки хватало лишь на создание половинной гравитации, однако ход в пространственном лете катер давал вполне достойный. Красивая, юркая, стремительная яхта, новейшая разработка Центрального Конструкторского Бюро Конфедерации совместно с Корпорацией Флостерс Старз АГ. Лучший бот в обетованной, по данным разведки - земляне в настоящий момент не смогли превзойти его характеристики и имеют идентичную технику. Пожалуй, первый случай паритета, начиная с самого Исхода. Бесполезный, кстати, паритет - земная "Синия" красивей в сто раз и более комфортабельна, уж с внутренней гравитацией проблем точно нет.
   К слову сказать - личный прогулочный бот Начальника Безопасности отсутствием шика не страдал. Кабина была столь уютна, что, казалось, здесь можно жить годами, вовсе не погружаясь к твердыням планет, оставаясь в безграничной свободе космоса бесконечно, над всем и вне вся.
          - Заметь, полковник, львиная доля долга сформировалась в первое столетие Исхода, когда команды отчаянных добровольцев только-только начинали определяться с выбором внеземных миров. Энергоустановку для питания первичной колонизационной базы, например - продавали за три миллиона юникредов. Ты понял, да? Которая сейчас стоит три тысячи. Ее принципиальная схема вообще не изменилась за пятьсот лет - она же примитивна по сути. Сто миллионов - корабль класса "Арроу" на пятьдесят посадочных мест, столько сейчас Флостерсу обходится галактический крейсер. Так-то, пионер, деньги зарабатываются. Под десять процентов годовых.
   Донован прошелся перед витриной видового иллюминатора, маленькими шагами, заложив за спину длинные худые руки. Тирро точно никогда не видел шефа таким.
  Кор изменился. Возраст?.. Лицо начбеза за совсем небольшой период жизни исполнилось печалью - невозможной для него ранее чертой. Энергетика его, сбивающая с ног, налилась неслышимым звоном абсолютной силы, которой не нужно более ничего доказывать. Весь контур его очертаний - с вытянутым черепом головы, высокими прямыми скулами, способными, казалось, перебить зубами такелажный шкворень, с жилистой широкой шеей, наклоненной вперед ровно настолько, чтобы агрессивность не становилась пугающей, с вечно поданными вперед плечами, придававшими обладателю вид стремительный и лихой, с пружинящей походкой, подобающей больше зверю, чем человеку - вызывал те самые уважение и трепет, замешанные на подсознательном подчинении.
   Тирро помнил шефа другим. Не личность изменилась, нет, произошла какая-то иная странная, неуловимая метаморфоза, словно Кор напился радиоактивной магии из волшебного источника, которая высушила его образ до состояния чистейшей стали и напитала ауру густой всепроникающей материей.
   Все-таки, время не щадит, да, вечно-молодой?..
          - Таким образом, мы нахватались долговых обязательств, как собака блох, еще толком не построив социума. Потом объединялись колонии на планетах, затем сами планеты, потом удельные княжества сливались галактиками - а долг все прирастал и прирастал, как ком деризейского снега. Эт, что касается уважения... Тяжелого уважения, возлегшего на нас ношей такой инерционной массой, что выбор жизненной траектории нельзя назвать самостоятельным по определению. Насчет трепета же...
   Природа человеческая сыграла с людьми веселую штуку. Человеки, оторванные от дома, перенесшие ход жизни на неизведанные пустоши, подверженные опасностям на каждом шагу, совершавшие прыжки на несовершенных квази-движителях...  зубами вгрызавшиеся в твердыню новой земли, в единственном желании пустить здесь корень - нашли утешение и единственно возможную, в условиях крайних лишений, отраду. Веру в Бога.
   Ну, конечно, как не уповать на Бога, дрожа от страха в утлой начальной базе где-нибудь на Строгге, под шквалом шестимесячной ионно-песочной бури, или при набегах звероподобной саранчи на посевы поселенцев планеты Плиния, созвездия Алькатау... А поскольку зарождение жизни происходило на узкой территории начальных баз, да и теснота взаимоотношений пытавшихся выжить поселенцев сплачивала покрепче магнитно-лазерной сварки - люди очень быстро пришли к Единобожию, построили единые храмы, нормировали культовые отправления и объединили различные документальные артефакты веры в единое Святое Писание.
   Земляне очень четко просекли тенденцию. Земные государства к пятидесятому году Исхода практически завершили процесс кристаллизации в глобальную финансово-политическую структуру.… Однако, разница культур по континентам была все еще весьма значительной. Исход выступил катализатором сплочения, а возможность его практической реализации - предметом торга наиболее развитых народов с остальными желающими.
   В итоге - Ватикан получил монополию на духовные взаимоотношения с новыми колониями Обетованной Вселенной. Безусловно, нельзя отказать им в усердии - курс на Единобожие, взятый Ватиканом увлек за собой и земные конфессии, объединив к трехсотому году новой эры под своими знаменами восемьдесят процентов земного населения. Сам понимаешь - оставшиеся атеисты и представители иных, тщетно пытавшихся сохраниться аутентичными вероисповеданий, погоды уже не делали. Впрочем, новые колонии общались по вопросам Веры только с Ватиканом –со своей стороны тоже были охвачены краткосрочной вспышкой процесса объединения религий.
      Итоги таковы. Житель Конфедерации не просто набожен, причем, набожен в стонадцатом поколении, а уже и привык к такому своему изначальному качеству и научился с ним жить, жизнью современного вселеанина. Что, как сами понимаете, от праведного пути далеко. И мощнейшей психологической компенсацией для бедняги становится трепет перед Землей, как источником веры. Земля подменила Бога для усредненного гражданина Обетованной, хоть он сам в этом никогда не сознается. Зависимость проявляется в, казалось бы, мелочах... Лучшие товары - сертифицированные Землей... информационные и развлекательные вещательные программы - земные… литература и учебники естественных наук, развлекательные шоу и киновидение, космическая техника, по-прежнему гравимобили элит-класса, философские концепции, креатив и арт, фундаментальные научные исследования, социологические методики - все даруют нам любимые земляне.
   Дальше больше - биржевые сводки, прогнозы Земного Аналитического Института Глобальных Исследований - причем, на какую ты хошь тему - хоть о приплоде деуррейских свинокур, хоть о климатических прогнозах на Деризейских курортах, хоть о динамике процентных ставок резервной финансовой системы, хоть о межгосударственной политике... Все, все, что составляет информационный поток в мозг вселеанина, питает его душу, его веру... Мы трепещем перед землянами, благоговеем перед ниспосланными с альма-матер откровениями...  не то, чтобы незаметно для самих себя, нет! Мы гордимся этим, называя процесс - Связью с Родной Планетой. А правит всем этим Ватикан.
   Богословы оперативненько поставили себе на службу науку, узаконив небывалый союз актом провозглашения простого ученого-математика Святым. Всегда восхищался эффективным ребрендингом. Теперь и доказательная, и эмпирическая части – уверенно в руках ушлых манипуляторов.
   Мелочи?! Мы проводим выборы, а легитимизируют их ЗЕМЛЯНЕ, объявляя результаты через Первый Информационный Гиперканал! Они фактически... ладно, неважно...
   Земляне указывают нам, какое количество перистальтического камня добывать, чтобы не обрушить его заоблачные цены на Межзвездной Товарной Бирже!
  Они рекомендуют направления развития отдельных планет и местные администрации воспринимают аналитику, как прямой указ. Они Императора так не чтут, как лжевещание Института Прогнозов!
   Толстосумы инвестируют средства, куда шепчут земляне... И даже Флостерс, со всем его цинизмом - и тот верует в непогрешимость земной воли!
   А культура! Социальное мышление! Над всем довлеют иезуиты. Хотя ни разу не были за пределами Солнечной системы... а то - и стратосферы своей помойки...
   Земля везде.
   Мне страшно представить - куда приведет тенденция. И у меня нет сомнений в ответе на вопрос - нужен ли подобный порядок вещей жителям Обетованной вообще, и Конфедерации в частности!

   Донован разгорячился холодным калением, голос его рассекал воздух в сотню раз безапелляционнее абордажного палаша, желваки на скулах рисовали бесконечные петли, способные убедить любого собеседника куда скорее слов.
          -  Воспоминания... Всего лишь пыль... Причем, ты и сам уже не знаешь, где истинное былое, а где - иллюзии твоего мозга, напридуманные за годы времени. Время... Призрачная субстанция, утекающая сквозь пальцы быстрее, чем те способны к ней прикоснуться. История... Тар, вам не понравится история, в том виде, что ее знаю я... А я знаю далеко не все... Официальная версия - вообще книга сказок. Ответственность перед кем? Вы чем пытаетесь возразить мне?.. - Донован явно утомился, перетек в кресло и свесил с валиков руки, в характерном жесте - с немного поджатыми, кроме указательного, пальцами, закрыл глаза и умолк.
   Полковник плавал взглядом вокруг себя, повторяя за агонизирующим, в тщетной попытке протеста, сознанием.
  Жесткая правда пронзила Тирро от макушки до анального отверстия, пригвоздила и выпрямила душу, будто под микроскопом. Пазлы калейдоскопа вставали на свои места, истошной мукой приоткрывая истинную картину мироздания.
  Нет... не может быть... Так просто быть... Не бывает!
 Что именно быть не бывает - Тар никак определить не мог, и сей факт еще более погружал в отчаянье и без того разочарованного в жизни полковника.
          - Тирро... Я хочу тебя поздравить...  – Не было видно, но главбез явно улыбался. - За всю историю человечества, за безумное количество тысяч лет, лишь избранные имели право на столь сказочное ощущение... На это фантастическую возможность... Сказать самому себе - я влиял на судьбу мира!.. Подарок удачи... Потом скажешь мне спасибо... - Донован говорил без единого иного, кроме нижней челюсти, движения. - Я расскажу тебе, как будет. И ты будешь иметь непосредственное отношение к самому процессу. Мы изменим мир… пусть даже ценой того, что было... К слову сказать, изменим в верном направлении. И ты будешь собой гордиться...
      Тирро успокаивался. По большому счету, сумасшедший мир вполне мог, на поверку, оказаться гораздо более мерзопакостной ямой. Хотя, отвратительней вариант, чем личная ответственность за беспредел, выдумать сложно.
          - Главное, чтобы цель была достойной... - Полковник безвольно опустил плечи. - Я выполню все, что потребуется, как потребуется и даже лучше... Кор, я вижу - вы сами верите в то, про что говорите. И для меня это - наиболее весомый аргумент.
          - А цель великолепна… в своей достойности для вас, как для человека исконно военного, сознательно выбравшего меч, в качестве жизненного символа. Цель - война! Разве не об этом всю жизнь мечтает достойный выпускник Пренейской Военной Академии? - Ехидства в голосе почти не чувствовалось.
          - Да, конечно, Кор. Вы только скажите с кем... - Полковник Тар набрал в легкие воздуха и принял подобающий вид. - У противника нет шансов...
          - Это, смотря какой противник, Тар... Смотря, какой противник... - Сдавалось, Донован разговаривает сам с собой. - У главного, сокровеннейшего противника... м-да... шансов сейчас более, чем достаточно... Поэтому... Когда-нибудь и до него время дойдет... А сейчас...
   Донован живо сел в кресле и стал привычной холодно-отстраненной роботизированной душой в человеческом обличье. Тар собрался окончательно,  быстро разложил из боковины кресла гибкий пульт инфодоступа и приготовился записывать.
          - А пока мы будем воевать против всех остальных. Для начала свергнем Императора. И заменим его на другого. Флинн управляем... Но не глуп... Как вам Флостерс, полковник?
          - Глуп, но неуправляем, шеф. - Тирро чуть сощурил левый глаз.
          - Точно! А для войны подобная личность - более, чем великолепна. Он же варвар... Как дома будет... м-да...
          - Шеф, не сочтите за дерзость... Возможно, у меня нет всей широты... всей информации... Флостерс имеет только двадцать процентов Флота Конфедерации...
          - На сегодняшний день - двадцать три. Да какая разница. Землян наслушались?..
   Тар поднял обе брови. Спохватился и быстро придал лицу сосредоточенное выражение. Донован холодно усмехнулся. Вот же, рабская душонка...
          - Или боитесь Ватиканского гнева?
          - Кор, нас реально не поддержит население. Если Земля не легитимизирует нового Императора...
          - А куда она денется... Как миленькая... - Глаза начбеза сомкнулись, чтобы злой лазер не повредил обшивку. - Не переживайте, полковник.
          - Но Флинн...
    Донован открыл глаза и Тар подавился слюной.
          - Флинн - хороший парень. Но его время истекло. Все просто. Наша задача - объединить Конфедерацию в кулак. Флинн на двенадцатый год императорства уж никак не тянет на знамя революции. Сам виноват, мягкий, как... м-да... В общем, Флостерс будет принят на ура. Сейчас нужна, как говорят, сильная рука...
          - Донован потер нос тыльной стороной ладони. - Вас, интересуют детали, конечно же?..
   Тар незаметно поерзал плечами. Интересуют - совсем не то слово.
          - Детали - мантра неверующего... В настоящий момент Флостерс получил от Императора крупнейший опцион в Лабиринтовых Копях... и мандат на организацию обороны новых государственных владений. Так что Флостерс построит там флот. Государственный опять же... Но это де юре, а де факто - строевой состав будут подбирать лояльные жирному скупердяю капитаны. Корабль без людей - всего лишь железяка, не имеющая принадлежности.
   Месяц назад Первый Звездный Флот ушел на Дальние Освоения. Это пятнадцать процентов кораблей. А в последнее время участились случаи нападения пиратов в районах Северного Навигационного Портала. Вы читали сводки? Пираты где-то надыбали навигационные карты Конфедерации... вы представляете...  и теперь точно знают все возможные точки выхода транспортников из квази-пространства. Земляне жалуются на недопоставки. Строчат уже стотысячную жалобу. А Флинну, бедняге, убытки... Я отговариваю, конечно, но он обязательно пошлет Второй Межзвездный в сторону Млечного Пути в полном составе, в двухмесячную патрульную экспедицию. Императорский Флот покинет пределы Конфедерации, а вновь построенная и одновременно введенная в эксплуатацию Лабиринтовая Флотилия неожиданно для остальных участников балета - присягнет на верность Флостерсу. И у того станет пятьдесят один процент кораблей, находящихся в пределах учетных земель.
          - Но выборы лишь через два года... Да и оба Флота верны Императору... Они вернутся... Да и как...
  Главбез одарил адъютанта ироничной гримасой.
          - Императору верны командующие флотов, вы правы. Но я не думаю, что по возвращении - кому-то из них захочется оспаривать результаты легитимных перевыборов... потерять сладкое местечко... - Начбез покачал продолговатым черепом.
          - Перевыборов? Но Флинн не даст провести перевыборы. Его корабли  - на дальних освоениях и он, как один из первейших кандидатов, не говоря уж - что действующий Император, имеет право на апелляцию об отсрочке выборного термина. Да и с чего бы... Внеочередные выборы?.. М-м-м...
          - Флинн не будет баллотироваться. Собственно по той же причине, по которой и будут назначены перевыборы. - Донован проговорил приговор медленно-медленно и затылок Тара похолодел от ужаса.
  Мы сделаем все правильно?! Вы так это называете?!
          - И у нас совсем нет времени на сомнения. Во всех значениях этого слова. Скоро Темпонавигатор совершит прыжок и руки землян окажутся развязанными. Они начнут менять прошлое, сначала немного. Потом все больше, пока полностью не перекроят мир под свои лекала... – Глава Имперской безопасности говорил отстраненно, неторопливо, уверенно насаживая слова одно на другое, и полковник Тар все больше поддавался гипнотическому воздействию безжалостной харизмы. - Лишь ударив на упреждение, мы заставим их играть по нашим правилам. У меня есть козырь, Тар, безмерно ценный для них козырь. Ради обладания сокровищем - Ватикан пойдет на все, даже на признание переворота легитимным. Они будут считать, что контроль по-прежнему в их потных ладошках. Темпонавигатор доставит Манускрипт Войнича в прошлое и иезуиты тут же развяжут кампанию по корректировке истории, лишив бунтарей-конфедератов всяческих шансов. У нас есть полгода - на переворот, удар по Республике, и полную блокаду Земли. И с Северного Узла, и с Южного. Оказавшись в изоляции - Ватикану придется идти на переговоры. Без поставок энергии и криотского хрусталя Земля перестанет быть цивилизацией за три месяца. Если всеобщая паника не доконает ПраПланету быстрее...
   Тирро понял вдруг, что не дышит уже пару минут. И страх забрал все силы, чтобы попытаться начать вновь. Он неимоверным усилием воли втянул воздух ноздрями и откинулся на спинку пилотского кресла. Сколь ни привыкай, а быть вывернутым наизнанку - каждый раз, как в первый.
          - И мотивация, полковник, самая благородная. Пятьсот лет наши с вами предки горбатились, чтобы...
  В носовой части кабины свет неспешно притух и прямо в воздухе разгорелся экран бортовой системы. На стальном фоне коммуникационной программы приятным вензелем растеклась зеленая пиктограмма, приглашающая к посадке. Донован скривил тонкие губы.
          - Именно для этого. Чтоб дом наш был сугубо нашим… а в чужом доме -  нас уважали. Не спешите, Тирро, мы пока не садимся…
   Тар испуганно одернул руки с клавиатуры. На принятие посадочной траектории – всего-то секунд тридцать положено вблизи планеты со столь насыщенным трафиком. Риск столкновения с иными орбитальными объектами крайне велик.
   Однако, ничего страшного не произошло. Посадочная пиктограмма сменилась разрешением дополнительного круга.
          - Боятся… И уважают… и правильно… - Донован прикрыл глаза.


    Когда идешь по траповому переходу вдоль космического корабля - кружится голова. Мутит буквально, когда гравитация одного отсека разнится с тяготением последующего,  особенно - если не просто по величине, а и по направлению. На "Корсаре" энергию экономить умели, никто не отягощал себя щепетильностями - гравитации было ровно столько, сколько нужно минимально и не более того.
   Организм бунтует поначалу - выше солнечного сплетения сила тяжести особо не пробивает, а голова -  почти в невесомости. Ходишь неваляшкой и глотаешь рвотные позывы. А межотсековый шпангоут пересекать по переходу - так поначалу пакетик необходим.
   Человек - самое приспосабливаемое животное. Через недельку появится привычка к головокружению, а потом оно и вовсе начнет воспринимается, как разновидность нормы.
   Кэп Рейнольдс головокружение патологически не любил. Но заставлял себя один раз в сутки пройти фрегат от отсека к отсеку, лично посмотреть порядок и пообщаться с командой. Каждый раз -  в пытку...
   Машинный отсек остался позади. В нем - все путем. Старший механик ходит на "Корсаре" десятый год и статистику не нарушает. Образцовая чистота машинного диссонировала с остальными блоками пиратского корабля, как чистая постель с транспортным трюмом пятого класса.
   Хозблок и камбуз - особенная гордость капитана. Никакой питательной смеси. Никаких селиктониевых добавок. Продукты на Тортуге дороги, как квадратные метры, но Рейнольдс умудрялся затаривать криоконтейнеры свежатиной, справедливо полагая, что правильная жратва - еще один козырь, притягивающий качественный персонал. И неважно, что питание вычитается из общего жалованья. Вкусная пища - трепетная страсть одиноких, одичавших мужиков.
   Кок тему понимал и поддерживал. Меню было далеко до деризейских ресторанов, но по сравнению с кабаками Тортуги - выглядело весьма достойно и разнообразно. Это не говоря уже про бар, бесплатно-нормированный, но - чисто за счет капитана и старшего помощника.
Как ни крути - а на день двести грамм спирта в эквиваленте напитков получал каждый желающий.
   Команда "Корсара" была отменной.
   В ремесле, когда собственно человеческие качества решают судьбу предприятия, а не какая-то там социальная мишура - подбор матроса на пиратский корабль был первейшей и труднейшей задачей.
   Месячная экспедиция требовала не только боевой отдачи, но и внутренней дисциплинированности состава. А оба этих важнейших фактора неизменно проистекают исключительно от личной мотивации бойца.
   Рейнольдс умел найти баланс между тщательно взвешенной требовательностью и множеством приятных и понятных душе солдата удачи мелочей. Лучшие на "Корсаре" сбили костяк, слабых изгоняют безоговорочно - служить у Рейнольдса слыло престижным в барах Тортуги. Наиболее довольные собственной судьбой рожи посетителей лучших кутежных мест Вольницы -  непременно сопутствовали нашивке "Корсар. дж. рейн. Со" на правом плече флибустьерской ветровки.
   Рейнольдс ступил в жилой блок и машинально ухватился за поручень балюстрады. Гравитация резко увеличивалась с поворотом вектора на двадцать пять градусов - этого требовала оптимальная компоновка пятидесяти жилых отсеков в обводы фрегата. Сход-заход в жилой отсек традиционно знаменовался незабываемыми впечатлениями. Седой капитан украдкой поморщился.
   Некоторые каюты были распахнуты настежь и обитатели приподнялись в невольном уважительном приветствии командира.
   Кэп вышел на брифинговую площадку посреди отсека и облокотился о перила:
          - Мужики! Вопросы предложения родили?
   Почти все закрытые каюты распахнулись. Человек десять приблизились послушать капитана.
          - Нормалек, кэп. Тока скучно... Я уж в счете сбился - седня суббота?.. - раздался из-за голов аудитории уверенный голос. - Там штурман не заблудился в навигациях?
  Пираты закивали головами. Бездействие утомляет в сто раз сильнее любого абордажа. Про моральный дух - вообще молчим. Кстати, еще неплохо терпят, черти.
          - Штурман твою шкуру спасает, Одноглазый. Ты ему бренди стопарик притаранил бы, в благодарность. - Рейнольдс добродушно усмехнулся в белую бороду. - Сегодня десятый день курорта. За последнюю экспедиционную неделю мы видели четыре транспортника класса "Траллер". В сопровождении, суммарно, восьми межгалактических крейсеров. Кроме того  - еще пятнадцать боевых кораблей мы встретили после выхода из пространственных прыжков в десяти галактиках. Они нас опрашивали по навигационному курсу, а два раза не купились на торговый код и погнались... Только вчера закончилось - мы оторвались от погони окончательно. Конфедераты, судя по всему, начали рейд в близлежащих к Млечному Пути районах. Видать - не мы одни ломанулись по маляве со Сходки. Транспортные коридоры на Землю - жирный куш... Верно, мужики?
   Народ довольно заржал. Два последних абордажа прошли сказочно - хорошая партия строительных роботов и два десятка гравимобилей экстра-люкс класса земного производства услаждали воображение команды. Все знают, что на самой Земле давно ничего не собирают, а заводы по производству гравимобилей находятся на Луне или Марсе. Но благоговейный штемпель "собрано на Альфа" и исключительный конструктив лимузинов - превращали груду железа и углепластика в круглое состояние.
          - Если дела плохи совсем и Император Флинн направил сюда целый флот - нам придется еще порядка десяти-двенадцати дней переходить на другую транспортную магистраль. Где-то галактик пятьдесят проваландаемся. Или у кого-то есть желание с крейсером борт о борт постоять?..
   На сходке отсека настала полная тишина. Только чуть разбавлял гул вентиляционной системы.
          - Мне и самому скушно, братва. Могу поднять на голосование возвращение на Тортугу, если кто устал...
   Кэп знал, на какие рычаги давить - кто ж откажется от дальнейшей экспедиции, особенно - если учесть, что маневрирование, по кодексу, всегда за счет штурмана и капитана.
          - Да не, кэп... Мы шутим... Передай второму от меня бутылку, потом, как долю выдавать будешь - посчитаемся... - Одноглазый Тед поднял вопрос из желания поговорить, никто на базу и не собирался. Но мнение братвы выразил и некоторое напряжение в тусовке снял.
   Рейнольдс шагнул с брифинговой корзины на палубу:
          - Лады... Тогда вольно...
   Сходка тут же растворилась в своих делах. Преимущественно - отвисанием в инфополе.
   Рейнольдс направился к пятнадцатому жилблоку, который оставался наглухо задраенным.
   Одноглазый Тед проследил за траекторией командира и усмехнулся. Давно пора, чтоб не загоралось в охотку.
   Рейнольдс увесисто приложил раз-другой костяшками пальцев по гладкой полированной поверхности двери, потом, не дожидаясь реакции, дернул отпорной рычаг и массивная плита подалась створками в разные стороны, открывая доступ в пятнадцатую келью.
   Внутри было темно. Кэп выставил вперед ногу, нащупал в глубине кресло и забросил в него зад.
          - Спишь, Сторр?..
   Тишина... Косой луч света от двери падал на раскрытые глаза лейтенанта и вопрос имел вид скорее риторический.
          - Нет, командир. А вы?.. - ответ был синтетическим, без выражения в голосе.
          - Я здесь один. - Кэп говорил тихо и властно. - Я тебя трижды на мостик вызывал. Что, дисциплина побоку на борту?
   Сторр молчал. Ни полмускула не дрогнуло на его лице. Только глаза переменили точку вглядывания.
          - Ну, и дальше что, лейтенант? Еще дней пять полежишь, коли абордажа не будет - да удавишься здесь? Или горло себе вскроешь?.. Совсем жить некуда, парень? - Рейнольдс выговаривал слова, нарочито не добавляя в них ни капли участия. - Ты сдался? Боец, ты сдался?..
          - Да считайте, как хотите. Я на абордажи хожу - и порядок. Договор не нарушаю. А что в промежутке -  вам не пофиг, мистер Рейнольдс?
   Старый Джек поморщился. Что за институтка такая... Кэп протестовал внутри себя против рвущегося наружу сопереживания - но не понимать лейтенанта он не мог. И осознание того усиливало муторошность от собственной роли в судьбе бедняги.
          - Тебе насрать, да?
 Тишина... Кэп пытался разглядеть хоть одну эмоцию на безучастной физиономии. Может он эфиком вмазывается натихаря? Надо медика поспрошать - больше наркоту взять на борту негде.
          - Да, кэп. Точное слово... Вы правы - абсолютно... - Сторр шевельнул уголками губ.
          - И как тебе?
          - Что именно, сэр?
          - Состояние твое - как тебе? Самому-то?
          - Я счастлив, командир. Вы же знаете...
          - Знаю, Рикк... - Рейнольдс мимо воли потеплел. - У тебя звание есть, сынок?
          - Есть, командир. Это единственное, что у меня еще есть... - Сторр прикрыл глаза, пытаясь не вздохнуть.
          - Не лишили конфедераты?
          - Не они давали.
  Так вон оно что... Так ты академический, салабон... Рейнольдс улыбнулся.
          - А это очень немало, лейтенант. У меня звания, например, нет. Просторабочий - по любой табели о рангах, любой звездной колонии.
  Сторр повернул голову к собеседнику с отблеском недоумения на лице.
          - Угу, представь себе, лейтенант. Лишили меня звания. За флибустьерство. Единственная отрада была - по профсоюзному соглашению по земным таблицам у меня государственная пенсия могла бы быть. Есть выбор - не на "Корсаре" подохнуть, когда время придет - а в погребке на Марсе на гроши. А после нынешнего рейда - так и земляне, как пить дать из пенсионных списков, исключат. Ты понимаешь, о чем я, сынок?
          - У тебя мало денег, капитан? - Сторр начал оживать. Щеки его чуть налились розовым, а взгляд окрасился новым оттенком.
          - Меня не пустят никуда. Точнее пустят - и сразу же повесят. Вот - на Марс еще мог...
          - Нелегально поселишься на Деризее и отвисишься на водных курортах, командир.
          - Точно. - Рейнольдс недобро оскалился. - Так и поступлю... Но где бы я ни был -  буду скрывать, что у меня нет звания, стыдливо прятаться под вымышленной личиной... Я не строю из себя золушку, ты не вообрази  ненароком. Но я бы на твоем месте ценил… что у тебя осталось, лейтенант...
          - В этом вам повезло, сэр. - Сторр отвернулся опять.
   Рейнольдс медленно выдохнул.
          - Много ты понимаешь... в везениях... сосунок... - Джек глотнул давно забытый по ненадобности ком в горле. - Знаешь, лентеха...  Ты слабаком-то не будь. Ты, когда звание получил - должен понимать, что занимаешь место того паренька, который жизнь готов был посвятить военной профессии. Но в Академию по конкурсу слегка не прошел. Вот кабы тебя не было...
          - Кэп, меня лишат звания, как только ежегодную Декларацию Карьеры в Пренейский Штаб отправлю... - Сторр металлически усмехнулся. -  Печально, что мой нынешний вид производит впечатление человека, на которого можно воздействовать столь банальными лозунгами... Не трать силы, командир. Боишься, что денежки твои не отработаю? Расслабься... Моей нынешней доли, кстати, еще не выплаченной - более, чем с гаком...  вам в принципе не нужно переживать о моей персоне... Или ты о мотивации моей в бою заботишься? Брось, капитан, мы же с тобой старые люди.
  Рейнольдс облизал сухие зубы, ощутив железный вкус нервного напряжения. Он запретил себе эмоциональность. Вообще. И очень давно. Какой смысл начинать опять... Выполнить свое предназначение - кажется сложным благодаря исключительно эмоциональности. А паренек-то держится... Глядишь -  зря переживаю.
          - Риккол, у нас проблема в экипаже. - Капитан оборвал эластичное молчание, покуда оно не превратилось в тягость. – У «Корсара» нет второго вскройщика... Последний абордаж сорвался именно из-за того, что мы позволили себя пеленговать, пока штурман подбирал коды к посадочному шлюзу. Да, пару абордажей были успешными... Но проблема есть. Особенно сейчас - "Корсар" забрался слишком далеко. Нам непременно нужны еще две-три успешные атаки. А без второго вскройщика - это маловероятно. Все транспортники на стреме, коды шлюзов перепрошили... Как ни крути...
   Сторр молчал. Капитан ощутил соленость изжоги и умолк, мысленно чертыхаясь.
          - Я понял, командир. Поскольку вскройщика прикончил я - кому, как не мне выручать братву… К тому же - вроде как и обязан... Короче, кэп, я понял... Не продолжай. Подписывать бум, или на слово поверишь? - Рикк сильно потер глаза ладонями.  - Не боись, не сковырнусь я... в этом рейсе... командир...
          - Ты вовсе не обязан, сынок... - На душе было не менее горько, чем во рту. Джек ощутил себя бессильно-старым, немощно-изжившимся, пустым бессмысленным механизмом.  - Но я тебе очень благодарен. Все не просто так. Я верю и ты верь. Иного - все равно нихрена нет... - Рейнольдс с трудом поднялся. Разговор вымотал больше, чем вся предыдущая неделя.
          - Одноглазый!!! - Гаркнул капитан на выходе и старший вскройщик вразвалочку направился приблатненно-прогулочными шажками в пятнадцатую каюту, прижав под мышкой абордажную саблю предыдущего напарника.
  Порядок на корабле.

   И вновь была тишина. Звенящее ничто заменило собой все подряд, включая воздух, наверное - даже свет. Строгих людей, молчавших в зале - тем паче. Их лица выражали весомость происходящего, и наверняка повергли бы в дрожь случайного наблюдателя, который, по понятным причинам, был категорически исключен.
   Если когда-нибудь на Земле и решался подобный, по важности, вопрос - Древняя и Древнейшая Истории об этом скромно умалчивают. И суть дела - не только в банальном определении будущей судьбы мира, но и в большей, гораздо более сложной коллизии. В правомочности воздействия на поколения предков наглыми потомками, забывшимися в поиске праведного пути.
          - Хоть кто-нибудь из вас понимает? - Кардинал плыл взглядом по разнообразно озадаченным лицам приепископов, более в попытке самостоятельно уяснить ответ на свой вопрос, чем услышать его от членов Высшего Совета Ватикана. - Вы можете абстрагироваться от деталей и трезво посмотреть в смысл того, что мы собираемся сделать?.. да еще и именем Господа...
   Старец горестно покачал длинной седой головой.
          - Но... Кардинал... Вы же сами... возглавляете группу... инициировавшую Темпоральную Стратегию Землян... - Первейший Приепископ промямлил крайне несмело, едва не сбившись на подобострастие. - И Высший Совет... как раз по вашей просьбе... собрался... ваше Первейшество....
          - Формальности, формальности... - Кардинал сдержал раздражение, неизменную свою реакцию на любые формы пресмыкания. - Я - лишь инструмент в руках Божьих... И вы должны быть Его инструментом, а не моим. Я осознаю, понимаю и всецело отдаю себе отчет в каждом факторе происходящего и каждом шаге, сделанном ли, или который только собираюсь сделать.... И я хочу, чтобы каждый из вас...
   Кардинал вновь просканировал неспешным взглядом персон, олицетворявших собой луч праведного света. Некоторые - были неубедительны в этой роли. Господи, прости...
          - Осознавал!!! - Старец гаркнул неожиданно и каждый, норовивший потерять  нить беседы содрогнулся в душе и вздрогнул снаружи. - Осознавал!! Мы собираемся влиять на жизнь наших отцов! Напрямую менять ее течение в угоду -  не своим! - но интересам будущего и потомков наших, что есть более ценно и значимо для нас, как проводников Искры Жизненной!
  Кардинал нахмурился и вперил ледяные глаза в нестарого мужчину, развалившегося в смелой свободной позе за пультом заседающего. Тот принял более приличное положение, но продолжал твердо держать тяжелый взгляд патриарха, тонко балансируя на грани, чтобы не делать это с вызовом.
          - Я вынужден поставить в пример многоуважаемого приепископа Сальского, как лидера инициативной группы Сомневающихся. И несмотря на факт безмерного таяния их рядов от Совета к Совету - именно упорство храбрецов вселяет уважение к позиции гражданской ответственности глубокоуважаемой инициативной группы. Ибо шаг, на который мы договариваемся решиться - действительно сложен в своей важности.
   Глаза Сальского приепископа чуть сощурились в ожидании подвоха, но внешне он сохранил спокойствие и любезно кивнул с уважительной полуулыбкой на устах. Тонко стелет, первосвятейшество... его...
          - Действительно, первые эксперименты по внедрению в прошлое прошли. Успешно ли, или неудачно - не будем разбирать дебри в полемике. Изменений в усредненном коде манускрипта Войнича не обнаружено. Можно считать, что внедрение первичной станции Аркаим не придало истории тысячелетий сколь-нибудь значимого изменения. Заключение экспертной группы Ватиканской Академии Наук за подписью лично главы Архипрофессориуса Терона Верона Клавского было разослано по персональным инфо-нодам членов уважаемого Совета неделю назад… вы все имели возможность ознакомиться и я надеюсь - вы ей воспользовались. И не надо оглашать вслух ваши доводы...
   Кардинал поднял вялые растопыренные пальца в сторону оживившегося приепископа и этого жеста хватило, чтобы микрофон оппозиционера убавил громкость, а юнец осекся на вдохе, не успев толком выразить свое отношение к разосланному Заключению.
          - ... не нужно... Я читал ваш протест... Равно как... я опять же - надеюсь, и Приепискорат... Не утруждайте себя и других... Да, Манускрипт Войнича - это недостаточный эталон для отслеживания пагубности влияния наших темпоральных проектов на естественное течение истории... Да, это еще худшее мерило для прогнозирования более смелых, агрессивных проектов, которые мы соберемся предпринять в ближайшем настоящем...
  Кардинал давил словом, вбивал в души трусов осознание необратимости решения именно в том виде, как действительно нужно человечеству и Святой Церкви. Его мощная энергетика испепеляла остатки сопротивления, но ряды Сомневающихся пробить он не надеялся. Для утвердительного Решения Совета все еще не хватало пары голосов. Так или иначе - придется договариваться с Хозяевами. В их спонсорстве  инициативной группы Сомневающиеся - способен усомниться разве что... Прости, Господи, души их грешные, алчность затмила сердца их, и отцов их, и прадедов их, они позабыли для чего Ты послал нас в этот страдающий мир... Прости нас грешных, Отец Небесный... И дай нам силы исправить ошибки наши, не усилив их новыми...
  Пауза затянулась сильно и приепископ Сальский заерзал в неприятно потвердевшем, сдавалось, кресле.
          - Любезный, знаете... Когда начинаешь детально интересоваться сутью времени - волей-неволей меняешь к нему отношение. А когда приходишь к выводу, что этой переосмысленной субстанции вообще не осталось на твоем веку - понимаешь, что переосмыслять в дальнейшем уже не имеет никакого смысла. Поэтому продолжаешь считать, как напереосмыслял перед тем… Именно в этой связи я предлагаю говорить начистоту.
   Кардинал приподнял ладонь в мнемоническом командном жесте и золотой заседательский трон подплыл ближе к приепископу. Сальский нервно сглотнул. Нарушение регламента Совета - было последней штукой, которую он мог ожидать от бесноватого Председателя.
          - Я почему-то уверен… уважаемый Совет простит... а если не простит, значит - просто переживет... мой поступок... Но я буду говорить прямо, и вас, приепископ, призываю к тому же.
   Сальский безмолвно развел руками, кивнул и попытался сесть свободней, насколько это возможно было проделать под стотонной аурой старика.
          - Скажите, Сальский... Ваше собственное мнение совпадает с позицией Хозяев?..
   Зал взорвался шелестом, шепотом, шорохом, недоумением, возмущением и испугом одновременно. Никогда прежде в стенах Ватикана не упоминали мифическую организацию еретиков. Услышать ересь из уст Кардинала - хлестануло почище грома над зимним безмолвием. Теперь факт существования Хозяев можно считать официально признанным?!
   Синхронный выдох прокатился по испуганным святошам.
          - Но позвольте... откуда я могу... - Сальский невероятным усилием воли сохранил присутствие духа, впрочем лоб его предательски повлажнел.
          - Бросьте, святой отец... - в голосе Кардинала скрежетала издевка, ее и не пытались скрыть. - Не хватает смелости - лучше просто молчите...
   Густые белые брови старца ожили и лучистый голубой взгляд пригвоздил приепископа от пяток до верхней точки макушки.
          - Лично я сомневаюсь… что ваше мнение совпадает с точкой зрения Хозяев... Но нечто заставляет вас идти на поводу... Что, Сальский? Деньги? Но вы же никогда не покидали Землю, чтобы иметь возможность ими воспользоваться... Почесть? Весьма любопытно было бы представить путь ее реализации... Скажите, приепископ?..
  Сальскому удалось проглотить сухоту адским усилием. Сумасшествие какое-то... Впрочем, давно к тому шло... Верить в вечность тайны, как и в тайность вечности - пожалуй, высшая степень церебралистичной наивности.
          - Сэр, я продолжаю вас не понимать... - Приепископ привык играть до конца. Хошь беллетристики, бесноватый старикашка - ее есть у нас. Вышло неубедительно даже для себя самого.
          - В таком случае - продолжайте молчать. И слушать... Я долго пытался понять вашу мотивацию... Впрочем, не столь много у меня было и вариантов... - Седой Председатель незримой хваткой удерживал взгляд жертвы. - Власть. Жажда власти могла заставить вас... Причем мелкой власти, не самоличной... Жалким ощущением причастности к силе… Вы верите, Сальский, что окажетесь в команде победителей... И с вами поделятся... пусть даже брендом... Не любите проигрывать, милейший?
   Приепископ растерял волю, словно растекшуюся жидкость. Глаза его слезились, спина мелко дрожала, и, чтоб ответить - сил не было вовсе.
          - Вы с чего-то решили, что победить можно, только играя за Хозяев... - Кардинал усмехнулся неожиданно добро, как-то  по-отечески. - Я вас разочарую...
   Старец поднялся и неспешно пошагал к большой панорамной панели, гигантскому окну, являвшему вид на безмятежную гладь Атлантического Океана, катившего спокойствие в красной закатной пелене. Тридцать пар ошарашенных глаз не решались пропустить малейшее движение старика.
   Темный силуэт главного Хранителя Ватикана врезался в насыщенную синеву  и, казалось, не было ничего более стабильного в этот миг в целом свете. А может быть -  гордая стать церковника и являла собой сейчас весь мир.
          - Хозяева проиграли. Вы хотите возразить... Не стоит, не тратьте время... Факт, которому еще только предстоит свершиться - на самом деле давно свершен… с точки зрения Высшей Логики Событий… Вопрос времени равен абсолютной вероятности... Сомневаетесь?
   Сальский зло прищурился, но неуловимое нечто в голосе председателя расцарапало душу и привычная уверенность катастрофически испарялась сквозь разрез с все возраставшей скоростью. Да чтоб тебя...
          - Вам придется. Поверить. Искать другую команду. Сейчас - еще есть шанс ее найти. Когда вы покинете зал заседания - надежды истекут. Вы растеряны, приепископ?..
          - Но, позвольте... Если допустить правомочность вашей теории, высказанной... кстати весьма убедительным... тоном... можно допустить по отношению к гораздо менее умному, чем все мы здесь собравшиеся, человеку... Неужели даже для дурака было бы достаточно всего лишь голоса, взамен доводов? - Сальский не то, чтобы осмелел - он просто освоился источать страх тонкой струйкой.
          - В конечном итоге - вот и причина. Я нашел ответ на свой изначальный вопрос. Безверие. Отсутствие Веры… сдобренное страхом проигрыша... Во что вы верите? Я спросил во что, а ни в кого... Впрочем, молчите...
   Вы сомневаетесь в правомочности малейшего деяния в прошлом и с жаром доказываете опасность темпоральных проектов. С ваших слов - если в Манускрипте Войнича не происходит изменений, все равно - влияние на историю человечества может оказаться губительным… чуть ли не внеочередной апокалипсис грядет... И мы понимаем, чего именно боитесь. Верней - вы здесь вообще ни при чем. Сами по себе, Сальский - вы вряд ли способны постичь глубину вопроса… уж не обижайтесь, пожалуйста. Темпоральных проектов боятся Хозяева...
   Они выстраивали свою пирамиду, кропотливо проплетали ниточки влияния… в течение тысяч лет... Они, фактически, подчинили себе экономику и, как следствие, все остальное в дальней древности. Укрепили свое могущество в ближней древности. И готовились расцвести венцом в новой истории.
   И теперь не могут понять - как же вышло, что путешествует во времени Ватикан, а они, привыкшие править - имеют возможность лишь наблюдать, да и то – весьма издалека.
   И правильно боятся. Всякое будущее проистекает из прошлого через настоящее. В любом настоящем, на протяжении всей истории человечества, в каждый отдельно взятый момент  - доминирование Хозяев исходило от доминирования в более ранний период, усиливаясь от века к веку. Разве кто-то мог прервать злокачественную цепочку? Они боятся… мы можем прыгать во времени. И менять его.
   Вы верите логике, приепископ?

   Кардинал вернулся лицом в зал Заседаний. Количество удивления и страха на единицу площади зашкаливало через все мыслимые пределы. Притихли... Грешники... Забыли волю Господа, а теперь задыхаетесь страхом перед неизведанным...
   Старец прикрыл глаза. Видеть опостылевшие лица номинальных святош - сил было меньше, чем желания.
          - Конечно, как и каждый безбожник - вы повторяете сами себе, что логика и здравый смысл определяют ваши поступки. Иногда -  верите в это… Вам будет интересно узнать...
   Кардинал распахнул веки и Сальскому сдалось - стало как-то светлее, словно невидимый огонь поддал вполне материального света в темноту сомнений.
          - ....что Манускрипт Войнича существует сейчас с радикально измененным текстом. Если сравнивать его не с контрольным образцом, спрятанным в бункере Аркаима. А с первоначальным… Отправленным в Лабиринт… Еще, практически, до Исхода… в самый ранний его период…  И не нами… Его нашли пираты... Флибустьеры, вольный народ, наши верные союзники, выполнявшие миссию прикрытия экспедиций в прошлое, скрывавшие поток строительных бригад Аркаима и тысяч монахов, направлявшихся на схиму в древность, воскрешать нам знания о самих себе…

   Зал не вздохнул и не охнул – издал скорее хрип загнанного в тупик зверя, нежели какую-то, присущую человеку, эмоцию. Сальский впился ногтями в ладонь и почувствовал липкую теплоту на подушечках пальцев. Как же..
          - Но как может быть... Фальсификация отчета Академии наук... Ересь большая, чем... - приепископ дышал часто-часто, ловил сердце горлом, не удержался, схватился за щеку и оставил на ней ярко-алый след.
          - Смотрите в душу свою. Не ереси бойтесь, но ереси осознанной. - Кардинал цитировал Писание Исхода и некоторые заседатели набожно приложили ребро ладони к груди, согнув пальцы. - Не слов неправедных, но неправедности намеренной. Не грядущего, но прошлого своего...
   Аудитория выдохнула "амен" и Кардинал вновь сомкнул веки. Вечный сон приходит не тогда, когда хотелось бы больше всего.
          - Разницы между эталонным манускриптом в тайнике Аркаима и контрольным, в Ватиканской библиотеке, нет. Но есть еще один манускрипт... Точнее его копия... Ее сделали несанкционированно, случайно... Во время подготовительной экспедиции, когда Аркаим строился, задолго до периода, когда наша цивилизация хоть сколько-нибудь оформилась... А может быть - никто и не делал копию. Может быть - это весточка из будущего, от наших потомков. Которые решили передать нам намек... Кто знает...

   Старик схватился за позолоченную левитирующую цветочную подставку и прошептал:
-  Время изменилось. И мы вместе с ним. И История. И история Хозяев. Они проиграли.
  Зал потонул в шуме вскакивающих с мест приепископов.
   Но Сальский слышал нового патрона очень хорошо.