Для конкурса рассказов о школе издательства "Астрель-СПб". Конкурс еще идет и закончится 5 марта
Охота на ЧМО
Рассказ основан на реальных событиях.
Практически в любой школе, в каждом классе есть такое, мальчик или девочка, не важно, они бесполы, на двадцать пять – тридцать человек
в классе их, таких может быть и двое-трое.
Да. Они бесполы. На их бледных лицах часто блуждает улыбка, хотя глаза остаются серьезными. Рядом с ними не становятся, не садятся. Они сродни зоновским «опущенным». Да и ЧМО так и расшифровывается : Человек Морально Опущенный.
Такой была и Алла. Одетая в бабушкины вещи, все какая-то мешковатая, одутловатая, ни грации, ни фигуры, картошкой нос и щедрая россыпь ярких подростковых прыщей. Никто не знал, что она младше всех в этом классе на год, а то и на два. В свои двенадцать она заканчивала восьмой класс.
Она не вундеркинд, нет. Училась нормально, не хуже других, налегала на те предметы, что интересовали в данный момент. Отличница по рисованию и музыке. В общем, она бы так и закончила школу раньше всех, учеба ее не напрягала.
Этого хотела ее мать, чтобы дочь встала на свои ноги, вышла в люди как можно скорее и больше не возвращалась. В школе не знали, что мать ее регулярно избивает – она никогда не била по лицу.
В глазах Аллы застыл хронический страх перед любым громким звуком и резким движением и паническая покорность раба. Казалось, прикажи ей лизать сапог, и она стерпит. Слижет.
Алла начала курить. Не курила еще, но покуривала, снимала стресс. После сигареты становилось легче. Для двенадцати лет немного круто, но, повторюсь, все думали, что ей лет четырнадцать, как всем. Рост обычный, грудь присутствующая. Взгляд отсутствующий. Аллочка последнее прибежище находила в чтении и как раз в тот период по ночам читала «Айвенго». Ей дедушка принес книжку.
В классе поиздеваться над Аллой было делом чести. Когда появлялась новенькая девочка, пару недель она дружила с Аллой, но потом ее находили во дворе и доходчиво объясняли, кто «у параши» а кто «на трамвае».
Отца у Аллы не было, но это не беда, в общем-то…Если бы не застывший ужас в ее глазах, ничего бы не случилось. Но она не умела защищаться, а когда поняла, что это нужно, было уже поздно. Ну не знала Аллочка, что правильно это – отвечать ударом на удар. Она же не могла ударить маму, тогда мама ее или насмерть изметелит, или, вот мамино любимое слово «изувечит», и хуже всего, может слегка навешать и оформить в детдом. Она уже грозилась.
В школе Алку донимали только днем, а в детдоме ночью одеяло подожгут или нассут на спящую. Делов-то! Ведь она – ЧМО!
Поэтому Алла не сразу поняла, что если будет защищаться, это лучше. Она боялась. Всех!
Но к двенадцати годам и до ее парализованного ужасом разума начало доходить. И она ударила Кукушкину. Была такая у них в классе.
Все авторитеты –Новикова, Подлизенко, Иванова и Лысухина никак не могли вынести такую наглость. Это кто же это у нас тут «возникает»? Аллочка-насралочка?! Они иногда называли ее Аллочка-давалочка, но это не имело успеха. Посудите сами, может быть, затюканная, сгорбленная Аллочка и дала бы кому, но кто ж возьмет?!
И вот такое происшествие! Бунт на корабле! Все, кранты чмошной Аллочке.
Последним уроком была химия. В наших белых пятиэтажных школах химии-физики находятся на пятом этаже в таких закутках возле актового зала. Пятый не как другие, нет сквозного прохода. И последний, восьмой урок – химия. Все одно к одному.
Она не первой вышла из класса, народ ринулся занимать выход. На переменке все обсудили и решили. Когда она появилась в коридоре, ее затолкали в угол и стали избивать, рвали волосы, тыкали пальцы в глаза, каждый норовил опередить другого. На шум вышел химик и расшвырял всех, оттащил их от Аллочки.
Она схватила свой рюкзачок с учебниками и бегом ринулась по школе. Пролетела бегом четвертый этаж, вниз, насквозь третий и засела в женском туалете. Дрожащими взрослыми руками достала пачку дешевых сигарет и закурила. Потом еще. Время тянулось как жвачка, вклеенная в прическу школьным остряком. Нужно было дождаться, когда все однокласс-ники ( без точки.ру) оденутся и пойдут по домам.
Аллочка повспоминала стихи, заглянула в учебник, но тут же раздраженно захлопнула его. Источник зла эта учеба! Все из-за того, что она обязана учиться! Сидит тут, будто в карцере, только добровольно.
Воняет, граждане! Аллочка достала губную помаду и пополнила коллекцию надписей на стенке:»не школа, а зона». Помаду страшненькой Аллочке дарила мать:» крась губки-то, пококетливей надо быть, найдешь себе мальчика, пойдешь с ним в кино,».
Аллочка решила выглянуть из укрытия, а то и дома навешают. Тихо вышла из параш..ээ. пардон, из дамской комнаты и стала спускаться по лестнице. Внизу стояла Иванова и таращилась в лестничный пролет. Увидев Аллочку, она махнула, и к ней подтянулась Лысухина. Блин! Пришлось возвращаться в свой вонючий бункер.
И снова томительно ползли минуты. Да какое там, минуты? Сигареты кончились, и на улице стемнело.
Аллочка взвалила на плечо свой, известный всей школе рюкзак с зеброй и решительно вышла из укрытия.
Она беспрепятственно спустилась на первый этаж, и тут из раздевалки высунулась физиономия одноклассника, какого-то мальчика, видимо, его и таких, как он мать имела в виду, когда дарила помаду.
Аллочка бегом бросилась к выходу. Заблокирован. Их ведь было много, человек двадцать. На лету сменив курс, она рванула к выходу через директора. Заблокирован. Еще группка одноклассников, которые, завидев ее, расхохотались. Бегом, как в жизни не бегала на уроках физкультуры, рванула неспортивная полноватая Аллочка к еще одному черному выходу. И это был очень черный выход. В синеву и белое унижение.
Куртка и шапка осталась в раздевалке, которую блокировали человек пять, Аллочка надеялась добежать до дому. Но ее схватили, бросили на снег и начали бить. Дальше все мелькало, синий воздух был внизу, а белый снег – наверху, потом Аллочка попыталась встать, и ее бросили на бетонный бордюр. Руки у ней были оголены, свитерок сбился, и бетон сорвал кожу с локтя.
Потом Алла помнит, что ее держат двое, а Подлизенко подходит к ней с сигареткой и говорит, пуская дым в лицо:» ну что, шалава, належалась под учителем химии»?!
- «Что ты несешь»? Алла дернулась, но держали хорошо дети поспортивнее ее и на два года старше.
- «Что слышала, ты небось уже беременная от химика-то! Я вот сейчас как двину тебе так, что твой ребеночек от химика точно уродом родится»! И со всей силы врезала Аллочке ногой в живот. Тут ее, кстати, и отпустили, и, согнувшись пополам, она покатилась в снег.
Тут появилась одна девчонка, Оля, которая дружила с Аллой. Она была бы такой же, но все знали, что ее мать сидела, и что они знают взрослых бандитов. Поэтому ее опасались, да и она была не из тех, кто позволит над собой издеваться.
Оля и Алла встали спина к спине, посыпался град насмешек на тему «двое против сотни», реплики вроде «Оль, тебе это зачем, что, не хочешь быть с нормальными людьми»? Но Оля встала и уперлась, и рожи отступили в синеву этого вечера, где и порастворялись, кто куда.
Оля сходила в раздевалку, принесла Алле вещи и пошла домой. Алла сказала ей, что поищет медсестру. Нельзя было явиться домой с окровавленной рукой. Мало ли что. Не поверят, что избили, будут пилить, что разиня, растяпа, в общем, пришлось бы врать. Поймут, что наврала,
могут опять начать метелить. Теперь уже дома.
Алла вернулась в опустевшую школу и подергала дверь кабинета школьной медсестры. Никого. Заперто.
А вот завуч была на месте и живо заинтересовалась, что, собственно говоря, происходит во вверенном ей «зоопарке». Алла быстро рассказала и попросила ватку и йод. Но завуч дала ей лист бумаги и ручку и сказала:»пиши заявление, тогда буду лечить твою царапину».
И Аллочка написала телегу, где грамотно изложила все и всех назвала поименно. Завуч сама промыла ей ссадину и отпустила домой.
Дома спросили, но Алла сочинила, что упала с лестницы, и на этом мытарства того вечера закончились.
Но на другой день началось нечто интересное. Теперь весь класс толпой ходил за Аллочкой и нудно ей угрожал:» забери свою заяву, а то мы тебя уроем, родственников твоих порвем на Британский флаг! Тебе не жить по-любас, тебе писец настал»!
Аллочка понимала, что писец ей настанет, если она действительно заберет заяву. Тогда все. Параша forever!
На какое-то время стало тихо. Аллочку обходили, как будто у нее есть силовое поле, или она воняет, или у нее завелись блохи повышенной прыгучести и кусачести. Тишина была стерильна и звенела. Ее можно было взвешивать.
Но, как говорят в народе, а в народе так говорят, и колымский фольклор здесь как раз подходит:»не долго музыка играла, не долго фраер танцевал». Упустила Аллочка на минуту из виду свой всем известный сидор, рюкзачок свой рыженький с дурацкой зеброй. Поставила его на лавочку возле раздевалки, отвернулась, был. Обернулась – нету.
Заглянула Аллочка под лавочку, может, какой шутник его спихнул. Не-а, нету. Ну, стала искать. Везде, по всей раздевалке, и у больших, и у первоклашек, и в столовке под столами, и в подвале до упора. И в спортзале, и даже в спортивные раздевалки постучалась. У девчонок посмотрела – нету.
К мальчишкам постучалась – тихо. Пусто. Зашла быстро, воровато, если еще у пацанов раздевалке застанут – все, хана. Но, нету. Никого и ничего. Зря шифровалась.
Пошла по этажам, нигде ничего. В женские туалеты позаглядывала. Пусто. Вонь, да неприглядные подробности нагло пялятся из мусорки.
До пятого, боевого этажа дошла, на чердак влезла. Нету.
Давно уже прозвонил звонок на урок, все сидели и, типа, учились. Только Аллочка все бродила по пустым этажам, глядя в пол, потеряв надежду и слегка отупев, понурая как лошадь.
На третьем этаже к ней неожиданно подошел мальчишка, по виду намного младше, пятиклассник, может быть.
- «Девочка, это не ты рюкзак свой ищешь»?
- «Я, а что»? Аллочка и встрепенулась вроде, но как-то вяло, будто оглушенная.
- «Иди скорей, он у нас в туалете, только осторожно, там сейчас вообще потоп»! Мальчишка, пусть у него все будет хорошо, унесся вприпрыжку, беззаботно тряхнув кудрями, веселый прогульщик, которого все любят.
Урок еще не закончился. Аллочка несмело открыла дверь в мужской туалет. Тубзик, как называет его уже сотое поколение школьников. Вонь была как в лисятнике, но это что, это можно дышать через воротник, это мы переживем.
Посреди этого помещения важно разлеглась огромная лужа нехилой глубины, выше кроссовок. В луже как изюм в торте красовался Аллочкин рюкзак, пустой. Учебники были аккуратно сложены в унитазе.
Мда, Аллочка думала, что у них писсуары. Ничего подобного. И такая же грязь и мразь, как у девчонок. За исключением некоторых нюансов. Да еще сегодня, похоже, у них трубу прорвало.
Она вышла из парашной комнаты, держа одной рукой свои учебники на отлете, а на мизинце другой болтался рюкзак. Текло, как со зверя подстреленного, только не благородная кровь, а пардон, вот и не читайте за едой. Особенно про школу.
Так вот. Аллочка шла в библиотеку. Там ее встретили спокойно, разложили мокрые книги по батареям, чтоб высохли, а ей выдали новые.
Она посмотрела на них с тяжелым подозрением и вздохнула. Куда деваться-то с подводной лодки?!
Побросала в мокрый рюкзак и ушла домой.
А дома как раз была мать. Она вообще-то жила отдельно, сплавив Аллу бабке и деду. Но звонила несколько раз в день и приезжала каждые выходные, а то и на неделе могла нагрянуть с оказией. И с проверкой. Так и было в этот раз.
Ой! Аллочка не успела скрыть следы «преступления». Мать не стала налетать коршуном. Просто спросила, что это еще за новости? «Ты что, под дождь попала»?
Вопрос был задан ироническим тоном, мать ждала объяснений, и Аллочка рассказала, как было. В конце-то концов, она же не сама рюкзак в туалет бросила, его же украли у нее.
Мать слушала, нехорошо улыбаясь, а когда Аллочка закончила оправдываться, сказала:» правильно они сделали, и мало тебе еще»!
***
Буфетчица Зина голосила, упала, суча ногами, белый халат задрался, завуч прикрыла ее от жадных глаз мальчишек, увела отпаивать валерианкой.
Только Аллу не скоро, не сразу прикрыли, как и Зину от них, от глаз, жадных глаз. Только когда закончили фотографировать, когда пришла машина – отвезти удавленницу в морг. Ее голова сидела теперь как одуванчик на длинном стебле. Это Зина ее нашла, девчонку повешенную, вот и голосила, не скоро теперь забудет, зрелище-то!
Хоронили Аллу бабушка и дедушка.