Оглавление

               

 
        Как подошло к шестидесяти, потянуло меня итожить. Задумалось телеграфными точками - тире пробежаться по десятилетиям. Начала и увидела, что получается оглавление к  жизнеоткровению.

       
       Первое десятилетие.   
      
       Смотреть кино из чётких и размытых картинок. Снег к снегу, дождь к дождю, лето к лету - одно большое  Лето детства, как и Зима, и Осень, горка влажного песка и сад из цветущих веточек клёна, увенчанных   белыми абрикосовыми бутонами. Картинки просматриваются лет с трёх. Ключевые, почти волшебные понятия этого нежнейшего  начала:  двор, клён, бабушка, калитка, сирень. Где-то выше земли, почти в нереале, в тягучей мечте - мама. Особенный запах ёлки, тёмная комната, чёрная тарелка радио, температура. Ожидание. Долгое ожидание лета, обещанного подарка, папиных писем, мамы с работы. Крутить колесо швейной машинки, экстаз от вороха лоскутков, штапельное платье с крылышками - это уже без ореола, пять лет. В пять лет заканчивается идиллия, откуда-то появляется и отхватывает полцарства двоюродный брат Сёмка, загадочный долгожданный папа занимает положенное ему место и мир рушится, меня награждают родной сестричкой, а я жду школу, страстно и нетерпеливо жду школу. Первая пятёрка, "Дети капитана Гранта", аппендицит, бедный шепелявый Филлипов, меня снимают с должности старосты, очки, гланды, миокардит. Чтение.Чтение.Чтение. Вот и первое десятилетие.               
        Второе десятилетие
         
        Время детства тягучее, как мёд. Юность - скорость и ускорение. Крылья растут каждый день. Голубая даль зовёт.                Школа. Пионерский лагерь. Люблю ходить строем, петь хором, декламировать стихи, рисовать и сочинять газету. Кружки, олимпиады - как говорит бабушка: без меня не освятится.
         У нас появляются  признаки цивилизации: радиола, стиральная машина. Дом перестраивается. Двор взрослеет вместе со мной, сказка преображается.  По улице катит технический прогресс. Гагарин в космосе. Я несусь с этой новостью трехмерными прыжками, поправ земное притяжение. Славка. Записка. Радиокружок. Слова: реле, резонанс, колебательный контур - пристёгивают нас к этому завораживающему прогрессу.Боюсь войны,она мне снится.
      Налево пойдёшь, направо пойдёшь... Техникум. Математика. Весна. Каштаны цветут в распахнутое окно аудитории. Даже сопромат пахнет акацией. Не любить невозможно. В нашей группе шесть мальчиков. Я люблю их всех. Но они об этом никогда не узнают. Дружбы складываются на всю жизнь. Предательства ещё впереди. Цвета только белый и чёрный. Первая зарплата. Меня печатают в газете. Ленинградская мечта.
      Притяжение не всегда преодолимо. Синица в руке тяжелее журавушки, улетевшего в несбывшееся.               

        Третье десятилетие.
                Время самых главных свершений.Почти взрослые.Завод.В поход за высшим образованием. Патентный отдел. Московские командировки. Театр. Смерть в доме.                Хорошая Девочка и  Шалопай. Роман в письмах. Ромашки высохли, увяли лютики.Страдания были сильными но недолгими. Февраль уже сверкал сосульками, хрустальные веточки вызванивали заветную мелодию. По утрам он встречал меня у проходной.  Июнь - медовый месяц. Так вот о чём поют птицы.  Какое счастье вместе усыпать и просыпаться вместе. Радиотехника с токсикозом. Ну и гадость это наше заочное обучение. Моя Леська родилась посередине весны. Через год мы защитили дипломы.С тех пор мне снится, что я так и не сдала математику. Крымское очарование. Мы вернёмся сюда снова и снова.            Отделовская возня. Между молотом и наковальней. Куда деваются нервные клетки. Дочки - матери и квартирный вопрос. Кооператив. Мы заказываем сыночка, но обрадуемся  младшей доченьке. В детской над кроваткой я рисую доброго рыжего кота с мышкой на лужайке, а напротив, над старшенькой, на всю стенку хоровод: Незнайка, Чипполино, Буратино, Вишенка и Олимпийский Мишка вокруг лукоморного дуба под резными листьями. Разве может быть так хорошо!               
          
         Четвёртое десятилетие.
         
         К тридцати  цемент затвердевает и на фундаменте растут стены.           Чудо – дети. Вновь мы с ними пройдём, детство, юность, вокзалы, причалы... Садик, школа, художка, музыкалка. Дни рождения. Ёлка. Дед Мороз. Свинка, ветрянка, козье молоко. Лес, речка, дача. Чёрные стволы деревьев. Красные и синие сапожки разгребают за мной сырую жёлтую листву. Два моих крыла, два моих камня. Делай, как я - да не тут-то было. Но ведь они должны, просто обязаны быть лучше нас?! Воспитание, оказывается – это совсем не просто. Мы учимся быть родителями. Нам ставят отметки, и они, к нашему удивлению, совсем не высокие, только об этом мы узнаем намного позже. Мы – политически грамотные.          Сикстинская Мадонна.Я,наконец, позволяю себе рукоделие. Мои девочки носят сшитые мной юбочки и брючки. Мусорное время, то есть, стояние в очередях, скрашивается вязанием.  Боремся с бытом. Феодальное хозяйство. Сами выращиваем, сами закатываем.Трудимся. Трудимся.Трудимся. Для карьеры у нас нет хватки и ещё чего-то. Но профессиональный рост –дело чести, хотя завод я ненавижу. Гены кочевников тянут  меня в бега. Благодаря экономной экономике командировки теперь по всей стране. Если пользоваться профсоюзным туризмом, можно показать детям мир в пределах одной шестой. Наша дочь – художница. Мы – шпалы под рельсами таланта, добровольно и безоговорочно.
Люська.Развод с подругой бьёт по мировосприятию. Оказывается, я не прощаю измен. Чернобыль. Огромный букет тюльпанов с дачи летит в мусоропровод – мне кажется,они излучают! Ко мне обращаются по имени отчеству и значение цифры 40 меня озадачило.               

       Пятое десятилетие.
      
       От слова «перестройка» уже оскома. У Н.И. Рыжкова лицо порядочного человека: если вы хотите капитализм, сначала выверните душу наизнанку. Посмотрели «Унесённые ветром», где Скарлетт кричит небесам: убью,  украду, но голодать не буду. Перестроиться на «убью и украду»?        Эпопея поступления Художницы в училище. Любимая моя бабушка заканчивает земной путь. Пятигорский допинг перед прыжком к выживанию.  За работу не платят. Как прожить без денег? Новые слова: «бартер», «инфляция». Польская эпопея. Московско-киевская. Фруктово-овощная. Жизнь упрощается  до эпопей. Не святые горшки обжигают. Мамочка, так ты же меня любишь!  Выпускной вечер, что дальше? Сохнутовские кренделя. Мир повидать, себя показать. Израильский самолёт уносится в тёмное небо.В нём наша младшенькая. Мой вой сливается с воем моторов. Пособие по безработице - ура. Лучше поздно, чем никогда – я нахожу своё призвание: преподаю в техникуме экономические дисциплины.Объясняю на пальцах - рынок за окном, куда хватит глаз.               
Беда. Удар ниже пояса. Художница больше не художница. На свидание в Израиль. « Меня меж двух  дерев распяли». Младшая не вернётся, старшая в монастыре... Я тягаюсь с Голиафом. Пароль: мой отец – Моисей.  Художница с нами. Долгая дорога возвращения. Изменившие вероисповедание не пропускаются. А в синагоге пахнет луком. И вот он – белый теплоход. Конец  жизни, или начало? Жизнь – она жизнь до последней секунды, которую зафиксирует уже кто-то другой.

         Шестое десятилетие.
         
         Пятьдесят прекрасных  лет я отмечаю в Хайфе. Оказывается, мы с Израилем ровесники. На морде полтинник, а в душе смесь отчаяния с надеждой. Олимы. Сирены памяти. Как пустить корни. Его величество Иврит. Инкубаторный период. Что такое абсорбция? Год за два, как в тюрьме. Надо ещё суметь быть уборщицей. Послужной список. Семья. Девочки. Родители. Машенькины университеты. Мы покоряем Бецалель. Электроника - специальность правильная, наш папа – молодец. Хочу ли я умереть под  забором? Родина. Мой новый дом в Галилее. А из нашего окошка... Чудеса случаются. Стучащему откроют.  Заводская проходная, вожделенная. Чем занимается инспектор качества. Похоже, мы когда-нибудь снова купим мебель. Мне давно пора быть бабушкой. И вот счастье у меня в руках, оно называется Внук. Нас ждут туристские маршруты, цветущие ирисы, горячие источники, море. Самолёт приземляется во Франкфурте. Друзья встречают в аэропорту. Прошлое и настоящее, наконец, соединилось. Мы обрели себя.   Париж, Италия, Бавария... Голова кружится. Младший внук мне лукаво улыбается. Он родился на шестой день войны. Это уже наша война. Корни пущены. Неужели мне шестьдесят? Монитор - дружочек светится, системный блок оживляет тишину.Мышка в руке разогрелась. Продолжение следует.

        Прошло ещё десять лет...

Седьмое десятилетие прошло в режиме онлайн. Справедливо-несправедливо мы сетуем на то, что «годы летят». Но если потянуть за ниточку — сколько же в эти десять лет вмещается всего!
Пенсионный возраст по мере моего к нему приближения поднимался всё выше. Наконец, сошлось. Закружила голову эйфория от непознанной ранее безграничной ежесуточной  свободы. Всё моё! Кружок рисования — наконец-то!  Хилый и кособокий, но мой натюрморт. По понедельникам — иврит, по вторникам — английский. От Танаха к самому себе — еженедельный семинар у Семёна. Литературная студия называется «Голос», сценарий объединяет строфы израильских поэтов.  Декламирую Лею Гольдберг в переводе на русский: Две Родины — две боли без границ . . .

Но снова потянуло к трудовому режиму. Завод уже не по плечу, самое время ухаживать за пожилыми. Подопечные - разные, к ним привыкаешь, они привыкают. Три года полезного труда оборвались в один момент.
На пешеходном переходе меня  аккуратно сбила машина. Кроме основательного сотрясения семь переломов,  но все простые. Семье досталось, а я ничего не запомнила. Предупреждение с неба, но о чём? Год на реабилитацию. Теперь только домашние подвиги, вернее - хлопоты.

Пришло время отпустить родителей. Навсегда. Расстались с мамой. Через четыре года проводили папу. Привычка звонить им перед сном иногда нарушает реальность и снова повергает в неизбывную грусть.

Написала повесть о детстве, её напечатали в хорошем журнале. По отдельным строчкам из шести десятилетий открыты папки, в них бросаю зёрнышки. Все ли прорастут и успеют ли вызреть — время покажет.
Отметились в Барселоне, с друзьями проехали по Французской Ривьере, полюбовались силуэтами Швейцарии,бродили по уютной Праге,в блистательной Вене аплодировали легендарному Хворостовскому в Евгении Онегине. Оценили отдых в Венгрии, попили водичку в Карловых Варах, побаловали тела в Пьештянах. Представились английской королеве в театре её величества, прогулялись по Тауэру, перекусили на набережной, разглядывая Биг Бен.

Весы огорчают излишком веса. Ростом стала меньше. Серебрятся  мои семьдесят - средний возраст жизни. Всё, что выше — дареное. Благодарна каждому дню. Улыбаюсь. Наконец-то я собой довольна. Мир меняется.  Мой интерес к нему,  прополотый  гребнем  разочарований, становится всё основательней.