Я заметил, что она поглядывала на меня во время представления, и в ответ на её кивки в антракте подошёл и сел рядом. Прошло много времени с тех пор, как мы виделись в последний раз, и, думаю, я едва ли узнал бы её, если бы кто-нибудь упомянул её имя. Она живо обратилась ко мне:
- Да, много лет прошло с тех пор, как мы познакомились. Как летит время! Никто из нас не помолодел. А Вы помните, как мы встретились? Вы пригласили меня на ланч.
Помнил ли я?
Это случилось двадцать лет назад, когда я жил в Париже. Я снимал крошечную квартирку, выходившую на кладбище в латинском квартале, и заработков моих хватало разве что лишь на то, чтоб удержать душу в бренном теле. Она прочитала мою книжку и написала мне об этом. Я ответил благодарственным письмом и вскоре получил от неё второе письмо с сообщением, что она на днях будет в Париже и будет рада побеседовать со мной, однако времени у неё в обрез и она свободна только в следующий четверг. Она намеревается провести утро в Люксембургском саду, так что не мог бы я угостить её лёгким ланчем у Фойе? Фойе – ресторан, в котором обедают французские сенаторы, и цены там настолько превышали мои возможности, что я прежде и не думал заходить туда. Но я был польщён, к тому же слишком молод и ещё не научился отвечать женщине отказом. Замечу в скобках, что немногие мужчины получают этот навык прежде, чем становятся настолько стары, что женщина не придаёт их отказу никакого значения. У меня оставалось ещё 80 франков (золотых франков) до конца месяца, а скромный ланч стоил не более, чем пятнадцать. Если бы я отказался от кофе на ближайшие две недели, мне бы вполне хватило оставшихся денег.
Я ответил своей подруге по переписке, что встречусь с ней у Фойе в четверг в пол первого. Она была не так молода, как я ожидал, и имела вид скорее импозантный, чем привлекательный. Фактически ей было за сорок (очаровательный возраст, но уже не тот, что может вызвать внезапную опустошающую страсть с первого взгляда), и у меня сложилось впечатление, что её рот чересчур полон зубов, куда более крупных, безупречных и белых, чем необходимо. Она была болтлива, но, пока она болтала обо мне, я был готов довольствоваться ролью внимательного слушателя.
Я испугался, когда принесли меню, потому что цены были много выше, чем я ожидал. Но она ободрила меня:
- Я никогда ничего не ем во время ланча.
- О, не говорите так! – щедро откликнулся я.
- Я никогда не ем больше, чем одно блюдо. Я думаю, в наши дни люди слишком много едят. Может быть, чуть-чуть рыбы. Интересно, есть ли у них лососина?
Сезон лососины ещё не начался, и её не было в меню, но я спросил официанта, и он ответил, что к ним только что поступила прекрасная сёмга, самая первая в этом году. Я заказал порцию для моей спутницы. Официант спросил, не желает ли она съесть что-нибудь, пока готовится сёмга.
- О, нет, - ответила она, - я никогда не ем больше одного блюда. Вот если бы у вас была чёрная икра. Я не отказалась бы от икры.
Сердце ёкнуло у меня в груди. Я знал, что не могу позволить икры, но как бы я сказал об этом? Я велел официанту принести икру. Себе же я заказал самоё дешёвое блюдо в меню – баранью котлету.
- Я думаю, Вы напрасно едите мясо, - сказала она. - Не понимаю, как Вы собираетесь работать после того, как наедитесь тяжёлой пищи. Никогда не позволяла себе перегрузить желудок.
Теперь надо было выбрать напиток.
- Я никогда ничего не пью во время ланча, - сказала она.
- Я тоже, - быстро ответил я.
- Кроме белого вина, - продолжила она так, как будто я ничего и не говорил. – Эти французские белые вина такие лёгкие! Они просто превосходны для пищеварения.
- Что бы Вы предпочли? – спросил я, всё ещё гостеприимно, но сдержанно.
Она одарила меня яркой дружеской улыбкой в 32 зуба.
- Мой доктор запретил мне пить что-либо, кроме шампанского.
Боюсь, я несколько побледнел. Я заказал полбутылки. Я мимоходом заметил, что мой врач строго запретил мне пить шампанское.
- Что же Вы тогда собираетесь пить?
- Воду.
Она ела икру и сёмгу. Она весело болтала об искусстве, литературе и музыке. А я думал, во что мне обойдётся ланч. Когда принесли мою баранью котлету, она решила преподать мне урок.
- Смотрю, Вы привыкли к тяжёлому ланчу. Я уверена, что это неправильно. Почему бы Вам не последовать моему примеру и есть только одно блюдо? Уверена, что Вы бы чувствовали себя гораздо лучше.
- А я и собираюсь съесть только одно блюдо, - сказал я, когда официант появился снова, на этот раз со счётом.
Она отмахнулась от него.
- Нет, нет, я никогда не ем ничего на ланч. Какой-нибудь кусочек, а больше мне и не надо никогда. Да и то я ем скорее, чтобы поддержать беседу. Я просто не могла бы съесть что-нибудь более существенное, разве что у них есть немножко гигантской спаржи. Было бы жаль покинуть Париж, так и не попробовав её.
Душа моя ушла в пятки. Я видел спаржу в магазинах и знал, что она чудовищно дорогая. Мне оставалось только облизываться.
- Мадам спрашивает, есть ли у вас гигантская спаржа, - спросил я официанта.
Всем сердцем я желал, чтобы он ответил нет. Счастливая улыбка озарила его широкое лицо, напоминавшее лицо священника, и он заверил меня, что у них есть такая крупная, такая великолепная, такая нежная спаржа, что это просто чудо.
- Я вовсе не голодна, - вздохнула моя спутница, - но если Вы настаиваете, я не возражаю съесть чуть-чуть спаржи.
Мы ждали, пока приготовится спаржа. Меня охватила паника. Теперь проблема была не в том, сколько денег у меня останется до конца месяца, но в том, смогу ли я оплатить счёт.
Ужасно было бы обнаружить, что мне не хватает десяти франков и занять их у моей гостьи. Я просто не смог бы принудить себя к этому. Я точно знал, сколько у меня денег, и если бы счёт оказался слишком большим, я решил опустить руку в карман, вскочить с драматическим криком и заявить, что кошелёк похищен. Конечно, было бы в высшей степени неприятно, если б у неё не было достаточно денег, чтобы оплатить счёт. Тогда единственным выходом было бы оставить мои часы и сказать, что я вернусь и оплачу всё позже.
Подали спаржу. Она была гигантской, сочной и аппетитной. Запах тающего масла щекотал мне ноздри, как горящие жертвы добродетельных семитов щекотали ноздри Иеговы. Я смотрел, как проклятая женщина поглощает её своим огромным сластолюбивым ртом, пока я обсуждал подробности Балканских событий. Наконец, она доела.
- Кофе? – спросил я.
- Да, кофе и мороженое, - ответила она.
Мне было уже всё равно, и я заказал кофе для себя и кофе с мороженым для неё.
- Знаете, есть одно правило, в которое я безоговорочно верю, сказала она, поглощая мороженое, - из-за стола надо вставать с лёгким чувством голода.
-Вы всё ещё голодны? – я едва мог говорить.
- О нет, я не голодна, знаете, я ничего не ем на ланч. Чашку кофе утром, потом обед, но на ланч никогда не ем больше одного блюда. Я говорила о Вас.
- А! Понятно!
И тут случилась ужасающая вещь. Пока мы ждали кофе, старший официант с вкрадчивой улыбкой на лице, полном фальши, подошел к нам с огромной корзиной, полной чудовищных персиков. Они зарумянились, словно невинная девушка, их красил богатый тон итальянского пейзажа. Я был уверен, что для персиков не сезон. Бог знает, сколько они стоили. Но было уже поздно: моя спутница, продолжая болтать, рассеяно взяла один.
- Знаете, Вы переполнили свой желудок массой мяса, - моя единственная жалкая котлетка! –Так что Вы больше не можете есть. А я только перекусила, и потому наслажусь персиком.
Принесли счёт, и, расплачиваясь, я обнаружил, что у меня остаётся немного денег на жалкие чаевые. Она посмотрела на три франка, которые я оставил официанту, и я знаю, что она обо мне подумала. Но когда я покинул ресторан, у меня оставался целый месяц времени и ни одного пенни в кармане.
- Следуйте моему примеру, - сказала она, когда мы прощались, - и никогда не ешьте более одного блюда во время ланча.
- Я сделаю лучше, - ответил я, - сегодня я не буду ничего есть на обед.
- Юморист! – воскликнула она весело, заскакивая в кэб, - Вы такой юморист!
Но в конце концов я был отомщен. Не думаю, чтобы я был мстительным, но сами бессмертные боги приложили руку, а наблюдать результаты их работы с самодовольством – простительный грех. Сегодня она весит 130 килограммов.