- Ё-о-олка, дай лапу, а? – протяжно выдохнул пацанёнок в смешном клетчатом пальто, в шапчонке с ушами вразлет, посмотрел критично и грустно на неподвижно красивую ёлку, и протянул сам ей навстречу руку, стянув зубами рукавицу. – Лапу дай. Вон ты какая!
Нарядная ёлка пряталась от него за стеклом супермаркета, из которого только что вытолкнул охранник. И правильно: что в огромном тёплом магазине может делать пацан, в принципе не способный ничего купить, не попрошайничающий, и даже не пытающийся ничего украсть? Ничего. Так что кыш!
А на улице хорошо: огни, снежок скрипит под ногами, музыка, люди весёлые. Даже не холодно. Ёлку и отсюда видно – вон какая. Даже если и не настоящая, даже если и не пахнет, но зато… Иначе и не скажешь: «вон какая» и всё тут. Ёлка – и точка.
Дома, правда, тожесвоя "ёлка": полуживая сосновая лапа в ведре с песком, украшенная и душистая. На столе нормальненько: оливье, холодец, картошка-пюре, котлеты, селёдка (может даже и под шубой, но это - взрослым, он селёдку не любит), нарезка всякая сыр-колабаса и огурцы-кабачки солёные, вон помидорки из бутля горочкой лежат. Может, окорочка пожарят. В вазе – конфетки: «Коровка», «Охотничьи», «Пралинетка», что-то из школьного подарка, вафельки там и печенье разное, яблоки есть и пару мандаринок. И даже мамка виноградный сок открыла и «Наполеон» испекла. Как папка говорит, «тесто в тесте», но им с сеструхой нравится. Всё есть. А вот праздника нету. Хоть и ёлка настоящая. Точнее, сосна. А здесь, с этой ёлкой, почему-то есть…
Пора домой. Там скоро уже выключат верхний свет, включат гирлянду и телек, посуетятся еще и сядут кушать. Все сядут – и он сядет. Запоют и зашутят «звезды», зашипит шампанское, зазвенят красивые стакашки, бабулин подарок, которые у них называются бокалы, забормочет что-то президент (папка его называет презик), все выпьют и пойдут на балкон мерзнуть и смотреть салют. Им даже огни бенгальские зажгут и дадут помахать. Но до «Наполеона» они не досидят. Может, сестра и досидит – она взрослая, а он – неа, заснет как всегда. Сколько раз пробовал и всё не досиживал.
А что сидеть? Скучно: взрослые всё говорят, говорят, чокаются, едят, и снова говорят. Бабуля, наверное, расскажет про Сталина и похвалит его. Тётка, наверное, ей на зло вспомнит расстрелянного не по делу деда. Папка станет ругать всё правительство вообще. Мама плакать будет. А очередной тёткин «друг» станет всех мирить… Или может, именно этот как раз мирить и не станет?…
Сестра потом расскажет. Потому что он этого всего не увидит, не услышит - заснет. И снова не узнает, какой он «праздник», какой он «Новый год». А сестра хорошая, она всё знает.
Нет, не охота домой.
Ладошка замерзла. Пацанёнок сжал и разжал кулачок, похукал, одел рукавицу. Идти что ли? Эх, ёлка, ёлочка…
- А ты тут что? – голубая варежка с опушкой коснулась плеча. – Кушать хочешь? Домой чего не идёшь?
Пацан оглянулся: такое красивое-голубоглазое-белокосое-новогоднее, прям таки сказочное чудо возвышалось над ним, пританцовывая на снегу.
-Иду уже, - захрипел он от смущения. – Я тут ёлку смотрю. Она такая…
-Ну пойдём, вместе ёлку посмотрим а потом – домой. Мама наверное не знает, где ты, волнуется?
Ладошка в ладошке, мимо хмурого охранника, с новой знакомой, со Снегурочкой, подошел он к «магазинской» богатой ёлке. За ёлкой – шаткий пластиковый столик, за которым, видно, Снегурочки работают. Весь в пестрых книжечках, со стеклянным барабаном для лотереи, с коробочкой для подарков.
- А потрогать можно?
- Ага, - подмигнула хитро Снегурка, – Только тихонечко, чтобы никто не увидел. Вообще-то, это не положено. Ты вот что, пока лучше ёлку посмотри, а я уберу все и потом вместе двинемся. Хорошо?
-Куда? Домой? Со мной?
-С тобой, с тобой, чудушко. Сейчас я только отпрошусь, форму сдам. Подожди.
Конечно, подождёт! Это нормально: Снегурочка тоже на работе и должна у кого-то отпроситься! Может и у деда Мороза, или у Санта-Клауса, кто его знает?
Но Снегурочка подлетела к какой-то толстой тётке:
- Ну, Дмитриевна, я уже всё раздала. Листовки, приглашения. Календарей у меня 4 штуки выиграли, чашку одну и шарф светленький. Ёлочные игрушки – я вот в тетрадочке всё записала.
-Умгу. Держи.
Тётка «отлистала» несколько красненьких купюр, отдала Снегурочке:
- Брат твой? Ну, веди его домой. Как он, мелкий такой, не потерялся? Тебя искал?
- Как же, меня! Ёлку! Он умненький у нас, хоть и чудной. Мечтатель. Ну, я пошла? С новым годом, с новым счастьем? – Снегурка стащила длинные белые косы вместе с шапкой, сняла голубую шубу, сложила все это в большой пакет и оказалась… сестрой, рыжей Лизкой. – До свидания, Дмитриевна.
- Пока. С праздничком. А хотя стой! На вот, брату передай. – Дмитриевна протянула огромный зелёный шар с нарисованной серебром нарядной ёлкой. – С новым годом вас. Раз он так ёлки любит.
- Спасибо. Пойдём? – позвала Лиза брата.
Пацан послушно вложил ладошку в ладонь сестры и неожиданно зевнул – ух как спать хочется! Вроде, этот Новый год получается нормальный. И сюда - пустили, и лапу еловую потрогал, и ёлка на шаре похожа на «магазинскую», и Лиза, сестра, Снегуркой оказалась, хоть и не настоящей. Может ещё повезёт, и у мамки получится "Наполеона" выпросить, пока все пюрешку едят? Съесть его свежим, необветренным, запить виноградным соком и спать...
- С Новым годом, ёлка. Пока.